Сиротка. Глава 4

Глава 4. Соломинка утонула

Это была обычная гостинка на окраине города, но Григорий упивался счастьем, как никогда. Впервые в жизни в этой крохотной ободранной комнатушке с затхлым запахом он чувствовал себя полноправным хозяином. Всё здесь приводило его в дикий восторг, чего не скажешь о Марьяне. Неделю подряд крайне возмущенная жена беспощадно пилила мужа:
- Куда ты меня привёл? Что это за дыра? Как я буду с коляской на пятый этаж забираться? А машина стиральная где? А телевизор, магнитофон, пылесос?!
- Купим, прелесть моя, но не всё сразу. Потерпи немного…
- Да с тобой всю жизнь терпеть надо! Куда опять деньги дел – ни гроша за душой!
- Успокойся, милая. Ты же знаешь, я всю получку Капитонычу отдал – залог за квартиру. Но ничего, я скоро подхалтурю, и тогда…
- Да пошёл ты! С тобой одни проблемы! – Марьяна взяла на руки ребёнка и удалилась, оставив мужа думать над бытовыми вопросами. Но Григорий по-прежнему не придавал значения ее словам, он верил – всё образуется.
Между тем оказалось, что денег, получаемых на трёх работах, не хватало на жизнь и оплату жилья. Иван Капитонович, хоть и был хорошим знакомым работодателя Гриши, сдавать квартиру за бесценок не собирался.
- К концу месяца деньги должны лежать у меня на столе. Не будете платить – выселю к чёртовой матери, - поставил он перед фактом молодую семью.
Григорий платил за квартиру исправно, лишая себя и родных всяческих житейских радостей, чем приводил в бешенство свою разбалованную жену. Это обстоятельство вынудило его устроиться ещё на пару «халтур». Вскоре молодому семьянину начало казаться, что он не живёт, а просто существует, ведь времени на что-либо кроме скудной еды и четырёхчасового сна катастрофически не хватало. Такая скверная ситуация усугублялась полнейшим непониманием со стороны нетерпеливой супруги.
Однажды Григорий, уставший до невозможности после напряжённого трудового дня, пришёл домой в крайне подавленном настроении. Картина, которую он застал по возвращении, никак не способствовала поднятию боевого духа. На грязном полу посреди комнаты сидела Марьяна, жадно обхватив огромную миску с килограммом полугнилых черешен. Рядом с ней ползала Дашка в засаленном комбинезоне, по уши запачканная манкой. Проходя в ванную помыть руки, Григорий перецепился за громадную кучу нестиранных вещей, а на кухне увидел высокие горы немытой посуды. Но Марьяну, похоже, нисколько не смущало такое положение вещей – она спокойно продолжала наслаждаться обществом старого телевизора, позаимствованного у соседки. Глядя на её безразличное выражение лица, муж только тихо вздохнул и отправился на кухню готовить ужин. Голова раскалывалась, руки дрожали от усталости. Он несколько раз позвал жену к накрытому столу, но её вниманием всецело завладел глуповатый телесериал. Дашка тянула маму за руку и что-то лепетала, но та не реагировала. Григорий впервые бросил на жену презрительный взгляд.
- Тебе не надоело смотреть эту чушь? – поинтересовался он.
- А что ещё делать в этом захолустье? Ты же днями где-то бродишь, ни в кино, ни на дискотеку с тобой не пойдешь. Вот и приходится сиднем дома сидеть.
Григорий был шокирован таким заявлением.
- Да работы как раз хватает! Ты бы хоть дочке что-нибудь поесть приготовила, с ней на улицу вышла! А что это за бардак? Дома всё время грязно, мусор какой-то везде валяется! Противно на порог ступить!
- Да не хватало, чтобы я ещё в этой чужой конуре убирала. Делать нечего!
- Пока мы её снимаем, она наша. И никто за нас здесь порядок не наведёт.
- Вот и наводи. Ты же тут хозяин! – ехидно улыбнулась жена. – А у меня есть дела и поважнее.
Этого Григорий никак не ожидал услышать. До сих пор он не замечал, что его любимая, как говорила когда-то мать, «полная засранка».
- Ты, между прочим, совсем не занимаешься нашим ребёнком, -  укоряла мужа Марьяна. – Дашка скоро забудет, как её отец выглядит! Когда ты её в последний раз на руки брал? Когда гулять её водил? А ещё мне здесь указываешь! Папаша, называется!
- Ну, ничего себе – заявочки! – возмутился Григорий. – Я пашу, как вол, а потом ещё еду вам готовлю. Где же время на всё найти? Давай поменяемся – ты приготовишь ужин, а я с Дашкой поиграю.
- Ещё чего! Приготовление еды – твоя обязанность, - сухо отрезала жена.
Григорий понуро опустил голову. За свою уступчивость он получал лишь унизительные плевки в душу. И с каждым днём они становились всё больнее. Он мечтал наконец-то по-настоящему ощутить радость отцовства, но в основном заставал дочку уже крепко спящей в детской кроватке. Он всё чаще проклинал свои ненавистные «халтуры» и так хотел вернуться назад в библиотеку, чтобы снова приходить домой в шесть вечера и проводить остаток дня с горячо любимыми людьми. Но через неделю нужно заплатить за квартиру, купить Дашке новые вещи, а Марьяна требует стиральную машину… Беспощадная мясорубка под названием «надо» уже давно перемолола его мечты и желания.
Так постепенно их семейные будни превратились в скучную рутину, невыносимую для каждого из супругов. Марьяна, решительно не желавшая ударить палец о палец, сходила с ума от собственного безделья. Оставалось только одно – бесконечно шататься по рынку и бездумно транжирить тяжело заработанные деньги на всякую чепуху. Или чесать языком с Любахой.
- Привет, солнце! Что-то давно тебя не слышно. Не забыла ли свою давнюю приятельницу?
- Да что ты, Марьяша! Я вот недавно новоселье отпраздновала.
- Да ну! - глаза Марьяны округлились, как пуговицы её нового халата. – Неужели Женька твой свою хату отгрохал?
- А то как же! У нас теперь всё, как у людей – двухэтажный особнячок, как положено. Даже сауна своя есть. Приходи и посмотришь.
- Вот это да! – мечтательно вздохнула Марьяна и презрительно оглядела своё убогое жилище.
- Ну, а у тебя-то как дела?
- Лучше некуда! Вот квартиру третий месяц снимаем…
- Всё ясно! С твоего по-прежнему толку, как с козла молока. Ох, если бы мой Женька таким тюфяком был, дала б я ему прикурить… Ну, не будем о грустном. Жду вас сегодня вечером.
Григорий пришел домой чуть раньше обычного. Теперь у него не было выходных, но сегодня он предвкушал радость долгожданных забав с дочерью и вечерней прогулки всей семьей. Едва переступив порог, он сразу плюхнулся в кресло, удачно расположившееся в крохотном коридоре за неимением места в комнате, но суетливый вид жены, судорожно мечущейся между зеркалом и шкафом, заставил его машинально подскочить.
- Дорогая, что случилось?
 - Собирайся, мы идем в гости. Да поторапливайся, а то не успеем на электричку. Любаха  и так нас уже заждалась.
Григорий пришел в замешательство.
- Погоди, пока мы доедем, будет уже поздний вечер. Ведь Дашеньку нужно вовремя уложить спать… - несмело попытался возразить муж, но его мирный протест был категорично отклонен истеричными всхлипываниями супруги.
- Что же теперь, и в люди выйти нельзя?! Сижу в этой несчастной комнатушке, как в клетке, света белого не вижу! Еще чуть-чуть, и одичаю совсем! А ты только с работы и обратно, до меня тебе и дела нет! Как же все это надоело!
- Ладно, ладно, успокойся! Сейчас поедем, только…
- Только переоденься, - приободренная жена, тут же изменившись в лице, охотно продолжила незаконченную фразу мужа. – Что это на тебе за барахло? Чтоб был, как с иголочки!
Напряженно думая, что же ему надеть, чтобы наконец угодить любимой, и тихонько чертыхаясь по поводу неожиданного светского выхода, Григорий пересилил свою усталость, собрался, подхватил на руки дочь и вместе с разряженной радостной женой поспешил на электричку. Остаток выходного, на который он строил такие простые, но грандиозные для него планы, был обречен пройти впустую. Так думал Гриша, стоя у высокого бетонного забора вокруг красивого двухэтажного дома. Марьяна нажала на кнопку звонка, огромная тяжелая дверь отворилась,  и перед ними предстала Любаха во всей своей красе. Григорий невольно всматривался в лицо девушки, с которой некогда по воле случая свела его судьба, и  с трудом различал уже стертые из памяти черты. Она стала еще пышнее и перекрасилась. Теперь на него смотрела не игривая молодая кокетка, а солидная респектабельная дама, вся обвешанная золотом, словно новогодняя елка – игрушками. Толстые черные стрелки на веках и кожаная мини-юбка, выглядевшая на фоне ее дородных форм жалким лоскутком, делали ее вульгарной, а тонкие десятисантиметровые шпильки, казалось, вот-вот переломаются под весом ее фигуристых крепких ножек. Любка эмоционально всплеснула руками, оголив таким жестом еще пару-тройку массивных браслетов, и заключила Марьяну в свои дружеские объятия.
- Ну, проходите, гости дорогие! Милости прошу!
Марьяна ахнула при виде просторного холла с хрустальной люстрой на потолке и застыла перед величественной лестницей, ведущей наверх. Прямо как в ее любимых сериалах! Григорий прижал к груди дочь и прищурился, таким слепящим показался ему яркий свет, отражавшийся от шлифованных граней хрусталя и блестящей лакированной поверхности дубовой мебели. Задремавшая у него на руках Дашка начала изворачиваться и хныкать.
- О-о-о, наконец-то пожаловали! – из дальнего угла показался хозяин дома, Любахин супруг Женька. – Привет, брателло! – он протянул Григорию руку, но тут же осекся: - А что это за малявка тут околачивается?
- Это же Дашка моя. Некуда её было деть. Вы не переживайте, покрутится и уснёт, - извиняющимся тоном залепетала Марьяна, в то время как девочка, чувствуя не очень радушный прием, заплакала еще сильнее.
- Стало быть, нас зовут Дашенька, - слащаво протянул один из крутившихся возле Женьки долговязых парней. – Может, угостить даму водочкой?
- А ещё лучше сигареткой, - вмешался другой и направил густые клубы табачного дыма прямо малышке в лицо, что отнюдь не способствовало ее скорейшему успокоению.
- Ты глянь, какая нонче молодёжь пошла нежная! Да я в таком возрасте вовсю за девками ухлёстывал! – долговязый кретин противно заржал.
- Ага, во сне! После «Спокойной ночи, малыши», - добавил Женька.
Тут Григорий,  до сих пор тихо негодующий и медленно наливавшийся кровью, с силой оттолкнул хозяина, а за ним и его обнаглевших друзей.
- Что вы себе позволяете?! – неистово завопил он. – Я не потерплю издевательства над нашей дочкой! Пойдем отсюда, Марьяна! Такое общество не для нас!
Но к его величайшему удивлению, жена яростно сдвинула брови, покрутив пальцем у виска.
- Ты че, сбрендил?! Любочка, где можно Дашку уложить, чтобы она никому не мешала?
- У нас здесь не детский сад, - недовольно проворчал Женька.
 - Да будет тебе! Сейчас приткнём её куда-нибудь. Давай сюда, на овечью шкуру, она очень тёплая. Женька,  тащи подстилку, вон ту, дырявую из кладовки – укроем малую.
После такого заботливого обращения маленькой Дашке не оставалось ничего другого, как крепко уснуть с соской во рту на полу под приглушенным светом хрустального бра. Ее шокированный отец решительно направился к легкомысленной матери, но его остановили несколько крепких и хорошо подвипывших мужиков.
- Дай-ка прикурить, - потребовал один из них, загораживая Григорию дорогу своим могучим обнаженным торсом.
- Я не курю, - отрезал Гриша и хотел было пройти дальше, но какой-то пьяный молодчик встряхнул его за плечо.
- Михан, смотри: они не курят-с. А ты знаешь, сопляк, что у нас с такими делают?
- Да тут все понятно! Видишь, харя у него уж больно интеллигентная. Такие в натуре не курят. Они сидят в библиотеке и читают книги. Может, вы объясните нам, неграмотным, сущность бытия, масье? – мускулистый амбал отвратительно заржал. В нос Григорию ударил смрадный запах табака и алкоголя.
- Молодой человек, не трогайте его! – Марьяна игриво подмигнула мужлану, легко отстраняя его жилистую руку от мужа. – Он же у меня правильный. Аж подташнивает иногда.
Вся компания громко захохотала, издавая при этом оглушающий хриплый рев, от которого у Григория начала кружиться голова. Все в этом доме казалось ему мерзким и тошнотворным, с презренным оттенком кричащего хвастовства, от которого его мутило все больше. Не в силах стоять на ногах, он присел рядом с дочерью, чтобы перевести дух, но его тут же позвали за стол.
- Эй, Гришка! Чего сидишь один, как сыч? Давай сюда!
Его ненаглядная жена в это время опрокинула вовнутрь бокал винца и с восторженными возгласами требовала добавки.
- Это же настоящее грузинское! -  с улыбкой нахваливала его Любка, подливая еще. - А ты чего не пьешь, генацвале? – поинтересовалась она у Григория.
- Не хочу, спасибо.
- Ты смотри: что папан, что дочь, обое не пьют! – загикал все тот же твердолобый атлет, настойчиво искавший прикурить.
- Да отстаньте вы от этого зануды! Лучше поухаживайте за красивой женщиной, - Марьяна игриво захлопала глазками и тихонько захихикала.
Это предложение настолько понравилось местному мачо, что он оскалил все свои лошадиные зубы, положил мускулистые руки на оголенные плечи молодой матери и выдавил невероятно красноречивую для своего интеллекта фразу:
- Красотка, да хоть звезду с неба! Я б с тобой сейчас…
- Давай потанцуем? – Марьяна положила руку на один его бицепс и склонила голову на другой.
Григорий смотрел на это и не верил собственным глазам. Ему казалось, все это сон, бессвязно проплывающий в тумане его усталого мозга. Возможно ли наяву прийти в этот дом, восхищаться его обстановкой, гостями и хозяевами? Возможно ли прижиматься к полуголому и полупьяному мужику, невольно наступая на подстилку спящей дочурки и касаясь краем развевающегося платья своего мужа?
Натанцевавшись вволю, Марьяна долго бродила по всем комнатам, с завистью всматриваясь в каждую деталь интерьера. Люба ходила за ней, с огромным удовольствием наблюдая за реакцией подруги. Когда же детальная экскурсия была закончена и они переместились на кухню, Любка с победоносным видом спросила:
- Ну как?
- Шик-модерн!
 - Вот-вот. Деньги надо уметь зарабатывать. Твоему, видать, такое и не снилось.
- Ой, Любаня, у всех мужики как мужики. А у меня… Одно название. Одет хуже всех, как бомж просто. Представляешь, он штаны и рубашки своего старика донашивает! Работает целыми днями, а приносит копейки. На еду, да и только. На памперсы и то не хватает, только и делаю, что стираю без конца.
- Да с таким, как твой, только по рынку и шастать, причём используя его в качестве вьючного осла, - издевательски засмеялась Любка. – Ты где себе шмотки покупаешь? Видно же, что на распродаже  базарной! Такие жлобские цветки сто лет в обед не носят!
Марьяна опустила голову и поникла. Любимое нарядное платье сразу же показалось ей  жутко старомодным и отвратительным, а красивая, но дешевая бижутерия жгла ее грудь огнем разочарования и стыда.
-  Ой, Любаня! Не могу прозябать в этой нищете беспросветной. Не могу! Чем я хуже других? Я самая лучшая! Но мне всегда достается всё самое плохое. За что мне это, а?
- Я одного не пойму: как ты могла так вляпаться? Чего ты за этого мямлю замуж поскакала?
- А куда было ждать? С пузом ходить матерью-одиночкой? Чтоб старухи на каждой лавочке обо мне сплетничали? Теперь мучаюсь. Надолго ли меня хватит?
- Ладно, не переживай, подруга. Выберешься как-нибудь! И не в такие дрязги попадали. Держи хвост пистолетом! И подумай насчёт развода. Настоящий мужик должен семью обеспечивать, жену одевать, лелеять её. А твой что? Да он за столом два слова не мог связать, сидел, как индюк. От водки чуть в обморок не грохнулся, тряпка! Плюнуть и растереть этого нищеброда.  Когда бросишь этого нюню, легче будет найти стоящего мужика с деньгами.
- Да  кому я теперь нужна с таким довеском?!
 - Гришка сделал – пусть с ней и возится. Время быстро пролетит, а ты красивой жизни не попробуешь.
Вдруг чьи-то сильные руки снова коснулись голых плеч Марьяны. За ее спиной выросла накачанная волосатая грудь, своей необъятной широтой приглашавшая расположить на ней смазливую заплаканную мордашку. И Марьяна опрометчиво нырнула в его раскрытые объятья. Это живое воплощение красивой киношной жизни заставляло ее забыть обо всём на свете: о дочери, которая лежала на полу, как ненужная вещь, о преданном муже, которого больно ранило её вызывающее поведение. Она представляла себя героиней увлекательного сериала, сидящей на берегу океана вдали от мирских забот. Мускулистый латинос ежеминутно крутил огромный пляжный зонт, защищая ее от палящего солнца, и подавал коктейли из тропических фруктов. А затем нежно ласкал ее влажное тело и медленно выдавливал апельсиновый сок в раскрытые от экстаза уста. А где-то далеко на горизонте отчаянно барахталась в девятибалльном шторме крошечная, словно пятнышко, семейная лодка.