Чрезвычайное происшествие

 С середины сентября до конца ноября 1942 года после того, как Ланец В.С. и Ковалёв И.Ф., забрав все восемь винтовок, собранных нашей подпольной комсомольской организацией, ушли в 112-ый партизанский отряд, оставшаяся часть группы продолжала усиленно добывать оружие. Из разных источников к концу ноября у лесных жителей собралось  шестнадцать винтовок.
К этому времени десять вооружённых партизан находились в землянке в урочище Солодкий лес, остальные члены  группы, вооружённые винтовками, жили совместно со своими семьями. Климов Д.К., Куратник П.Ф. и Полуянович жили рядом с нашей землянкой.
Галинский А.Н. и Володя (фамилию Володи никто не запомнил, так  как все мы называли его Володя-восточник) жили при семейных лагерях на Дубовой грядке. Вскоре к ним присоединился возвратившийся из партизанского отряда Ковалёв И.Ф.
В семейном лагере жил ещё один вооружённый человек, который не был членом нашей группы – Петрукович Павел Иванович. В начале войны в 1941 году он добыл где-то винтовку. У нас оставались безоружными два человека: Климов А.А. и Карманович Т.Ф.
В силу сложившихся обстоятельств в группе временно не было командира. До прибытия в группу Климова Д.К. и Стёпки (Смоленского), задания по уничтожению мостов, линий телефонно-телеграфной связи и сбору оружия давал я.
 С прибытием в нашу группу Климова Д.К. я надеялся, что он, как бывший член КПЗБ и подпольщик, уже имеющий большой опыт ведения подпольной борьбы, возглавит группу. Вскоре после Климова Д.К. в нашу группу прибыл Стёпка. Он был развит, умён,  судя по его развитию, мы даже подумали, что он был из командного состава Красной Армии. Никто из них не решился взять функции командира на себя, поэтому все вопросы мы решали втроём: Климов Д.К., Стёпка и я.
Прошло несколько дней, и к нам присоединились ещё двадцать семь  человек. На общем собрании был избран комитет самообороны деревни Выгонощи. Председателем комитета был избран Шабатько Григорий Филиппович, заместителем председателя – Климов Дмитрий Климентьевич, членом комитета избрали меня. Комитет самообороны по существу никакой работы не проводил, и вскоре прекратил своё существование, так как люди, избиравшие этот комитет, разъехались по разным деревням. И опять вооружённая группа осталась без командира.
Климов Д.К.  хотел, чтобы члены группы избрали его командиром, но большинство было категорически против этого. Как только в группе появился Стёпка, все обрадовались, в том числе и я, что вот наконец-то будет у нас достойный командир. Как я уже писал, Стёпка был умён, развит, деловит, и мы собрались выбрать его командиром группы.
Однако, за короткое время, которое он провёл у нас, мы все заметили, что психика его была не совсем в порядке. Конечно, тому были объяснения. Он прошёл концентрационный немецкий лагерь для военнопленных, голодал, не один раз немцы страшно его избивали, травили собаками.
Много лишений он испытал во время скитаний по лесам  Германии и Польши после совершённого побега из лагеря. И всё это длилось не один месяц, одним словом, было от чего потерять психическое здоровье. Третьим кандидатом на должность командира был я. При моём желании меня давно уже избрали бы командиром группы, но, честно говоря, я боялся ответственности за вверившихся мне людей в условиях полной самостоятельности.
 Была и ещё одна причина, по которой мы оставались без командира – это надежда на то, что скоро прибудут к нам партизаны из 112-го партизанского отряда. Ведь там находился Ланец Владимир Семёнович – организатор нашей подпольной организации.
В сожжённую деревню Выгонощи время от времени по какой-либо необходимости наведывались бывшие её жители, разъехавшиеся по соседним уцелевшим деревням.
В один из таких дней на родные пепелища прибыли две жительницы деревни Выгонощи: Лобанович Марьяна и Савонько Евдокия. На беду, туда же пришёл и Петрукович Павел Иванович, вооружённый винтовкой. Что между ними произошло, так и осталось в неизвестности, но случилось так, что Петрукович Павел Иванович убил Лобанович Марьяну и ранил Савонько Евдокию. Такие новости дошли и до нашей группы.
Вечером, когда все собрались в землянке, началось обсуждение этого трагического происшествия. Все сошлись на том, что Петруковича Павла Ивановича необходимо срочно обезоружить, или вообще нейтрализовать, так как он явно ненормален, психика у него серьезно нарушена. Все жители деревни знали об этом давно.
 С другой стороны, если силой отнять у него винтовку, он разозлится, уйдёт к немцам, да и приведёт их в любой из наших семейных лагерей. Тоже не очень хорошо. Взять, да застрелить его, тоже не выход, как-то рука на своего больного односельчанина не поднимается. Отправить на лечение в психбольницу – это было в то время нереально, немцы всех психически больных немедленно расстреливали. Судили-рядили, да так ничего и не было конкретно решено.
 Этот разговор так и остался только разговором. Как, когда, каким образом и кто приведёт в исполнение смертный приговор Петруковичу Павлу Ивановичу, так и осталось не решённым. Никому и не было ничего поручено на этот счёт.
На следующий день после этого неприятного разговора с самого утра Стёпка завёл разговор о назначении командира группы. И после разговора, как бы проявляя инициативу по командованию группой, дал задание мне и Жирко Семёну принести из нашего бывшего семейного лагеря в урочище Скоромное пулемёт. Наш пулемёт находился там на временном хранении. Сам он собирался за это время сходить в урочище Дубовая Грядка и узнать, когда же произойдёт наше объединение. Климов Д.К. при нашем разговоре не присутствовал.
Я знал, что Ковалёв И.Ф. вернулся из партизанского отряда в урочище Дубовая Грядка, предварительно основательно со всеми в отряде перессорившись, и посвятил в свои проблемы Галинского А.Н. и Володю, с которыми он в настоящее время вместе жил. Я счёл необходимым предостеречь Стёпку, сказав, что лучше пока к ним не ходить, но если он и надумает пойти, то беседу надо вести с ними спокойно, не очень-то настаивать на объединении с нами, а самое главное, воздержаться от любого скандала.
Я видел, что состояние Ковалёва И.Ф. было подавленным, настроен он был мрачно. У многих партизан из отрядов №112 и №113 было такое же подавленное настроение, я думаю, что это было последствием пережитой недавно тяжёлой сентябрьской облавы.
Мы с Семёном Жирко ушли за пулемётом в урочище Скоромное. Стёпка, не послушав моего совета, взял с собой пять человек, и ушёл с ними в урочище Дубовая Грядка.
На обратном пути, когда мы с Семёном Жирко возвращались из урочища Скоромное, в направлении Дубовой Грядки услышали несколько выстрелов. Семён сразу заподозрил, что произошло что-то неладное у наших ребят, и поделился своими опасениями со мной.
Я и сам думал, что выстрелы эти не к добру, в любом случае. Мы пошли быстрым шагом. До нашей землянки оставалось ещё метров триста пути, как внезапно, нам навстречу вышли Леонтий Буслюк и Павел Куратник. На них, как говорится, лица не было. Настроение у ребят было хуже некуда, более чем мрачное.
Мы стали их расспрашивать:
– «Что случилось?» И они стали рассказывать:
– «Переговоры о скорейшем объединении прошли без каких-либо противоречий. Все трое: Ковалёв, Галинский и Володя согласились перейти в нашу землянку на следующей неделе, в четверг, а эти шесть дней они собирались использовать для строительства землянки. Матери Ковалёва И.Ф. совершенно негде было жить, она жила то в одной землянке с чужими людьми, то в другой.
Когда Ковалёв И.Ф. вернулся из партизанского отряда, она сразу же обратилась с просьбой к нему о строительстве собственной землянки. На этом переговоры закончились. Переговоры происходили в землянке. Стёпка и Петрукович П.И. сидели рядом на нарах. С другой стороны на этих же нарах сидел Полуянович Ф.М., на противоположной стороне землянки на нарах сидели Галинский А.Н. и Володя.
 Остальные партизаны: Леонтий Буслюк,  Павел Куратник, Шабатько Григорий и Ланец Алексей стояли в землянке, так как присесть было не на чем. Пришедшие с группой Стёпки, Лукашевич Иван и Перетрухин Николай стояли снаружи землянки.
И тут случилось непредвиденное. Внезапно, без единого слова, Стёпка выстрелил в сидящего рядом с ним, П.И. Петруковича. Володя выстрелил в Стёпку, Полуянович Ф.М. выстрелил в Володю, а тот, уже, будучи смертельно раненым, выстрелил в Полуяновича Ф.М., смертельный круг мгновенно замкнулся.
 В результате  безумного поступка Стёпки погибли четыре человека. Всё произошло так быстро, что присутствовавшие при этом  партизаны, не успели опомниться, и не смогли предотвратить ненужную перестрелку. Партизаны, находившиеся снаружи, при первом звуке выстрелов бросились в землянку, но помогать было некому. Все были убиты на месте.
Леонтий Буслюк и Павел Куратник попросили меня пойти завтра с Климовым Д.К. на Дубовую Грядку и как-то уладить это чрезвычайное происшествие. Да ещё надо было организовать похороны тел пострадавших. Леонтию Буслюку было тяжелее, чем кому бы то ни было. Они со Стёпкой были большими друзьями, прошли все круги ада, вместе служили в Красной Армии, вместе попали в плен в начале войны. Пережили все ужасы немецкого концентрационного лагеря: голод, холод, побои, унижения, травлю собаками. Вместе совершили побег, делились каждым кусочком хлеба и глотком воды.
 И вот, преодолев все тяготы, и попав в партизанский отряд, так нелепо пришлось им расстаться навсегда. Стёпка по развитию и уму лидировал в их дружбе, но нервная система  не выдержала всей нагрузки, которая выпала на его долю. Леонтий Буслюк был физически крепкий, сильный духом, более приспособленный к тяготам жизни на войне, они хорошо дополняли друг друга, наверное, в этом и крылись причины их тесной дружбы. Да и звали их партизаны, не отделяя друг от друга: Стёпка и Лёвка. Мы все старались поддержать Леонтия Буслюка, как только могли.
На следующее утро мы с Д.К.Климовым отправились в урочище Дубовая Грядка. Не доходя до лагеря примерно один километр, наткнулись на засаду.
 В засаде сидели Шабатько Григорий Филиппович с наганом и Ланец Алексей Аксентьевич с винтовкой. Когда сидевшие в засаде увидели нас с Климовым, и поняли, что мы идём только вдвоём, они поднялись и вышли нам навстречу.  Сказали нам:
– «Хорошо, что именно вы пришли сюда, а если бы вместо вас пришёл кто-нибудь другой, то мы бы стреляли без предупреждения…»  Мы с Климовым возмутились:
–  «Как это так можно, стрелять без предупреждения?»  На что они нам ответили:
– «Очень просто, не далее, как вчера, именно так и произошло: переговоры прошли спокойно, не было никаких ссор, не было высказано друг другу никаких претензий, обо всём было заранее договорено, и вдруг началась стрельба».
Мы с Д.К.Климовым стали успокаивать наших собеседников. Мы говорили им, что вчерашний случай был спровоцирован Стёпкой, что это был психически больной человек после перенесенных ужасов концлагеря. Нам всем необходимо это понять, простить его, тем более что этот человек уже убит.
 А нам надо объединиться и не устраивать разборки между собой, а бороться с фашистами. Не для того у нас в руках оружие, чтобы убивать друг друга и радовать тем самым своих настоящих врагов. Личное недовольство и амбиции лучше оставить при себе до лучших времен.
Эти доводы на них подействовали. И уже вместе с ними мы пошли хоронить убитых. Потерю людей все очень тяжело переживали. Володя был самым молодым из них, ему бы ещё жить да жить, и не одному фашисту свернуть шею. Да и с потерей Полуяновича Ф.М. утрачена была наша связь с деревней Раздяловичи, где можно было добыть ещё несколько винтовок.
 Но не утрата связи с деревней Раздяловичи нас удручала, самое главное было то, что у него остались три малолетних сына, которые жили в семейном лагере, в лесу, без куска хлеба, без одежды, без заботы отца.
После этого печального и страшного инцидента, мне пришлось взять обязанности старшего группы на себя.