И такое бывает

В июне 1944 года я получил задание отправиться со своим взводом на Брест – Московское шоссе для устройства на нём засады на немцев, которые ежедневно рано утром проверяют шоссейную дорогу.
Наша разведка доложила, что немцы для проверки дороги и для снятия обнаруженных мин обычно брали с собой двух-трёх крестьян с повозками или с боронами. Лошади тянули повозки или бороны, а вслед за ними, с интервалом от пяти до пятнадцати метров, шли вооружённые охранники. Количество охранников было каждый раз разное, от пяти до одиннадцати человек. Для уничтожения  охранников я взял два отделения со своего взвода, а также мне посоветовали взять пулемётчика Сницкого Василия Павловича из другого взвода. Этот пулемётчик считался самым лучшим в отряде. Всего нас было двадцать человек.
Зная от разведчиков, что немцы обычно идут цепочкой, мы аналогично устроили и засаду на них. Мы рассредоточились в цепочку длиной примерно сто-сто двадцать метров, чтобы первыми же выстрелами сразу поразить всю группу немецких охранников.
Наша цепь залегла на расстоянии примерно пятидесяти метров от шоссе. На левом фланге с ручным пулемётом лежал Ковалёв Иван Филиппович, на правом фланге с ручным пулемётом находился Сницкий Василий Павлович, я с автоматом залёг в центре длинной цепи. Остальные партизаны, вооружённые винтовками, рассредоточились по всей длине цепи. Три человека заранее были посланы мной за шоссейную дорогу на тот случай, если кому-то из немцев удастся уцелеть после первого залпа, и они постараются укрыться за насыпью дороги. Эти три партизана должны были их встретить винтовочными выстрелами.
Один человек из группы – Басалай Владимир Сергеевич был выслан примерно на сто пятьдесят метров левее засады. С того места хорошо просматривалось всё шоссе. Он должен был своевременно оповестить нас о появлении немецких охранников на шоссе. Было условлено, что первым огонь должен открыть я, а после этого каждый партизан сразу выстрелит в охранника, который будет находиться напротив  него. Казалось, что мы всё предусмотрели, всё распланировали, всё расставили по полочкам.
А вот что получилось на деле.
Басалай В.С. заметил охранников, и своевременно предупредил нас об их приближении. Три крестьянские повозки въехали в зону  засады. За  повозками, примерно на расстоянии двадцати-двадцати пяти метров, шли три немца группой. Охранники шли медленно, так как все трое курили и о чём-то вели между собой оживлённую беседу, смеялись очень громко, раскатисто.
 Только поравнялись они с пулемётчиком И.Ф.Ковалёвым, как он, не дожидаясь моей очереди из автомата, как это было заранее оговорено, первой же пулемётной очередью их «снял».
Другие немецкие охранники были более дисциплинированны. Они шли не рядом, как те первые трое, а соблюдали предусмотренную дистанцию. Они все шли растянутой цепочкой. В результате этого, они оказались вне видимости засады.
 Немцы укрылись за насыпью дороги, открыли ответный огонь из автоматов и стали бросать в нас гранаты. На беду, у Сницкого В.П. заклинило пулемёт, он ни разу не смог выстрелить. Мой автомат тоже дал осечку, я присмотрелся к нему, стараясь понять, в чём же дело. Увидел, что патрон не попадал в канал ствола, так как был немного согнут диск, и автомат стрелял только в том случае, если я  нажимал на  диск левой рукой, стараясь давить по направлению от себя.
Посланным за шоссе трём партизанам не было видно цели, так как немцы залегли вне зоны обстрела. С моего места тоже не было видно, сколько всего шло охранников по дороге. Становилось понятным, что выбить охранников из укрытия, можно только штурмом. В таком случае, жертвы с нашей стороны были бы неизбежны. Можно было бы попытаться их уничтожить путём обхода с тыла, но для этого требовалось время. Время тянуть было бессмысленно, так как нас могли атаковать с тыла немцы из ближайшего гарнизона, находившегося в деревне Чемелы, что было весьма вероятным.
И мне ничего не оставалось делать, как подать команду – сниматься с засады. И такой хороший, как нам казалось, план не принёс никаких результатов. А причиной этому неудачному провалу послужила личная недисциплинированность пулемётчика И.Ф.Ковалёва. Для уничтожения всех немцев у нас было достаточно и винтовок, если бы они только вошли в зону обстрела.
Уходили мы подавленные, без настроения. Многие высказывали свои претензии И.Ф.Ковалёву.
Вернулись в расположение отряда без происшествий. Я не стал посвящать командование отряда в причину провала задания, сказал только, что подвело нас неисправное оружие: пулемёт и мой автомат. Отдавал себе отчёт в том, что расскажи я о нарушении дисциплины, и И.Ф.Ковалёву не поздоровилось бы. Я решил сделать ему внушение наедине.
 На все мои увещевания и рассуждения о том, что мы не только не выполнили задания, но и могли погибнуть бессмысленной смертью, что могли подставить своих товарищей под пули немецких охранников, он ответил следующее:
– «Ты пойми, я не смог удержаться, когда они подошли поближе и находились прямо напротив моего пулемёта. Они весело разговаривали между собой, громко хохотали. Меня охватила такая жгучая ненависть, такая злоба, ах, вы, гады, топчете нашу землю, да ещё хохочете, улыбаетесь, вам очень весело, вот я и дал по ним очередь из пулемёта, чтобы  улыбки и хохот стали для них последними…»