О грибачах, партизан-фашистах и соленых котах

            Из цикла "Невероятные приключения Расквасова и его друзей"


            


   
                «Танцуют все!»…
                …Как жаль, что плохо ногу пристегнувши,
                Я в «танец белый» бросился, друзья!..
               
                МОМ, бог насмешки. 


               
              РОССИЯ, ГОД, ЭДАК, в 2060-2061...



... Ничего  не видя, в полной темноте, обрушивая вмиг ставшим тяжелым и негибким телом огромные глыбы глины, Савков рухнул с трехметрового обрыва вниз, в вонючую овражную лужу и замер.
   Где-то наверху, совсем рядом, оглушительно-металлически хлопнул выстрел. У Савкова заложило уши, и он инстинктивно, по-жабьи подбирая ноги, стал углубляться в грязь.
   Над обрывом остановились трое, ясно высвеченные покойницки-белым светом луны. Крайний, самый кряжистый, похожий в темноте на сказочный раскоряченный пень, передернул затвор и вновь грянул выстрелом в темноту оврага.
   Пуля ударила в лужу рядом с беглецом с такой яростной силой, что у Савкова под водой лопнули на заднице джинсы  и слетели кроссовки.
      Когда он вынырнул, на вершине оврага никого не было   –  вдали переругивались  уходящие голоса. Осторожно чавкая грязью, Савков медленно выполз из лужи и замер, прислушиваясь.
Вдали опять хлопнул выстрел, луч мощного фонаря мутным столбом уперся в  чернильное небо, пометался по звездам и увял.
Голоса стихли.
Дрожащий, ослепленный грязью беглец выбрался на гребень оврага и, пригибаясь, бросился к темневшим посреди залитого луной поля, густым зарослям...
...  Все утро следующего дня, едва не  околевший ночью от холода,   грязный, голодный и оборванный, Юрий Савков просидел в мокрых   и   колючих кустах.  Мыслей  не было никаких. Был только ужас и отчаянье от непонятности, необъяснимости происходящего, от всех этих калейдоскопичных  жизненных ситуаций и реальностей, в которые  он попадает и вот уже несколько дней (недель? месяцев?), не может не то что выбраться, а даже найти просвет, паузу, чтобы дух перевести.
 Вот  дня два назад, в очередной раз выброшенный из очередной калейдоскопической реальности, в которой он,  советский журналист, целые сутки пьянствовал вместе с Атосом, Портосом и Арамисом (Д Артаньян был в отъезде, в Англии), он попал в другую - в римские термы, на совместную помывку имперских олигархов с соответствующим обслуживающим женским персоналом. Приняли скитальца по реальностям как родного, римские олигархи повадками разительно напоминали секретарей райкомов в запое, древнеримские дамы  - милы, и, хотя изъяснялся он лишь жестами, все последующие  ощущения были очень четкими и запоминающимися...
   Хорошее  закончилось быстро и внезапно.
   Чудовищная неведомая сила вновь лишила  обнаженного  Савкова сознания, вырвала из потных объятий  юной древнеримской  секретарши, мгновенно одела в его же одежду:  красную приталенную рубашку производства ГДР, джинсы-«самострок», обула в польский «Адидас» и вбросила  в строй оборванных и избитых людей.
    Савков оказался между двумя   голыми по пояс и страшно мускулистыми мужиками. Однако, ни атлеты, ни весь строй на появление новичка никак не отреагировали, и по их  тупому безразличию он понял, что люди эти – рабы.
    Равнение в строю поддерживала общая, весело блестевшая на жарком солнце, цепь желтого металла, сковывавшая правые руки людей. Журналист огляделся.
    На этот раз  действо происходило на обширном, замощенном зеленой плиткой дворе, перед огромным многоэтажным и многобашенным дворцом дурацкой архитектуры. Дворец был сложен из кирпича цвета бычьей крови и напоминал одновременно китайскую пагоду, элеватор и Брестскую крепость.
    Неподалеку от закованных колготились, громко спорили, кричали гортанными голосами куда-то в небеса с десяток  одетых в театрально-архаичные наряды Востока, людей различного возраста.
Не успевший отойти от банных утех и нетрезвый Савков, куражась, покинул на нетвердых ногах строй  и нагло спросил:
 - Здорово, собаки нерадостные! А как у вас тут с женским счастьем?
 Тогда какой-то бородатый архаичный  товарищ с кинжалом за поясом, ударил журналиста в нос и пинками погнал  его в небольшой каменный сарай также цвета бычьей крови и дурацкой архитектуры.
 В сарае было темно и вонюче-прохладно. Савков отсморкал кровавые  сопли,  слегка протрезвел и огляделся.
  Кроме него в темнице томились еще несколько человек: двое курносых, три негра и пожилой с китайскими глазами. Журналист на четвереньках подобрался к курносым:
 - Эй, славяне, мы где? Мы, вообще... здесь кто?
Курносые испуганно поджались и  ответили дуэтом:
 -  We don`t understand!..
 - Браток, -  завозился радостно один из негров, - ты их можешь и не спрашивать, они – с Канады захваченные, по-русски – ни хрена... Русские тут мы одни – Степан, Федор и я – Александр Сергеевич... Старик – он  полковник военнопленный, с Китаю. Молчун...  По-нашему тоже - ни бум-бум...  А мы трое – коренные, тамбовские. Нас держись!
 - А вы кто здесь?..  Ну, все...
 - Мы здесь все  - рабы. – поставил точку черный Степан. – Которые в строю – тех сегодня продадут – на канал речной в Азию большой этап готовят, либо в Афган – конопель собирать, а нас – завтра в гладиаторы налаживают, в цирке  между  собой  махаться... И тебя, видать, с нами...
 - Это почему?.. – расстроился Савков.
 - А всех непокорных или тупых только в цирк берут.
 - Кто дрессуре не поддается еще... –  несмело кашлянув, включился в беседу Федор, - канадцев и китайца нашего две недели учили  танцы всякие восточные на руках танцевать со связанными ногами – ни фига  не получается, все зеркала в классе танцевальном разбили. Значит, тоже, на арену – « будь смелей, акробат!». Тут – строго!
 - Это где это – «тут»?
 - А ты откуда, вообще, парень?
 - Не... пацаны... я на арену не хочу! – замял вопрос Савков, - я и память потерял... и драться не люблю...
 - А кто любит-то?  В Московском цирке как в пехоте – в бой один раз в жизни ходят...  Дернут железякой по бестолковке  - и на костную муку!
 - Твою мать!.. Во, попал! – вконец поскучнел журналист.- То баня, то Париж... Сваливать отсюда надо, сегодня же... Ночью!
 - Ты что!.. Отсюда не бегут!.. Да и куда?.. Везде – полицаи!..  – загомонили черные  соотечественники.               
   Курносый дуэт тоже залопотал непонятно и быстро – сообразили, видно,   по лицу Савкова, что и их дело худо. Однако,  по интонации лопотанья Юрий понял – канадцы с ним.
 - Парень верно говорит, бежать  - и точка!  - молвил внезапно и весомо старый  китайский полковник.
- Дядя! Ты ж, вроде, как немой, и русского -  не знаешь... – опешил Александр Сергеевич.
 - Разведка… - туманно пояснил полковник, и представился просто: - Юстас!
 -  О, как!   - восхитился Савков. – Значит, Китай – за нас!
 - Тут, ребятишки, шутки надо в сторону! -  посуровел разведчик.- Сегодня ночью не убежим – завтра весь наш интернационал пятками в ряд положат... Я тут камешек у стенки подрасшатал, ночью дыру расширим и вперед – в леса... За ночь далеко уйдем – может и нужных людей встретим!..
 - А собаки?  Да и кого мы в лесу встретим? Партизан-фашистов только... А они к нашему брату – не ахти... – помрачнел черным лицом Александр Сергеевич.
 - Собак тут всего четыре штуки – я посчитал. И даже успел им спецтравы дать – для снижения нюха. Мы на четыре группы и разделимся,  и в разные стороны рванем. А в лесу... Что ж, мужики мы все здоровые...  С одной собакой – то... Ну и как карта ляжет... «Никогда китайцы не будут рабами!» – такая у нас песня есть!..
 - А где вы, товарищ Юстас, язык так хорошо изучили? – поинтересовался Юрий.
 - Так  я  в молодости, до разведки еще, лет десять «челноком» деньги делал, и страну вашу, Россией она тогда звалась, всю вдоль и поперек изъездил...
 - Каким таким «челноком»?
 - Э... да ты- то малой еще... Это - в конце прошлого века было... «Челнок» – это значит по-китайски: очень стремительный торговец. В другом варианте -  русская баба... –  весьма пожилой  Юстас помолодел ртом и глазами.
 - В конце  века какого?  Сейчас то какой?..
 - Так...  – и китайский  разведчик  хорошо поставленным взглядом кольнул журналиста.  – Да ты ли не с Луны  свалился, дружок?..
 При последних словах бело-черный коллектив темницы испуганно насторожился и Савков почувствовал себя прокаженным.
- Говорят вам - память потерял!..
- Ну, гляди... - явно не поверил полковник. -  Если что – на  Луну обратно ты
не попадешь, а заложишь –  мы прямо здесь тебе гладиаторские игры устроим!..
 Снаружи у двери залязгали замком. Сидельцы шмыгнули по углам и уставились в земляной пол.
  Вошел восточный человек в высоченной желтой папахе,  видимо золотого руна, кашемировых тренировочных, расшитых бриллиантовыми стразами, шароварах, и такой же куртке, подбитой горностаем.  На плече вошедшего висел роскошный хромированный АКМ, богато инкрустированный изумрудами и рубинами.
  Восточный человек зорко-презрительно,  как гордый орел, оглядел будущих гладиаторов, поскрипывая кроссовками из кожи белого крокодила, покачался с пятки на носок и махнул рукой.
  Два раба  в рваных смокингах  степенно внесли на носилках  эбенового дерева огромный желтый бак. Запахло вкусно.
Рабы разлили мясное густое варево в  емкие желтые миски-тазы и  дали каждому  такого же цвета  ложки-черпаки.
С носилок сбросили толстую лепешку  размером с автомобильное колесо.  Процессия так же  степенно удалилась. 
Тяжесть обеденных приборов поразила Савкова:
 - Они что, нас тарелками тренируют уже, что ли? Ложку ко рту двумя руками нести надо!..
 - Так золотое же все... У них, у хозяев, только оружие – железо – серебро, остальное – червонное  золото... – чавкая, объяснил Степан. -  Ты бы  в дому побывал – там и краны с парным молоком да со сливками, и минералка с Кисловодска да с Боржомей по трубам доставляется, и унитазы тебе платиновые с жопным подогревом... А ты говоришь…
 - Богато живут... в шестидесятых-то годах...
 - А чего ж   не  жить, если мечты сбываются!.. Да нам-то что?.. Самое главное – кормят они нас, рабов, ой как хорошо! А я до еды – лют!..
... После ужина, побросав презренные миски-ложки к двери, еще раз поспорили – бежать или нет.  Афрорусские напирали на то, что  «сытое  брюхо к побегу глухо» и что, «может быть, все и обойдется»...
 Однако железный Юстас (владеющий прекрасно и английским), быстро склонил на свою сторону курносое канадское «болото», навалился вместе с Савковым на трусов, привел исторические примеры со Спартаком, сослался на какой-то старинный, начала века, и неизвестный журналисту, однако очень популярный среди рабского населения фильм «Гладиатор», и добился своего.
 По очереди начали расшатывать каменную кладку.
 Дело шло легко.               
  -  Видно, что наш брат строил... раб – он  для себя всегда постарается… -  кряхтя, выгребал землю Степан.
  Курносые работали молча, очень старательно, изредка как-то странно поглядывая на углубившегося в дыру и шепотом матерящегося Савкова.  Внезапно один из них дернул журналиста за перепачканную рубаху.
 - Чего тебе?
  Курносый вытаращил глаза, напрягся и внятно проговорил:
 - Мы, русские, должны помогать друг-другу!
 - Чего!?..
  Курносый  смутился и переглянулся с соотечественником. Тот
 кивнул, и они уже вместе вытаращили глаза, напряглись и отчетливо, как пароль, продекламировали:
 - Мы, русские, должны помогать другу-другу!
  И рассыпались английской скороговоркой, объясняя.
 - Пацаны говорят, что они братья, зовут их  Расквасовы, и что этот пароль им дед сказал. Сам дед, как они говорят, русский, кстати, в конце века в Канаду за хорошей жизнью уехал, мудила, в общем,  – переводя, от себя добавлял, разведчик. – Если, говорил, попадете в Россию, то, как хреново придется,  или эти слова говорите, или другие. И вам помогут. What words, guys?
-  «Свой своему поневоле брат!» – с готовностью, хором  и с выпученными глазами ответили первый и второй брат.
 - Эх... если б так!..- хмыкнул Александр Сергеевич. - Не сидели бы мы сейчас с золотой посудой по сараям... А деду вашему и таким как он, путешественникам, надо было в  конце века не визы выписывать, а… Путешественники – колбасники, иху мать,   а нам, черным – опять отдувайся...–
 - Что-то вас, ребята русские, как китайцев становится... да толку мало... – съехидничал Юстас, - а мы бежать-то будем?..
 Навалились ударно, пыль подняли – белые почернели, черные побелели. Желтый полковник руководил.
 - Кажется, все...
  В дыру на свободу заглянули ночь, луна и четыре огромных собачьих морды. Псы были красивы настоящей собачьей красотой и немолоды. Они  настороженно - умильно оглядели всю  невольничий коллектив. Юстаса – внимательно-оценивающе.
 - Ну, не бойся, народ!.. – ободрил разведчик. Псюрня – схвачена... Начнем, потихоньку...  Как договорились, каждой группе  - по собаке...  Китайская разведка – первая группа!.. – с криком бросился он в пролом. - Прощайте, товарищи, все будет хорошо!..
То, что, что хорошо начинается, обычно заканчивается плохо. Ну, а то, что начинается плохо, заканчивается еще хуже.
   В тщательно спланированный  полковником китайской разведки побег, неожиданно  вкралась досадная неточность - все четыре сторожевых собаки с рычанием бросились почему-то за ним одним.
  Однако остальным группам – курносым, неграм и Савкову эта несправедливость только добавила резвости. Русские неслись в разные стороны, не жалея разноцветных ног.
  Влетев в небольшой лесок, Савков в темноте сразу весь ободрался до крови, распустил, зацепившись о сучок, немецкую рубаху на спине и оторвал подошву на левой польской кроссовке.
  Издали донесся характерный рев и визг натасканных на человека собак, делящих добычу...
  «И все равно – русские с китайцами – братья навек!..» - почему-то шевельнулась мысль у рвущего пространство, Савкова.
   Ударил одинокий печальный добивающий выстрел...
   Впрочем, скоро выстрелы слились в канонаду, в темноту полетели разноцветные ракеты, ярким мечом стал рубить ночное небо, поля и лес  мощный прожектор. Завелись двигатели машин.
   Дурниной закричали непривычно уязвленные  и где-то даже до глубины души обиженные хозяева  строений цвета бычьей крови. 
Гордые рабовладельцы вопили о  предстоящих  страданиях для сбежавших так громко и с таким чувством, будто это им сейчас что-то отрезают, и в какие-то отверстия их  гордых организмов их же сексуально и используют...
...Совков бежал хорошо. Как надо. Чувствовал – сначала в спину дышала одна – собака.
   Потом - еще один...
   Потом – двое...
   Потом трое...
   Потом опять - один, впереди всех, но  -  с автоматом...
  Металлически-ударяющая струя  внезапно перед беглецом в теплую землю зарыла с раздирающим звоном:  три – три – три – четыре маленьких, но яростно-тяжких смертельных бесов...
   Настрадавшееся тело бросило Савкова в противоположную от смерти сторону, и, цепляясь руками за кусты, журналист упал в овраг.
  Бесы с  оглушительным металлическим щелканьем - четыре – пять- тринадцать (последние - от восточно-гордой досады), - сверкающим серпантином ушли в  елочное ночное небо...
                (Продолжение истории читай в выпусках 1,2,3 и т.д.)