Партизанское продовольствие

С первых дней войны на территории Белоруссии появились партизаны. На 23 июня 1944 года, то есть ко дню начала проведения Белорусской операции, на территории Белорусской республики находилось более трёхсот сорока тысяч партизан.
Эту огромную армию людей на протяжении трёх лет войны надо было кормить. Нелёгким делом было продовольственное снабжение многотысячной партизанской армии, находящейся в глубоком тылу противника. По своей значимости продукты питания равноценны оружию и боеприпасам, если не более важны. Продукты питания нужны ежедневно для поддержания физических сил человека.
 Во многих книгах о войне авторы пишут о том, что партизаны раздавали отбитые у немцев продукты питания населению. Да, такие факты имели место в разных районах. В восточных областях республики такие случаи были более частыми, чем в западных областях. Как на востоке, так и на западе республики, заготовка продуктов питания далеко не всегда обходилась без человеческих жертв. Основная тяжесть по снабжению партизанских отрядов продуктами питания лежала на сельском населении, которое занималось производством этой продукции. Взаимодействие и взаимная выручка в разделе продуктов питания в годы фашистской оккупации между населением и партизанами способствовали тому, что на территории Белоруссии не было массового голода. Хотя следует признать, что многие жители Белоруссии недоедали, голодали и даже умирали от голодной смерти.
Если партизанам удавалось разгромить фашистский гарнизон, комендатуру, захватить продовольственный склад или отбить у фашистов обоз с продовольствием или скотом, то партизаны не только удовлетворяли просьбы населения, но и в приказном порядке заставляли местное население прятать продукты питания и забирать скот.
Партизаны всегда оказывали помощь несовершеннолетним детям, случайно уцелевшим при массовых расстрелах фашистами сельского населения, или детям, ушедшим из городов. Всех детей, в том числе и детей предателей Родины, судимых партизанским судом, партизаны старались по возможности устроить в деревнях у добрых людей, в семейных лагерях, и иногда и в партизанских лагерях. Партизаны старались обеспечить всех детей продуктами питания и одеждой.
В свою очередь население в подавляющем большинстве случаев сознательно, от души делилось с партизанами всем необходимым, не редко отдавая последнюю краюху хлеба. К сожалению, очень часто, особенно в первые годы после окончания войны, можно было услышать от некоторых граждан такие слова:
– «Партизаны – это вооружённые грабители, забрали у меня сапоги, или овцу, или корову, или ещё что-нибудь». А когда спрашиваешь у такого человека:
–  «А что лично ты сделал для освобождения нашей земли от фашистских оккупантов?» – то чаще всего можно услышать:
–  «Я, я…у меня немцы забрали две коровы и кабана».  И становится понятно, что он хотел сказать:
– «Я сам отдал две коровы и кабана немцам», а потом спохватился и сказал, что это немцы у него  забрали.
С другой стороны нельзя молчать и о том, что были случаи неправильного поведения партизан по отношению к мирному населению, так же, как и наоборот, мирного населения по отношению к партизанам. Партизаны не были каким-то монолитом, это была совершенно неоднородная публика по сознанию, поведению, культуре, образованию, по воспитанию и по характеру. Многие из них не умели тактично разговаривать с населением, а другие  не хотели вести какие бы ни было переговоры. Часто не было достаточно времени для нормального делового разговора. А кроме этих случаев, были и откровенно наглые мародёры. Все это имело место. Война проявляет каждого.
Население по-разному относилось к партизанам. Одни не понимали партизанских нужд и не хотели их понимать, другие были откровенными врагами. Это враждебно настроенные  по отношению к партизанам элементы, близкие родственники которых служили в чёрной полиции верой и правдой новым оккупационным властям. Были и откровенно жадные по своей природе люди, которые говорили:
– «Ничего вам не дам, пусть лучше эти продукты мой кабанчик съест…»
Были и группы лжепартизан, которые занимались открытым грабежом населения, эти группы не брезговали ничем.
 В самом начале войны, когда немцы ещё не дошли до наших мест, эти нелюди активно грабили еврейские лавки, дома, выносили мебель из помещений, в которых до войны находились советские учреждения.
 В Телеханах были разграблены архивы НКВД, райком партии, райисполком и другие госучреждения, в том числе склады, магазины, базы. Во время массовых расстрелов советского актива и еврейского населения деклассированные люмпены грабили дома и квартиры людей, которых эсэсовцы вели на смерть, на расстрел.
 Грабительскую работу они продолжали в течение всей войны, часто прикрываясь именем настоящих партизан. Мне следует сказать о том, что вряд ли это награбленное имущество, которое было взято у людей, идущих на верную смерть, принесло что-то хорошее в семьи грабителей. Эти подонки рода человеческого не останавливались ни перед чем, ради собственной наживы. Даже после массовых расстрелов еврейского населения они продолжали искать спрятанное золото, разрывая братские могилы евреев.
Опишу, как решались продовольственные вопросы в партизанских отрядах, участником которых я был.
В западных областях нашей республики преобладали крестьянские единоличные хозяйства, которые и были основными производителями продуктов питания. Совхозы и колхозы были распущены сразу после немецкой оккупации. Были частично восстановлены помещицкие имения, которые существовали при панской Польше. Многие деревни были расселены по хуторам.
С 14 сентября по 6 декабря Выгонощанская подпольная партизанская группа питалась собственными продуктами. В то время в нашей группе было только пять человек бывших бойцов Красной Армии, а все остальные были местными. Продукты питания мы доставляли в группу из своих семей. Это был картофель и мясо крупного рогатого скота. Хлеба абсолютно никакого у нас не было. Собранную и обмолоченную рожь забрали немцы.
С декабря 1942 года по июнь 1943 года вторая группа 112-го партизанского отряда, возглавляемая М.Г.Артёменко, в количестве от  пятидесяти одного до восьмидесяти шести партизан вела заготовку продовольствия путём обхода крестьянских дворов и хуторов в Телеханском и Логишинском районах.
Практически заготовка продовольствия осуществлялась следующим образом.
 Наш отряд базировался на острове Борин, находившемся в семи километрах от, уничтоженной к тому времени, деревни Вядо. До Выгоновского озера от партизанского лагеря было десять километров. Зимой 1942-1943 годов из нашего лагеря вела единственная тропа на Выгоновское озеро. Она была проложена осознанно, так как в ту зиму на территории Телеханского и Логишинского районов базировался только наш небольшой отряд, в котором было только около шестидесяти человек. А фашистских гарнизонов на этой территории в то время было семь. Гитлеровцы были сильны и ещё не боялись преследовать партизан по свежим следам, особенно старались охотиться на партизан латышские части. Партизанский отряд нёс потери.
 Площадь Выгоновского озера большая, составляет две тысячи шестьсот пятьдесят гектаров. Зимой озеро представляет собой огромную снежную равнину, на которой даже в безветренную погоду все следы быстро  заносятся снегом.
В подавляющем большинстве случаев мы выходили из лагеря пешком ещё затемно. Делали марш-бросок на расстояние пятьдесят-семьдесят  километров.
После прихода в деревню, мы брали у крестьян лошадей, запрягали их в сани, и производили подворный обход. Собирали муку на похлёбку (затирку), крупу, картофель и другие продукты. Хлебопечением мы в ту зиму не занимались, поэтому просили у крестьян по возможности давать нам печёный хлеб. Собранные продукты на санях отвозились в лагерь, а затем лошадей с санями мы сразу же возвращали владельцам.
В этот период нам удалось однажды забрать из мельницы, находившейся в Святой Воле, три тонны муки и одну тонну крупы.  Продукты были затарены в мешки и подготовлены для вывоза по узкоколейной железной дороге в Ивацевичи.
Было дело так: наша группа партизан прибыла в деревню Малая Гать с целью собрать продукты у населения. В Малой Гати мы встретили жителя деревни Куратника Василия Моисеевича. Он сообщил нам, что был сегодня на мельнице в Святой Воле и видел там затаренные в мешки три тонны муки и одну тонну крупы. Куратник В.М. рассказал нам также и о том, что сторож на мельнице стоит без оружия, и взять продукты можно через окно, не привлекая к себе внимания шумом при взламывании замка. Действовать надо было тихо и быстро, так как от мельницы до гарнизона было всего пятьсот метров.
 Наш старшина Юрченко Семён Иванович приказал мне с отделением идти на мельницу, чтобы провести там предварительную подготовку по вывозу продуктов. А он с другим отделением занялся транспортом. Я с отделением и Куратник В.М. пришли на мельницу. Сторожа отвели в сторону, на наш пост, и там его удерживали, пока всё не было закончено.
 Моё отделение приступило к работе. Сначала потихоньку вытащили оконную раму. Мы с Ланцем Владимиром Семёновичем вдвоём перепрыгнули через оконный проем внутрь помещения. Не успели наши глаза привыкнуть к темноте, как к мельнице стали подходить подводы, собранные Юрченко.
Мы с Ланцем В.С. –  оба высокие сильные парни, вдвоём через окно передавали мешки наружу, а остальные партизаны быстро грузили их на подводы. Буквально за считанные минуты эти четыре тонны продуктов были погружены на повозки. В гарнизоне всё было спокойно. Святовольский гарнизон проспал похищение продуктов из мельницы.
 Повозки отъехали на значительное расстояние от Святой Воли, и только тогда был отпущен сторож. Ещё в темноте наш обоз проехал деревню Великая Гать. На опушке леса мы дождались рассвета. Ехать дальше было нельзя, так как мешки с продуктами на ухабистой дороге стали съезжать вниз и готовы были выпасть из повозок.
Надо было хорошенько переложить мешки на повозках, чем-то прочным крепко их увязать, чтобы не растерять на лесной неровной дороге добытые продукты. Грузились повозки в спешке, поэтому мешки были плохо уложены.
 Едва мы успели навести порядок на повозках, как вдруг заметили во ржи со стороны деревни Великая Гать, подкрадывающихся к нашему обозу нескольких  полицейских. Это была погоня за  обозом. Мы сразу же открыли по ним сильный огонь из пулемётов и винтовок. Полицейские быстро скрылись в высокой, ещё совершенно зелёной, ржи. Наш обоз с добытыми в Святой Воле мукой и крупой благополучно добрался до партизанского отряда. Этих продуктов хватило нам на длительное время, вплоть до расформирования  отряда.
В июне 1943 года наша группа примерно в количестве семидесяти  человек воссоединилась с первой группой 112-го партизанского отряда, которая вошла в подчинение Брестского областного партизанского соединения и стала именоваться партизанским отрядом имени В.М.Молотова. Командиром отряда был А.П.Чертков.
Из воспоминаний партизана М.Сивени:
– «Отдохнем немного…» –  предложил Алексей Петрович Чертков и свернул с тропинки к поваленной березе.
– «А я-то думал, что и конца-края этой дороги не будет,  – с горечью отозвался Николай Михайлов, – до крови ноги натёр, идти не могу, обсушиться бы. Посмотри, Харитонович, на мои чудо-сапоги, ни одна капля воды не задерживается, сколько наливается, ровно столько и вытекает».
По солдатской привычке А.П.Чертков снял винтовку и ослабил ремень. Присев на ствол поваленной березы, он то ли в шутку, то ли всерьёз, сказал:
– «Снимай, Николай, сапоги, да суши портянки, только без костра». Но не до шуток было Михайлову, ноги его сильно кровоточили и страшно болели. Алексей Петрович достал из полевой сумки маленький пузырёк настойки йода и принялся аккуратно смазывать ранки. А Николай Харитонович покопался в вещмешке и вытащил запасную нижнюю рубашку, разорвал её, отдал Николаю и коротко приказал:
– «Обувай!»
Пока Михайлов возился с сапогами, Колтун Н.Х. и Чертков А.П. сидели рядом на поваленном дереве и вели тихий разговор. После создания отряда они успели немало сделать. Подобрали связных почти во всех окружающих деревнях не только Ивацевичского, но и Берёзовского, Дрогичинского, Телеханского районов. Регулярно стали получать от них продовольствие, данные о положении в селах.
 И все это благодаря тому, что Николай Харитонович хорошо знал людей в округе. Партизан тревожило другое. Наступила поздняя осень. Ночью лужи покрывались тонким прозрачным льдом. Снега ещё не было, но чувствовалось, что скоро он выпадет. А тогда по следам фашистам нетрудно будет отыскать дорогу к их стоянке. Надо было что-то предпринимать. Обо всём этом они говорили по дороге в отряд, и всё же к единому мнению не пришли. Обсуждали создавшееся положение и в лагере. Принесенного продовольствия хватало на два-три дня, а ходить за ним регулярно в деревни в зимних условиях было рискованно. Надо было сделать запасы еды, но где её взять? Отбить продовольствие в каком-нибудь полицейском участке ещё не хватало сил. А население и так отдавало партизанам всё, что могло.
И тут вдруг Н.Х.Колтун вспомнил, что в деревне Власовцы был огромный общественный бык, которого прибрал к своим рукам сельский староста. Вот если бы его взять! Долго судили-рядили, как это лучше сделать, ведь в деревне были полицейские. Кто-то сказал, что полицейские пока чувствуют себя вольготно, ночью охрану не осуществляют, а спокойно спят по домам. Другой партизан подсказал, что лес подходит к самым деревенским огородам, и по этим огородам можно бесшумно пробраться к сараю сельского старосты и увести быка. И все взоры обратились к А.П.Черткову  – командиру –  что он скажет?
– «Предложение хорошее, но это ещё не всё. Нам нужно в двух-трёх местах в глубине болот и лесов оборудовать запасные базы с землянками, пригодными для жилья, в которых поместить запас продовольствия и оружия. На всякий случай»  –  заключил он.
В деревенских хатах погасли последние огни, на улицах не было ни души. Ночь была лунная, как назло. Дом сельского старосты находился в центре деревни. Партизаны подошли к плетню, окружавшему огород, пригибаясь за оградой, как бесплотные тени, затем без малейшего шума проникли во двор старосты. Замерли, внимательно вслушиваясь в темноте двора.
Все было спокойно. Чуть скрипнула дверь хлева, и в образовавшуюся узкую щель проскользнули двое партизан. При свете ручного фонарика один из них зацепил крючок за кольцо в ноздрях быка, а другой партизан принялся обувать ноги быка в лапти, принесенные с собой. Это надо было сделать для того, чтобы бык не оставлял за собой никаких следов. На удивление, бык покорно, без всякого сопротивления подчинялся людям. Поднимал по команде то одну, то другую ногу, а когда  его ноги были обуты в лапти, послушно пошёл за партизанами. Он спокойно шёл до самого леса.
Через день на встречу пришёл связной из деревни Власовцы – А.П.Вдовин, которого за звонкий, певучий голос в деревне все называли Сашка Петушок. Он рассказал о том, что вчера в деревне был переполох. Утром сельский староста обнаружил, что дверь его дома заперта снаружи, он не смог самостоятельно выйти из дома. Староста открыл окно и стал звать на помощь. Прибежали его соседи и полицейские. Они осмотрели весь двор и обнаружили пропажу. На дворе не было ни одного следа быка. Староста предположил, что быка зарезали и мясо унесли. Однако нигде не было видно ни одной капли крови. Бык словно сквозь землю провалился. Пошли по направлению к лесу, но следов нигде не нашли, а в лес идти побоялись. По деревне пошёл слух, что в лесу полно военных. Кто-то предположил, что в лесу выброшен десант красноармейцев, кто-то сказал, что  какая-то крупная часть Красной Армии осталась у немцев в глубоком тылу. Пошли разговоры о том, что не только скот, но и другие продукты военные будут отбирать у немецких прислужников. Было много разговоров о том, что у деревни Зыбайлы произошёл бой, в котором убито много фашистов».
Такого поворота событий партизаны не ожидали. Решив заготовить на зиму продукты, они не думали, что их действия вызовут столько разговоров и растерянности у врага. Этой растерянностью грешно было не воспользоваться.
Партизаны продолжили заготовку продуктов. Сообразили, что к чему и крестьяне в деревнях. Фашисты запрещали людям резать скот. И вот по ночам начали исчезать из сараев свиньи и тёлки, якобы забранные партизанами. На самом деле, хозяева резали их сами, придумав для этого оригинальный способ, абсолютно бесшумный: на голову кабана надевали мешок с мукой, которую он был вынужден вдыхать вместе с воздухом. Бедный кабан, пару раз вдохнув этой адской смеси, мгновенно задыхался и не издавал ни единого звука.
Партизаны же превратились в неуловимых призраков. Фашисты кидались из одной деревни в другую, откуда поступали сообщения о пропаже скота, но, по понятным причинам, никого там не находили».
 Как говорят китайцы: «Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, если её там нет». 
В отряде имени В.М.Молотова заниматься заготовкой продуктов питания мне пришлось только два раза. С осени 1943 года по населённым пунктам были установлены партизанские комендатуры. Каждый населённый пункт был закреплён за определённым отрядом. Заготовка продуктов велась только по письменному разрешению командиров отрядов. Партизанам, посылаемым на заготовку продуктов в другие зоны, выписывалось командировочное удостоверение за подписью командира отряда и начальника штаба, скреплённое печатью. Одно такое командировочное удостоверение у меня сохранилось. И после войны я передал его вместе с другими документами в Пинский краеведческий музей.
Один раз мне пришлось заниматься добычей соли. В ходе этой операции мы потеряли партизана Петрученю Григория Николаевича. Поваренной соли в Житлинской зоне Коссовского района вообще не было.   
Иные обстоятельства сложились с солью в Телеханском районе. Перед началом войны поваренная соль была завезена из города Пинска в районный центр Телеханы в количестве шестидесяти тонн, а также в деревню Гортоль, в сельпо, в количестве ста двадцати тонн.
Пока немцы не дошли до Телеханского района, крестьяне эту соль разобрали по своим домам и по-хозяйски спрятали от немцев. Эта соль находилась в деревнях: Гортоль, Вулька Телеханская, Сомино, Гутка, Краи и в райцентре Телеханы. Сложность добычи соли состояла в том, что её можно было взять только при помощи хороших знакомых, так как люди не афишировали наличие соли перед немцами. Именно поэтому командованию приходилось посылать за солью Криваля Михаила Васильевича, хорошо знавшего местных жителей, или меня.
В 1943 году хлебный вопрос в отряде имени В.М.Молотова был решён за счет уборки урожая озимой ржи, посеянной крестьянами деревни Зыбайлы Коссовского района. 16 марта 1943 года немецкий карательный отряд окружил деревню. Началась кровавая расправа с населением. Мужчины были согнаны в сарай, ворота которого немцы забили гвоздями. Никто из жителей деревни не сказал, где находятся партизаны. Немцы облили сарай керосином и подожгли. Женщин и детей сожгли заживо в собственных домах. Тех из них, кто пытался спастись от огня, расстреливали из автоматов. Жители этой деревни были уничтожены фашистскими карателями поголовно все, старые и малые, только случайно уцелело несколько человек. Засеянные делянки озимой ржи на Зыбайловском поле остались без своих хозяев. Оккупанты решили Зыбайловскую рожь отдать семьям полицейских и других своих прислужников.
Наш отряд находился на расстоянии примерно десяти километров от деревни Зыбайлы за деревней Корочин. В это время в нашем отряде было более ста пятидесяти хорошо вооружённых партизан. Оккупанты со своими местными приспешниками следили за созреванием зыбайловской ржи. Как только рожь созрела, семьи  полицейских с серпами и с косами, как воробьи, налетели на  поле.
 Партизаны в свою очередь тоже вели наблюдение за этим полем. Партизанская разведка обнаружила, что рожь срочно начали убирать непрошенные гости. Партизанские разведчики предложили семьям  полицейских немедленно покинуть поле.
 На другой день опять появились фашистские прихвостни на зыбайловском поле, но были они с полицейской охраной. Полицейских охранников на значительном расстоянии от поля партизаны встретили дружным огнем и не допустили  до уборки.
 Партизанское командование поняло, что с уборкой ржи не надо тянуть. Мы мобилизовали для уборки урожая население партизанской зоны: женщин с серпами, мужчин с косами и подводами. Была также организована кухня для приготовления обеда, работающим на поле. Для охраны работающих людей сначала был выставлен незначительный заслон. Уборка ржи началась рано утром.
 Внезапно опять появились  полицейские со своими семьями под охраной гитлеровцев. Они пришли с явным намерением тоже убирать созревшую рожь. Из этого следовало, что какой-то предатель довёл до сведения фашистов, что партизаны приступили к уборке ржи. Одного партизана из выставленной охраны, по фамилии Балденко, гитлеровцы схватили, а другого, совсем ещё молодого парня, Клютко Ивана смертельно ранили. Он скончался от ран уже в лесу. Партизаны Щукин и Островский бросили свой пост охраны и удрали в лес, за что впоследствии были наказаны. Островский, как инициатор  побега, даже был расстрелян.
 Прошло несколько дней, и Балденко вернулся в отряд к радости товарищей. По дороге ему удалось вырваться из лап фашистов, убежать под обстрелом в лес. Он скрылся на ближайшем хуторе, забравшись, в пустую бочку в подвале, который был построен отдельно от дома. Там несколько дней выждал, а затем пришёл в отряд. Это был редкий случай, когда так повезло пленённому партизану.
Семьи полицейских немедленно приступили к уборке урожая. По сигналу тревоги к оставшимся около поля партизанам прибыло хорошее подкрепление, которое возглавлял командир взвода лейтенант Лопатин Викторин Васильевич. Партизаны тут же выбили гитлеровцев с занятых теми позиций. Семьи полицейских и других фашистских прислужников вынуждены были бежать с поля. Фашисты отступили и больше не пытались появляться на зыбайловском поле.
 Они не решились оголять свои ближайшие гарнизоны: Ивацевичи и Коссово, чтобы партизаны с северной стороны железной дороги не могли нанести им удар. Партизаны выставили вокруг поля хорошую охрану, заняли удобные позиции, на которых оставались до окончания уборки урожая. Под усиленной охраной уборка ржи пошла быстрее, конвейером: женщины серпами жали, а мужчины косами косили рожь. Вслед за жнеями шли мужчины, которые вязали снопы, относили их на повозки, и отвозили в безопасное место, в урочище Пасечки, в лес. Там рожь сразу была обмолочена, затарена и спрятана в надежном месте. Вся зыбайловская рожь была убрана партизанами и сохранена.
Появилась задача: как превратить это зерно в муку? В деревнях кое-где сохранились жернова, на которых партизаны начали молоть зерно. Поработали один день и поняли, что молоть вручную надо будет не один месяц. Это был изнурительный и малопроизводительный труд.  А задачи перед партизанами стояли совершенно другие, надо было воевать, а не заниматься проблемой превращения зерна в муку.
 В деревне Оброво уцелела ветряная мельница, но она работала только в ветреную погоду, а хлеб нужен ежедневно. Да и её расположение не было для нас удачным: она стояла на открытом месте, на далёком расстоянии от нашего отряда. Для того чтобы добраться до этой мельницы, нам надо было выезжать на трактовую дорогу Телеханы – Ивацевичи.
В это время в партизанском отряде жил убежавший из Телехан Белоблоцкий Владимир Яковлевич. Его брата Дмитрия немцы расстреляли вместе со всей семьей 8 августа 1941 года, а семье Владимира Яковлевича удалось убежать. Человек этот заслуживает того, чтобы рассказать о нем. В Телеханах он работал механиком на лесозаводе, там была и паровая мельница, построенная когда-то помещиками Пусловскими. Белоблоцкий В.Я. был прекрасным электриком, именно его стараниями в Телеханах перед войной появилось элетричество, которое вырабатывала единственная в районе электростанция. Эта электростанция была построена рядом с лесозаводом. Она работала на отходах лесозавода. Древесные отходы сжигались, тепловая энергия посредством пара  преобразовывалась в электрическую энергию. Летом, во время праздников на Огинском канале, таких, как католический праздник – день святого моря, Белоблоцкий Владимир украшал электрическими лампочками танцплощадку, которая строилась на искусственном озерке, развешивая гирлянды из них, на вековых деревьях. Он же подавал электроэнергию в местечко в определенные часы суток и отключал её. Человек этот был талантливым электриком и механиком.
Владелец же ветряной мельницы в деревне Оброво – Яков Марзан – был настоящим народным умельцем, самородком. Он был прекрасным столяром, плотником, слесарем, умел ремонтировать старые гармошки и изготавливать новые. Кроме этого, он был прекрасным музыкантом, мог быстро подобрать на гармошке любую мелодию.
Этим двум талантливым людям и было поручено партизанским командованием, соорудить паровую мельницу в партизанской зоне. Владимир Белоблоцкий вспомнил, что он перед войной видел небольшой паровой двигатель в бывшем помещичьем имении в деревне Клетная. Партизаны направили туда группу партизан с механиком Белоблоцким. Он осмотрел паровой двигатель и дал заключение, что машина вполне пригодна для дальнейшей эксплуатации.  Паровую мельницу партизаны хотели построить вблизи деревни Ходаки, которая входила в партизанскую зону.
 От деревни Ходаки до Клетной по птичьему полету, то есть по прямой линии, через болото, было немногим больше тридцати километров, а по дорогам все семьдесят, кроме того, надо было ещё лесами обходить большой немецкий гарнизон, находившийся в Святой Воле. Однако  другого выхода из создавшегося положения не было. Паровой котел был на колесах. Две пары хороших лошадей тянули  котел несколько суток. Паровой двигатель везли в основном по ночам, дни проводили в лесу, спрятавшись от посторонних глаз.
На старых довоенных ветряных мельницах были найдены необходимые камни. Все трудности были преодолены, и паровая мельница, благодаря стараниям всех привлеченных к  работе людей, буквально в считанные дни начала работать в партизанской зоне. Партизанская паровая мельница была установлена и работала в урочище Курилец. Приводной ремень для  мельницы был доставлен из местечка Мотоль Ивановского района. Этот столь нужный нам ремень доставил житель деревни Турная Родионов Иван Григорьевич, который в то время работал начальником мельницы в Святовольском гарнизоне. Он же снабжал нас смазочными материалами, необходимыми для работы мельницы. Мельница обеспечивала мукой партизан, а также на ней мололи зерно все жители деревень партизанской зоны.
После пуска мельницы была организована выпечка хлеба по деревням в крестьянских избах. Готовый хлеб доставлялся в партизанские отряды.
Продукты питания партизанам обходились недешево. Вверенное мне отделение и взвод при выполнении хозяйственных операций потеряли два человека, а на боевых операциях только одного. Вот в такую цену партизанам обходились продукты питания.
Кроме хлеба партизанам нужны были и другие продукты питания – жиры и мясо. Однажды зимой в расположение нашего лагеря были доставлены две свежие туши застреленных коров. Взвод наших партизан обнаружил  туши в районе Телехан за Огинским каналом. Обрадованные находкой, партизаны погрузили туши на подводу и привезли в лагерь. Не помню, что было приготовлено из этого мяса, которое по внешним признакам казалось доброкачественным. Мы стали есть приготовленное блюдо, и к вечеру того же дня, два человека умерли. Остальные тяжело перенесли  пищевое отравление. Коровы были отравлены немцами, а потом с целью дезинформации, как бы застрелены.
До сентября 1943 года в Святовольском помещичьем имении под прикрытием немецкого гарнизона, сохранялся крупный рогатый скот. За стадом ухаживали местные жители. Партизаны отряда имени В.Молотова задались целью забрать  скот в отряд. Скотникам было поручено в назначенный день пасти стадо коров на значительном расстоянии от Святой Воли. Самим им тоже приказали находиться на большом расстоянии от стада, чтобы в случае завязавшейся перестрелки между гитлеровцами и партизанами, не попасть под шальную пулю. На всякий случай, вторая группа партизан устроила на гитлеровцев засаду, чтобы они не смогли преследовать первую группу партизан, угоняющих стадо коров в лес.
Так и произошло. Первая группа партизан захватила стадо коров, и погнала его в лес. Гитлеровцы, наткнувшись на партизанскую засаду, не решились преследовать стадо дальше, а повернули назад, в Святую Волю. Весь скот был доставлен в партизанскую зону. Большая часть дойных коров, была роздана жителям семейных лагерей, которые жили в лесу, скрываясь от оккупантов. В семейных лагерях было много детей и стариков, для которых молоко было крайне важным продуктом питания.
Большим подспорьем в продовольственном балансе для партизан нескольких партизанских отрядов – имени А.Ф.Баруцкого и прибывших из восточных областей Белоруссии, было оставленное в Телеханах зерно при внезапном бегстве фашистского гарнизона. В районном центре хранилось более пятидесяти тонн зерна, собранного со всех деревень Телеханского района. Вот как рассказывали нам наши связные из Телехан о бегстве фашистов и их прислужников из районного центра.
Шёл мокрый тяжёлый липкий снег. Несколько дней  стояла оттепель. На дороге, выбитые автомашинами колеи, были наполнены водой, перемешанной с тающим снегом. Автомашины, на которых собирались уезжать немцы со своими прислужниками, стояли на улице, возле жандармерии, образуя длинную колонну. Это были обычные военные грузовики, а также мотоциклы с прицепами.
Кузова грузовиков были наполовину засыпаны зернами ржи, пшеницы, гороха и других сельскохозяйственных культур. Зерно не было затарено, лежало просто под открытым небом. Куда девалась пресловутая культура немцев? Почему не было награбленное добро упаковано, как следует? Ответ прост: в воздухе запахло порохом, надо было спасать собственные жизни, тут уж было не до культуры.
 Эти автомашины, стоящие под мокрым январским небом, охраняли немцы и полицейские. Стояли там и местные жители, которые приняли решение уехать со своими хозяевами. Связные говорили, что этих людей было немного. Среди них были бывшие пилсудчики, работники различных организаций, активно сотрудничавшие с оккупантами, а также женщины лёгкого поведения, имевшие связи с немцами.
 После команды на погрузку, эти люди вместе  полицейскими, их семьями и немцами, размещались прямо на зерне в кузовах машин. Была дана команда на отправление, и вся эта «сборная команда» навсегда выехала из Телехан по дороге на Краглевичи, вероятно, дальше следуя на Пинск. Это было 23 января 1943 года. Вскоре после этого отъезда в местечко Телеханы вошли  партизаны. Оставшееся зерно было затарено и сразу же вывезено на партизанские базы.