А. С. Шабалов
ПРОИСХОЖДЕНИЕ УЙГУРОВ, ОЙРАТОВ (КАЛМЫКОВбурят, якутов) И ДРУГИХ ТЕЛЭСКИХ ПЛЕМЕН XVIII в. до н. э. — XIV в. н. э. Третье издание
2019
Шабалов, А. С. Ш12 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен XVIII в. до н. э. — XIV в. н. э.: Историко-онома стическое исследование по российским и казахстанским материалам. 2-е изд., испр. — СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2015. — 272 с., ил. — (Номадика). ISBN 978-5-8465-1484-3 В ХIX в. П. М. Мелиоранский заметил, что востоковеды до крайности умаляют численность монголов, и повторил, что отуз-татары, вероятнее всего, были монголами и что у уч-курыган был значительный монгольский элемент. В ХХ в. Л. С. Клейн выдвинул идею трех генераторов народов: индоевропейского, семитского и монгольского. Особенность монгольского генератора заключается в том, что ни одно монголоязычное племя, ушедшее на юг и на запад, не сохранило язык, за исключением калмыков, исторически недавно переместившихся на запад (конец XVII в.). Автор на основе ономастического материала исследовал язык хойхуских (телэских) племен и пришел к заключению, что хойху, в том числе уйгуры, были в древности и средневековье монголоязычными, и он по-своему оригинально разрешает противоречие среди историков, относящих одних телэ, например уйгуров, к тюркам, других ; к монголоязычным, например ойратов (калмыков), баргутов и др. Книга предназначена для преподавателей-историков, аспирантов и всех, кто интересуется этнографией восточных народов. ББК 9 (5) + 9 (47)
ISBN 978-5-8465-1484-3
Рецензенты: доктор ист. наук профессор С. И. Кузнецов, доктор ист. наук профессор В. В. Есипов
Shabalov, A. S. Origins of the Uyghurs, the Oirats (Kalmyks) and the other Tiele tribes 18th century BC — 14th century AD: Historical and Onomastic Study based on Russian and Kazakhstan materials. 2nd ed., revised. — St. Petersburg : St. Peters burg State Uni versity Faculty of Phi lology, 2015. — 272 p., ill. — (Nomadica). In the 19th century, Platon M. Melioranskii noted that orientalists belittle very much the population size of the Mongols, and repeated that the Oghuz-Tatars were most likely the Mongols and that the Uch Kurykans had a considerable Mongol element. In the 20th century, Lev S. Klejn advanced an idea of the peoples’ three generators: Indo-European, Semitic and Mongol. A peculiarity of the Mongol generator consists in that no one of the Mongol-language tribes leaving south- and westwards had saved their language, except for the Kalmyks who went to the west historically not long ago (17th century). On the basis of onomastic data the author studied the language of Hoyhu (Tiele) tribes and arrived to a conclusion that the Hoyhu, including the Uyghurs, were Mongol-speaking in ancient and medieval times. In his own way and originally, he resolves a contradiction taking place among the historians who have ascribed some Tiele tribes, for instance the Uyghurs, to the Turkic peoples, and the others, such as the Oirats (Kalmyks), the Barguts, etc. — to the Mongol-speaking ones. The book is intended for teachers-historians, postgraduate students, and all those who are interested in the ethnography of Oriental peoples.
© А. С. Шабалов, 2015 © С. В. Лебединский, оформление, 2015
Введение
Исследователи, изучающие историю хунну, ухуаней, сяньби, тургутов (турков), киргизов, хакасов и других древних народов Центральной Азии, обязательно сталкиваются с проблемой происхождения телэских племен или с проблемой происхождения племен ди-гаогюйхойху и уйгуров, калмыков и бурят. Учеными Европы, России и Казахстана было исследовано множество вопросов, касающихся этногенеза и расселения хойху или телэских племен, в состав которых входили уйгуры. Ученые основывались в своих трудах большей частью на китайских династийных хрониках, которые представляют собой наиболее полные источники происхождения языка, следовательно, этнической принадлежности народов Центральной Азии в древности. Остальные народы Центральной Азии были бесписьменными, или вследствие бурных исторических потрясений их письменность не сохранилась, например хунну. Основной базой исследований европейских, российских и казахстанских ученых являются китайские династийные хроники Ханьшу, Хоуханьшу, Вэйшу, Чжоушу, Суйшу, Таншу и др. Персидские, византийские, арабские и тургутские (турецкие) источники являются основой для изучения этногенеза, языка и расселения раннесредневековых хойху и средневековых уйгуров, потому что регулярные контакты хойхуских, а затем телэских племен начались в VII;VIII вв., особенно в связи с появлением на мировой арене так называемых мировых религий. Активизировались контакты и в связи с арабскими завоеваниями Мавераннахра. Как известно, средневековье начинается с V в. н. э., когда хуннуские завоевания в Европе прекратились и на месте Римской империи образовалось множество германских королевств, а история человечества ; это единый общий процесс, в том числе это относится к уйгурам, туркам и вообще к тюркским народам, для которых Древний мир должен тоже закончиться V в. и начаться период средневековья. Считаю неверной точку зрения С. Г. Кляшторного, авторов Древнетюркского словаря и некоторых других ученых, относящих языковые материалы VIII;XI вв. н. э. к древности, т. е. к древнетюркским.
6 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Уйгуры стали известны в Европе и мире благодаря путешественникам и послам XIII в. Марко Поло, Плано Карпини и Гильома де Рубрука к великим монгольским ханам Мунхэ, Хубилаю, преемникам Тулуй-хана (сына Чингисхана). Современные исследователи-уйгуроведы особенно должны быть благодарны послу французского короля Людовика IV, монаху ордена миноритов ; Гильому де Рубруку, который оставил наиболее подробные записи о югурах, так, видимо, первоначально произносился этноним уйгур. Уроженец далекой Фландрии (некоторые называют его Виллем де Рубрук) в своих отчетах и путевых записках отметил значительную роль, которую югуры играли при дворе Мунхэ-хана, оставил сведения об их расселении, о вероисповедании, об особом доверии, каким пользовались югуры-писцы, и мн. др. [де Рубрук: 105;116]. В 1993 г. в Алма-Ате была издана книга «Путешествие в Восточные страны», куда вошли «История монголов» Плано Карпини и «Путешествие в Восточные страны» Г. де Рубрука. Надо отметить немаловажное значение средневековых (VIII;XI вв.) письменных памятников об уйгурах: «Диван лугат ат-турк» Махмуда Кашгари, «Кутадгу билиг» Ю. Баласагуни и др. Первым из европейских ученых еще в первой половине XVIII в. тему уйгуров затронул Р. Гобиль в работе «История Чингисхана и всей династии мангу» [Goubil 1739]. Во второй половине XVIII в. Ж. Дегинь в книгах «Историческая записка о происхождении гуннов и турков» [Deguines 1748] и «Всеобщая история гуннов, турков, монголов и прочих западных татар» [Deguines 1756;1758], Виcделу в «Истории Татарии» [Visdelou 1779], Дю Гальд в работе «Описание географическое, историческое, хронологическое, политическое и физическое Китайской империи и Китайской Татарии» [Du Halde 1736] стали пионерами в изучении уйгуров. В первой половине XIX в. появились работы француза Ю. Клапрота «Abhandungen ;ber die Sprache und Schrifte der Uiguren» [Klaproth 1812] и российских ученых Н. Я. Бичурина «Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии» [Бичурин 1828] и Мирзы Александра Казембека «Исследование об уйгурах» [Казембек 1841]. В этих работах европейские и российские ученые уже начали подразделять народы, населявшие Центральную Азию, по этническому признаку, т. е. делить их на монголов, тюрков и маньчжуров. До начала XIX в. население этого региона подразделялось политически и имело общее название «татары». Избавлению от этой путаницы европейский ученый мир во многом обязан кроме названных исследователей Г. П.-С. Палласу, Ф. Бергману, А. Ремюза, Ж. Сен-Мартену, И. Шмидту, Е. Бретшнейдеру, Д’Оссону и др.
7Введение
Н. Я. Бичурин и Мирза Александр Казембек придерживались разных взглядов на уйгуров: первый ; монгольской точки зрения, второй ; тюркской. Выдающийся русский тюрколог П. М. Мелиоранский в 1898 г. заметил, что ученые-востоковеды до крайности умаляют численность монголов и потому нелишне повторить, что отуз-татары, всего вероятнее, «были монголы и что, вероятно, у уч-курыкан был значительный монгольский элемент» [Мелиоранский 1898: 281]. Между тем еще в XVIII в. Г. Ф. Миллер в основу этнической классификации положил лингвистический принцип, он писал: «Характеристическое различие народов состоит не в нравах и обычаях, не в пище и промыслах, не в религии, ибо все это у разноплеменных народов может быть одинаково, у единоплеменных народов различно. Единственный безошибочный признак есть язык…» [Бахрушин 1937: 31]. Если брать лингвистический принцип в статике, утверждение Г. Ф. Миллера абсолютно верно, но, если положить в основу исследования этноса динамику за длительный период его жизни, этот принцип дает сбои и оказывается не совсем правильным. Дело в том, что монголоязычные народы переходили на другие языки. Примеров пере хода много, и это не обязательно тюркские языки: многие народы нек огда разговаривали на монгольском, а в настоящее время пред почитают иранские, кавказские, хинди, угро-финские и другие языки. Во второй половине XIX в. были опубликованы труды Д. Банзарова, Ч. Валиханова, В. Григорьева, В. В. Радлова, Д. Позднеева, Г. Вамбери, Д. Клеменца и др. В XX в. вклад в изучение истории, в частности средневекового языка уйгуров, внесли работы Э. Шаванна, П. Пельо, С. Ф. Ольденбурга, В. В. Бартольда, Б. Я. Владимирцова, А. Ю. Якубовского, А. Г. Малявкина, С. Е. Малова, Б. Х. Тодаевой, Э. Р. Тенишева, Д. И. Тихонова, Е. И. Кычанова, М. Кабирова, К. Масими, Г. М. Исхакова, Алиджана Тиливалди (Хамзаева), Аблета Камалова и др. Но некоторые ученые создали еще большую путаницу в уйгурове дении, например, С. Г. Кляшторный, не зная ни одного тюркского и монгольского языка, излагал историю уйгуров и тюрков с позиций сверхвлияния ираноязычных народов на Центральную Азию, например, он монгольское окончание -ут трактует как согдийское (ираноязычное) [Кляшторный, Савинов 2005: 84] и допускает ряд других ошибок. Как известно, ираноязычные народы в средневековье играли незначительную роль в степях Центральной Азии, т. к. появлялись там лишь эпизодически.
8 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Подавляющее большинство ученых считают, что предки уйгуров ди-гаогюй-хойху-телэ были тюркским народом. Они, видимо, опираются на основу современных уйгуров, которые являются в подавляющем большинстве тюрками, и, не вникая в суть языка ди-гаогюйхойху-телэ, предполагают, что в древности и раннем средневековье предки уйгуров также говорили на тюркском языке. В этом отношении характерной является полемика между Н. Я. Бичуриным и М. А. Казембеком в середине XIX в. Н. Я. Бичурин, придерживавшийся мнения, что ди-гаогюй-хойху-телэ, а затем уйгуры были монголами (правильнее было бы назвать их монголоязычными), основывался на знании монгольских и тюркских языков и на сходстве хойхуских (телэских) слов с монгольскими, а М. А. Казембек, не знавший монгольских языков, утверждал, что предки уйгуров всегда были тюр ками. Он не учитывал неустойчивость и слабую жизнеспособность монгольских языков. Известный российский историк Л. С. Клейн в своей статье «Генераторы народов» обобщил труды европейских и российских ученых, таких как G. Kossina, L. Myres, A. H;usler, Г. Кларк, А. Я. Брюсов, С. В. Киселев и др., и выдвинул интересную и содержащую здравый смысл идею о существовании трех «генераторов народов»: индоевропейского, семитского и монгольского. Он писал: «По меньшей мере, трижды в истории Евразии со времени правления производящего хозяйства и до сложения современной этнической карты происходило “великое переселение народов”» [Клейн 1974: 126]. В каждом из трех случаев основой «переселения», толчком к передвижению многих народов служило перемещение народов одной или нескольких языковых семей. В первом случае это были монгольские и тюркские народы, во втором ; семиты, в третьем (самом раннем) ; индоевропейцы. В каждом из трех случаев исходный очаг оказывался небольшим и удивительно постоянным. На протяжении ряда веков людские массы вырывались, словно из неисчерпаемого резервуара, расселяясь вокруг, образуя многие народы… Таким «генератором народов» была Внутренняя Азия, главным образом народы монгольской степи: гунны, маньчжуры, татаро-монголы, тюрки ; друг за другом катились оттуда разрушительные волны на запад и на юг, уничтожая государства и создавая новые. До этого таким генератором служили сирийско-аравийские степи: на восток оттуда вышли аккадцы, вавилоняне, амореи, ассирийцы, на запад ; евреи, на юг ; гиксосы, во все стороны ; арабы [Клейн 1974: 126].
9Введение
Причину переселения народов Л. С. Клейн, на мой взгляд, видит совершенно правильно в способе существования, в кочевом скотоводческом хозяйстве: «…Чем крупнее стадо, тем меньше времени оно может прокормиться на одном месте, тем большее пространство требуется ему обойти за год» [Клейн 1974: 129]. С увеличением поголовья скота увеличивается подвижность кочевников. Аммиан Марцеллин, византийский писатель IV в. н. э., писал: «Придя на изобильное травою место, они (хунны. ; А. Ш.) располагают в виде круга свои кибитки и питаются по-звериному; истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках… гоня перед собой упряжных животных и стада» [Латышев 1904: 337;341]. Современные уйгуры, казалось бы, счастливо избавились от вечного бродяжничества. Но по воле судьбы и маньчжурского императора они оказались лишены собственной государственности и раз делили участь некоторых других народов. Автор данной работы следовал за классиками оте чественной исторической науки — Н. Я. Би чуриным и Д. М. Позднеевым, у которых встречается повторение имен, названий родов и племен, титулов.
Использованные сокращения БЭС ; Большой энциклопедический словарь ДТС ; Древнетюркский словарь
Глава I
ПЛЕМЕНА ХУНЬЮЙ, ХАНЬЮНЬ, ЖУН-ДИ И ДИ
Основным источником истории происхождения алтайских языков и, следовательно, племен и народов являются китайские династийные хроники, в частности Шицзи, Цяньханьшу, Хоуханьшу, Таншу, Чжоушу, Суйшу, Вэйшу и др., и византийские и латинские летописи и непосредственно монгольские, киргизский, хакасский, турецкий, уйгурский языки. Остальные тюркские языки в подавляющем большинстве образовались в послемонгольскую эпоху, например узбекский, татарский, тувинский и другие, и вряд ли они могут служить источником происхождения древних алтайских языков и народов. В древнекитайских источниках упоминаются племена, которые стали основой некоторых современных алтайских народов. До XVIII в. до н. э. на северо-востоке и к северу от земель, заселенных предками современных ханьцев, упоминаются племена хуньюй и хяньюнь, которые были ближайшими соседями китайцев. Н. Я. Бичурин пишет: «До этого времени кочевые племена назывались хуньюй, после, при династии Чжеу, китайцы стали называть их хяньюнь, затем шань-жун» [Бичурин 1950, т. 1: 39], а историк Ин-шао в Фэнсу-туньян подтверждает, что в иньском государстве северные племена назывались сюньюй и лишь позднее стали именоваться сюнну [Сыма Цянь 1975: 453]. С XVIII в. до н. э. по VII в. до н. э. названия северных кочевых племен изменяются: на смену хуньюй и хяньюнь приходит этноним жун-ди и шань жун. Это не замена одного племени на другое, а изменения, связанные с произношением и с письменной речью самих китайцев. Параллельного употребления этнонимов хуньюй, хяньюнь и жун-ди я не обнаружил. Впервые племена ди упоминаются в связи с великим наводнением в Китае. «Князь Ги, сотрудник князя Юй, за восстановление
11Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
земледелия получил в 2227 году до Р. Х. наследственную должность главного попечителя земледелия под названием Хэу-ги. Гун-лю, потомок его в десятом колене в соседстве с Жун-ди, переменил оседлую жизнь на кочевую. Это случилось в 1797 году до Р. Х.» [Бичурин 1950, т. 1: 41]. Племя ди упоминается с этого времени, т. е. с XVIII в. до н. э. по VII в. до н. э., чаще всего в сочетании с названием жун. В работе «Краткая история уйгуров» Г. Исхаков относит племена ди, являвшиеся северными соседями китайцев, к скифо-сакским племенам, в частности он пишет: «Северные соседи китайских государств VIII;VII вв. до н. э., именовавшиеся ди, также относились к кругу скифо-сакских племен» [Исхаков 1991: 42], при этом ссылается на исследование [Крюков, Софронов и Чебоксаров 1978: 175]. Однако на с. 178 своего совместного труда под названием «Древние китайцы: проблемы этногенеза» [М., 1978] указанные авторы опровергают Г. Исхакова. Они пишут: «…Поздняя энеолитическая серия древних черепов, добытая Ю. Андерсеном в погребениях культур сыва, шадин, синьдянь и описанная Д. Блеком, является источником наших суждений о физическом типе племен западных жунов в первой половине I тысячелетия до н. э. В этой связи уместно поставить вопрос о вероятном этническом родстве жунов и чжоусцев. Есть основания полагать, что по своему происхождению чжоусцы были связаны с группой племен, сформировавшихся на территории современных провинций Шэньси и Ганьсу и говоривших на тибето-бирманских языках. Обособление двух подразделений этой группы, одно из которых привело к формированию цянов (жунов), другое ; чжоусцев, началось, по-видимому, еще в конце III тысячелетия до н. э.» [Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978: 178]. Из процитированного видно, что цянов (жунов) никак нельзя относить к «кругу скифо-сакских племен», как это делает Г. Исхаков. Цяны (жуны) относились к монголоидной расе и являлись автохтонным населением современных провинций Шэньси и Ганьсу, а юэчжи были европеоидами и действительно являлись скифо-сакским племенем, начавшим свою экспансию на Восток в X в. до н. э. и в III в. до н. э. отступившим за Тарбагатай под ударами монголоязычных и антропологических монголоидов ; хунну. Таким образом, монголоидов Г. М. Исхаков путает с европеоидными юэчжами, которые говорили на разновидности иранского языка, а цяны — предположительно на одном из наречий алтайских языков, или же это были предки тибетцев.
12 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Ошибочное мнение М. В. Крюкова, М. В. Софронова и Н. Н. Чебоксарова (Там же: 179) о том, что «племена ди впервые появились на горизонте древнекитайской истории в VII в. до н. э.», перекочевало на страницы «Краткой истории уйгуров» Г. М. Исхакова. Северные соседи китайцев племена ди упоминаются в нарративных источниках не только VIII;VII вв. до н. э., а, как уже говорилось, с XVIII в. до н. э. по VII в. до н. э. [Бичурин 1950, т. 1: 41]. Возможное предположение Го Мо-жо, поддержанное М. В. Крюковым, М. В. Софроновым и Н. Н. Чебоксаровым, «что племена ди представляли этнически смешанную группу, в формировании которой приняли участие скифы», также перешло на страницы «Краткой истории уйгуров» Г. Исхакова. Однако из данных современной археологии известно, что это не так, и авторы книги «Древние китайцы: проблемы этногенеза» опровергают эти выводы и на с. 187 указанной работы пишут относительно жунов следующее: «В их антропологическом облике прослеживаются черты, свойственные, с одной стороны, тихоокеанским, с другой ; континентальным монголоидам», а, как известно, этноним жун употреблялся в сочетании с ди, жун-ди. Эти племена были близкородственными. В VII в. до н. э. жун-ди уже описываются в «Исторических записках» Сыма Цяня более подробно, с делением на составные части или «поколения», как переводит Н. Я. Бичурин, и «племена» в переводе Р. В. Вяткина. В числе жунов впервые упоминаются племена дун-ху и шань-жун. Н. Я. Бичурин, цитируя Шы-гу, пишет: «Поколения Дун-ху и Шаньжун суть предки Дома Ухуань, впоследствии сделавшегося известным под названием Сяньби» [Бичурин 1950, т. 1: 43]. В последний раз этноним жун-ди упоминается в VI в. до н. э. в «Исторических записках» Сыма Цяня. У Р. В. Вяткина «жуны и ди» переведены раздельно [Сыма Цянь 2006, т. 2: 424], а Н. Я. Бичурин пишет «жун-ди» через дефис, что, на мой взгляд, правильнее; видимо, у Н. Я. Бичурина, который говорит, что «…князь удела Цзинь заключил мир с поколением жун-ди» [Бичурин 1950, т. 1: 44], они выступали как единый субъект договорных отношений. После этого жуны и ди упоминаются отдельно, отчасти это, видимо, объясняется китайской экспансией, разделившей территорию, которую занимали жун-ди, на две части. Жуны оказались восточнее и севернее китайцев, а ди были оттеснены на запад, между ними пролегла территория, занятая китайцами. В самом конце IV в. до н. э. китайцы стали называть северных варваров хунну, они вернулись к старому этнониму хуньюй, правда,
13Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
с незначительными изменениями. Окончание слова -юй стали произносить правильнее ; -ну, что означает множественное число слова «человек», т. е. в итоге получилось слово «люди (народ)». В связи с этим следует обратиться к известному российскому этнографу В. А. Никонову, который пишет: «Может быть, самый древний из семантических типов этноним ; самоназвание, означавшее своих в противоположность всем не своим, чужим… Естественно, что именно из этого основного противопоставления возникли обозначения этнических образований. Поэтому этнонимом часто становились слова с такими лексическими значениями, как “человек”, “люди”. Самоназвание немцев deutsch исследователи истолковывали из древнегерманского со значением “люди”, “народ”» [Никонов 1970: 15]. В. А. Никонов перечисляет около 20 этнонимов со значением «человек», «народ». Также В. А. Никонов считает, что племена могут носить название тотема. «Нередко названием рода или племени становилось слово, означавшее его тотем. Тотем ; явление природы, с которыми члены рода или племени считают себя связанными сверхъестественным родством; чаще всего это животные (волк, медведь, орел, змея и т. д.) или растения, иногда ; сила стихии (например, ветер)» [Никонов 1970: 17]. Из 37 этнонимов южноамериканских племен 23 ; тотемные [Там же]. Касим Масими в томе 1-м «Истории уйгурской державы», вышедшей в Алматы в 1998 г., ссылаясь на турка А. Валиди и китайского уйгура Т. Алмаса, считает, что «хун» ; это не что иное, как синоним слова «kun». «Кун» с уйгурского переводится как «солнце». Предки уйгуров поклонялись небесным светилам, в том числе солнцу [Масими, 1998: 20]. Прав В. А. Никонов, который объясняет этнонимы многих народов, такие как «человек», «люди», через тотем. В истории не известен ни один факт объяснения этнонима через «солнце» ; кун. Предпочтительнее и этимологически безупречно монгольское слово хун, что значит «человек», и хунну ; «люди, народ» [Лувсандэндэв 1957: 574]. Хуньюй и хунну ; бесспорно однокоренные слова. Объясняются такие изменения, на мой взгляд, тем, что китайцы вступали в более тесный контакт с северными кочевыми племенами в связи с увеличением населения как китайского, так и номадов. Название «жуны» плавно переходит в IV в. до н. э. в дун-ху и хунну (сюнну). Хунну нам известны больше всего, т. к. письменные источники китайских династийных хроник описывают их как бли жайших соседей тогдашнего Китая, в частности княжеств Янь, Чжао
14 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
и Цинь, и как главных соперников этих княжеств. Племена ди и дунху того времени нам известны в меньшей степени, они контактировали с Срединным государством эпизодически и меньше, чем хунну, беспокоили китайцев. Г. Исхаков в своей работе «Краткая история уйгуров» вслед за Д. М. Позднеевым [Позднеев 1899] путает племена ди и динлинов, хотя ди и динлины жили до IV в. н. э. в одно и то же время, но в разных местах. Первые упоминаются в китайских династийных хрониках до н. э. как соседи китайцев, занимавшие территорию к югу от пустыни Гоби, к западной части Ордоса; в IV в. н. э. они переселились от табгачского гнета на север, в Монголию. А вторые, т. е. динлины, упоминаются в династийных хрониках Шицзи, Цяньханьшу и Хоуханьшу в III в. до н. э. как северные соседи хунну, жители современной территории юга Иркутской области и Красноярского края, т. е. ди и динлинов разделяло расстояние в 2;2,5 тыс. км. Данных о переселении динлинов на юг нет. Г. Исхаков утверждает: «Процесс этнического развития уйгуров был длительным и сложным. Наиболее ранними их предками были чиди, динлины, позже их стали называть соответственно гаогюй и теле» [Исхаков 1991: 11]. Гаогюй ; слово китайское, означает «высокая телега». Ди-телэ ; по моему мнению, слова, связанные с телегой. С современного монгольского языка «телэ» можно интерпретировать как терег (тэргэн) ; «телега, повозка» [Лувсандэндэв 1957: 443], т. к. характерной особенностью, т. е. внешним признаком ди ; гаогюй ; телэ, было то, что они использовали телеги или повозки. До н. э. китайцы, вполне вероятно, вместо телэ-чилэ произносили ди, и лишь к IV в. н. э. стали называть относительно правильно ; телэ. Происходит слово телэ-тэрэг, вероятно, от монголоязычного слова «круг» ; тухэреэн [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 272]. Тегерек значит «круг» [Юдахин 1965, т. 2: 219]. По мнению Дж. Гамильтона, слово заимствовано тюркскими языками из монгольского [Кляшторный, Савинов 2005: 59]. Динлины, проживавшие до IV в. в Прибайкалье, были, вероятно, или финно-угорским, или самодийским племенем, древними насельниками таежной зоны Сибири, а не степной. Отнесение динлинов к тюркам, как это делают В. С. Таскин и Р. В. Вяткин, ничем не обосновано. Лишь сохранившаяся топонимика свидетельствует о том, что в Прибайкалье в древности жили угро-финны и самодийцы. По данным археологов, динлины были европеоиды. М. Н. Мельхеев пишет: «Их (динлинов. — А. Ш.) проживание здесь подтверждается многими историко-археологическими фактами и данными местной топонимии» [Мельхеев 1986: 17].
15Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
В конце III в. до н. э. в связи с походами шаньюя Модэ Сыма Цянь в «Исторических записках» (Шицзы) упоминает пять племен, обитавших к северу от хунну, которые были подчинены последними. Это хуньюй, судя по названию, монголоязычное племя, родственное хунну, но жившее до экспансии хунну отдельно от них, цюйшэ, возможно, кипчаки, так считают историки, в частности Л. Н. Гумилев [Гумилев 2004: 42], динлины, чья этническая принадлежность не определена, гэкунь и синь-ли [Сыма Цянь 2006, т. 2: 429]. В комментарии к «Историческим запискам» Р. В. Вяткин пишет: «Из пяти названных здесь племенных образований, завоеванных сюнну к северу от их земель, по литературе и археологическим данным известно лишь о динлинах и гэкунях. Динлины ; тюркоязычный народ; в первой половине I тысячелетия н. э. располагались на обширных площадях от Байкала до Алтая. Гэкуни или цзяньхуа считаются предками современных киргизов; занимали район Верхнего Енисея (см. Материалы по истории сюнну: 136, примеч. 1111)» [Сыма Цянь 2006, т. 2: 458]. В. С. Таскин и вслед за ним Р. В. Вяткин относят динлинов к тюркоязычным народам, на мой взгляд, слишком смело и необоснованно. Динлины исчезли к IV в. н. э., на занимаемых ими землях поселились гулигани ; племя, входившее в состав хойху, т. е. телэское племя. В работе Д. М. Позднеева «Исторический очерк уйгуров» [СПб., 1899], в которой использованы китайские источники, не вошедшие в работы Н. Я. Бичурина «Записки о Монголии» и «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», в частности «Шань-хай-цзинь», мы находим: «Видно, однако, что население северных пустынь интересовало жителей Срединного государства, что последние пытались даже установить род этнографической связи между различными племенами Севера. Однако сопоставление Цюань-жунов и Чи-ди встречает себе значительные затруднения и вызывает недоумения: в эпоху историческую, по сообщению китайских летописей, эти два народа занимали совершенно различные территории и не приходили уже в соприкосновение между собою» [Позднеев 1899: 3]. Как мне кажется, Д. М. Позднеев встал перед неразрешимой задачей, путая чи-ди и дин-линов, потому что далее он пишет: «На юг от славного Северного моря живет еще третье поколение Динь-линов, различное с обитающими на запад от усуней…»
1 Имеется в виду издание [Таскин 1968].
16 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Остается совершенно непонятным, какая может быть связь между чи-ди и дин-линами! Для территориальной связи нет оснований и для племенной тоже. Приурочение к ним уйгурских племен имеет под собой уже несравненно больше оснований, сравнительно с чи-ди; даже самое имя динлин звучит в позднейшем ди-ли [Позднеев 1899: 10;11]. Д. М. Позднеев путает ди и дин-линов, хотя эти народы совершенно разные. Путаница, внесенная Д. М. Позднеевым в историческую науку в XIX в., почти через сто лет перекочевала в работу Г. М. Исхакова «Краткий очерк уйгуров» [Исхаков 1991]. Диньлины упоминаются как древние насельники современного Прибайкалья и, кроме того, как самодийцы. О динлинах как о северных соседях хунну пишут китайские хроники в III в. до н. э., а в IV в. н. э. их земли заселили гулигани ; подразделение телэ, т. е. ди. Динлины или были уничтожены, или были ассимилированы гулиганями, факт этот неизвестен; скорее всего, второе. А известный казахстанский уйгуровед М. Н. Кабиров в «Материалах по истории и культуре уйгурского народа» [Алма-Ата, 1978] ошибочно утверждает, что переселение ди с Ордоса (Хэси) на Орхон произошло в III в. до н. э. Он пишет об этом также: «…Вытеснение китайскими завоевателями кочевых уйгуров ди, дили (тогуз-уйгуров) из Хэси в III веке до н. э. в район Орхона и начало строительства Великой Китайской стены вдоль исконных земель древних уйгуров Ганьсу и Ордоса…» [Кабиров 1978: 13]. В вышеизложенной цитате М. Н. Кабиров ошибается дважды: первый раз, когда утверждает, что китайцы вытеснили кочевых ди с исконных земель. Китайцы тут ни при чем, они были в такой же степени потерпевшими, как и ди. Известно, что ди убежали на север от табгачей (тоба), правивших Китаем с 386 по 534 г. н. э. и с небольшим перерывом до 907 г. н. э. Это было первое монгольское завоевание Китая [Кляшторный 2005: 49], самое длительное в истории, окончившееся полной китаезацией победителей. Несмотря на то, что ди, как и тоба, были монголоязычным народом (племенем), они рассматривали ди как объект эксплуатации и наживы. Подобных случаев можно привести множество. Например, взаимоотношения хунну и сяньби и т. п. Одна из заслуг Чингисхана в том и заключается, что он на время приостановил конкурентную борьбу между монголоязычными племенами, да и не только между ними. Вторая ошибка М. Н. Кабирова заключается в том, что он называет дату переселения племен ди в район Орхона из Ганьсу и Ордоса ; III в. до н. э. Племена ди переселились на север в район Орхо
17Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
на в IV в. н. э. Ди при переходе через пустыню Гоби заняли полосу земли от Аргуни до Тарбагатая [Бичурин 1950, т. 1: 214]. До переселения на север ди-дили были насельниками земель по южную сторону Гоби. Наиболее древние из многочисленных современных тюркских народов, бесспорно, киргизы и хакасы, происхождение которых было установлено китайской династийной хроникой Шицзи [Сыма Цянь 2006, т. 2: 429]. До нашей эры киргизы и хакасы упоминаются как насельники современной территории Тувы, Хакасии и Северо-Западной Монголии. Вероятно, других тюркских народов до III в. до н. э. или не было вообще, или они не выделились из общей массы древних киргизов и хакасов, или же отнесение их к тюркам носит спорный и проблемный характер. На мой взгляд, проблемный характер носит отнесение к тюркским народам древних хойху (уйгуров) и древних тугю (тургутов). Вероятно, племя ди выделилось из племени жун, потому что автор «Шицзи» Сыма Цянь упоминает их впервые под 1797 г. до н. э. и до VII в. до н. э. чаще всего вместе как единый этнос: они выступают под единым этнонимом ; жун-ди. Л. Н. Гумилев по этому поводу указывает: «Всюду в источниках жуны выступают совместно с ди, так что их, может быть, правильно Бичурин трактует в своем переводе как единый народ ; жун-ди. Больше того, есть легенда, согласно которой чиди и цюань-жуны были одного происхождения. Жуны и ди, по-видимому, так мало отличались друг от друга, что китайцы называли некоторые роды ди западными жунами» [Гумилев 2004: 20]. Проблема изменчивости названий северных кочевых племен существовала с момента их возникновения и связывалась с подвижным характером их образа жизни. Кочевников воспринимали и называли по-разному китайцы разных эпох и династий: в эпоху Инь они назывались хуньюй (сюньюй), в эпоху Чжоу ; хяньюнь, во времена Гун-лю, одного из родоначальников династии Чжоу, ; жун-ди и лишь в эпоху династии Цинь ; хунну или же на северокитайском диалекте сюнну. Вероятно, хуньюй-хяньюнь-жун-ди-хунну говорили на разновидностях одного языка. В связи с этим интересно высказывание известного российского историка В. С. Таскина, отлично владеющего старокитайским языком, высоко ценящего труды отца китайской истории Сыма Цяня. Он пишет: «Прежде всего, Сыма Цянь порвал с традиционным делением соседних с Китаем народов по территориальному признаку
18 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
и по-своему решил возникшую к тому времени этническую загадку, связанную с перемещением различных племен, определенно высказавшись за то, что более ранние народы, населявшие территорию Монголии и известные в китайских летописях под названием хун и ди, являются прямыми предками сюнну. Впоследствии мнение Сыма Цяня безоговорочно было принято представителями китайской традиционной исторической школы. Так, танский комментатор Сыма Чжэнь считал, что сюнну (хунну. ; А. Ш.) до легендарных императоров Тана и Юя назывались шаньжун или сянь-юнь, при династии Ся носили название шунь вэй, при династии Чень ; зуй-фан, при династии Чжоу ; сяньюни, при династии Хань ; сюнну. Об этом же говорят и более ранние комментаторы Ин Шань, Цзинь шао и Вэй Чжао» [Таскин 1986: 10]. Около 636 г. до н. э. «Цзиньский Вэнь-гун, только пришедший к власти и стремившийся занять господствующее положение (среди чжу-хоу), поднял свои войска, изгнал жунов и ди… После того как цзиньский Вэнь-гунь оттеснил жун и ди, т. е. они поселились к западу от Хуанхэ, между реками Иньшуй и Лошуй, и стали именоваться чиди и байди» [Сыма Цянь 2006, т. 2: 423]. То есть после того, как жун-ди были оттеснены цзиньским Вэнь-гуном, их стали называть на китайском языке с префиксами чи и бай, первый из которых означает красный, второй ; белый. Попытка Л. Н. Гумилева отождествить ди с серами, на мой взгляд, не аргументирована. Объективные археологические данные говорят, что жун-ди и ди в I тысячелетии до н. э. были монголоидами, а серы ; это рослые рыжеволосые и голубоглазые люди [Томсен 1953: 428], т. е. здесь отмечается европеоидность. Вероятно, это древние насельники современной Кашгарии и некоторых районов Синьцзяна ; уйгурского района, предки тохаров. Чиди и байди жили восточнее серов на территории современных провинций Ганьсу, Шаньси и, возможно, части Хэбэя. Они были в то время монголоидами. В местах проживания ди археологи не находят останков европеоидов. Также не очень понятна логика Г. М. Исхакова в вышеуказанной работе, где он описывает «этноисторическую ситуацию в Восточном Туркестане во второй половине I тысячелетия до н. э. ; начале I тысячелетия н. э. В гл. II он рассматривает проблемы этнической и культурной истории Восточного Туркестана, в частности саков, юэчжей, усуней и гуннов [Исхаков 1991: 28;67]. Я уже писал, что саки, юэчжи и усуни относятся к европеоидам, т. е. к другому антропологическому типу, и язык у них был совершенно другой, чем
19Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
у чиди, которые, вероятно, принадлежат иранской языковой ветви, отличной от монголо-тюркской. Племена ди в указанное Г. М. Исхаковым время ; во второй половине I тысячелетия до н. э. ; начале I тысячелетия н. э. ; на территории Восточного Туркестана не проживали и отношения к данному региону в то время не имели. Что касается хунну (гуннов), то они были монголоязычными и монголоидами антропологически [Шабалов 2011]. В конце III в. до н. э. они пришли в Восточный Туркестан как завоеватели, и вместе с исчезновением государства в I в. н. э. исчезла их экспансия, в частно сти в I в. до н. э. в Восточном Туркестане. Заметных следов пребывания хунну в Восточном Туркестане археологи не находят и вряд ли найдут: хунну были кочевниками, монументальных сооружений не строили, язык свой не распространяли, а жили по принципу: «ты мне дань, я тебя не трону», т. е. строили отношения, похожие на современный уголовный рэкет. Г. М. Исхаков в своей работе «Краткая история уйгуров» [Исхаков 1991], на мой взгляд, неоправданно пытается сблизить скифо-сакские (индоевропейские) племена саков, юэчжей и усуней I тысячелетия до н. э. ; начала I тысячелетия н. э. Он пишет, что «историческая ситуация после прихода в Восточный Туркестан сакских племен нашла отражение в китайских письменных источниках. Так, в иньских надписях (XIV;XI вв. до н. э.) упоминаются северо-восточные соседи протокитайских племен, названные цянами (жунами). В текстах они названы “лошадиными цянами” [Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978: 175], что указывает на подвижный кочевнический образ жизни» [Исхаков 1991: 42]. В указанной цитате Г. М. Исхаков допустил как минимум две исторические ошибки. Во-первых, северные и северовосточные соседи протокитайских племен были не индоевропейцы, а монголоиды: в указанное Исхаковым время (XIV;XI вв. до н. э.) территорию так далеко на восток индоевропейцы никогда не занимали. Индоевропейцы занимали пространство западной части Монголии в VIII;III вв. до н. э. В расовом отношении скифо-сакские племена резко отличались от монголоидов. Монголоидами были цяны-жуны (это тот случай, когда язык можно приблизительно определить по расовому признаку). В III в. до н. э. скифо-сакские племена, каковыми были саки, юэчжи и усуни, были вытеснены хунну (жунами) из Западной Монголии в современную Среднюю Азию. Во-вторых, в исторически короткий промежуток времени (Х;III вв. до н. э.) скифо-сакские племена могли быть соседями китайских царств, но только с северо-западной стороны. Они могли вступать
20 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
в контакт с китайцами, но быть северо-восточными соседями китайцев никак не могли. По данным археологов, северо-восточными соседями китайцев были монголоиды. Далее Г. М. Исхаков приводит не подкрепленные никакими фактическими и историческими данными сведения: «Северные соседи китайских государств (VIII;III вв. до н. э.), именовавшиеся ди, также относились к кругу скифо-сакских племен» [Исхаков 1991: 42;43]. Между тем М. В. Крюков, М. В. Софронов, Н. Н. Чебоксаров, на исследованиях которых, вероятно, основывался Г. М. Исхаков, пишут противоречиво о жунах как о носителях тибето-бирманских языков, а ди, основываясь на предположениях Го Мо-жо, относятся к скифам, а то, что жун-ди могли быть монголоязычными народами, М. В. Крюков и соавторы даже не рассматривают. Деление жунов и ди и отнесение их к разным языковым семьям, на мой взгляд, лишены какой-либо логики. А М. В. Крюков и его соавторы, не подкрепляя какими-либо фактами свой вывод, утверждают: «…Уместно поставить вопрос о вероятном этническом родстве жунов и чжоусцев. Есть основание полагать, что по своему происхождению чжоусцы были связаны с группой племен, сформировавшихся на территории современных провинций Шэньси и Ганьсу и говоривших на тибетобирманских языках. Обособление двух подразделений этой группы, одно из которых привело к формированию цянов (жунов), другое ; чжоусцев, началось, по-видимому, еще в конце III тысячелетия до н. э.» [Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978: 178]. А что касается ди, М. В. Крюков, М. В. Софронов, Н. Н. Чебоксаров пишут: «К сожалению, сведения об их культуре, образе жизни, языке куда более фрагментарны. Это объясняет значительные расхождения во мнениях исследователей по поводу происхождения и этнической принадлежности ди. То, что известно об этническом облике этих племен, не позволяет присоединиться к точке зрения А. Масперо, считавшего, что ди родственны древним китайцам и отличаются от них лишь уровнем культурного развития. Ф. Хирт и В. Эберхард считали ди тюркоязычным народом; к этой же точке зрения присоединился затем Ма Чан-шоу. Совершенно иное мнение на этот счет было высказано в одной из ранних работ Го Мо-жо. Обращая внимание на изменения в художественном стиле древнекитайских бронзовых изделий середины эпохи Чуньцю, Го Мо-жо видел в этом результат внешнего влияния. “В высшей степени вероятно, что здесь наблюдалось воздействие скифского искусства, ; п исал он. ; В период Чуньцю-Чжаньго территория, занятая ски фами, расширилась вплоть до северной части Монголии и стала
21Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
соседствовать с владениями Чжуншань, Янь и Чжао… Население царства Чжуншань было «ответвлением белых ди». Быть может, оно представляло собой этнически смешанную группу, в формировании которой приняли участие скифы?”» [Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978: 183;184]. Таким образом, М. В. Крюков и соавторы неправильно, на мой взгляд, относят жунов к тибето-бирманским языкам, а ди относят, основываясь на предположениях Го Мо-жо, к скифам, что, на мой взгляд, ничем не обосновано и противоречит данным археологии [Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978: 184]. Известно, что древние китайские династийные хроники Шицзи и Вэйшу с 1727 г. до VII в. до н. э. жунов и ди всюду упоминают как единый народ, как этнос одного происхождения [Гумилев 2004: 20]. И лишь с 636 г. до н. э., когда цзиньский правитель Вэнь-гун изгнал жунов и ди с насиженных мест, те поселились между реками Иньшуй и Лошуй и стали именоваться чиди и байди [Сыма Цянь 2006, т. 2: 423]. Вероятно, жуны и ди разделились и стали развиваться порознь. Описывая горных жунов, которые, видимо, были подразделением жунов, М. В. Крюков, М. В. Софронов, Н. Н. Чебоксаров признают, что они были монголоиды: «…хорошая сохранность черепов позволила составить представление о физическом типе насельников этой культуры. В их антропологическом облике прослеживаются черты, свойственные, с одной стороны, тихоокеанским, с другой ; континентальным монголоидам» [Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978: 187]. Основываясь на предположениях М. В. Крюкова и соавторов, Г. М. Исхаков ошибочно относит ди к скифо-сарматам, несмотря на то, что последние были европеоидами и, следовательно, говорили на одном из наречий иранской группы индоевропеоидной семьи языков. Т. Барфилд в своей книге «Опасная граница» (СПб., 2009) ошибается, когда пишет: «Конные кочевники-скотоводы появились на китайской границе вскоре после начала IV в. до н. э. Более ранние китайские источники по истории пограничных районов, собранные в сочинении “Цзю Чжуань”, упоминают лишь о слабо организованных племенах жунов и ди, которые сражались небольшими пешими отрядами… В классическом произведении Сунь-цзы “Трактат о военном искусстве”, датируемом серединой IV в. до н. э., он уделяет значительное внимание использованию боевых колесниц, но ни разу
22 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
не упоминает о коннице» [Барфилд 2009: 75]. Т. Барфилд, видимо, незнаком с иньскими надписями XIV;XI вв. до н. э., где северовосточные соседи названы «лошадиными цянами». Надписи эти свидетельствуют, что указанные племена приручили лошадь. Вероятно, Т. Барфилд сознательно опускает подобные источники, отдавая приоритет в культуре верховой езды скифам, а скифы по своему происхождению являются выходцами из Европы и антропологически европеоидами. В частности, Т. Барфилд пишет: «Культуры с использованием верховой езды на лошади возникли в западной части степи между 900 и 800 годами и начали вытеснять полукочевые земледельческие культуры на берегах рек. Первыми историче- ски известными кочевниками были киммерийцы и скифы…» [Барфилд 2009: 73]. Мы видим, что северо-восточные племена китайцев в XIV;XI вв. до н. э., т. е. более чем на два века, опередили скифов. Во второй половине III в. до н. э. чиди были вытеснены в степи, где заняли территорию западнее Ордоса к югу от пустыни Гоби, и китайцы стали называть их Дили ; Чилэ, отсюда Теленгит ; Телеут [Бичурин 1950, т. 1: 214; Вэйшу, гл. 103]. Слово теленгиттелеут имеет монгольское окончание множественного числа. Китайцы писали по-монгольски -ит или -ут, как слышали. Вероятно, дителэ-чилэ-теленгит-телеут были монголоязычны. Тюркским слово ди, дили-чилэ быть не может, потому что дил ; сердце [Юдахин 1965: 194] в значении «чувства, помыслы, желание». То же самое дит ; «помыслы, желание, внимание» [Юдахин 1965: 195]. Маловероятно, чтобы в названии (или самоназвании) народа или племени значились чувства, помыслы, желания и внимание. Скорее всего, в основе названия должен быть внешний признак или тотем [Никонов 1970: 15 и 17]. Внешний признак ; это то, что дили ездили на высоких телегах. Слово «ди» — возможно, современное монгольское слово динлу ; «превосходный, превосходить»; отсюда, возможно, дигагар ; «огромный», диилэхэ ; «побеждать» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 276;277; Лувсандэндэв 1957: 149], дийлэх ; « побеждать, одолевать». Китайцам, вероятно, казалось, что конные люди «огромные» и тем не менее они вытеснили их с территорий, которые те занимали. Предпочтительнее монголоязычная версия этнонима «Дили ; Чилэ ; Телэ-Теленгит ; Телеут», высказанная Дж. Гамильтоном (Hamilton) и поддержанная С. Г. Кляшторным. Дж. Гамильтон считал слово «телэ» китайской транскрипцией старомонгольского слова tegreg, означавшего «телега» [Кляшторный, Савинов 2005: 59].
23Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
Правда, С. Г. Кляшторный появление слова телэ не связывает с названием народа дили и относит его появление на начало VII в. н. э., т. е. примерно на 1000 лет позже, чем китайская династийная хроника Шицзи, и он не сближает сходные слова телэ и дили: «К началу VII века прозвище “гаоцзюй” в китайских хрониках было вытеснено другим прозвищем ; теле, обозначавшим тот же самый гаоцзюйский племенной союз». Как показал Дж. Гамильтон (Hamilton 1962), слово телэ является китайской транскрипцией древнемонгольского слова tegreg, вошедшего и в тюркские языки с первоначальным значением «обод, колесо», а также «телега, тележник». Иными словами, китайцы позаимствовали из монгольской (сяньбийской или жунь-жуаньской) среды тот термин, который в этой среде использовался, но уже не в переводе, а в оригинальном звучании. И в связи с заменой термина в китайских исторических сочинениях Танского времени (618;907 гг.), т. е. прежде всего в Цзю Таншу («Старой истории Тан») и Синь Таншу («Новой истории Тан»), впервые была дана справка о предках гаоцзюй, теле и их иных названиях, а также о названиях племен, составлявших эту степную конфедерацию. Одно из этих названий всего племенного союза — г аочэ — также переводится как «высокие телеги» и является лишь иным написанием термина «гаоцзюй». Другие названия ; дили, чиле и телэ ; также неоригинальны, это лишь иные варианты передачи слова «теле» tegreg [Кляшторный, Савинов 2005: 59]. В конце цитаты С. Г. Кляшторный приходит к описанному Н. Я. Бичуриным выводу, что дили и телэ ; названия одного и того же народа (степной конфедерации). До 338 г. в китайских династийных хрониках [Шицзи, Ханьшу, Вэйшу и др.] нет информации о дили, как нет сведений о байди ; б елых ди: то ли они были ассимилированы китайцами, то ли превратились в чиди ; красных ди. У Д. М. Позднеева в работе «Исторический очерк уйгуров» читаем: «Что касается инородцев Ди, то в позднейшую эпоху Чунь-цю (722;480 гг. до Р. Х.) они составляют уже величину положительную и могут быть предметом изучения. Сыма-цянь и Ду-ю, из которых последний основывается, вероятно, на Ши-цзи, помещают некоторые из этих племен на запад от Хуанхэ, но, как показывает свидетельство Конфуция и Цзо-чжуань, они все основываются на восток от реки и тянутся по северной границе различных государств до нынешнего Шань-дуна. Во времена Хуан-гуна (711;694 гг. до Р. Х.) мы читаем только о ди или позднее являются два большие подразделения их: Чи-ди и Бай-ди. Чи-ди не упоминаются уже после третьего года
24 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Чэнь-гуна (588) и уничтожение различных племен их записано в истории; Бай-ди уже тянутся через весь период Чун-цю, и одно из их племен продолжается даже до периода Чжан-го (480;250), когда его князь принял титул короля и соперничал с другими за обладание Чжоускими землями. Из Чи-ди известно, кажется, шесть племен» [Позднеев 1899: 3;4]. Как видим, существенной разницы между переводом, комментарием Н. Я. Бичурина и переводом Д. М. Позднеева нет. Д. М. Позднеев далее продолжает: «Какого племени были Чи-ди? О. Иакинф называет их монголами, В. В. Радлов причисляет к тюркским племенам; может быть, кто-либо найдет возможным считать и тунгусами. Все зависит от общего взгляда на древнюю этнографию Средней Азии. Сами же данные истории Чи-ди не содержат в себе никаких оснований для такого или иного заключения. Всего более вероятной представляется нам теория о тюркском происхождении Чи-ди; родство их с Хунну и общие соображения о преобладании тюркского элемента на восточно-азиатском нагорье в древности много говорит в ее пользу» [Позднеев 1899: 7;8]. Д. М. Позднеев под влиянием В. В. Радлова и др., не проанализировав ни одного слова из языка ди ; гаогюй ; телэ и родственных им хунну, поспешил сделать заключение о тюркском проис
Схема происхождения племен ди, дунху и хунну
Время Названия племен (народов) до XVIII в. до н. э. Хуньюй, ханьюнь XVIII;VII вв. до н. э. Жун-ди, шань-жун с VII в. до н. э. Жуны, дун-ху Ди (чи-ди и бай-ди) с IV в. до н. э. Хунну, дун-ху Ди (чи-ди и бай-ди) с IV в. до н. э. Хунну, дун-ху Ди с III в. до н. э. Хунну, сяньби, ухуань Ди с III в. н. э. Хунну, тоба, муюны, тогоны, жуань-жуани (авары) и др. Ди с IV в. н. э. Тоба, тогоны, жуань-жуани (авары) и т. д. После переселения на север от пустыни Гоби: гаогюй-дили-чилэ с V в. н. э. Тоба, тургуты (турки), жуаньжуани (авары) и т. д. Гаогюй-дили-чилэхойху
25Глава I. Племена хуньюй, ханьюнь, жун-ди и ди
хождении Чи-ди. Сделав анализ хотя бы десяти слов из остатков языка хунну, Д. М. Позднеев изменил бы свои «общие соображения о преобладании тюркского элемента» на восточноазиатском нагорье в древности. Индоевропеоидные племена Восточного Туркестана сыграли значительную роль в формировании уйгурского народа лишь после IX в. н. э., когда они переселились в тот регион после поражения в гражданской войне и в результате иностранной интервенции киргизов. До IX в. контакты ди ; гаогюй ; телэских племен, вероятно, носили спорадический характер, они оставались в основной массе кочевниками и сыграть большую роль в формировании современных уйгуров не могли. После переселения в конце IV в. н. э. из Ордоса на север современной Монголии телэские племена заселили территорию, видимо, севернее авар (жуань-жуаней). По Н. Я. Бичурину: «Они заняли длинную полосу земли от Аргуни до Тарбагатайского хребта» [Бичурин 1950, т. 1: 214]. Н. Я. Бичурин опирался на китайские династийные хроники.
Глава II
ГАОГЮЙ
В 338 г. дили покорились или были покорены монголоязычным сяньбийским племенем табгачи (тоба), «но в самом конце IV в. ушли на северную сторону песчаной степи, и там вместо прежнего названия “дили” приняли название “гаогюй” [Бичурин 1950, т. 1: 214]. Дили (гаогюй) поменялись местами с табгачами (тоба), получилась рокировка ; табгачи пришли с севера, а дили ушли на север. Видимо, причиной откочевки дили на север послужила длительная борьба табгачей с муюнами и другими монголоязычными племенами за владычество в Северном Китае, частично на территории, занимаемой дили, и эта борьба принимала форму вооруженного конфликта. Точно и тонко подметил живучесть Китая и китайцев выдающийся казахский ученый XIX в. Ч. Ч. Валиханов. Он писал: «Удивительно то, что держит и крепит Китай: в том смысле, как Рим, он не раз делался добычей инородцев, но он только в лице китайской династии, а Китай как государство стояло. Варвары приходили, завоевывали Китай ; и сами делались китайцами, так сильно влияние китайской цивилизации… Не варвары, а христианство разрушило этот железный колосс древнего мира. В Китае было совершенно другое. Здесь вера играет второстепенную роль. Вера может быть у каждого своя. Вот отчего варварам нельзя было не уважать китайскую цивилизацию, ибо не было причины их ненавидеть и презирать» [Валиханов 1985, т. 2: 220]. Т. Барфилд в своей книге «Опасная граница» пишет: «Тоба являлись самым западным из маньчжурских племен сяньби (не считая туюйхуней, которые полностью покинули этот регион). Из всех сяньби на северо-востоке они были наименее развитыми и наиболее приверженными к кочевому образу жизни и старым степным традициям, что резко отличало их от других сяньбийцев, бравших на себя ответственность по управлению городами и руководству земледельцами» [Барфилд 2009: 196].
27Глава II. Гаогюй
Т. Барфилд, на мой взгляд, делает две существенные ошибки. Первая ошибка: тоба (табгачи) названы маньчжурским племенем сяньби, хотя и самым западным. Известно, что табгачи (тоба) первоначально жили в Забайкалье, в долине реки Онон, к древним и средневековым маньчжурам они никакого отношения не имели (а река Онон находится от Маньчжурии на расстоянии примерно 1000 км). Хотя Т. Барфилд и делает сноску, что «не подразумевает постоянного проживания современных этнических или лингвистических групп» [Барфилд 2009: 55], жаль, что он как этнограф не знаком со статьей Л. Лигети «Табгачский язык ; диалект сяньбийского» [Лигети 1969: 107;115]. Вторая ошибка Т. Барфилда заключается в том, что он продолжает оставаться необъективным, называя табгачей (тоба) «резко отличающимися от других сяньбийцев, бравших на себя ответственность по управлению городами и руководству земледельцами», как будто для того, чтобы управлять городами и земледельцами, нужна другая, в корне отличная культура. Т. Барфилд ; это современный К. Маркс, который, придумав схему ; учение о формациях, ; пытался затолкать в нее исторические факты. Так же поступает Т. Барфилд. Заранее подготовленная Т. Барфилдом схема не выдерживает проверки историческими фактами; во-первых, табгачи не маньчжуры, во-вторых, принципиального отличия культуры земледельческой от кочевой нет, не бывает чистых номадов, так же как чистых земледельцев; обязательно существуют элементы того и другого в любой культуре. У Н. Я. Бичурина в статье «Сведения о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», опубликованной в журнале «Москвитянин» (СПб., 1851, ч. 1) почти с тем же названием, что и итоговый труд «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», названа другая дата признания Дили над собой власти Тоба, а именно 338 г., а не 361 г. н. э.: «За пять веков до Р. Х. на северных пределах губернии Шаньси обитали инородцы, названные в Китайской истории Чи-ди. Они говорили на хуннуском, т. е. монгольском языке. За два с небольшим века до Р. Х. Чи-ди, вытесненные из пределов Китая за Великую стену на север, осели в степях Ордоса к Западу против областей Гань-Чжеу-Фу и Лань-Чжеу-Фу под народным своим названием Дили, иначе Телэ. В 361 г. по Р. Х. Дилисцы поддались Сяньбийскому дому Тоба, а в конце сего столетия отложились от него и ушли через великую песчанную степь на север в числе 15 союзных домов или поколений, между которыми сильнейшими считались Сйеньто и Ойхор, иначе Уйгур. Сии 15 поколений, по переходе названы Гао-гюй, иначе Гао-Че, и разделили между
28 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
собою Северную Монголию от Аргуни до Тарбагатая» [Бичурин 1851, т. 1: 187;188]. Н. Я Бичурин в «Собрании сведений…» пишет: «Сии слова попростонародному выговору произносятся Гао-че и суть китайские; в переводе высокая телега… Очень вероятно, что Гао-гюй есть народное название, данное дилийцам северных китайцев; потому что сие название встречается только в истории северных Дворов; по сей же истории иногда вместо Гао-гюй употребляется народное название Чилэ, историками Южного Китая ошибочно превращенное в Тьяйе-лэ, у нас Тйелэ» [Бичурин 1950, т. 1: 214]. За небольшими исключениями, описанные события совпадают у Н. Я. Бичурина и Д. М. Позднеева, последний, ссылаясь на перевод с китайского Е. Н. Паркера, указывает: «Древнейшие сведения о гаогюйских поколениях мы находим в истории династии Бэй-Вэй. Они были потомками Чи-ди, говорится там; вначале назывались Ди-ли [Паркер, Tehriek и Terek], в северных странах считались за Чи-лэ…» [Позднеев 1899: 13]. Дили, как правило, передвигались на двухколесных телегах-одноколках с высокими колесами ; или иначе арбе. Арба от монголотюркского слова ; «растопыренный, торчащий» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 76], по-тюркски арбай ; растопыренный [Юдахин 1965, т. 1: 65], отсюда монголо-тюркское слово арба ; двухколесная теле га; тюрки также употребляют слово араба в значении телега вообще. «Телеги у них на высоких колесах со множеством спиц» [Бичурин 1950, т. 1: 216]. Китайцы употребляли слова «гао-гюй» и «чилэ» (дили) параллельно, что свидетельствует, по моему мнению, о том, что первое слово является китайским переводом монгольского слова tegreg ; тэргэн ; телега. Дили-Чилэ-Гаогюйцы-Хойхоры, переместившись на новую территорию, «заняли длинную полосу земли от Аргуни на запад до Тарбагатайского хребта» [Бичурин 1950, т. 1: 214]. Переселение гаогюйцев из Шаньси и Ганьсу в конце IV в. н. э. через Великую песчаную степь ; пустыню Гоби произошло, видимо, с разрешения авар (жуань-жуаней), потому что переселение должно было проходить через земли, занятые аварами. Видимо, гаогюйские предводители заранее договорились с аварским ханом (ханом жуаньжуаней) о маршруте перехода, иначе столь дальнее странствие целого народа было бы авантюрой. На новой родине гаогюй-дили не обрели покоя. В 394 г. предводитель жуань-жуаней (авар) Шелунь «удалился за Песчаную степь на север, напал на гаогюйцев и далеко прошел в их земли, сим образом
30 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
покорив все гаогюйские аймаки» [Бичурин 1950, т. 1: 186]. Жуаньжуань ; по-китайски «червь, змея» ; оскорбительное название, данное жителями империи, а самоназвание — «ухуань-увань-авар» [Пуллиблэнк 1986: 54]. Э. Дж. Пуллиблэнк основывался на китайской хронике «Синь Таншу». Причина откочевки гаогюйцев на север и того, что они потерпели поражение от авар (жуань-жуаней) Шелуня, видимо, заключается в том, что, как подметил автор Вэйшу, гаогюйцы имели особенность: «В сражениях не строятся в ряды; …постоянно сражаться не могут» [Бичурин 1950, т. 1: 215]. Гаогюйцы были народом в большей с тепени мирным, чем воинственным. Действительно, с IV в. до н. э. по IV в. н. э. гаогюйцы не были замечены в больших походах, не считая мелких набегов и стычек, особо не беспокоили своих соседей на востоке и на юге ; китайцев. Думаю, надо относиться критически к утверждению Д. М. Позднеева, что «по переселении на север степи роды гаогюйцев разрослись здесь и постепенно усиливались, входили в частые столкновения со своими соседями. С одной стороны, они нападали на сильных тогда Жу-жаней, которым удалось покорить из них поколение Фуфа-ло, с другой стороны, грабили земли Срединной империи…» [Позднеев 1899: 14;15]. Бесспорно, переселение на север степи благотворно повлияло на гаогюйский народ, но вступать в частые столкновения с могущественным соседом, каковым являлись в то время авары (жуань-жуани), и тем более с табгачами, которые не являлись соседями, до них надо было добираться через земли тех же авар, они вряд ли могли. Д. М. Позднеев здесь, видимо, описывает тот период, когда гаогюйцы еще не переселились на север от Гоби и были соседями как аварам (жуань-жуаням), так и табгачам, (тоба) Срединной империи. Гаогюйцы были подданными табгачей, по одним данным, с 338 г. н. э., а по другим ; с 361 г. н. э. Вероятно, грабежи и нападения, описанные Д. М. Позднеевым, ; желание героизировать предков уйгуров и некоторых других народов ; ди, гаогюй. В дальнейшем увидим, что ди-гаогюй-телэ не только предки уйгуров, но и многих других народов Сибири, Казахстана, современной Средней Азии, Поволжья и, вероятно, болгар и венгров. У Д. М. Позднеева в гл. II его книги «Исторический очерк уйгуров» написано: «Родственные хуннам по женской линии, гаогюйцы возводили родословную некоторых из своих фамилий к хуннускому дому, считая древнейшими родами, происхождением от внука по дочери из дома Хунну:
31Глава II. Гаогюй
1) Ди, 2) Юань хэ, 3) Ху-люй 4) Цзпь-би, 5) Ху-гу, 6) И-ци-цзинь. Из шаньюйского же рода летописи передают нам еще двенадцать имен ; прозвища родоначальников, от которых с течением времени произошли названия отдельных кланов: 1. Ли-фу-ли, 2. Ту-лу, 3. И-чжань, 4. Да-линь, 5. Ку-хэ, 6. Да-богань, 7. А-лунь, 8. Мо-юнь, 9. Сы-фынь, 10. Фу-фа-ло, 11. Ци-юань, 12. Ю-шу-пэй» [Позднеев 1899: 13]. Д. М. Позднеев уточняет, что эти этнонимы ; «совокупность потомков, происходивших от одного общего родоначальника» [Позднеев 1899: 13]. Далее Д. М. Позднеева во 2-й сноске на с. 14 возмущает то, что Н. Я. Бичурин не включил в свой перечень первые шесть названий родов: «Неизвестно чем объяснимый пропуск этого перечня племен в переводе О. Иакинфа сделать невозможным для позднейших исследователей не синологов отметить единство уйгурских племен, являющихся составными частями различных по названию государств в разные времена, но это единство, как увидим, бесспорно, можно проследить по китайским летописям» [Позднеев 1899: 14]. Из приведенных Д. М. Позднеевым этнонимов три по истечении двух тысяч лет можно прочитать как монгольские: 1) «ди-чилэ-дили-теленгит-телеут-тэргэн» ; означают телега, повозка [Лувсандэндэв 1957: 443], интерпретация Дж. Гамильтона; 2) «ху-люй ; хуулийн» ; законный [Лувсандэндэв 1957: 569], «хуули» — закон [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 472]; 3) «ху-гу ; хуугиа» ; легкомысленный, небрежный [Лувсандэндэв 1957: 569]». Первый этноним «ди-тэргээн» ; можно назвать монголоязычным, т. к. тюрки в значении «телега» слово tegreg не употребляли
32 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
и не употребляют до сего времени. Слова хулюй и хугу в тюркских языках значения не имеют. Родоначальники родов «хулюй» и «хугу», вероятно, носили имена или клички соответственно «законник» и «легко мысленный». Этнонимы «юань-хэ», «цзпь-би» и «и-ци-цзинь» переводу не поддаются, это слова, испорченные китайскими авторами. Этноним «юань-хэ-юаньгэ» некоторые авторы трактуют как слово уйгур. Этноним «уйгур» гораздо правдоподобнее и этимологически и семантически безупречнее объясняется монгольским словом ухэр ; югур ; уйгур ; «бык, скот» [Лувсандэндэв 1957: 490]. Правдоподобнее, потому что бык, вероятно, был тотемным животным у уйгуров. У желтых югуров, считающих себя чистыми уйгурами, у потомков курикан ; гулиганей ; иркутских бурят, не исповедующих ислам и буддизм, и по настоящее время тотем ; бык. Буха ; ноен бабай, дословный перевод которого означает «бык ; господин, отец», является наиболее почитаемым божеством у иркутских бурят до сего времени [Михайлов 2000: 27]. Есть другое мнение: «тотемом правящего уйгурского рода Яглакар считается волк» [Дробышев 2009: 19]. Волка Ю. И. Дробышев производит в тотем на основании легенды, повествующей о том, что младшая дочь хуннуского шаньюя считалась его женой. Легенду, на мой взгляд, нельзя рассматривать в качестве исторического источника, как это делает Ю. И. Дробышев. Явно не удовлетворяясь легендой, он приводит два аргумента. Первый из Рашид ад-Дина, служившего при дворе Ильханов, где Чингисхан назван «предком государя ислама» [Дробышев 2009: 20]. У читателя может сложиться ложное мнение относительно того, что Чингисхан был приверженцем ислама. Чингисхан же был язычником и относился к обеим религиям одинаково доброжелательно. Пример, на мой взгляд, не очень убедительный. Второй аргумент в подтверждение своей точки зрения Ю. И. Дробышев приводит из Маккерраса, который описывает, что на знаменах уйгуров было изображение волчьей головы. Ю. И. Дробышев, видимо, оценивает данную ситуацию с позиций мировых религий, где шаг в сторону считается грехом. У хойху (югуры-уйгуры) раннего средневековья почитание чужого тотема не являлось из ряда вон выходящим. Почитание чужого тотема ; волка ; было, видимо, обыденным делом, тем более что тургуты и хойху (уйгуры) жили в тесном контакте, зачастую смежно, и употребление атрибутики язычества было обычным делом (в мировых религиях считается страшным грехом употребление чужой атрибутики).
33Глава II. Гаогюй
Надо отдать должное объективности Ю. И. Дробышева, он приводит мнение Дж. Клосона о том, что «…тотемическая гипотеза отнюдь не подкрепляется руническими текстами самых древних тюрков и уйгуров» [Дробышев 2009: 20]. Д. М. Позднеев, который не делал никакого различия между правлением в Китае инородческой династии и собственно китайской, так же как и Т. Барфилд [2009], признает: «Конец четвертого и начало пятого веков в истории Северного Китая характеризуется полным преобладанием над Срединною империей» [Позднеев 1899: 15]. Полное преобладание инородцев, в основном выходцев из Северной и Восточной Монголии, над Китаем в I тысячелетии н. э. было характерным явлением. Династии Вэй (386;535), Суй (581;618), Тан (618;907), Ляо (937;1125) были монголоязычными. Несмотря на китаизированность к концу правления Вэй, табгачи все еще признавали себя монголоязычным народом. Основатель династии Тан Ли-юань был этнический табгач, и влияние монголоязычных при дворе империи было явно сильнее, чем думают историки, потому что конницу приходилось комплектовать из монголоязычных сяньбийских кавалеристов [Кляшторный 2005: 51]. Другое дело, как кавалеристы, особенно командный состав относились к родному языку, ведь монгольский язык не сохранился нигде, кроме как в самой Монголии, части Афганистана, Внутренней Монголии и России (буряты и калмыки). Бегство ди-гаогюй на север Монголии, вероятно, вызвало ярость императора табгачей, и он предпринял поход на авар (жуань-жуаней) и на гаогюйцев. Д. М. Позднеев пишет: «Скоро начались столкновения между двумя могущественными соседями, и в истории этой борьбы мы впервые встречаемся с именем гао-гюйцев» [Позднеев 1899: 15]. Было это весной 390 г. н. э., а весной следующего 391 г. табгачи нанесли поражение аймаку юань-хэ (юаньгэ ; по Бичурину). Зимой того же года табгачи «напали на гао-гюйский аймак и нанесли ему сильное поражение… Императорские войска били… не разбирая племен и родов… Вэйский дом хотел действительно сломить могущество жу-жаней» [Позднеев 1899: 16]. Гаогюйцам в этой борьбе двух государств ; табгачей и авар (жуань-жуаней) перепадало, как пишет Д. М. Позднеев, «…в чужом пиру похмелье. Их били по пути в жу-жаньские кочевья, их же притесняли и жу-жане, спасаясь от преследования императорских войск. Так, в 9-й год правления Дао-у-ди (Тан-цзу, по другим источникам) (394 г.) жу-жаньский Шелунь, спасаясь от преследования войскового полководца Хо-ту, удалился за песчаную степь на север, напал
34 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
на гаогюйцев и далеко прошел в их земли. Сим образом покорив все гаогюйские аймаки, он сделался сильным и страшным и поселился при реке Жо-ло, т. е. на месте прежних гаогюйских кочевьев» [Позднеев 1899: 16;17]. Табгачи, будучи сами кочевниками, весьма умело использовали навыки кочевого воинского искусства. По описанию С. Г. Кляшторного: «После трехсоткилометрового перехода к северу припасы кончились, и вожди войска попросили императора прекратить поход. Однако император приказал заколоть заводных лошадей, накормить воинов и продолжить преследование. Из этого повествования очевидно, что в поход шла не китайская пехота, а сяньбийская конница “о дву конь”. Она настигла жуань-жуаней у одной из гор Великой пустыни (Гоби) и разгромила их, захватив пленных и скот» [Кляшторный, Савинов 2005: 50]. Д. М. Позднеев описывает события 394 г. следующим образом: «Во 2-й год правления Тянь-синь (399 г.) …Дао-у-ди двинул на гаогюйцев три армии различными дорогами… Все три армии по заранее намеченному плану соединились… и нанесли 30-ти гаогюйским аймакам страшное поражение» [Позднеев 1899: 17]. Н. Я. Бичурин, переводя Вэйшу, так описывал гаогюйцев: «Гаогюйцы суть потомки древнего поколения Чи-ди. Вначале они прозывались Дили; уже на севере прозваны гаогюйскими динлинами. Язык их сходен с хуннуским, но есть небольшая разница» [Бичурин 1950, т. 1: 214]. Требует уточнения выражение «гаогюйские динлины», которое внесло много путаницы в работы историков. На этом выражении запутались Д. М. Позднеев, Г. М. Исхаков и мн. др. Путаница произошла, вероятно, по нескольким причинам. Во-первых, созвучность названий «дили» и «динлины». До IV в. н. э. ; это два совершенно разных народа. Во-вторых, Д. М. Позднеев и Г. М. Исхаков не обратили внимания в Вэйшу, когда экстраполировали название «динлин» на «дили» более раннего периода, чем IV в. н. э., дили прозваны на севере гаогюйские динлины. Произошло это, видимо, оттого, что гаогюйцы, в частности гулигани, ассимилировали их; после IV в. н. э. динлины исчезли, появились гаогюйские динлины. Здесь уже говорилось, что, вероятнее всего, динлины до конца IV в. н. э. были народом самодийским или угро-финским, и, что очень интересно, они были, вероятно, европеоиды [Мельхеев 1986: 17]. Динлинской проблемы коснулся и С. Г. Кляшторный, цитируя известного востоковеда И. В. Пьянкова, который писал о динлинах, живших на юге Восточной Сибири. С. Г. Кляшторный нигде
35Глава II. Гаогюй
не упоминает, что динлины юга Восточной Сибири и гаогюйские динлины ; совершенно разные народы [Кляшторный, Савинов 2005: 59;60]. Гаогюйские динлины появились на юге Восточной Сибири и Монголии лишь в конце IV в. н. э., а динлины, о которых писал И. В. Пьянков, упоминаются в китайских хрониках еще во II в. до н. э. как, веро ятно, «европеоидный народ» [Пьянков 2002: 199]. Г. М. Исхаков пишет: «Тоба Гуй, принявший в 398 г. титул императора Вэй, в 399 г. начал большой поход против гаоче… Захватив большое количество лошадей и скота, а также десятки тысяч пленных гаочесцев, император вернулся в свои владения. Скорее всего, это тяжелое поражение от Вэй и стало прелюдией к завоеванию ослаб ленных войсками племен гаоче жужанями. Случилась эта трагедия, видимо, около 400 г.» [Исхаков 1991: 69;70]. Карательный поход императора табгачей Тоба Гуая (Тайцзуна), вероятно, объясняется желанием наказать гаогюйцев за самовольный уход на север Монголии от табгачского гнета. Как известно, гаогюйцы не могли заселить северные земли без разрешения авар (жуаньжуаней), а конфликт последних с табгачами существовал всю историю Вэйской династии. Поражение гаогюйцев от табгачей вряд ли могло послужить прелюдией к завовеванию их аварами. Гаогюйцы на севере Монголии были зависимы от авар (жуань-жуаней). И лишь спустя около ста лет часть гаогюйцев во главе с Афучжило откочевала на запад. Г. М. Исхаков описывает, что чилэ (гаогюй. ; А. Ш.) жили в пределах Вэй, т. е. Китая, и относит таких гаогюйцев к сдавшимся аварам (жуань-жуаням) во время похода Тоба Гуая в 399 г. и расселенных в приграничных районах. Г. М. Исхаков противоречит сам себе, он на этой же странице выше пишет: «Во время этого похода вэйские войска не сталкивались с жужанями…» [Исхаков 1991: 70]. Надобности гаогюйцам сдаваться аварам не было, гаогюйцы были народ, зависимый от авар, это могли быть пленные гаогюйцы или переселившиеся добровольно в пределы Вэйской империи. Участвовавшие «в 418 г. 12 племен (бу) гаоче и динлинов… в походе вэйских войск на север к реке Жошуй, где находились жужани. Но это единственное сообщение, где названы и племена гаоче и динлинов» [Исхаков 1991: 71]. Мы уже писали, что гаогюйцы и динлины совершенно разные народы, здесь, может быть, перепутаны этнонимы дили и динлины из-за сходства названий. Далее Г. М. Исхаков пишет: «Очевидно, в это время племена гаоче подразделялись на западные и восточные. И хотя и те и другие входили в каганат жужаней и подчинялись им, они
36 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
сохраняли свою этническую обособленность и организацию, не имея при этом своего государства» [Исхаков 1991: 73]. Гаогюйские племена, растянувшиеся от Аргуни до Тарбагатая, вполне могли подразделяться на восточных и западных. Добавлю еще северные племена, к ним отнес бы племена гулиганей и байырку, возможных предков монголоязычных народов: части бурят и баргутов Внутренней Монголии, названных в числе 15 поколений гаогюйцев в конце VI ; начале VII в. В 400 г. н. э. 900 с лишним человек переселились из степи в пределы Китая, и они получили от табгачского правительства 200 000 мер хлеба. На следующий год приняли подданство 30 аймаков: «начальнику их дан был титул вэй-юань-цзянь-цзюнь ведомства Сыма-цаньцзюнь, а простых подданных наградили платьем и наполнили их житницы хлебом на год» [Позднеев 1899: 19]. Этому способствовал ряд военных побед, которые одержали табгачи над аварами (жуаньжуанями) и гаогюйцами, и это впечатлило кочевников. Но могла быть другая причина: холодная зима, джут, бескормица и т. д., вынуждавшие кочевников искать прокорм у земледельческого Китая и распоряжавшихся его ресурсами табгачей (тоба). У авар (жуань-жуаней) в то время первым каганом был Шэлунь. Д. М. Позднеев пишет: «…жу-жаньский Шэ-лунь подчинил себе гаогюйские поколения и установил для них законы» [Позднеев 1899: 19], подчеркивая их зависимое положение от авар (жуань-жуаней). Но, несмотря на зависимое положение от жуань-жуаней (авар), гаогюйцы не подчинялись табгачскому императору Тайцзуну: «Они не желали присылать постоянных посольств с данью и продолжали жить самостоятельно» [Позднеев 1899: 21], что свидетельствует об их свободолюбивом характере. При следующем императоре Вэйской династии Тай-цзун Миньюань-ци (409;424 гг. правления) табгачи вынуждены были забыть о северных кочевниках, т. к. были заняты внутренними делами, их одолевали волнения. А вот при императоре Тай-у-ди, названном Ши-цзу, военные действия против номадов возобновились. Д. М. Позднеев пишет: «Гао-гюйцы косвенно помогали ему, нападая в свою очередь на Да-таня, но, тем не менее, возвратившись на юг степи из похода на жу-жаней, император открывает новый поход на гао-гюйцев» [Позднеев 1899: 22]. Был этот поход, вероятно, в 430 г. Поводом послужило то, что «восточные аймаки, находившиеся в И-ни-но собрались и ушли за 1000 с лишним ли» [Позднеев 1899: 22], и табгачский император решил покорить их. Едва увидев армию табга
37Глава II. Гаогюй
чей, гаогюйцы числом в «несколько десятков тысяч изъявили покорность. У них взято было больше 100 000 голов лошадей, быков и баранов, а затем покоренные переселились на юг степи» [Позд неев 1899: 22]. Интерес представляет собой обряд жертвоприношения небу, на котором присутствовал табгачский император Тай-ань (455;460 гг. правления), обряд очень похожий на тайлган у иркутских бурятов. Какие именно гаогюйские пять аймаков, Д. М. Позднеев не указывает, но «несколько десятков тысяч человек прибыли на лошадях и, убив жертвенных животных, устроили игры: кружились, гуляли, пели песни и веселились сильно. Летопись замечает, что этот обычай у них ведется от предков…» [Позднеев 1899: 23]. Также интересен рассказ Н. Я. Бичурина о громовых ударах и том, как ведут себя гаогюйцы при этих ударах. Поведение гаогюйцев как будто списано с поведения иркутских бурят при громовых ударах в недавнем прошлом. «При каждом громовом ударе производят крик и стреляют в небо; потом оставляют это место и расходятся. В следующем году, осенью, как лошади пожиреют, опять собираются на место громового удара; зарывают барана и зажигают свечи с ножом: шаманка читает молитвы, подобно как в Срединном государстве при удалении несчастия. Толпы мужчин на верховых лошадях делают множество кругов около этого места; потом мужчина берет пук ивовых или осокоревых ветвей комлем вверх и обливает кумысом» [Бичурин 1950, т. 1: 215;216]. Эти сходства обычаев и верований наталкивают на мысль о правоте мнения Г. М. Румянцева, считавшего, что иркутские и хоринские буряты ведут начало своего происхождения от гулиганей [Румянцев, 1962]. Гаогюйцы не находились в перманентной вражде с табгачами (тоба), а при случае выступали на их стороне против авар (жуаньжуаней). Табгачи (тоба) отождествляются с Китаем и с китайцами. Политика табгачей не всегда определялась китайцами. Китайцы были людьми подневольными, а в армии верховенство принадлежало кавалерии, состоявшей из кочевых. Некоторые авторы, в частнос ти Г. М. Исхаков, в своих книгах описывают постоянную вражду гао гюйцев с Поднебесной, такой подход опровергается фактами. Так, император Тай-у-ди (Ши-цзу) прошел до р. Орхон и р. Керулен и, разделив войска на группы, превратил в театр боевых действий почти весь север Центральной Монголии. Союзниками табгачей выступили кочевья гаогюйцев, они «убивали народ Датаня (правитель авар. ; А. Ш.). Всего в разное время вэйским войскам сдалось
38 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
более 300 000 жуань-жуаней. Кроме того, было захвачено и более миллиона лошадей» [Таскин 1968: 273]. Утверждение Г. М. Исхакова, что в хронике «Ши-цзу» говорится о том, что в 436 г. в Вэй прибыли послы с дарами из государства Гаоче (Гаоче-го), несомненно, есть ошибка. Во всяком случае, по сле 481 г. часть племен гаоче оказалась на своих исконных землях [Исхаков 1991: 73]. По мнению Н. Я. Бичурина, к которому присоединяется автор, никакой ошибки нет, в 480 г. гаогюйцы назвать территорию Гаочан в Восточном Туркестане своими исконными землями еще не могли. Исконными землями гаогюйцы могли называть нынешние провинции Китая Ганьсу и Шаньси, а затем Северную Монголию от Аргуни до Тарбагатая, в подтверждение чего мы приведем цитату из статьи Н. Я. Бичурина: «…Китайский двор для управления оставленными (хуннами. ; А. Ш.) землями поставил военного пристава, который близ города Гяо-хэчень построил в 46 году до Р. Х. форт, чтобы сосредоточить военное управление сим краем, а как форт расположен был на высоком и открытом месте, а потому Китайцами и назван Гао-чань-лэй. Гао ; высокий, чань ; открытый, лэй ; из камня складенный, суть Китайского слова. С сего времени княжество Чешы долго находилось, с небольшими перемежками, под военным управлением Китайской державы. Наконец, в 345 году по Р. Х. Чжан Цзунь, правитель царства Лян, превратил укрепление Гао-Чан в областной город Гао-хэ-гюнь, названный так по городу Гяо-хэ-чень. После сего Гао-чань, по смутным обстоятельствам в Китае был под зависимостью то Хуннов, то Китайцев. Наконец, китайское народонаселение, во все сие время постоянно умножавшееся, превратилось в аристократическую республику, и около половины пятого столетия Китайский выходец Тань-Шунь сам объявил себя правителем области Гао-хэ-гюнь. Но в 444 году Китайский выходец Гюйкюй Вухой отнял сию страну у Тань-Шуань и наследственно передал ее младшему своему брату Ань-чжеу. ТаньШуань бежал в Жужаньскую орду, где в том же году и умер, а жужаньский хан по взятии города Гао-хэ-цюнь убил Ань-чжеу и ГаньБо-чжеу, родственники помянутому Гань-Шуань, поставил царем в Гао-чень, в 460 году. С сего времени бывшая Китайская область Гао-хэ-гюнь возведена на степень второстепенного царства под названием Гао-чан-го, т. е. царство Гао-чань. С шестого столетия владетели сего царства начали вводить у себя китайский образ правления, что северным Кочевым очень не нравилось, и они старались всеми мерами препятствовать Китайским нововведениям. Сим образом спор между Китаем и Кочевыми о влиянии на Гао-чан про
39Глава II. Гаогюй
должался до 640 года… Из сего краткого исторического обзора Чешы открывается, что: 1) город Гао-чан основан Китайцами и царство сего племени со времени его основания в 460 году до самого падения в 640 году никогда Уйгурией не называлось; 2) Жители царства Гао-чан наиболее были китайские выходцы, а не Тюрки и также никогда не назывались Уйгурами; 3) «Подлинные уйгуры до их вторжения в восточный Тюркестан в 861 году никогда не были в Чешы» [Бичурин, журнал «Москвитянин», СПб., 1851, ч. I «Сведения о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, с. 185;187]. В связи с этим С. Б. Кляшторный, ссылаясь на С. Л. Тихвинского и Б. А. Литвинского, указывая номер страницы и год издания книги, пишет: «…на юге своих владений Афучжило контролировал район оз. Пулэй (Баркуль) и оазис Иу (Хами), т. е. важный участок Великого шелкового пути. Контроль над этим районом пришедшие с Афучжило гаогцзюйские племена сохраняли и через несколько веков (выделено мной. ; А. Ш.). Во всяком случае, Пэй Цзюй, политический агент династии Суй (581;618 гг.) в западном крае, следующим образом рисует северную ветвь Пути из Дуньхуана до Иу (Хами), а из Иу проходит у озера Пулэй (Баркуль), [через земли] теле (т. е. гао-цзюйцев, см. ниже), ставку тюркского кагана (Суяб, см. ниже)» (Восточный Туркистан, 1988, с. 271) [Кляшторный 2005: 54]. На указанной странице в книге С. Л. Тихвинского и Б. А. Литвинского ничего подобного нет. С. Г. Кляшторный явно сфантазировал не только указанную им цитату, но и контроль гаоцзюйских племен в течение нескольких веков над этой территорией, что явно противоречит тому, что сообщал Н. Я. Бичурин. Видимо, это же событие описывает в своей статье У. Т. Ховалыг: «Известно, что в конце V в. значительная часть гаогюй (около 100 тыс. юрт) перекочевала из Монголии через Алтай в район современного Турфана, образовав государство Гаогюй. Это повлекло за собой расселение гаогюйских племен в районах Восточного Туркестана и смешение их с местными жителями» [Ховалыг 2009: 22]. Во-первых, переселение в Турфан гаогюйских племен весьма проблематично, во-вторых, гаогюйские племена не образовали государство Гаогюй; по описанию Н. Я. Бичурина, было образовано китайское владение Гаочен, преимущественно с китайским населением, в-третьих, смешение местного населения с китайцами — явление, видимо, позднее ; после IX в. началась ассимиляция индоевропейского населения югурами-уйгурами.
40 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Стремление Г. М. Исхакова сделать современный Восточный Туркестан прародиной уйгуров-гаогюйцев можно понять, но, видимо, одного желания мало, нужна объективность. А объективные факты говорят о другом. Ранние уйгуры до IX в. на территории современного Восточного Туркестана не были автохтонным населением. Племена ди-гаогюй могут назвать своей древней родиной современные провинции КНР Ганьсу ; Шаньси и Ордос, они вышли из этих мест и упоминаются в китайских летописях со II тысячелетия до н. э. Привязывание ди-гаогюйцев к Восточному Туркестану до IX в. н. э. считаю ошибочным. Гаогюйцы до IX в. были в подавляющем большинстве номадами. Они кочевали в степях Монголии и Джунгарии. В оазисах Восточного Туркестана они появлялись, думаю, редко, там жило земледельческое население, преимущественно индо европейское. В годы правления Китаем табгачского императора Сяо-вэнь-ди (471;500 гг.) интерес к северным кочевым народам был незначителен, и Д. М. Позднеев пишет: «В степях же мы видим в это время свои междоусобия между жу-жанями и гао-гюйцами. Причиною их отчасти служила вражда жу-жаней и Вэйского дома, которую не разделяли, по-видимому, гаогюйцы, поддерживавшие мирные сношения с Китаем. Может быть, здесь действовало давнее желание гаогюйцев освободиться от зависимости жу-жаней, ибо во главе недовольных мы видим предводителя рода Фу-фу-ло, издавна подвластного жужаням» [Позднеев 1899: 23;24]. Д. М. Позднеев далее писал: «Во времена Сяо-вэнь-ди среди жужаней возникли междоусобицы и управлявший ими раньше род распался. Во главе их стоял в это время Доу-лунь. Гао-гюйцами управлял в это время А-фу-чжи-ло со своим двоюродным братом Цюнь-ци, и число их подданных простиралось до 100 000 юрт» [Позднеев 1899: 24]. У Н. Я. Бичурина дальнейшие события выглядят так: «В одиннадцатое лето правления Тхай-хо, 487 [477;499], Дэулунь [т. е. Фугудунь-хан Дэулунь] предпринял напасть на пределы Китая. Афучжило убедительно отсоветывал, но Дэулунь не послушал Афучжило, рассердившись, ушел с своим народом на запад и отложился от него. По прибытии от переднего поколения на северо-запад объявил себя независимым государем» [Бичурин 1950, т. 1: 217]. Афучжило примерно с 100 000 юрт (300;500 тысяч населения, если брать, что в среднем на одну юрту приходилось 3;5 человек) переселился с верховьев Селенги на запад к Иртышу [Бичурин 1950, т. 1: 217], как пишет Н. Я. Бичурин, ссылаясь на Абульгази, и объявил о своем
41Глава II. Гаогюй
суверенитете, т. е. независимости гаогюйцев от авар (жуань-жуаней). С Афучжило ушли на запад, вероятно, не все гаогюйские племена, значительная часть осталась в Северной Монголии, т. е. на месте. Например, племен гулиганей, байирку и некоторых других, видимо, это передвижение не коснулось. С какими племенами Афучжило перебрался на запад к Иртышу, китайские династийные хроники умалчивают. Можно ли считать первым государственным образованием части гаогюйских племен, ушедших к Иртышу под руководством Афучжило? Думаю, что в наличии имеются все основные признаки государства: 1. Определенная территория (Джунгария и, вероятно, часть современного Восточного Казахстана. 2. Наличие публичной власти во главе с Афучжило и его двоюродным братом Цюнки. Было это в 487 г. В 490 г. аварский каган Дэулунь (Доу-лунь, по Позднееву) со своим дядей Нагаем решил наказать Афучжило, но последний разбил его, и он ушел назад со своим войском, а вскоре был убит. Войско авар (жуань-жуаней), видимо, было разделено на две колонны, одну возглавлял Дэулунь, другую Нагай. «Нагай, хотя одерживал верх над гаогюйцами, но скоро занялся вопросом о верховном главенстве над жу-жанями и оставил гао-гюйцев в покое» [Позднеев 1899: 25]. Боевые действия, видимо, происходили в основном в Джунгарии, но где точно, неизвестно. С. Г. Кляшторный явно ошибается, когда пишет: «Контроль над этим районом пришедшие с Афучжило гаогюйские племена сохраняли и через несколько веков» [Кляшторный, Савинов 2005: 54]. Д. М. Позднеев предполагает, что «…орда возглавлялась Афучжило. После этих событий ушла к Байкальскому бассейну, а орда Цюнки ушла на запад к Восточному Туркестану. В этом переселении нам видится главный узел, связывающий историю гаогюйских племен с Восточным Туркестаном» [Позднеев 1899: 23;25]. На мой взгляд, Д. М. Позднеев явно поспешил с выводом. Главным узлом, связывающим историю ди-гаогюйских и телэских племен, было бегство уйгуров после того, как киргизы разбили уйгурский каганат в 840 г., а не переселение гаогюйцев орды Цюнки, которое произошло в 487 г. Основываясь на предположениях, Д. М. Позднеев сделал, на мой взгляд, ошибочный вывод. У Н. Я. Бичурина нет сведений об уходе орды Афучжило к Байкальскому бассейну и о том, что орда Цюнки откочевала на запад в Восточный Туркестан. Надо отдать должное объективности Д. М. Позднеева, т. к. далее он пишет относительно связей гаогюйских племен с Восточным
42 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Туркестаном, т. е. нынешней родиной уйгуров: «Широкого развития связь эта достигает, однако, гораздо позднее; теперь же китайские источники в своих отрывочных данных, не упуская из вида и аймака А-фу-чжи-ло и племен западных, не дают целостного понятия ни о том, ни о другом» [Позднеев 1899: 25], т. е. он признал, что на основе отрывочных данных китайских летописей сделать целостный, правильный вывод о связях гаогюйцев и населения Восточного Туркестана в конце V ; начале VI в. невозможно. Д. М. Позднеев явно ошибается, когда на упоминании о рядовой откочевке орд Афучжило и Цюнки на запад делает вывод: «С этого момента начинается именно та охватывающая все среднеазиатское нагорье история гао-гюйцев, которая приводит их в столкновение с самыми различными племенами востока, запада, юга и севера степи и характеризует существование этого народа как состоящего из самых разнообразных сплетений и столкновений. Она возбуждает массу этнографических вопросов о родстве племен, но все они остаются без ответа» [Позднеев 1899: 25;26]. Ошибка Д. М. Позднеева заключается в том, что он незаслуженно приписывает героизм рядовому факту откочевки дили-гаогюйцев 1600 лет назад с Ордоса в Северную Монголию через пустыню Гоби. Чрезмерная героизация рядового события Д. М. Позднеевым нашла своих последователей в лице Г. М. Исхакова, К. Масими, С. Г. Кляшторного и др. Например, Г. М. Исхаков в «Краткой истории уйгуров» уделил целых 60 страниц царству Гаочан и его взаимосвязи с государством гаоче, яда, жужань и Северная Вэй [Исхаков 1991: 69;129], хотя Гаочан связан с гаогюйскими племенами только названием «гао», что по-китайски означает «высокий». Гаочан был расположен на высоком месте [Бичурин 1951, т. 1: 185]. Гаогюй получили название от высоких телег, на которых они ездили. В 490 г. Афучжило направил дипломатическую депешу Шанхуюечже, табгачскому правителю Китая, чтобы признали его и что он отложился от авар (жуань-жуаней). Табгачи отправили в ответ своего посланника в орду Афучжило с целью узнать положение дел. Афучжило и Цюнки отправили еще одного посланника, которого звали Богай, и представили подарки из местных произведений [Бичурин 1950, т. 1: 217]. Гаогюйское государство осталось во главе с Афучжило, т. к. табгачи отправили к нему сановника Чаншено Хэцзухунь, это можно расценивать как признание государства. Вскоре на орду Цюнки напали эфталиты, пленив его сына Мивоту и др. «Народ его рассеялся: иные поддались Дому Вэй, другие отдались жужаньцам, Афучжило на престоле сменил Балиян. На сле
43Глава II. Гаогюй
дующий год эфталиты объявили войну гаогюйцам. Балиян был убит, и государем сделался Мивоту, плененный сын Цюнки, который отправил посланника к Табгачскому двору с подарками. Табгачи в ответ отправили посланника Муюн-юань (историки его имя переводят на монгольский как Баян) и 60 кусков шелковых тканей» [Бичурин 1950, т. 1: 217]. Предположения Д. М. Позднеева, что Афучжило со своей ордой ушел к Байкальскому региону, неверно, поскольку эфталиты, объявив войну гаогюйцам, убили Балияна и поставили Мивоту. Если бы орда Афучжило ушла к Байкальскому региону, то эфталитам пришлось бы пройти аварскую территорию и объявлять войну гаогюйцам Балияна. События, видимо, происходили в Джунгарии, в современном Восточном Казахстане и северной части Восточного Туркестана. О неправоте Д. М. Позднеева говорит тот факт, что табгачский император Сюань-ву в ответном послании Мивоту заявил: «Заняв страну за отдаленными песками, ты вполне обнаружил преданность; видя твое усердие к престолу, сим объявляю царское мое благоволение. Жужаньцы, иданьцы и тогонцы имели сообщение между собою только по дороге через Гао-чан, единственную точку их соединения. Ныне Гао-чан покорился, и отправлен посланник для принятия. Проход жужаньцам пресечен, и неприязненные сношения не могут быть произведены. Рассеянные небольшие толпы иногда делают нападения и задерживают царских гонцов. Это преступление вне прощения» [Бичурин 1950, т. 1: 217;218]. Как видим, в императорском послании речь идет о Гаочане, находящемся на северо-востоке Восточного Туркестана, который отстоит от оз. Байкал почти на 3 тыс. км по прямой, а реки Тола и Орхон на расстоянии около 2 тыс. км. Вскоре после получения ответа от табгачского императора Мивоту сразился с жужаньским Тахань-ханом (Футу) к северу от оз. Пхулэй-хай (Баркуль), но был разбит и отступил на запад (150;160 км), видимо, в сторону Джунгарии. А Тагань-хан (Футу) остался в горах монгольского Алтая близ Иву, но, увидев табгачские войска полководца Мын Вэя, без боя отступил. «Мивоту, получив известие, что они от испуга бегут, догнал их и совершенно разбил, убил Таханьхана (Футу)» [Бичурин 1950, т. 1: 218]. За это Мивоту получил от табгачей 60 кусков шелковых и 10 кусков пунцовых тканей, а также полный набор музыкальных инструментов. В 516 г. «Мивоту дал сражение с жужаньским государем Чэуну (Фуби-ханом, по Ганму) и попал в плен. Чэуну привязал его обеими ногами к спине клячи и убил тряскою; покрыл головной его череп
44 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
лаком и употреблял вместо сосуда для питья» [Бичурин 1950, т. 1: 218]. Первое гаогюйское государство на этом не прекратило своего существования, видимо, народ Мивоту признал себя вассалом эфталитов. Н. Я. Бичурин пишет: «Народ Мивотуева аймака ушел к Иданю» [Бичурин 1950, т. 1: 217;218], но через несколько лет эфталитам сообщили, что младший брат Мивоту, которого звали Ифу, возвратился в орду и отправил к табгачскому императору поздравительное послание. В ответе табгачского императора было указано признать Ифу гаогюйским государем с титулами: Чжень-си, Гян-гюнь, Си-хай-цюнь, Кхай-го-гун, Гао-гюй-ван [Бичурин 1950, т. 1: 218]. В 522 г. гаогюйцы, видимо, избавились от сюзеренитета эфталитов (эфталиты были союзниками авар и находились в родственных отношениях с ними), поскольку Ифу разбил жужаньцев-авар, но в повторном сражении с аварами (жуань-жуанями) он был побежден и убит младшим братом Юегюем, который вступил на престол. Однако в 534;537 гг. «Юегюй был разбит жужаньцами, а Биди, сын Ифуев, убил Юегюя и сам вступил на престол. В 540 г. Биди был разбит жужаньцами. Кюйбиль, сын Юегюев, бежал от жужаньцев к восточному Дому Вэй… Но Кюйбинь вскоре умер от болезни» [Бичурин 1950, т. 1: 219]; получил он или нет титул гаогюйского кагана, точно неизвестно, известно, что он был представлен к титулу Ань-бэй Гянгюнь, Сы-чжеу Ци-шы [Бичурин 1950, т. 1: 219]. У Д. М. Позднеева описано интересное событие, произошедшее одновременно с откочевкой орды Афучжило, но связанное с другой ордой гаогюйцев, которая под руководством Хэшучжэ (Хэшу-чжэ) откочевала на север. Как известно, если орда Афучжило откочевала на запад в Джунгарию от авар (жуань-жуаней), то орда Хэшучжэ откочевала от табгачей на север. Орда Хэшучжэ кочевала в пределах территории табгачей, они, видимо, оставались на месте, т. е. не приняли участие в общей откочевке гаогюйцев на север сто лет назад или же эта орда прикочевала к табгачам с севера на юг недавно; как бы то ни было, император Тай-хэ (годы правления 477;500), прозванный Сяо-вэнь-ди, предпринял поход на юг. Вероятно, это была экспедиция против усилившегося Дома Ци, на которую он «пригласил с собой и гао-гюйцев» [Позднеев 1899: 27]. Гаогюйцы отказались от похода, Хэшучжэ «объявил себя государем и вместе с подчинившимися ему гао-гюйцами поднял на севере восстание и откочевал» [Позднеев 1899: 27], за что был наказан. Какое это было племя или племена, неизвестно, важно то, что это была орда, неподвластная тандему Афучжило ; Цюнки.
45Глава II. Гаогюй
Табгачский император Сяо-вэнь-ди решил действовать методом кнута и пряника, видимо, за сто с лишним лет табгачи научились премудростям китайской политики: «Он отправил человека к Хэшу-чжэ благодарить последнего за труды. Хэ-шу-чжэ вошел было уже в жужуньские земли, чтобы искать там убежища, но, увидя подобные приемы, раскаялся и вместе со всеми своими подданными принял подданство Китая… Тогда весь север уже был очищен от повстанцев и власть Вэйского дома утверждена повсюду» [Позднеев 1899: 29]. Переводы китайских династийных хроник у Н. Я. Бичурина почти полностью совпадают с переводами Д. М. Позднеева. Но Д. М. Позднеев, сличив донесения и переписку с аварами (жуань-жуанями) и гаогюйцами, сделал совершенно правильный вывод: «Интересно сопоставление этого документа с одновременно посланными грамотами к жу-жаням. Вэйский двор, чувствуя свою силу и слабость жу-жаней, говорит с ними совсем иным тоном. Он требует безусловно подчиненных, вассальных отношений и держится очень гордо перед всеми заискиваниями и посольствами жу-жаней. Кончается же дело тем, что он отправляет их государя Фу-ту на запад повоевать гаогюйцев. Таким образом, выясняется все вероломство политики Вэйского двора. Они натравливали на жу-жаней гао-гюйцев, высказывая якобы последним полное свое благоволение, и в то же время продавали жу-жаням свое покровительство ценою похода на гаогюйцев… Пользуясь враждою кочевников, китайцы принимали помощь и подданство и жу-жаней и гао-гюйцев без различия, руководствуясь единственно желанием разбить и обессилить их обоих» [Позднеев 1899: 32]. Заканчивая вторую главу постановкой очень интересной этнографической задачи по поводу переселения гаогюйцев в Восточный Туркестан, Д. М. Позднеев писал: «Были ли пришедшие гао-гюйцы одноплеменны или родственны туземцам? Да. Про некоторых из местных племен сама же Вэйская история говорит, что они общего происхождения, например, про n-да (эфталиты. ; А. Ш.)… Однако нельзя не отметить одного возражения против высказанного положения. Китайская летопись говорит, что, по мнению некоторых, n-да были отраслью гао-гюйского племени, и в то же время сообщает, что язык их совершенно отличен от языков и жу-жаней, и гао-гюйцев, и всех северных варваров. Как это может быть? Какого же племени могут быть эти n-да, если они не говорят на языке среднеазиатцев? Если бы мы даже стали на точку зрения отца Иакинфа и согласились признать всех гао-гюйцев
46 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
монгольскими племенами, то и тогда не вышли бы из затруднения. Оказалось бы, что п-да не принадлежат ни к монгольскому, ни к тюркскому племени» [Позднеев 1899: 36;37]. Китайская династийная хроника Вэйшу, казалось бы, противо речит сама себе, когда говорит про эфталитов (п-да), что они общего происхождения с гаогюйцами, но их язык совершенно отличен от языков авар (жуань-жуаней) и гаогюйцев. Противоречие снимается, если учесть, с какой легкостью монголоязычные племена и народы расставались с родным языком, переходя на язык побежденных племен и народов. Объясняется это неустойчивостью монгольских языков и крайним космополитизмом их носителей. Носители монгольских языков отличались и отличаются крайне низким уровнем патриотизма к своему языку. Вэйшу, видимо, совершенно верно описывает состояние эфталитов, когда они уже перешли, вероятно, на один из иранских языков через двуязычие; впоследствии мы увидим, как с монгольского языка с легкостью переходят на иранский, чему множество примеров в истории, т. е. ранее они говорили, вероятно, на родном и иранском, а потом, через 2;3 поколения, перешли на иранский. В конце IV ; начале V в. эфтали т ы завоевали Среднюю Азию, Иран и Северо-Западную Индию. В начале V в. образовали государство, в которое вошли территории Средней Азии (современной), Афганистана и Восточного Ирана. И в наше время в Афганистане некоторые хазарейцы говорят, что они хазари-хуни в отличие от хазари-моголов. Эфталиты, вероятно, были аварами (жуань-жуанями), по свидетельству Ма-дуань-линя, прямыми потомками хуннов [Ма Дуань-линь. Вэньсянь тункао (Всеобщее обозрение источников)]. (Книга написана в начале правления монгольской династии Юань. Тоyo rekishi dai jiten. vol 7. Процитировано по А. Г. Малявкину [Малявкин, 1974].) Д. М. Позднеев не учитывал того, что монголоязычные народы легко расстаются с отчим языком и в течение нескольких поколений переходят на чужой, а язык ; основной определитель этноса. Примеров тому множество. Те же самые табгачи (тоба, вэйцы) после того, как завоевали и основали государства в Северном Китае ; Вэй, Суй и Тан, бесследно ассимилировались в китайцев. Та же участь постигла киданей, а западные кидани растворились в тюрках, таджиках и т. д. Моголы, хазарейцы, джалайиры, кунгираты, дулаты, найманы, кереи и т. д., множество монгольских племен растворилось во множестве народов. Утешением для монголоязычных народов может послужить то, что они не единственные в мире, подобную слабость языка и от
47Глава II. Гаогюй
сутствие патриотизма проявляют множество народов: это кельты, норманы и др. У Д. М. Позднеева гл. II называется «Гаогюй», но в ней автор в ос новном описывает не гаогюйцев, а табгачей ; тогдашних правителей Китая ; и взаимоотношения табгачей с аварами (жуаньжуанями). Но тем не менее он дает ономастический материал шести этнонимов, которые мы рассмотрели выше, и двенадцати этнонимов, которые практически совпадают с названиями родов гаогюйцев, данных Н. Я. Бичуриным на с. 216 «Собрания…» [Позднеев 1899: 13; Бичурин 1950, т. 1: 216]. Китайская династийная хроника Вэйшу и переводивший с научными комментариями гл. 103 этой хроники Н. Я. Бичурин перечисляют: «Предки гаогюйцев составляли двенадцать родов, как-то: 1) Лифули, 2) Тулу, 3) Ичьжань, 4) Далянь, 5) Кухэ, 6) Дабо, 7) Алунь, 8) Моюнь, 9) Сыфынь, 10) Фуфуло, 11) Киюань, 12) Юшупэй» [Бичурин 1950, т. 1: 216]. Эти же роды повторяет в своем переводе Д. М. Позднеев. Двенадцать родов предки гаогюйцев насчитывали в IV в. н. э., и историко-ономастическая картина выглядит так: 1. Лифули ; вероятно, испорченное китайцами слово «фули» ; в интерпретации некоторых ученых это бури-бору ; волк [Гумилев 1993а: 58], тюркское слово; между тем на одном из древнейших тюркских языков, каковым является киргизский, есть другое слово для названия волка ; карышкыр [Абдулдаев 2003: 96]; боз ; серый [Юдахин, т. 9: 138]. Слово бури-бору ; волк имеет второстепен ное значение в киргизском языке, что говорит о его заимствовании из монгольского. На монгольских языках боро ; серый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 142; Лувсандэндэв 1957: 76]. Монголоязычные иногда в разговорной речи называют волка серым ; боро шоно. Боро-бури отдаленно напоминает слово боз. Лифули можно было интерпретировать монголо-тюркским словом бури-боро-боз, но мешает первый слог ли, которому в монгольском и тюркском языках адекватного объяснения нет. Лифули ; Ликшитип ; доверху [Кабиров, Цунвазо: 114]; ; Линилдимак ; трястись, шататься, качаться [Там же: 119]; ; Лэпилдимак ; колыхаться, развеваться, реять [Там же: 125]. Этнонимами быть не могут, это уйгурские слова. Лифули ; значения в ДТС нет и не могло быть, т. к. ДТС ; это словарь VIII;XI вв., а лифули ; этноним более раннего периода. К ДТС, на мой взгляд, надо относиться критически, потому что в ДТС включены: 1) монголоязычные слова, употреблявшиеся тургутами, которые не имеют аналогов в киргизском и в хакасском языках,
48 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
н апример, qurigan ; «военный лагерь, стан» [ДТС: 468], имеющее параллели в старомонгольском языке в виде xoriyan-xoruya(n); 2) без критики включены уйгурские слова IX;XI вв., когда уйгуры были предположительно двуязычными; 3) не включена ономастика слов, например сыгинь, шаболио и т. д., многих этнонимов, таких как
доланьгэ, байегу и т. д. 2. Тулу ; название рода может быть объяснено наиболее верно монголоязычным словом тулгуурь ; опора, надежда [Лувсандэндэв 1957: 423]. Основоположник рода тулу, по всей вероятности, был человек надежный, на которого можно опереться. У бурят до сего времени встречается фамилия Туянов, производное от слова тулуур ; трость [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 256]. Интерпретация слова — тулу-туулай (заяц по-монгольски [Лувсандэндэв 1957: 426]) или же тулу-тулку (лиса [Абдулдаев 2003: 209] по-тюркски (кирг.)) маловероятна в названии рода; как известно, тотемом гаогюйцев (уйгуров) был бык ; yхэр [Лувсандэндэв 1957: 450] или, по-тюркски, огуз [Абдулдаев 2003: 155]. Со временные уйгуры д о нашего времени называют себя югур. Двух тотемных животных у гаогюйцев (уйгуров) не могло быть. Тулу не может быть объяснено и из монголо-тюркского слова тулэ-т;л; ; «плата, платеж» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 266; Юдахин 1965, т. 2: 258] и производных от этих слов тулэлхэ, т;л;н и т. д. Т;л;н, довольно часто встречающееся у киргизов собственное имя, означа ет «занятия». При высокой детской смертности у киргизов т; л;н ; «заплатил» означало «отдать дань злому духу», чтобы больше не просил. Тулу ; Тул ; вдова, вдовец [Кабиров, Цунвазо 1961: 191]; ; Тулун ; шкура теленка, снятая чулком, используемая как вместилище; расплыться, растолстеть [Там же: 191]; ; Тулкэ ; лиса, лисица [Там же: 194]; ; Тэлэвэтмэк ; уплатил, заплатил [Там же: 195]. Тулу ; tul ; вдова; tulu ; полный, наполненный [ДТС: 585]; tulun ; висок (у животных) [Там же: 585]. 3. Ичжань. Слово происходит от монголоязычного эзэн ; хозяин, владелец, обладатель [Лувсандэндэв 1957: 668], бурятский аналог ; эжэн ; хозяин [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 652]. Вероятно, основатель рода носил имя Эжэн или род был довольно зажиточный, хозяйский. Иркутские буряты носили подобные имена до недавнего времени: Эжен ; хозяин, Эржэн ; перламутровый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 671]. В тюркских языках слово ичжань значения не имеет.
49Глава II. Гаогюй
Ичжань ; ич ; внутренность, внутренняя часть [Кабиров, Цунвазо: 87], ; ичимлик ; спиртной напиток, ; иш ; работа [Там же: 87], ; ижтимай ; общественный, социальный [Там же: 89], возможно, заимствовано из фарси, по-уйгурски в ДТС нет значения. 4. Далянь ; род, вероятно, носивший монголоязычное название долон ; семь [Лувсандэндэв 1957: 151]. Монголоязычные и тюркоязычные народы вносили в свои названия числительные ; дурбэты от дурбэн ; четыре, найманы от найман ; восемь, тумэты от тумэн ; десять тысяч и т. д. [Лувсандэндэв 1957: 259]. В тюркских языках, в частности в уйгурском и киргизском, слово далиан употребляется в значении «прихожая, передняя» [Юдахин 1965: 181] и считается заимствованным из иранского. В названии рода вряд ли употреблялось монголо-тюркское слово далай ; океан, обширное пространство [Лувсандэндэв 1957: 142]; довольно много, значительно (кирг.) [Юдахин 1965: 181]. Также может быть далянь-дилан ; семьдесят [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 254], учитывая, что Таньшу пишет первый слог через «о». Далянь ; может быть сближен с далан ; сени, передняя [Кабиров, Цунвазо: 57], считается заимствованием из иранского: далвай ; козырять, хвастаться, выставлять на вид [Там же: 57], но этнонимом быть не может. В ДТС значения нет. 5. Кухэ ; название рода, происходит от монголо-тюркского слова хох ; синий, голубой [Лувсандэндэв 1957: 556]. Кухэ ближе к бурятскому слову хухэ ; синий, голубой [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 507]. По-тюркски (кирг.) синий, голубой ; кок [Абдулдаев 2003: 110]. Также у монголоязычных и некоторых тюркоязычных народов кухэ ; хухэ ; кок может обозначать небо. По шаманской религии, отдельные выдающиеся личности, например ханы, могут уподобляться небу, но множество людей, объединенных в род, называться небом ; хухэ — не могут, по крайней мере, это маловероятно. Кухэ-к;к ; небо, корень; свободный, вольный; голубой, синий, сизый; радужная оболочка глаза [Кабиров, Цунвазо: 312;313]. В ДТС значения нет. 6. Дабо. Род, видимо, происходит от лица с монголо-тюркским именем, означающим даваан ; горный перевал, препятствие [Лувсандэндэв 1957: 137]. В наше время можно встретить людей с фамилией Дабаев, Дабанов. По-бурятски горный перевал, препятствие ;
50 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
дабаан [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 247]. Тюркский аналог слова дабо ; дебо ; холм, бугор, возвышенное место [Абдулдаев 2003: 57]. Гора, горный массив ; таг, тау, даг, тоо. Дабо ; даве ; лечить, жалоба [Кабиров, Цунвазо: 57]; слово арабское; ; давам ; продолжение [Там же: 57]; слово арабское; ; даван ; перевал, ледниковый перевал [Там же]; толкуется как иранское слово; ; давран ; раскричаться, разориться, поднять шум [Там же]. В ДТС дабо значения не имеет. 7. Алунь. Род происходит от человека с монголоязычным именем Алуун ; нелепый [Лувсандэндэв 1957: 32]. Такое имя во II; IV вв., вполне вероятно, может быть названием рода или же собственным именем человека. До ХХ в. имя Алуун носили некоторые иркутские буряты, свободные от имен и названий, связанных с так называемыми мировыми религиями. Это объясняется верованиями шаманистов в магическую силу плохих имен: считалось, что злые духи не позарятся на новорожденных или вообще людей с таким именем, плохие имена будут отпугивать их. Близкое слово на тюркских языках: ал ; он; сила, мощь; брить, взять [Юдахин 1965: 43]. Производное от ал ; алуу ; взятие, получение, купля [Юдахин 1965: 53] — названием рода не могло быть, во всяком случае, маловероятно. По-уйгурски Алунь ; алу ; вычитание [Кабиров, Цунвазо: 17], от слова ал, окончания -нь нет, следовательно, из современного уйгурского объяснить невозможно. В ДТС близкое слово к алунь ; alug ; грубый, невежественный [ДТС: 41]; ala ; пегий, недобрые помыслы, козни, без спешки [ДТС: 32;33]. Маловероятно, но может быть сближен с монгольским словом алуун ; нелепый. 8. Моюнь. Название рода, вероятно, ведущего свое начало от человека с тюркским именем Моюн ; шея [Абдулдаев 2003: 140]. Но если учитывать, что тюркские племена в то время (II;IV вв. н. э.) обитали на северо-западе современной Монголии и Южной Сибири, племя ди южнее тоба, то вполне вероятно, род моюнь получил свое название от монголоязычного человека или его прозвища, или это характеризующая данный род черта: мэеэн ; зависть, соперничество. Такое название рода вполне могло существовать: завистничество и соперничество среди номадов ; явление довольно распространенное. Но есть и другая интерпретация: моюн уйгурскими и российскими исследователями читается как баян, а баян ; слово монгольское,
51Глава II. Гаогюй
означает «богатство». Если род моюнь интерпретировать через монголоязычное слово мэеэн, то в этом случае слово моюнь-моюн ; шея — будет, как говорил Г. Дерфер, разбирая единственное тюркское слово европейских хунну Атакам, ; отец шамана: «это всего лишь игра случая» [Дерфер 1986: 88]. Моюнь большинство историков интерпретируют как монгольское слово баян. В ДТС значения не имеет. 9. Названия родов Сыфынь, Фуфало, Киюань и Юшупэй пере- воду и интерпретации не поддаются как с монгольских, так и тюркских языков. Слова, обозначающие эти роды, испорчены и исковерканы китайскими авторами фонетически и семантически. Роды эти ; объект исследования лингвистов, которые любят строить сложные кон струкции, чтобы интерпретировать слова. Обычно древние китайские авторы, как правило, вполне верно записывали первые слоги, но в данном случае я фантазировать не берусь. Китайские династийные хроники Вэйшу в гл. 103 приводят собственные имена старейшин гаогюйских родов и другой знати. 1. Афучжило (хэулэу-фулэ) ; Великий сын неба, такое имя дали ему вельможи на языке Дома Вэй [Бичурин 1950, т. 1: 217]. Афучжило ; сложное слово, состоящее из двух, вероятно, монголоязычных слов: афу, агуу ; великий, огромный, обширный [Лувсандэндэв 1957: 22], китайские авторы обычно путают звук «ф» с «г», «б» с «в». Слово чжило-жолооч-жолоо ; кучер, ямщик, поводырь в значении «правитель» [Лувсандэндэв 1957: 182; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 356]. Великий правитель или повелитель — афучжило ; вероятное значение этого сложного монголоязычного слова, имени человека, объявившего в 487 г. н. э. независимость своего государства от жуань-жуаней (авар). Вероятное значение слова афучжило вполне подходит к толкованию «Великий сын неба», переведенного на русский язык Н. Я. Бичуриным. По-тюркски слово афучжило объяснения не имеет. 2. Цюнки (хэупэй) ; двоюродный брат Афучжило, наследный государь. Цюнки, вероятно, монголоязычное слово цэнгэл ; веселье, наслаждение, блаженство [Лувсандэндэв 1957: 621], по-бурятски цюнхи-сэнгуу ; веселый, радостный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 209]. Возможна также интерпретация цюнки тюркским словом сенек ; отвердевший, загрубевший [Юдахин 1965: 144], но это маловероятно; монгольское слово цэнгэл ближе к цюнки. Может быть, произошло от монголоязычного слова зунг ; предчувствие, чутье, инстинкт, предзнаменование [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 415]. По-уйгурски и в ДТС значения нет.
52 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
3. Шанхуе-чже, посланник Афучжило ко двору табгачского императора. Слово шанхуе происходит от монголоязычного слова шанхлаг ; фальшивая коса [Лувсандэндэв 1957: 645]. Известно, что 16 веков назад монголоязычные мужчины заплетали волосы в косу, особенно это было в моде у табгачей и жуань-жуаней (авар). Зачастую табгачи называются в китайских династийных хрониках косоплетами. Мода заплетать волосы в косу, видимо, коснулась гаогюйцев и посланника Афучжило ко двору табгачей, или Афучжило проявил предусмотрительность, отправив посланником к таб гачам человека с косой по имени Шанхуе, чтобы он не отличался от местных табгачей. С тюркских языков объяснить слово шанхуе невозможно, несмотря на наличие слова шан [Юдахин 1965: 401], потому что это киргизское слово китайского происхождения и о значает «величие, важность, торжественность; награды; образ, силуэт, неясные очертания, контуры». Переделанное китайское слово «сянь» также не объяснено с монгольского и тюркских языков; слово «чже», видимо, испорченное китайскими авторами. По-уйгурски и в ДТС значения нет. Слово шан ; знаменитость, известность — в уйгурско-русском словаре трактуется как арабское [Кабиров, Цунвазо 1961: 223]. 4. Богай ; посланник Афучжило и Цюнки, в 490 г. предоставивший ко двору табгачского императора «дань из местных произведений» [Бичурин 1950, т. 1: 217]. Имя Богай происходит от монголоязычного слова бог ; сор, мусор; мелкий скот [Лувсандэндэв 1957: 71], отсюда богай ; сорный, мусорный. По-тюркски (кирг.) «богоо ; оковы, кандалы» [Юдахин 1965: 137]. С учетом того, что номады давали новорожденным «отталкивающие и отпугивающие злых духов имена и прозвища, предпочтительнее Богай от слова бог ; мусор, богой ; мусорный. Тюркоязычное слово «богоо» к тому же изменяется и принимает другие формы богоо-боголло ; заковать в кандалы, т. е. не принимает окончание -ай или -ой. По-уйгурски и в ДТС значения нет. 5. Балиян ; следующий после Афучжило государь. Имя Балиян происходит от монголо-тюркского слова балиар ; грязный, неряшливый, пачкун, мазня [Лувсандэндэв 1957: 60], по-тюркски балит ; грязный, поганный, гнусный, скверный [Юдахин 1965, т. 1: 105]. По-уйгурски балиян-бала ; ребенок, дитя, мальчик, молодец, детеныш [Кабиров, Цунвазо: 28]. ; бала ; несчастье, беда, бедствие, ; балилик ; с ребенком, имеющий ребенка; отсюда: ребяче ство, детство [Там же: 28]. А в ДТС Балиян ; бал ; мед [ДТС: 79;
53Глава II. Гаогюй
бала ; детеныш, птенец; слуга, помощник [с. 80] (балиян), Baligcin ; белая птица. 6. Мивоту стал государем после убийства Балияна. Имя Мивоту, вероятно, происходит от монголо-тюркского слова мигуй ; кошка [Лувсандэндэв 1957: 240]. На тюркских языках кошка ; мышык [Юдахин 1965, т. 1: 49], на некоторых тюркских языках произносится «месшиг», но корень слова -ми- остается без изменения. В Таншу Мивоту назван Тахань-хан Мохэкюй Фыньвунь Чихэчжень. По-уйгурски мивоту сравним с миявшмак, миявлаш, что означает «мяукать» [Кабиров, Цунвазо 1961: 126]. В ДТС значения нет. 7. Ифу ; младший брат Мивоту. Имя Ифу, вероятно, происходит от монголоязычного слова их ; большой, великий [Лувсандэн дэв 1957: 223], отсюда бурятское слово ехэ-еху ; большой, ехэрхуу ; кичливый, надменный, высокомерный [Черемисов 1973: 224], интер претирование с учетом особенностей фонетики китайских авторов передавать звук х как ф. На тюркских языках объяснения слова ифу нет. 8. Юегюй ; младший брат Ифу, убивший его. Имя Юегюй, вероятно, происходит от монголоязычного слова юугуур ; чем, посредством чего, на чем [Лувсандэндэв 1957: 685], по-бурятски юугуу ; обезьянничать [Черемисов 1973: 786]. Если учитывать то, что номады старались давать новорожденным имена, отталкивающие, как им казалось, злых духов, Юегюй ; обезьяна, обезьянничающий — вполне имеет право на существование. На тюркских языках объяснения слову Юегюй нет. По-уйгурски и в ДТС значения нет. 9. Биди ; сын Ифу, убивший Юегюя, вступил на престол в 540 г. Имя Биди происходит от монголоязычного слова бид ; мы, бидний ; наш, наши, наше [Лувсандэндэв 1957: 68], по-бурятски бидахбида ; мазать, малевать, пачкать, загрязнять [Черемисов 1973: 94]. По-тюркски (кирг.) мы ; биз, наши ; биздики [Абдулдаев 2003: 44]; эти слова отдаленно похожи на биди. 10. Кюйбинь ; сын Юегюя: «Бежал от жужаньцев к Восточному Дому Вэй, был облечен в достоинство гаогюйского государя» [Бичурин 1950, т. 1: 219]. Имя Кюйбинь происходит от монголоязычного слова хубуун ; мальчик, сын [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 478], по-калмыцки произносится еще ближе: кубуун ; мальчик, сын ; кюйбинь. На тюркских языках объяснения слова кюйбинь-кубуун-хубуун нет. По-уйгурски значения нет. Уйгурское слово кэйин ; настроение, расположение духа, кэйинлик ; хмель (состояние опьянения) [Кабиров, Цунвазо 1961: 114], но слово арабское.
54 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
В этом разделе было проведено историко-ономастическое исследование языка племени дили и гаогюй, которое в 338 г. было покорено тоба и в конце IV в. откочевало на север, видимо, желая быть свободным, не зависимым от милости хозяев ; табгачей. Перейдя песчаную пустыню Гоби с юга на север, они заняли земли от р. Аргунь до Тарбагатайских гор, стали называться гаогюй. Вероятно, они сохраняли древнее название дили-чилэ-теленгиттелеут, с окончанием множественного числа на монголоязычии -ит или -ут, т. к. до сегодняшнего дня сохранилось название теленгит среди алтайцев, перешедших на тюркский язык с большим количеством монголизмов в языке [Гумилев 1993а: 15]. Ономастика 22 слов нам позволяет говорить о том, что дили-чилэтеленгит-телеут до IV в. включительно, вероятно, были монголоязычным народом; 5 слов автор не берется исследовать, т. к. они испорчены и не поддаются прочтению.
Глава III
ТЕЛЭ
В годы правления Китаем династии Суй (589;618 гг.) гаогюйцев стали называть телэ (слово, легко сближаемое на языке ди ; дили). До конца IV в., когда гаогюйцы-телэ жили по южную сторону пустыни Гоби, у них, по данным китайских династийных хроник, был этноним ди-дили, похожий на телэ. Видимо, при Суйской династии летописцы решили вернуться с небольшими изменениями к старому этнониму ди-дили-телэ, по каким причинам ; неизвестно. Суйская династия, как известно, так же как и Вэйская, была основана табгачами (тоба), но уже в определенной степени китаизированными; императоры этой династии позиционировали себя табгачами, но они китаизировались в большей степени, чем простой народ. Простолюдины поддавались обаянию китайской культуры, безусловно более высокой, медленнее, но от них мало что зависело, процесс ассимиляции шел необратимо и объективно. Известный английский исследователь XIX в. Е. H. Parker считал этноним телэ, упомянутый в Суйшу, ; cherek или terek и писал: «Предками тереков были гаогюйцы», — и считал слово terek (телэ) простым изменением слова дин-лин [Parker 1887]. Дж. Гамильтон [Hamilton, 1962] слово телэ интерпретирует как китайскую транскрипцию монгольского слова tegreg, заимствованного тюрками со значением «обод, колесо», а также «телега». Другими словами, китайцы позаимствовали из монгольской (сяньбийской или жуань-жуаньской) среды тот термин, который в этой среде использовался, но уже не в переводе, а в оригинальном звучании. И в связи с заменой термина в китайских исторических сочинениях танского времени (618;907 гг.), т. е. прежде всего в Цзю Таншу («Старой истории Тан»), впервые была дана справка о предках гаоцзюй (телэ и их иных названиях, а также о названиях племен, составлявших эту степную конфедерацию). Одно из этих названий всего племенного союза гаочэ также переводится как
56 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
«в ысокие телеги» и является лишь иным написанием термина гаоцзю. Другие названия, дили, челе и тиле, также неоригинальны, это лишь иные варианты передачи слова телэ/tegreg [Кляшторный, Савинов 2005: 59]. В хронике Суйшу, которую переводил Д. М. Позднеев в своей книге «Исторический очерк уйгуров», телэским племенам отведена территория от Байкала до Каспийского моря, где живут они непрерывно цепью», и перечисляет эти племена: «На север… от реки Толы живут аймаки: 1) Пу-гу, 2) Тун-ло, 3) Вэй-хэ, 4) Ба-п-гу, 5) Фу-ло (вероятно, Ф-фу-ло Вэйской истории). Существовали также названия: 1) Сы-цзинь, 2) Мэн-чэн, 3) Ту-жу-жэ, 4) Сы-цзи, 5) Хунь, 6) Ху-си и другие» [Позднеев 1899: 37;38]. Последние шесть племен, вероятно, жили также на север от реки Толы. Далее Д. М. Позднеев продолжает, имея в виду племена, ушедшие с Фуфало на северо-восток в Джунгарию: «На запад от И-у (Хами), к северу от Ян-ци (Харашар), обок с Бай-шань (звено Тянь-Шаня в 120 ли от Хами на север, покрытые вечными снегами), живут: 1) Ци-би, 2) Ло-чжо, 3) И-чжи, 4) Су-по, 5) На-хэ, 6) У-ху, 7) Б-чжи-юй, 8) Ни-ху и другие» [Позднеев 1899: 38;39]. Надо заметить, что автор Суйшу употребляет монголоязычные слова аймак и обок, которые в тюркских языках не употребляются как административно-территориальные деления. Далее Д. М. Позднеев продолжает, видимо, имея в виду джунгарских гаогюйцев-телэ: «На юго-запад от Алтая живут: 1) Си-янь-то,
57Глава III. Телэ
2) Чжи-лэ, 3) Эр-ши-пан, 4) Да-ци и другие. На север от государства Кан-го (Согдиана), обок с рекою Ф-фошуй (по Doolittle, А-тэль, или Волга) живут: 1) Хэ-чжи-хэ, 2) Цзи-бо, 3) Ху-би, 4) Цянь-цзюй, 5) Хай-хэ, 6) Би-си, 7) Хэ-ян-су, 8) Ба-п-вэй, 9) Кэ-да и другие…» [Позднеев 1899: 39]. Надо заметить, государство Кан-го не может быть Согдианой, потому что от Согдианы (современный г. Самарканд и прилегающие территории) до Волги 2,5;3 тыс. км. Между Согдом и Волгой лежала территория государства Кангюй (современный Средний Казахстан) и бывшие земли аланов. Кан-го, упоминаемая Д. М. Позднеевым, есть, вероятнее всего, государство Кангюй, существовавшее на современной территории Казахстана. К моменту занятия телэскими племенами, V;VI в. н. э., территории государств Кангюя и аланов были завоеваны хунну и потому оказались легко заселены телэсцами. Д. М. Позднеев продолжает: «На восток и запад от озера И-хай живут: 1) Су-лу-цзи, 2) Сань-со-янь, 3) Мо-цу, 4) Лун-ху и другие. Всех родов те-лэских насчитывается более 8000. На востоке от Фу-лин живут: 1) Сы-цюй, 2) А-лан, 3) Бэй-чань, 4) Цю-ли-фу, 5) Вэн-хун. По числу они приближаются к 20 000 человек. На юг от Бай-хай (у Doolittle ; Байкал) живут Ду-бо и другие. Все перечисленные роды и аймаки жили самостоятельно до известной степени обособленною жизнью, но, по свидетельству хроники, самым
58 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
главным, сильным и родовитым они признавали ти-лэ» [Позднеев 1899: 39;40]. Суйшу и Д. М. Позднеев называют невероятное количество телэских родов ; более 8000. Около 200 лет назад, когда племена дигаогюй бежали к аварам (жуань-жуаням) от непосильного гнета табгачей (тоба), их было всего 12 родов. Возможно, Д. М. Позднеев и Суйшу включают в число телэских как иранские, так и тюркские роды, например алан (название иранское), сулу (тюркское «красивый» [Абдулдаев 2003: 176], и поэтому число родов невероятно возросло. Это фантастическое количество телэских родов не вошло в перечень следующей династии Тан, правившей в Китае Таншу и соответственно в работу Н. Я. Бичурина «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». Телэ (ди-дили), вероятнее всего, было этнонимом собирательным, а не названием одного племени. В V;VI вв. телэские племена в Джунгарии и в других местах вели преимущественно кочевой образ жизни. Суйшу и Д. М. Позднеев пишут: «Все телэские племена жили в кочевом быту, меняя места своих поселений по достатку травы и воды. Они отлично умели ездить верхом и стрелять из лука. Как и у всех кочевников, характер у них был хищнический и мстительный, поэтому они никогда не упускали случаев поразбойничать и пограбить» [Позднеев 1899: 40;41]. В середине VI в. на авансцену истории Центральной Азии выдвинулись тургуты (кит. тукю), сменив авар (жуань-жуаней). Слово тургут, на мой взгляд, наиболее этимологически и семантически безупречно: по-монгольски тургэн ; быстрый, скорый, спешный, вспыльчивый, горячий, крутой [Лувсандэндэв 1957: 432]. В 439 г. один из предводителей позднехуннуского племени по имени Ашина, что по-монгольски означало шоно — волк, с префиксом уважения «А» по-китайски [Гумилев 1993: 22]. Родом Ашина был из г. Пиньлян, что вблизи Ордоса ; большой излучины Хуанхэ, где население было преимущественно китайское. Есть попытка интерпретировать слово ашина как иранское assena [Кляшторный, Савинов 2005: 80; 81] — благородный, достойный. Отсюда выводится по-сакски «синий». Заметим, слово синий, на иранских языках кабуд, совсем не похоже на assena. Иранские народы после побоища хунну в III в. до н. э. во времена тургутов (т. е. в V;VI вв. н. э.) играли совсем незначительную роль в степях Центральной Азии, они появлялись там лишь эпизодически.
59Глава III. Телэ
Ашина с пятьюстами семьями бежал на север к аварам (жуаньжуаням), которые, вероятно, поселили беженцев в Отукенской черни, где они выплавляли железо. Есть вероятность того, что Отукенская чернь ; это местность, связанная с густой тайгой: отукенотгон ; густой — переводится с монгольского языка без усилий [Лувсандэндэв 1957: 333], а слово чернь-хар ; черный, темный [Лувсандэндэв 1957: 512;513]. У иркутских бурят есть выражение отхэн хара, которое употребляется как синоним слова тайга; потюркски Отукенская чернь не имеет значения. Алтай и Хангай не могут быть Отукенской чернью, т. к. там нет густой тайги и железной руды. Через сто с небольшим лет племя разрослось и образовался народ с тем же племенным названием тургут-тукю, т. е. название племени тургут сохранилось в названии народа. Тургуты-турки — вероятно, результат смешения монголоязычных хунну с тюркоязычными или киргизами-хакасами, или с кипчаками, или с теми и другими, потому что Отукен, вероятнее всего, находится в современной Туве и Хакасии. В китайских хрониках нет упоминания о том, что беглецы во главе с Ашина в 439 г. бежали сначала в Гаочан, затем в 460 г. перебрались оттуда в Отукен, как утверждают Г. М. Исхаков [Исхаков 1991: 94] и С. Г. Кляшторный [Кляшторный, Савинов 2005: 79]. Г. М. Исхаков, желая приблизить историю раннесредневековых у йгуров к истории современных, торопится и перемещает в Восточный Туркестан события, которые не имели место в том регионе до IX в. н. э. Население Восточного Туркестана, безусловно, является одним из предков современных уйгуров, но стали они таковыми после IX в., когда уйгуры были вытеснены из Монголии после гражданской войны с участием иностранцев ; киргизов-хагасов. В частности, Г. М. Ис хаков пишет: «Большая часть восточных турок проникла еще в период процветания государства Хунну в Восточный Туркестан и рано смешалась с местными жителями. К этим последним принадлежали Чешы, древние обитатели Хами и восточных отрогов Тянь-Шаня… Истории Чешы исследователи уделяли большое внимание, ибо как раз в них и видели предков современных уйгуров» [Исхаков 1991: 87]. Г. М. Исхаков здесь делает две ошибки: во-первых, государство Хунну было разгромлено монголоязычными сяньби еще в I в. н. э. и с того времени оно перестало существовать. Часть северных хунну двинулась на запад, оставив «мало мощных» хунну в Юебани, остальная дошла до полей Катулуана и Аквилы, вызвав «великое переселение народов». Потерпев
60 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
сокрушительное поражение на р. Недао от восставших гепидов ( германцев), хунну быстро исчезли в окружающих народах. Вторая часть хунну признала господство сяньби. Этому способствовало то, что хунну были такими же, как и сяньби ; монголоязычными. Третья часть — южные хунну, приняли китайское подданство и просуществовали до V в. н. э., потомками их являются тургуты (турки), которые появились как народ лишь в VI в. н. э. Во-вторых, большая часть тургутов никак не могла проникнуть в Восточный Туркестан, где пастбищ мало. Как известно, тургуты, уйгуры и прочие народы были преимущественно номадами вплоть до IX;X вв. Соседнюю Джунгарию телэские племена заселили только в конце IV в., и об этом писали и Вэйшу, и Н. Я. Бичурин [Бичурин 1950, т. 1: 214]. Китайские династийные хроники упоминают чаще тургутов (тукю-турков), чем телэ, потому что они были народом господствующим, и хроникеры смотрели на телэ через тургутскую призму. Вот что пишет Д. М. Позднеев, переводивший Суйшу (с. 83;84, с. 19): «Нравы ти-лэсцев вообще одинаковы с ту-кюэскими. Только женятся у них уже взрослые мужчины и тотчас после свадьбы живут в доме родителей жены, ожидая, пока родится и вскормится грудью первый ребенок. Только тогда молодая чета возвращается в свой дом. Умерших они зарывают в землю. Вот и вся разница» [Позд неев 1899: 41]. Некоторая необъективность имеет место у Д. М. Позднеева: «…И сторические сведения, сообщаемые Суйской историей о ти-лэ, ничтожны» [Позднеев 1899: 44], а на следующей странице, чтобы показать ошибку Н. Я. Бичурина, не переводившего Суйшу, о телэских племенах он написал: «Несмотря на свою краткость и неполноту, они (Суйшу. ; А. Ш.) весьма ценны для разрешения вопроса об этнографической связи уйгуров с древнейшими народами Средней Азии. Непонятно, как мог о. Иакинф в своем “Собрании сведений…” опустить эту страничку из Суй-шу. Его сведения о гаогюйцах из периода Вэйской династии и о ***-хэ или ***-ху времен Танских стоят совершенно особняком друг от друга» [Позднеев 1899: 45]. Из исторических сведений ценным, на мой взгляд, является сообщение о нападении, совершенном в начале VII в. тургутским Чуло-ханом на телэские племена, но какие именно племена, Д. М. Позд неев не сообщает, видимо, об этом не написано в Суйшу. Д. М. Позднеев переводит Суйшу следующим образом: «При Суйском императоре Янь-ди ту-кюеский Чу-ло-хан напал на Ти-лэ. Все
61Глава III. Телэ
аймаки он обложил данью, взимая с них местные произведения. При этом, подозревая си-янь-то и опасаясь с их стороны измены, он со брал их старшин в числе нескольких человек и всех их предал смерти. Против Чуло-хана немедленно же вспыхнуло восстание, а вслед за тем сделались самостоятельными Сы-ли-фи, Сы-цзин, Ци-би, Гэ-лэн. Последний принял название И-у-чжэнь ; Мо-хэ-хана. Он жил у горы Тань-хань-шань. Кроме того, самостоятельным сделался си-яньтоский сы-цзин Цзы-и-чжи и стал малым ханом. Чу-ло-хан был разбит Мо-хэ-ханом; с этого времени значения Мо-хэ-хана начало возрастать… И-у, Гао-чан, Янь-ци и другие государства подчинились ему» [Позднеев 1899: 45]. О нападении Чуло-хана на телэ и о массовых убийствах, совершенных им, сведения есть в Таншу. С этнографической стороны интересным является факт объявления независимости от тургутов Сылифой, Сыцзином, Циби (Киби) и Гэлэном (последний принял имя Мохэ-хана). Видимо, в начале VII в. некоторых племен телэсцев не коснулась тюркизация, все названные слова переводятся с монгольского: Сылифа-сайд ; министр [Лувсандэндэв 1957: 342], Сыцзин ; сэцэн ; мудрый [Там же: 375], Циби (Киби) ; Хувь ; часть [Там же: 560], Гэлэн ; гэлэн ; монах [Там же: 132]. Заканчивая гл. III, посвященную телэ, Д. М. Позднеев писал: «Само собою разумеется, что полное тождество племен ти-лэских с племенами ***-хэ или ***-ху станет несомненным для каждого, если мы увидим в Танский период те же самые племена под общим названием хуй-хэ, которые мы при Суйской династии называли тилэсцами» [Позднеев 1899: 46;47]. Из тотемного слова огуз/огур/ухэр С. Г. Кляшторный и У. Т. Ховалыг делают вывод: «Племенной союз гаоцзюй/теле имел самоназвание. Этим самоназванием оказалось имя огуз, происходившее, согласно древнеогузским легендам, из имени героя-эпонима Огузхана. Более архаичной формой имени огуз является слово огур» [Кляшторный, Савинов 2005: 60; Ховалыг 2009: 22]. С. Г. Кляшторный, на мой взгляд, делает две ошибки: во-первых, он не уточняет или не знает, что огуз-ухэр-огур — это одно понятие, означающее «бык», первое слово ; на тюркских, второе слово ; на монгольских языках, третье ; переходное слово. Слово огуз/огур не просто самоназвание, а тотемное самоназвание дили-гаогюйских-телэских племен и некоторых хунну. До наших дней сохранилось тотемное название огуза/огура/ухэра у иркутских бурят, вероятных потомков гулиганей, упоминаемых среди телэских племен, слабо задетых так
62 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
называемыми мировыми религиями. Во-вторых, тотемное название огуз/ухэр/огур ведет свое происхождение не от эпического Огуз-хана, а, наоборот, последний является тотемом, ставшим героем одноименного сказания. Верующие приангарские буряты до сего времени поклоняются ему. Вероятно, у тургутов (тукю) существовало наряду с волком ; бури — второе тотемное животное ; огуз/ухэр/огур. Видимо, в результате длительного совместного проживания в обоих тургутских каганатах, особенно в Западно-Тургутском каганате на современной территории Казахстана, куда были изгнаны тургуты, множества тюркских и монгольских родов (об этом свидетельствуют этнонимы), последние могли перенять тотем и эпическое сказание об Огузхане. С. Г. Кляшторный допускает ошибку или фантазирует, когда пишет: «Огузы/огуры, наряду с киргизами и сирами, были древнейшими объединениями тюркоязычных племен, существовавших задолго до появления самого этнического, политического и лингвистического термина “тюрк”» [Кляшторный, Савинов 2005: 60]. Из какого источника взял С. Г. Кляшторный, что огузы/огуры наряду с киргизами и сирами являются древнейшим тюркоязычным племенем, остается неизвестным, об этом автор «скромно» умолчал. Э. Дж. Пуллиблэнк, знавший китайский язык, указывает три группы предков тюркоязычных племен: гякгуни/цзянькуни ; предки киргизов, синьли и динлинов. Динлины, вероятно, не предки тюркских народов, а древнесамодийское племя, видимо, ассимилированное тюркоязычными гэнгунями и монголоязычными гулиганями. Считаю, что употребление слова «конфедерация» применительно к телэским племенам не очень точно отражает суть отношений между ними. Конфедерацией обычно называют форму государственного устройства, при которой государства, образующие конфедерацию, полностью сохраняют свою независимость, имеют собственные органы государственной власти и управления [БЭС 2005: 520]. Конфедерация предполагает определенное единство либо в государственном, либо в общественном устройстве при наличии независимости в решении тех или иных задач. Что мы видим у телэских племен? Кроме того, что они произошли от дили, общих языка и тотема ; быка, нет никакого единства. Несколько племен существовали в откочевках, т. е. в других местах, обособленно и даже образовывали государства Афучжило, Цюнки, Мохэ
63Глава III. Телэ
хана, но эти государственные образования никогда не охватывали всех племен телэ, максимум четыре племени. Поэтому говорить о конфедерации, по-моему, нельзя, как это делает Г. М. Исхаков: «Основу конфедерации теле составляли племена уйгуров» [Исхаков 1991: 88]. Предполагаю, что роды, ушедшие в Западную Монголию и в Кангюй и дальше на Волгу, недолго оставались монголоязычными, к концу V ; в начале VI в. они наверняка полностью стали тюркоязычными, потому что среди телэ было достаточно тюркоязычных. Тюркский язык побеждает монгольский без особых усилий за счет простоты и консерватизма [Владимирцов 2005: 33].
Глава IV
ХОЙХУ
В Северном Китае Суйскую династию (581;618 гг.) сменила династия Тан (618;907 гг.). Основателем династии Тан был Ли Юань, посмертное храмовое имя которого Гао-цзун [Кюнер 2007: 220]. По этническому происхождению Ли Юань был табгач (тоба) [Sanping Сhen 2005: 164]. Если династии Вэй (386;534) и Суй были табгач скими, т. е. монголоязычными, то династия Тан хотя и была био логически табгачской, но китаизированной, и многие историки игно рируют тот факт, что табгачские императоры еще продолжали употреблять монголоязычные слова в отношении северных варваров. Особо отличились в игнорировании монголоязычия табгачей В. В. Радлов и др., которые считали табгачский язык тюркским и переводили, вернее, вымучивали на основе этого ономастический материал. В. В. Радлов насильно вставлял в монголоязычные слова значения тюркских слов [Радлов 1893]. Для убедительности своих слов обратимся к Махмуду Кашгари, автору знаменитого «Диван лугатaт-турк», который жил в XI в., т. е. он почти современник Танской империи по сравнению с В. В. Радловым, жившим в XIX в. Так, Махмуд Кашгарский, перечисляя тюркские и монгольские племена своего времени с севера на юг, называет Нижний Китай: «…тавгачи ; они и есть мачин» [Махмуд Кашгарский 2010: 73], а Верхний Китай называет чин-кытай. Кидани-кытаи ; монголоязычное племя, и это не вызывает сомнения ни у кого из серьезных ученых. Махмуд Кашгари, перечисляя монголо-тюркские племена, называет их тюркскими. Объясняется это тем, что из-за близости языков монголоязычные владели вторым языком ; тюркским; во-вторых, сам Махмуд Кашгари, видимо, был югуром-уйгуром, и поэтому он не проводит различия между тюрками и монголами; в-третьих, во времена Махмуда Кашгари монголоязычных и тюркоязычных
65Глава IV. Хойху
относили то к тюркоязычным, то к монголоязычным. Такая неразбериха была даже в XIV в. у Рашид ад-Дина. Только в конце XVIII в. Г. П.-С. Паллас и др. внесли ясность и стали различать монголов и тюрков. С 386 по 907 г. с небольшим перерывом в Северном Китае правили династии, связанные своими корнями с северными варварами табгачами (тоба), т. е. с монголоязычным народом [Воробьев 1994: 245;265; Лигети 1969: 107;117], не говоря уже о киданях, образовавших империю Ляо (947;1125), в монголоязычии которых никто не сомневается. В эпоху Танской династии (хроника этой династии называется Таншу) северных варваров называют хойху [Бичурин 1950, т. 1: 301], в эпоху Суйской династии ; телэ. У Д. М. Позднеева ***-хэ [Позднеев 1899: 47]. Хойху (ойхорцы) были люди храбрые и сильные, но подвластные тургутам (тукю) [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Видимо, зависимость от тургутов досталась им по наследству от авар. Хойху остались подвластным народом тукю-тургутам, авары же частично переселились на запад, частично на юг и на восток. Часть авар, вероятно, осталась на месте и слилась с победителями, как это зачастую бывало с номадами Центральной Азии. Лишь небольшое монгольское племя авар сохранилось во Внутренней Монголии; аварцы Дагестана, вероятно, являются потомками тех авар, которые были разбиты Карлом Великим, но это еще надо установить, хотя в последнее время появились публикации с аргументами на эту тему в Интернете. В трудах ученых-историков можно найти различную интерпретацию слова хойху (***хэ). Н. Я. Бичурин считает слова хойху и ойхор одинаковыми или равнозначными слову уйгур, но значения слов не раскрывает [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Д. М. Позднеев придерживается того же предположения, что и проф. И. П. Васильев, они считают, что хуй-хэ ; это и есть уйгур, но слово тюркское, производное от глагола уймак ; соединяться, при этом ссылаются на Рашид ад-Дина, но из какого языка Рашид ад-Дин взял указанное слово, не сообщают; в тюркских языках данного слова нет. Похожей точки зрения придерживался А. Казембек в своем «Исследовании об уйгурах», но при этом слово уймак он переводит как «прилепляться, последовать» [Казембек 1841: 40]. Далее он сетует: «Когда они назвались первый раз уйгурами, кто их назвал этим именем и что дало повод к этому наименованию, об этом ничего до сих пор мы не нашли в Китайских летописях» [Казембек 1841: 43]. А. Казембек, уроженец Персии и человек, владеющий
66 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
персидским языком, умолчал о том, что слово уймак персидское и значение имеет только на этом языке. На тюркских языках слово уймак или уймагк значения не имеет. Это слово не включено в так называемый Древнетюркский словарь, хотя в него включены предполагаемые тюркские слова средневековья, с VIII в. н. э. и до XII в. По-тюркски (по-киргизски это наиболее древний язык из ныне существующих тюркских) соединяться ; биригуу [Абдулдаев 2003: 45], кошулуу, туташуу, уланышуу, байланышуу. По-хакасски (хакасcкий ; наиболее чистый из тюркских) соединяться ; пiрге [Субракова 2006: 45], отличается от киргизского тем, что хакасы говорят на «n». По-уйгурски уймак значения не имеет. Видимо, Д. М. Позднеев, в отличие от В. В. Радлова и Н. А. Аристова, очень добросовестный исследователь древних уйгуров, но он не знал тюркских языков, хотя обвинял В. В. Радлова в незнании китайского языка и китайских источников. Самое большое внимание словам уйгур и хойху уделил В. В. Радлов [К вопросу об уйгурах, 1893]: он на ста с лишним страницах доказывает, что уйгур это и есть хойху. Аргументация В. В. Радлова сводится к следующему: «В царствование династии Суй Уйгуры именуются вей-гэ иногда У-гэ и У-гу. В царствование династии Тан, напротив, им придается наименование Хой-гэ. В течение эпохи Юань-гэ (806;820 гг.) их стали именовать Хой-ху и впоследствии Хой-хой, и это прозвище позднее распространилось на всех вообще магометан. В эпоху монгольской династии, наконец, уйгуры именуются Уйгу-рь или вей-ву-рь, и это обозначение за ними удержалось, как то видно из уйгурско-китайского словаря… В монгольском словаре Ковалевского мы находим вместо уйгур форму ***гур и потому вправе предположить, что форма ***гур была или передана китайцам в очень ранний период каким-нибудь другим народом (например, тунгузами) или что хуйгур есть древняя форма слова уйгур, и что транскрипция Кау-кю, Гуй-го, Гой-гу Гуй-гуй суть искажения именно этого слова» [Радлов 1893: 16;17]. Аргументы В. В. Радлова можно свести к следующему: слово хойху объясняется словом уйгур, а слово уйгур объясняется словом хойху. Масло масляное, вот и весь аргумент В. В. Радлова. Д. М. Позднеев критически оценивает предшественников и совершенно справедливо пишет: «Рашид Эддин производит слово “уйгур”
67Глава IV. Хойху
от глагола “уймак” ; соединяться и, глагол “***хэ” в китайском языке также значит “соединяться”. Конечно, иероглифы, ныне употребляемые для воскрешения названия ***-хэ, не значат ничего подобного; но я уверен, что вначале они писались хуй-хэ. Таким образом, хуй-хэ и уйгур так же, как и монгольское слово ойрат, значит “союзник”. Эта догадка переносит нас на совершенно иную почву сравнительно с разобранным ранее мнением Радлова. Нет никаких данных для речи о фонетическом переходе названия uigur в хуй-хэ, потому что он совершенно не соответствует духу китайского языка; нет также никаких оснований для утверждения, что существовала в древние времена форма chui-gur, и что она была известна китайцам» [Позднеев 1899: 50]. Слово хойху имеет значение и смысл, оно фонетически и семантически безупречно на монгольских языках. Означает хойху помонгольски «северный» ; хойт, «севернее» ; хойхнуур [Лувсандэндэв 1957: 531]. Факт переселения ди-гаогюйских племен севернее авар (жуань-жуаней), а затем тургутов не отрицает никто из исследователей. Китайские династийные хроники Вэйшу и Суйшу [Бичурин 1950, т. 1: 214; Позднеев 1899: 38;40], наоброт, подтверждают факт переселения ди-гаогюйцев-телэсцев на север. Табгачи (тоба) и авары (жуань-жуани), а затем сменившие их тургуты (тукю) первоначально были, вероятно, монголоязычными народами и соответственно назвали на своем языке расположенных севернее
телэсцев ; хойхнуур. Китайские летописцы слегка переделывали это название в хойху (***ху) и записывали в летописи то, что они слышали. Современные историки также не оспаривают дислокацию ди-гаогюйцев севернее тургутов (тугю). А. С. Аманжолов, С. Е. Малов, У. Т. Ховалыг и др., наоборот, подтверждают их северное расположение относительно тургутов, следовательно, табгачей (тоба) эпохи Танской династии. Племена хойху в начале VII в.: 1) юаньгэ, 2) сйеяньто, 3) кибиюй, 4) дубо, 5) гулигань, 6) доланьгэ, 7) пугу, 8) байего,
68 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
9) тунло, 10) хунь, 11) сыгйе, 12) хусйе, 13) хигйе, 14) адйе, 15) байси. Всего 15 племен или, как пишет Н. Я. Бичурин, «поколений» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Д. М. Позднеев указывает тоже 15 племен (поколений) [Позднеев 1899: 47], но он начинает с племени кибиюй (ци-би) и насчитывает 16 племен. Племя сыгйе у него упущено, но добавлены племена У-ло-хунь и Гэ-ло-лу. В конце VI ; начале VII в. хойху считались людьми храбрыми и смелыми, но у них не было объединяющей структуры в виде государства или иной организации. Поэтому хойху были в подчинении у тугю-тургутов, которые их использовали, присваивая материальные блага, созданные непосильным трудом, а также п ризывали на службу в свои военные структуры. Китайская династийная хроника Таншу описывает хойху следующим образом: «Искусны были в конной стрельбе из лука, склонны к воровству и грабежам. Они считались поддаными тукюеского Дома. Тукюесцы их силами геройствовали в пустынях севера» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Китайская династийная хроника Таншу считает, что предками хойху были хунну [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Вероятно, это лишь частично соответствует истине. Ранее мы видели картину обратную ; этноним хунну произошел в IV в. до н. э. от этнонима жунди, так же как и дунху VI в. до н. э., а ди ; предки хойху, отделились от жунов в результате китайской экспансии в VI в. до н. э. Этноним жун-ди гораздо старше этнонима хунну, появившегося в IV в. до н. э. Во II в. до н. э. правитель народа ди женился на дочери или племяннице хуннуского шаньюя [Бичурин 1950, т. 1: 213], хотя у номадов в то время был патриархат и потомство определялось по мужской линии, вероятно, хойху можно считать потомками хунну, но не прямыми с передачей «фамилии», а по женской линии. Брак был почетный, и это свидетельствует, что правитель ди почти приравнивался к хуннускому шаньюю. Кроме того, есть вероятность, что среди ди растворилась часть южных хунну в I в. н. э. и последующем, т. к. после распада своей державы на две части
69Глава IV. Хойху
они частично поселились на земле, где проживали предки хойху (племена ди-тилэ) в пределах современных провинций Ганьсу и Шэньси. К тому же Таншу утверждает, что хойху есть потомки хунну, и это свидетельствует о том, что народы эти одного происхождения, а именно монголоязычные. Китайская династийная хроника Таншу в переводе Н. Я. Бичурина описывает следующее: «…опасаясь негодования с их стороны, собрал несколько сот старейшин их и всех предал смерти. Хойху, соединившись с Пугу, Тунло и Байегу, отложился, объявил себя Сыгинем и назвался Хойгэ. (Хойгэ, собственно, и есть родовое прозвание Дома ойхор (хойху)» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Складывается мнение, вводящее читателя в заблуждение, что племена Пугу, Тунло и Байегу не относились до этого времени к хойху. Видимо, здесь изложено другое. Вероятно, из 15 племен хойху только 4 объединились под началом Сыгиня, это Пугу, Тунло и Байегу и собственно Юаньгэ (Вэйгэ), предводитель этих четырех племен объявил себя Сыгинем. Видимо, перевод, сделанный Н. Я. Бичуриным, неудачный или автор Таншу оговорился, или же сыгин — предводитель четырех племен (Юаньгэ, Пугу, Тунло и Байегу) объявил о суверенитете своего народа и подчеркнул, что он Хойгэ-северный. Скорее всего, последнее. Более правдоподобную версию приводит А. Г. Малявкин, владеющий в совершенстве китайским языком: «Во время эры правления Ди-е (605;617 гг.) каган Чуло (Чурын-кагай) напал и подчинил себе телеские племена и отобрал их имущество. Опасаясь их гнева, собрал несколько сот (телеских) старейшин и всех их казнил. Тогда вэйхэ, объединив племена боку, тонра, байерку, восстали и ушли. [Вождь] назвался Эркином, а [племя] наименовал ***хэ. [Правящий] род уйгуров именовался яглакар» [Синь Таншу, гл. 217 А. С. 1а; Малявкин 1984: 27;28]. А. Т. Малявкин переводит Синь Таншу, где племя вэйхэ (уху-угэ-уйгуры ; бык), возмутившись действиями Чуло-хана, объединились с племенами боку (буку), тонра, байирку и назвали свое объединение хойху (***хэ). Вызывает вопрос то, кого А. Г. Малявкин в конце своей цитаты именует уйгурами. Современное слово «уйгуры», я думаю, явление позднее, в Танскую эпоху их называли иначе, а именно хойху-вэйхэ-уху-ухэ-югур, по названию тотема, хотя слово «уйгур» тоже тотемное, однокоренное уху-ухэ-югур ; «бык», но более позднее, появилось или стало произноситься в послемонгольскую эпоху.
70 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен… Ономастика некоторых племен хойху Племя «Юань-гэ, т. е. хойху, еще называлось Уху, Угэ; при династии Суй оно называлось Вэйгэ» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Таншу называет племя Юань-гэ ; Уху ; Угэ, что, вероятно, есть ухэрюгур-уйгур ; бык, крупный рогатый скот [Лувсандэндэв 1957: 490]. Уйгур ; это более позднее произношение слова югур. Югурами называют сары (шара) уйгуры, сохранившиеся в Китае, а также югурами называли уйгуров первые европейцы, встретившиеся с ними, ; Гийом Рубрук и Плано Карпини [Рубрук, Карпини 1957]. К. Масими подтверждает, что первоначальное название уйгуров было юйгун. В настоящее время этноним юйгун распространен среди уйгуров Кашгарской, Иаркентской и Хотанской областей КНР, как и в китайской летописи Шаншу [Масими 1998, т. 1: 7]. Д. М. Позднеев пишет: «Имени юань-хэ как племени позднее уже нигде не встречается, и вместо него всюду ставится ***-хэ, тогда как все остальные племена пу-гу, тунъ-ло и ба-п-гу сохраняют свои названия по-прежнему. Ввиду этого и ба-п-гу отложился, объявил себя сыгинем и назвал себя ***-хэ» [Позднеев 1899: 51]. Первоначально хойху называли, видимо, только племя юаньгэ, а затем в VII в. н. э. этноним хойху распространился на большинство телэских племен. Это связано, вероятно, с тем, что хойху отложились от тургутов-тугю. Надо согласиться с А. Г. Малявкиным, который пишет: «По мнению большинства исследователей, этноним уйгур в китайских источниках впервые встречается в хронике “Вэй шу” (386;556) в форме юаньхэ… Этноним уйгур в форме вэйхэ отмечается и в хрониках “Бэйши” (386;581 гг.) и “Суй шу” (581;617 гг.), но уже при описании народа теле» [Малявкин 1984: 25]. Уху и Угэ Н. Я. Бичурин считает одинаковым с Вэйгэ: «…звук вэй при голосовом переложении собственных иностранных имен употребляется вместо слогов ой и уй. Ухэ и Уху суть изменения слова Вэйгэ» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Надо признать правоту Н. Я. Бичурина, если произвести обратную замену «вэй» на «у» в словах угэ и угу, то получится то же самое: угэ и уху. Что же означают слова Угэ и Уху? Это другие названия Хойху. Уху-Угэ, вероятно, монголоязычное слово ухэр, у современных монголоязычных народов означающее «рогатый скот, вол ; кастрированный бык, бычий» [Лувсандэндэв 1957: 490; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 358], по-тюркски огуз [Абдулдаев 2003: 155]. Ухэр употребляется, например, в названии года: ухэр жил ; год быка ;
71Глава IV. Хойху
второй год животного цикла старомонгольского летоисчисления [Лувсандэндэв 1957: 490]. Монголоязычное ухэр и тюркоязычное огуз ; это слова, имеющие общее происхождение, обусловленное единым генезисом обеих групп народов, при этом уху и угэ ближе к монголоязычному ухэр, чем к тюркоязычному огуз. Вероятно, названия Уху-Угэ дали обитателям севера хойху расположенные южнее другие монголоязычные народы ; тугю (тургуты), или табгачи (тоба), или еще какой-нибудь народ по названию их тотема ; быка. Известный российский этнограф В. А. Никонов допускает возможность того, что тотем может быть названием племени: «Нередко названием рода или племени становилось слово, означавшее его тотем. Тотем ; явление природы, с которым связаны члены рода или племени, считают себя связанными сверхъестественным родством, чаще всего это животные…» [Никонов 1970: 17]. Уху-Угэ, видимо, тотемное название ухэр-огуз ; «бык, крупный рогатый скот, бычий, вол», впоследствии превратившееся в «югуруйгур». Можно истолковать слова уху и угэ как монголоязычные, родственные словам ухаа ; ум, разум, рассудок, сознание [Лувсандэндэв 1957: 469] и угэ ; отсутствие, неимение [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 325], при этом истолкование получается фонетически безупречным, но семантически противоречит здравому смыслу и логике исследуемого материала [Шабалов 2011: 142]. Сомнительно толкование слов уху-угэ через хакасское слово ухгы ; пуля; носок; жерди купола юрты [Субракова 2006: 264] или через монголо-хакасское слово уган ; очень [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 284; Субракова 2006: 712]. Слова ухгы и угна и фонетически небез упречны, и этимологически не подходят для интерпретации уху-угэ. Слово ухэр, вероятно, вошло в славянские языки. Слова «Украина» и «украинец», возможно, произошли от тотема хунну (гуннов) [Бернштам 1951: 40]. Общеизвестно мнение, что «Украина» и « украинец» ; это слова, произошедшие от «окраины», но о какой «окраине» может идти речь применительно к Киеву и Украине в древности и средневековье? Наоборот, Киев в домонгольскую эпоху был культурным и административным центром Восточной Европы и играл эту роль вплоть до возвышения Москвы в XV;XVI вв. Известно, что Хунну (гунны) после поражения от гепидов в V в. ушли на современную территорию Украины и, возможно, часть из них сохранилась, а затем смешалась с местным населением, приняв современный европеоидный вид, но передав название ему тотема.
72 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Привычка оставлять волосы на макушке «кокул-хохол» прижилась, но, как часто бывает у монглоязычных, язык не сохранился. «Кокулхохол» ; прическа, бывшая в моде одно время в Европе, а пом онгольски «kokul» ; коническая прическа [Пуллиблэнк 1986: 55]. Но для утверждения этого предположения нужны дальнейшие хунно-монгольско-украинские исследования прически, и названия тотема, думаю, недостаточно. Очень помогли бы генетические исследования. Сйеяньто: «Поколение сйяньто составилось из двух родов Сйе и Яньто. Прозывался Илихи» [Бичурин 1950, т. 1: 339]. Сйе, вероятно, можно сблизить с современным монгольским словом сийлэх ; делать насечку, делать глубокий надрез, резать по дереву, гравировать [Лувсандэндэв 1957: 354]. Вероятно, одним из основных занятий рода сйе была работа по дереву, гравировка и изготовление деревянных деталей, в том числе деревянных деталей для телеги. Хойху «ездили на телегах с высокими колесами» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. На тюркских языках (хакас) сйе можно сблизить со словом сии, означающим «спица, чека, вешалка; камышовая вязь для приготовления домашнего сыра; туго, намертво» [Субракова 2006: 464]. По-киргизски си ; мочиться [Юдахин 1965, т. 2: 148]. Предпочтительнее монгольское слово сийлэх, в нем есть й и третий звук (буква) е, это преобразованная э второго слога. Слово можно отнести к монголо-тюркскому, но приоритетнее монгольское слово сийлэх, оно имеет более широкое значение «резать по дереву», его можно интерпретировать как «резчик по дереву, столяр», а не тюркское слово сии, означающее «спица, чека, вешалка». Яньто, вероятно, современное монгольское слово яндагар, означающее «твердый, жесткий, крепкий, подтянутый, моложавый» [Лувсандэндэв 1957: 694], по-бурятски яндай ; жесткий, твердый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 704]. На тюркских языках значения не имеет, только на хакасском языке есть слово, отдаленно напоминающее «яньто» ; янзыдарга, означающее «грубое понуждение», производное от янзирга ; не заставляй (не вынуждай) [Субр акова 2006: 1062], которое вряд ли может служить именем предка или названием рода. Другое название племени сйеяньто ; илихи. Вероятно, оно имеет общие корни с монголоязычными словами илэх ; ласкать, гладить, ласковый [Лувсандэндэв 1957: 220] или с бурятским словом илиха ; побеждать, одерживать верх [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 434].
73Глава IV. Хойху
Слово илихи можно было сблизить с тюркскими словами илiг ; пятьдесят или ил’iк ; косуля, дикая коза [Субракова 2006: 724]. В тюркских словах илiг и илiк китайские авторы Таншу заменили окончание -г и -к на -хи (илихи, взято из Таншу), или в переводе Н. Я. Бичурин допустил ошибку (это исключается: почти два века превзойти его в знании старокитайского языка, по-моему, не могут), если бы не было монголоязычного слова илаха ; побеждать. Илахаилихи отражает смысл того, о чем говорится: известно, что сйеяньто было одним из сильнейших в союзе племен хойху. По этому же основанию не подходит другое тюркское слово илик ; зацепка; родственник; верховое животное [Юдахин 1965: 300], где мешает окончание -к и то, что родовым тотемом тюркоговорящих племен была преимущественно птица ; лебедь или гусь. Кибиюй (циби), вероятно, можно сблизить с современными монголоязычными словами хувь ; часть, доля, судьба, участь [Лувсандэндэв 1957: 560], по-бурятски хуби ; часть, доля, судьба [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 458], с возможным изменением китайскими авторами хроники Таншу слога и звука «ху» на «ки». Род (или родоначальник) с таким названием (именем) вполне мог быть в V; VII вв. Человек с именем Хуби (доля, судьба) встречался у иркут ских бурят до недавнего прошлого, отсюда фамилия Хубиев, возможен род Хубиевых. Вероятен еще один вариант: как правило, отражает наличие в оригинале слова любое окончание. Китайские авторы, затрудняясь правильно выговорить и написать алтайское окончание (на любом алтайском языке), ставили, возможно, окончание -юй. Поэтому возможен еще один вариант ; слово кибиюй можно сблизить с бурятским хиибараан ; ненастье, непогода [Шагдаров, Черемисов 2006, т. 2: 422], с киргизским кибире ; медлительный, маленький, хилый [Юдахин 1965: 385], с хакасскими кибiр ; обычай, традиция, привычки, нрав, характер, поведение, кибiрек ; некрепкий, непрочный, ломкий, хрупкий [Субракова 2006: 158]. Если за основу брать тюркский вариант, то надо признать, что среди народа ди-дили-хойху в V;VII вв. появились тюркские элементы; такого не встречалось, когда этот народ жил южнее пустыни Гоби. К западу от оз. Хубсугул место проживания хойху совпадает с местом обитания киргизско-кипчакских племен. Возможно, началась постепенная тюркизация народа дили-гаогюй-телэхойху. В определении происхождения слова кибиюй возможны варианты как монголоязычные, так и тюркоязычные.
74 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Дубо ; видимо, одно из немногих племен, которое названо в китайской династийной хронике Вэйшу дабо. «Дабо» ; это родовое имя; за сто с лишним лет этот род разросся до племени с тем же названием. Замена гласного «а» на «у» в первом слоге, вероятно, объясняется тем, что разные авторы китайских династийных хроник допускали незначительные разночтения при произношении и написании названий кочевников. Н. Я. Бичурин это объяснил на примере хунну, ссылаясь на Цзинь Чжао: «Во времена государя Яо назывались Хунь-Юй, при династии Чжеу Ханьюнь, при династии Цинь Хунну, т. е. Хуньюй, Хань-Юн и Хунну суть три разные названия одному и тому же народу» [Бичурин 1950, т. 1: 39], т. е. при разных династиях разные люди, будь то летописцы и хроникеры, допускали незначительные разночтения и разнописания. В нашем случае следует допустить вероятность того, что авторы хроник династий Вэй и Тан писали по-разному один и тот же слог: автор хроники Вэй через «а» ; дабо, автор хроники Тан через «у» ; дубо, в названии одного и того же рода-племени. «Дабо-дубо» ; слово монголо-тюркского происхождения, означающее даваан-дабан ; горный перевал [Лувсандэндэв 1957: 137; Юдахин 1965: 180]. Род, а затем племя получили название от холмистой местности, либо от родоначальника по имени Даваан-дабан-дабо (значение слова ; «преодолевающий препятствия и затруднения»), либо родоначальник был очень массивным в младенчестве, или, будучи взрослым, получил прозвище дабан. Как говорят иркутские буряты о подобных людях ; Худа-дабан. В наше время встречаются люди с фамилией Дабаев, Дабанов. Гулигань ; монголоязычное слово, имеет общий корень и общее происхождение со словом гулзганах ; сгибаться, извиваться, пресмыкаться [Лувсандэндэв 1957: 126]. Исходя из того, что китайские авторы очень редко изменяли в монголоязычных словах первый слог, а если меняли, то на родственный звук и, как правило, произносили его почти так же, как на языке оригинала; вероятно, родоначальник этого племени, его основоположник, когда был младенцем, извивался, был беспокойным. Подобные имена в среде монголов до обращения в так называемые мировые религии были в порядке вещей. В. В. Бартольд заметил, что у Рашид ад-Дина хори (хури) идентично названию курыкан (гулигань) Орхонских памятников [Бартольд 1927: 23]. На тюркских языках слово гулигань значения не имеет. Значения не имеет также производное от него курыкан на языках Орхонских
75Глава IV. Хойху
памятников [Румянцев 1962: 108]. «Гулигань» и «курыкан» Орхонских памятников помещаются географически в одном месте ; Прибайкалье, где они сменили динлинов. Как происходила смена динлинов на «гулиганей-курыкан», историческая наука пока не определила. Была ли это мирная или военная экспансия ; неизвестно. Не может наука сказать также, были ли ассимилированы динлины «гулиганями-курыканами», или они были изгнаны с терри тории Прибайкалья. Если «гулигани-курыканы» мирно заселили земли динлинов, то кем были динлины ; тюрками или самодийцами? Если динлины были тюрками, то вряд ли они поддались ассимиляции монголоязычных, скорее наоборот. Как было в истории не раз, монголоязычные племена тюркизируются очень быстро из-за слабости своего языка и ряда других причин. Примеров можно привести десятки (авары, табгачи, кидани, кунгираты, найманы и др.); обратного процесса ассимиляции тюрков монголоязычными ; ни одного. Вероятно, вопреки мнению большинства ученых (Л. Н. Гумилев и др.), динлины были самодийским народом [Мельхеев 1986], они как монголоязычные быстро усваивают чужой язык и через несколько поколений забывают, кем они были в недавнем прошлом. Попытки некоторых ученых сблизить «гулиганей-курыкан» с монголоязычными словами курган ; ягненок [Лувсандэндэв 1957: 556], хурган ; палец [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 467], хургэн ; зять [Лувсандэндэв 1957: 576], кроме последнего, ; необоснованны. Хургэн-гулигань ; зять — при некотором усилии может быть истолковано как «курыкан», такая интерпретация возможна, т. к. монгольский завоеватель Тимур (Тамерлан) из племени барлас в XIV ; начале XV в. официально носил титул «Хургэн гуриган» [Бартольд 1992: 479], женившись на чингизидке. Такой титул был в то время почетным. Сын Тимура Мираншах также «носил титул гургина (зятя)» [Бартольд 1992: 483], женившись на чингизидке, внучке хана Узбека. Возможно, родоначальник племени гулигань был женат на дочери хана жуань-жуаней (авар), или императора Тоба (табгачей), или хана тугю-тургутов. Этот древний обычай монголоязычных людей, возможно, бытовал среди «гулиганей-курыкан». Однако наиболее приемлемым и вероятным, по моему мнению, в качестве исходного для слова гулигань другое монголоязычное слово гулзгнах, поскольку оно имеет общий корень и, что немаловажно, у других слов совпадает первый слог, а он, как правило, бывает правильным. Если этноним гулигань-курыкан-хургэн ; «зять», тогда надо отметить правоту В. В. Свинина и Г. В. Ксенофонтова
76 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
[Свинин 1974: 20; Ксенофонтов 1992: 195]. Они считали, что этноним гулигань-курыкан объясняется из монголоязычия словом зять. Г. Н. Румянцев и Г. Д. Санжеев считали, что этноним гулиганьк урыкан из тюркских языков не объясняется [Румянцев 1962: 128; Санжеев 1983: 88, 93]. Н. В. Именохоев, рассмотрев различные типы погребальных памятников второй половины I тысячелетия н. э. и второй половины II тысячелетия н. э. из разных районов Южной Сибири (Прибай калья и Забайкалья), сделал вывод о выделении самостоятельной археологической культуры, которую он назвал раннемонгольской. Н. В. Именохоев заключил, что, начиная со второй половины I тысячелетия н. э., произошло формирование и становление средневековых монголоязычных племен [Именохоев 1989: 59;62; Именохоев 1992: 23;48]. Несмотря на мнение авторитетных ученых, Б. З. Нанзатов предлагает точку зрения о тюркском (тургутском) происхождении этнонима курыкан. Основываясь на сведениях из Древнетюркского словаря, он пишет: «…в Древнетюркском словаре есть слово “quriqanqoriyan”, которое полностью совпадает с этнонимом “курыкан”, или “quriqan” Древнетюркского словаря. Оказалось, что слово “quriqanqoriyan» переводится как “стан, военный лагерь” и имеет параллели в старописьменном монгольском языке в виде “xoriya(n)-xoruya(n)”» [Нанзатов 2005: 18]. Б. З. Нанзатов, видимо, абсолютизирует ДТС, составленный на основе материала VIII;XI вв. Его даже не смутило то, что слово курыкан-quriqan-xoriya(n) оказалось сначала в ДТС, затем в старописьменном монгольском языке, а это подтверждает правоту Г. Н. Румянцева, считавшего, что хоринские буряты произошли от курыкан. Б. З. Нанзатов прямо указывает на слово xoriya(n), которое содержит корень xor-. Такого слова, как quriqan, в тюркских языках не было и нет в настоящее время. В самом древнем тюркском языке, каковым является, безусловно, киргизский, слово «стан, лагерь» переводится совсем по-другому ; жак, тарап [Юдахин 1965: 217, 208]; в других тюркских языках слова «quriqan-xoriya(n)» нет. Это слово осталось в монгольских языках. К ДТС надо относиться критически: в нем значительное количество монголоязычных слов, Б. З. Нанзатов объективно подтверждает это. Большое количество слов в ДТС уйгурских, отнесение которых в раннем средневековье к тюркоговорящим носит проблемный характер. Предположение о том, что древние дили-гаогюй-телэ-хойху были монголоязычны и лишь затем через двуязычие югуры-уйгуры
77Глава IV. Хойху
перешли на тюркский и стали тюркоязычными, частично подтвер дил Б. З. Нанзатов своим исследованием слова gurigan-gorign. Доланьгэ ; видимо, племя, названное в Вэйшу родом ; далянь. За сто с лишним лет род далобянь увеличился и превратился из ро да в племя доланьгэ. Автор Таншу, мы видим, писал несколько иначе, чем автор Вэйшу, тем не менее монголоязычное слово «семьдесят» или «семь» читается, потому что на тюркских языках, кроме киргизского, слова «далянь» и «доланьгэ» значения не имеют. Киргизское слово «далан» мы разобрали, когда разбирали слово «далянь». «Семьдесят» у монголоязычных читается и пишется далан [ Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 254], а «семь» ; долоон [Там же: 288] Пугу ; однокоренное слово с монголо-тюркским буга, бугу ; олень, изюбр [Лувсандэндэв 1957: 82; Юдахин 1965: 154]. В настоящее время племя пугу-бугу ; олень — в составе киргизского народа, проживает на восточном берегу оз. Иссык-Куль. По-уйгурски буга ; олень [Кабиров, Цунвазо 1961: 45]. Байегу ; вероятно, чуть измененное китайскими авторами монголоязычное слово байгуулагч ; организатор, основатель, создатель [Лувсандэндэв 1957: 56], на современном бурятском языке байгуулха ; образовывать, создавать, строить, основывать [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 105]. Байегу получили свое племенное название либо от прозвища ч еловека (основателя рода-племени), либо по характерному признаку ; профессии строителя. Номады строили загоны для скота и другие деревянные конструкции. Среди баргутов есть легенда о Барга-баторе, основоположнике племени баргут, но это всего лишь легенда. Если бы байегу были тюркоязычным племенем, то они ими оставались бы до настоящего времени и, возможно, тюркизовали бы окружающие племена. Достигается это, как говорил академик Б. Я. Владимирцов, в первую очередь в силу необыкновенного консерватизма и простоты тюркского языка [Владимирцов 2005: 33]. Слово байегу-байгуулагч-байгуулха, вероятно, производное от монголоязычного слова байха ; быть, находиться, стоять, становиться [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 107]. Другое монголоязычное слово барга ; грубый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 116] вряд ли мо жет объяснить этноним байегу: в слове барга нет звуков «ай» и «гу». Байегу не может быть тюркским словом байырки ; прежний, былой, давний, древний, первобытный [Юдахин 1965: 99].
78 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Маловероятно, чтобы племени был дан этноним прошедшего времени и, кроме того, в слове байырки нет окончания -егу. Этноним байегу ближе к словам байха, байгуу, означающим «строить, создавать». Племя байегу населяло восточный берег Байкала, видимо, с конца IV в., т. е. после перехода на северную сторону пустыни Гоби. Байегу, как и гулигани, не подчинялись в VI;VIII вв. тугю-тургутам, а затем в VIII;IX вв. не входили в каганат хойху [Румянцев 1962: 134;135]. Их удалось подчинить в IX в. другому монголоязычному народу ; киданям. Кидан-кытай, ныне подразделение-племя в составе киргизов, говорит по-киргизски, проживает на западе Таласской области (долины), на границе с Казахстаном, основное население Кировского района. Племя кытай есть также в составе башкир и узбеков [Валиханов 1985, т. 2: 154]. Известный российский историк Г. Н. Румянцев по поводу этнической принадлежности байегу-байыргу (так написано в Орхонских памятниках), писал: «Судя по району их расселения, совпадающего с местами обитания в то же время токуз-татар (“девять татар”), и принимая во внимание, что в текстах байырку иногда называются “девять байырку”, возможно отождествить их с “девятью татарами”, и, следовательно, отнести к числу монголоязычных племен. Титул, который носили владельцы ийр-байырку ; erkin ; монгольский. Самый этнон им байырку может быть отождествлен с позднейшим баргут ; назва нием большого союза древнемонгольских племен, обитавших в Забайкалье, в частности в Баргузине. По эвенкийским преданиям, в древности, до прихода эвенков, там жили баргуты. С именем байырку, по-видимому, связано название р. Баргузин и страны БаргуджинТукум» [Румянцев 1962: 133]. Тунло ; вероятно, монголо-тюркское слово, на современном монгольском языке звучит как тунгалаг ; прозрачный, чистый, светлый, ясный [Лувсандэдэв 1957: 424], по-бурятски дополнительно означает «живой, бодрый» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 256]. По-киргизски тунло-тунук ; прозрачный, чистый, настоящий, действительный [Юдахин 1965: 268]. Племя тунло получило название либо по имени родоначальника, которого, возможно, звали Тунгалаг-тунук, либо по внешнему признаку ; члены племени отличались чистотой и опрятностью от общей массы кочевников. Считаю маловероятным, чтобы тулу через век-два превратилось в тунло. Если это так, то китайские авторы династийной хроники Таншу допустили промах, внеся в корень слова туло букву н. Видо
79Глава IV. Хойху
изменение в окончании привычно со стороны средневековых китайских авторов, а изменение в корне слова нехарактерно для них, но все может быть. «Тунло» не может быть тюркским словом тун ; ночь [Абдулдаев 2003: 209]. Наличие окончания -ло свидетельствует о том, что слово длиннее, чем тун ; «ночь». Хунь ; племя, в названии которого монголоязычное слово хун ; человек [Лувсандэндэв 1957: 574]. Возможно, племя получило название «хунь» из-за того, что в состав дили-гаогюй-телэ-хойху влились остатки северных хунну, если таковые оставались, или племя вело начало от человека по имени Хун. Также, может быть, в состав хойху могли влиться остатки племени хуньюй, упоминаемые в Шицзи в III в. до н. э. при описании деятельности шаньюня Модэ, если они сохранились в течение 8;9 веков. Но это маловероятно: вряд ли монголоязычное племя так долго могло сохранить свой этноним среди тюркоязычных, окружавших их как минимум с двух сторон. Сыма Цянь указывает: «После описанных событий сюнну на севере подчинили племена хуньюй, цюйшэ, динлин, гэкунь и синьли» [Сыма Цянь 2006, т. 2: 429]. Племя хуньюй, как видим, располагалось среди тюркоговорящих племен цюйшэ и гэкунь, установленных как тюрки и проживавших, вероятнее всего, в Сибири и на северо-западе современной Монголии. Название хунь и хуньюй не может быть тюркоязычным (хакасским) словом хуну ; росомаха [Субракова 2006: 804], потому что тотемом хакасов является птица. Тотемами монголоязычных племен является бык ; бугу (самец оленя или марала), ухэр (бык) или волк (собака). Сыгйе ; вероятнее всего, имеет общее происхождение с монголоязычным словом сэгээ, что означает «ум, разум, интеллект, сообразительность, догадливость» [Лувсандэндэв 1957: 379]. До нашего времени у некоторых иркутских бурят сохранилось понятие сэгэнут ; возможно, означающее, что они потомки племени сыгйе-сэгэнут ; умных, сообразительных. Также вполне возможно слово сыгйе сблизить со словом сэглийх, которое переводится с монгольского языка как «лохматый, лохматиться, быть лохматым» [Лувсандэндэв 1957: 372]. Племя сыгйе, видимо, получило название от человека, имя которого «сообразительный», но в то же время «лохматый». Маловероятно, что племя сыгйе назвали монголоязычным словом сэгэн ; голубой, светло-голубой [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 205], хотя, по мнению профессора А. Г. Митрошкиной [Митрошкина 2007], этнонимы, обозначающие цвет, вполне допустимы, например, в этнониме харачин ; чернявые [Лувсандэндэв 1957: 518].
80 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Также маловероятно название племени от тюркского (киргизского) сыгыл, т. к. это слово ; производное от слова сык ; сдавливаться, сжиматься, выдавливаться, втискиваться [Юдахин 1965: 175]. Сыгйе не может быть сближенным с хакасскими словом сыг ; строчка, т. к. оно употребляется в значении «шов» и не более того; сыга употребляется только для образования сложных глаголов, самостоятельную смысловую нагрузку не несет [Субракова 2006: 540]. Наиболее вероятное значение монголоязычного слова ; сэгээ, отсюда русский перевод «сообразительный» ; наиболее подходящее и с точки зрения семантики, и с точки зрения фонетики для обозначения хойхуского племени сыгйе. Хусйе ; племя, название которого имеет возможное значение от монголоязычного слова хусэл ; желание, охота, стремление [Лувсандэндэв 1957: 379]. С меньшей вероятностью может быть приближено к бурятскому слову хуса ; баран-производитель [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 471]. Племенное название хусйе могли получить от человека мечтательного, стремящегося к чему-либо, к хусэлу ; желанию. Имя или прозвище родоначальника племени могло распространиться на его потомство. Хусэл ; предпочтительнее, чем хуса, потому что в названии хусйе окончание -ие свидетельствует о наличии более или менее длинного слова, состоящего из двух или более слогов. У большинства тюркоязычных народов слов, близких по значению с хусйе, нет, за исключением наиболее чистого языка (в плане отсутствия заимствований), каковым является хакасский. На этом языке слово хус ; птица, хусхичах ; воробей, хусхун ; ворона [Субракова 2006: 869]. Хойху после перехода через Гоби с юга на север расселились от Аргуни до Тарбагатайских гор полосою севернее жуань-жуаней (авар). Соседями их были тюркоязычные племена, особенно на западе. Хойху проживали с тюркоговорящими племенами смежно и, естественно, вступали в различного рода контакты, и могло быть, что тюркоязычные люди включались в состав племенного союза гаогюй-дили-тилэ (чилэ)-хойху. Поскольку тотемом тюркоязычных людей была птица, их называли хус ; птица, хусхичах ; воробей или хусхун ; ворон. Но обычно у тюркских народов тотем ; белая птица с длинной шеей ; или гусь, или лебедь, поэтому маловероятно, что хакасское слово хус, означающее птицу, стало названием племени хусйе. Хотя хакасские слова хусхичах и хусхан фонетически ничуть не дальше от хусйе, чем монголоязычное хусэл, но и не ближе.
81Глава IV. Хойху
Хигйе ; название племени происходит или имеет общие корни с монголоязычным словом хигээс’ ; радиус, спица колеса [Лувсандэндэв 1957: 524], по-бурятски (иркутский диалект) хиигадан ; спица; опилки [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 422]. Монголоязычные слова хигээс и хиигадан по своему значению и фонетике могут быть сближены с хакасским сии с тем же значением «спица», только первый звук х заменен на звук с и в монголоязычных вариантах добавлено окончание. Сближение этнонимов хигйе и сыгйе с хакасским словом сии ; спица (Субракова 2006: 464) маловероятно, потому что в этих словах есть аффикс -гйе, означающий продолжение слова. Поэтому предпочтительнее монголоязычное слово хигээс ; «спица». Хойхоры, по свидетельству китайских авторов Вэйшу и Таншу, ездили на высоких телегах, и, возможно, племя хигйе, так же как племя сйе, специализировалось на изготовлении спиц к колесам на телегах, только племя сйе, вероятно, занималось изготовлением деревянных изделий вообще. В современных тюркских языках слово «хигйе» значения не имеет. Адйе ; вероятно, имеет общий корень с монголоязычным словом адайр ; капризный, прихотливый [Лувсандэндэв 1957: 23], по-бурятски (иркутский диалект) адайр ; полка; верстак, короб; грузный, неуклюжий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 37]. Родоначальник племени адйе в младенчестве, возможно, был капризным, и поэтому ему дали имя Адайр, затем имя распространилось на его потомство. В тюркских языках кроме хакасского слова адйе есть похожее слово адай ; собака [Субракова 2006: 30]. Известно, что тотемом у хакасов, киргизов и кипчаков (кроме перечисленных, в конце V в. тюркоговорящих народов не было) являлась птица ; гусь или лебедь; названия племен содержат названия тотемов, ку ; лебедь, каз ; гусь. Маловероятно, чтобы собака была тотемом племени адйе. В обозначении племени адйе предпочтительнее монголоязычное адайр ; это во-первых. Во-вторых, в слове адйе последний звук е, возможно, указывает, что после «й» есть еще как минимум один звук или слог, чего в хакасском слове адай нет, а в монголоязычном «адайр» есть окончание -р. Также возможно, что адйе произошло от другого монголоязычного слова адаг ; конец, устье; последний, худший, плохой, негодяй [Лувсандэндэв 1957: 23]. Байси, вероятнее всего, происходит от монголоязычного слова байса ; скала, утес, гора [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 107], с меньшей вероятностью от другого монголоязычного слова
82 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
байшин ; дом, здание, лачуга [Лувсандэндэв 1957: 58]. Название племени байси, видимо, произошло от имени родоначальника, которому дали имя Байса, затем это имя распространилось в последующих поколениях. Возможно, что кочевники ***ху проживали в горах и по этому признаку их назвали байсархуут ; горцы. Также маловероятно, что племя байси получило имя от киргизского слова байсал ; спокойствие, покой [Юдахин 1965, т. 1: 98]. Если же кигризское имя от слова «байсал», то это, видимо, отражает процесс перехода в тюркоязычие ; процесс медленный, но необратимый ввиду слабости языка монголоязычных племен. Историко-ономастическое исследование пятнадцати хойхуских племенных образований до середины VI в. выявило, что подавляющее большинство названий племен объясняется монголоязычными словами. Те немногие слова, которые объясняются на основе тюркского языка, носят альтернативный характер, т. е. общие, обусловленные общим происхождением как монголоязычных, так и тюркоязычных названий.
Глава V
ГОСУДАРСТВО У ГАОГЮЙ-ХОЙХУ
Государство ; это политическая организация власти в обществе, обеспечивающая его единство и территориальную целостность, обладающая суверенитетом. Государство характеризуется определенными признаками, отличающими его как от догосударственных, так и негосударственных организаций: 1. Связь и взаимодействие государства и права. 2. Наличие публичной политической власти ; чиновники, армия, суды и другие учреждения. 3. Государственный суверенитет, выраженный в верховенстве и независимости государственной власти. 4. Территориальная организация населения. 5. Система налогов, сборов и податей, необходимых для проведения политики и содержания государственного аппарата. Так определяют государство юристы [Малько, Саломатин 2007: 49]. Всеми вышеуказанными признаками и свойствами политической организации общества обладала еще в конце V в. часть гаогюйцев, во главе которой стоял Афучжило. Отказав аварскому (жуань-жуаньскому) хану Дэулуню, предложившему участвовать в набеге на Северный Китай, он «ушел со своим народом на запад и отложился от него. По прибытии от переднего поколения на северо-запад объявил себя независимым государем. Вельможи (т. е. чиновники. ; А. Ш.) дали наименование Хэулэу-Фулэ-Ито на языке Дома Вэй значит «Великий сын неба» [Бичурин 1950, т. 1: 217]. Цюнки получил наименование Хэупэй, что на языке Дома Вэй значит «Наследный государь». Видимо, нельзя согласиться с А. Г. Малявкиным, который, ссылаясь на С. Г. Кляшторного, пишет: «Сопоставив сообщения, имеющиеся в текстах, он (Кляшторный. ; А. Ш.) пришел к следующему выводу: “Таким образом, до образования последнего по времени
84 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
уйгурского эля (742;744 годы), авторы сокращали память о двух уйгурских государствах, просуществовавших до 280 (380?) лет, двух периодах упадка и господства иноплеменников, длившихся 150 лет”. С помощью несложных арифметических действий можно подсчитать, что так называемое “первое уйгурское государство” возникло в начале II или в III в. Таким образом, само собой напрашивается сопоставление “первого уйгурского государства” с племенным союзом гао-цзюй (гаогюй), что и делает С. Г. Кляшторный» [Малявкин 1984: 27]. Мы не знаем, было ли в начале II или в III в. племя юаньгэ-ухуухэ-вэйгэ. Они упоминаются Д. М. Позднеевым, переводившим династийные хроники Бэй-Вэй V;VII вв., но о них ничего не говорит Н. Я. Бичурин, переводивший Вэйшу; он упоминает лишь 12 гаогюйских родов, в числе которых юаньгэ отсутствует [Бичурин 1950, т. 1: 216]. Н. Я. Бичурин описывает племя юаньгэ более подробно уже в переводе хроники Таншу. С. Г. Кляшторный, видимо, сфантазировал, а А. Г. Малявкин ему поверил. Доподлинно мы не знаем о существовании какого-либо «уйгурского государства» до конца V в., когда предводитель части племени гаогюй Афучжило на территории Джунгарии и части Восточного Туркестана объявил о государственном суверенитете и был признан табгачским (тоба) императором. Признаки государства также имеет политическая организация, созданная в начале VII в. сйеяньтоским правителем Инанем. «Главенство над всеми племенами находилось в руках племени сп-янь-то. Его правитель И-нань, вначале покорный Дулгасскому Сn-ли хану, потом отложился от него, вступил в тесные сношения с единоплеменниками и приобрел с их помощью самостоятельность и главенство (выделено мной. ; А. Ш.) над окружающею страною. В то же самое время И-нань завязал самостоятельные сношения с Танским двором. Его младший брат Тун-тэ-лэ отправился для представления ко двору… Он (император. ; А. Ш.) наградил посла оружием и драгоценностями… И-нань занял, по уничтожении Сп-ли хана, земли по р. Толе и распространил свою власть от Маньчжурии до Алтая и от О рдоса до Байкала. У него было в это время до 200 000 войска, и управление столь большою территориею представлялось уже затруднительным. Он разделил свой аймак на два ; южный и северный ; и поручил правление двум сыновьям ; Да-ду-шэ и Тун-ли-шы. Император утвердил их в звании младших ханов» [Позднеев 1899: 53;54]. Здесь мы видим все, что необходимо для государства, кроме налогов, но для того, чтобы содержать армию в 200 000 сабель, необходимы средства. Они, надо полагать, не добывались, а собирались
85Глава V. Государство у гаогюй-хойху
с населения. Но самое главное ; это международное признание сйеяньтоского государства со стороны танского (китайско-табгач ского императора). Я называю его китайско-табгачским, потому что им перат оры династии Тан по крови были табгачами, употреблявшими китайский язык и письменность, но, видимо, знавшими табгачский язык. О знании табгачского языка императорами династии Тан свиде тельствуют монголоязычные слова титулов и имен, присваиваемых тургутским и хойхуским правителям, например, бага ; младший, таркан ; жирный (сборщик налогов) и т. д. [Лувсандэндэв 1957: 53, 392]. Присвоение титулов сыновьям Инань-хана не сдержало сйеяньто от набегов на Китай. В 641 г. сйеяньто под началом Даду напали на тургутов (тугю), укрывшихся близ китайской границы. Действия сйеяньто «вызвали панику по всей северной границе… указано… командиру войск, состоявших из си-си и киданей, передвинуть свои отряды к востоку» [Позднеев 1899: 54;55]. Набег сйеяньто на Китай, вероятно, был местью тургутам, которые частично укрылись на территории империи после разгрома восточнотюркского кагананта в 630 г. Этому предшествовала внешнеполитическая активность тургутов, вмешавшихся во внутренние дела империи Тан. Военные действия тургутов легли бременем на зависимых гаогюйцев-телэ. В 628 г. телэские племена сйеяньто, юаньгэ, байегу напали на тургутов и одновременно на южных рубежах тургутского каганата появились имперские войска. Это, видимо, была заранее спланированная акция, потому что выступление сйеяньто, других племен и имперских войск координировалось. Восставшие сйеяньто и другие племена нанесли тургутам ряд поражений и вынудили их покинуть Монголию или признать власть восставших. Известные российские ученые-историки Л. С. Тихвинский и Б. А. Литвинский, ссылаясь на энциклопедию «Тайпин хуанъюй узи», пишут следующее о расселении тургутов после гибели восточнотюркского каганата: «[Ашина]… потерпел поражение, его племена ушли или к сйеяньто, или в Западный край, но и капитулировавших было множество» [Тихвинский, Литвинский 1988: 307]. Противостояние сйеяньто и империи Тан привело к взаимному ослаблению сил, и император сменил тон на примирительный. Напомним, что 641 г. н. э. ; это начало правления табгачской династии Тан, в то время табгачи еще, видимо, не были китаизированы до конца. Окружающие народы продолжали Китай называть Табгачем до XI в. н. э., например, Махмуд Кашгари в «Диван лугат ат-турк» называет Китай Тавгачем [Махмуд ал-Кашгари 2010: 73].
86 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Д. М. Позднеев пишет: «И-нань отправил посланника с извинениями, а потом командировал своего дядю Ша-бо-ло представить 3000 лошадей и при сем случае просить о браке» [Позднеев 1899: 57]. В браке Инаню было отказано. Имя Инань, вероятно, монголо-тюркское, но ближе к монгольскому слову инаг ; дружба, дружески [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 440] или к другому монгольскому слову инээдэн ; смех, смехотворный [Лувсандэндэв 1957: 221]: в раннем детстве Инань, вероятно, был смешливым. Но Инань может быть именем и тюркским ; по-киргизски инан ; дар, подарок [Юдахин 1965: 301, по-хакасски слово инань значения не имеет, по-уйгурски инак ; дружный [Кабиров, Цунвазо 1961: 84], возможно, слова сохранились со времени, когда уйгуры были монголоязычными. Имя Шаболо может быть объяснено монголоязычным словом шабалга ; обмазка, штукатурка [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 596], отсюда шавах ; обмазывать, штукатурить [Лувсандэндэв 1957: 638], но может быть производным от монголоязычных шаавай ; м олодцеватый, удалой [Лувсандэндэв 1957: 637], шабалга ; помазанник; в VII в. в монгольских степях было достаточно адептов так назы ваемых мировых религий. Тюркским имя Шаболо не может быть, потому что шаабай ; пал духом [Юдахин 1965, т. 2: 395], оно не может быть сближено и со словом шабас ; храбрец, молодец — поскольку это слово иранское, и с хакасским словом шабал ; злой, плохой [Субракова 2006: 1029], потому что это слово употребляется только в кызыльском диалекте хакасского языка, а не в целом в языке. Так же вероятно, что имя Шаболо происходит от бурятского слова шабал ; железный прут, брусок железа [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 596] и связано с кузнечным делом, которое имело сакральное значение. По-уйгурски и по-древнетюркски объяснений нет. Вернемся к сйеяньто. В 642 г. н. э. Инань повторил посольство, и табгачский (китайский) император согласился отдать за него царевну, но потом партия войны выиграла и император отменил свое решение. Д. М. Позднеев пишет: «…Из-за отказа в браке на границе возникли неурядицы, которые продолжались все время правления И-наня до его смерти и при преемнике Ба-чжо или До-ми-хане» [Позднеев 1899: 58]. Имя Бачжо, вероятно, объясняется монголоязычными словами багавтар ; маленький, небольшой [Лувсандэндэв 1957: 53] или бачтай ; хитрый, лукавый [Там же: 67]. «Бачжо» не может быть монгольским словом бага ; малый, хотя табгачи и хойху давали и такие имена. Китайцы записывали в хрониках слово бага без из
87Глава V. Государство у гаогюй-хойху
менений [Шабалов 2013: 213], а в слове «бачжо» есть окончание «чжо», что свидетельствует об окончании в слове «бага». Маловероятно, что имя Бачжо ; тюркское. По-хакасски бачжо значения не имеет; по-киргизски багалек ; низ штанины, багжагай ; с густой бородой, быть широколицым [Юдахин 1965: 91]. В современном уйгурском слове «бажа» отсутствует аффикс. Автор отдает предпочтение монголоязычному бачтай. По-уйгурски багир ; прижать к груди, баглам ; пучок, связка, баглач ; держать собаку на привязи, баглаклик ; привязаный, баглислик ; вязать, связать [Кабиров, Цунвазо 1961: 32]: Вряд ли у ханского сына могло быть подобное имя. Имя Домихан происходит, вероятно, от монголо-тюркского слова домог ; легенда [Лувсандэндэв 1957: 151], но есть киргизское слово домок ; скандал [Юдахин 1965: 196]. По-хакасски и по- уйгурски слов, близких к слову домихан, нет. Тюркским быть имя Домихан, видимо, не может, потому что именем со значением «скандал, угроза» назвать человека не могли. Дагань. Известный российский востоковед Е. И. Кычанов пишет: «Эта должность, дагань (тарканы), была уже чисто тюркской (если не принимать во внимание ее происхождение от китайского да гуань ; большой чиновник); тарканы в традиционном тюрко-монгольском значении этого чина являлись сборщиками налогов…» [Кычанов 2010: 147]. Во-первых, если бы монгольское слово тархан произо- шло от китайского да-гуань, то китайцы так бы и писали да-гуань, а не дагань. Во-вторых, сборщик налогов ; небольшая должность, сам Е. И. Кычанов поставил должность тарканов на последнее место в иерархии чинов. Вероятнее всего, слово дагань (таркан) происходит от монголоязычного слова тарган ; упитанность, тучность, жирность, откормленный, толстый, полный [Лувсандэндэв 1957: 392]; надо полагать, что сборщики налогов были людьми нехилыми, а упитанными. Упитанность ; характерная черта чиновников монголо-тюркской среды. Е. И. Кычанов как крупный ученый-востоковед начинает излагать историю уйгуров с начала VI в., потому что их упоминания в китайских династийных хрониках, вероятно, наиболее достоверны с VI; VII вв. [Кычанов 2010: 144]. Более ранние упоминания об уйгурах выглядят весьма проблематично. Ранее предки уйгуров носили, как мы выяснили, разные монголоязычные этнонимы и даже китайское название ; гаогюй. Вопросу о государственности у гаогюй-телэ-уйгуров посвятил свои работы известный ученый А. Г. Малявкин, он, в частности,
88 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
совершенно справедливо пишет о первом уйгурском каганате, существовавшем в VII в. [Малявкин 1980: 118;120], и о втором уйгурском каганате (745;840) [Малявкин 1984: 27]. Правда, он умалчивает о государстве гаогюйцев, создавших в V в. под руководством Афучжило в Джунгарии и части Восточного Туркестана государство, и в начале VII в. государство сйеяньто. Аналогичной позиции придерж ив ается и известный востоковед А. К. Камалов, утверждавший, что первый уйгурский каганат существовал в 647;689 гг., а второй уйгур ский каганат ; в 744–840 гг. [Камалов 1990: 6; Камалов 2001: 7]. Этого вопроса коснулся Г. М. Исхаков [Исхаков 1991: 102; 129], считавший уйгурский каганат единственным государственным образованием уйгуров. Оригинальна позиция Ю. И. Дробышева, который считает: «Уйгурский каганат ; нетипичная кочевая империя» [Дробышев 2009: 17] — по следующим основаниям. 1. «Сравнительно миролюбивая политика по отношению к Китаю. 2. Градостроительство и более развитое земледелие. 3. Принятие манихейства как государственной религии» [Дробышев 2009: 25]. Указанные Ю. И. Дробышевым причины не являются, на мой взгляд, необычными. Нетипична скорее государственная политика, проводившаяся правителями империи, а не сама сущность уйгурского государства. Миролюбивая политика по отношению к Китаю и градостроительство свидетельствуют о гибкости мышления уйгур ских ханов, а принятие манихейства говорит о внешнем влиянии на правящую элиту. Было ли манихейство государственной религией, сказать трудно, может быть, это религия только части общества ; правящей элиты. Ни к одному из признаков, характеризующих государ- ство, описанные Дробышевым основания не относятся, и вряд ли можно с ним согласиться. Ничего необычного в проводившейся уйгурскими ханами политике, если не учитывать их логику, нет. Томас Барфилд по поводу уйгурской империи пишет: «С самого начала уйгуры оказывали поддержку слабеющей династии, защищая ее от внутренних возмущений и вторжений извне. В обмен на это они получали огромное количество шелка, сделавшее их самыми богатыми кочевниками Монголии. Они воздвигли систему, поражавшую своими размерами, и создали высокоразвитую культуру» [Барфилд 2009: 238;239]. Здесь надо согласиться с Т. Барфилдом, археологи действительно находят остатки не менее десяти городов, датируемых временем уйгурского каганата в Монголии [Данилов 2005: 182]. Но Т. Дж. Барфилд, видимо, никогда не был в Монголии, потому что,
89Глава V. Государство у гаогюй-хойху
описывая столицу уйгурского каганата, а его столицей был город Орду-Балык (современное название Кара-Балгусун), совершает очередную ошибку: «Город был расположен в центре территории, подвластной кочевникам, на реке Орхон, в том месте, где позднее монголы построили Каракорум» [Барфилд, 2009, с. 248]. Каракорум был построен не на месте Орду-Балыка (Кара-Балгасуна), а в нескольких десятках километров к юго-западу от него. Т. Барфилд, вероятно, имеет в виду второй уйгурский каганат (744;840 гг.). Надо заметить, что Т. Барфилд, видимо, пользовался в основном переводами китайских династийных хроник E. H. Parkera, которые мало отличаются от переводов Н. Я. Бичурина. Исчезновение государства сйеяньто, вероятно, произошло в 629; 630 гг., по Н. Я. Бичурину, по Д. М. Позднееву ; в середине 40-х гг. VII в. Хойху ; союз племен юаньгэ, пугу, тунло и байегу после смерти Пусы во главе с Хулу Сылифа Тумиду напали на сйеяньто и разгромили их. У Д. М. Позднеева читаем: «Начало упадка власти сь-янь-то и возвышения на его место племени юань-хэ, которое присвоило себе имя ***-хэ и издавна занимало первенствующее место среди племен гао-гюйских или ть-лэ-ских. Сь-янь-то уже не в состоянии были противиться нападениям ***-хэ. К этим местным врагам-землякам примкнули китайцы, и скоро из прежнего повелителя кочевников сь-янь-то стало обычным незначительным племенем, само имя которого исчезает из летописей Китая» [Позднеев 1899: 58]. Однако на с. 62 Д. М. Позднеев пишет: «…существование сь-яньтоского аймака как главы и распорядителя судьбами родственных ему поколений было признано официально… поконченным. Одиннадцать тэлэских поколений, чувствуя себя без пристанища, явились к Танскому двору и просили установить у них китайское разделение земель и администрацию наградить китайскими титулами, что и было сделано в 630 году» [Позднеев 1899: 62], т. е. Д. М. Позднеев говорит об упадке государства сйеяньто в 630 г., как и Н. Я. Бичурин. Табгачский император и окружавшие его китайские сановники тут же воспользовались представившейся возможностью. Табгачский император с преемниками и 11 телэскими, 4 хуйхускими поколениями совместно создали первый уйгурский каганат. Прежнее деление на аймаки было упразднено и были названы департаменты и округа, назначены: ду-ду губернаторы, цы-ши, чжань-саи, сы-ма и другие чиновники [Позднеев 1899: 62]. Первый уйгурский каганат в 630;687 гг. (647;689 гг. указывают Д. М. Позднеев, А. К. Камалов, Ю. И. Дробышев и др.), по-видимому,
90 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
был государством с ограниченным суверенитетом, но это было государство, как правильно пишут А. Г. Малявкин [Малявкин 1980], А. К. Камалов [Камалов 2001], Ю. И. Дробышев [Дробышев 2009: 17;26] и др., зависимое от табгачского императора, т. е. с ограниченным суверенитетом, но имеющее все остальные признаки государства. Государства с подобным суверенитетом встречались в мировой истории до конца XX в. Сйеяньтоское государство надо относить, видимо, к телэскому, т. к. племя сйеяньто было родственным юаньгэ ; югурам ; уйгурам. «Аймак ***-хэ превращен в Хань-хай, До-лань-гэ ; в Янь-жань, Пу-гу ; в Цинь-вэй, Ба-о-гу ; в Ю-линь, Тунъ-ло ; в Гуй-линь, Сы-цзи ; в Лу-шань» [Позднеев 1899: 62]. Перевод Н. Я. Бичурина отличается от перевода Д. М. Позднеева тем, что он пишет: Хань-хай превращен в Байкальское губерна- торс тво. В отличие от Д. М. Позднеева Н. Я. Бичурин пишет слово не через дефис, а слитно и перечисляет 10 округов, при этом аймаки Хигйе и Сыгйе он подразделяет на два разных племени. Видимо, Д. М. Позд неев аймаки Хигйе и Сыгйе принял за один, в остальном они совпадают в своих переводах с китайского. Как бы подтверждая наш вывод о зависимом характере первого уйгурского государства, Д. М. Позднеев пишет: «Бесспорно то, что в это время еще не укрепившиеся ***-хэские племена или, вернее, их правители, находились в большой зависимости от Танского двора» [Позднеев 1899: 64]. В подтверждение сказанного Д. М. Позднеев приводит следующее: «При переименовании аймака Бай-си в округ Дянь-янь-чжоу старшина аймака Ли-хань-чжу был поставлен главноуправляющим нового округа. Это было в 660 году, в правление императора Гао-цзуна, особенно много обращавшего внимание на усиление власти Китая над инородцами» [Позднеев 1899: 64]. В 689 г., после упорной борьбы за независимость с хойху и с табгачским императором Китая (Китай вплоть до XI в. назывался Тавгастом), тургуты (турки) восстановили свой суверенитет над большой частью Монголии и прилегающими к ней территориями. Второй Восточнотургутский каганат просуществовал до 744 г. Если Первый Тургутский каганат был образован на территории Центральной и Западной Монголии в 553 г. и существовал до 630 г., почти 80 лет, то Второе Тургутское государство функционировало всего 55 лет, с 689 г. до 744 г. Тургуты (турки) не завоевали гаогюйцев-телэ-хойху, а зависимое положение последних досталось по наследству от авар (жуань-жуаней). Государство авар было разгромлено тургутами,
91Глава V. Государство у гаогюй-хойху
и тургуты (турки) сменили правящую элиту авар на тургутский род Ашина. Ашина — монгольское шоно ; волк [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 617]. Тургут (турк) на монгольском языке ; быстрый, скорый, вспыльчивый [Лувсандэндэв 1957: 432]. Авар (абарга-аврага) на монголоязычии — огромный, исполинский, гигантский [Лувсандэндэв 1957: 19], например: аварага могой ; удав. Табгачи называли авар (абарга) ; змея, червь — вероятно, по названию тотема, а китайцы перевели буквально ; жуань-жуани [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 24]. После 744 г. снова настала очередь телэско-хойхуских племен считаться господами в степи, т. к. они создали государство. Они довершили разгром второго восточнотургутского каганата во главе с родом Ашина. В борьбу за верховенство в степи вступили два племени телэ-хойху: басмылы, юаньгэ (уйгуры) и карлуки-тургуты. Часть тургутов, в первую очередь это относится к правящей элите, была изгнана с территории Монголии на запад, в пределы западнотургутского государства. Описывать события, происходившие в I и II уйгурских каганатах и жизнедеятельность отдельных личностей, хоть и выдающихся, автор своей задачей не ставит ; они достаточно хорошо изложены в трудах Н. Я. Бичурина, Д. М. Позднеева, А. Г. Малявкина, Г. М. Исхакова, А. К. Камалова, Ю. И. Дробышева, У. Т. Ховалыга и мн. др. История уйгуров изложена достаточно объективно от разгрома киргизами в 840 г. в результате гражданской войны и вплоть до добровольного вхождения в состав Монгольского государства. Задача автора заключается в исследовании историко-ономастического материала, имеющегося в трудах наших классиков исторической науки: Н. Я. Бичурина, Д. М. Позднеева, добросовестно переводивших китайские династийные хроники Вэйшу, Суйшу, Таншу и др.
Хунну-сяньбийские и гаогюйско-телэско-хойхуские роды и племена на территории Монголии
Время Названия (родов) Названия племен (народов) V;VI вв. н. э. Хунно-сяньбийцы Тоба, авары (жуань-жуани), тургуты (турки), шивэй, кидани, тогоны и др. Дили-гаогюй-хойху. Гаогюй состояли из родов: лифули, тулу, ичжань, далянь, кухэ, дабо, алунь, моюнь, сыфынь, фуфало, киюань, юшупэй
92 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Время Названия (родов) Названия племен (народов) VI;VII вв. н. э. Тоба, авары, тургуты, шивэй, кидани, тогоны и др. (авары были изгнаны тургутами, в 553 г. дошли до Европы, оттуда изгнаны франками, вероятно, осели в Дагестане) Гаогюй-телэ состояли из племен: юаньгэ (уйгуры), сйеяньто, кибиюй, дубо, гулигань, доланьгэ, пугу, байерку, тунло, хунь, сыгйе, хусйе, хигйе, адйе, байси VII;VIII вв. н. э. Тоба, тургуты, шивэй, кидани и др. (тоба полностью ассимилированы китайцами приблизительно к IX;X вв.) Хойху состояли из племен: юаньгэ-уху-угэ-вэйгэ-иологэюгур-уйгур, пугу, тунло, байегу. Телэ: сйеяньто, кибиюй, тунло, хунь, сыгйе, хусйе, хигйе, адйе, байси, дубо, гулигань, гюйлобо VIII;IX вв. н. э. Тургуты, шивэй, кидани, карлуки, шато и др. (тургуты-турки изгнаны из Монголии югурами (уйгурами) в Среднюю Азию, оттуда перебрались в XI в. в Малую Азию (современную Турцию) Хойху состояли из девяти родов: иологэ, худугэ, кюйлоу, мохэсигйе, аучжий, гэса, хувынью, иовугэ, хасйеву. Телэ: кибиюй, тунло, хунь, сыгйе, хусйе, хигйе, адйе, басими, дубо, гулигань, байси IX;XIII вв. н. э. Кидани, шивэй-мэнгу (монголы) Югуры-уйгуры, гулигани (ойраты, булгаты), байегу (баргуты), адйе ; вероятно, адаи, в составе казахов
Глава VI ИСТОРИКО-ОНОМАСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ТИТУЛОВ И ЛИЧНЫХ ИМЕН НЕКОТОРЫХ ХОЙХУ
Н. Я. Бичурин в VII отделе «Собрания…» переводит личные имена правителей и знати хойху. К переводу имен средневековых хойху никто из ученых претензий не высказывал и сомнений он ни у кого не вызвал, т. к. он является наиболее адекватным и в основном совпадает с переводом Д. М. Позднеева; отличие заключается в том, что Д. М. Позднеев пишет каждый слог через дефис. Перевод Н. В. Кюнера, В. С. Таскина и А. Г. Малявкина лишь дополняет, уточняя частные и мелкие ошибки наших классиков ; Н. Я. Бичурина и Д. М. Позднеева. Слово сыгинь не раз упоминается как титул у тугю-тургутов и хойху. В Таншу читаем: «Хойху, соединившись с Пугу, Тугю и Байегу, отложился, объявил себя Сыгинем и назвался Хойгэ…» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Сыгинь, вероятнее всего, должно интерпретироваться так же, как и сыгйе, через монголоязычное слово сэхээн ; ум, разум, интеллект, сообразительность, догадливость [Лувсандэндэв 1957: 379]. У А. Т. Малявкина слово «сыгинь» читается как «шицзянь» [Малявкин 1984: 29]. Верно, на мой взгляд, у Н. Я. Бичурина, потому что титулов, начинающихся на звук «ш» у монголоязычных и тюркоязычных нет. Слово щад иранского происхождения. Л. Н. Гумилев переводит и интерпретирует слово «сыгинь/кигинь» как титул, имеющий значение «племянник, внук» [Гумилев 1993: 494]. Во-первых, возникает вопрос: чьим племянником или внуком был назвавший себя или, скорее всего, названный другими Хойгэ и объявивший себя (объявленник) сыгинем? С именем Хойгэ ясно: Н. Я. Бичурин поясняет, что «Хойгэ, собственно, есть ойхор (койху)» [Бичурин 1950, т. 1: 301], а вот со словом «сыгинь» не все понятно. Во-вторых, откуда Л. Н. Гумилев
94 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
взял, что племянник или внук на тюркских языках ; «сыгинь/кигинь»? По-киргизски «племянник» называется жээн, ини [Юдахин 1965, т. 2: 285], внук ; небире [Юдахин 1965: 56]. Если Л. Н. Гумилев взял за основу второй слог в слове «сыгинь/кигинь», то куда же он дел первый слог? Первый слог в большинстве случаев китайцы произносят правильно, и отбрасывать его, на мой взгляд, крайне неразумно. По-хакасски племянник ; тунма (сын брата), чеснi (сын сестры) [Чанков 1961: 588], внук ; палазынын оолгы (кызы)» [Чанков 1961: 101]. По-уйгурски племянник ; жиан, инее, внук ; набра [Кабиров, Цунвазо 1961: 139], слово иранское. Л. Н. Гумилев, вероятно, за основу своей интерпретации слова «сыгинь/кигинь» взял второй слог ; инь, отбросив имеющий решающее значение первый слог ; сыг и получил таким образом нужное слово ини ; «племянник, внук». Для полной интерпретации слова «сыгинь/кигинь», на мой взгляд, первый слог не надо отбрасывать, т. к. он с большей вероятностью наиболее адекватно прои зносился и писался китайскими авторами династийных хроник. В данном случае тюркское слово ини ; «племянник» не подходит к слову сыгинь/кигинь и сблизить их было бы ошибкой ; первый слог сыг остается без объяснения, т. к. он вообще не берется во внимание. «Сыгинь», вероятно, от монгольского слова сэгэн (сэхээн) ; ум, разум, интеллект, сообразительность, догадливость [Лувсандэндэв 1957: 373]. Бурятский вариант этого слова ; сэхэн ; мудрый, умный, разумный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 211]. Видимо, человек, объединивший четыре племени хойху ; юаньгэ, пугу, тунло и байегу ; был незаурядного ума, если объявлен «мудрым» и «умным». То, что его объявили сыгинь-сэгээн-сэсэн ; мудрый, умный, имеет большую вероятность по сравнению с тем, что он был объявлен (или же сам объявился) племянником или внуком ; ини. С учетом традиций кочевых народов, вероятно, он был все же объявлен сыгинем. У монголоязычных народов слово сэгээн-сэсэн было титулом, обозначающим должность. Тюркские (хакасские) слова сыгынара ; подмигивать, сыгынды ; выжимки, жмых и сыгынчыр ; дергающийся [Субракова 2006: 544] не могут быть сближены со словом сыгинь, т. к. они не могут обозначать титул. Согласно китайской династийной хронике Таншу, четыре племени хойху, отложившиеся от тугю-тургутов ; юаньгэ, пугу, тунло, байегу ; обитали севернее племени сйеяньто по р. Селенге.
95Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Народу у них доходило до 100 000, и до половины из них ; войска. [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Последняя цифра явно завышена. При населении 100 000 войско не может составлять половину, в лучшем случае оно могло составлять 20% от общего числа населения. По Таншу, хойху «в большом количестве разводили баранов. Народ выбирал Шы-гянь-Сыгиня своим государем» [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Титул Сыгинь-сэгээн ; «мудрый» — Шы-гянь получил от части хойхуского народа, который отделился от тугю-тургутов. Возможно, шыгянь ; лишь вариант от произношения слова сыгинь, но вероятно и то, что шыгянь имеет самостоятельное значение. Рассмотрим ономастику имени Шы-гянь; это имя, вероятно, происходит от монголоязычного слова шиига ; сильный, здоровый, крепкий, плотный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 613], шиига хун ; здоровяк, силач [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 613]. Сын Шы-гяня (Шиигы), которого звали Пуса, был такой же здоровяк, как и отец, по свидетельству Таншу: «…в сражениях всегда шел впереди, и куда ни устремлялся, все сокрушал: почему подчиненные боялись и повиновались ему» [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Тюркским слово Шы-гянь не может быть, т. к. самое близкое тюркское слово, сходное по фонетике, это киргизское шиктир, означающее «женщина лёгкого поведения» [Юдахин 1965, т. 2: 407]. Маловероятно, что уйгуры первое лицо во вновь созданном государстве (хотя в него вошли всего четыре племени из пятнадцати) носило подобное имя. В самом чистом тюркском языке ; хакасском ; ничего подобного сыгинь (шыгянь) нет. Сыгинь можно было сблизить с хакасскими словами сычирга ; мокнуть, набирать влаги, сыгындрга ; подмигивать, сыгынды ; выжимки, сыгынчах ; дёргающийся [Субякова 2006: 544], и с киргизскими словами сыгыл ; сдаваться, сжиматься, сыгынды ; выжимка, сыгынхыра ; сжать, сдавить [Юдахин 1965: 175]. В уйгурском языке, на мой взгляд, нет слова, выражающего имя Сыгинь. Можно попытаться сблизить его с сэгэк ; чуткий [Кабиров, Цунвазо 1961: 170], но это слово вряд ли может передавать значение «ум, умный». Вероятнее всего предводитель хойху, пугу, тунло и байегу объявил себя «Сыгинем-сэхээн-хойгэ», т. е. «умный северный»: действительно, четыре объединившихся племени находились севернее остальных племен. «Хойху-хойгэ-хойхнуур ; севернее» [Лувсандэндэв 1957: 531]. В ДТС нет значения. Б. З. Нанзатов связывает слово сыгинь с бурятским племенем с эгэнут [Нанзатов 2005: 55], при этом называет его тюркским.
96 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Сыгинь ; не обязательно тюркское слово, оно еще и хойхуское. В тюркских языках нет внятного объяснения этому слову, в ДТС это слово тоже не объяснено. Только с монгольских языков можно реально интерпретировать имя хойхуского предводителя: сыгиньсэхээн ; ум [Лувсандэндэв 1957: 379]. Бурятское название племени «сэгэнут» объясняется бурятским же словом сэгээн ; светло-голубой [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 205], что является фонетически и семантически безупречным и, вероятно, связано с религиозными представлениями основоположника племени. Сэгээн Сэбдэг Тэнгри ; персонаж шаманского пантеона. Похоже, ошибочных сближений с тюркскими языками, предложенных Б. З. Нанзатовым, неоправданно много, если даже учитывать, что тургуты (турки) примерно до VIII в., т. е. до разгрома хойху-югурами, были монголоязычными или двуязычными. Наряду с родным монгольским они употребляли киргизско-кипчакский язык. Читаем в гл. 217 Таншу: «Старший сын, его имя сын Пуса был храбр и умен; очень любил звериную охоту… Шы-гянь удалил его. По смерти Шы-гяня родовичи, уважавшие Пусу, поставили [его] государем» [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Преемником Шы-гянь-Сыгиня (Сэгээн Шиига) (в переводе на русский имя означает «мудрый силач») был его старший сын ; Пуса. Он был «храбр и умен» [Бичурин 1950, т. 1: 302]. При жизни отца, видимо, за какую-то провинность Пуса был удален от него, но после его смерти выбран родственниками государем. Имя Пуса по-монгольски означает «шелк, атласный ; пуусуу» [Лувсандэндэв 1957: 337]. Но это имя может быть сближено с монголоязычным словом пусхэ-пусхэгэр ; пухлый, объемистый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 113], а также с хакасскими словами пус ; лед, пусталарга ; леденеть, пусхах ; озорник, озорной, неорганизованный, неряшливый, пусханчахы ; сосуд для вина [Субракова 2006: 402]. По-киргизски и по-уйгурски значения не имеет. Лишь в ДТС PUS означает прятаться, укрываться, устраивать засаду, PUSUY ; засада [ДТС: 398]. Вряд ли имя Пуса может быть выражено словами лед, леденеть, прятаться, укрываться, устраивать засаду, засада, однако может быть выражено словами озорной, неряшливый — отпугивающими, как казалось язычникам ; раннесредневековым югурам (уйгурам), злых духов. Но, учитывая, что Пуса «в сражениях всегда шел впереди и куда ни устремлялся, все сокрушал» [Бичурин 1950, т. 2: 302], с детства был человек пухлый и объемистый, предпочтительнее версия монголоязычия этого имени:
97Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
или он был назван «атласным, шелковым», учитывая значение имени для номадов, или он был человеком массивным. Имя Пуса, на мой взгляд, происходит от монголоязычного слова пуусуу ; шелк, атласный [Лувсандэндэв 1957: 337]. Подобные имена в монголоязычной среде вполне могли давать новорожденным [Митрошкина 2007]. Также имя Пуса может быть объяснено тюркоязычным словом пус ; лед [Субракова 2006: 402], муз ; лед [Абдулаев 2003: 140], но вероятность такого имени мала, т. к. в разных тюркских языках слово произносится по-разному, например, по-хакасски ; пус, по-киргизски ; муз. В 628 г. в китайской хронике Таншу приводится цифра, маловероятная с точки зрения здравого смысла: Пуса с 5000 воинов-хойху победил 100 000 тугю-тургутов. Таншу свидетельствует: «Хойху Яошы (Яошы, вероятно, имя Пусы. ; Н. Я. Бичурин) исподволь усилился и, соединившись с Сйеяньто, напал на северные пределы тукюесцев. Хйели-хан для усмирения их послал Юйгу Ше со 100 000 конницы, Пуса с 5000 конницы разбил его при горе Ма-цзун-шань, преследовал до Небесных гор, и великое множество людей в плен взял. Слава о нем потрясла северные страны. Яошы поддался Сйеяньто, и они взаимно подкрепляли друг друга. Приняв наименование Хо-Гйелифа, поставил свою ставку при реке Дуло. В третье лето правления Чжен-гуань в первый раз явились ко Двору с представлением местных произведений. Восточный Дом Тукюе уже упал, а хойху и сйеяньто пришли в чрезвычайную силу» [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Дуло Е. И. Кычанов переводит как река Тола [Кычанов 2010: 144]. Кроме имени Пуса — предводителя племени еще называли Яошы и Хо-Гйелифа, то ли эти имена означают титулы, то ли это прозвища, нам неизвестно, но тем не менее произведем историкоономастическое исследование этих двух слов. Хойху раннего средневековья не могут быть причислены ни к каким другим языковым группам, кроме как к монголоязычным или тюркоязычным народам. До VII;IX вв. они, видимо, говорили на разновидности монгольского языка. Так считали Н. Я. Бичурин и те немногие исследователи, которые знали монгольские языки. Большинство же ученых считают, что хойху были всегда тюркоязычными, как современные уйгуры. Но это не так, мнение, что ди-дили-гаогюй-телэ-хойху изначально говорили по-тюркски, вероятно, ошибочно, это подтверждает исследование имени Пусы. Имя Яошы можно рассматривать как родственное тюркскому жакшы ; хороший, добрый, славный, хорошо [Абдулдаев 2003: 61], уйгурскому якша ; хорошо, так и к монгольскому яршиг ; хлопоты,
98 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
яршиглих ; хлопотливый [Лувсандэндэв 1957: 696]. Слово «Яошы», испорченное китайскими авторами, можно интерпретировать как по-монгольски, так и по-тюркски. Но может быть сближено с уйгурскими словами яш ; молодой, юный, яшлик ; молодость [Кабиров, Цунвазо 1961: 231], но вторая буква (о) ; лишняя. По-хакасски, по-киргизски и в ДТС значения не имеет. Слово хо, вероятно, от монгольского слова хоёр ; два, второй [Лувсандэндэв 1957: 529], потому что второе имя Пусы ; Хо-Гйелифа. Слово Гйелифа, вероятно, от монгольского слова гиенах ; визжать, визгливый [Лувсандэндэв 1957: 117], отсюда «кричать на всю округу, потрясти окружающее». Ведь «Пуса с 5000 конницы разбил… Юйгу гие со 100 000 конницы… великое множество людей в плен взял. Слава о нем потрясла северные страны». Может быть гйелифа сближено с уйгурским словом гедэнгэр ; чванливый, спесивый, заносчивый, высокомерный, надменный, кичливый или со словами гилдинваш, гилдинлатик ; трясти [Кабиров, Цунвазо 1961: 53;54], по-киргизски, хакасски и в ДТС значения нет. Слово хо, похоже на китайское хао ; хорошо, но, учитывая, что авторы Таншу воспроизводили на китайский лад звуки, услышанные ими от северных кочевников, поэтому, вероятно, слово не китайское, а хойхуское. На современном монгольском языке слово хо звучит как хов. Усилительная частица перед начальным хо ; «совсем, совершенно» [Лувсандэндэв 1957: 528], следовательно, последующее слово должно начинаться с буквы и звука х, таким словом, на мой взгляд, является слово хилэн ; гнев, ярость [Лувсандэндэв 1957: 525]. Соответственно «хо-гйелифа» на монголоязычных языках звучало как хов-х илэн ; «совершенно яростный». Пуса характеризуется как бесстрашный и всесокрушающий воин. Возможно, Пуса получил это имя от соплеменников после того, как разгромил при горе Ма Цзун-Шань тугю-тургутов, значительно превосходивших его войско по численности. С меньшей вероятностью Хо-Гйелифа может происходить от монголоязычных слов: гиенэх ; визжать, визгливый и гимэр ; лоснящийся, блестящий, глянцеватый [Лувсандэндэв 1957: 117]. Пуса, вероятно, переводится как пуусуу ; шелк, атласный, другие свойства шелка — блеск и глянец. Тюркским словом Хо-Гйелифа не может быть, т. к. ни в киргизском — языке самого древнего из нынешних тюркских народов, ни в хакасском ; самом чистом тюркском языке, содержащем наименьшее количество заимствованных слов, ни в современном уйгурском языке нет соответствующих слов, чтобы интерпретировать его.
99Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Мать Пусы звали Улохунь, она была, по описанию китайской династийной хроники Таншу, женщиной умной и строгой и хорошо управляла делами во вновь созданном государстве хойху [Бичурин 1950, т. 1: 302]. По Н. Я. Бичурину, она управляла делами поколения и не только ими, но и всего государства, т. к. хойху четырех племен объединились в единое государство. Вероятно, имя Улохунь происходит от монголоязычного слова улоохэ ; приберегать, отсюда «бережливая» [Черемисов 1973: 500]. Улохунь была женщиной умной и, возможно, бережливой, т. к. управляла делами в молодом государстве. Маловероятно, что улохунь происходит от тюркского слова уло ; причитающаяся часть, доля [Юдахин 1965, т. 2: 322], также оно не может быть объяснено через тюркское (киргизское) улоо ; место соединения, скрепления [Юдахин 1965, т. 2: 304]. В приведенных тюркских словах нет второго слога, который бы начинался со звука х, и вряд ли имя человека или прозвище обозначало «причитающуюся долю или часть/место соединения». Имя может быть сближено с киргизским словом улооло ; пользоваться подводами, встречающимися на пути населения [Юдахин 1965, т. 2: 304]. Монголоязычное слово улоохэ ; бережливый, улохунь ; бережливый человек — имеет, безусловно, приоритетное значение, поскольку как фактически, так и семасиологически безупречно. После смерти Пусы в 629 г. предводителем хойху стал Хулу Сылифа Тумиду. Объединившись с другими племенами, хойху во главе с Хулу Сылифа Тумиду нанесли поражение сйеяньто и завладели их землями. После того как племя сйеяньто было разгромлено и люди этого племени рассеяны, Хулу Сылифа Тумиду «отправил посланника с предложением своего подданства» к Танскому императору, на что получил согласие. На церемонии принятия в подданство присутствовали одиннадцать представителей телеских (хойхуских) племен [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Хулу Сылифа Тумиду. Хулу ; общее монголо-тюркское слово, означающее масть лошади: хул ; саврасый [Лувсандэндэв 1957: 562], хула ; саврасый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 464; Субракова 2006: 861]. Отсюда имя: Хула. Хулагу ; чингизид, основавший династию Ильханов, правившую в Иране, Ираке, Закавказье, Турции и Сирии в XIII;XIV вв. По-уйгурски хулук ; поведение, характер, нрав [Кабиров, Цунвазо 1961: 209], но слово арабское. В ДТС значения нет. Семантически и фактически безупречным является монгольское слово хулуу ; тыква [Лув сандэндэв, 1957, с. 563], но маловероятно, чтобы предводителя народа называли «тыквой». С учетом значения
100 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
лошади для номадов, вероятно, имя Хулу монголо-тюркское, означающее масть лошади. Сылифа ; вероятно, название титула, происходит от монголоязычного слова сайд ; министр, сановник [Лувсандэндэв 1957: 342]. У бурят до недавнего времени родовые начальники, составлявшие аристократию, назывались сайтами [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 140]. Л. Н. Гумилев интерпретирует слово «Сылифа» как «красивый бег» (князь) [Гумилев 1993: 467], видимо, приближая к тюркскому слову сулу ; красивый, что маловероятно. Слово «красивый» в большей степени является характеризующим человека определением-эпитетом, чем титулом племенного старейшины. Также маловероятно, что титул сылифа произошел от тюркских слов сылирга ; произошел [Субракова 2006: 550], сыла ; гладить, поглаживать, кокетливо передернуться [Юдахин 1965, т. 2: 179], силет ; вы, силк ; трясти [Юдахин 1965, т. 2: 148], по-хакасски силиега ; пачкать, размазывать, уставать, утомляться [Субракова 2006: 550], по-уйгурски силик ; гладкий, вежливый, деликатный, корректный [Кабиров, Цунвазо 1961: 163], по-киргизски сылык ; деликатный, вежливый, участливый [Юдахин 1965, т. 1: 180], в ДТС SILIK ; чистый, благородный, изящный [ДТС: 500]. Из тюркских языков только средневековое слово silik ; благородный — может быть сближено со словом «сылифа», но предпочтительнее монголоязычное слово сайд ; министр, предводитель хойху был первый и главный министр. Тюркские слова более или менее могут быть сближены с титулом «сылифа» по фонетике, но этимологически не подходят для выражения титула главы государства. Тумиду ; третья составлящая имени хойхуйского главы, происходит от монголоязычного слова тумэн ; десять тысяч, бесчисленное множество [Лувсандэндэв 1957: 431]. В ДТС и по-хакасски значения нет. В киргизском есть слово «тумон» [Юдахин 1965, т. 2: 281], но слово заимствовано из монгольского языка, потому что в хакасском его нет, и слово «тумон» в киргизском не употребляется. Употребляется слово «он минг» в значении «тумэн». Слово Тумиду может быть производным от монгольского тумдийн ; туметский (племя в Южной Монголии) [Лувсандэндэв 1957: 431], но тумдийн происходит от слова тумэн. Видимо, Тумиду происходил из рода, который носил подобное название, или его отца, или другого какого-нибудь предка звали Тумэн ; десять тысяч, бесчисленное множество [Лувсандэндэв 1957: 431]. На вопрос родительного падежа «кого, чего?» ответ будет тумэдэй ; туметский [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2:
101Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
267]. Последним объединителем Монголии был Тумэдэй ; туметский Алтан-хан (1507;1583). Маловероятно происхождение имени Тумиду от монголо-тюркского слова томор-тумэр-темир ; железо, железный [Лувсандэндэв 1957: 417; Юдахин 1965, т. 2: 223], потому что в родительном падеже слово томор было бы томорчин, тумэршин и Тумиду, вероятно, носил бы имя Томорчин, Тумэршин, и в этом случае второй слог иду в устах китайских авторов Таншу превратился бы в другое сочетание, т. к. звук «р», который присутствует в слове тэмэрчин-тумэршин, преобразовался бы в другой звук. Маловероятно происхождение имени Тумиду от тюркских слов томон ; низ, вниз, томондэ ; двигаться по направлению вниз, понижаться, снижаться [Юдахин 1957, т. 2: 258], тумай ; слабоумный, недалекий, ограниченный, с узким кругозором, молчаливый, неразговорчивый, необщительный [Субракова 2006: 676], от монголоязычного слова туматай ; капризный, недовольный, разборчивый, отговаривающийся, отлынивающий, важный (эхир) [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 256]. Тюркоязычное томондэ и монголоязычное туматай фонетически можно приблизить к слову тумиду, но не подходят семантически к этому слову. Угэ ; сын старшего брата Тумиду, т. е. его племянник. В Таншу описывается, что племянник Тумиду «вступил в связь с Тумидуевой женой, после чего он с Гуйлу Мохэ Даганем Гюйлобо умыслил произвести бунт и передаться к Чеби-хану» [Бичурин 1950, т. 1: 305]. Чеби, хан тургутов (тугю), выдавший своих дочерей за Угэ и Гуйлу Мохэ Даганя. В Таншу сказано: «Угэ в ночи с конницей захватил Тумиду и убил его» [Бичурин 1950, т. 1: 305]. Узнав о совершенном злодеянии, помощник наместника имперского правительства Юань-Ли-Чень завлек Угэ в ловушку и «отрубил ему голо ву, выставил напоказ» [Бичурин 1950, т. 1: 305]. Тумиду посмерт но присвоен военный чин Цзо-вэй Да-гянь-гюнь и оказана помощь в его похоронах. Угэ ; вероятно, монголоязычное слово. Происходит, возможно, от слова угэ ; слово, изречение, речь, словоохотливый [Лувсандэндэв 1957: 473], такое имя вполне возможно у монголоязычных народов. Также возможно происхождение имени Угэ от монголоязычного слова угы, значащего «отсутствие, неимение; неимеющийся; отсутствовать, не быть, не иметься, нет» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 321;322]. Подобное имя могло даваться в качестве оберега, на пример, злой дух явился, а новорожденного нет дома [Митрошкина 2007: 28]. У иркутских бурят слова угы ; нет, произносится «убэ-угэ». Угэ ;
102 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
также, вероятно, производное от монголоязычного слова ухэр ; бык, крупно-рогатый скот [Лувсандэндэв 1957: 490]. Тюркским имя Угэ не могло быть. В хакасском языке употребляется монголо-тюркское слово угаа ; очень, сильно [Субракова 2006: 712; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 284]. Киргизское слово угуу не подходит в качестве родственного слову угэ, т. к. угуу ; производное от слова ук ; слушание, понимание, постижение [Юдахин 1965, т. 2: 299]. По-хаксски слово уге означает на бельтерском диалекте «дом, жилище» [Субракова 2006: 744]. Маловероятно, чтобы имя знатного человека, каковым был Угэ, означало «дом, жилище». Гюйлу Мохэ Дагань Гюйлобо ; соучастник заговора с целью свержения Тумиду. «Оба были Чеби-хановы зятья по дочерям его» [Бичурин 1950, т. 2: 305]. Чеби ; хан тургутов. Вероятное значение имени Гюйлу на монгольских языках гуйх ; бежать, бегать [Лувсандэндэв 1957: 129], отсюда гуйлга ; просьба, подношение, подарок [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 222]. Рождение мальчика номады воспринимали как подарок, подношение. На тюркских языках Гюйлу значения не имеет, есть близкое слово на современном уйгурском и киргизском ; гюль, но оно иранское, означает «цветок». Мохэ. Мохэ ; вероятно, монголо-тюркское слово мохоо-мокок ; тупой [Лувсандэндэв 1957: 243; Юдахин 1965, т. 2: 31], в бурятском языке мохоо ; тупой, бездарный, крепколобый, косный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 561]. По-уйгурски мохэ-моху ; проказа, скверный, паршивый, драный [Кабиров, Цунвазо 1961: 127]. В ДТС это слово не интерпретировано. В хакасском языке есть слова моге и моке, употребляются как фольклорные в значении «вечный, бесконечный, бессмертный; богатырь, силач, сильный» [Субракова 2006: 254, 255]. Слова моге и моке, может быть, заимствованы в хакасский фольклор из хойхуского (западнобурятского) и первоначально употреблялись в значении «крепколобый, крепкий», а затем, возможно, приобрели фольклорное значение. По-монгольски мохой не звучит оскорбительно, возможно, хойхусцы употребляли слово мохэ в значении «крепкий, прочный». Hamilton реконструировал слово мохэ как «Baqa» [Hamilton 1955: 147], думаю, он ошибался, потому что монгольское слово бага китайские летописцы писали как бигя — другими иероглифами. Мохэ ; распространенное среди хойхусцев и тургутов (тукю) слово, употреблявшееся как титул. Сохранился в первоначальном значении у западных бурят. В монгольских языках мохэ не употребляется
103Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
в оскорбительном значении. Вероятное значение слова мохэ ; «крепкий, прочный; тупой». Дагань. Дагань интерпретируется только через монгольское слово дагалт-дагавар ; свита, сообщник, приспешник, сын от первого брака, следующий [Лувсандэндэв 1957: 139], это слово еще может быть сближено с монголоязычным (западнобурятским) словом даган ; двухгодовалый жеребенок, хотя это слово фонетически и семантически совпадает полностью со словом дагань, но уступает ему в смысловом отношении. По-бурятски дагах, даган ; следовать, штамп, шаблон» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 249]. В тюрских языках слова дагань нет, также и в ДТС. Гюйлобо ; может быть сближено с монгольским словом гялбах ; блестеть, сверкать [Лувсандэндэв 1957: 135]. В тюркских языках значения этому слову нет: ни в уйгурском, ни в киргизском ; самом древнем языке из тюркских, ни в хакасском ; самом чистом и упоминаемом до н. э. Блестящий, крепкий (с крепким лбом), подарок, сын от первого брака (приспешник) ; Гюйлу Мохэ Дагань Гюйлобо ; таково имя приспешника и соучастника Угэ, кончившего жизнь на плахе. Имя Пожунь (сын Тумиду) не интерпретируется ни в монгольских, ни в тюркских языках. Били. «По смерти Пожуня сын его Били наследовал» [Бичурин 1950, т. 1: 305]. Имя Били происходит от монголо-тюркского слова билиг ; талант, дар, разум, способность [Лувсандэндэв 1957: 69], билим ; знание, наука [Юдахин 1965, т. 1: 134], по-хакасски пилис ; знание [Субракова 2006: 366], по-уйгурски и в ДТС — то же самое. Дугяйчжы. «По смерти Били сын его Дугяйчжы наследовал» [Бичурин 1950, т. 1: 306]. Дугяйчжы может быть истолковано как монгольское слово дугай ; молчаливый, тихий [Лувсандэндэв 1957: 157], но может быть интерпретировано как монгольское слово дугарах ; издавать звук, звучать, звенеть, говорить, разговаривать [Лувсандэндэв 1957: 157]. На тюркских языках и в ДТС «дугяйчжы» значения не имеет, лишь в уйгурском языке есть слово дугай ; привет с благопожеланиями [Кабиров, Цунвазо 1961: 62], но слово преподносится как арабское. Оно могло остаться в уйгурском языке из монгольского (уйгуры до VIII в., вероятно, были монголоязычными). В других тюркских языках слово «дугай» отсутствует. Фудифу. «По смерти Дугяйчжы сын его Фудифу поставлен» [Бичурин 1950, т. 1: 306]. Имя Фудифу с монгольского и тюркского языков толкованию не поддается, видимо, слово испорчено
104 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
китайскими авторами. Можно попытаться сблизить Фудифу с хакасским словом пудирга ; трепать, очищать волокно от постороннего сора [Субракова 2006: 395]. Во-первых, китайцы, как правило, произносят правильно первый слог, но бывают исключения, например, моюн читают баян ; богатый — по-монгольски. Во-вторых, вряд ли хана звали «трепать, очищать». Игянь Гйелифа. «Фудифу, помогая Дому Тхан, ходил против Мочжо и убил его, почему из другого поколения Игянь Гйелифа вместе с Тунло и Байси пришли к границе» [Бичурин 1950, т. 1: 306]. Имя Игянь объясняется монгольским словом иг ; веретено, прялка, отсюда игийн ; веретенный [Лувсандэндэв 1957: 216], вероятно, Игянь родился визгливым и крутился, как веретено. На тюркских языках значения не имеет, только в ДТС: IGIL — простой [ДТС: 204]. Но IGIL не подходит ко второму слову имени Игянь Гйелифа. Гйелифа ; это имя объясняется монгольским словом гиенах ; визжать, отсюда гиенуур ; визгливость, визгливый [Лувсандэндэв 1957: 117], на тюркских языках и в ДТС значений нет. Ченцзун. «По смерти Фудифу поставлен сын его Ченцзун» [Бичурин 1950, т. 1: 306]. Имя Ченцзун ; сложное монголоязычное слово, состоит из двух слов: чин ; твердый, непоколебимый [Лувсандэндэв 1957: 632] и зуун ; сто [Лувсандэндэв 1957: 206]. «Непоколебимая сотня (эскадрон)» ; так звучало имя Ченцзуна, сына Фудифу. Похакасски ченис ; мох [Субракова 2006: 960], чин ; сырой, непеченый [Субракова 2006: 978], слова эти употребляются только в сагдейском диалекте хакасского языка и по значению именем человека не могут быть. Чен цзун могут быть уйгурскими словами: чэнэк ; грудь, грудка и узун ; длинный [Кабиров, Цунвазо 1961: 221], но грудь длинн ой не бывает, грудь бывает широкой. В ДТС есть подобное слово, означает «куртка» ; иe;;; [ДТС 1969: 144]. Курткой не называют младенца. Если даже, будучи подростком или взрослым, Ченцзун и получил подобную кличку, то вероятность этого очень мала. Монголоязычное Ченцзун ; непоколебимая (непобедимая) сотня (эскадрон) — предпочтительнее. Хошу. «Ченцзун (был. ; А. Ш.) сослан в Нанчжеу, где и умер… Ченцзунов сын Хошу собрал народ, чтобы отомстить… Хошу убил его (Ван Гюнь-чо ; виновника смерти Ченцзуна. ; А. Ш.) посредством засады» [Бичурин 1950, т. 1: 306]. На монгольском языке хошуу ; передняя часть губ, клюв, морда, рыло; выступ, мыс, наконечник; административно-территориальная единица [Лувсандэндэв 1957: 545]; на тюркских языках есть слово
105Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
хош-хуш, переводится «до свидания», но слово иранское [Кабиров, Цунвазо 1961: 209]. I. ХОЙХУСКИЙ ХАН ГУЛИ ПЭЙЛО. «По прошествии довольного времени Хошу бежал к тукюесцам, где и умер. Поставлен сын его Гули Пэйло» [Бичурин 1950, т. 1: 307]. Гули. Имя Гули должно быть объяснено с монгольского языка словом гулир ; мука [Лувсандэндэв 1957: 126]. С тюркских языков этому слову объяснения нет. Гул ; цветок ; маловероятно, слово иранское. Учитывая значение слова «мука» ; гулир, такое имя вполне могли дать номады младенцу. В бурятском языке (селенгинский диалект) есть слово гули ; дышло [Шагдаров Черемисов, 2000, т. 1: 223], фонетически совпадающее идеально, но вряд ли возможно такое имя ; Дышло. Есть вероятность того, что имя Гули от монголоязычного гулинсаг ; потомок [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 1: 223]. Такое имя могли дать в честь каких-нибудь дедов в пятом поколении ( гулинсаг ; потомок в пятом поколении). Пэйло. Имя Пэйло может быть объяснено из монголоязычного слова палхагар ; приземистый [Лувсандэндэв 1957: 335], поб урятски палхагар ; полный, пухлый [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 2: 67]. Вероятно, Гули Пэйло родился беловатым и пухленьким, имя вполне в духе кочевников. При восшествии на престол получил титул Гудулу-бигя-гюе-хан. Из тюркских языков только в хакасском есть сходное слово с Пэйло, пала ; дитя, ребенок, младенец, малыш, отсюда палалыг ; имеющий детей [Субракова 2006: 340] и пэлэчек ; чибис [Субракова 2006: 415]. Учитывая, что хойхусцы начали тюркизоваться, т. к. по соседству жили тюрки ; киргизы и хакасы, вполне могли одно из имен позаимствовать. Тогда полное имя Гули Пэйло будет значить «мучной мальчик». Уйгурские слова, с которыми можно сблизить Пэйло, ; пэлимэк ; подрубать, подрубить, подшить, пэллэ ; финиш, цель Кабиров, Цунвазо 1961: 155], вероятно, пэлимэк для выражения имени отпадает, пэллэ может быть дано, в этом случае имя Гули Пэйло будет значить «цель, мука». Гэлолу. «Пэйло и Гэлолу сами себя объявили, первый восточным, а второй западным Шеху» [Бичурин, 1950, с. 307]. Гэлолу, видимо, предводитель одноименного племени. Большинство ученых интерпретирует слово «Гэлолу» как «Карлук», при этом опускают из виду то, что китайские летописцы, как правило, заменяют «г» на «х», и наоборот, а звук «к» — на родственный звук «ц», например, «кидань» китайцы пишут «цидань». Согласно этому гэлолу надо читать не «карлук», а «харлук», следовательно, в корне слова «харлук-харлак»
106 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
лежит не тюркское «кара», а монголоязычное слово «хара» и окончания «лук» и «лаг» больше свойственны монгольским языкам. В тюркских подобное окончание встречается только в хакасском языке, например: харлыг ; снежный [Субракова 2006: 814]. В киргизском и уйгурском окончания «лук» и «лаг» не встречаются. В ДТС слово гэлолу не интерпретировано Гэлолу, если его перевести как карлук, может быть сближено с монгольским словом харлуг-харлаг ; чернь, холоп, смерд [Лувсандэндэв 1957: 517]. Гэлолу также может быть сближено с монгольским словом гэлдрэх ; брести, тихо идти [Лувсандэндэв 1957: 133], т. е. «тихий». Возможно, Гэлолу был очень тихий малыш. Если учесть то, что китайские летописцы, как правило, писали первый слог верно, то «Гэлолу», возможно, «гэлдрэх». Возможно, хэлэлцээ ; переговоры, соглашение, договоренность, сделка [Лувсандэндэв 1957: 587], если слово «Гэлолу» читать как «Харлаг». И. П. Петрушевский вслед за Рашид ад-Дином считал средневековых найманов и карлуков монголоязычными, он писал: «Вожди племен последней группы были могущественными государями (кераиты, найманы, карлуки и др.). Относительно двух последних групп племен Рашид ад-Дин заметил, что они “по внешнему облику и языку” были близки к монголам» [Петрушевский 1952: 28]. Шеху. «…cами себя объявили… Шеху» [Бичурин 1950, т. 2: 307]. Шеху, по мнению большинства исследователей, объясняется монголоязычным словом ехэ ; большой, крупный, огромный, великий, грандиозный [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 1: 339; Лувсандэндэв 1957: 223]. Этими же значениями ученые-историки наделяют другое звание кочевников ; ябгу. Вероятно, шеху объясняется другим монголоязычным словом ; шиига ; сильный, здоровый, крепкий, плотный, силач, здоровяк [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 2: 613; Лувсандэндэв 1957: 650]. Самозванцы Пэйло и Гэлолу присвоили себе звания восточного и западного силачей, такие звания вполне могли существовать, если учитывать, какой сакральный смысл вкладывали кочевники в слово «сильный». В наше время употребляются в русском языке выражения «сильное государство», «сильный политик» и т. д. Хуннуское слово шаньюй, выражающее также верховную должность в хуннском государстве, вероятно, из монголоязычного слова шанга ; сильный, крепкий, прочный, тугой, основательный, зажиточный, строгий, твердый, способный, стойкий [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 2: 605], а по-монгольски ко всем перечисленным значениям добавляются «значительный, стойкий» [Лувсандэндэв 1957: 627]. В киргизском языке есть слово «шан»
107Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
и его производные, но это слово китайское, означает «величие, важность, торжественность, восхваление» [Юдахин 1965: 401]. В китайском слове «шан» нет второго и последующих слогов, которые выражены в хуннуском окончанием -юй, следовательно, шаньюй ; не китайское слово. В тюркских языках Шеху значения не имеет. Есть мнение, что монголоязычное «шеху» трансформировалось в «ябгу». Гудулу-бигя-гюе-хан. Шел 744 г. н. э. «В третий год хойху, неожиданно напав на басими, отсек голову Гйедйе-Иши-хану, отправил посланника ко Двору с донесением и объявил себя Гудулу-бигя-гюеханом» [Бичурин 1950, т. 1: 307]. Гули Пэйло, убив Гйедйе-Ишихана, сам присвоил себе звание хана ; Гудулу-бигя-гюе. В. В. Радлов перевел слово гудулу как кутлук ; счастливый [Радлов 1890: 2]. Во-первых, В. В. Радлов не учел, что китайские летописцы, как правило, путают звук «г» с «х», а звук «к» с «ц». Вместо «кутлук» было бы, скорее всего, «цутлук». Во-вторых, в слове «гудулу» аффикс скорее монгольский ; -лу, чем тюркский. В-третьих, в тюркских языках слово кут не употребляется в значении «с частье», а означает «благополучие при пожелании и поздравлении», наподобие русской здравицы. «Кут болсун» ; в дословном переводе может означать заботу, ухаживание, заниматься скотоводством, иметь домашний очаг [Юдахин 1965, т. 1: 452]. Хотя К. К. Юдахин включил в словарь слово кут в значении «счастье», но в киргизском и уйгурском это слово не означает «счастье», оно несет другую смысловую нагрузку. Тюркское слово, означающее «счастье» ; талаан [Субракова 2006: 579]. В ДТС слово «gut» употребляется в значении «душа, жизненная сила, счастье, благо, благодать, благополучие, удача, успех» [ДТС: 471], авторы ДТС так же, как К. К. Юдахин, широко истолковали кут в средневековом «памятнике КюльТегину». На мой взгляд, надо было читать «удача» в соответствующем предложении. Бигя. Слово «бигя» В. В. Радлов переводит как «государь, мудрый», на основе какого тюркского языка он интерпретирует это слово ; н еизвестно. В так называемом древнетюркском (хотя ДТС содержит слово, относимое самое раннее к VII в.) и современных тюркских языках такого слова нет. Слово бигя может быть сближено с монгольским бага, означающим «младший» [Лувсандэндэв 1957: 53], слово почти не изменилось в течение 1300 лет, и не надо сближать его с «пак» или «погу». Гюе. Слово «гюе» В. В. Радлов оставляет без перевода. На тюркских языках и в ДТС это слово значений не имеет. Вероятно, оно
108 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
может быть интерпретировано как монголоязычное гоё ; нарядный, красивый, великолепный, прекрасный, элегантный [Лувсандэндэв 1957: 119; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 213]. Хан. Слово «кэ-хань-каган-хан» значит «император, царь» [Лувсандэндэв 1957: 492], впервые появилось у авар (жуань-жуаней) ; другого монголоязычного народа. Известный востоковед Е. И. Кычанов пишет: «На государственном языке династии Вэй, сяньбийском, слово “кэхань” ; император. Титул кагана Шэлунь принял в 402 году» [Кычанов 2010: 92]. То, что авары (жуань-жуани) ; монголоязычный народ, сомнения не вызывает не только по данным ономастики, но, как пишет, опираясь на китайских и византийских летописцев, выдающийся английский востоковед и полиглот Э. Дж. Пуллиблэнк: «…этноним “War” и “Awar”, который вряд ли можно отделить от О;;;;;; ;;;;;; и авар Европы, еще раньше этот же этноним встречается в виде ухуань [вань] м. ;ou-Hwan < *aHHwan, ; названия одной из двух частей, на которые делились восточные ху в период Хань (другой частью были сяньби). Фонети ческое тождество полное, и имеются веские доказательства в пользу существования связи между этими народами» [Пуллиблэнк 1986: 54]. Имя Гудулу-бигя-гюе-хана звучало на табгачском и родственном ему хойхуском языке, вероятно, следующим образом: Хотлох бага гоё хан ; «руководитель государства, великолепный, младший царь», а не кутлук бигя хан ; «счастливый государь, хан». Монголоязычная версия, на мой взгляд, более логична и соответствует титулу, который присвоил себе Гули Пэйло. Китайская династийная хроника Таншу описывает: «Пэйло жил на юге на бывшей тукюеской земле, а теперь поставил орду между горами Удэгянь и рекой Гунь на юг до западной стены 1700 ли; … с севера на юг до Великой песчаной степи на 300 ли, все сии земли принадлежали девяти родам. Девять родов суть следующие: Иологэ, Худугэ, Кюлоу, Мокэсигийе, Аучжай, Гэса, Хувыньсо, Иовугэ, Хасйеву. Иологэ есть прозвание хойхусского Дома» [Бичурин 1950, т. 1: 308]. Иологэ. Этноним Иологэ, вероятно, объясняется или монгольским словом илуутгэх ; делать лишним, лишний [Лувсандэндэв 1957: 219], или уйгурским словом йоллук ; полосатый; еда на дорогу [Кабиров, Цунвазо 1961: 95]. Родоначальник, видимо, был лишним ребенком в семье или излишне веселым, или излишне грустным и т. д., либо был пестрым и полосатым. По внешнему признаку, возможно, определили ему имя [Никонов 1970: 24]. Этноним вполне мог быть
109Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
к началу VIII в. тюркским. Иологэ не имеет значений в киргизском и хакасском языках, в ДТС также не имеет значения. Этноним Иологэ, возможно, объясняется монголоязычным словом ялгануур, ялагар ; сверкающий, блестящий [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 2: 701], отсюда яглакар ; блестящий — род, из которого проис ходили хойхуские ханы. Этноним Иологэ не может быть объяснен монгольским словом ялгарах ; различаться, отличаться, выделяться, отделяться, обособляться [Лувсандэндэв 1957: 692], данное слово не подходит для объяснения значения слов иологэ-яглакар — рода, давшего хойхуских правителей, хотя фонетически подходит. В современном уйгурском языке имеется слово иэлумэн ; приподнимать, приподнять, подпирать [Кабиров, Цунвазо 1961: 97], но значение этого слова вряд ли может быть объяснением слов иологэяглакар. Худугэ. Этноним Худугэ, вероятно, от монголо-тюркского слова худак ; колодец [Лувсандэндэв 1957: 561; Кабиров, Цунвазо 1961: 209; Юдахин 1965: 437] или от другого монголо-тюркского слова худ ; сват, кум [Лувсандэндэв 1957: 561]. На киргизском и на других тюркских языках с незначительными изменениями куда ; сват [Юдахин 1965: 436], а худагы ; сватья [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 2: 461]. По-тюркски кудагый ; сватья [Юдахин 1965: 436]. Возможно, основоположника рода худугэ назвали по-женски «сватья», такие случаи вероятны среди номадов. В недавнем прошлом среди западных бурят жил мужчина с именем хамаган ; «женщина», о тсюда Хамагановы. Мокэсигйе. Этноним, вероятно, объясняется монгольским словом мохошгуй ; несгибаемый, исключительно отважный [Лусандэндэв 1957: 243]. В тюркских языках можно сблизить этноним мокэсигйе с киргизскими словами мокочо ; чудище и мокош ; преступление [Юдахин 1965, т. 1: 31]. Первое употребляется как детское, второе без окончания, которое выражало бы аффикс в слове «мокэсигйе». Этноним мокэсигйе с большей вероятностью объясняется монголоязычным словом мохошгуй. В ДТС это слово не интерпретировано. Аучжай. Этноним, вероятно, объясняется монгольским словом аугаа ; сила, сильный, могущество, могущественный [Лувсандэндэв 1957: 47], может быть сближено и с современными уйгурскими словами ачилаш ; разветвление, ачлик ; голод, голодание [Кабиров, Цунвазо 1961: 23], аччик ; горький, кислый; гнев, сердиться [Кабиров, Цунвазо 1961: 24], из них наиболее вероятно последнее слово.
110 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
В начале VIII в. отдельные хойхуские роды уже стали двуязычными, поскольку они жили рядом с киргизско-кипчакско-хакасскими племенами и перенимали их язык. В ДТС нет объяснения этому слову. В других тюркских языках нет адекватного сближения. Кюйлоу. Этноним, вероятно, объясняется монгольским словом хийлгэх ; делать, производить, устраивать; носить [Лувсандэндэв 1957: 524]. Это слово может быть сближено и с современным уйгурским словом кюйогул ; жених, зять [Кабиров, Цунвазо 1961: 107]. Вероятнее всего, этноним «кюйлоу» может быть сближен с уйгурским словом куйогул. Гэса. Этноним Гэса может быть объяснен монгольскими словами гэсэх ; оттаивать [Лувсандэндэв 1957: 134], гасан ; умный не по годам [Лувсандэндэв 1957: 116], а также бурятским словом гасаа ; издевка, поддразнивание, розыгрыш [Шагдаров, Черемисов, 2000, т. 1: 200]. Предпочтительнее второе слово гасан ; умный; обычно номады называют детей умными за выразительные глаза или если они не плачут. В тюркских языках и в ДТС гэса значения не имеет. Хувыньсо. Этноним может быть объяснен монгольским словом хувьсах ; изменяться, становиться другим [Лувсандэндэв 1957: 560]. Возможно, родоначальник носил подобное имя или кличку. В свою очередь, он получил имя или кличку, потому что мотался из стороны в сторону, как флюгер. С тюркских языков объяснить невозможно, потому что нет слов с подобными значениями. В ДТС слово не объяснено. Иовугэ. Этноним может быть объяснен монгольскими словами ивээл ; покровительство, защита, попечение [Лувсандэндэв 1957: 216] и угэ ; отсутствие, неимение [Лувсандэндэв 1957: 474]; иовугэ значит «беззащитный». В тюркских языках и в ДТС значения не имеет. Хасйеву. Этноним, вероятно, объясняется монгольским словом хасах, хасуулах ; убавлять, уменьшать, сокращать, вычитать, лишать [Лувсандэндэв 1957: 519]. Род получил такое название, вероятно, из-за математических способностей членов рода, особенно его основоположника. В тюркских языках и в ДТС значения не имеет. В 745 г. хойхуское государство было признано танским правительством: «Государь (император табгачского происхождения) указал при возложении на Пэйло титула Гудулу Бигя Кюе Хуай-жень хана пред переднею тронною поставить кортеж или церемониальный строй» [Бичурин 1950, т. 1: 309]. Монголоязычную интерпретацию смотрите выше.
111Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
II. ХОЙХУСКИЙ ХАН ГЭЛЭ-ХАН МОЯНЬЧЖО. Имя Гэлэ, вероятно, от монголоязычного слова гэлэн ; монах [Лувсандэндэв 1957: 132], но может быть от слова гэлигэр ; гладкий, блестящий, лоснящийся [Шагдаров, Черемисов 2000, т. 1: 237], видимо, Гэлэ был гладким и лоснящимся мальчиком, потому и получил такое имя. Вероятность того, что Гэлэ может быть объяснено уйгурским словом гэл ; беспокойство, переживание, грех [Кабиров, Цунвазо 1961: 56], — мала: в слове гэл отсутствует окончание -э, которое есть в гэлэ, хотя семантически это слово подходит. В киргизском языке есть слово гээлай ; жидкий [Юдахин 1965: 178], но оно употребляется как диалектное слово в южном говоре и, возможно, заимствованное, потому что в хакасском и в ДТС нет значения. Мояньчжо. Имя Мояньчжо, вероятно, от монгольского слова мянгат ; имеющий тысячу, тысячник [Лувсандэндэв 1957: 254], но большинство ученых-историков читает слово «мояньчжо» как «баян чур». После смерти Пэйло в 746 г. каганом стал его сын Моюн Чур (возможно, это тюркское Баян Чор) [Исхаков 1991: 106]. Г. М. Исхаков и др. превратили «баян» в тюркское слово. Они, видимо, не знают, что баян ; это монгольское произношение, а тюркское ; бай. Тюрки никогда не произносят «баян», это исключительно монголоязычное слово, по-монгольски баян ; богач, богатство, состоятельность, богатый, имущий [Лувсандэндэв 1957: 67]. Тюркское слово моюн ; шея [Юдахин 1965: 34], в случае прочтения мояньчжо как «баян чор» отпадает, но в случае прочтения мояньчжо — шансы, что хана назвали моюн ; «шея», остаются. Я присоединяюсь к большинству и интерпретирую мояньчжо как баяндай ; «богатая земля», потому что аффикс -чжо может означать любое продолжение. Баяндай ; населенный пункт в Иркутской области, по-бурятски означает «богатая земля». Гэлочжы. «Посланник Гэлочжы стыдился, что он поставлен в рядах ниже всех» [Бичурин 1950, т. 1: 311]. Имя посланника хойхуского хана Гэлочжы, вероятно, имеет ту же основу, что Гэлэ в имени хана Мояньчжо ; гэлигэр ; гладкий, блестящий, лоснящийся [Шагдаров, Черемисов, 2010, т. 1: 237]. Видимо, летописец Таншу, написав первый слог ; корень слова гэл, добавил аффикс -чжы вместо -гэр, что часто бывает с китайцами, такова особенность их языка. Долань. «В 745 г. хойхусцы участвовали в подавлении восстания Ань Лу-шаня в империи Тан. Ань Лу-шань по происхождению от хуннов, поддавшихся Китаю в давние времена» [Бичурин 1950, т. 1: 309]. Долань командовал четырехтысячной хойхуской конницей. Имя Долань объясняется монгольским словом долоон ; семь
112 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
[Лувсандэндэв 1957: 151] или монголоязычным долон ; сок; кора дерева [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 288]. В киргизском языке есть слово «доолон», но употребляется оно только в эпосе, в значении «доро гая мать» [Юдахин 1965, т. 1: 197], в других тюркских языках, включая уйгурский и ДТС, значения не имеет. Шеху. «Вскоре явился… наследник Шеху с 4000 конницы» [Бичурин 1950, т. 1: 311]. Шеху ; название должности, а не имя, может быть, объясняется монголоязычным словом шиига ; сильный, здоровый, крепкий, силач, здоровяк [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 613]. По-монгольски шигуу [Лувсандэндэв 1957: 650]. В тюркских языках значения не имеет, включая ДТС. Дагань. «Шеху… приказал старейшине Даганю… отправиться… для свидания с Го Цзы-и. Го Цзы-и три дня угощал их. Шеху, прощаясь с ним, сказал: “Двор в большом затруднении. Я пришел помогать усмирять мятежников”» [Бичурин 1950, т. 1: 311]. Интерпретацию слова «дагань» см. выше. Бишитубо Пэйло. «…Шеху отправил предводителя Бишитубо Пэйло идти подле южных гор на восток и истреблять засады по горным долинам…» [Бичурин 1950, т. 1: 312]. Бишитубо, вероятно, сложное монголоязычное имя, первое слово Биши означает биш ; не (отрицание) [Лувсандэндэв 1957: 71], вторую составную часть тубо можно сблизить с товог ; беспокойство, хлопоты, заботы, неприятность [Лувсандэндэв 1957: 415], по-западнобурятски тобог в том же значении. «Бишитубо» переводится на русский язык как «не беспокоящий, спокойный»; возможно, в младенчестве он не беспокоил родителей, был спокойным мальчиком. Из тюркских языков только в киргизском есть слово, с которым можно сблизить «биши». Это слово бишкек ; мутовка для взбивания кумыса [Юдахин 1965, т. 1: 137]. В современном уйгурском и хакасском языках «биши» значения не имеет, так же как и в ДТС. Пэйло. Имя рассмотрено выше. Слово или монгольское, или уйгурохакасское. Доянь Эбо. В 758 г. «хойхуский посланник Доянь Эбо при входе во дворец вступил с Гэчжы, главою чернокафтанных дашисцев, в спор о старшинстве» [Бичурин 1950, т. 1: 313]. Чернокафтанные дашисты ; представители Белуджистана. Имя Доянь объясняется монгольским словом даяан ; созерцание [Лувсандэндэв 1957: 149]. В XVI в. такое имя носил монгольский хан Даян-хан ; последний объединитель Монголии. Имя Эбо, вероятно, объясняется монголоязычным словом ибии ; это вежливое обращение к старшим. Сохранилось у западных бурят
113Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
как вежливое обращение к пожилой женщине. В тюркских языках значения нет, так же как и в ДТС. Гучжо Дэлэ. «По возвращении князя, он (хойхуский хан. ; А. Ш.) представил императору 500 лошадей, соболий мех и белую тонкую шерстяную ткань, отправил княжича Гучжо Дэлэ и министра Гэдэ с 3000 конницы для вспомоществования к усмирению мятежников» [Бичурин 1950, т. 1: 314]. Имя Гучжо, вероятно, означает по-монгольски гучаад ; тридцать [Лувсандэндэв 1957: 128]. Возможно, его рождение было связано с религиозными представлениями хойхусцев и т. д., с тюркских языков не объясняется, нет значения и в ДТС, но может быть объяснено другим монгольским словом гуа ; великолепный, красивый, прекрасный, чудесный [Лувсандэндэв 1957: 124], а жо можно сблизить с монгольским словом цово ; смышленый, ловкий, проворный [Лувсандэндэв 1957: 607]. В эпоху Тан «гучжо» читалось как «гуцо». Имя Дэлэ объясняется монгольским словом дэлхий ; мир, земля [Лувсандэндэв 1957: 168], отсюда дэлхэхэ ; изобилие, по-старомонгольски [Шагдаров, Черемисов, т. 1: 326]. «Гучжо Дэлэ» по-монгольски означает «тридцать земель», где первое слово имеет сакральный смысл. Слово «дэлэ» могло быть сближено с современным уйгурским словом дэллэ ; хрыч, хрычовка [Кабиров, Цунвазо 1961: 64], но это невозможно. Маловероятно, чтобы хойхуский князь Дэлэ назывался словом «хрыч», которое не имеет сакрального смысла и не является внешним признаком человека, а всего лишь пренебрежительное, а порой и ругательное слово. Имя хойхуского министра Дидэ объясняется монгольским словом дийлдэх ; поражение, дийлдэшгуй ; непобедимый [Лувсандэндэв 1957: 149]. Летописцы по китайскому обычаю, видимо, сократили слово, и оно звучит «дидэ». На тюркских языках, включая ДТС, значения нет. III. ХОЙХУСКИЙ ХАН МЭУЮЙ-ХАН ИДИГАНЬ. В 759 г. умер хойхуский Гэлэ-хан Мояньчжо. Таншу описывает случившееся: «Вскоре хан умер… Прежний Шеху, наследник престола, по одному преступлению подвергся смертной казни; почему поставлен следующий сын Идигань, под наименованием Мэуюй-хана» [Бичурин 1950, т. 1: 316]. Имя Мэуюй, вероятно, объясняется монгольским словом мэхий ; стыдливый, застенчивый, робкий, но может быть объяснен и другим монгольским словом мэхлэх ; обманывать, мистификация,
114 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
мистифицировать [Лувсандэндэв 1957: 254], отсюда бурятское мэхэлэгшэ ; обманщик, мистификатор, мэхэтэй ; хитрый, лукавый, изворотливый [Шагдаров, Чемерисов 2010, т. 1: 578]. На тюркских языках, как и в ДТС, объяснения нет. Вторая часть имени Идигань, вероятно, объясняется монгольским словом идээлэх ; кушать, есть, принимать пищу, идэн ; еда, пища [Лувсандэндэв 1957: 217], с некоторой долей вероятности может быть объяснена другим монгольским словом ид ; удаль, сила, энергия, ловкость, умение [Лувсандэндэв 1957: 216]. Может быть объяснена также хакасским словом идiгчi ; деятель, деятельный [Субракова 2005: 116], на уйгурском и киргизском значений нет. В ДТС есть слово, которое может быть объяснением имени Идигань: IDI ; х озяин, владелец, обладать, собирать и IDILIK ; занятие, назначение господина [ДТС: 203]. В VIII в. вполне могли дать первую часть имени по-монгольски, а вторую по-тюркски, к тому времени, по моему мнению, хойхусцы были двуязычными, как и большинство современного населения России и Казахстана. Гюйлу Мохэ Дагань. Таншу: «В следующем году, 760, хан отправил вельможу Гюйлу Мохэ Даганя с прочим ко Двору и препоручил ему наведаться о здоровье царевны» [Бичурин 1950, т. 1: 316]. Имя Гюйлу Мохэ Дагань рассмотрено при интерпретации имени соучастника заговора против Тумиду (см. выше). Бахэн. Таншу описывает Бахэна как посланника хана: «Хан отправил Бахэна поздравить Сына Неба и представить ему знамена Чао-и» [Бичурин 1950, т. 1: 318]. Чао-и ; мятежник, выступивший против танского императора. Имя Бахэн объясняется монголоязычными словами бахан ; охотник до чего-либо, пустяки и бахана ; столб, подпорка, колонна [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 123]. Слово в любом значении могло служить именем у номадов. В тюркских языках значения не имеет, нет его и в ДТС. Может быть объяснено монгольским словом бахим ; короткий, удобный [Лувсандэндэв 1957: 67]. Пугу Чан. «Пугу Чан с хойхускими войсками продолжал сражаться с Чао-и, и кровь лилась на 2000 ли пространства» [Бичурин 1950, т. 1: 318]. Пугу. Имя Пугу может быть объяснено с монголо-тюркского буга ; олень, изюбр [Лувсандэндэв 1957: 82]. Имя Чан объясняется современным уйгурским словом чан ; посуда [Кабиров, Цунвазо 1961: 212], по-киргизски означает «пыль». В монгольском и в других тюркских языках значения не имеет.
115Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Гйеду Дынли Гучжо Миши. В Таншу летописец писал: «После сего грамотою дал хану титул: Гйеду Дынли Гучжо Миши в соединении с титулом Ин-и гянь гун Бигя-хан» [Бичурин 1950, т. 1: 320], т. е. табгачский император Китая дал Мэуюй-хану Идиганю титул. Титул этот был переведен на русский язык. В. В. Радловым. В 1890 г. ученый с позиций тюркского происхождения хойхусцев и, возможно, табгачей, не подозревал, что оба народа были в то время монголоязычными: действительно, трудно себе представить смену языка монголоязычными народами в таком большом масштабе. Монголоязычным народам остается утешаться тем, что они не одни в мировой истории: меняли язык латиняне, франки, норманны, кельты и др., всех не перечесть, многие из них при образовании новых народов потеряли язык, который ныне вовсе исчез. Языки бывают сильные и слабые. Ко второй категории относятся монгольские. Табгачи уже более тысячи лет как китаизировались, а тургуты и уйгуры тюркизовались, и сейчас турки и уйгуры с возмущением реагируют, когда им намекают о былом монголоязычии. Что же можно сказать в этой связи о В. В. Радлове, который действовал как добросовестный ученый, но, я думаю, ошибался? В. В. Радлов буквально вымучил, а не перевел с китайского следующее: Гйеду Дынли Гучжо Миши ; Гйеду (очень), Дынли (блестящий), Гучжо (сила), Миши (воссевший), Бигя (государь или мудрый), хан — кэ-хань. В. В. Радлов блестяще знал тюркские языки, но не знал китайского, за что его упрекал Д. М. Позднеев; не знал Радлов и монгольские языки. (Знал бы он монгольский язык, такое бы не допустил.) По-моему, он правильно перевел только одно слово ; кэ-хань ; хан. Слово Гйеду В. В. Радлов перевел как «очень». Во-первых, в официальном титуле употребление слова «очень» весьма сомнительно. Во-вторых, в слове гйеду заменена бук ва г на к, для того, чтобы «гйеду» стало «кйеду» и прочитать кат ; «очень». Действительно, в ДТС есть такое слово, но оно очень сомнительно: кат ; кед в значении «очень» взято из гератского списка Qutadgu bilig, и можно было в тексте обойтись без слова «очень». Воспроизведем текст: ja; ked uzun ol ati artamaz ; [доброе] будет очень долго существовать, и имя его не исчезнет [ДТС: 292]. Здесь слово «ked» употребляется не в значении «очень», его, на мой взгляд, вполне можно опустить как соединительное. И еще по поводу перевода названия: Qutadgu bilig можно было, на мой взгляд, просто назвать «Наука о благополучии», а не «Наука о том, как становиться счастливым», потому что слово «Qat» в тюркских языках употребляется в значении
116 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
благополучия, а не счастья. Расширительное толкование, думаю, недопустимо. Руководствоваться ДТС нужно крайне осторожно. Перейдем к монголоязычному толкованию имени Гйеду. Оно, вероятно, объясняется монгольским словом гадаад, гадаадин ; внешний, иностранный [Лувсандэндэв 1957: 105]. Идигань Мэуюй-хан был по отношению к табгачскому правителю Тавгаста-Китая иностранцем, чужеземным, внешним ханом. Для объяснения имени Гйеду также подходит другое монголоязычное слово гоё и его производные гоёд, гоёдохо, означающие «красивый, великолепный, прекрасный, слишком нарядный» [Шагда ров, Черемисов 2010, т. 1: 213]. На тюркских языках и в ДТС «Гйеду» значения не имеет. Дынли. Это слово В. В. Радлов перевел как «блестящий», что, на мой взгляд, неправильно. Значение слова «дынли», вероятно, объясняется монгольским словом тэнхлуу ; бодрый, крепкий, сильный [Лувсандэндэв 1957: 441]. На тюркских языках по значению близкое слово есть только в хакасском тыынарга ; хватать, резать [Субракова 2006: 710], но оно не подходит для официального титула. В уйгурском, киргизском и в ДТС слова, близкого по звучанию к «дынли», нет. Слово «дынли» некоторые ученые интерпретируют как монголотюркское слово «тенгри», что не совсем верно. «Дынли» не может быть в данном случае истолковано как «тенгри» по следующим причинам: во-первых, слово «тэнхлуу ; сильный» в значении «дынли» выглядит фонетически и семантически более уверенно, чем «тенгри»; во-вторых, если бы слово «дынли» было «тенгри», должно было присутствовать сопутствующее слово или определение, наподобие «по воле», «поставленный», «рожденный» и т. д. В данном случае в предложении нет такого слова, т. е. нет слова, обязательного для данного случая. Гучжо. В. В. Радлов интерпретирует «Гучжо» как «сила» на основе, как ему казалось, тюркского слова куч ; сила [Кабиров, Цунвазо 1961: 108], но куч ; монголо-тюркское слово. В эпоху Тан «Гучжо» читалось как «Гуцо». При объяснении слова «Гучжо-Гуцо» теряется окончание «жо-о»; летописцы, наверное, поставили его для обозначения аффикса. Объяснение слова «Гучжо-Гуцо» приобретает логически завершенную форму, если «гу» сблизить с монгольским словом гуа ; великолепный, красивый, прекрасный, чудесный [Лувсандэндэв 1957: 124] и «цо» сблизить с монгольским словом цовоо ; смышленый, ловкий, проворный [Лувсандэндэв 1957: 607]. Также можно сблизить с монгольским словом гучаад ; тридцать [Лувсандэндэв 1957: 128].
117Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Миши. В. В. Радлов толкует это слово как тюркское и придает ему значение «воссевший». В ДТС такого слова нет, в современных тюркских языках также нет такого слова в подобном значении. Близкое слово к «миши» употребляется в тюркских языках в значении «кошка» ; мышик [Абдулдаев 2003: 144], по-хакасски кошка ; пырыс [Субракова 2006: 413], по-монгольски кошка ; мии [Лувсандэндэв 1957: 240], слово, видимо, общее, монголо-тюркское. Миши ; «воссевший», переведено, на мой взгляд, неверно. Слово «миши» по-монгольски осталось почти таким же, как его произносили, вероятно, средневековые табгачи и хойхусцы: мишээх ; смеяться, улыбаться [Лувсандэндэв 1957: 240]. Не требовалось строить сложную конструкцию и натягивать слово. Гун. Таншу: «…дал хану титул:… в соединении с титулом Ин-и гянь гун Бигя-хан» [Бичурин 1950, т. 1: 320]. Возможно, имеется в виду, что табгачский император Китая решил соединить титул Идигянь Мэуюй-хана, добавив к нему новый ; Гйеду Дынли Гучжо Миши. Титул «гун» на монгольском языке остался, как и 1300 лет тому назад, и звучит так же ; гун ; глубокий, глубокий ум, человек большого ума [Лувсандэндэв 1957: 130]. Бигя. Слово «бигя» звучит почти так же, как и 13 веков назад: бага ; малый, младший [Лувсандэндэв 1957: 53]. В тюркских языках слова «гун» и «бигя» объяснений не имеют, если слова не натягивать до «пак» и «погу», как это сделал В. В. Радлов [Радлов 1890: 3] (см. выше). Монголоязычный перевод звучит так: «иностранный, сильный, прекрасный, ловкий, улыбающийся (радостный, приветливый), глубокомысленный (умный) младший хан ; Гйеду Дынли Гучжо Миши гун бигя-хан», а не «очень блестящий сила воссевший государь хан». Монгольский перевод выглядит логичнее, чем тюркский, во всяком случае, не произведено насилие над словами. Пугу Хуай-энь. Таншу описывает: «В первое лето правления Юнт хай, 765, Пугу Хуай-энь поднял бунт. Он склонил хойху и тибетцев произвести нашествие на Китай, но вскоре умер, а два неприятеля начали спорить о первенстве» [Бичурин 1950, т. 1: 320]. Пугу см. выше. Слово Хуай объясняется монгольским словом хуа ; ум, разум, рассудок, сознание; каурый, холм [Лувсандэндэв 1957: 558]. На тюркских языках значения нет. Слово энь объясняется монгольским словом эн ; ширина; беспредельный, самый [Лувсандэндэв 1957: 672]. «Хуай-энь был хойхуский владетельный князь из поколения Пугу» [Бичурин 1950, т. 1:
118 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
320], т. е. он был из племени Пугу. Хуай-энь ; по-монгольски «беспредельно широкий ум». На тюркских языках подобное слово ; это эне ; мать [Субракова 2006: 1056], но мать, вероятно, не может быть в имени мужчины. Хэ Хулу. Слово хэ объясняется монгольским словом хэв ; порядок, обыкновение; жить, придерживаясь установленных норм [Лувсандэндэв 1957: 581]. Фонетически и семантически было бы безупречным объяснить слово хэ монгольским словом хээ ; «узор, рисунок, орнамент, стеснение, застенчивость» [Лувсандэндэв 1957: 594]. Но слово хээ мало подходит для имени младшего брата хойхуского хана. То же самое относится к хулу. Имя Хэ Хулу будет звучать: «придерживающийся установленных норм и законов». На тюркских языках значения нет. Хулу можно объяснить монголо-тюркским словом хул ; саврасый, масть лошади [Лувсандэндэв 1957: 562], по-киргизски хулан ; ж еребенок. «Саврасый рисунок», так можно было объяснить имя Хэ Хулу; имя допустимое, если учитывать значение лошади для монголов. «Хулу» следует читать по-монгольски: хууль ; закон [Лувсандэндэв 1957: 569; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 472;473] (см. выше). Цзяйсан Моду Мохэ Дагань Тунь. Таншу: «В сие время хойхуский Цзайсан Моду Мохэ Дагань Тунь и прочие, слыша клятвенные слова, растерялись в мыслях; и когда вино дошло до них, то сказали: клянемся твоею клятвою» [Бичурин 1950, т. 1: 322]. Хойхусцы ранее поддались агитации Хуай-эня и намеревались вместе с тибетцами ударить по империи, но услышав клятву вельможи Цзы-и, растерялись. Растерялся и Цзайсан Моду Мохэ Дагань Тунь. Шел 765-й год. Цзайсан. Имя китайское, означает «министр» [Бичурин 1950, т. 1: 320], перешло к монголоязычным народам, видимо, давно ; в начале первого тысячелетия; употребляется в значении родового главы, князя. Вероятно, Цзайсан указывает на то, что Моду Мохэ Дагань Тунь является родовым или племенным лидером или князем. Моду. Имя Моду объясняется монгольским словом модон ; лес, дерево [Лувсандэндэв 1957: 241]. На тюркских языках объяснения нет, в том числе и в ДТС. Мохэ. Имя Мохэ объясняется монголо-тюркским словом мохоомокок ; тупой, крепколобый [Лувсандэндэв 1957: 243; Юдахин 1965, т. 1: 31]. По-уйгурски мохэ ; проказа, скверный, паршивый, дрянной [Кабиров, Цунвазо 1961: 127]. В хакасском языке слова «могё, мокё»
119Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
употребляются как фольклорные [Субракова 2006: 254, 255] в значении «вечный, бесконечный, бессмертный; богатырь, силач». В ДТС значения не имеет (см. выше). Дагань см. выше. Тунь. Имя, вероятно, происходит от монгольского слова тун ; с овершенно, абсолютно; хороший, большой [Лувсандэндэв 1957: 423]. По-уйгурски тунжа ; первенец [Кабиров, Цунвазо 1961: 191]. В ДТС tun ; первый (муж, ребенок); покой, спокойствие, успокаиваться, затихать» [ДТС: 586]. По-хакасски тун ; первый, нерожавшая женщина [Субракова 2006: 676], то же самое и по-киргизски [Юдахин 1965, т. 2: 267]. Здесь трудно отдать предпочтение либо монгольскому, либо тюркскому слову тун, возможно, первоначально слово было общее, потом при разделе на племена монгольское и тюркское слово тун приобрело различные значения. Пугу Минчень. Таншу: «Цзы-и представил Минченя. Минчень, племянник князя Пугу Хуай-энь от старшего его брата, был храбрый полководец» [Бичурин 1950, т. 1: 322]. Пугу см. выше. Минчень. Слово объясняется монгольским словом минчэгэр ; пухлый, багровый [Лувсандэндэв 1957: 240], видимо, племянник Хуай-эня родился пухлым, потому и дали младенцу такое имя. Вероятность того, что «минчень» может быть объяснено монголо-тюркским словом «мин, мянган» [Юдахин 1965, т. 2: 29; Лувсандэндэв 1957: 54], ; мала. Имя Минчень дали, наверное, при рождении, когда еще не знали, будет ли он тысяцким ; мингликом или корпусным ; тумэном. Хэлулу. Таншу: «Хэлулуский главноуправляющий и до двух сот других хойхуских старейшин приехали ко Двору» [Бичурин 1950, т. 1: 322]. Хэлулу ; не имя, а, вероятно, этноним ; название племени г элолу. Предположение, что китайские летописцы, как правило, заменяют звук «г» на «х», подтверждается. Возможно, хэлулу объясняется монгольским словом хэлэлцээ ; переговоры, соглашение, договоренность, сделка [Лувсандэндэв 1957: 587]. Если хэлулу объяснить как карлук, то это слово скорее монгольское, чем тюркское, окончание -лук более свойственно монгольским языкам. Цзай-сан Дуньмохэ Дагань. Таншу: «В то время Ху девяти родов (По Тяньму тйелэских девяти прозваний, т. е. девять владетельных линий ойхорского [хойхуского] Дома) побуждали хана произвести набег и хан хотел со всеми войсками идти к границе: почему
120 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
холодно принял посланника. Цзай-сан Дуньмохэ Дагань говорил ему: «Тхан есть великая держава и мирная в отношении к нам. Пред сим мы вторглись в Тхай-юань, и увели несколько десятков тысяч овец, которые почти все подохли на дороге. Ныне со всеми силами пойдем на отдаленную войну. Но если не победим, то как возвратимся?» Хан не послушал его. Дуньмохэ, рассердившись, напал на хана и убил его; а вместе с ним истребил его советников и до 2000 человек ху, принадлежавших к девяти родам, и сам вступил на престол под именем Хэ-Гу-Дулу Бигя-хан [Бичурин 1950, т. 1: 323]. Ганьму продолжает: «Министр Дуньмохэ, подкупленный прибывшим из Китая посланником, посоветовал, но хан не послушал» [Бичурин 1950, т. 1: 324]. Слово Цзай-сан, видимо, следует писать слитно. Цзайсан ; слово китайское, означает «министр», но при заимствовании монголоязычными несколько изменило свое значение и звучание ; зайсан ; родовой глава, князь, административный чин [Черемисов 1973: 246]. В тюркских языках не имеет значения и не употребляется. Имя Дуньмохэ ; сложное слово, состоящее из двух частей: первая дунь ; раковина, ракушечный [Лувсандэндэв 1957: 158] ; монгольское слово, и второе монголо-тюркское слово «мохоо», значение которого мы рассматривали выше. Дагань см. выше. IV. ХОЙХУСКИЙ ХАН ХЭ-ГУ-ДУЛУ БИГЯ-ХАН. С таким именем Цзайсан Дуньмохэ Дагань вступил на престол, произошло это в 778 г. Имя Хэ-гу, видимо, должно писаться слитно и объясняется монгольским словом хээгуй ; без церемоний, простой, небрезгливый [Лувсандэндэв 1957: 594]. На тюркских языках значений не имеет. Имя Дулу, вероятно, объясняется монгольским словом дулиан, дулиа, дул ; тепло, ясный, теплый [Лувсандэндэв 1957: 158]. Полное имя Хэгу Дулу Бигя-хана читается как «Простой, Ясный, Младший хан»; лучшим образом подходит к хану, убившему своего предшественника. Представиться простым и ясным человеком лучше всего. Считаю правильным утверждение В. В. Бартольда, возражавшего против мнения Абульгази и Березина, считавших, что первоначально название монгольского племени «дулат ныне в составе казахов», произошло от монгольского слова доголон ; хромой [Бартольд 2002: 529]. Вероятно, этноним дулат произошел от монгольского слова дулаан, дулна, дул, так же, как и имя Дулу. Слово «дулат» приняло форму монгольского множественного числа «ат». В уйгурском языке
121Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
есть похожее слово на «дулу», звучит оно так: дулуул, дуллар ; крылатый конь, тулпар [Кабиров, Цунвазо 1961: 62]. В словах дулуул, дуллар мешают окончания -ул и -лар, они лишние, остаются без толкования. В киргизском и хакасском языках слово «дулу» значения не имеет, так же как и в ДТС. Чагянь-Дагань. «Хан Дуньмохэ отправил Чагянь-Даганя с китайским посланником ко Двору» [Бичурин 1950, т. 1: 324]. Имя Чагянь объясняется монгольским словом цагаан ; белый [Лувсандэндэв 1957: 600], по-бурятски сагаан ; белый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 134]. В тюркских языках, и в киргизском, и в хакасском значения не имеет, также нет значения «чагань, цагаан, сагаан» в современном уйгурском и в ДТС. Во II лекции по истории турецких народов Средней Азии В. В. Бартольд вменил в вину Маркварту сближение монгольского слова цагаан ; белый — с местностью в бассейне верховьев АмуДарьи, но взамен ничего конструктивного предложить не мог [Бартольд 2002: 35]. Дагань см. выше. Тудун Имиша. Таншу: «…старейшина Тудун Имиша…, возвращаясь в отечество с дорожными мешками, остановился на три месяца в Чжень-ву» [Бичурин 1950, т. 1: 324]. Имя Тудун объясняется уйгурско-монголоязычным словом тудуун ; хитрый, лукавый, хитрость, лукавство [Кабиров, Цунвазо 1961: 126], западнобурятским тудэн ; столько, немного; монгольским тодий ; столько [Лувсандэндэв 1957: 416], восточнобурятским тудэ ; целая вечность [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 264]. Покиргизски «Тудун» значения не имеет. По-хакасски тудан ; малярия, лихорадка [Субракова 2006: 670]. В ДТС значения нет. Имя Имиша объясняется монголо-тюркским словом имнегчi ; лекарь [Субракова 2006: 125], монгольским эмч ; лекарь [Лувсандэндэв 1957: 672], бурятским эмше ; лекарь [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 664]. В ДТС слово «имиша» не интерпретировано. Мэйлу. В Таншу упомянуто: «…большие и малые Мэйлу, возвращаясь в отечество с дорожными мешками, остановилось на три месяца в Чжень-ву» [Бичурин 1950, т. 1: 324]. Мэйлу ; имя или профессиональная принадлежность, Н. Я. Бичур ин не указывает, думаю, все-таки второе, что объясняется монголоя зычным словом мэхлэх ; обманывать, мистификация, мистифициров ать [Лувсандэндэв 1957: 254], отсюда бурятское мэхэ лэгшэ ; обманщик, мистификатор, мэхэтэй ; хитрый, лукавый, изворотливый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 578]. Почему
122 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
мэйлу ; обманщики и мистификаторы? Во все времена торговцы воспринимались обманщиками и мистификаторами, и раннее средневековье ; не исключение. «Военный начальник Чжан Туаншен тайно проведал, что в мешки были посажены девочки, почему послал станционного смотрителя проколоть мешок длинным шилом, после чего действительно уверился» [Бичурин 1950, т. 1: 324], т. е. военный начальник заподозрил торговцев, возвращавшихся домой с девочками, в обмане и мистификации. В современном уйгурском и хакасском слово «мэйлу» значения не имеет, как и в ДТС. Киргизское слово мээлей ; рукавицы, перчатки [Юдахин 1965, т. 2: 49] фонетически ближе, но проигрывает в значении. По-монгольски рукавицы ; бээлий [Лувсандэндэв 1957: 101], сходное слово, отличается только первым звуком и буквой. Люйчжы Дагань. Таншу: «Император… отправил с хойхуским посланником Люйчжы Даганем евнуха объяснить обстоятельства дел» [Бичурин 1950, т. 1: 325]. Имя Люйчжы объясняется уйгурским словом люйчжи ; штукатурка, замазать [Кабиров, Цунвазо 1961: 118] и словом из ДТС LIJ; ; сухая и твердая глина с песком [ДТС: 333]. Монгольское слово лувч, лувглэх ; панцирь, быть готовым к походу в полном вооружении и с панцирем [Лувсандэндэв 1957: 231] может быть сближено во вторую очередь. На древнейших тюркских языках ; киргизском и хакасском ; люйчжы значения не имеет. Дагань см. выше. Гйецяньгас. Таншу: «…Хю отправился в следующем году, 781, и при сем случае возвратил прах Тудуна и еще трех человек… Первый министр Гйецяньгас, сидя на возвышенном месте, сделал выговор Хю за убийство Тудуна, Хю сказал, что Тудун сам начал ссору с Чжан Гуан-шен и был убит в драке, а не по приказу Сына Неба» [Бичурин 1950, т. 1: 325;326]. Имя Гйецяньгас ; сложное монгольское слово, состоящее из двух частей: гиенэх ; визжать [Лувсандэндэв 1957: 117] и цэнгэл ; веселье, развлечение, забава [Лувсандэндэв 1957: 621]. Гйецяньгас пере водится с монгольского как «громкое веселье». На уйгурском и на хакасском «гйецяньгас» значения не имеет, как и в ДТС. Также возможно, что слово «гйецяньгас» состоит из двух других монгольских слов: бие ; тело, организм, сам, лично [Лувсандэндэв 1957: 68] и чанга ; сильный, значительный, крепкий [Лувсандэндэв 1957: 627], тогда «гйецяньгас» переводится как «сильный телом».
123Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Был ли Гйецяньгас силен телом или громко веселящимся человеком, мы не знаем, но монголоязычное имя его достоверно. На тюркских языках оно значения не имеет. Хэкюе Дагань. Таншу: «…указано хойхуского посланника Хэкюе Даганя представить царевне Линь-дэ-дянь в тронной, евнуху написать портрет с нее и отправить хану» [Бичурин 1950, т. 1: 327]. Имя Хэкюе ; сложное монгольское слово, состоящее, вероятно, из двух: хээ ; стеснение, застенчивость [Лувсандэндэв 1957: 594] и хий ; воздух, газ; пустота, зазор, пустой; душевный [Лувсандэндэв 1957: 524]. Имя Хэкюе звучит, вероятно, как «застенчивый и душевный». На современном уйгурском, киргизском и хакасском значения нет, так же как и в ДТС. Гудулу Бигя. Таншу: «…и еще послал меньшую сестру свою Гудулу Бигя царевну с супругами главных старейшин в числе 50 лиц для принятия царевны и вручения сговорных даров» [Бичурин 1950, т. 1: 327]. Имя царевны, младшей сестры хана, Гудулу Бигя объясняется, вероятно, монголоязычными словами хотлогч ; ведущий, ведомый [Лувсандэвдэв 1957: 556], по-бурятски хутэлхэ ; вести, руководить [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 505]. Имя Гудулу царевна получила, видимо, при рождении ; откуда родители знали, что она будет счастливой? Мне не известна ни одна монархия в мире, в которой ребенка называли счастливым; не исключение и раннесредневековые уйгуры и тургуты. Вести и руководить дети монархов имеют право по рождению. Бигя. Имя Бигя ; младшая (монг., см. выше). Полное имя царевны, вероятно, звучит так ; «младшая правительница (руководительница)», а не «счастливая государыня». Кангисянь. Таншу: «Он (т. е. Хэгу Дулу Бигя-хан) отправил ко Двору с Хю военного чиновника Кангисяня с прочими» [Бичурин 1950, т. 1: 326]. Имя Кангисянь, вероятно, сложное монголо-тюркское слово, состоящее из двух частей: тюркского кан ; кровь, царь (хан) [Кабиров, Цунвазо 1961: 207] и монгольского гишуун ; член (тела) [Лувсандэндэв 1957: 118]. Возможно, Кангисянь был родственником хана и имя его значило «член крови» или «ханский родственник». Шла вторая половина VIII в., хойхуские племена еще окончательно не отуречились, возможно, они оставались двуязычными. В. В. Бартольд в заметках об этническом составе тюркских племен и народностей и сведениях об их численности приводит соображение: «Определить, какие из перечисленных у Рашид ад-Дина народов
124 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Монголии были тюрками, какие монголами, ; задача в настоящее время едва ли разрешимая; еще проф. Березин, указывая на географическое название Секиз-мурэн (Восьмиречье), обратил внимание на то, “до какой степени смешивались здесь языки”» [Бартольд 2002: 274]. Гядйе. В Таншу указано, что Гядйе был у хойхуского хана министром: «В следующем году, 788, хан отправил министра Гядйеского главноначальствующего с прочими, всего 1000 человек… Гядйе по прибытии в Чжень-ву был ограблен шивэйцами. Многие были убиты в драке. Указано оставшихся 700 человек привести в столицу, поместить в Хун-лу» [Бичурин 1950, т. 1: 327]. Имя Гядйе объясняется монголоязычными словами гадна ; з амечательный, превосходный, отличный, исключительный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 185; Лувсандэндэв 1957: 106], гядйе ; гадна ; замечательный человек, или другим монгольским словом гадаад, гадаадин ; внешний, иностранный [Лувсандэндэв 1957: 105]. Возможно, Гядйе был министром, ведавшим иностранными делами и слово «гядйе» было обозначением его должности ( см. выше). Слово «гядйе» на тюркских языках значения не имеет. В ДТС не интерпретировано. Идулу Чан-шеу Тъхянь (цинь) Бигя-хан. Таншу: «Император… н азначил… младшего министра Гуань Бо… вручить хану грамоту на титул Идулу Чан-шеу Тъхянь (цинь) Бигя-хана» [Бичурин 1950, т. 1: 328], т. е. хан Дуньмохэ был награжден в 788 г. второй грамотой, в которой ему пожалован титул Идулу Чан-шеу Тъхянь (цинь) Бигя на табгачском языке. В титуле Чан-шеу Тъхянь (цинь) слова китайские. Имя Идулу написано тремя китайскими иероглифами, которые читаются не гу-ду-лу, а ми-до-лу. В. В. Радлов прочитал «ми-до-лу» как «гу-ду-лу», видимо для того, чтобы прочитать по-тюркски слово кутлук ; благополучие, благополучный; притом «благополучный» он толкует расширительно как «счастливый». Китайское слово «мидо-лу» не переводится и не интерпретируется как слово «гу-ду-лу», это совершенно разные слова. Табгачский титул Идулу (ми-до-лу), написанный китайскими иероглифами, вероятно, объясняется монголоязычными словами миин ; простой, обыкновенный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 549] и долгон ; смышленый, находчивый, сообразительный, догадливый и его производными долдонгир ; предусмотрительный, осторожный, понятливый, умный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1:
125Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
287;288]. Возможно, слово «идулу» то же самое, что и «дулу», помонгольски звучит дулаан, дулна ; ясный, теплая погода [Лувсандэндэв 1957: 158]. Вероятно, идулу значит «простой, умный, младший хан» или подругому, если читать идулу как дулу ; «ясный, младший хан», решения, дела и помыслы которого всегда ясны и прозрачны. На тюркских языках, в том числе и на уйгурском, слово «идулу» значения не имеет. Бигя см. выше. Долосы. В Таншу читаем: «В пятое лето правления Чжен-Юань, 789, хан умер; поставлен сын его Долосы» [Бичурин 1950, т. 1: 328]. В 789 г. умер Дуньмохэ-хан, имевший следующие титулы: Хэгу Дулу Бигя-хан (присвоен в 780 г.), затем в 788 г. ему был присвоен титул Идулу Чан-шеу Тьханьцинь Бигя-хан. Имя Долосы объясняется монголоязычными словами долоон ; семь, живучий, семижильный [Лувсандэндэв 1957: 151] или доло сохихо ; жестоко избить, ободрать [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 288]. У людей с языческими традициями и верованиями последнее значение имени доло сохихо вполне реально и даже приоритетнее, чем долоон, — как отпугивающее злых духов антро поним [Митрошкина 2007: 28]: злые духи, не подходите ; будете избиты. В киргизском языке есть близкое слово доолон ; дорогая ткань [Юдахин 1965, т. 1: 196], употребляется как фольклорное слово, в значении слова «долосы» вряд ли может быть. Неизвестно, когда это слово стало фольклорным и откуда оно пришло в киргизский язык. В уйгурском и хакасском слово «долосы» значения не имеет. В ДТС значение тоже отсутствует. V. ХОЙХУСКИЙ ХАН ПАНЬГУАНЬ ДЭЛЭ. Таншу: «Вельможи дали ему титул Паньгуань Дэлэ» [Бичурин 1950, т. 1: 328], т. е. Долосы получил от своих вельмож титул Паньгуань Дэлэ. Имя Паньгуань, вероятно, объясняется монголоязычными словами пантагар ; толстый, тучный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 69] и его производными: пансагар ; пухлый, пандагар ; приземистый [Лувсандэндэв 1957: 335]. На тюркских языках объяснения слову «паньгуань» нет, как и в ДТС. Имя Дэлэ объясняется монголоязычным словом дэлхэй ; «мир, земля», старомонгольским словом дэлхэ ; быть в изобилии; везде [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 326]. Вероятно, ханский титул
126 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Долосы произносится со значением «тучный, как земля» или «быть изобильным и тучным»; такое имя возможно, учитывая, что средневековые хойхус цы были в большей зависимости от погодных условий, чем земле дельцы с их поливными полями. В киргизском языке есть слово дээл ; сказанный, сказано [Юдахин 1965, т. 1: 206], что не может быть ханским титулом. В уйгурском и хакасском слово «дэлэ» значения не имеет. В ДТС также нет значения. Дынли Лоиму Миши Гюйлу Бигя Чжун-чжень-хан. Таншу: «Го Фын, председатель в Хунлу, отправлен к хану с бунчуком и грамотою на титул Дынли Лоиму Миши Гюйлу Бигя Чжун-чжень-хана», и в сноске добавлено: «Чжун-чжень суть китайские слова» [Бичурин 1950, т. 1: 328]. Имена Дынли, Миши, Гюйлу и Бигя рассмотрены выше. Осталось в данном перечне антропонимов только Лоиму, вероятно, китай ское: на монгольских и в тюркских языках значения не имеет, так же как и в ДТС. Шато, Гэлу, Байянь, Тукюе. Таншу: «Находилось особливое поколение Шато, состоявшее из 6000 кибиток… что касается до поколений Гэлу, Байянь и Тукюе, покоренных [племенами] хойху, они еще более томились, и тайно были преданы тибетцам: по сей причине тибетцы, при содействии шатосцев, напали на Бэй-тьхин» [Бичурин 1950, т. 1: 329]. Этноним Шато объясняется монголо-тюркскими словами шата ; лестница, разряд, ступень, стадия, этап, фаза [Лувсандэндэв 1957: 647; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 611], по-киргизски шаты ; лестница, перекладина на верблюжьем седле [Юдахин 1965, т. 2: 405]. Возможно, племя шато специализировалось на изготовлении лестниц и перекладин на верблюжьи седла. В ДТС слово «satu» интерпретировано как «лестница» [ДТС: 521]. На уйгурском и хакасском слово «шато» значения не имеет. Гэлу. Этноним объясняется монгольским словом галуу ; гусь, гусиный [Лувсандэндэв 1957: 110], вероятно, тотемическим названием племени. Возможно, это было тюркское племя, потому что, как правило, тотемом у тюркских народов и племен бывает птица с длинной белой шеей, гусь или лебедь (каз или ку). У монгольских народов, начиная с хунну и ди (телэ), тотем обычно бык или волк (ухэр, буга или шоно). Здесь, вероятно, тюркский тотем в китайских летописях передан монголоязычным словом. В тюркских языках, включая современный уйгурский язык, слово «гэлу» значения не имеет, как и в ДТС.
127Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Байянь. Этноним объясняется монгольским словом баян ; богач, богатство, состоятельность [Лувсандэндэв 1957: 67]. Слово монгольское, а не тюркское, т. к. присутствует окончание -ян. Тюркский вариант этого слова «бай», здесь отсутствует аффикс. Тукюе. Этноним объясняется монголо-хакасским словом тургэн ; быстрый, скорый, спешный, вспыльчивый, горячий [Лувсандэндэв 1957: 432], по-хакасски тургун ; спешный, торопливый, быстрый [Субракова 2006: 694]. В киргизском языке есть слово тургун ; постоянно живущий, житель [Юдахин 1965, т. 2: 270], т. е. имеет иное значение, чем в монгольском и хакасском языках. В уйгурском значения не имеет. В ДТС слово turk значится как «сильный, могучий» — на основе перевода большого гимна в честь Мани: turk buryanlarta kin inti;iz ; «ты низошел вслед за могучими буддами» [ДТС: 599]. Перевод этого словосочетания явно носит расширительный характер ; вместо слов «за могучими» можно было поставить слово «быстрыми», и оно бы не проиграло. Ачжо. Таншу: «Высшие сановники с придворными вельможами убили престолохищника, и малолетнего ханова сына Ачжо объявили преемником» [Бичурин 1950, т. 1: 329]. Имя Ачжо объясняется монголо-тюркским словом ач ; внук, племянник [Лувсандэндэв 1957: 48], по-уйгурски ач ; голодный, ачлик ; голод, ача ; тетя, ачкэз ; алчный, жадный [Кабиров, Цунвазо 1961: 23], по-хакасски ачы ; двоюродный, троюродный брат [Субракова 2006: 91], по-киргизски ач ; голодный, ачакай ; раздвоенный, ачуу ; кислый, ачык ; открытый и т. д. [Юдахин 1965, т. 1: 81;83], в ДТС A;A ; родственник. Вероятно, малолетнего ханского сына звали Ачжо потому, что он был любимым внуком своих бабушек и дедушек и они ласково называли его ачма ; внук, племянник [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 93] и ачжо, возможно, выражая родственные связи. Дабэй Делэ. Таншу: «Отправили Дабэй Делэ, мэйлуского предводителя, к Двору с донесением в ожидании повеления, т. е. утверждения» [Бичурин 1950, т. 1: 330]. Император должен был утвердить Ачжо в должности хойхуского хана. Имя Дабэй объясняется монголо-киргизским словом дабаан ; горный перевал, препятствие [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 247; Юдахин 1965, т. 1: 180], также есть вероятность сближения с другим монголоязычным словом дабаа ; луна [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 247]. В современном уйгурском и хакасском языках объяснения слову «дабэй» нет, также нет его в ДТС.
128 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Имя Делэ рассмотрено в имени «Гучжо Дэлэ». Думаю, что «Дэлэ» и «Дела» ; одно и то же слово, имеющее значение «мир, земля, изобилие». VI. ХОЙХУСКИЙ ХАН ФЫН-ЧЕН-ХАН. Таншу: «Указано отправить Сэу Шань… к Ячжо (Ачжо ; А. Ш.) с грамотою на титул Фын-чен-хана» [Бичурин 1950, т. 1: 330]. Ачжо был утвержден Фынчен-ханом в 791 г. Имя Фын-чен ; китайское, объяснению не поддается ни с монголоязычия, ни с тюркоязычия. Иологэ-Гына. Таншу: «В следующем году отправили Иологэ-Гына к Двору. Гын был урожденный китаец, по прозванию Люй, воспитывался у хана вместо сына, почему и принял его прозвание (Иологэ)» [Бичурин 1950, т. 1: 330]. Иологэ, вероятно, объясняется монголоязычным словом ялагар ; сверкающий, блестящий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 701], отсюда яглакар ; блестящий ; род, из которого происходили хойхуские ханы, и мальчик-китаец, которого звали Люй, воспитываемый у хана, получил родовое имя. Гына объясняется монгольским словом гэнэн ; наивный, легковерный, неосторожный [Лувсандэндэв 1957: 133]. В уйгурском языке есть слово гунна, с которым можно было сблизить «гына», но современное уйгурское слово гунна ; «грех, вина» по происхождению иранское и объяснением имени «гына» быть не может. В киргизском языке есть слово «гун», также иранского происхождения [Юдахин 1965, т. 1: 178]. В хакасском языке и в ДТС слово «гына» значения не имеет. VII. ХОЙХУСКИЙ ХАН ГУДУЛУ (ГЯДЙЕ). Таншу: «Одиннадцатое лето, 795, хан умер, не оставив сыновей по себе. Придворные вельможи поставили ханом министра Гудулу и отправили посланника с донесением… Гудулу прозывался Гядйе. Он еще в детстве осиротел, и воспитан одним из главных старейшин; был рассудителен и одарен военными способностями; при Тьхянь-цинь-хане несколько раз управлял войсками; старейшины уважали его и боялись» [Бичурин 1950, т. 1: 330;331]. Слово Гудулу рассмотрено при объяснении имени Гудулу-Бигягюе-хана ; см. выше. Гядйе см. выше. Ай Тынли Лоюйлу Мумиши Хэхулу Бигя Хуай-синь-хан. Таншу: «Указано послать сановника Чжан Цзянь с бунчуком и грамотою на титул Ай Тынли Лоюйлу Мумиши Хэхулу Бигя Хуай-синь-хан. Хуайсинь суть китайские слова» [Бичурин 1950, т. 1: 330].
129Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Ай. Слово «ай» в титуле хойхуского хана объясняется или тюркским словом ай ; луна [Кабиров, Цунвазо 1961: 13; Юдахин 1965, т. 1: 28; Субракова 2006: 38], или монгольским междометием аа-ай, выражающим восклицание, или словом ай, означающим категорию [Лувсандэндэв 1957: 15 и 26]. Тынли. Слово объясняется монгольским словом тэнхээ ; сила, мощь [Лувсандэндэв 1957: 441] или родственным с тэнхээ словом тэнхлуу ; бодрый, крепкий, сильный [Лувсандэндэв 1957: 441]. Почему не может быть монголо-тюркским словом «тенгри», см. выше при разборе слова «дынли» в имени хана Гйеду Дынли Гучжо Миши. Слово тынли не может быть сближено со словом из ДТС TI;LIV ; слушать, прислушиваться [ДТС 1969: 568], речь идет о суверенном хане, и табгачи не могли дать титул «слушающийся», что подчеркнуло бы его подчиненное положение, для этого достаточно слова бигя-бага ; «младший». Лоюйлу. Вероятно, слово объясняется монгольскими словами лолой ; таранная кость свиньи, лодыжка, бабка [Лувсандэндэв 1950: 230] или лооеэ ; господин, высокопоставленный вельможа [Лувсандэндэв 1950: 230]. Фонетически лучше подходит «лолой», но этимологически, по значению, лучше слово лооеэ ; «господин, высоко по ставленный вельможа», хотя эта часть, видимо, имела ритуальное значение у монголоязычных народов. Менее всего подходит для объяснения слова «лоюйлу» современное уйгурское лойла ; лебеда [Кабиров, Цунвазо 1961: 119]. Лебедой вряд ли назвали бы хана или новорожденного младенца. Мумиши. Вероятно, «Мумиши» ; сложное монголоязычное слово, состоящее из двух: первое му означает монх, мунхэ ; вечный, бессмертный [Лувсандэндэв 1957: 245; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 596]; второе слово миши означает мишээх ; смеяться, улыбаться [Лувсандэндэв 1957: 240], т. е. радоваться. Из тюркских языков только в киргизском есть слово «миши», употребляется как парное слово «миши-киши». В современном уйгурском и хакасском языках слово «мумиши» значения не имеет, также не имеет значения в ДТС. Хэхулу. Слово, видимо, также состоит из двух: первое хэ можно сблизить с монголоязычным словом хэв ; порядок, обыкновение, жить, придерживаясь установленных норм [Лувсандэндэв 1957: 581]; и второе монгольское слово хулу объясняется словом «хууль ; закон, законность, власть [Лувсандэндэв 1957: 569; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 472]. Имя Хэхулу будет звучать следующим образом: «придерживающийся установленных норм и законов».
130 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
На тюркских языках и в ДТС нет значения. Бигя см. выше. Хуай-синь ; китайские слова, согласно Н. Я. Бичурину. Полный титул, присвоенный хану Гудулу (Гядйе) будет звучать следующим образом: Гудулу (предводитель, руководитель государс тва), Ай (восклицание), Тынли (сильный), Лоюйлу (высокопоставленный), Мумиши (вечно улыбающийся, радостный), Хэхулу (придерживающийся установленных норм и законов) Бигя (младший), хан. В. В. Радлов же перевел титул Гудулу хана таким образом: «Гудулу (счастливый), Айтынли (блестящий), улук-лойлу (высокая), Мумиши (воссевший), Хэ (очень), Хулу (сильный), Бигя (государь, мудрый), хан» [Радлов 1890: 2;3]. В переводе с монгольского титул Гудулу хана приобрел логическую и законченную форму. VIII. ХОЙХУСКИЙ ХАН ТЫНЛИ ЙЕХЭ ТЮЙЛУ БИГЯ-ХАН. Таншу: «В первое лето правления Юн-чжен, 805, хан умер. Указано отправить Сунь Го-линь, младшего председателя в Хун-лу, для утешения и вручения вновь избираемому хану грамоты с титулом Тынли Йехэ Тюйлу Бигя-хан. Тынли см. выше. Слово Йехэ объясняется монголоязычным словом ехэ ; большой, крупный, огромный, великий, грандиозный, громадный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 339], по-монгольски их ; большой, великий [Лувсандэндэв 1957: 223]. В современном уйгурском, видимо, осталось с монголоязычия слово йоган ; большой, здоровый [Кабиров, Цунвазо 1961: 97]. В ДТС есть слова EK; ; старшая сестра, тетя [ДТС: 167] и IG; ; хозяин, дух, божество; точить, укрениться [ДТС: 204]. Думаю, эти слова остались с былого монголоязычия тургутов и хойхусцев. В киргизском и хакасском языках, тюркских наречиях вообще слово йехэ значения не имеет. Слово Тюйлу, видимо, есть Гюйлу, которое было рассмотрено, так же как и слово Бигя, см. выше. Полный титул хойхуского хана в русском переводе выглядит так: Тынли (сильный), Йеха (великий), Тюйлу ; Гюйлу (приносящий подарок), Бигя (младший), хан. IX. ХОЙХУСКИЙ ХАН АЙ ДЫНЛИ ЛОИ МИШИХЭ БИГЯ БАОИ ХАН. Таншу: «В третье лето, 808, приехали с донесением о кончине Сянь-ань царевны. Царевна была сряду за четырьмя ханами; в хойхуской орде прожила двадцать один год. Не в продолжительном
131Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
времени и хан умер. Сянь-изун назначил князя Ли хяо-чен, младшего президента в княжеском правлении, с грамотою на титул Ай Дынли Лои Мишихэ Бигя Бао-и хан. Бао-и суть китайские слова» [Бичурин 1950, т. 1: 331]. Все слова, составляющие титул девятого хойхуского хана, мы рассмотрели, когда разбирали имя седьмого хана Ай Дынли Лоюйлу Мумиши Хэхулу Бигя Хуай-синь хана. Требуют уточнения только слова Лои и Мишихэ. Лои. Это слово, вероятно, есть «Лоюйлу», рассмотренное выше как интерпретированное монголоязычное лооеэ ; господин, высокопоставленный вельможа [Лувсандэндэв 1957: 230]. Фонетически и семантически безупречно слово: лои = лооеэ — означает высоко по ставленный вельможа, господин; окончание (аффикс) в слове лооеэ могло вполне восприниматься китайскими летописцами как «и». Мишихэ. Слово, вероятно, объясняется монголоязычным словом мишиезэх ; улыбаться [Лусандэндэв 1957: 240] и его производными мишгэлзээх ; слегка улыбаться, мишээх ; смеяться [Там же]. Улыбаться, смеяться, значит, радоваться. Бигя см. выше. Бао-и ; китайские слова [Бичурин 1950, т. 1: 331]. Полный титул девятого хойхуского хана, присвоенный ему табгачским по происхождению императором, звучит следующим образом: Ай (восклицание), Дынли (сильный), Лои (высокопоставленный), Мишихэ (улыбающийся, радостный), Бигя (младший), хан. Хэ-Дагань. Таншу: «По вступлении государя Му-цзун на престол, в 821 году, еще прислали Хэ Даганя с прочими настоятельно просить о браке» [Бичурин 1950, т. 1: 332]. Имя Хэ объясняется монголоязычными словами: хэв ; порядок, обыкновение, жить, придерживаясь установленных норм [Лувсандэндэв 1957: 581], бурятским хэб ; закон, постоянные правила, форма, образец [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 510]. В тюркских языках слово «хэ» объяснения не имеет, в ДТС слово не интерпретировано. Слово Дагань объяснено выше. X. ХОЙХУСКИЙ ХАН ДЫНЛИ ЮЙЛУМУ МИШИ ГЮЙ-ЧЖУ БИГЯ ЧУН-ДЭ ХАН. Таншу: «…с прочими настоятельно просить о браке. Император согласился, но вскоре хан умер. По Ганму Баои хан умер в начале 821 года. Посланник получил грамоту, которою будущему хану дан титул Дынли Юйлуму Миши Гюй-чжу Бигя Чун-дэ-хан. Чунь-дэ суть китайские слова» [Бичурин 1950, т. 1: 332].
132 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Слова Дынли Миши Бигя хан в титуле X хойхуского хана рассмотрены выше, остается уточнить слова Юйлуму и Гюй-чжу. По Н. Я. Бичурину, Чун-эдэ ; китайское слово. Слово Юйлуму, вероятно, объясняется монголо-тюркским словом уула ; гора, большой, великий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 310; Кабиров, Цунвазо 1961: 202; Субракова 2006: 725; Юдахин 1965, т. 2: 304]. Можно согласиться с В. В. Радловым в интерпретации слова «юйлуму» как «улуму», т. е. в чтении юй как у [Радлов 1890: 3], но как читать аффикс -му, который поставил Н. Я. Бичурин в конце слова «юйлуму», ; вопрос остается открытым. Фонетичес ки более подходящим является монголоязычное слово уйламхай ; плаксивый, слезливый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 290], но по своему значению данное слово не может составлять часть ханского титула. В ДТС слово ULUX означает также «большой, великий, старший» [ДТС: 610]. Гюй-чжу. Вероятно, объясняется монголоязычным словом гуйсэлгэ ; исполнение, исполнительный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 231]. Учитывать надо то, что титул хана присваивал император Танской династии, который был заинтересован в исполнении его решений и просьб. У В. В. Радлова написано не «Гюй-чжу», а «цзюй-ижу-лу» [Радлов 1890: 3], в этом случае «цзюй-чжу-лу», вероятно, означает по-монгольски цуцашгуй ; неутомимый, неустанный, неотступный [Лувсандэндэв 1957: 618]. На тюркских языках «гюй-чжу» и «цзюй-чжу-лу» значения не имеют, так же как и в ДТС. Полный титул хойхуского хана будет звучать на монгольском следующим образом: Дынли ; сильный, Юйлуму ; возвышающийся как гора (великий), Миши ; улыбающийся (радостный), Гюй-чжу ; исполнительный (неутомимый), Бигя ; младший, хан. Гйеса Дэлэ. Таншу: «В тот же год, в который Гин-цзун вступил на престол, 824, хан (Чун-дэ-хан) умер; поставлен младший его брат Гиеса Дэлэ» [Бичурин 1950, т. 1: 333]. Имя Гйеса, вероятно, монгольское слово гишгэх ; ступать, наступать [Лувсандэндэв 1957: 118]. На тюркских языках значения слову Гйеса нет, так же как и в ДТС. Имя Дэлэ рассмотрено выше. Имя Гйеса Дэлэ, вероятно, звучало бы на русском языке как «ступивший на землю ; дэлхий гишгэх ; Гйеса дэлэ».
133Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
ХI. ХОЙХУСКИЙ ХАН АЙ ДЫНЛИ ЛОИМУ МИШИХЭ БИГЯ ЧЖАО-ЛИ-ХАН. В 824 г. умер Чун-дэ-хан и в Таншу записано: «…пос тавлен младший его брат Гйеса Дэлэ. Император отправил посланника в начале 825 года (Таншу, 825) с грамотою, которою хану дан титул Ай Дынли Лоиму Мишихэ Бигя Чжао-ли-хан. “Чжао-ли” суть китайское слово» [Бичурин 1950, т. 1: 333]. Полный титул ХI хойхуского хана будет звучать в переводе с монгольского языка так: «сильный, высокопоставленный, улыбающийся (радостный) младший хан». Ху Дэлэ ; двоюродный племянник Гйеса Дэлэ-хана, ставший его преемником. Имя Ху, вероятно, объясняется или монголоязычными словами хуу ; все, полностью, начисто, дочиста [Лувсандэндэв 1957: 118], или хуа ; каурый (масть лошади), песочный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 457], или хакасским словом хуу ; лебедь, лебединый, бледный, бесцветный [Субракова 2006: 870]. Казалось, больше подходит к слову «ху» хакасское «хуу», но оно слабо увязывается с дэлэ ; земля. Земля не может быть лебединая. Этимологически безупречнее бурятское слово хуа ; «песочный, песочная земля». Вероятное имя двоюродного племянника Гйеса Дэлэ — хуа ; «песочная земля», но также можно сблизить имя «Ху» с хакасскими «хуу». Лебедь у хакасов является тотемом и, вероятно, племянник носил название тотема. Есть вероятность, что Ху Дэлэ звали «вся земля» ; «Хуу Дэлхэ». Слово Дэлэ рассмотрено выше. XII. ХОЙХУСКИЙ ХАН АЙ ДЫНЛИ ЛОИМУ МИШИХЭ БИГЯ. Таншу: «В шестое лето правления тхай-хо, 832, хан убит от своих подчиненных. Поставлен двоюродный его племянник Ху Дэлэ. Он отправил посланника с донесением. В следующем году, 833, император отправил военачальника Тхан Хун-шы и князя Юн с бунчуком и грамотою, которою хану дан титул Ай Дынли Лоиму Мишихэ Гюйлу Бигя Чжан-синь-хана. Чжан-синь суть китайские слова» [Бичурин 1950, т. 1: 333;334]. Слова, составляющие титул XII хойхуского хана, рассмотрены выше. Полный титул будет звучать следующим образом: Ай ; восклицание, Дынли ; сильный, Лоиму ; высокопоставленный господин, Мишихэ ; улыбающийся (радостный), Бигя ; младший хан. Гюйлофу. Таншу: «В четвертое лето правления Кхай-чен, 839, министр Гюйлофу восстал против хана и напал на него с шатоскими войсками» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Имя Гюйлофу, вероятно, монгольское. Слово гуйлт ; пробег и его производные гуйцэх, гуйцээлгэх ; заканчивать, завершать,
134 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
наверстывать, пополнять, восполнять и т. д. [Лувсандэндэв 1957: 129]. Министр Гюйлофу, восставший против хана, видимо, был ребенком непоседливым, за что получил такое имя или кличку ; «бегающий». На тюркских языках и в ДТС нет значения. Кэси Дэлэ. Таншу: «Хан сам себя предал смерти. Вельможи поставили ханом малолетнего Кэси Дэлэ» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Имя Кэси может быть объяснено монгольско-тюркским словом хэсэг ; часть, кусок [Лувсандэндэв 1957: 593], современное уйгурское слово кесик ; надрез [Кабиров, Цунвазо 1961: 103], а также словом из ДТС кез ; кусок, часть; быстрый; резать, делить, отрезать, преграждать, прерывать, прекращать; грызть [ДТС: 302]. Слово, несомненно, монголо-тюркское, какое из них древнее ; монгольское или тюркское или кто у кого перенял, сейчас установить невозможно. Вероятно, новорожденному Кэси сделали надрез, либо ритуальный, либо удалили какую-либо опухоль. Дэлэ ; объяснение см. выше. Гюйлу Мохэ. Таншу: «В тот год был голод, а вслед за ним открылась моровая язва и выпали глубокие снега, отчего много пало и овец и лошадей [В Таншу присовокуплено: и ойхоры (хойху) ослабели]. Еще грамота не была доставлена, как Ву-цзун вступил на престол, 840. Он отправил князя Юн с известием, и от него узнал о смятениях в орде. В это самое время старейшина Гюйлу Мохэ, соединившись с хагасами, со 100 000 конницы напал на хойхуский город [Ойхорский (хойхуский) хан построил для себя город на тех же местах, на которых находилась монгольская столица Хара-хорунь. Дворец был построен еще прежде, а теперь он обведен городской стеной], убил хана, казнил Гюйлофу и сжег его стойбища. Хойху поколения рассеялись. По Ганму в 840 году» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Имя Гюйлу Мохэ рассмотрено. См. Гюйлу Мохэ Дагань Гюйлобо. Сичжи Пандэлэ. Таншу: «…министр Сичжи Пандэлэ, всего с пятнадцатью аймаками, бежал к Гэлолу; остальные ушли в Тибет и Аньси» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Сичжи Пандэлэ увел 15 племен хойху к харлукам (гэлолу) в Тарбагатай, ныне Джунгария и северо-восток Казахстана, оттуда часть хойху, возможно, переселилась в Восточный Туркестан. Имя Сичжи, вероятно, объясняется монголоязычным словом сийчих, сийчлэх ; изрезать, изрезанный [Лувсандэндэв 1950, т. I: 354], но может быть объяснено современным уйгурским словом силик ; гладкий, вежливый, деликатный, корректный [Кабиров, Цунвазо 1961: 163]. В слове силик окончание первого слога на звук и букву л, а не ч,
135Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
тогда как в слове «сичжи» первый слог оканчивается на ч, но в китайском языке есть такая вероятность. В ДТС есть слово s;;;, от китайского сычжи ; граница [ДТС: 502], вполне возможно, что сичжи сближается с сычжи ; граница; хойху общались с Танским Китаем довольно тесно. В киргизском и хакасском языках слово сичжи значения не имеет. Имя Пандэлэ, возможно, объясняется сложным монгольским словом, состоящим из двух: пад ; грохотать, греметь [Лувсандэндэв 1957: 335] и дэлхий ; мир, земля [Лувсандэндэв 1957: 168], видимо, Пандэлэ был шумным в младенчестве. Есть другой вариант: слово пан можно сблизить с монголоязычным словом пантагар ; толстый, тучный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 69] и с современными уйгурскими словами пан ; глухой [Кабиров 1961: 149] и панак ; приплюснутый, придавленный [Кабиров, Цунвазо 1961: 146]. В киргизском языке паан употребляется как парное слово к саан, которое означает «дойный, доение» [Юдахин 1965, т. 2: 119], что не может быть именем мальчика или мужчины. Из перечисленных слов фонетически и семантически подходит безупречно современное уйгурское слово пан ; глухой. Полное имя Сичжи Пандэлэ звучало, вероятно, как «изрезанная, глухая земля». Изрезанная оврагами, арыками или сохой и т. п., глухая, видимо, необжитая земля ; таково вероятное значение имени Сычжи Пандэлэ. XIII. ХОЙХУСКИЙ ХАН УГЙЕ ДЭЛЭ. По Ганму это было в марте 841 г. «…Тринадцать родов ханского аймака объявили Угйе-дэлэ ханом и на юге осели при горах Цо-цзы-шань» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Имя Угйе, возможно, объясняется монгольскими словами угуй ; нет, отсутствие, неимение, несуществующий, отсутствующий, неимеющийся [Лувсандэндэв 1957: 474] или угэн ; речь, слово, изречение [Лувсандэндэв 1957: 473], по-бурятски угэ ; слово, речь, угэли ; долги, подаяние, пожертвование [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 323]. Слово угйе может быть и современным уйгурским словом уга ; гнездо, нора [Кабиров, Цунвазо 1961: 201]. В ДТС ;gi ; сова; молоть, растирать [ДТС: 622]; может быть сближено с «Угйе», но нет окончания, а оно наверняка что-то означает. Слово ;gi в значении «сова, филин, сыч» ; монголо-тюркское, по-монгольски сова ; уль, по-хакасски сова ; угу [Лувсандэндэв 1982: 666; Субракова 2006: 745]. По-киргизски угу ; растирать [Юдахин 1965, т. 2: 317].
136 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Думаю, перед всеми вышеназванными словами имеет преимущества монголоязычное слово угэли ; пожертвование, подаяние [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 323]. Во-первых, оно имеет наибольшее сходство, во-вторых, при рождении детей, особенно мальчиков, родители дают пожертвование и приносят жертву, если долго детей не было. Манихейство, которое исповедовали хойхусцы, наверняка не являлось большим препятствием для проведения традиционных обрядов: и в наше время, когда, казалось бы, установилось абсолютное господство так называемых мировых религий, люди обращаются к языческим традициям. Второе по значению монголо-тюркское уль-угу ; сова, такое имя вполне допустимо у номадов. Имя Дэлэ рассмотрено выше. Правильность вывода о том, что хойхуское слово «дагань» интерпретируется как монголоязычное слово дагалт ; свита, отсюда дагах ; следовать, сопутствовать, сопровождать, препровождать, подчиняться, покоряться [Лувсандэндэв 1957: 139] подтверждается следующим переводом из Таншу: «Хягасы по поражении (племен) хойху взяли Тхай-хо царевну; и как они, по происхождению от ЛиЛин, считали себя в родстве с Домом Тхан, то и послали даганей (выделено мной. ; А. Ш.) препроводить царевну к Двору» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Чисинь, Умэс дэлэ, Насйечжо. Таншу: «Хойху осадили крепость Тьхянь-дэ. Император отправил на границу чиновника… для соображения обстоятельств на месте. После сего министр Чисинь, князья Умэс дэлэ и Насйечжо с своими поколениями изъявили желание поддаться…» [Бичурин 1957: 334]. Имя Чисинь, вероятно, объясняется монголоязычным словом сэсэн ; мудрый, умный, разумный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 211]. По-хакасски слово, сближаемое с «чисинь», будет звучать чичен ; смышленый, способный [Субракова 2006: 974]. В современных уйгурском и киргизском языках и в ДТС значения «чисинь» не имеет, также значения не имеет в ДТС. Имя Умэс объясняется монголоязычным словом умэсхэл ; одеяние, одежда, форма [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 339]. По-монгольски омсгол ; одеяние, наряд [Лувсандэндэв 1957: 321]. До середины 80-х гг. в Иркутской области жил человек по имени Умэсэ, что означает нарядную одежду по-западнобурятски. На тюркских языках, включая ДТС, слово «Умэс» значения не имеет. Дэлэ см. выше.
137Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Имя Насйечжо, возможно, объясняется монголо-уйгурским словом насжих ; быть в летах, становиться пожилым, стариться [Л увсандэндэв 1957: 265] и современным уйгурским насипэтчи ; назид атель, нравоучитель [Кабиров, Цунвазо 1961: 139]. Пожилой человек накапливает с годами опыт и становится назидателем и нравоучителем. Дэлэ Пангюйчже, Адуньинин. Таншу: «…Угйе еще имел сильное войско под названием стотысячного; орду поставил от Да-тхун на север при горе Люймынь-шань, а Дэлэ Пангюйчже, Адуньнан и пр., всего четыре поколения, и предводитель Цаомони и 30 000 народа покорились Чжан Чжун-ву» [Бичурин 1950, т. 1: 335]. Шел 841 г.; хан Угйе Дэлэ еще имел силы, но самостоятельно освободить столицу и северо-восток страны от Гйюлу Мохэ и хягасов ; по некоторым данным киргизов ; видимо, он не мог, не было силы. Дэлэ Пангюйчже. Имя Дэлэ рассмотрено выше. Имя Пангюйчже, вероятно, объясняется сложным словом, состоящим из двух. Из нескольких слов со значением «пан», на мой взгляд, более всего подходит современное уйгурское слово пан ; глухой [Кабиров, Цунвазо 1961: 149]. В других тюркских языках самостоятельного значения слово пан не имеет, не имеет оно значения и в ДТС. Вероятно, когда племена ди-дили-телэ-хойху были монголоязычны, слово пан ; пад употреблялось в значении «греметь», оно перешло в современный уйгурский язык и употребляется в значении «глухой». Гюйчже. Вероятно, слово гюйчже можно сблизить с монгольским гуйлт ; пробег и с его производными гуйцэх, гуйцээлгэх ; завершать, заканчивать, наверстывать, пополнять, восполнять, дополнять [Лувсандэндэв 1957: 129]. В тюркских языках и в ДТС слово «гюйчже» значения не имеет. Адуньнин. Слово объясняется монгольским адуун ; табун, лошадь, лошади [Лувсандэндэв 1957: 24], с аффиксом -ин означает «лошадиный», табунщик ; адуучин. По-тюркски лошадь ; ат, отсут ствует окончание -ин. По-киргизски табун — уйур, бир уйур жылка [Юдахин 1965, т. 2: 320]. В ДТС есть слово adun;sus ; неизменчивый, неискупимый [ДТС: 14], что могло бы составить конкуренцию монгольскому слову «адун, адуны, адучин», но вряд ли: аффикс -;sus мешает. Адуньнин ; монгольское слово, означающее «табунщик». В хакасском и современном уйгурском языках значения нет. Али-чжы, Сивучжо. Улосы, Ай-йеву.
138 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Имя Али-чжы, вероятно, объясняется монгольским словом алиа ; резвый, шаловливый, веселый, шутливый; Алиалах ; шутить, смешить, паясничать и его производными алиалуулах, алиарах [Лувсандэндэв 1957: 31]. Есть небольшая вероятность того, что данное слово может быть объяснено современными уйгурскими алилик ; справедливый; алигай ; косой, косоглазый [Кабиров, Цунвазо 1961: 16], а также словом из ДТС Ali ; имя собственное [ДТС: 34], но эти слова заимствованы из арабского языка. Кроме того, вероятно, слово «алигай» осталось в современном уйгурском языке как рудимент давно забытого монголоязычия. Слова «косой, косоглазый» можно воспринимать как «веселый, шутливый». Имя Сивучжо, возможно, объясняется монгольским словом сийлбэрх ; резчик, гравер [Лувсандэндэв 1957: 353], а также монголохакасскими словами сэбэр, сэбэрлэгша ; чистый; хорошо, прекрасно; чистильщик, уборщик [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 205] и сибер, сиберленерге и т. д. ; искусно, аккуратный; осторожно; быть опрятным [Субракова 2006: 460]. На киргизском языке и в ДТС слово «сивучжо» не имеет значения. Слово Улосы имеет общий корень со словом «Улохунь» (см. выше), т. к. на монгольском обозначают улэсэ, улосхэ ; приберегать, бережливый человек; остаток [Черемисов 1979: 500; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 337]. По-уйгурски, по-хакасски и в ДТС слово «улосы» значения не имеет. Киргизское слово улооло ; пользоваться подводами, встречающимися на пути населения [Юдахин 1965, т. 2: 304] — видимо, заимствовано из монгольского языка. Ай-йеву, вероятно, тюркское слово, состоящее из двух ай ; луна [ДТС: 24] и ev;c ; быстро, скоро [ДТС: 191]. Но может быть монголоязычным словом айлтугуй ; безбоязненный, бесстрашный, неустрашимый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 44], западнобурятским айхаубэй ; безбоязненный, бесстрашный. Хун. Таншу: «Хун поспешил вступить в сию крепость; в ночи пробил отверстие в стене, чрез которое вышел, и вступил в жаркое сражение» [Бичурин 1950, т. 1: 336]. Ши хун, помощник главноуправляющего в пограничной крепости Тьхянь-дэ, видимо, сам был из хойхусцев, потому что вступил в командование номадами из племени шато и киби. Имя Хун объясняется монголоязычным словом хун ; человек [Лувсандэндэв 1957: 574], не может быть объяснено слово «хун» через древнекитайское слово «варвар, дикарь» [Масими 1998: 6], т. к. «хун, хунны» ; самоназвание. Древние китайцы называли ху ; вар
139Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
вары — не только хунну, но и окружавшие Китай другие племена и народы. Было бы название китайским, так долго не продержалось бы. Хун и поныне на монгольском языке означает «человек». По-китайски варвар, дикарь ; ху, нет здесь аффикса -н. Множественное число на монгольском языке хуннут ; люди (добавляется аффикс или окончание -ут. Хун не объясняется тюркским словом кюн ; «солнце». Как правильно пишет известный российский этнограф Р. А. Никонов: «…самый древний из семантических типов этноним ; самоназвание, означавшее своих в противоположность не своим, чужим… Поэтому этнонимами часто становились слова с такими лексическими значениями, как человек, люди. Самоназвание немцев “deutsch” исследователи истолковали из древнегерманского со значением “люди, народ”» [Никонов 1970: 15]. Хан Энянь Дэлэ. Таншу: «После того, как убили Угйе, подчиненные его поставили ханом младшего его брата Эняня Дэлэ. По Ганму в 846 году» [Бичурин 1950, т. 1: 337]. Имя Энянь, возможно, объясняется монгольским словом энгуун, энгийн ; простой, обыкновенный, обычный, элементарный, заурядный, рядовой, частный, штатский [Лувсандэндэв 1957: 672;673]. На тюркских языках слово «энянь» можно было сблизить с эне ; мать [Субракова 2006: 1056], но, во-первых, мешает аффикс -нь, его нет в тюркском «эне», во-вторых, значение «мать» в имени мужчины маловероятно. Деле см. выше. Антропоним Энянь Деле в переводе на русский ; «обыкновенная земля». Гэлу, Дэлэ Дуса. Таншу: «В первое лето правления Да-чжун, 847, Чжун-ву разбил хасцов. Хойху почти уничтожились. Оставалось именитых князей и высших чиновников до 500 человек, полагавших единственную надежду на Шивэй. Чжунь-ву предложил Шивэй выдать хана. Энань пришел в страх. Он взял свою жену Гэлу и сына Дэлэ Дуса, и в ночи с девятью конными бежал на запад. Родовичи громко рыдали» [Бичурин 1950, т. 1: 337]. Хойху в 840 г. были монголоязычным народом, о чем говорит факт, что единственную надежду они возлагали на монголоязычных шивэй, близкий народ. Хотя монголоязычные никогда не отличались особой дружностью (вспомним вечную вражду дунху и хунну, тоба и авар, тоба и тургутов, тургутов и телэ (хойху) и т. д.), но утопающий хватается за соломинку. Соломинкой в данном случае были шивэй ; монголоязычное племя, такое же, как хойху.
140 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Имя Гэлу объясняется монголоязычным словом галуу ; гусь, гусиный [Лувсандэндэв 1957: 110]. В тюркских языках слово «гэлу» значения не имеет, также нет значения в ДТС, см. выше. Дэлэ Дуса. Слово Дэлэ рассмотрено выше. Имя Дуса объясняется монгольским словом дусаал ; капля Лувсандэндэв 1957: 160], возможно, в значении «капнуть», которое имело у хойхусцев важное религиозное значение, несмотря на принятие манихейства ; помеси разных так называемых мировых религий. На тюркских языках значения не имеет, также в ДТС. Пан Дэлэ. Таншу: «Семь родов шивэйских разделили хойху между собою. Хягас, рассердившись на это, с министром Або и 70 000 войска напал на Шивэй и, забрав остальных хойху, возвратился на северную сторону песчаной степи. Оставшиеся хойху, укрываясь в горах и лесах, пропитывались грабежом, и мало-помалу возвратились к Пан Дэлэ» [Бичурин 1950, т. 1: 337]. Имя Пан объясняется современным уйгурским словом пан ; глухой [Кабиров, Цунвазо, 1931, с. 149], возможно, этимологически восходит к монгольскому пад ; греметь [Лувсандэндэв, 1950, с. 335], потому что «пан» в других тюркских языках самостоятельного значения не имеет, так же как и в ДТС. Дэлэ см. выше. XIV. ХОЙХУСКИЙ ХАН УЛУ ДЫНЛИ ЛОИМУ МИШИ ХЭГЮЙЛУ БИГЯ ХУАЙ-ГЯНЬ ХАН. Таншу: «В сие время Пан Дэлэ уже объявил себя ханом: жил в Гань-чжеу и владел городами, лежавшими далее на запад за Песчаною степью… Старейшина, управлявший хойхусцами, отправил при китайском посланнике в столицу и своего посланника. Император грамотою дал ему титул Улу Дынли Лоиму Миши Хэгюйлу Бигя Хуай-гянь хан. Хуай-гянь ; суть китайские слова» [Бичурин 1950, т. 1: 337;338]. Титул Улу объясняется монголо-тюркскими словами уула ; гора [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 310], уула ; великий, старший [Юдахин 1965, т. 2: 304;305], улуг ; большой, крупный [Субракова 2006: 725], улу ; великий [Кабиров, Цунвазо 1961: 202], иlиу ; большой, старший, великий, сильный, высокий [ДТС: 610]. В данном случае значение улу совпадает на тюркских и монгольских языках. Дынли ; сильный, см. выше. Лоиму ; высокопоставленный господин или вельможа, см. выше; Миши ; улыбающийся (радостный), Бигя ; младший, монголоязычные слова.
141Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Хэгюйлу ; сложное монголоязычное слово, состоит из хэ-хэв ; порядок, обыкновение, жить, придерживаясь установленных норм [Лувсандэндэв 1957: 581] и гюйлу ; бежать, бегать [Лувсандэндэв 1957: 129], отсюда гуйлга ; просьба, подношение, подарок [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 222]. Полный титул XIV хойхуского хана по-русски звучал бы так: Улу ; великий, Дынли ; сильный, Лоиму ; высокопоставленный господин, Миши ; улыбающийся (радостный), хэгюйлу ; приносящий подношение, Бигя ; младший хан. Пугу Цзунь. Таншу: «Вместе с падением кочевой империи Хойху начинается новое Хойхуское царство, возникшее на ее развалинах… В царствование государя И-цзун, 860;873, главный старшина Пугу Цзунь из Бай-тьхин напал на тибетцев в восточном Тюркистане и взял у них города Харашар и Бюгур. Он просил китайский Двор утвердить его в ханском достоинстве. Император согласился. В Тан-шу, под 874 годом» [Бичурин 1950, т. 1: 339]. Имя Пугу см. выше. Имя Цзунь, вероятно, монгольское слово зуун ; левый [Лувсандэндэв 1957: 211]. «Цзунь» может быть китайским словом. Падение государства Хойху на территории Центральной и Западной Монголии, а также Северного Китая не значило уничтожение хойхуских племен. Многие телэские племена, не входившие в состав государства хойху, остались на месте, такие племена, как гулигани, байегу (баигу), байан, хусйе и, возможно, дубо. 15 племен увел Сичжи Пан-дэлэ в Джунгарию и в современный северо-восток Казахстана. В числе ушедших с ним было, вероятно, племя адйе, ныне в составе казахского народа ; адаи. Племя пугу-бугу, возможно, оказалось в составе победивших хягасов-киргизов, и в настоящее время его потомки проживают на восточном побережье оз. Иссык-Куль. Вхождение племени пугу-бугу в состав киргизского народа надо еще уточнить. А из покинувших Монголию в западном направлении телэ-хойхуские племена ; не единственные монголоязычные народы, переменившие язык. Монгольский язык оказался слишком слабым не только по сравнению с тюркскими языками, но показывает свою слабость также перед другими языками. Ранее телэ-хойхусцев на запад ушли хунну (это были I;II вв. н. э.), которые затерялись и смешались среди славян, германцев, ираноязычных алан и угро-финноязычных (венгры и т. п.) народов. Затем монголоязычные авары, которые превратились в тех же славян,
142 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
вероятно, кавказоязычных аварцев и некоторые другие народы (VI в. н. э.). В том же направлении затем ушли монголоязычные тургутытурки, которые перешли, возможно, на киргизско-кипчакские языки, будучи смешанными с ними приблизительно еще в начале VI в. н. э. Именем тургутов-турков названа целая группа народов, язык которых смешан с иранским и арабским языками. В бегстве тургутов-турков с территории Монголии есть вина и хойхусцев (VIII в. н. э.). В IX в. наступила очередь телэ-хойхусцев. Они, я думаю, продержались двуязычными (киргизско-кипчакский и диалект монгольского) дольше, чем остальные народы, покинувшие родину. По свидетельству Махмуда Кашгарского (XI в. н. э.), «у уйгуров чистый тюркский язык, но у них есть и другое наречие, на котором они говорят между собой… Что касается кочевников, то среди них ; чомулы; у них особая малопонятная речь, но они знают и тюркский язык. Таковы же кай, ябаку, татары и басмылы, каждое объединение из них имеет особое наречие и вместе с тем они хорошо владеют тюркским языком» [Махмуд ал-Кашгари 2010: 76]. Махмуд Кашгарский не различал монголоязычных и тюркоязычных, первых относил к тюркским народам, так же, как позднее писал персидский еврей, автор XIV в. Рашид ад-Дин в своем знаменитом собрании летописей. По Махм уду Кашгарскому, выходит — средневековые татары, кытаи (кидани) и табгачи — тюркские народы, табгачи долгое время были предметом спора, но, кажется, сейчас, после появления статьи Л. Лигети, монголоязычие их установлено [Лигети 1969: 107;117]. Перечисленные народы были монголоязычными, видимо, хорошо владели тюркскими и, возможно, иранскими языками, что и писал Махмуд Кашгарский. По сути, они были двуязычны и даже трехъязычны, как и уйгуры времен Махмуда Кашгарского, особенно те, кто не успел осесть и продолжал кочевать. Кай, описанные Махмудом Кашгарским, это, вероятно, кайтаки Дагестана, про которых писал В. В. Бартольд. Монголоязычными кайтаки оставались вплоть до XIX в. [Бартольд В. В. К вопросу о происхождении кайтаков. М., 2012. С. 369;375; Он же. Работы по истории и филологии тюркских народов]. От каев произошли и турки-османы [Еремеев 1971: 4]. Исследуем ономастику дополнительных прибавлений о гаогюйских поколениях, описанных в китайской династийной хронике Таншу, гл. 217«б», и о поколениях, переведенных Н. Я. Бичуриным. Начинает Н. Я. Бичурин с поколения (племени) Сйеяньто. I. СЙЕЯНЬТО.
143Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Илихи. «Поколение Сйеяньто составилось из двух родов ; Сйе и Яньто, которые нераздельно кочевали, а впоследствии род Сйе покорил Яньто. Прозывался Илихи» [Бичурин 1951, т. I: 339]. Этноним Илихи, вероятно, объясняется монголоязычным словом илаха ; побеждать [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 434]. Род Сйе победил род Яньто. В современном уйгурском есть слово иллик ; приятный, приветливый [Кабиров, Цунвазо 1961: 83]. Слова, с которыми можно сблизить «илихи», есть и в ДТС: ilik ; костный мозг, ilki ; первый [ДТС: 208]. В киргизской и хакасской интерпретации слово «илихи» см. выше. Думаю, монголоязычное слово «илаха» лучше объясняет значение слова «илихи», род был покорителем, т. е. победителем, потому его так назвали. Гэлын, Ивучжень Мохэ хан. «Когда западный тукюеский Чулохан убил тйелэских старейшин, то подчиненные их со всех сторон собра лись. Они отложились и кибиского Гэлына объявили Ивучжень Мохэ ханом» [Бичурин 1950, т. 1: 339]. Антропоним Гэлын объясняется монголоязычным словом гэлын ; совершенно [Черемисов 1973: 169]. На тюркских языках слово « гэлын» значения не имеет. Имя Ивучжень объясняется, вероятно, монгольским словом ивээгч ; покровитель, защитник [Лувсандэндэв 1957: 216]. На тюркских языках слово «Ивучжень» значения не имеет. Имя Мохэ см. выше. Ишибо, Йехи хан. «…Сйеяньтоского Ишибо сделали Йехи ханом» [Бичурин 1950, т. 1: 339]. Антропоним Ишибо, возможно, объясняется сложным монгольским словом, состоящим из двух: иша ; рукоятка, ручка [Лувсандэндэв 1957: 224] и боо ; шаман, священнослужитель [Лувсандэндэв 1957: 81]. На тюркских языках слово «ишибо» значения не имеет. В ДТС isi ; становиться горячим, согреваться, теплый, приветливый [ДТС: 213], i;i ; женщина, жена знатного человека, дама [ДТС: 214]. Вполне возможно, что isi ; теплый, приветливый — мог быть составляющим имени «Приветливый шаман», но надо иметь в виду, что «ручка» имела у язычников религиозный смысл. Йехи. Титул VIII хойхуского хана. Вероятно, этноним ябгу и титулы шеху и йехи есть видоизменения слова еха ; большой, великий, грандиозный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 339] (см. выше). Инань. «Во второе лето правления Чжен-гуань, 628, Шеху умер. В орде его произошли смятения. Ишибоев внук, по имени Инань
144 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
с 70 000 кибиток своего поколения поддался Хйели-хану. Впоследствии, когда тукюесцы упали, Инань напал на Хйели-хана и привел его в бессилие; после сего большая часть родов отложилась» [Бичурин 1950, т. 1: 339]. Даду Ше. «Инань, предполагая, что в это время нетрудно будет взять Ли Сы-мо, приказал Даду Ше собрать 200 000 войска, перейти через северную степь на юг и окопаться при речке у Белой дороги, чтобы напасть на Сы-мо» [Бичурин 1950, т. 1: 340]. Имя Даду объясняется монголоязычными словами даду ; дедушка (западнобурятское) или дадах ; привыкать; навык, опыт [Лувсандэндэв 1957: 140], тюркское дада ; отец, диду ; справедливость [ДТС: 158], слова заимствованы из иранского. Вряд ли в первой половине VII в. хойхусцы могли давать иранское имя. Вероятно, имя Даду ; дедушка — дал ему близкий родственник. Ше — возможно, сокращенное монголоязычное слово шииги ; сильный, здоровый, крепкий, плотный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 613]. Шаболо. «Сйеяньто отправил посланника с извинением; а потом отправил своего дядю Шаболо представить 3000 лошадей, и при сем случае просить о браке. Император отказал в браке. В следующем году, 642, при посольстве еще более представил лошадей, быков, баранов и верблюдов, и настоятельно просил о браке. Император согласился выдать Синь-хин царевну» [Бичурин 1950, т. 1: 341]. Имя Шаболо объясняется монголоязычными словами шабал ; железный прут, брусок железа (западнобурятское), шабалха ; вытягивать железо, украшать филигранью, шабалга ; обмазка, штукатурка [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 596] (см. подробнее выше). В хакасском языке слово «шабал» означает «злой человек» [Субракова 2006: 1029]. Слово, видимо, заимствованное, употребляется в кызыльском диалекте. Имя благородного человека, выполняющего дипломатическую миссию, вряд ли означало «злой человек»; на других тюркских языках слово шаболио значения не имеет, как и в ДТС. Тулиши. «Сйеяньто отправил Тулиши сделать набег на Дынсян» [Бичурин 1950, т. 1: 342]. Имя Тулиши объясняется монголоязычным словом тулишэ ; топливо, дрова, горючее [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 266], современным монгольским словом тулш ; дрова, топливо [Лувсандэндэв 1957: 431]. В тюркских языках и в ДТС слово «тулиши» значения не имеет.
145Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Иман, Бачжо. «Прежде Сйеяньто просил побочного сына его Имана сделать Тулиши-ханом с управлением Восточною стороною, и законного сына Бачжо сделать Сы Шеху-ханом с управлением Западною стороною» [Бичурин 1950, т. 1: 342]. Н. Я. Бичурин под «Сйеяньто», возможно, имеет в виду сйеяньтоского правителя Инаня, умершего в 645 г. Имя Иман, видимо, можно сблизить с тюркским словом яман, жаман ; плохой, скверный [Абдулдаев 2003: 63] и с монголоязычным словом ямаан ; козел, коза [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 702; Лувсандэндэв 1957: 693]. Возможно также сближение с монголоязычными словами яма ; почта, имагта ; исключительно [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 436]. Имя Иман объяснялось бы словом иман ; вера [Кабиров, Цунвазо 1961: 84; ДТС: 209], но данное слово ; арабское, привнесенное в уйгурский язык позднее, с принятием в IX;XV вв. ислама. Речь идет о 645 г., когда хойхусцы не слышали об исламе, который в то время только зарождался в Мекке и Медине. Отдавать предпочтение тюркоязычию или монголоязычию для слова «иман» означает быть необъективным, поэтому оставляем решение на усмотрение читателя. Имя Бачжо, вероятно, объясняется монголоязычными словами или бачтай ; хитрый, лукавый [Лувсандэндэв 1957: 67], или багатавр ; маленький, небольшой [Там же, 537]. Уйгурское слово бажа ; свояк [Кабиров, Цунвазо 1961: 33] — вряд ли могло быть этимологическим предшественником слову «бачжо». В слове «бажа» отсутствует звук «ч», и «бажа» не может быть личным именем, оно употребляется для выражения родственных связей. Монгольское слово бачтай-бажай в отличие от тюркского «бажа» довольно часто употреблялось как личное имя, особенно у западных бурят до недавнего времени. Употребляемое некоторыми тюрками слово бача ; мальчик, друг — заимствовано у иранцев. Гйели Гюйли Шисйе Ша дони хан. «…Инань упал духом и перестал действовать, а вскоре потом умер от болезни… Когда собрались на похороны, то Бачжо тотчас возвратился в поколения. Он разделил войско, и, нечаянно напав на Имана, убил его; после сего он сам вступил на престол под наименованием Гйели Гюйли Шисйе Ша дони хана» [Бичурин 1950, т. 1: 342]. Имя Гйели, вероятно, объясняется монгольским словом гийлгэх ; освещать, озарять, обрадовать, привести в блаженное состояние [Лувсандэндэв 1957: 117]. На тюркских языках объяснения слову «гйели» нет, в том числе и в ДТС.
146 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Имя Гюйли объясняется монголоязычным словом гуйлгэ ; бежать, скакать; покрикивать; думать, обдумывать, мыслить [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 230]. На тюркских языках близкого по значению слова нет, в том числе и в ДТС, следовательно, объяснить тюркскими словами «гюйли» невозможно. Имя Шисйе, вероятно, объясняется монголоязычными словами шиисгалдай ; птичка, пташка, пичужка [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 615] или шиидэл ; решительность, решимость, иметь волю к победе [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 614], или шисага ; страдающий медвежьей болезнью [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 615], хотя последнее слово этимологически безупречно, но вряд ли может быть в титуле хана. В тюркских языках слово «шисйе» не объясняется, так же как и в ДТС. Слово Ша, вероятно, объясняется либо монголоязычным словом шаа ; сетка, сито, флер [Лувсандэндэв 1957: 637], либо уйгурским словом ша ; упасть в обморок [Кабиров, Цунвазо 1961: 223]. В ДТС ша ; название пестрой птицы, цапля [ДТС: 519]. Также Ша может быть персидским словом, означающим царя, хана, но это вряд ли, потому что в титуле есть слово хан, и тавтология неуместна и невозможна. Слово дони, вероятно, объясняется либо монгольским словом дон ; мания, страсть, влечение к чему-нибудь [Лувсандэндэв 1957: 151], либо современным уйгурским словом донэй ; криворукий [Кабиров, Цунвазо 1961: 61], либо словом из ДТС DON ; поворачиваться, возвращаться [ДТС: 161]. Предпочтительнее монгольское слово дон, означающее страсть, влечение. Имя Гйели Гюйли Шисйе Ша дони хана звучало бы по-русски, вероятно, так: «Блаженный мыслитель, решительный, ситоподобный (слово, дополняющее «мыслитель, думающий»), страстный хан». Або Ше. «Або Ше встречался с китайским посланником на восточной мохэской границе: имел невыгодную стычку с ним и возвратился в страхе» [Бичурин 1950, т. 1: 342]. Имя Або объясняется монголо-тюркским словом аба ; отец, папа, батюшка [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 22; Субракова 2006: 20], в киргизском и хакасском языках аба ; дядя, старший брат [Юдахин 1965, т. 1: 17; Субракова 2006: 21]. В хакасском языке «аба» употребляется в значении «медведь» [Субракова 2006: 20], а в монгольских языках в значении «облава, охота, ловля, травля» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 22]. В отличие от слова бажа ; свояк,
147Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
слово аба ; отец, дядя, старший брат — употребляется в значении личного имени. В уйгурском языке або-аба значения не имеет, в ДТС имеет значение «мать, медведь» [ДТС: 1]. Имя Ше, вероятно, объясняется монголоязычным словом шиига ; сильный, здоровый, крепкий, плотный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 613]. В киргизском есть похожее на ше слово шек ; сомнение, подозрение [Юдахин 1965, т. 2: 406], но слово ; араб ское. Как известно, арабская экспансия началась примерно через сто лет. Во времена, когда жил Або Ше, арабские имена не были распространены. По-уйгурски и по-хакасски слово «ше» значения не имеет. В ДТС слово ше может быть сближено с ;eb ; быстро, немедленно и ;e; ; развязать, распускать [ДТС: 522]. Слово ;eb ; «быстрый» — вполне может быть наряду с шиига ; «сильный» выражать имя Ше. Вероятно, Або Ше в переводе значило: сильный, быстрый отец и, видимо, Або Ше ; прозвище, приобретенное уже в зрелом возрасте. Чжень-чжу Пицьсйе хан, Идэ Уши хан. Таншу: «Бачжо ; сйеяньтоский Дони хан не был милостив к подчиненным. Он казнил многих вельмож, служивших при его отце, а должности их поручил своим любимцам. Вельможи начали беспокоиться… Вельможи видели, что китайское войско пришло. Народ сильно встревожился, и поколения разошлись. Дони хан с десятью конниками бежал к Ашине Шигяню, но вскоре хойху убили его и истребили весь его род. От 50 000 до 60 000 народа бежали к Западной стене, и поставили Чжень-чжу Пицсйе хана. Родственник его Думочжы дал ему титул Идэ Уши хана» [Бичурин 1950, т. 1: 342;343]. Из этого текста Таншу можно сделать вывод, что правление Бачжо привело к гибели сильного гаогюйского племени сйеяньто. Имя Чжень-чжу Пицьсйе состоит из испорченных китайскими авторами слов, толкованию не поддающихся. Имя Идэ, вероятно, объясняется монгольским словом ид ; удаль, сила, энергия, ловкость, умение, волшебство [Лувсандэндэв 1957: 216], по-бурятски (иркутский диалект) ида ; то же самое, в Иркутской области есть река Ида. По-уйгурски близкое слово идир ; нагорье [Кабиров, Цунвазо 1961: 83], по-киргизски есть слово ида ; стодневный срок после смерти мужа, до истечения которого женщина не может выйти замуж [Юдахин 1965: 295], слово заимствовано из арабского языка. В хакасском языке есть слова, близкие к «идэ», такие как идее ; разборчиво, внятно [Субракова 2006:
148 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
115], iде ; вдохновение, старание [Субракова 2006: 139]. В ДТС близким словом является idi ; хозяин, владелец, обладатель, господин [ДТС: 203]. Считаю, что семантически наиболее подходит к слову «идэ» монголоязычное ид, ида. Из тюркских слов считаю подходящим словом хакасское iде ; вдохновение, но вероятность монголоязычного «ид, ида» на порядок выше. Антропоним Уши, вероятно, объясняется монголоязычным словом ушар ; суть, смысл, причина, основание [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 315], по-монгольски учир ; значение то же самое [Лувсандэндэв 1957: 471]. По-тюркски близкое слово ; уйгурское ушак ; мелкий [Кабиров, Цунвазо 1961: 204] и киргизское ушу, ушул ; этот, здесь [Юдахин 1965: 315], в ДТС есть слово u; ; сердцевина дерева; рога, кости [ДТС: 617]. Указанные тюркские слова вряд ли могут быть антропонимами, за исключением слова из ДТС, но в слове «u;» нет окончания. Полный титул сйеяньтоского хана звучал в русском переводе так: «энергичный, со смыслом хан». Думочжы. Таншу: «Тйелэские поколения повиновались Сйеяньто, и Думочжы, при упадке сего Дома, еще служил ему как подданный. Император, опасаясь неминуемых беспокойств, впоследствии в указе к Цзи писал: “если покорится, то успокоить его; если воспротивится, то напасть на него”. Когда прибыл Цзи, то Думочжы пришел в большой страх; он втайне замышлял дать сражение, а по наружно сти льстил, что желает покориться. Цзи видел это, и произвел нападение. Он порубил до 5000, в плен взял до 30 000 стариков и детей, и таким образом уничтожил его царство. Думочжы слышал о при бытии посланника от Сына Неба, а Сяо Сы-йе находился у хойху; поче му лично явился к Сы-йе и поддался. Он приехал ко Двору и получил военный чин, земли и дом. Император, по уничтожении Дома Сйеяньто, хотел покорить Киби и другие поколения… После сего одиннадцать тйелэских поколений поддались Сыну Неба и просили ввести у них китайское политическое разделение земель» [Бичурин 1950, т. 1: 343]. До 646 г. мы видим независимое сйеяньтоское государство с органами правления, со своим ханом и собственной территорией. Лишь неумелое правление Бачжо привело это государство к гибели. И этим воспользовались китаизированные табгачи из Танской династии. Имя Думочжы, вероятно, объясняется монголоязычным словом думбагар ; капризный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 301].
149Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
На тюркских языках объяснения слову «думочжы» нет. В ДТС также нет объяснений. Лишь в киргизском языке есть слово думала ; кататься, перекатываться [Юдахин 1965, т. 1: 201], но «кататься» вряд ли может быть собственным именем. Таншу бесстрастно описывает бесславный конец сйеяньтоского государства и частичную потерю независимости хойхускими племенами: «Дао-цзун, по переходе через великую песчаную степь, ударил на остатки сйеяньтосцев под предводительством Або Даганя, порубил до тысячи человек и преследовал их до 200 ли. Сйе Ваньче дошел до северной дороги и предложил хойхуским старейшинам покориться. Посланные старейшинами для сей цели в числе нескольких тысяч человек, один за другим, дошли до местопребывания и представили, что они из рода в род будут служить небесному высочайшему хану и спокойно умрут. Император разделил земли на области и уезды, и в северных пустынях водворилось спокойствие» [Бичурин 1950, т. 1: 343]. II. БАЙЕГУ. Происхождение этнонима байегу-байырку исследовано в гл. IV, и, по мнению большинства историков, племя байегу сохранилось до наших дней как баргут-баргат и проживает во Внутренней Монголии. Добавлю, что слово байегу, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к монголо-тюркскому бай-баян, что означает в переводе на русский язык «богатый». Байегу ; производное от монголоязычного слова байгуулагч ; организатор, основатель, создатель [Лувсандэндэв 1957: 56], и, возможно, название оз. Байкал происходит от этого слова. Таншу: «Байегу, иначе баигу, рассеянно кочевало по северную сторону Великой песчаной степи, занимая около тысячи ли пространства; от Пугу прямо на восток, в смежности с Мохэ. Байегусцы имели до 60 000 кибиток, войско до 10 000 человек… страстно любили звериную ловлю; землепашеством мало занимались. Гонялись по льду на лыжах за оленями. Обычаи, по большей части, сходствовали с тйелэскими; в разговоре была небольшая разница» [Бичурин 1950, т. 1: 344]. Небольшая разница в языке байегу с телэским свидетельствует о том, что эти племена в VII;VIII вв. были монголоязычными. Если бы байегу и другие телэские племена были тюркоязычными, они оставались бы таковыми до наших дней и тюркизовали всех окружающих, но этого не произошло, байегу-баргуты остаются до сего времени монголоязычными. Далее в Таншу записано: «В 21 лето, 647, главный Сылифа Кюйлиши со всем поколением покорился Китаю» [Бичурин 1950, т. 1:
150 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
344]. В 647 г. суверенитет байегу был частично урезан табгачской империей Тан. Сылифа. Предположение, что «сылифа» ; монголоязычное слово сайд ; министр, сановник (см. гл. IV), находит подтверждение в выражении «главный сылифа», что означает «главный министр (сановник)». Кюйлиши. Имя Кюйлиши, вероятно, от монголо-тюркских слов хуч ; сила, мощь [Лувсандэндэв 1957: 580], куч ; сила [Юдахин 1965, т. 1: 473], хушлэгшы ; сильный [западнобурятское]. Полное имя человека, покорившегося империи Тан, звучало бы по-русски так: «Сильный министр». Таншу: «В правление Хань-кин, 656;660, байегу, сыгйе, пугу и тунло взбунтовались. Против них ходил полководец ЧженженьТхай. Он убил главного их предводителя. В правление Тьхянь-бао, 742, сами приехали ко Двору» [Бичурин 1950, т. 1: 344]. III. ПУГУ. Слово пугу рассмотрено в гл. IV, см. выше. Таншу: «Пугу кочевало от Доланьгэ на восток; состояло из 30 000 кибиток; имело 10 000 войска. Это самая северная страна. Пугусцы были упорны, отважны, неукротимы. Сначала они поддались тукюесцам, потом сйеяньтосцам. Когда сйеяньтосцы погибли, то пугуский старейшина Софу Сылифа Кэлань Баинь поддался Китаю. Владение его переименовано округом Гиньвэй-чжеу» [Бичурин 1950, т. 1: 344]. Софу Сылифа Кэлань Баинь. Имя Софу, вероятно, объясняется монголоязычным словом соло ; слава, известность, хвалебная песнь, ода; воспевание, прославление; знание, степень [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 178]. Тюркское слово сопу ; человек без вредных привычек [Юдахин 1965, т. 2: 156] ; слово арабское, а Софу Сылифа Кэлань Баинь жил в конце VII ; начале VIII в., когда пугу еще не встречались с арабами. В уйгурском языке и в ДТС значения нет. Сылифа см. выше. Антропоним Кэлань объясняется монгольским словом хэлэн ; язык, сообщение [Лувсандэндэв 1957: 584]. На тюркских языках и в ДТС объяснения нет. В ДТС есть слово kelan, но оно китайское. Имя Баинь объясняется монголоязычным словом баян ; богач, богатство, богатый [Лувсандэндэв 1957: 67; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 124], сходное тюркское слово бай ; богач — не содержит аффикс -н. Полное имя Софу Сылифа Кэланя Баиня звучало бы так: «Славный министр, богатый язык» (язык в значении «хорошее приятное сообщение»).
151Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
IV. ТУНЛО. Этноним Тунло исследован в гл. IV. Произошел этот этноним от монголо-тюркского слова тунлаг-тунук ; прозрачный, чистый [Лувсандэндэв 1957: 424; Юдахин 1965, т. 1: 268]. Название Тункинской долины в Бурятии, вероятно, от этнонима тунло, видимо, эту местность в раннем средневековье заселяло это племя. Таншу: «Тунло кочевало от Сйеяньто на север, от Доланьгэ на восток, с лишком 7000 ли от столицы. Строевого войска имело 30 000. Во 2 лето правления Чжен-гуань, 728, отправило посланника ко Двору, а по прошествии довольного времени просило принять китай- ское подданство и переименовано Гуйлиньским округом. Старейшина Сылифа-Шигянь-Чжо получил военный чин и поставлен главным управляющим. Ань Лушань, по открытии бунта, отнял у всего поколения, и действовал ими под наименованием Ило/хэских. Илохэ на языке хойху значит «крепкий мальчик» [Бичурин 1950, т. 1: 344;345]. Сылифа-Шигянь-Чжо. Сылифа см. выше. Шигяньчжо. Антропоним Шигяньчжо объясняется монголоязычным словом шиганаан ; сопение, шипение [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 613]. Старейшина, видимо, в детстве либо во взрослом возрасте сверх меры сопел, отсюда имя или прозвище. В тюркских языках объяснений нет. Илохэ. Видимо, авторы Таншу иносказательно перевели «илохэ» и Н. Я. Бичурин следовал за ними. «Илохэ», на мой взгляд, является сложным монгольским словом, состоящим из ил ; детеныш оленя [Лувсандэндэв 1957: 218] и хэ — означающим первый слог в монгольском слове хувгуун, хубуун ; мальчик [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 478]. «Илохэ» также может быть объяснено илаха ; побеждать [Черемисов 1973: 277]. В этом случае исчезает слово «мальчик», поэтому вероятнее второе объяснение. На тюркских языках объяснений нет. V. ХУНЬ. Этноним Хунь исследован в гл. IV настоящей книги, и автор пришел к выводу, что «хунь» происходит от монголоязычного слова хун ; человек [Лувсандэндэв 1957: 574]. Род Хунь отсутствует в числе 12 родов, предков гаогюйцев, перечисленных китайской династийной хроникой Вэйшу. Этноним Хунь появляется впервые в летописи Таншу в числе 15 телэских (тйелэских) поколений (племен) уже на территории современной Монголии, т. е. к северу от пустыни Гоби. Первоначальной родиной ди-гаогюй-телэ была провинция Ганьсу и Шаньси, т. е. к югу от Гоби. Этноним Хунь
152 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
вряд ли произошел от тюркского слова кун ; солнце [Масими 1998: 20], правда, он цитирует турка А. Валида и китайского уйгура Т. Алмаса. Вряд ли, потому что этнонимы, по определению известного российского этнографа В. А. Никонова, бывают: 1) по самоназванию, означавшему своих в противоположность всем не своим, чужим; 2) слово, означавшее его тотем; 3) имя родоначальника [Никонов 1970: 15, 17, 19]; а затем уже 4) внешние приметы, занятия, обычаи, состав, устройство, свойства характера, идеологические оценки [Никонов 1970: 24;25]. В. А. Никонов не дает исчерпывающего перечня этнонимов, но в его списке нет места тому, чему поклонялись люди. Солнцепоклонниками были почти все народы, и нет ни одного, который назывался бы по имени боже ства, которому молились. Таншу: «Хунь кочевало южнее всех поколений. Когда тукюеский йели-хан пал, Сылифа Атаньчжы прикочевал к границе. Когда Дом Сйеяньто был уничтожен, то главный Сылифа Хуньван со всем поколением пошел на юг» [Бичурин 1950, т. 1: 345]. Сылифа Атаньчжы. Сылифа см. выше. Атаньчжы. Имя Атаньчжы объясняется монголо-тюркским словом атаан, атаан жутоон ; зависть, вражда, состязание, соперничество, конкуренция, несогласие [Лувсандэндэв 1957: 46; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 88], по-хакасски атаннарга-атанна ; завидовать [Субракова 2006: 85] или может быть объяснено другим монголо-тюркским словом атан тэмээн ; кастрированный верблюд; атан бура ; холощеный верблюд [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 88], по-киргизски атан ; холощеный верблюд [Юдахин 1965, т. 1: 79]. Слово «атаньчжы» может быть объяснено и монголоязычным словом атанханаа ; сильно злиться, выходить из себя, терять самообладание, скандалить [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 89]. В ДТС атан ; рабочий верблюд [ДТС: 66]. В современном уйгурском языке близкое к слову «атаньчжы» слово аталмак ; называться, именоваться [Кабиров, Цунвазо 1961: 22]. Наличие в слове «атаньчжы» аффикса -чжы указывает на присутствие в этом слове окончания, поэтому больше подходит для его объяснения монголоязычное атанханаа ; «злой, скандальный». Хакасское слово атаннирга-атанна ; «завидовать», а монголоязычное атан-жутоон ; «зависть»… подходят для имени или прозвища министра в меньшей степени, так же как тюркское ата ; «отец». В предыдущей работе «Этническая принадлежность хунну» я ошибался, объясняя атаньчжы тюркским словом ата ; «отец».
153Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Хуньван. Имя, возможно, является сложным монголоязычным словом, состоящим из двух составных частей хун ; человек [Лувсандэндэв 1957: 574], а ванн ; князь [Лувсандэндэв 1957: 103]. Почему не может быть тюркским кун ; «солнце», см. выше. На тюркских яыках и в ДТС значения слову «хуньван» нет. Хойгуй, Дашеу, Шичжи. Таншу: «По смерти Хойгуя сын его Дашеу наследовал; по смерти Дашеу сын его Шичжи наследовал» [Бичурин 1950, т. 1: 345]. Имя Хойгуй объясняется монголоязычным словом хойгуур ; севернее, на севере, сзади, позади, занимать почетные места в юрте [Лувсандэндэв 1957: 530]. На тюркских языках и в ДТС значения не имеет. Имя Дашеу, вероятно, объясняется монголоязычными словами дашинга ; доска, перекладина, полка или дашрам ; случай, повод [Лувсандэндэв 1957: 149], или уйгурским словом дашкал ; шлак, остаток от сжигания угля, накипь, чугун, чугунный чайник [Кабиров, Цунвазо 1961: 58], или монголоязычным словом дашмаг ; металлическая посуда типа фляги [Лувсандэндэв 1957: 149]. Отдаю предпочтение монголоязычному дашинга ; доска, полка, поскольку аффикс -еу в слове «дашеу» свидетельствует о том, что окончание начинается с гласного звука. Имя Шичжи, вероятно, объясняется монголоязычным словом шийч ; актер, артист [Лувсандэндэв 1957: 651]. В уйгурском и в ДТС значения не имеет. По всей видимости, Шичжи был артистичной натурой. Пугу Хуайэнь. Таншу: «Пугу Хуайэнь при побеге распустил слух, что возвращается в крепость… Шичжи поверил ему и принял Хуайэнь в крепость. Хуай-энь только что вступил в крепость, то велел Чжан Шао убить Шичжи; потом взял его корпус, и, ругая Чжан Шао, сказал: “Если ты изменил дяде, то можешь ли верно служить мне?” Велел переломить ему голени и посадил его в темницу» [Бичурин 1950, т. 1: 345;346]. Пугу см. выше. Имя Хуайэнь объясняется монголоязычным словом хуайс ; акация [Лувсандэндэв 1957: 558]. На тюркских языках и в ДТС объяснения слову «хуайэнь» нет. VI. КИБИ. Этноним исследован в гл. IV, возможны варианты сближения как с монголоязычными, так и с тюркоязычными словами. Киби не было среди 12 родов ; предков гаогюйцев; род, видимо, образовался позже, в конце V в. или в VI в., и впервые упоминается в китайской династийной хронике империи Суй (581;616 гг.).
154 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Вероятно, киби происходит от монголоязычного хувь ; доля, судьба [Лувсандэндэв 1957: 560]. Таншу: «Киби, иначе Кибиюй, кочевало от Харашара на северозапад по реке Иню-чуань, от Доланьгэ на юг». В примечании Н. Я. Бичурин замечает: «От Харашара на северо-запад протекает река Хурьхара-усу; в древности по-китайски Инсо-хэ. Но слева от Доланьгэ на юг наводят сомнение» [Бичурин 1950, т. 1: 346]. Киби кочевало не в Восточном Туркестане, а на территории Джунгарии. Далее автор Таншу продолжает: «Глава его Гэлын сам объявил себя Ивучжень Мохе-ханом» [Бичурин 1950, т. 1: 346]. Гэлын. Антропоним объясняется монголоязычным словом гэлын ; совершенно [Черемисов 1979: 169], по-калмыцки гэлюнг означает «духовное лицо» вообще. Старомонгольское слово гэлэн, вероятно, означало духовное лицо [Лувсандэндэв 1957: 132]. На тюркских языках значения не имеет, также в ДТС. Ивучжень. Имя объясняется монголоязычным словом ивээгч ; покровитель, защитник [Лувсандэндэв 1957: 216]. На тюркских языках объяснения нет. Мохе ; антропоним исследован выше: «тупой» — в значении, вероятно, «как кувалда». Некоторые исследователи переводят слово «мохе» как «бага». Слово «бага» на монголоязычии означает «младше, младший», на тюркоязычии значения не имеет. Думаю, слово «мохе» ; монголо-тюркское, означающее «тупой», потому что китайские авторы, как правило, первый слог писали и произносили правильно. Уйгурское слово мохе ; паршивый [Кабиров, Цунвазо 1961: 127] — не может быть в имени человека. Далее автор Таншу продолжает: «Он и младший брат его Мохэду Дэлэ ; оба были храбры» [Бичурин 1950, т. 1: 346]. Мохэду Дэлэ. Антропоним Мохэду исследован выше. Антропоним Дэлэ исследован выше, но замечу, что уйгурское делигур ; придурковатый [Кабиров, Цунвазо 1961: 51] и дэлдэн ; вислоухий [Кабиров, Цунвазо 1961: 64], вряд ли возможны в имени человека. Таншу: «По смерти Мохэду сын его Алишанню с своим поколением поддался Китаю. Это случилось в шестое лето правления Чженьгуань, 632» [Бичурин 1950, т. 1: 346]. Алишанню. Имя, вероятно, объясняется сложным монгольским словом, состоящим из двух: алиа ; резвый, шаловливый, веселый, шутливый [Лувсандэндэв 1957: 31] и шанх ; прическа [Лувсандэндэв 1957: 645]. «Веселая прическа» ; полное имя сына Мохэду.
155Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Уйгурские слова алимик ; справедливый и алигай ; косой, косоглазый [Кабиров, Цунвазо 1961: 16] вряд ли могут служить именем ханского сына ; в этих словах нет окончания, а «шанню» означает целое слово. То же самое со словом из ДТС ALI; ; взимания долга, подати, натуральные поборы; торговля, купля-продажа; схватиться друг за друга [ДТС: 36]. В киргизском языке есть слово «али», но оно арабского происхождения. Алишанню жил в VII в., когда арабы не могли встретиться с племенем киби. VII. ДОЛАНЬГЭ. Этноним исследован в гл. IV и означает на монголоязычии «семь» или «семьдесят», скорее всего «семьдесят»; племя состояло, возможно, из семидесяти родов, так же как и появившиеся позднее найманы, самоназвание которых означает «восемь», и некоторые другие монголоязычные племена, выражавшие свое название числительным. Таншу: «Доланьгэ, иначе Долань, кочевало от Сйеяньто на восток по реке Тунло… После уничтожения Дома Сйеяньто, доланьский глава Сыгинь Доланьгэм вместе с племенами хойху явился к Двору… По смерти его Доланьгэ Сайфу сделан главным Сылифою и правителем области» [Бичурин 1950, т. 1: 346]. Здесь встречаются два имени Сыгинь Доланьгэм и его преемник Доланьгэ Сайфу. Сыгинь Доланьгэм. Слово Сыгинь исследовано в гл. IV. Антропоним Доланьгэм объясняется монголоязычным словом долоон голтой ; живучий, семижильный [Лувсандэндэв 1957: 151]. К слову долань добавляется аффикс гэн-голтои, что означает «живучий, семижильный». На тюркских языках и в ДТС значения нет. Сайфу. Имя объясняется монголоязычным словом сайхан ; красивый, прекрасный [Лувсандэндэв 1957: 343]. На тюркских языках и в ДТС объяснения слову «сайфу» нет. Сайфу был произведен в главного Сылифу, т. е. в министра. VIII. АДЙЕ. Этноним Адйе исследован в гл. IV, и, вероятно, значение этого монголоязычного слова адайр ; капризный, прихотливый, недружный [Лувсандэндэв 1957: 23]. В числе 12 родов — основоположников дили-гаогюй-телэ род «адйе» не упоминается. Это племя (поколение) впервые упоминается в Таншу. Образование племени, видимо, относится к VI;VII вв. Этноним Адйе, может быть, объяснен другим монголоязычным словом адаг ; конец, устье; последний, худший; плохой, негодяй [Лувсандэндэв 1957: 23], потому что «адйе» произносилось как «Гядйе», вполне
156 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
вероятно, что звук «г» летописцы иногда пере носили с конца слова в начало. Слово «адйе» может быть объяснено словом «ADIV». Таншу: «Адйе Ахи, иначе и Гядйе [Изядйе], вначале вместе с Байегу и прочими явился к Двору. Владение его переименовано округом Гитянь. В правление Кхайюань Гядйе Сытай от тукюеского Мочжо перешел в китайское подданство» [Бичурин 1950, т. 1: 346]. Ахи. Имя объясняется монголо-тюркскими словами аха ; старший брат, старший [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 91], ах ; в том же значении [Лувсандэндэв 1957: 47], отсюда ахих ; продвигаться вперед, повышаться, увеличиваться [Там же]. По-тюркски ага ; дед, дядя [Субракова 2006: 26], означает старшинство вообще. Слово «Ахи» написано через «х», что свидетельствует о монголоязычии адйесцев, тюркоязычные народы говорят и пишут в середине слова «г» — ага. Сытай. Имя объясняется, возможно, монголоязычным словом суутай ; известный, знаменитый, прославленный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 199], но может быть объяснено другим монголоязычным словом сэтгэхуй ; мышление [Лувсандэндэв 1957: 378]. Хакасское слово сыт ; плотный, крепкий, сбитый [Субракова 2006: 562] и слово из ДТС SIT ; молиться [ДТС: 501] не могут быть объяснением слова «сытай», т. к. нет аффикса -ай, думаю, наличие окончания в данном случае обязательно. IX. ГЭЛОЛУ. Этноним исследован в гл. VI (см. выше) и интерпретирован как харлаг ; чернь, смерд, холоп [Лувсандэндэв 1957: 517], но возможно сближение с другим монголоязычным словом гэлдрэх ; брести, тихо идти [Лувсандэндэв 1957: 133], т. е. имя значит «тихий». Если интерпретировать «гэлолу» как харлаг, то это будет монголо-тюркское слово, если же толковать как гэлдрэх, то это ; монголоязычное слово. Думаю, б;льшая вероятность у монголо-тюркского слова харлаг ; «чернь, смерд, холоп», так же считает большинство историков. Этноним «холоп, раб» довольно распространенное имя среди монголоязычных народов. Основатель государства авар (жуань-жуаней) носил имя Мугулюй-мухли ; «раб», известный монгольский полководец XIII в. имел имя Мухали, в Осинском районе Иркутской области есть населенный пункт Мухулют ; «рабы». Таншу: «Гэлолу произошло из тукюеского Дома, кочевало от Бэйтьхин на северо-запад, от Алтайских гор на запад, по обеим сторонам реки Пугу-чжень». В примечании Н. Я. Бичурин добавляет: «Очевидно, что Гэлолу кочевало в Тарбагатае и по берегам Иртыша, где
157Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
горные хребты между протоками верхнего Иртыша вообще простираются от юга к северу» [Бичурин 1950, т. 1: 347]. Племя гэлолу, вероятно, было смешанное монголо-тюркское. Об этом свидетельствуют названия родов. В Таншу перечислены три рода: «Поколение Гэлолу состояло из трех родов: Мэуло, иначе Мэули, Чжисы, иначе Пофу и Ташили» [Бичурин 1950, т. 1: 347]. Этноним мэуло (мэули), вероятно, объясняется монголоязычным словом мэлхий ; лягушка, подобный лягушке [Лувсандэндэв 1957: 252], но может быть объяснен монголо-тюркским словом мээгей ; р укавицы, перчатки [Юдахин 1965, т. 2: 49], на монголоязычии бээлей ; рукавицы, перчатки [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 177]. К названию племени ближе тюркское слово. Этноним чжисы (пофу) интерпретации с монгольского и тюркских языков не поддается, видимо, слова испорчены китайскими авторами. Этноним ташили объясняется тюркским словом таш ; камень, каменный [Кабиров, Цунвазо 1961: 178]. По-монгольски ташаалах ; отгораживать, перегораживать [Лувсандэндэв 1957: 398], маловероятно, чтобы ташили ; производное от слова «ташаалах». Далее в Таншу: «Гэлолу и Девять родов опять поставили хойхуского Шеху, известного под наименованием Хуай-жень хана» [Бичурин 1957, т. I: 347]. Слово шеху нами исследовано ; см. выше. Большинство историков в слове «шеху» видят монголоязычное ехэ ; большой, крупный, огромный, великий, громадный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 339]. На тюркских языках слово «шеху ; ехэ» значения не имеет. Имя Хуай-жень исследовано (см. выше Пугу Хуай-энь). В тюркских языках слово «хуай» значения не имеет, так же как в ДТС. X. БАСИМИ. Этноним, видимо, образовался в конце VI ; начале VII в., потому что впервые упоминается в Таншу под 649 г.: «В первое лето правления Тьхянь-бао басимисцы с хойху убили тукюеского хана и басимиского главного старейшину Ашинами, поставили Хэли Пицьсйе ханом и отправили посланника к Двору с благодарностью» [Бичурин 1950, т. 1: 348]. Ашинами. Хэли Пицьсйе хан. Имя Ашинами объясняется монголоязычным словом ашаанай ; грузовой, ломовой, погрузочный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 93]. Ашинами, видимо, был физически сильным, мастером погрузочно-разгрузочных работ. С меньшей вероятностью имя может быть объяснено монголоязычным словом шоно ; волк [Шагдаров, Черемисов 2010, т. II: 617], потому что аффикс «амии» должен
158 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
что-то обозначать. Вероятно, китайские летописцы в слове «ашаанай» записали окончание «ай» как «ами», в целом слово переделали в «ашинами». Хэли. Антропоним объясняется монголоязычным словом хэлэн ; язык, речь, известие, сообщение [Лувсандэндэв 1957: 584], хэлин ; то же самое (иркутский диалект Бурятии). В тюркских языках и в ДТС объяснения слову «хэли» нет. Пицьсйе ; испорченное китайскими авторами слово. Таншу продолжает: «Не прошло трех лет, как разбитый гэлолусцами и хойху бежал в Бэй-тохин, а потом приехал в столицу и получил военный чин, а земли его и народ поступили к хойху» [Бичурин 1950, т. 1: 348]. Автор Таншу заметил одну особенность. У кочевников побежденный народ не исчезал, а принимал название победителей, в данном случае хойху северных племен. Видимо, племя Басими перестало существовать. XI. ДУБО. Таншу: «Земли поколения Дубо к северу прилежали к Малому морю, на западе смежны с Хагасом, на юге с Хойху». В примечании Н. Я. Бичурин писал: «По смежности на юге с ойхорами (хойху), на западе с Хагасом ясно видно, что Дубо кочевало по берегам озера Хусугула, иначе Косогола» [Бичурин 1950, т. 1: 348]. Род Дубо под названием Дабо упоминается в истории династии Вэй. Вэйшу упоминает его в числе 12 гаогюйских родов. См. гл. IV настоящей работы. XII. ГУЛИГАНЬ. Этноним исследован в гл. IV. Таншу: «Гулигань кочевало по северную сторону Байкала… Страна производила превосходных лошадей, которые с головы походили на верблюда, сильны, рослы; в день могли пробегать по нескольку сот ли. Земли гулиганевы на север простирались до моря и от столицы чрезвычайно удалены». Н. Я. Бичурин добавляет: «Здесь разумеется Ледовитое море. По переправе за море “Байкал” [Бэйхай] на север дни долги, ночи короткие» [Бичурин 1950, т. 1: 348]. Род гулигань в Вэйшу не упоминается, видимо, племя сформировалось уже при переходе родов ди-гаогюй-телэ через Великую песчаную пустыню (Гоби) на север из хойхуских племен, которые ассимилировали динлинов ; аборигенов данной территории. XIII. БАЙСИ. В династийных хрониках Вэйшу и Суйшу род Байси не упоминается: племя либо примкнуло к телэсцам, либо сформировалось в VI;VII вв., потому что упоминается впервые в Таншу. Этимология этнонима байси исследована в гл. IV. См. выше.
159Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Таншу: «Байси кочевало на древних Сянбийских землях, за 5000 ли от столицы прямо на северо-восток, в смежности с Тунло и Пугу. Байсисцы, уклоняясь от Сйеяньто, осели по реке Юечжы при горах Лынхин. На юге примыкали к Кидань… Сие поколение разделялось на три аймака: Гюйянь, Ужому и Хуан-шуй. Их государи постоянно были вассалами тукюевского Хйели-хана и назывались Сыгинями… и сами Сыгини поставлены в них правителями… По смерти Ханьчжу младший его брат Кюйду наследовал» [Бичурин 1950, т. 1: 349]. Гюйянь, Ужому, Хуан-шуй, Ханьчжу, Кюйду. Этноним Гюйянь объясняется монголоязычным словом гуя ; бедро, ляжка, ножка, опора [Лувсандэндэв 1957: 128], отсюда гуян ; опорный, бедренный. Видимо, основоположник рода был человек надежный, на которого можно было опереться. В тюркских языках и в ДТС объяснения слову нет. Этноним Ужому объясняется монголоязычным словом ужаг ; медлительный, длинный, затяжной, хронический, обуза [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 289]. Отсюда ужам ; медленно (иркутский диалект бурятского языка), ужиг ; хронический, затяжной, длительный [Лувсандэндэв 1957: 449]. Вывести значение слова «ужому» из тюркских языков невозможно, в ДТС слова нет. Этноним Хуан-шуй, вероятно, объясняется монголоязычными словами хуhан ; береза, березовый [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 476; Лувсандэндэв 1957: 568] и шугуй ; роща, бор [Лувсандэндэв 1957: 659]. Вероятно, род хуан-шуй жил в местности, где росла березовая роща или основоположник аймака родился в березовой роще, так или иначе жизнедеятельность аймака была связана с березовой рощей. В тюркских языках и в ДТС объяснения слову «хуан-шуй» нет. Антропоним Ханьчжеу, возможно, объясняется монголоязычным словом ханчир ; брюшина [Лувсандэндэв 1957: 512]. В тюркских языках и ДТС слову «ханьчжу» объяснения нет. Вероятное значение антропонима Кюйду ; монголоязычное слово гуйдэл ; бег, беговой [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 230]. Менее вероятно уйгурское слово куюндэ ; обгоревшее дерево, обуглившееся [Кабиров, Цунвазо 1961: 109] и слово из ДТС K; D;N ; гость, угощение, свадебный пир, брачная ночь [ДТС: 324]. Кюйду был, видимо, быстрый («беговой») или же родился чернявый, как обгоревшее дерево, подобные имена у номадов вполне реальны. XIV. ХУСЙЕ. Этноним исследован в гл. IV. Хусйе упоминается впервые в династийной хронике Суйшу под названием «ху-си».
160 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
В хронике Вэйшу рода хусйе нет среди 12 родов — основоположников ди-гаогюйцев, значит, племя образовалось к VI в. либо примкнуло к ним. Таншу: «Хусйе кочевало от Доланьгэ на север». В примечании Н. Я. Бичурин указывает: «Хусйе кочевало по берегам рек Хилка и Чи коя, от Доланьгэ к северу» [Бичурин 1950, т. 1: 349]. Кигйе. Таншу продолжает: «Кигйе кочевало от Тунло на север Сыгйе в бывшей сйеяньтоской орде» [Бичурин 1950, т. 1: 349]. Кигйе упоминается от хусйе отдельно, это разные племена. Я ошибался, считая кигйе и хусйе одним племенем [Шабалов 2011: 157]. Вероятно племя хигйе, упоминаемое в начале гл. 217 Таншу, объясняется монголоязычным словом хигээс ; спицы колеса [Лувсандэндэв 1957: 524], а этноним сыгйе сближается с монголоязычным сэгээ ; ум, разум, интеллект, сообразительность, догадливость [Лувсандэндэв 1957: 379]. Этноним кигйе-хигйе, видимо, связан с родом деятельности, с профессией. Племена телэ-тегрег ; тележники [Hamilton 1962], иначе гаогюй ; «высокие телеги» в китайском звучании — езди ли на телегах и нуждались в постоянном обновлении колесных спиц. Вероятно, кигйе-хигйе специализировались в их изготовлении. Можно было попытаться сблизить этноним кигйе с тюркскими словами кийгиз ; надеть, одарить верхней одеждой [Юдахин 1965, т. 1: 385] и кигене ; второе ребро [Субракова 2006: 158], но слова «надеть» и «второе ребро» мало подходят по смыслу. Улухунь (Улохэу и Улоху). Таншу: «В царствование государя Тхай-цзун из северных кочевых, добровольно вступивших в сообщение, было поколение Улохунь, иначе Улохэу и Улоху, кочевавшие за 6000 ли от столицы прямо на северо-восток» [Бичурин 1950, т. 1: 349]. В при мечании Н. Я. Бичурин писал: «Улохунь занимало земли по правому берегу Аргуни» [Бичурин 1950, т. 1: 350]. Этноним улухунь, считаю, то же самое, что антропоним Улохунь, рассмотренный в начале этой главы. Улохунь ; мать Пусы, старшего сына Сыгиня, жившего в конце VI ; начале VII в. Улухунь объясняется монголоязычным словом улоохэ ; приберегать, отсюда улохэн ; бережливый [Черемисов 1973: 500]. В тюркских языках и в ДТС объяснения слову «улухунь» нет. Увань (Гувань, Гюу, Гюй). Таншу: «На восток Мохэ, на запад Тукюе, на юге Кидань, на севере Увань. Обычаи их вообще были Мохэские. Находились поколения Увань, иначе Гувань и Гюй, обитали от Байегу на северо-восток» [Бичурин 1950, т. 1: 350].
161Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Этноним увань, по мнению Э. Дж. Пуллиблэнка, не что иное, как авар [Пуллиблэнк 1986: 54]. Он пишет: «Эти формы указывают на этноним «War и «Awar», который вряд ли можно отделить от О;;;;;; ;;;;;; Феофелакта Симокатты, O;;;-;;;;;;; Менандра Протектора и авар Европы. Еще ранее этот же этноним встречается в виде ухуань [вань] м. ;ou-Hwan < *aH-Hwan, ; названия одной из двух частей, на которые делились восточные ху в период Хань (другой частью были Сяньби). Фонетическое тождество полное, и существуют веские доказательства в пользу существования связи между этими народами» [Пуллиблэнк 1986: 54]. Возразить Э. Дж. Пуллиблэнку невозможно: знания фактического материала и языков у него колоссальные. Вслед за Э. Дж. Пуллиблэнком ничего не остается, как констатировать, что «ухуань-увань-авар» ; монголоязычное племя, возможно, уваньцы, упоминаемые в Таншу — остатки авар, не поки- нувших родину и примкнувших к телэским племенам. Авары со хранились во Внутренней Монголии до сего времени. А авары Европы, по предположению некоторых историков, смешались с разными народами и перешли на кавказский язык, но, по мнению казахского историка К. Жумагулова, являются тюрками [Жумагулов. Авары], что не совсем верно. Без исследования остатков языка авар это утверждение очень сомнительно. Проведенный анализ языка жуань-жуаней, т. е. авар, говорит об их монголоязычности. Предварительный анализ аварских имен, таких как Баян, показывает, что авары Европы были монголоязычным народом. Баян означает помонгольски «богач, богатство, состоятельность, имущий» [Лувсандэндэв 1957: 67]. По-тюркски это слово звучит несколько иначе и короче ; «бай». Далее в Таншу перечисляются три племени: Юйчже, БюньмаБила и Йелочжи; относились ли они к телэсцам или нет, весьма проблематично. Как мне кажется, эти три племени являлись аборигенами тех мест, которые упоминаются. Юйчже очень напоминает «юэчжей», быть может, это были остатки ираноязычных юэчжей, которых в III;II вв. до н. э. разгромли хунну, нам ничего не известно. Здесь свое слово должны сказать археологи. Била (бюньма). Этноним била, вероятно, объясняется монголотюркским словом билиг ; талант, дар, разум, способность [Лувсандэндэв 1957: 69], а бюньма ; разновидность произношения этого слова китайскими авторами. Йелочжи. Этноним, вероятно, объясняется тюркским (киргизским) словом ийилиштуу ; подчиненный, подвластный [Юдахин 1965,
162 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
т. 2: 296], потому что, по свидетельству Таншу: «…Йелочжи, от тукюе прямо на севере…» [Бичурин 1950, т. 1: 350], т. е. йелочжи были северными соседями тукю-тургутов. Дахань. Таншу: «Дахань обитало от Гюй на север. Богато было овцами и лошадьми. Там и люди, и вещи были матёрые, от чего и название народа. Дахань и Гюй смежны с Хагясами на берегах озера Гянь-Хэй». В примечании Н. Я. Бичурин писал: «Меч-море. Дахань и Гюй суть два поколения, обитавшие по Лене и Енисею от хагасов и Байкала далее на север» [Бичурин 1950, т. 1: 350]. Этноним дахань, вероятно, от монголоязычного слова дагалт ; свита, прислужник [Лувсандэндэв 1957: 139], но может быть от другого монголоязычного слова дахасан ; полушубок, от даха ; тулуп [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 262]. В тюркских языках и в ДТС значения не имеет, см. выше. Ономастическое исследование остатков языка ди-гаогюй-телэхойхусцев дало следующую картину. Всего было исследовано около 203 слов, из них: 108 слов или 53,20 % — монгольские; 46 слов или 22,66 % — вероятно, монгольские; 33 слова или 16,25 % ; монголо-тюркские (общие); 2 слова или 0,98 % ; тюркские; 4 слова или 1,97 % ; уйгуро-монгольские; 13 слов не переводятся, испорчены китайскими авторами. Ономастический материал в основном исследован на основе пере водов китайских династийных хроник Вэйшу, Суйшу и Таншу Н. Я. Бичурина и Д. М. Позднеева, которые во многом совпадают и являются классическими, потому что выдержали экзамен временем и наиболее близки, по моему мнению, к оригинальному старокитайскому языку. В переводе А. Г. Малявкина, например, «Цзюй-лу» вместо «Гюйлу», а на букву и звук «ц» ни уйгурские, ни хакасские, ни киргизские собственные имена и титулы не начинаются. Слов, начинающихся на букву «ц», в этих языках крайне мало, в основном заимствования, думаю, и 1500 лет тому назад было так же. Наличие большого количества монголоязычных этнонимов и антропонимов в языке дили-гаогюй-хойху дало, видимо, основание Н. Я. Бичурину говорить о древних предках современных уйгуров как о монголах; как известно, Н. Я. Бичурин владел как тюркским, так и монгольскими языками, наряду с китайским и русским. Он очень упорно отстаивал свою позицию. В отличие от Н. Я. Бичурина приходится говорить о многолоязычных дили-гаогюй-хойху, т. к. собственно монголы появились в VII;VIII вв., т. е. позднее, чем дили
163Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
гаогюй-хойху, что дало его оппонентам аргумент, как им казалось, опровергающий его заключения. Монголоязычие, как и тюркоязычие, появились, по логике, одновременно, некогда единое племя разделилось на две, а то и на три части примерно в III ты сячелетии до н. э. Считаю, первоначально дили-гаогюй и даже хойху были монголоязычными, об этом свидетельствует ономастика, затем с конца VII в. н. э. хойху становятся двуязычными, одинаково хорошо владеющими как монгольским, так и тюркскими языками, об этом свидетельствует Махмуд Кашгарский [Кашгари 2010: 72;79]. Средневековые югуры-уйгуры до XIV в. включительно были двух- трехъязычными, постепенно югуры превратились в современных тюркоязычных уйгуров, начисто забыв свое монголоязычие и ираноязычие. Причина такого процесса кроется в том, что хойху, проживавшие в Западной Монголии, продолжительное время сосуществовали с киргизо-хягасами и тургутами (тукю), последние даже образовались в результате смешения монголоязычных хунну с киргизо-хягасами, возможно с кипчаками, как утверждают некоторые современные турецкие ученые. Думаю, с киргизо-хягасами, потому что Отукенская чернь (густая тайга, в переводе с монгольского. ; А. Ш.), вероятно, находится восточнее Алтая ; родины кипчаков, в современной Туве или Кемеровской области. Любое смешение с киргизо-хягасами монголоязычных или ираноязычных дает один результат ; тюркоязычие, т. е. переход на язык киргизо-кипчаков; примеров очень много: это современные уйгуры, узбеки, турки, туркмены и т. д. Возникает коллизия между ономастическим материалом, находящимся в китайских династийных хрониках Вэйшу, Суйшу, Таншу и др., содержащих этнонимы, антропонимы и титулы дили-гаогюйхойху, и письменными источниками, как считает большинство и сториков, имеющих приоритетное значение над всеми другими. Арабо-персидские источники XIV в. имеют «многочисленные ошибочные сведения… о древних уйгурах. Дело в том, что после поездки представителя арабских добровольческих дружин в Средней Азии Тамима ибн Бахра в страну токуз-огузов в 821 г. никто из путешественников из арабо-персидских стран не побывал на территории Центральной Азии» [Ховалыг 2009: 22]. Как справедливо заметил У. Т. Ховалыг, никто из путешественников из этих стран, кроме Тамима ибн Бахра, побывавшего в 821 г. в Центральной Азии, не был, и из-за этого недостатка — многочисленные ошибки в информации этих писателей о хойху (уйгурах). Пользоваться таким недостоверным источником надо крайне осторожно.
164 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Что касается так называемых древнеуйгурских памятников, то они, по сути, не древние, не имеющие никакого отношения к древней истории дили-гаогюй-хойху, а средневековые источники. Никто не спорит, эти источники имеют большое историографическое значение для изучения хойхуского каганата VIII;IX вв. Речь идет о пяти эпиграфических памятниках VIII в. (более ранних, видимо, не суще ствует), и расположены они в Монголии: Терхинский памятник, 753;756 гг.; памятник из местности Могон Шине Усан, 759–760 гг.; Тесин ский памятник, 762 г.; Сэврэйский памятник, 763 г. и Карабалгасунская надпись 820;821 гг. Есть еще памятник из местности Суджи, по сути, киргизский, но он содержит сведения о хойху. Итак, пять памятников, надписи которых выполнены непосредственно хойху (югурамиуйгурами). Эти пять эпиграфических памятников выполнены в основном на тюркском языке, но с элементами монголизмов (отдельные слова на монгольском языке), например би ; я [Лувсандэндэв 1957: 68] (по-тюркски «я» ; мен и бин), и содержат исторические сведения о хойху. Надписи на памятниках сделаны енисейско-орхонским руниче ским письмом, заимствованным хойху у киргизо-хягасов или у тургутов (тукю). Тюркский рунический алфавит восходит, по мнению А. Н. Кононова, к арамейскому письму. Как известно, арамеи ; кочевой западносемитский народ. В XIV;XI вв. до н. э. они широко расселилась по Передней Азии, став ее ведущим этносом вплоть до покорения арабами в VII в. н. э. Арамейский язык относится к группе семитских языков, а арамейское письмо возникло в начале первого тысячелетия до н. э. на основе финикийского письма [БЭС 2005: 61]. По-мнению А. Н. Кононова, арамейский алфавит заимствован тургутами (тукю) у ираноязычных племен [Кононов 1980: 23], что несколько сомнительно. По-моему, тюркский рунический алфавит заимствован киргизохягасами непосредственно у евреев в V в. н. э. Начиная с первого тысячелетия н. э. весь Великий Шелковый путь от Китая до Византии принадлежал еврейским купцам, это во-первых, во-вторых, в V в. н. э. тургуты были подневольным народом у авар, обитали в Отукенской черни (по нашему мнению, современная территория Тувы и Хакасии или юг Кемеровской области) и находились на стадии формирования ; интенсивного смешения с киргизо-хягасами и, возможно, с кипчаками. Лишь к середине VI в. они разгромили авар и образовали государство. По мнению С. Е. Малова, енисейские памятники гораздо старше памятников хойху и датируются V в. н. э., а хойхуские (уйгурские) датируются VIII в. н. э. [Кононов 1950: 15].
165Глава VI. Историко-ономастическое исследование титулов и личных имен…
Попутно заметим, что даже слово «каган», вероятно, заимствовано у евреев (по-еврейски царь ; «коган») аварами (жуань-жуанями) или табгачами (тоба) и видоизменилось до «хан». Хунну не употребляли слово «каган-хан», и царь у них обозначался словом «шаньюй», вероятно, восходящим к монголоязычному слову шанга ; сильный, крепкий, твердый, сведущий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 605]. Сближение слова «шаньюй» с монголоязычным словом «тархан», что делал Э. Дж. Пуллиблэнк, считаю неприемлемым [Пуллиблэнк 1986: 51;52]. Вопрос о месте и времени заимствования тюркского рунического письма остается нерешенным. А. Н. Кононов насчитал три этапа развития тюркского рунического письма: 1) архаический ( памятники Семиречья, VI;VII вв., Енисея VI;X вв.); 2) классиче ский (памятники Второго каганата, первая половина VIII в.); 3) поздний (памятники эпохи уйгурского каганата, вторая половина VIII — IX в.; из Восточного Туркестана, IX в.) [Кононов 1980: 23]. Существует разная датировка этих надписей: В. В. Радлов: конец VII ; начало VIII в.; П. М. Мелиоранский: VI;VII вв.; С. Е. Малов: V;VI вв.; Л. Р. Кызласов: вторая половина IX — X в.; И. В. Кормушин: первая треть или даже первая половина IX в. Это общая нижняя граница. По мнению И. А. Батманова и А. С. Аманжолова, «утверждения, что тюркское руническое письмо на Енисее и Таласе появилось позже, чем на Орхоне, представляются недостаточно обоснованными» [Кононов 1980: 19;20]. По мнению самого А. Н. Кононова, «наиболее вероятно, с исторической точки зрения, что они относятся (в основной массе) к IX в. [Кононов 1980: 20]. Если взять за основу утверждение, что дили-гаогюй-хойху были изначально тюркоязычны, то надо ориентироваться только на надписи на памятниках, сделанных самое раннее в VIII в. До этого времени дили-гаогюй-хойху говорили на разновидности монгольского языка, т. е. они были монголоязычным народом и лишь переселение на север Монголии в конце IV в. и контакты с киргизо-хягасами вынудили их переходить на киргизо-хягасский язык. Но не все хойху были в контакте с киргизо-хягасами, например гулигани и байегу остались монголоязычными. О том, что хойху оставались монголоязычными наряду с тюркоязычием, свидетельствуют наши исследования антропонимов, этнонимов и титулов, а также письменные памятники, например памятник Моюн-чору. Все без исключения исследователи, в том числе тюркологи А. Н. Кононов, С. Г. Кляшторный и др., в один голос переводят и утверждают, что Моюн-чор надо
166 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
читать как Баян-чор. Если бы С. Г. Кляшторный и др. знали монгольский, а не только тюркский (С. Г. Кляшторный не знает ни того, ни другого), они бы поняли, что Баян-чор ; монголоязычное слово: Баян означает «богатый, богатство» [Лувсандэндэв 1957: 67], а чор, вероятно, шорой ; земля, почва [Лувсандэндэв 1957: 657]. Баян-чор, если перевести с монгольского, означает «богатая земля». По-тюркски же богатый ; бай [Юдахин 1965: 94], сходное с монголоя зычным словом «баян», но на всех тюркских языках и диалектах нет окончания -н, присущего монголоязычию. Слово «чор», вероятно, монголоязычное, потому что первое «баян», без условно, из монгольских языков. Спрашивается, зачем людям, назвавшим «баян», второе слово называть по-тюркски. Хотя это возможно, многие хойху были в то время двуязычными, особенно те, кто жил недалеко от киргизохягасов. А. Н. Кононов, ссылаясь на Г. И. Рамстедта, сопоставляет слово «чор» с сино-корейскими и с киргизско-чувашским словом «рабыня», с уйгурским жора ; «товарищ, подруга» и т. д. А. Н. Кононов пишет: «Произошла типичная девальвация семантики: “воин, герой (боевой товарищ, друг, подруга), раб, рабыня, работник, слуга”» [Кононов 1980: 18]. По мнению А. Н. Кононова, за 1300 лет произошло изменение семантики, «рабыня» превратилась в «героя», что представляется очень маловероятным. По моему мнению, «чор» ; монголоязычное слово «земля», подобное имя можно было встретить у западных бурят до недавнего времени ; «Баяндай» имеет то же значение, что и «Баян-чор». В Иркутской области есть населенный пункт Баяндай, что равнозначно «Баян-чору (шорой)». Не надо ничего придумывать и превращать «рабыню» в «героявоина», объяснение находится в монголоязычии. Схема происхождения гаогюй-телэ и других родственных им племен и народов Время Названия племен (народов), в скобках языки, на которых они говорили VI в. н. э. Тоба (монголо-китайский), тургуты (турки) (монголотюркский), авары (жуаньжуани) (монгольский) и др. Гаогюй, телэ (разновидность монгольского) VI;VII вв. н. э. Тоба (китайскомонгольский), тургуты (турки) (монголо-тюркский), авары (жуань-жуани) (монгольский) Телэ (монгольский) (юаньгэ, сйеяньто, кибиюй, дубо, гулигань, доланьгэ, пугу, байегу, тунло, хунь, сыгйе, хусйе, хигйе, адйе, байси)
Глава VII
ПАДЕНИЕ ХОЙХУСКОГО КАГАНАТА В РЕЗУЛЬТАТЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ЧАСТИ ХОЙХУ В ВОСТОЧНЫЙ ТУРКЕСТАН
К моменту разгрома хойхуского каганата отношения Танской империи и северных племен, видимо, изменились. Империя ослабла и уже не могла повлиять на ход событий. Если в начале образования хоуйхуского каганата танские власти в 744 г. учредили 11 губернаторств на территории, где проживали хойху, басими и гэлолу, то в IX в. о них не упоминается. В Таншу написано следующее: «Впоследствии, когда Хойху покорил Басими и Гэлолу, считалось с сими одиннадцать родов, из которых составлено 11 губернаторств под названием одиннадцати аймаков» [Бичурин 1950, т. 1: 308]. Падение хойхуского каганата вызвали три основные причины. Первая ; ослабление хойхусцев, связанное с джутом: выпало очень много снега, что явилось причиной падения скота, «пало много овец и лошадей», и, как следствие этого, «был голод, а вслед за ним открылась моровая язва…» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. «В Ганьму написано: “ойхоры (хойху) ослабели”» [Там же]. Хотя хойхусцы занимались земледелием, но это, видимо, не играло в хойхуском обществе решающую роль. Следы хлебопашества описывает арабский путешественник Тамим ибн Бахра [Йакут ал-Хамави 1988: 76;90]. Вторая причина ; обострение внутриполитической обстановки. В 839 г. «восстал против хана министр Гюйлофу и напал на него с шатоскими войсками. Хан сам себя предал смерти, и на трон возвели малолетнего Кэси Дэлэ» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. В 840 г. «старейшина Гюйлу Мохэ, соединившись с хагасами, со 100 000 конницы напал на хойхуский город, убил хана, казнил Гюйлофу и сожег его
168 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
стойбища» [Там же], т. е. старейшина Гюйлу Мохэ совершил акт предательства, убив малолетнего хана. Третья причина ; ослаблением власти в хойхуском каганате воспользовался внешний враг ; правитель киргизо-хакасов Ажо. Ажо, думаю, не имя собственное, а нарицательное; киргизы, по мнению Л. Р. Кызласова, были правящим племенем хакасов [Кызласов 1993: 39;45]. В Таншу описывается давняя вражда хойхусцев и хагасов (киргизов), и в последние годы перед падением каганата хойхуский хан особых успехов в деле покорения врагов не имел. Таншу: «Но только что хойху начали падать, то Ажо сам объявил себя ханом, мать, урожденную Туцищи ; вдовствующей ханьшею, жену, дочь Гэлу-шеху, ; ханьшею. Хойхуский хан послал министра с войском, но сей поход не имел успеха. Хан двадцать лет продолжал войну. Ажо, намереваясь победить, говорил: “Твоя судьба кончилась. Я скоро возьму золотую твою орду, поставлю перед нею моего коня, водружу мое знамя. Если можешь состязаться со мною, то немедленно приходи; если не можешь, то скорее уходи”. Хойхуский хан не мог продолжать войны» [Бичурин 1950, т. 1: 355;356]. Ажо хагасов-киргизов в начале IX в. имел серьезную силу. В Таншу описывается, что население хагасов достигало нескольких сот тысяч семейств, а строевого войска было 80 тысяч [Бичурин 1950, т. 1: 351]. Если строевое войско составляет 10;20% от населения всей страны, то население хагасов-киргизов составляло от 400 до 800 тыс. человек. Население примерно в два-три раза меньше населения всей Монголии с учетом всех племен. В хойхуский каганат входили не все монголоязычные племена, а лишь часть; вероятно, шивэи, кидани, татары, гулигани и др. были вне государства хойху. Жили хагасыкиргизы, видимо, смешанно с некоторыми племенами телэ и тургутами (тукю). Территория враждебного хойхусцам государства хагасов-киргизов тоже была большой соответственно населению. В Таншу читаем: «(Кыргызы) Хагас есть древнее государство Гянгунь. Оно лежит от Хами на запад, от Харашара на север, подле Белых гор. Иные называют сие государство Гюйву и Гйегу. Жители перемешались с динлинами» [Бичурин 1950, т. 1: 351]. Н. Я. Бичурин в сноске добавляет к тексту Таншу: «Динлины… занимали южные земли Иркутской губер нии от Байкала до Енисея…» [Там же]. Динлинов не нужно путать с дили ; предками современных уйгуров, калмыков и некоторых других народов, которые являются коренными жителями (аборигенами) современных провинций Китая ; Ганьсу и Шанси; динлины ; это древние насельники Иркутской области от Байкала
169Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
до Енисея (Прибайкалья). К IV в. н. э. динлины были частично ассимилированы хагасами (киргизами), частично гулиганями ; телэским племенем. По языку динлины, вероятно, были самодийцами [Мельхеев, 1986], с еще более слабым языком, надо признать, чем монголоязычные народы. В Таншу: «Владения хягас некогда (III в. до н. э. ; I в. н. э. ; А. Ш.) составляли западные пределы хуннов. Хунны покорившегося им китайского полководца Ли Лин возвели в достоинство западного Чжуки ; князя (князь западного направления [Шабалов 2011: 107]), а другого китайского же полководца Вэй Люй поставили государем у динлинов» [Бичурин 1950, т. 1: 351]. В примечании Н. Я. Бичурин писал: «Он поставлен был государем у хагасов. Уничтоживший ойхорскую (хойхускую) империю был потомок его» [Там же]. Хагасы (киргизы) лишь добили хойхуский каганат, который пал под их ударами, т. к. ослаб в первую очередь в результате бескормицы, голода и предательства самих хойхусцев, расшатавших из-за амбиций основы могущества государства. Китайская династийная хроника Таншу, описывая разгром хойхуского каганата, пишет: «Хойху поколения рассеялись» [Бичурин 1950, т. 1: 334], т. е. племена хойху покинули родные кочевья. А. Г. Малявкин пишет: «Основная масса населения покинула Монголию в поисках новых земель» [Малявкин 1974: 6]. Думаю, автор Таншу и А. Г. Малявкин частично ошибаются. Хойхуские племена лишь частично покинули Монголию, основная масса кочевых осталась на месте. Примкнуло к победителям, вероятно, лишь одно племя ; Пугу, в настоящее время пугу-бугу в составе киргизов проживают в районе оз. Иссык-Куль, занимают его восточное побережье. Хойху к моменту падения каганата, т. е. к середине IX в. (точнее к 840 г.) состояло из следующих племен: Юаньгэ (Уху, Угэ), Байегу, Пугу и Тунло. Остальные телэские племена в состав хойху северных не входили, по крайней мере, их «хойху» не называет династийная хроника Таншу, они упомянуты там под своим племенным названием: Хунь, Доланьгэ, Адйе, Дубо, Хусйе и т. д. Выдающиеся российские востоковеды, такие как Д. М. Позднеев, В. В. Радлов и др., не менее известные казахстанские уйгуроведы А. К. Камалов, М. Н. Кабиров, Г. М. Исхаков и др. склонны к уйгурам относить все хойхуские племена. Это далеко не так. Уйгуров (хойху) можно приравнять к телэским племенам лишь по трем основаниям: 1) все телэские племена имеют общее происхождение, они произо шли от дили; 2) У них был общий тотем ; ухэр-югур-уйгур ; бык; 3) самое главное ; у них до определенного времени был общий
170 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
язык ; разновидность монгольского. Хроника Таншу, вероятно, в смысле общего происхождения называет пятнадцать племен потомками хунну-гаогюй-чилэ-телэ и перечисляет их: Юаньгэ, Сйеяньто, Кибиюй, Дубо, Гулигань, Доланьгэ, Пугу, Байегу, Тунло, Хунь, Сыгйе, Хусйе, Хигйе, Адйе и Байси [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Но Таншу тут же указывает: «Юаньгэ, т. е. хойху, еще называлось Уху, Угэ; при династии Суй называлось Вэйгэ» [Там же]. Далее в Таншу написано следующее, еще более интересное: «Хойху, соединившись с Пугу, Тунло и Байегу, отложился, объявил себя Сыгынем и назвался Хойгэ» (выделено курсивом мной. ; А. Ш.) [Бичурин 1950, т. 1: 301]. То есть хроника Таншу указывает, что Хойху ; это и есть Юаньгэ-Уху-Угэухэр-югур-уйгур, а Пугу, Тунло и Байегу присоединились. Это мнение подтверждается дальнейшим изложением материала. Сйеяньто как племя перестало существовать в середине VII в., а народ, составляющий это племя, принял название победителей, вероятно, большей частью стали называться Юаньгэ (Уху, Угэ) или Вэйгэ, или Югур, а в позднее средневековье — уйгур, что то же самое, по моему предположению, ухэр ; «бык» ; название тотема древних дили и хунну. Гулигани, проживавшие в Прибайкалье, пользуясь географическим положением ; отдаленностью и труднопроходимой местностью, сохраняли относительную автономию и нейтралитет, они не подчинялись ни тургутам (тукю), ни хойхусцам. Китайские источники умалчивают факт нахождения гулиганей в составе тех и других. Поэтому весьма спорно мнение Б. З. Нанзатова, считающего, что Прибайкалье всегда было составной частью Центральной Азии, поэтому «значительный пласт этнонимов имеет тюркское происхождение…» [Нанзатов 2005: 7;8]. Если Б. З. Нанзатов имеет в виду то, что Прибайкалье было политической составной частью тургутского, затем хойхуского каганатов, то, думаю, он не прав. Этнолингвистической составной частью Центральной Азии западное побережье Байкала было до XVII;XVIII вв. и частично остается таковой до настоящего времени. Гулигани ни в один из этих каганатов не входили. Вплоть до начала XIII в., вероятно, эта территория оставалась в относительной самостоятельности. Лишь в начале XIII в. она была включена в состав империи Чингисхана. Считаются потомками гулиганей некоторые роды бурят [Румянцев 1962], и они сыграли значительную роль в формировании якутов наряду с киргизами ; хагасами. Хойхуское племя байегу, видимо, не покинуло родные кочевья, осталось на месте. Вероятные их потомки ; баргуты, проживающие во Внутренней Монголии. А. К. Камалов считает, что байарку (байегу)
172 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
бежали с ягма на запад к карлукам еще в VIII в. после восстания Тай Бильге-тутука (747;749 гг.) [Камалов 1990: 8]. Бежала к карлукам, вероятно, часть байегу, а не все племя. Хойхуское племя пугу с нехарактерным для тюрков названием тотема: пугу-буга ; «изюбрь», а не «красивая птица с длинной шеей», вероятно, покинула родину и примкнула к победителям киргизам, как это неоднократно бывало в истории Центральной Азии, замеченное еще в XVIII в. Ж. Де Гинем [De Guignes, t. 1, p. 367]. Хойхуское племя тунло, вероятно, осталось на месте, т. к. среди средневековых и современных югуров-уйгуров и других народов нет племен и народов с подобным названием. Возможно, они оставили память о себе в виде названия красивой и живописной долины реки Иркут на юге Бурятии ; Тунки. Племя хунь, вероятно, осталось на месте. Среди средневековых и современных народов племя хунь не встречается. Видимо, оно растворилось среди других народов и племен. Племя доланьгэ, видимо, частично осталось на месте, частично покинуло родину ; переместилось на Алтай, т. к. встречается среди алтайцев, современных тувинцев и уйгуров. Племя адйе, вероятно, полностью покинуло свои родные кочевья в Монголии и оказалось далеко на западе. Видимо, адйе можно попытаться сблизить с казахским племенем адай, занимающим в настоящее время территорию Западного Казахстана. Сведения о том, в каком веке адйе-адаи покинули Монголию ; в IX или позже, во времена Чингисхана ; и когда они сменили язык (перешли на кипчакско-киргизский), отсутствуют. Телэские племена дубо и хусйе, вероятно, остались на месте: среди средневековых и современных народов племена с подобными этнонимами не встречаются. Есть попытка сблизить дубо с тыва, но последнее ; самодийское слово, означающее «люди» [Мельхеев 1986: 27], а название дубо-даба определено как монголо-тюркское слово, означающее «перевал». Таким образом, в династийной хронике Таншу указано на четыре телэских племени, которые назывались собственно хойху, не распространяя это название на остальные телэские племена. К хойху относились: юаньгэ (уху, угэ), байегу, пугу и тунло, остальные одиннадцать племен входили в гаогюйско-телэские племена, связанные с хойху общим происхождением от дили и общими интересами, которые иногда не совпадали, и это приводило к распрям. В середине VIII ; к началу IX в. число телэских племен сократилось с одиннадцати до восьми, некоторые были уничтожены, как, например, сйеяньто.
173Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
Такое развитие событий характерно для средневековья и на востоке, и на западе континента Евразия. С принятием религиозных систем, отвергающих тотемизм, хойхусцы, начиная с VIII в. н. э., последовательно становились манихейцами, а правящая элита после переселения в Восточный Туркестан, когда за ними закрепился этноним югур-уйгур — буддистами, затем большинство хойхусцев (за исключением сарыг югуров) стали мусульманами. Значения понятия ухэр-югур-уйгур ; «бык» исчезло, осталось только название югур-уйгур, никому непонятное, даже таинственное. Со временем значение слова совсем забылось и стало предметом дискуссий между учеными. Значение слова «уйгур» выводят с иранского языка (хотя современные уйгуры — тюрки), сближая со словом « уймак» ; прилепляться, приставить [Казембек 1841 и др.], приравнивают слово «уйгур» к монгольскому «ойрат» [Банзаров 1997 и др.]. Известный российский этнограф В. А. Никонов указал на необходимость обратить внимание на самоназвание, например: «deutsch ; немец» переводится со старонемецкого как «люди» [Никонов 1970: 15] и т. д., затем на слова, означающие тотем, например: «шайены ; змея» [Никонов 1970: 17] и т. п. В случае с уйгурами ; это тотем «ухэр-югур-уйгур», а в случае с хунну, родственным дилигаогюй-телэ-югурам народом, ; «хун ; человек, люди» [Лувсандэндэв 1957: 574], означающее самоназвание. Монголоязычные говорят о человеке «хун», а «хунну» ; это же слово во множественном числе, означающее «люди». Часть хойхусцев повторила участь большинства властителей монгольских степей: хунну, авар (жуань-жуаней) и тургутов (тукю) и по сле разгрома каганата направилась на юг к табгачам и на юго- запад ; в Восточный Туркестан. «Распад хойхуского каганата произошел не по родо-племенному признаку, а по политической ориентации» [Камалов 1990: 14], так же как у хунну, авар и тургутов. В западном направлении ушла часть северных хунну, большая часть из них в конце I в. н. э. осталась в Монголии и приняла название сяньби ; восточных монголоязычных, победивших хунну. То же самое случилось с аварами в VI в. н. э. Правящее племя ушло далеко на запад под напором тургутов. В VIII в. н. э. тургуты, не выдержав натиск хой ху, повторили участь первых двух, но в отличие от них сохранились до настоящего времени, возможно, благодаря киргизско-кипчакскому языку, который восприняли от них при формировании народа, так как солидная часть тургутов состояла и состоит из киргизско-кипчакского компонента, язык которых отличается просто удивительной живучес тью благодаря свойственной ему простоте и крайнему
174 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
консерватизму [Владимирцов 2002]. При любом раскладе сил и демографическом соотношении населения киргизско-кипчакский язык побеждает монголоязычие, т. е. монголоязычные переходят на их наречие. Тургуты (турки) в VIII в. не все покинули Монголию, об этом свидетельствуют карлуки-гэлолу. Племя карлуки пробыло в составе хойхуского каганата два года и бежало в Семиречье в 746 г. «Гэлолу произошли из тукюеского Дома» [Бичурин 1950, т. 1: 347], свидетельствует Таншу. Перипетии переселения хойху на юг в пределы Танской империи и на юго-запад ; в Восточный Туркестан, населенный европеоид- ными ираноязычными народами, и создание там Куча-Турфанского идикутс тва и Ганьчжоуского государства подробно исследованы Г. М. Ис хаковым [Исхаков 1991], Д. И. Тихоновым [Тихонов 1966], С. Л. Тихвинским и Б. А. Литвинским [Тихвинский, Литвинский 1988], А. Т. Малявкиным [Малявкин 1974], А. К. Камаловым [Камалов 2001] и др. Подробно рассматривать и исследовать общественный, государственный строй этих государств, их хозяйство и быт населения в этой главе не будем, т. к. они в достаточной мере исследованы вышеназванными авторами. Нас будут интересовать языковые проблемы, в частности, как долго оставались югуры-уйгуры монголоязычными после переселения в Восточный Туркестан и Ганьсу, а также судьба оставшихся в Монголии и Южной Сибири телэ-хойху. Автор признает правоту известного российского этнографа В. П. Алексеева, считавшего язык «подавляющим большинством исследователей основным этническим определителем» [Алексеев 1986: 15]. Кроме юга и югозапада хойху расселились: 1) «в северо-восточном направлении к шивэй; 2) в восточном ; в районы, находившиеся под контролем киданей; 3) в западном ; в Джунгарию и Семиречье, район, контролируемый карлуками» [Малявкин 1974: 7]. Но «основная масса их переселилась в район Ганьчжоу ; Турфан ; Куча» [Там же]. А. Г. Малявкин считает факт переселения хойху (уйгуров, как он выражается) в Восточный Туркестан событием, сыгравшим огромную роль в его истории, и пишет: «…миграция направлялась в район древней городской культуры и интенсивного орошаемого земледелия в оазисах. Это обстоятельство оказало громадное влияние на главные стороны жизни кочевников» [Там же]. Эта точка зрения А. Г. Малявкина, думаю, не совсем верна. Хойху еще в степях Монголии отличалось высоким уровнем культуры, для них было характерно градостроительство, земледелие и ремесла. Эти занятия они культивировали, будучи преимущественно номадами [Барфилд 2009: 239; Дробышев 2009: 23]. Ю. И. Дробышев считает: «Города Уйгурского каганата являлись пере валочными пунктами для
175Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
хранения товаров, административными центрами, а также местами дислокации гарнизонов» [Дробышев 2009: 24], и с ним следует согласиться. В целом культура номадов средневековья не отставала от культуры земледельческих народов. В культурном отношении номады Центральной Азии отстали от земледельцев Европы, думаю, в XVI в., когда европейцы на основе достижений восточных цивилизаций, таких как алгебра, цифровое изображение чисел, огнестрельное оружие (артиллерию, стреляющую ядрами, впервые при менили монголы в XIII в.) и т. п. [Крюгер 2007: 362;364]. Удивительный рывок, сделанный народами Европы в XVI;XX вв., поражает воображение. Но пятивековое (дремотное) сонное состояние Азии проходит, и в XXI в. произойдет, видимо, нивелировка уровней развития Азии, Европы и Америки. Надо отметить, что хойху с VIII в. н. э., как и тургуты (тукю), пользовались енисейским письмом, видимо, употреблявшимся киргизами-хагасами, внеся в него незначительные изменения, что является их несомненным культурным достижением [Малов 1951; Кононов 1980; Насилов 1960]. А. Г. Малявкин признает, что хойху перешли в Восточный Туркестан к оседлости вынужденно: «…по той простой причине, что в районах Турфанской котловины и Кучи возможности для ведения кочевого хозяйства оказались чрезвычайно ограниченными» [Малявкин 1974: 7]. Добавлю лишь то, что земледелие как род занятий принципиально не отличается от кочевого скотоводства. Я знаю множе ство примеров, когда номады вынужденно оставались земледельцами, и обратно. Исключение составляет насильственная экспроприация скота, как это практиковалось в Казахстане, в Бурятии и др. местах в 30-е гг. XX в., когда у номадов неожиданно отнимали скот и возможность добыть пропитание сводилась к минимуму. Тогда возникал голод, катастрофическое сокращение населения, от которых номады долго приходят в себя, если остались в живых. Хойху благополучно миновали эту участь, частью осели, но значительная часть, особенно те, кто находился в Джунгарии, еще продолжали быть кочевниками, климатические условия тех мест позволяли заниматься традиционным делом. А. Г. Малявкин совершенно справедливо пишет: «Начиная с конца IX века на территории Восточного Туркестана началось интенсивное формирование нового народа, известного в настоящее время под названием “уйгуров”. Как свидетельствуют источники, в этом формировании принимало также участие население, бежавшее из разгромленного Уйгурского каганата, в том числе собственно уйгуры.
176 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Однако этот уйгурский компонент в количественном отношении при формировании современного населения Восточного Туркестана не был самым многочисленным. Во всяком случае, подавляющее большинство исследователей давно отказались от взгляда, что современные “уйгуры”, восточные “тюрки” европейских авторов ; автохтоны Восточного Туркестана, а также в той же мере и от утверждения о переселении их из Восточной Монголии» [Малявкин 1974: 14;15]. А. Г. Малявкин справедливо замечает, что новый народ ; собственно уйгуры начали формироваться в конце IX в., но это обстоятельство не мешает ему употреблять выражение «уйгурский каганат», применительно к хойхускому каганату. А. Г. Малявкин прекрасно знает, что в хойхуский каганат кроме собственно юаньгэ-вэйгэ-югуров-уйгуров, входили другие телэские племена, такие как пугу, тунло и байегу, которые в последующем оказались в составе других народов, и у них сложилась совершенно другая история. Может быть, этому способствовало то обстоятельство, что главенствующую роль в хойхуском каганате играло племя юаньгэ-уху-угэ-вэйгэ-югуры-уйгуры, в IX в. переселившиеся в большинстве своем в Восточный Туркестан, или в настоящее время большинство окружающих народов и само население Восточного Туркестана называют себя уйгурами ; монгольским словом, когда-то означавшим тотем у дили-телэ. Впрочем, широким употреблением этнонима «уйгуры» и выражения «уйгурский каганат» страдает большинство ученых уйгуроведов, даже такой крупный ученый, как А. К. Камалов, применяет выражение «уйгурский каганат» вместо хойхуского. Известный уйгуровед М. Н. Кабиров противоречит изложенному тезису А. Г. Малявкина, считает уйгуров аборигенами Восточного Туркестана и пишет: «одновременно с этим открытие орхонской “тюркской руники” привело к другому… важному результату. Оно дало возможность установить прямую этногенетическую связь онуйгуров и тогуз-уйгуров ; кочевников Орхона с оседлыми уйгурами Восточного Туркестана» (выделено мной. ; А. Ш.). Причем интересно отметить противоречие у М. Н. Кабирова, что если уйгуры ; кочевники в Монголии пользовались так называемыми тюрскими рунами, или «орхонской письменностью», созданной в VII в., то оседлые уйгуры Восточного Туркестана ; собственной (уйгурской) письменностью, изобретенной ими же (как полагает профессор С. Е. Малов) в V веке, а, быть может, и того раньше [Кабиров 1978: 8]. Известный уйгуровед Г. М. Исхаков тоже, считая уйгуров аборигенами Восточного Туркестана, пишет: «о том, что уйгуры прожива
177Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
ли в Восточном Туркестане с древнейших времен, сообщали в своих трудах средневековые ученые Махмуд Кашгарский [Кашгарский, 1960], Рашид ад-Дин [Сборник летописей, 1952, с. 83;84], Абуль-Гази [Родословное древо тюрков 1905: 35;36]. К аналогичному мнению пришли Н. Я. Бичурин [1950, т. I: 303], А. М. Щербак [1953: 33], Л. Р. Кызласов [1964: 416], М. Н. Кабиров [1975: 38;43] и др.» [Исхаков 1991: 136]. Сомнительно, что Н. Я. Бичурин пришел к выводу о проживании уйгуров в Восточном Туркестане с древнейших времен. Н. Я. Бичурин посвятил данному вопросу специальную статью и опубликовал в 1851 г. в журнале «Москвитянин» и пришел к прямо противоположному выводу: «Из сего краткого очерка владений Гаочан и Лян ясно видно, что сии владения, во все продолжение своего существования никаких связей с домом Ойхоров или Уйгуров не имели» [Бичурин 1851: 198]. Гаочан, заметим, находится в северо-западном углу Восточного Туркестана, миновать который не могли уйгуры при заселении Синьцзяна ; Восточного Туркестана. М. Н. Кабиров установил прямую этногенетическую связь уйгуровкочевников и оседлых уйгуров на основе письменности, что является весьма сомнительным. Письменность кочевых хойху-уйгуров, какой пользовались в XIII;IX вв. на территории Центральной и Западной Монголии, была рунической, вероятно, заимствованной у тургутов (тукю) или у киргизо-хягасов, потому что енисейская письменность, видимо, возникла несколько раньше орхонской [Кононов 1980: 19], хотя имеется другое мнение [Кызласов 1993 и др.]. Письменность, по выражению М. Н. Кабирова, оседлых уйгуров в своей основе есть согдийская, восходящая к арамейской, т. е. древнееврейская, в свою очередь, созданная на основе финикийской письменности в I тысячелетии до н. э. Так называемые оседлые уйгуры, т. е. тохары, хотано-саки и др. в IX в. относились к индоевропеоидной расе и по языку были близкими к иранцам, к современным таджикам, а кочевые уйгуры, т. е. действительные уйгуры, антропологически были монголоиды [Ошанин 1953: 68] и относились к алтайской семье языков, а не к индоевропейской. К середине IX в., к моменту переселения хойху в Восточный Туркестан, там были тургуты (тукю), частично переселившиеся туда после гибели Восточно-Тургутского государ ства в VIII в., находившегося примерно в тех же границах, что хойхуское. К тому времени, середине IX в., тургуты, возможно, полностью перешли на киргизско-хягасский язык. Вероятно, в Восточном Туркестане, особенно в северных районах, жило небольшое количество телэ-хойху, переселившихся в тот район во главе с Афучжило и Цюнки
178 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
в конце V в. Переселение части хойху во главе с Афучжило и Цюнки произошло еще при аварском каганате. Они перекочевали в Джунгарию, и их переселение, возможно, коснулось северных районов Восточного Туркестана, об этом свидетельствуют археологические находки, датируемые тем временем, когда туда переселились хойху [Ошанин 1953], было это в 487 г. н. э. В то время в Джунгарии проживали киргизо-хягасы. Они составляли, я думаю, основное население региона [Бичурин 1950, т. 1: 350], возможно, они проникли в северные районы Восточного Туркестана, особенно горные, где можно было заниматься скотоводством, и в результате естественного процесса телэ-хойху, вероятно, перешли на киргизско-хягасский язык ввиду чрезвычайной слабости монгольских языков. Происходило постепенное смешение местных индоевропейцев, видимо, состоящих преимущественно из тохаров и хотано-саков ; древних насельников (аборигенов) оазисов Восточного Туркестана, тургутов (тукю), возможно, окончательно перешедших на киргизско-хягасский язык и хойху северных (пришедших с севера), по всей видимости, двуязычных, забывающих родной монгольский и переходящих на киргизско-хакасское наречие. Таким образом, в IX;XIV вв. сформировались современные уйгуры. Это не значит, что до IX в. не было уйгуров-югуров, они были, но только как племя в составе гаогюй-телэ-хойху. Племя юаньгэ-ухуугэ-югур-уйгур («бык», название тотема) было главенствующим среди родственных племен. Возможно, род юаньгэ был в составе ди, но только назывались они, вероятно, родовым этнонимом немного иначе ; Киюань или Юшупэй. Или же оба рода во время перехода через Гоби из Ганьсу на север Монголии в IV в. объединились и составили одно племя, но, так или иначе, вероятным тотемом был бык, в отличие от тургутов, у которых тотемом был волк. Это не значит, что монголоязычные ди отвергали тургутский тотем. Они тоже могли почитать волка, но в меньшей степени, чем быка. Например, современные западные буряты почитают быка, но это не мешает им почтительно относиться к тюркскому тотему ; лебедю. Верующий западный бурят ни за что не убьет лебедя и не разорит его кладку. По поводу этнических процессов в Восточном Туркестане известные российские ученые-историки С. Л. Тихвинский и Б. А. Литвин ский пишут: «…первоначальный этнический субстрат населения Восточного Туркестана был индоевропейским» [Тихвинский, Литвинский 1988: 5], а по поводу перехода на тюркский язык с иранского (индоевропейский) (добавлю, возможно, с монголоязычия) они пишут: «В дальнейшем, в развитии и позднем Средневековье намечается… почти полная тюркизация населения в Восточном Турке стане» [Тих
179Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
винский, Литвинский 1988: 11]. Полностью согласен с мнением С. Л. Тихвинского и Б. А. Литвинского, что тюркский (киргизскохакасский) язык стал преобладающим в Восточном Турке стане лишь в позднем средневековье. Тюркский (киргизско-хакасский) язык оказался явно сильнее, чем иранские языки, не говоря о монголоязычии, которое проигрывает киргизско-хакасскому языку безоговорочно всегда и везде, где бы они ни встречались и ни смешивались. Пример тому турецкий, узбекский, туркменский и др. языки. Еще в 50-е гг. XX в. Л. В. Ошанин писал: «В антропологических работах, посвященных этногенезу, необходимо учитывать смены не только расового состава населения, но и языков, исторически совершавшиеся в Средней Азии и сопредельных странах. Формируясь на определенной территории, данное племя ; носитель определенного языка ; должно было включить в свой состав и расу, которая имеет или имела центром своего распространения ту же территорию» [Ошанин 1953: 4]. Л. В. Ошанин посвятил целую главу (с. 61;73) своего труда проблеме этногенеза уйгуров, не потерявшей своей актуальности до нашего времени. Единственным недостатком его работы является утверждение, что «первоначальная родина этого народа лежала далеко на севере от бассейна Тарима, в пределах Монголии» [Ошанин 1953: 68]. По моему мнению, первоначальной родиной древних ди-гаогюй-телэ-хойхуюгуров-уйгуров является не современная Монголия в ее нынешних границах, а современные провинции Китая ; Ганьсу и Шаньси, расположенные намного восточнее бассейна Тарима, т. е. восточнее Синьцзяна (Восточного Туркестана) и юго-восточнее Джунгарии ; родины югуров-уйгуров с IX в. На севере Монголии от Аргуни до Тарбагатая дили-гаогюй-телэ-хойху-югуры-уйгуры оказались в IV в. н. э. вынужденно. Они ушли от беспокойных соседей, каковыми оказались табгачи (тоба), другой монголоязычный народ, которые были не прочь поэксплуатировать не только китайцев, но и родственный народ, каковыми для них были дили. Позднее, в V в. н. э., если быть точнее ; в 439 г., из окрестностей Пиньляна такой же путь через пустыню Гоби проделал южнохунн ский род Ашина (по-монгольски шоно — «волк») в количестве около 500 семейств, и, видимо, с разрешения авар поселились в Отукене (монг. «тайге густой») на территории, занимаемой киргизо-хягасами. С. Л. Тихвинский и Б. А. Литвинский, ссылаясь на китайского исследователя Куэрбаня Вайли, относительно Гаочана, находившегося в северо-восточной части Восточного Туркестана, пишут: «Начиная с V в. Гаочан испытывает значительное культурное влияние
180 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
древних тюрков. Первые свидетельства этого ; в китаеязычных гаочанских текстах 60;80-х гг. V в., где упоминаются местные ж ители с именами, включающими тюркский компонент тегин. В тех же погребениях, где были найдены эти документы, обнаружены надписи на тюркском языке, сделанные согдийским письмом» [ Тихвинский, Литвинский 1988: 295;296]. Слово тегин авторы безапелляционно сделали тюркским, между тем есть иное толкование, сделанное Э. Дж. Пуллиблэнком: «В более ранней форме этого титула чи-цинь… которую мы находим в “Бэй-ши” в отрывке о Гандхаре, основанном на повествовании Сун Юня о его путеше ствии туда в начале VI века… Согласно Сун Юню, эфталиты поставили чи-циня править Гандхарой после того, как они завоевали ее… Единственное разумное истолкование свидетельства Сун Юня, подкрепленное “Rajataranggini”, состоит в том, что титул tegin был в употреблении у эфталитов задолго до появления тюрок» [Пуллиблэнк 1986: 53;54]. Далее Э. Дж. Пуллиблэнк убедительно доказывает, что эфталиты и есть ухуани-увани-авары, а об аварах пишет: «…есть другие основания, чтобы предпочесть определение эфталитов-авар скорее как монгольского, чем тюркского народа» [Пуллиблэнк 1986: 55]. В описываемых С. Л. Тихвинским и Б. А. Литвинским китаеязычных гаочанских текстах 60;80-х гг. V в. упоминаются местные жители с именами, включающими в себя слово тегин. Они, возможно, были авары-жуань-жуани или киргизо-кипчако-хагасы. Тургутами (тукю) они быть не могли, в это время они находились в Отукене (густой тайге ; отхэн хара ; монг.), по моему мнению, на территории Южной Сибири, а по мнению большинства историков, в Северной Монголии. До экспансии тургутов (тукю) оставалось еще 70; 90 лет ; жизнь трех-четырех поколений. В современных алтайских языках слово tegin есть в монгольском и тюркском языках. В монгольском тэг ; середина, ночь, кружок, тэгин ; средний, среднячок [Лувсандэндэв 1957: 437], tegin у эфталитов-авар означал младших, последующих ханов, т. е. членов ханской фамилии, следующих за каганом. По-хакасски tegin ; обыкновенный, простой [Субракова 2006: 613], по-киргизски тегин ; даром, даровой, зря, напрасно [Юдахин 1965, т. 2: 219], в ДТС употребляется в шести значениях, лишний раз подтверждая, что ханский титул тургутами заимствован у авар и к ДТС надо относиться критически, т. к. он составлен в XX в. из механического набора тургутских и уйгурских слов, бытовавших у плеиен в VIII–XII вв. Как известно, тургуты и юаньгэ-уху-угэ-югур-уйгуры были народы, находившиеся
181Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
зачастую в недружественных отношениях до VIII в. н. э., хотя и родственные, но, вероятно, они немного отличались по языку и происхождению. Основываясь на работах Джойса, который собрал разнообразный и обширный материал по антропологии населения Синьцзяна, Л. В. Ошанин писал: «У населения, обитающего на окраине пустыни Такла-Макан, Джойс выделяет два расовых компонента ; европеоидный и монголоидный. Европеоидный компонент явно преобладает в оазисах, располагающихся по южным окраинам пустыни ТаклаМакан. Он широко распространен в Хотане, Карангутаге, Ниссе, Полу и Нии. Проведенное нами сравнительно-антропологическое изучение ориентировочных материалов по Средней Азии показало, что обитатели Хотана и Керии совершенно сходны с типичными представителями расы среднеазиатского междуречья ; таджиками. В оазисах к северу от пустыни Такла-Макан ; в Долоне, Аксу, Учтурфане и Хами уже отмечается значительная примесь монголоидных признаков… Монголия в древности, как и ныне, была центром распространения монголоидных рас… Но во всяком случае еще в древнейшие времена из известных нам обитателей Монголии ; гунны были типичными монголоидами не только на крайнем востоке, но и на крайнем западе в пределах Венгрии. Об этом свидетельствуют палео-антропологические материалы и исторические известия. Поскольку уйгурский народ первоначально слагался в одном из древнейших ареалов монголоидных рас, мы имеем достаточно оснований полагать, что в исходных своих корнях уйгуры были… монголоидами по типу… что местная автохтонная европеоидная раса в Кашгарии, как и на территории Среднеазиатского междуречья, предшествовала появлению монголоидных, принесенных народами, двигавшимися из общего исходного ареала монголоидных рас. Таким образом, проведенное нами сравнительно-антропологическое изучение всех групп уйгуров показало, что они близки по своему расовому составу к узбекам. Как и узбеки, они занимают промежуточное положение между типичными монголоидами Дешт-и-кипчака казахами и киргизами, с одной стороны, и типичными европеоидами Среднеазиатского междуречья таджиками ; с другой» [Ошанин 1953: 65, 66, 69, 72]. Вопреки мнению М. Н. Кабирова основным населением Восточного Туркестана, за исключением Джунгарии, до IX в. были не «оседлые уйгуры» [Кабиров 1978: 8], а ираноязычные народы, о чем убедительно писали Л. В. Ошанин [Ошанин 1953; Малявкин 1979; Тихвинский, Литвинский 1988 и др.]. В отличие от средневековых
182 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
югуров-уйгуров, которые были в расовом отношении монголоидами, автохтонное ираноязычное население Восточного Туркестана до их смешения с югурами-уйгурами было европеоидами. Современное уйгурское население Восточного Туркестана представляет собой скорее переходную (промежуточную) расу между монголоидной и европеоидной, т. к. у них имеются черты тех и других, в отличие от сарыг (шира) югуров, которые являются монголоидами. А. Т. Малявкин, известный ученый-востоковед, перевел и опубликовал извлечения, содержащие сведения об уйгурах из различных династийных хроник: «Цзю Таншу», «Синь Таншу», «Цзю Удай ши», «Удай ши», «Ляо ши», «Цзинь ши», «Юань ши»; из энциклопедии «Цэфу юаньгуй»; из анналов «Цзынэли тунцзянь»; из сочинений различных китайских авторов. Надо отдать должное А. Г. Малявкину, который проделал значительную по объему и важную с научной точки зрения работу, ввел в научный оборот новые источники. В отличие от Н. Я. Бичурина и Д. М. Позднеева, в переводах которых китайские династийные хроники звучат почти одинаково, т. е. мало отличаются, А. Г. Малявкин всюду переводит и пишет на современный лад «уйгуры» и ни разу не переводит «хойху», тем самым отождествляя слова «хойху» и «уйгуры». Между тем слова «хойху» и «уйгуры» не могут быть отождествлены, т. к. несут различные смысловые нагрузки: «уйгур-югур-ухэр ; бык, крупный рогатый скот», что означает тотем [Лувсандэндэв 1957: 490; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 358], а «хойху-хойто ; северный» [Лувсандэндэв 1957: 531; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 434], что означает место нахождения телэских племен. Известно, что телэские племена откочевали от табгачского гнета на север Монголии и в Южную Сибирь в конце IV в. из современных провинций Ганьсу и Шаньси КНР. Бежавших было первоначально 12 родов, затем спустя 100;150 лет телэские племена разрослись, и в Северной Монголии насчитывалось 15 племен, среди них был главным, вероятно, шаманский род, который назывался Юаньгэ-Уху-Угэ-Вэйгэ-югур-уйгур. Возможно, у всех телэских племен было единое тотемное животное ; бык, крупный рогатый скот, и все телэские племена, видимо, легко переносили название тотема ; «бык». Но в строгом смысле слова большинство их не было и не относились к племени Юаньгэ-Уху-Угэ-Вэйгэ-югуруйгур, а назывались по имени племенной принадлежности ; пугу, байегу и т. д. Кроме этого, А. Г. Малявкин, в отличие от своих предшественников Н. Я. Бичурина и Д. М. Позднеева, начинает перевод имен на букву «ц» вместо «г». Например, он пишет: «военачальник Цзюй-лу Мо-хэ
183Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
ненавидел Цзюэ-ло-у; он привлек киргизов и во главе 100 000 конницы разгромили уйгурский город» [Малявкин 1974: 26]. Н. Я. Бичурин вместо Цзюй-лу перевел Гюйлу, а Цзюй-ло-у перевел как Гюйлофу. Считаю перевод Н. Я. Бичурина более соответствующим истине, т. к. он больше подходит к монголо-тюркским языкам. На букву и звук «ц» тюркские имена и даже слова встречаются крайне редко, можно посмотреть уйгурско-русский, хакасско-русский, киргизско-русский словари, и вряд ли были такие слова у хойху в IX в. н. э.; можно удостовериться о наличии таких слов в ДТС. Видимо, перевод А. Г. Малявкина можно объяснить объективными причинами: Н. Я. Бичурин переводил почти 200 лет тому назад, а Д. М. Позднеев почти 100 лет назад, за это время (почти 100 лет) чтение отдельных иероглифов в китайской грамматике может измениться, и А. Г. Малявкин читает и пишет, вероятно, по-современному. Таким образом, нами рассмотрены причины падения могущества хойхуского каганата и переселения части народа в Восточный Туркестан. Основными причинами падения каганата хойху были внутренние. У хойху произошла самая настоящая гражданская война с привлечением иностранных войск. Всегда присутствовавшие среди номадов трайбализм и сепаратизм отдельных вождей, например, Гюйлу мохэ-старейшина (военачальник ; по Малявкину), призвавший хагасо-киргизов и во главе 100 000 войска напавший на столицу и сжегший ее, или пугу-бугу, которые, возможно, полностью перешли на сторону хагасо-киргизов и стали составной частью современного киргизского народа. Непатриотизм министра Гюлофу и того же старейшины Гюйлу Мохэ проявляется в том, что они ради собственной выгоды призывали тургутов-шато и киргизо-хакасов и участвовали в разгроме каганата, первый ; в 839 г., второй ; в 840 г. Вторая причина падения ; это стихийные бедствия (глубокий снег и бескормица). Это бич для номадов; в климатических условиях Монголии джут ; явление нередкое, когда лошади и овцы не могут зимой изпод снега добывать себе корм. Третья причина ; внешнеполитическая. Хойху затеяли войну с хагасами-киргизами, возможно, из-за железной руды и драгоценных металлов. Юг Сибири, начиная с Саян и до рудного Алтая включительно, являлся территорией, богатой полезными ископаемыми и занимаемой в Древние и Средние века хагасо-киргизами. Победить хагасо-киргизов, у которых только строевого войска было 80 тыс., по свидетельству династийной хроники Таншу [Бичурин 1950, т. 1: 351], хойху не смогли. Для победы над многочисленным врагом нужно было сплотиться и создать более широкий союз монголоязычных племен. Монголоязычные племена
184 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
были в то время (речь идет о IX в. н. э.) разобщены. Каждое племя жило само по себе, не было единой организующей структуры. Шивэи, кидани, татары, хойху и др. жили каждый в своем углу и, как говорится, «варились в собственном котле». Понадобится почти четыре века и гений Чингисхана, чтобы преодолеть трайбализм и сепаратизм номадов. Переселение части хойху из Монголии в Восточный Туркестан и на юг в пределы Танской империи или, по выражению Махмуда Кашгарского, в Тавгач Мачин [Махмуд Кашгари 2010: 73], описано достаточно подробно в династийных хрониках, затем в трудах историков, которые в основном опираются на эти же источники. Читая их, создается впечатление, что большая часть народа каганата двинулась к сопредельным границам на юг, юго-запад, запад, а, по моему мнению, хойху в северо-восточном направлении к шивэй не пере селялись. И вот почему: лишь небольшая часть во главе с князем На сйечжо в 841 г. и во главе с ханом Энянь Деле до 500 человек укрылись у шивэй, видимо, несших пограничную караульную службу на границе с каганатом. По описанию Таншу, можно сделать вывод о том, что хагасам-киргизам после того, как они забрали хойху у шивэйцев, пришлось «возвратиться на северную сторону песчаной пустыни» [Бичурин 1950, т. 1: 337]. Это были, видимо, шивэйцы, несшие пограничную службу. Народу шивэй, занимавшему в то время территорию восточной части современного Забайкальского края и северо-запада современной Маньчжурии, и хагасам, если они были там, не надо было вовращаться на северную сторону песчаной пустыни, т. к. путь к шивэй лежал от хагасов прямо на восток, где нет песчаной пустыни. Хягасы-киргизы, возможно, никогда не были на востоке, там, где жили шивэй. Для того чтобы добраться до шивэй, им надо было пройти последовательно племена тунло и байси, а если идти северным путем, пройти земли гулигань, оз. Байкал и земли байегу. Ничего подобного не написано в династийных хрониках. 70-тысячное войско хагасов-киргизов вряд ли было способно на такой длинный маршбросок, к тому же в исторических источниках прямо указан переход через песчаную пустыню и возвращение прямо на север. Видимо, большая часть хойху все же осталась на месте в Монголии и на востоке Южной Сибири, а двинулась лишь часть людей, связанных с властью, например племя юаньгэ-уху-угэ-вэйгэ-югур-уйгур, стоявшее во главе союза хойху. Переселилось это племя в пределы Восточного Туркестана и в Тавгаст ; Танскую империю, возможно, полностью, и частично пересилились доланьгэ. Последние встречаются как в Восточном Туркестане, так и в Туве [Ховалыг 2009: 25].
185Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
О племенах телэ, оставшихся в Монголии и Южной Сибири, написано довольно много в основном учеными Иркутска, Бурятии и Читы, но существуют разные мнения и спорные моменты. Исключение составляет племя байегу, чья этническая принадлежность у историков не вызывает сомнений: большинство из них сближают байегу с современными баргутами. Байегу занимали территорию западнее племени Мохэ, т. е. юговосточные земли современного Забайкальского края и северо-восточные земли современной Маньчжурии [Бичурин 1950, т. 1: 344], и соседями байегу были тоже монголоязычные племена. Язык байегу был похож на язык телэ [Там же]. Ни у кого не вызывает сомнения, что байегу входили в хойхуский каганат и что современные баргуты ; племя монголоязычное. Если были бы они тюрками изначально с древности, то тюрками бы и оставались и тюркизовали бы окружающих, пользуясь слабостью языка монголоязычных племен, однако ничего подобного в Забайкалье мы не видим. Слабость монголоязычных народов в отношении языка наглядно иллюстрируется относительно свежими примерами. Первый пример: дунгани, поселившиеся в Киргизии после восстания Биянху в 70-х гг. XIX в. Из Синьцзяна дунгани вышли в пределы Российской империи, примерно четыре села, и были поселены в поселках Ирдык, Александровка, Милянфан и Шартюбе. По переписи в 60-е гг. XX в. их насчитывалось всего 50 тыс. с лишним душ обоего пола, в данное время их примерно свыше 100 тыс. человек в Киргизии и Казахстане и нет ни одного человека, забывшего родной язык, все знают два-три языка. А вот другой пример. Калмыки (речь идет о сарткалмыках) также переселились в пределы Российской империи из Синьцзяна примерно в то же время, что и дунгани, и примерно в том же количестве в Киргизию на берег Иссык-Куля в три села: Чельпек, Ташкия и Борубаш. В 60-е гг. XX в. их насчитывалось около 10 тыс. душ обоего пола, владеющих калмыцким языком, в основном люди старшего поколения, а молодежь переходила на киргизский и русский языки. В настоящее время среди сарткалмыков лиц, владеющих родным языком, почти не осталось, во всяком случае, я не встречал. Они почти полностью перешли на киргизский и русский языки. Два примера — и диаметрально противоположные, наглядно иллюст рирующие, как монголоязычные легко и просто расстаются с родным языком и переходят на тюркоязычие и как легко и непринужденно китаеязычные дунгане расширяют свой языковой ареал, хотя дунгани сформировались в конце XIII ; начале XIV в. искусственно благодаря
186 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
сыну всемонгольского императора Хубилая. Принявший ислам сын великого хана насильственно мусульманизировал китайское население своего уезда и свое войско, состоявшее в основном из монголов, туда же добавил пленных персов и арабов [Кычанов 1970], и получились современные дунгани, насчитывающие примерно 8;10 млн человек, проживающих в основном в северо-восточном районе Китая. Примеров перехода монголоязычных народов и племен на другие языки очень много. Многие индоевропейские, кавказские, финноугорские и т. д. народы носят хунно-монгольские гены и невозможно привести ни одного достоверно установленного примера перехода на монголоязычие, кроме предположительной ассимиляции самодийских динлинов. Своим переходом на другие языки и ассимиляцией монголоязычные народы задают современным историкам, этнографам задачи и дают повод для бесконечных споров и даже кривотолков. Примеров тому очень много, это современные татары, венгры, тавгачи, дарвазы, хазарейцы, казахи, ногайцы, якуты и т. д. Особенно забавные истории бывают с казахами, к примеру, дулаты (племя в составе казахов) могут пошутить над казахами-киреями и пр., при этом подчеркивая их монгольское происхождение: «наши киреи, бывшие монголы». Я был свидетелем нескольких таких случаев. Когда дулату объяснишь, что он тоже бывший монгол (по Бартольду, слово «дулат» означает на монгольском: доклон ; хромой, хромец), переселившийся в Семиречье из Монголии несколько ранее племени кирей (кераит) и сменивший монгольский язык на язык кипчаков-киргизо-хягасов (тюркский), тогда только он переходит от иронии на серьезный тон. В негативно-пренебрежительном отношении к монголам обвинять казахов ни в коем случае нельзя. За десятилетия ; весь советский период жизни казахского народа ; массированно насаждалось негативное отношение к Чингисхану и ко всей истории монголов, лишь Л. Н. Гумилев старался в своих работах развеять этот образ завоевателя-монгола. Простой казах не знает и не помнит, что именно его предки есть завоеватели-монголы, к примеру, расстрелявшие в XIII в. 60 тыс. рыцарей (весь цвет европейского рыцарства в битве под Лигницей). В национальной библиотеке Казахстана я не нашел ни одной работы по истории и этнографии казахов, посвященной происхождению значительной части казахов от средневековых монголов. Предками казахов объявляют кого угодно, даже давно растворившихся в других народах усуней, но не средневековых монголов. Спору нет,
187Глава VII. Падение хойхуского каганата в результате гражданской войны
ираноязычные усуни в какой-то мере участвовали в этногенезе казахов, но основной костяк казахского народа составляют наряду с кипчаками и киргизо-хягасами средневековые монголы. Казахи ; единственный в мире народ, несмотря на репрессии марксистов, сохранивший род-торе потомков Чингисхана и относящийся к нему с особым уважением. В той же библиотеке из сотен работ я нашел только три статьи, посвященные происхождению татар от монголов. Теперь обратимся к Махмуду Кашгарскому, ученому XI в., жившему вблизи Кашгара, судя по фамилии, и творившему на арабском языке. Спустя около 200 лет с момента распада хойхуского каганата он не проводит разницу между монголоязычными и тюркоязычными племенами, называя всех тюрками: видимо, он писал со слов информаторов, а сам, по всей вероятности, никогда не был восточнее Восточного Туркестана. Относить к тюркам всех номадов ; это характерно для ученых и людей, живших западнее Китая. Авторы китайских династийных хроник записывали племенные названия, но опускали языковую принадлежность. Такая путаница продолжалась до XVIII в. и продолжается в некоторой степени до настоящего времени в среде ученых, в основном не владеющих монгольским языком. Путал монголов и тюрков даже Рашид ад-Дин (еврей по национальности), казалось бы, у него должна быть разносторонняя языковая подготовка, т. к. он жил в XIV в. и служил при дворе монгольских Ильханов ; правителей Ирана, Ирака, Сирии, Турции и Закавказья. Махмуд Кашгарский, перечисляя тюркские племена, относит к ним татар, тангутов, кытаев (киданей) и тавгачей. Современные татары, безусловно, являются тюрками, но относить к тюркам средневековых татар, на мой взгляд, ошибка. Средневековые татары были монголоязычным племенем, по мнению большинства исследователей. Тангуты относились к тибетской группе языков, ханьской (китайской) семье народов. Кытаи (кидани) и тавгачи в начале своей деятельно сти по созданию государственных образований на территории Китая были монголоязычны, достаточно посмотреть Ляо-шу и др. китайские династийные хроники. Затем тавгачи полностью были ассимилированы китайцами как и часть киданей (кытаев). Другая часть киданей (кытаев) переселилась в Семиречье и в Восточный Туркестан и осно вала государство Западное Ляо, куда входило уйгурское государство в Восточном Туркестане в качестве номинального вассала ; император киданей (кытаев) направлял ко двору югурского (уйгурского) идикута своего наместника (шаоцзяня). В наше время кидани (кытаи) ; составная часть киргизов, башкир и узбеков.
188 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Я предполагаю, что хойху-югуры-уйгуры были двуязычными или даже трехъязычными. Они владели разновидностями монгольского и тюркского языков не только в VII;IX вв., но и в XI в., что подтверждает Махмуд Кашгарский, который пишет: «Самый правильный язык у тех, кто знает только один язык, не смешивался с персами и не привык жить в городах» [Кашгари 2010: 73]. К XI в. хойху-югурыуйгуры не совсем еще смешались с персами, возможно, персами он называет согдийцев, хотанцев и др., т. е. всех ираноязычных, язык которых Махмуду Кашгари наверняка известен и понятен. Далее Махмуд Кашгарский подтверждает предположение, которое я высказывал: «У уйгуров чистый тюркский язык (Lisan), но у них есть и другое наречие (Luga), на котором они говорят между собой» [Кашгари 2010: 74]. Махмуд Кашгарский прямо заявляет, что у югуровуйгуров есть другое наречие, на котором они разговаривают между собой, и это наречие не может быть ираноязычным, которое Махмуд Кашгарский, вероятно, знал. Наречие, на котором разговаривают хойху-югуры-уйгуры, ему незнакомо, и он называет его Luga. Если бы он знал второе наречие, на котором они говорят между собой, то назвал бы его согдийским, хотанским и т. д., каким оно и является. Таким образом, хойху-югуры-уйгуры, переселившись из Монголии в Восточный Туркестан, оставались вплоть до XI в. двуязычными, а некоторые трехъязычными. Они употребляли антропонимы, этнонимы и титулы в основном монголоязычные, а эпитафии писали в основном на тюркском и продолжали эту практику на новой родине ; в Восточном Туркестане, т. к. это было удобно, потому что письменность была заимствована у тюркоязычных и никто не ставил задачу приспособить ее к монгольскому языку, пока в XIII в. Чингисхан не объединил все монгольские народы. Махмуд Кашгарский свидетельствует: «[Одна] письменность у них тюркская, состоящая из двадцати четырех букв… На ней они пишут книги и ведут переписку. А на другой, подобной [письменности], пишутся деловые и канцелярские бумаги, ее ни- кто не может читать, кроме их чтецов» [Кашгари 2010: 76]. Хойхуюгуры-уйгуры не только владели двумя-тремя разговорными языками, но и двумя письменными: тот, на котором велся документооборот, видимо, был китайский, что свидетельствует о необычайной способности значительной их части.
Глава VIII
ГУЛИГАНИ, БАЙЕГУ И ДРУГИЕ ПЛЕМЕНА, ОСТАВШИЕСЯ В МОНГОЛИИ И ЮЖНОЙ СИБИРИ ПОСЛЕ РАЗГРОМА ХОЙХУСКОГО КАГАНАТА В IX–XII вв.
Разгром хойхуского каганата, который произошел в 840 г., называть войной киргизо-хягасов с уйгурами, на мой взгляд, нельзя, как это делают историки [Тихонов 1966: 29 и др.]. Лишь на последнем этапе внутреннего конфликта, начавшегося еще в 839 г., когда министр Гюйлофу восстал против хана и напал на него с шатоскими (шато-тургутское племя. ; А. Ш.) войсками, хан сам себя предал смерти [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Хойхуский каганат восстанием министра Гюйлофу был поставлен в трудное положение. Малолетний хан Кэси Дэлэ в силу своего возраста управлять государством не мог. Внутреннее напряжение от конфликта в каганате нарастало, и старейшина, вероятно, племени пугу, «Гюлу Мохэ, соединившись с хягасами со 100 000 конницы напал на хойхуский город, убил хана, казнил Гюйлофу и сожег его стойбища» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. В династийной хронике Таншу, которая процитирована, описан в лаконичной форме классический пример внутреннего конфликта с привлечением иностранных войск. Если в начале XX в. Россия выстояла в гражданской войне благодаря гению В. И. Ленина, воле и мужеству российского народа, то в IX в. хойхуский каганат пал из-за внутренних неурядиц и конфликтов в первую очередь, а потом этим воспользовались внешние враги. Замечу, что подавляющее большинство современных исследователей средневековья Центральной Азии, периода до IX в., пишут не каганат хойху, а уйгурской каганат, даже такие крупные ученыеисторики, как А. Т. Малявкин, А. К. Камалов, Ю. С. Худяков, М. Н. Ка
190 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
биров, Д. И. Тихонов и др. Между тем китайские династийные хроники Суйшу, Таншу и др. почти всегда пишут не уйгур, уйгурский каганат, а каганат хойху, состоявший из племен собственно хойху, пугу, тунло и байегу в начале VI;VII в., во времена так называе мого Первого каганата, хотя государств с кратковременным существованием у хойху было гораздо больше двух. В VIII;IX вв., во времена Второго каганата, когда хойху достигли расцвета во многих областях, количество племен, составлявших государство, было гораздо больше четырех названных выше. Временами в состав каганата хойху даже входили тургутские (тукюеские) племена, например карлуки и шато. В условиях развала государства племена, составлявшие каганат хойху, повели себя по-разному, т. к. занимали разное положение. Если племена, занимавшие главенствующее положение в каганате, хойху юаньгэ-уху-угэ-югур-уйгур и адайи (эдизы), часть долангэ, вынуждены были покинуть Монголию в южном (в пределах Танской империи), юго-западном (в пределах Восточного Туркестана) и в западном (в пределах современного Казахстана) направлениях, то племена гулигань (курыкан), байегу (баргут) и некоторые другие остались на родине, в Монголии. По мнению А. К. Камалова, часть байегу бежала на запад к карлукам еще в 749 г., после восстания Тай БильгеТутука [Камалов 1990: 8].
Гулигань Племя гулигань обитало от Байкала к западу и к востоку, в бассейне реки Ангары и верховьях Лены. Н. Я. Бичурин в примечании к «Собранию…» уточняет: «Поколение Гулигань кочевало от Дубо на восток по берегам Байкала. По горам от вершин Енисея на восток до Чикоя растет много сараны, иначе пунцовой сараны, коренья которой и ныне буряты осенью запасают на зиму в большом количестве» [Бичурин 1950, т. 1: 348]. Рашид ад-Дин в начале XIV в. посвятил пять строчек в своем произведении курыканам, называя их «племя куркин», он писал: «Ранее этого [а именно] в то время как у Чингисхана была война с племенем тайджиут и он собирал войска, это племя присоединилось к Чингисхану. Повествование о них приведено в [настоящей] истории. Однако не известно, чтобы в то время и в настоящее из этого племени был какой-нибудь старший эмир» [Рашид ад-Дин 1952: 125]. Видимо, в начале XIII в. описываемое Рашид ад-Дином племя было частью племени гулигань-курыкан
191Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
куркан, присоединившегося к войску Чингисхана. У Рашид ад-Дина не было сведений от информаторов об этом племени, т. к. в последующем курыканы действовали под различными племенными названиями, думаю, это ойраты, булгаты и, вероятно, хори. Присоединилась к войску Чингисхана небольшая часть гулиганей-курыкан, которых Рашид ад-Дин называет «куркан». Несомненно то, что племя (часть племени) куркан было монголоязычное и участвовало в объединении монголоязычных племен в единое государство. Было бы племя киргизо-хягасское, оно, вероятно, участие в объединении монголоязычных племен не приняло. Известный российский историк Г. Н. Румянцев, ссылаясь на V. Minorsky, писал: «Гулигань китайских летописей соответсвует “уч курыкан” тюркских орхонских надписей. У среднеазиатского писателя ХII в. Тахира Марвади эта же народность упоминается под именем quri (кури) или furi (фури) [Румянцев 1962: 108;109]. Известный ученый — академик А. П. Окладников, сопоставляя письменные памятники IV–IX вв. с данными археологии того же времени, именуемыми как «курумчинская культура», пришел к выводу, что носители этой культуры и есть курыканы [Окладников 1948: 3;11]. Памятники курумчинской культуры ; городища, могильники и наскальные рисунки (так называемые писаницы) и расселение курыкан примерно совпадают, это территория от Жигалово на реке Лене на севере до Тункинской долины (юг Бурятии) на юге, от села Балаганска на западе до длины реки Баргузин и низовьев реки Селенги на востоке. Данные археологии свидетельствуют, что курыканы умели плавить железо и знали кузнечное ремесло, в котором они достигли высокого уровня. Таким образом, район, занятый курумчинцамикурыканами, в основном совпадает с территорией, занятой бурятами в XVII в. [Румянцев 1962: 109]. Далее Г. Н. Румянцев относительно хозяйственной деятельности курыкан писал: «Главным занятием курыкан было скотоводство. Они разводили преимущественно лошадей и коров, что подтверждают многочисленные остатки разбитых костей этих животных. Наряду со скотоводством они занимались охотой на диких зверей, главным образом на косулю и лося. Наскальные рисунки, приписываемые курыканам, очень часто изображают сцены облавных охот, весьма характерных для монгольских племен. Курыканы знакомы были и с земледелием. Около их городищ и поселений нередко находят следы древних пашен в виде длинных параллельных грядок [Румянцев 1962: 109].
192 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Академик А. П. Окладников связывал телэ-хойхуское племя гулигань-курыкан с образованием от них в дальнейшем якутов и бурят. Г. Н. Румянцев поддержал эту концепцию, как и большинство российских ученых-археологов и этнографов, и писал: «Совершенно бесспорным является тезис А. П. Окладникова о том, что древние курыканы (гулигани) в той или иной мере одновременно участвовали в формировании якутской и бурятской народности. Это положение подтверждается многочисленными фактами из области материальной и духовной культуры, данными языка (тюркомонгольский, смешанный характер якутского языка), социального строя и, наконец, необычайным сходством антропологического типа. По признанию наших антропологов, физический тип значительной части якутов неотличим от физического типа прибайкальских (западных) бурят. Антропологически буряты, как известно, относятся к центральноазиатскому типу большой монголоидной расы» [Румянцев 1962: 117]. Антропологи установили, что у якутов: «…преобладают все же признаки центральноазиатского типа» [Левин 1956: 111]. М. Г. Левин видел, что преобладание центральноазиатского типа среди якутского населения бассейна Лены должно быть связано с переселениями предков якутов из более южных районов их первоначального обитания, которые хорошо прослеживаются на археологических и этнографических материалах и запечатлены в языке якутов, относящемся, как известно, к тюркской группе. На средней Лене тюркоязычные предки якутов смешались с древним населением этой территории, которое по своим антропологическим особенностям относилось… к байкальскому типу. В результате ассимиляции доякутского населения протекало смешение более древнего в бассейне Лены байкальского типа с центральноазиатским. Эти оба типа и представлены среди современных якутов [Левин 1956: 111]. М. Г. Левин обратил внимание, что доякутское население средней Лены относилось к байкальскому типу, пришлое, вероятно, курыканское относилось к центральноазиатскому типу. Заметим, из ныне существующих тюркских народов к центральноазиатскому типу принадлежат степные тувинцы, южные алтайцы и частично хакасы. Большинство сибирских тюрков относятся к уральскому или южносибирскому (туранскому) антропологическим типам. Г. Н. Румянцев по этому поводу писал: «Таким образом, тюркоязычные южные предки якутов, жившие в бассейне верхней Лены и Ангары, антропологически должны были принадлежать к центральноазиатскому типу. К этому же типу из современных тюрков Южной
193Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
Сибири относится только часть хакасов. Следовательно, тюркское ядро якутов, по всей вероятности, должно быть пришлым с Енисея, из земель Хакасии. Прибайкалье же для них было лишь промежуточным кратковременным этапом (курсив мой. ; А. Ш.). Среди бурят, в общем принадлежащих к центральноазиатскому типу, выделяются два варианта: забайкальский, общий с монголами, и ангаро-ленский. Первый тип отличается брахикефалией и низким черепом, а второй ; мезокефалией с высоким черепом. Второй тип наиболее близок к якутам центральных районов республики. Таким образом, род ство якутов с западными бурятами становится совершенно очевидным» [Румянцев 1962: 119]. Досконально изучивший почти все имеющиеся источники и литературу на тот момент по вопросу о курыканах, Г. Н. Румянцев продолжает: «У Рашид ад-Дина упоминается племя хорхан (П. Пельо читает: qoryan или qoruyan), входившее во времена Чингисхана в состав войск Даритая и Хучара. В китайской летописи Cheng-wou ts’in-tcheng lou (“Повесть о походах Чингисхана”) это племя названо Ho’uo-lou-han (т. е. Qorugan). Японский ученый Нака и вслед за ним П. Пельо считают возможным сопоставить хорхан (Qorugan, Qoryan) c курыканами (quriqan или qoriqan). Согласно Рашид ад-Дину, племя хорхан обитало в Прибайкалье и считалось монгольским. Монголами считал курыкан и известный монголист Вл. Л. Котвич. “Монголы, ; утверждал он, ; по-видимому, состояли не из одних только татар, ибо несколько позднее к этой же группе принадлежал народ, известный под названием курыканы”. Мы уже упоминали выше, что даже сторонники тюркского происхождения древних уч-курыкан не отрицают генетических связей их не только с якутами, но и с западными прибайкальскими бурятами» [Румянцев 1962: 123;124]. По мнению Г. Ф. Дебеца, западные буряты «ближе к якутам, чем к забайкальским бурятам» [Дебец 1948: 203;211], а, на взгляд М. Г. Левина, «ангаро-ленский вариант центральноазиатского типа сложился еще у курыкан, которые вошли в состав южного компонента и западных бурят» [Левин 1951: 493]. Академик А. П. Окладников и другие ученые, основываясь на том, что гулигани-курыканы знали тюркское (енисейское) руническое письмо, придерживались точки зрения, что гулигани-курыканы были тюрками. Характер материальной культуры вряд ли может служить определителем языка, на котором разговаривал народ, и только в комплексе с другими доказательствами можно установить язык или языки, бытовавшие в данной среде. Письменность, какой пользовались гулигани-курыканы, бесспорно, являлась важным элементом
194 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
в определении языка, но не единственным. Не менее важным являются данные ономастики ; этнонимы, антропонимы и титулы характеризуют язык, на котором говорили или который был в употреблении у данного хойхуского племени. Академик А. П. Окладников также писал: «Согласно фольклорным языковым данным в составе якутов есть и еще три основных элемента: потомки Омогой-Бая и пришельца Эллея, а также потомки УлууХоро; потомки Улуу-Хоро-хоролоры (или иногда пишут хоранцы) могут быть поставлены в связь с различными племенами и родами, может быть обломками “трех курыканов”, из которых часть стала тунгусами (курагиры), а часть ; бурят-монголами (хородуты, куркуты)» [Окладников 1947: 33;34]. Г. Н. Румянцев добавил к сказанному А. П. Окладниковым следующее: «…ураангхай никак нельзя признать тюркским. Это имя в форме урунхай носят многие чисто монгольские племена, известные с древнейших времен. И если уж связывать происхождение якутского самоназвания ураангхай с переселенцами из Прибайкалья, так будет более вероятным отнести это к волне монголоязычных племен, откочевавших в Якутию, о чем свидетельствует мощный монгольский пласт в якутском языке, что давно замечено лингвистами. Академик В. В. Радлов полагал даже монгольский пласт в якутском языке более древним, чем тюркский. Существующее в составе якутов большое племя хоро или хоролор явно монгольского происхождения, о чем свидетельствует его значение в якутском языке: так якуты называют монголов» [Румянцев 1962: 125]. Этноним гулигань-курыкан на тюркских языках объяснения не имеет. Правоту мнений Г. В. Ксенофонтова и В. В. Свинина, к которым присоединяется автор данной книги, и трактовку этнонима гулигань-курыкан как зять, считаю наиболее верной. Старомонгольское письменное слово «хоriya(n) ; xoruyan», означающее «стан, военный лагерь», которое оказалось в ДТС, вероятно, просто совпадение или, как выражался известный востоковед Г. Дерфер, «игра слов», а Б. З. Нанзатов лишний раз подтвердил, что тургуты-турки первоначально были монголоязычными. Монголоязычными были и их предки южные хунну. В китайских династийных хрониках и в тургутских письменных памятниках нет сведений о том, что тургуты имели влияние на лесных «обитателей», и ссылку на Н. Я. Бичурина считаю некорректной: на указанной Б. З. Нанзатовым странице ничего подобного не написано. «Влияния» на племя или племена гулигань со стороны тургутов не было, если и было, то минимальное. Хойхуское племя гулигань обитало в лесной зоне, а не в степной,
195Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
пустынями здесь, в Прибайкалье, и не пахнет. У Н. Я. Бичурина прямо указано: «Тукюесцы их силами геройствовали в пустынях севера» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Тургуты использовали телэские (хойхуские) племена, это бесспорно, но на какие из 15 племен они напали и обложили тяжелой податью, Н. Я. Бичурин не указывает. Напасть одновременно на 15 хойхуских племен тургутский Чуло-хан просто был не в состоянии. Для этого надо было одновременно направить три-четыре карательных отряда по трем-четырем направлениям, т. е. почти во все стороны света, там, где проживали телэ-хойху. Гулигани же занимали территорию Прибайкалья, современную Иркутскую область и часть Республики Бурятии, от тургутов и их «влияния» они были в стороне. Политические события в Монголии на гулиганей влияли в меньшей степени, и объектом нападения и влияния тургутов, тем более сооружать «станы и военные лагеря», думаю, было не от кого. Ни в оборонительных, ни в наступательных целях в станах и военных лагерях не было никакой нужды. Г. Н. Румянцев справедливо и упорно доказывал, что этноним гулигань в китайских династийных хрониках и курыкан в тюркских памятниках одно и то же слово. Единственный недостаток его точки зрения, на мой взгляд, отождествление курыкан и хори. Между тем объяснение этнонима хори, на мой взгляд, лежит на поверхности; слово, безусловно, монголоязычное и к тюркам, и к так называемому Древнетюркскому словарю, составленному в 1969 г., т. е. тысячу с лишним лет спустя после тургутов и хойху, отношения не имеет. По-монгольски слово хорь означает числительное «двадцать», этимологически такое толкование слова безупречно. Видимо, слово «хорь-хорин-хори» означало одно из племен курыкан. Слово «куркан» переводится на русский язык как «зять», и состояло это племя, вероятно, из двадцати родов или связанных с этим словом, значение которых в настоящее время забыто. В настоящее время племя хори состоит из гораздо меньшего числа родов тех 11, что упоминаются в фольклоре. У монголоязычных народов довольно много племен, имеющих этнонимы, обозначенные числительными: мянгаты ; тысячи, тысячники; дурбэты ; четыре; это бывшие монголы; найманы ; восемь; тумэты ; десять тысяч, десятитысячники и т. д. Хори, вероятно, произошли путем выделения (отделения) из племени курыкан или из байегу, установить это достоверно по прошествии двенадцати веков практически невозможно при отсутствии письменных памятников. Вероятно, в происхождении хори (хоринцев) участвовали и те и другие: известно, что монголоязычные роды были
196 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
экзогамные, браки внутри рода и даже племени запрещались, так что вполне допустимо родство хоринцев и байегу (баргутов). Г. Н. Румянцев, А. П. Окладников и другие, думаю, вполне доказали происхождение тюркоязычных якутов от курыкан ; по разным подсчетам язык их на 25;40% состоит из монголизмов. Таковы монголоязычные: любое соприкосновение с тюркоязычными заканчивается тюркизацией. Вышеуказанные ученые-историки, думаю, также вполне доказали и происхождение из курыкан некоторых западных бурят. В частности, от гулиганей-курыкан также произошли путем отделения (выделения), вероятно, еще два монголоязычных племени: булгаты и ойраты, ныне известные как калмыки. Бурятские племена эхириты, хонгодоры и ашиабгаты, видимо, к гулиганям-курыканам, кроме монголоязычия и далекого родства, отношения не имеют. В средние века эти племена не являлись близкими курыканам родственниками и даже не были соседями. Если гулигани-курыканы ведут свое происхождение от дили-гаогюйтелэсцев, то эхириты, хонгодоры имеют сяньбийско-хуннуское происхождение. Племя эхириты ; вероятно, разгромленные в начале XIII в. Чингисханом кереиты, а не икирас, как толкует Б. З. Нанзатов [Нанзатов 2005: 30]. Некоторые кереиты после побоища Чингисхана бежали на север, вниз по Селенге. Отсюда разбросанность эхиритов. Они встречаются на юге и на севере Бурятии, в Иркутской области, в Казах стане под названием кереи, но тюркоязычны, только помнят, что когда-то они были монголами. Этноним эхирит по-русски, а по-бурятски эхэрэд, возможно, происходит от монгольского слова ихэрхэг ; важный, надменный, высокомерный, спесивый, отсюда ихэрхэх ; вельможа, сановник, высокопоставленное лицо [Лувсандэндэв 1957: 224], по-бурятски ехэрхуу, ехэрхэг ; высокомерный, кичливый, надменный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 341]. Вероятно, со временем звук «х» в слове «ехэрхуу» отпал, его просто не произносили, когда слово употреблялось во множественном числе ; ихэрэд, эхэрэд. Видимо, этноним дан окружающими основоположнику или основоположникам племени, или родоначальник действительно был сановником, и название закрепилось за его отпрысками. Этимологически безупречнее было бы эхирэд-эхирит ; производное от монгольского слова «ихэр» [Лувсандэндэв 1957: 223] и от бурятского эхэр [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 632], оба слова означают «близнец, близнецы, двойня», но очень маловероятно, чтобы этноним имел происхождение от слова «близнецы». Если
197Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
родились близнецы и одному дали имя близнец ; эхир, то второго близнеца как назвали? Не могут же обоих новорожденных назвать близнецы ; эхир. Хотя в словаре Шагдарова и Черемисова написано «эхирэд», но западные буряты произносят «эхэрэд», «эхэршэ». Автор является бурятом из племени эхэрэд, но ни разу не слышал, чтобы это слово произносили через «и». Написание второго слога через «и» ; это искусственное приближение к русскому произношению. Чтобы приблизить название племени к тюркскому языку, Б. З. Нанзатов пишет слово «эхирид» и «ихирид» — через «и» второй и третий слоги [Нанзатов 2005: 29]. Племена ашиабгатов и хонгодоров ; еще более поздние пришельцы в Прибайкалье. У Рашид ад-Дина племена кереиты и икирас фигурируют как две обособленные этнические единицы [Рашид ад-Дин 1952: 75], почемуто во второй раздел его «Сборника летописей», где дается характеристика племен, которые имели своего правителя, икирасов нет. Этого племени нет и в третьем разделе, где дается также характеристика племен, зато в этом разделе описываются кереиты. Рашид ад-Дин служил у монгольских Ильханов, и его информаторами, по всей вероятности, были монголы, тем не менее он не видит разницы между монгольскими и тюркскими племенами, в частности, киргизов причисляет к монголам, всех монголов он называет тюрками, и переводчик в примечании справедливо пишет: «Терминология Рашид ад-Дина не может служить основанием для установления происхождения тех или иных племен» [Рашид ад-Дин 1952: 92;93]. Но, думаю, переводчик прав частично, при знании тюркских и монгольского языков можно отличить монголов от тюрков.
Булгаты Этноним булгат у разных авторов имеет разную интерпретацию. Одним из самых ранних слово булгат встречается у Рашид ад-Дина в форме булгачин. В начале XIV в. он писал: «Народности, которых в настоящее время называют монголами, однако в начале их название не было таковым, потому что это название появилось спустя некоторое время после них. Каждое ответвление этих народов [разделилось] на множество ветвей и каждое [из них] получило определенное название: джалайир, сунит, татар, меркит, курлаут, тулас, тумат, булгачин, кэрэмучин, урасут, тамгалык, таргут, ойрат, баргут,
198 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
кори, теленгут, кесутами, урянка, куркан и сукаит» [Рашид ад-Дин 1952: 77]. В «Истории Бурят-Монгольской АССР» (1954. Т. 1. С. 81) значение этнонима булгат-булгачин интерпретируется как «соболевщик» от монголоязычного слова булган ; соболь [Лувсандэндэв 1957: 85]. Г. Д. Санжеев считал, что булгачины ; «соболевщики» и кэрэмучины ; «белковщики» в XIII;XIV вв. не могли существовать, а «булгачины и кэрэмучины ; слова из лексики купеческой среды того времени» [Санжеев 1983: 88, 93]. Рашид ад-Дин относительно племен булгачин и кэрэмучин писал: «[Оба] они обитали в пределах [той же местности] Баргуджин-Токум и у самого края страны киргизов. Они близки друг к другу. В этом государстве [Иране] из них никто не известен; так же никто из эмиров и не эмиров этих племен не пользуются известностью и не знаменит» [Рашид ад-Дин 1952: 122]. Рашид ад-Дин лишь указал на близкую родственную связь булгачинов и кэрэмучинов и на их проживание в Баргуджин Тукуме и что соседями их являются киргизы. На этом повествование о булгачинах и кэрэмучинах заканчивается, автору хватило четырех строк. Ц. Б. Цыдендамбаев указал на топонимическое происхождение этнонима булгат, отрицая тотемное. Он отметил и лингвистическое несоответствие слова булгат от «булгачин». Он считал, что этноним происходит из монголоязычного булган ; «соболь» с добавлением суффикса мн. ч. «д». [Цыдендамбаев 1972]. Н. П. Егунов придерживался точки зрения о топонимическом происхождении этнонима булгат, но считал, что булгат произошел от булаг ; ключ, источник, родник [Егунов 1984]. Т. М. Михайлов считал этноним булгат ; «соболь, соболевщик» тотемом древних насельников Прибайкалья [Михайлов 1976]. Д. Д. Нимаев поддержал предположение о топонимическом характере этнонима булгат [Нимаев, 2000, с. 142;144]. Б. Р. Зориктуев высказал мнение, что этноним булгат происходит от тюркских слов була и акт, означающих «лошадь светло-желтой масти». Гипотеза Б. Р. Зориктуева основана на предположении, что группа населения занималась разведением лошадей светло-желтой масти, это и стало их этнонимом [Зориктуев 1989: 40;42; Зориктуев 1989: 125;128]. Б. З. Нанзатов считает возможным сблизить этноним булгат со словом из ДТС: BULYA ; перемешивать, смешивать, мутить, досаждать, обижать, печалить, омрачать, вредить, возбуждать недовольство, сеять смуту [ДТС: 122]. Между тем в современных тюркских языках,
199Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
каковыми являются уйгурский, хакасский и киргизский, нет слова «bulya». Нет в этих языках слов, даже близко напоминающих слово, с которым можно было бы сравнить «bulya» по произношению, семантике и правописанию. Например, «недовольный» по-киргизски
нааразы [Юдахин 1965: 50]; «перемешивать, смешивать» ; аралаштыр [Юдахин 1965: 64]. Слово «bulya» есть в монгольских языках: буляа-булиа в значении превосходящий, лучший, более сильный и крепкий, здоровенный, дающий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 151], булих в значении побеждать, одолевать, превосходить [Лувсандэндэв 1957: 86]. Слово «bulya-буляа ; булиа», видимо, оказалось в ДТС не зря, оно из памятника хойхускому кагану Моюнчуру. Все историки и лингвисты имя этого кагана читают и переводят как Баян-чор. Надпись сделана в районе реки Селенги около 759 г. Авторы ДТС механически собрали воедино хойхуские и тургутские (тукюеские) слова, даже не задумываясь о том, что хойху — монгольское слово, означающее «северный». Сама интерпретация имени Моюн-Баян, казалось бы, должна была натолкнуть Б. З. Нанзатова на мысль, что «Баян» ; это монголоязычное слово, тюрки никогда не говорили и не говорят «баян», на всех тюркских языках «богатый» ; бай. Хойхуское слово «bulya», которое Б. З. Нанзатов хочет сблизить для объяснения этнонима булгат, оказывается на самом деле монголоязычным. Вероятно, хойху, затем югуры-уйгуры были двуязычными, разговаривали на разновидности монгольского и тюркском, о чем свидетельствует Махмуд Кашгар ский [Кашгари 2010: 76]. Некоторые уйгуры остались монголоязычными до настоящего времени. Этноним булгат, на мой взгляд, лучше всего объясняется монголотюркским словом булигаар ; юфть, кожевенный [Лувсандэндэв 1957: 86], по-бурятски булгайр ; юфть, вообще выделанная кожа (хром, яловка и т. п), кожаный» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 150]. В словаре Л. Д. Шагдарова и К. М. Черемисова слова «булгад» и «булгайр» поставлены рядом. Слово «булгад» у них оканчивается на «д», думаю, надо писать через «т», потому что слово «булгат» ; это мн. ч. В монгольских языках такие слова обычно заканчиваются на -ут и на -т. По-уйгурски булгар ; кожа, юфть (специально выделанная для обуви) [Кабиров, Цунвазо 1961: 44], по-киргизски булгары ; юфть, выделанная кожа [Юдахин 1965: 158]. Слова булгайр-булигаар-булгар-булгары ; юфть, кожа — являются общими, обусловленными общим происхождением. Думаю, и монголы, и тюрки никогда не докажут, чье это слово.
200 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Произошел этот этноним, вероятно, при следующих обстоятельствах: родоначальник или прослойка населения гулиганей-курыкан занимались выделкой кожи и это название булгайр + т ; булгат ; кожевенник, кожаный — закрепилось за потомством этого человека или определенной группы, которое переросло в этноним племени. Известный российский этнограф В. А. Никонов допускает существование этнонимов, данных сообразно роду занятий человека или социальной группы, т. е. в соответствии с его или их профессиональной деятельностью, и приводит примеры. Он пишет: «Древнее население Сицилии, по которому назван остров ; сикулы ; “жнецы”, т. е. земледельцы; этноним коряк производят из корак ; “с оленями”. В Индии бхил, по сообщению Семашко, из дравидского слова, означавшего “стрелковый лук”, т. е. лучник. На побережье Таиланда живет небольшой народ маукен, название истолковывают из мо ; “нырять” и окен ; “соленая вода” ; в смысле “ныряющие в море”» [Никонов 1970: 24]. На II Международном конгрессе монголоведов в Улан-Баторе доклад болгарского профессора Цветковой был посвящен общему происхождению древнемонгольского племени булгат и древних болгар. Действительно, ономастика имен древних болгар наталкивает на такую мысль: например, имя древнеболгарского хана звучит вполне по-монгольски: «Батбаян». Слово «Батбаян», бесспорно, монголоязычное, бат ; устойчивый, крепкий, мужской, прочный [Лувсандэндэв 1957: 66], а слово баян ; богач, богатство, состоятельность [Лувсандэндэв 1957: 67]. По-тюркски богач ; бай в данном случае не подходит ; нет аффикса -ян. Исследование болгарс кой ономастики в мою задачу не входит, это является предметом для отдельной работы. Замечу лишь то, что монгольский язык чрезвычайно слаб: болгары разговаривают на славянском, были бы древние болгары тюрками, они бы оставались тюркоязычными до настоящего времени. Почему монголоязычие так слабо, в чем причина? В V в. монголоязычные хунну создали огромную империю в Европе и оставили жалкие несколько десятков слов, по поводу которых спорят ученые историки и лингвисты, приписывая их то тюркам, то угро-финнам и т. д. В веке XIII монголы распространили свою власть на 36,5 млн кв. км, больше, чем Британская империя, на 1,5 млн кв. км, создав самое большое государство в истории человечества и делегировав десятки монголоязычных родов и племен для управления громадными территориями, но ни одна группа не сохранила родной язык, перей дя на китайский, иранский, тюркский и т. д.
201Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
Ответ на этот вопрос, думаю, дала в наше время специальная э кспертная группа ЮНЕСКО по факторам риска влияния на исчезновение языков ; Language Vitality and Endangerment (Paris, 2003), в которую вошли 11 членов из разных стран. Выводы авторитетной интернациональной группы для монголоязычных представляют интерес в назидание на будущее. Метод оценки жизнеспособности языка включает в себя восемь факторов оценки жизнеспособности языка и его уязвимости: два фактора из них связаны с носителями языка и государством. Факторы: 1. Передача языка поколениями. 2. Абсолютное число носителей языка. 3. Пропорции носителей к общему числу населения. 4. Тренды в существующих сферах употребления языка. 5. Новые сферы употребления языка. 6. Язык, на котором ведется образование. 7. Государственная языковая политика. 8. Отношение к языку со стороны носителей и их детей. Все факторы, влияющие на жизнеспособность языка, рассматривать не будем. Рассмотрим вкратце два последних. 1. Государственная языковая политика при Чингисхане, на мой взгляд, была определена. Введение югурской (уйгурской) письменности на монгольском, думаю, было направлено на двуязычие ; монголоязычие и тюркоязычие большинства народов, включенных в империю. Но примерно через 50 лет об этой политике основоположника единого государства забыли. 2. Отношение к монгольскому языку со стороны носителей языка, т. е. монголоязычных, осталось на том же уровне, на каком было в V в. Пример сарт-калмаков я уже приводил, подобная ситуация с бурятами и калмыками: повальное увлечение русским языком и повсеместный переход на него. Складывается впечатление, что бурятский и калмыцкий языки обречены, я думаю, в течение двух-трех поколений они будут забыты, перейдут в разряд мертвых. Думаю, что русские тут ни при чем, природная стеснительность, нежелание обидеть окружающих, описанная Приском Панийским в V в. [Панийский 1842], присущи бурятам и калмыкам по сей день. О происхождении бурят имеются самые разные мнения. Литература, в которой затрагивались вопросы о происхождении бурят, начала появляться еще в XVIII в. Это была работа Г. Ф. Миллера, а также ряда иностранных путешественников. По мнению Г. Ф. Миллера, изложеному в «Истории Сибири», буряты были ответвлением ойратов наряду с калмыками, хошутами и торгоутами [Миллер, 1999: 176;177]. Б. З. Нанзатов пишет: «Доржи Банзаров полагал, что бурят ; это фонетический вариант этнонима бургут/бурут. Т. А. Бертагаев
202 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
связывает бурят с этнонимом курыкан. Ц. Б. Цыдендамбаев возводит к древнетюркскому бури-буря ; волк. Г. А. Санжеев придерживается народной этимологии этнонима от буриха ; уклоняться. А. Г. Митрошкиной высказывалось мнение о возможности происхождения этнонима от персидского бурийа ; циновка, мат, тростник, камыш. Б. Р. Зориктуев полагает, что этноним произошел от бураа + д, что означает “лесные племена”» [Нанзатов 2005: 22]. Сам же Б. З. Нанзатов верен тюркизму и считает, что Ц. Б. Цыдендамбаев прав, когда этноним бурят возводит к тюркскому бору ; «волк». Г. Д. Санжеев в 1983 г. раскритиковал эту гипотезу, указав на то, что переход слов из мягкого ряда в твердый невозможен [Санжеев 1983: 105;107]. Обосновывая свою точку зрения, Б. З. Нанзатов обвиняет авторов «Сокровенного сказания монголов» в ошибке. Останавливаться на аргументах Б. З. Нанзатова не будем, отметим лишь то, что он, как и монгольский ученый А. Очир, считает слово бору тюркским [Очир 1996: 3;4]. По моему мнению, А. Очир и Б. З. Нанзатов ошибаются в своем основном аргументе. Слово бору не тюркское, а монгольское, производное от монголоязычного слова бор ; серый, сивый, смуглый, невзрачный, простой, неприхотливый, нетребовательный [Лувсандэндэв 1957: 77], а по-бурятски боро ; серый, сивый, смуглый, невзрачный, простой, неприхотливый, седеющий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 142]. По-тюркски «серый, сивый» ; боз [Кибиров, Цунвазо 1961: 39; Юдахин 1965, т. 1: 138]. На тюркских языках слово бору действительно означает «волк» наряду со словом карышкыр [Юдахин 1965, т. 1: 356]. Наличие второго слова ; карышкыр ; делает слово «бору» весьма вероятным заимствованием в тюркские языки из монгольских. Западные буряты частенько употребляют слов боро ; «серый» вместо шоно ; «волк, серый»; боро выступает как синоним слова «волк» ; шоно. Этноним бурят, вероятно, от монголоязычного слова бурых ; быть неясным, сереть, меркнуть, бурэгэр ; тусклый, неясный, едва видимый вдали, близорукий, плохо видящий [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 166], по-монгольски бурэг ; неясный, неотчетливый, темный, застенчивый, замкнутый, необщительный [Лувсандэндэв 1957: 96]. Видимо, этноним бурят произошел от родоначальника по имени Бурэг. Его внешним признаком была подслеповатость, он получил прозвище «плохо видящий», затем оно перешло на его потомков и они стали зваться бурэт с прибавлением аффикса множественного числа -т. Потом, уже в конце XVII в., в русских официальных документах фигурируют бурят, братские и т. д.
203Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
В Иркутской области есть три села с названием Буреть, возможно, в этих поселениях было первоначальное местоположение рода Бурят-буряад. Вероятно, в средние века представители рода Бурэт выпросили у хана разрешение на управление Дикокаменными киргизами, почему последних так и звали: буруты. Ч. Валиханов пишет, что название «бурут» совершенно неизвестно киргизам [Валиханов 1958: 288]. У алтайских народов название этнонима по внешнему признаку не редкость, например: доглаты ; хромые. Разрешение на управление народами великими ханами давалось довольно часто, к примеру, племенем мангыт управлялась в XIII в. западная окраина империи. Когда в XVII в. буряты встречались с русскими, то они их принимали как мангутов (мангитов), т. е. людей, пришедших от монгольского племени мангут. Бурятское название «мангут», вероятно, историческое, а не фольклорное, как пишут некоторые исследователи. Надо отметить совершенно верное утверждение Б. З. Зориктуева, что «к XIII в. они не сложились в народность, предки бурят не имели единого наименования бурят, подразделялись по названиям своих родов и племен» [Зориктуев 1997: 7]. Образование бурятской народности из разрозненных монголоязычных племен ; это, видимо, заслуга русских.
Ойраты Впервые об ойратах упоминает монгольская хроника XIII в. в «Сокровенном сказании монголов» (§ 239): «В год Зайца (1207) Чжочи был послом с войском Правой руки к Лесным народам. Проводником отбыл Буха. Прежде всех явился с выражением покорно сти Ойратский Худуха-беки со своими Тумен-Ойратами. Явившись, он стал провожатым у Чжочия. Проводил его к своим Тумен-Ойратам и ввел в Шихшит. Подчинив Ойратов, Бурятов, Бархунов, Урсутов, Хабханасов, Ханхасов и Тубасов, Чжочи подступил к Тумен-Киргизам» [Сокровенное сказание монголов 1941: 174]. Добровольное присоединение ойратов к единому монгольскому государству, безусловно, имело прогрессивный характер. Видимо, за добровольное присоединение ойратам впоследствии была пожалована новая территория ; Джунгария. Предводитель племени Худуха-беки стал провожатым у Чжочия. Кроме племени ойратов подчин ились буряты, бархуны, урсуты, хабханасы, ханхасы и тубасы.
204 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Указанные группы, вероятно, составляли роды, а не племена. У Рашид ад-Дина через век они не встречаются в перечне монгольских племен. Впоследствии, в конце XVII в., родовое название «буряты» было распространено русскими на все монголоязычные племена, признавшие верховенство московского царя. Племена покорно приняли название. Далее «Сокровенное сказание монголов» продолжает: «За то, что Ойратский Худуха-беки первый вышел навстречу Чжочия с выражением покорности, вместе со своими Ойратами, государь пожаловал его и выдал за сына его, Инальчи, царевну Чечейген, царевну же Олуйхан выдал за Инальчиева брата ; Торельчи, а царевну Адахабеки отдали в замужество к Онгудцам. Милостиво обратясь к Чжочи, Чингисхан соизволил сказать: “Ты старший из моих сыновей. Не успели выйти из дому, как в добром здравии благополучно воротился, покорив без потерь людьми и лошадьми Лесные народы. Жалую их тебе в подданство”» [Сокровенное сказание монголов 1941: 175]. Имя предводителя ойратов «Худуха-беки» подтверждает и оправдывает название гулигань ; «зять», т. к. гулигани, видимо, часто по ставляли зятей другим монгольским племенам и их родители были сватами ; худа. Ойраты, по моим предположениям, третья составная часть гулиганей-курыкан ; зятей. Согласно тургутским эпитафическим надписям гулигани-учкурыканы ; «три зятя». Слово худуха, вероятно, от монголоязычных слов худ-худа ; сват, кум [Лувсандэндэв 1957: 561; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 461], по-тюркски сват ; куда [Юдахин 1965, т. 1: 436]. Слово, по моему мнению, не заимствованное, а общее, обусловленное некогда единым происхождением монгольских и тюркских народов. Считаю, Б. Я. Владимирцов, Л. С. Кызласов и др. не правы, когда пишут о заимствовании в монгольский язык тюркских элементов. В слове «худуха» аффикс -ха произошел от монголоязычного слова ахай ; старший брат [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 91], выражающего почтение в названии человека; в данном случае к худа ; «сват», добавилось ахай и получилось худа + ха. Допускается суффикс ха, сокращенное от ахай. Слово бек, вероятно, от монгольского бага ; младший [Лувсандэндэв 1957: 53], у тургутов (турков), когда они перешли на тюркский, бига превратилось в «бек». В тюркских языках слово «бек» означает крепость, крепкий, очень [Юдахин 1965, т. 1: 125], но это слово, заимствованное из арабского языка. Алтайские народы упо требляли данное слово задолго до появления арабов на исторической арене.
205Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
Слово бек-бига означает «властителя ниже хана», т. е. младшего по отношению к хану. Об ойратах более подробно написал автор «Сборника летописей» Рашид ад-Дин в начале XIV в. Рашид ад-Дин посвятил три полные страницы только ойратам, а баргутам, хори и туматам лишь одну страницу. Видимо, в жизни Ирана, Ирака, Турции, Сирии и Закавказья ; территорий, подвластных монгольским Ильханам в XIII ; начале XIV в., ойраты играли не последнюю роль. Рашид ад-Дин писал об ойратах времен, предшествовавших монгольскому завоеванию, т. е. до XIII в., следующее: «Юртом и местопребыванием этих ойратских племен было Восьмиречье [Секизмурэн]. В древности по течению этих рек сидело племя тумат. Из этого места вытекают реки, [потом] все вместе соединяются и становятся рекой, которую называют Кэм. Последняя впадает в реку Анкара-мурэн. Имена этих рек таковы: Кок-мурэн, Он-мурэн, Караусун, Санби-тун, Укри-мурэн, Акар-мурэн, Джурчэ-мурэн и Чаганмурэн. Эти племена еще издревле были многочисленны и разветвлялись на несколько отраслей, у каждой в отдельности было определенное название с таким распределением. Несмотря на то, что их язык монгольский, он (все же) имеет небольшую разницу от языка других монгольских племен, например такую: нож другие (монголы) называют китуга, а они (говорят) мудага. Подобных этим словам существовало множество (других). (Ойраты) всегда имели государя и вождя. Хотя во времена Чингисхана они оказали некоторое сопротивление (монголам), однако (скоро) прекрасно смирились и покорились, как (это) изложено в истории… В Иране и Туране было и есть множество (людей) из числа эмиров ойратского племени, однако неизвестно, кто какой ветви, только они между собою знают свое происхождение» [Рашид ад-Дин 1952: 118; 120]. Требует уточнения место расположения Восьмиречья. Рашид ад-Дин называет эту местность по тюрко-монгольски: секиз ; «восемь» по-тюркски, а мурэн ; «река» по-монгольски. Такое смешение монгольских и тюркских слов было, видимо, в древности и средневековье обычным явлением, например, тургуты (турки) называли жителей Прибайкалья уч-курыкан, уч ; по-тюркски «три», курыкан ; «зять» по-монгольски (по мнению Г. В. Ксенофонтова и В. В. Свинина). Объясняется такое явление следующим: во-первых,
206 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
общим происхождением монголоязычных и тюркоязычных племен и народов. Вероятно, около 3;4 тыс. лет тому назад, а может быть, чуть больше монголоязычные и тюркоязычные племена составляли единое целое, по свидетельству венгерского тюрколога Рона-Таша в монгольских и тюркских языках около 1500 параллелей [Рона-Таш, 1998], а Ц. Д. Номинханов насчитал свыше 600 слов [Номинханов 1975]. Во-вторых, тюркоязычные и монголоязычные сосуществовали практически в одном регионе, т. е. были соседями. В-третьих, тургуты-тугю (турки) образовались в результате смешения монголоязычных южных хунну и киргизо-кипчако-хягасов на территории Северо-Западной Монголии и Южной Сибири в V в. В этих условиях в употреблении Рашид ад-Дином тюркских слов ничего необычного нет. Рашид ад-Дин никогда не был в верховьях Кэма-Енисея и в долине Ангары и путает в своем повествовании эти места. Во-первых, через страницу он пишет, что племя тумат ответвилось от племен баргут, кори и турлас [Рашид ад-Дин 1952: 121]; во-вторых, ойратов он поселил в Баргуджин-Тухуме, а Баргуджин-Тухум, по его рассказу, находится близ реки Селенга. Селенга впадает в Байкал со стороны Забайкалья, а это примерно 1500 км по прямой до Енисея; в-третьих, если бы туматы жили по Енисею, то неминуемо превратились бы в тюрков, ввиду слабости монгольского языка и консерватизма и простоты тюркского языка. Ведь долина Енисея и земли вокруг нее ; самое сердце (родина) тюркских народов. Туматы, видимо, как ответвление хори (хори-туматов), баргутов и турласов обитали в долине Ангары. Рашид ад-Дин также ошибается, считая, что Енисей впадает в Ангару, а не наоборот. Из восьми рек, названных как впадающие в Ангару, три определяются: Укримурэн ; это, вероятно, река Иркут (по-бурятски «Иркут» произносится «Эрху», т. е. «Укри» можно интерпретировать как «Эрху». Акар-мурэн ; это река Ока (по-бурятски произносится «Аха», т. е. Акар ; это Аха). Река Белая ; это перевод на русский бурятского названия Саган-мурэн, у Рашид ад-Дина она называется Чаган мурэн. Остальные пять рек в средневековье, наверное, произносились по-другому, сейчас они называются: Китой, Ия, Заларинка, Уда и Бирюса. Думаю, до Бирюсы ойраты не дошли, там ; зона тайги. Все восемь рек ; левые притоки Ангары. Ойраты, видимо, занимали территорию, расположенную преимущественно по левому берегу реки Ангары, это современная территория Иркутской области, ее лесостепная зона (Левобережье).
207Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
По правому берегу Ангары жили, вероятно, булгаты, хори и баргуты и, видимо, занимали территорию восточнее булгатов и ойратов. В XVIII в. Г. Ф. Миллер высказал предположение, что от ойратов произошли буряты, калмыки, хошуты и торгоуты [Миллер 1999: 176;177]. О присоединении к ойратам племени торгоутов пишет Г. Д. Санжеев: «Торгоуты принадлежали сначала к “племени” кереитов, т. е. входили в состав владения Ван-хана кереитского, и присоединились к ойратам позже, получив свое название от наименования гвардии феодального владыки. Кереиты были, по-видимому, самым культурным племенем среди монголов XII;XIII вв., еще до Чингисхана принявшее христианство несторианского толка» [Санжеев 1977: 5;6]. Г. Д. Санжеев, правильно отметив, что торгоуты присоединились к ойратам после объединения Монголии, допускает, на мой взгляд, спорный момент об уровне культуры торгоутов. Он толкует уровень культуры в русле христианства: если племя приняло христианское вероисповедание, то народ его в культурном отношении непременно выше. Это не обязательно так. Обращение в мировые религии не всегда является показателем высокого уровня культуры. В понимании сущности религии намного опередил Г. Д. Санжеева живший в середине XIX в. выдающийся казахский ученый Ч. Ч. Валиханов. Он писал: «…Вера имеет второстепенное значение. Вера может быть у всякого своя» [Валиханов 1985, т. II: 220]. В частно сти, Ч. Ч. Валиханов дал следующую характеристику одной из мировых религий, родственной христианству: «Нельзя не радоваться победам этой нации (уйгуров. ; А. Ш.) над предрассудками ислама… Мусульманская религия убивает народность» [Валиханов 1985, т. 3: 170;171]. Видимо, Г. Д. Санжеев не был знаком с работой Ч. Ч. Валиханова. Известный историк Э. Хара-Даван, калмык по национальности, о местожительстве ойратов писал: «Между Табан-ула, горами Саяны и озером Байкал жило племя под названием ойраты» [Хари-Даван 2008: 46], т. е. он пишет об ойратах как о насельниках Прибай калья ; Восьмиречья, которое, видимо, находится в современной Иркутской области. В подтверждение версии, что гулигань-курыкан ; по-монгольски означает «зять», которую высказали Г. В. Ксенофонтов и В. В. Свинин, Рашид ад-Дин писал: «Чингиз-хан поддерживал с ними связь ; давал и брал девушек и было у них [между собою] побратимство и свойство [анда-кудай] [Рашид ад-Дин 1952: 119]. Видимо, отношения родства с ойратами поддерживались родственными монголоязычными племенами с момента их первого упоминания в китайских
208 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
династийных хрониках. Произошло это в VI в., когда гулигани стали играть роль второстепенного игрока в истории Центральной Азии, особо никуда не лезли, ни в каких государствах и союзах участия не принимали и себя в обиду не давали. Такая жизнь продолжалась до XIII в., когда образовалось единое Монгольское государство и этническая карта Прибайкалья изменилась. Надо согласиться с мнением Д. Г. Кукеева, что «ойраты представляли один из так называемых “лесных” народов, которые вели полукочевую жизнь. Занимались охотой и скотоводством, и по религии были шаманистами» [Кукеев 2008: 8]. Итак, Восьмиречье ; это Прибайкалье и скорее лесостепная зона, потому ойратов отнесли к разряду «лесных». Зона тайги начинается чуть севернее, и там монголоязычные никогда не жили. Зона тайги ; вотчина тунгусов и самодийцев. Ойраты действительно могли вести полукочевую жизнь: зимой ; в зимниках, летом ; в летниках; иной образ жизни просто невозможен из-за климатических условий Прибайкалья. Тебеновать (т. е. доставать корм из-под снега) лошади не могут, выпадает слишком много снега. С точкой зрения Д. Г. Кукеева, который считает, что «заняв притоки Енисея, ойраты частью вытеснили и ассимилировали местные тюркоязычные народы» [Кукеев 2008: 8], думаю, согласиться нельзя. Во-первых, Восьмиречье ; это Прибайкалье, а не верховья Енисея, во-вторых, в верховьях Енисея ойраты повторили бы путь южных хунну ; тургутов, быстро и, главное, незаметно для себя перешли бы на тюркский язык. Обратных примеров ассимиляции тюркоязычных в монголоязычных нет, может, Дорджи Геннадьевич знает, я же приведу десятки примеров ассимиляции монголоязычных тюркоязычными: свежий пример ; ассимиляция саркалмыков киргизами (см. выше). Со времен Д. Банзарова считается, что этноним ойрат произошел от монголоязычных слов ой + арат ; лесные люди [Банзаров 1997: 103]. Д. Банзаров пишет: «Обыкновенно объясняют название “ойрат” через “ближний”, “союзник”, производя его от монгольского “ойро” ; “близко”, не стесняясь тем, что это производство не только грамматически невозможно, но не согласно и с историей» [Банзаров 1997: 102]. Д. Банзаров, обвиняя в грамматической ошибке И. Шмидта и Н. Я. Бичурина, сам не приводит лингвистических аргументов и не дает никакого объяснения, куда делась буква «н», необходимая в выражении «лесные люди» ; ойн арат, т. е., в его объяснении,
209Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
выражение «лесные люди» на монгольском произносится и пишется как «ойн арат», потому что «лес» ; ой, а прилагательное «лесной» ; ойн. На мой взгляд, объяснение И. Шмидта [Шмидт 1824: 45] и Н. Я. Бичурина [Бичурин 1834: 3] предпочтительнее. Исторические аргументы Д. Банзарова в основном сводятся к описанию составных частей слова «ойраты». Этноним ойрат, вероятно, произошел от монголоязычного слова ойро ; близко, вблизи, поблизости, возле, близкий, родной [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 18; Лувсандэндэв 1957: 295] с прибавлением аффикса множественного числа -т или -д. Множественное число слова ойро + т или д будет «ойрот», русское произношение этого слово ; «ойрат». Видимо, название «близкие и родные» ; ойрат закрепилось за родом, а затем за племенем. Действительно, зять считался у монголоязычных народов не только близким, но и родным человеком, видимо, поэтому ойраты входили в уч курыканы ; «три зятя». Комментатор Д. Банзарова тоже без объявления причины толкует о невозможности употребления «ойрод» во множественном числе, он пишет: «…объясняют название ойрат через “ближний”; “союзник”, производя его от монгольского ойро ; близко»… Банзаров прав, когда отвергает это объяснение; действительно, монгольское «ouira» во множественном числе дало бы «ouras», а не «ouirad» ( ойрат) [Банзаров 1997: 209]. Сомнительный аргумент ; по-западнобурятски во мн. ч. «ойро» звучало бы «ойрод». Тургуты (турки) в VIII в. запечатлели в памятнике в честь КюльТегина слово «курыкан» и добавили тюркское (киргизо-хягасское) числительное уч ; «три». «Три зятя» ; название гулиганей-курыкан, состоявших в VIII в., видимо, из трех родов и племен: хори (хоритуматы), булгат и ойрат. Тургуты (турки) по своему обыкновению числительное назвали киргизо-хягасским словом уч ; «три», так же как своим непокорным противникам татарам добавили числительное отуз ; «тридцать» [Румянцев 1962: 135 и др.]. Известный историк У. Э. Эрдниев пишет: «Жившие до появления первых монголов в Прибайкалье тюркоязычные племена вели оседлый образ жизни, занимались скотоводством и земледелием, начиная от гуннов и кончая уйгурами» [Эрдниев 1980: 25]. В этих строках, на мой взгляд, автор допускает как минимум две ошибки. Первая ошибка: в Прибайкалье тюрки никогда не жили ни в древности, ни в раннем средневековье, они не вели оседлый образ жизни, в лучшем случае полуоседлый. Тюркские народы обитали западнее,
210 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
в бассейне Енисея, исключение составляли тургуты (тукю), но называть их чисто тюркским народом, думаю, нельзя. Ономастика ранних тургутов (тукю) почти сплошь монголоязычная, и в их формировании активную, если не основную роль, принимали южные хунну. До конца IV в. н. э., по моему мнению, в Прибайкалье жили динлины, самодийский народ, о чем свидетельствует топонимика этого региона, состоящая из значительного количества самодийских слов [Мельхеев 1986], тюркских топонимов практически нет. С конца IV в. Прибайкалье заселили, на мой взгляд, монголоязычные гулиганикурыканы. Вторая ошибка У. Э. Эрдниева: в Прибайкалье, т. е. западнее Байкала, хунну (гунны) никогда не жили, хотя территория была подконтрольна им, они предпочитали жить в степях Забайкалья и Монголии. В Прибайкалье можно было вести только полукочевое хозяй ство, зимой там выпадает много снега, и скоту негде тебеновать, следовательно, кочевое скотоводство исключено. Другое дело — Забайкалье и Монголия ; скот пасется круглый год, привольно и хорошо. Племя югуры-уйгуры никогда не жило в Прибайкалье. С конца IV в. Прибайкалье заселило, на мой взгляд, монголоязычное племя гулигань-курыкан, которое относилось к ди-гаогюй-телэ. У них лишь общие предки ; ди-гаогюй-телэ, как и у племени юаньгэ-югуры. Мы выяснили, что племя гулигань не входило ни в тюркский, ни в хойхуский каганаты. Гулигани-курыканы, примерно к VII;VIII вв. разделились на ойратов, булгатов и, возможно, на хори. Современные калмыки являются потомками ойратов [Эрдниев 1980; Кукеев 2008 и др.]. Племя югуры-уйгуры до XI в. жило южнее, на реке Орхон и в местах, расположенных вблизи центральной части современной Монголии. Рашид ад-Дин относительно языка ойратов писал: «Несмотря на то, что их язык монгольский, он [все же] имеет небольшую разницу от языка других монгольских племен, например такую: нож другие [монголы] называют “китуга”, а они [говорят] “мудага”» [Рашид ад-Дин 1952, т. 1: 118]. У. Э. Эрдниев, ссылаясь на китайского автора Chi-yu Wu, пишет, что «в XIII ; начале XIV в. ойраты начали расселяться из районов Прибайкалья и Приангарья в верховья реки Енисей…» [Эрдниев 1980: 28]. Движение ойратов в Джунгарию через верховья Енисея китайский автор принял за заселение этого района ими. Не думаю, что ойраты задержались надолго в этом регионе, иначе они бы тюркизовались, как турки, казахи, тувинцы и т. д. Они, самое большое,
211Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
в верховьях Енисея оставили войска для несения службы, т. к. вся Северо-Западная Монголия принадлежала им, это было, возможно, платой за добровольное присоединение к единому Монгольскому государству. Ойраты в своем движении на запад в Джунгарию в XIII в., вероятно, повторили путь северных хунну, которые в I в. убежали от сяньби через Прибайкалье, в верховья Енисея, Алтай и через Джунгарские ворота вырвались в степи Казахстана. Это всего лишь предположение. Может быть, путь хунну лежал еще севернее, они обогнули Алтай с северной стороны и вышли к Иртышу? На это трудно ответить, нет объективных данных. Через три страницы У. Э. Эрдниев в подтверждение сказанного нами пишет: «Именно в период распада империи Чингисхана и утверж дения в Монголии феодальной раздробленности владыкой ойратов становится Мунхэ-Тэмур. После его смерти ойратская земля, расположенная на крайнем северо-западе Монголии, в верховьях Енисея, на Южном Алтае, в северной части Синьцзяна и в верховьях Иртыша, была поделена между преемниками ; Махмудом, Тайнином и Бата-Болодом» [Эрдниев 1980: 31]. Эрдниев констатирует факт принадлежности ойратам региона, включавшего в себя северо-запад Монголии, верховья Енисея, Южный Алтай, Джунгарию, север Синьцзяна и верховья Иртыша. С такой территорией ойраты вступили в XIV в. В задачу автора данной книги не входит подробное исследование ойратов, хори и байегу, их история достаточно исследована У. Э. Эрдниевым, Хара-Даваном, Д. Г. Кукеевым, Б. Р. Зориктуевым, С. А. Токаревым, Д. Д. Нимаевым и др. Наша задача — показать, что гулиганикурыканы и их потомки были и пока в основном остаются мон голо язычными.
Байегу Племя байегу впервые упоминается в китайской династийной хронике Суйшу (династия Суй правила с 589 до 618 г.) [Позднеев 1899: 38] как одно из телэских племен. Затем в китайской династийной хронике Таншу (Тан правила с 618 до 907 г.) байегу названы в числе 15 телэских племен, чуть позже наряду собственно хойху-юаньгэ-уху-угу-вэйгэ, пугу, тунло племя вошло в состав объединения хойхусцев [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Хотя Г. Н. Румянцев считал, что байегу-байырку не входили в состав хойхуского государства: «Когда
212 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
в середине VIII в. господствующая роль в степях Монголии перешла к уйгурам, байырку сохранили свою независимость и не вошли в состав уйгурского ханства» [Румянцев 1962: 135]. Между тем династийная хроника Таншу утверждает обратное: «Хойху, соединившись с Байегу, отложился, объявил себя Сыгинем и назвался Хойгэ» [Бичурин 1950, т. 1: 301], но это было в начале VII в. Н. Я. Бичурин добавляет в примечании: «Хойгэ собственно есть ойхор [хойху]» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Байегу как племя, ведущее свое происхождение от дили-гаогюй-телэ, входило в состав хойхуского каганата и играло в нем активную роль, особенно на его начальных этапах в середине VIII в. Байегу и племя гулигань не входили в состав тургутского каганата и не были под их влиянием, как это утверждает Б. З. Нанзатов [Нанзатов 2005: 18]. Байегу почти на равных воевали с тургутами (тукюесцами) и даже убили их хана Мочжо, и тургутам ни разу не удавалось присоединить их территорию; то же самое в отношении гулигань. Выход байегу из состава хойхуского каганата не описан в китайских династийных хрониках ни у Н. Я. Бичурина, ни у Д. М. Позднеева, ни у А. Г. Малявкина. В переводах А. Г. Малявкина, как я уже говорил, везде фигурирует «уйгурский» каганат вместо «хойхуского», что вызывает сомнение. В эпиграфическом памятнике в честь тюркского кагана КюльТегина племя байегу названо байырку [Малов 1951: 19]. Этническая принадлежность байегу-байырку решается по-разному, есть мнение, что это племя тюркское; такого мнения придерживались Marquart [1898, b. 23], А. Н. Бернштам [1946, 1947], Н. А. Аристов [1896: 22], Ed. Chavanes [1903, p. 352] и др. И это несмотря на то, что Рашид ад-Дин в начале XIV в. прямо указал на баргутов и кори (хори) как на монголов, он назвал их следующим образом: «Племена: баргут, кори и тулас; племя тумат также ответвилось от них». Далее Рашид ад-Дин писал: «Эти племена близки друг с другом. Их называют баргутами вследствие того, что их стойбище и жилища (находятся) на той стороне реки Селенги, на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и которые называют БаргуджинТокум. В тех пределах сидело множество (других) племен: ойрат, булгачин, кэрэмучин и другое племя, которые они называют хойин-урянка, ; так же было близко к этим границам; каждое в отдельности имело начальника и предводителя. Чингиз-хан покорил всех их, и подробности об их положении приведены в (этой) истории» [Рашид ад-Дин 1952: 121].
213Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
Байегу-байырку ; племя монголоязычное, такого мнения придерживались S. Julien [1864: 458], P. Peliot и Hambis [Pelios et Hambis 1951: 288]. Г. Н. Румянцев, обобщая своих предшественников, приводит географические и этнографические данные и пишет о том, что, «судя по району их (байырку. — А. Ш.) расселения, совпадающего с местами обитания в то же время токуз-татар (девять татар), и принимая во внимание, что в текстах байырку иногда называется “девятью татарами”», их можно отнести к числу монголоязычных племен. Титул, который носили владельцы йир-байырку-erkin ; монгольский. Самый этноним байырку может быть отождествлен с позднейшим баргут, названием большого союза древнемонгольских племен, обитавших в Забайкалье, в частности, в Баргузине» [Румянцев 1962: 133]. Г. Н. Румянцев вкратце коснулся вопросов хозяйства и общественного строя байегу-байырку-баргутов: «По всей вероятности, байегу были племенем полуоседлым. Они, так же как и курыканы, были превосходными кузнецами. Они занимались скотоводством, причем разводили главным образом лошадей, и так же, как и курыканы, были охотниками. Байегу известно было и земледелие, но оно было подсобным занятием. Археологические памятники, сохранившиеся в большом числе от той эпохи на восточном побережье Байкала, в долине р. Баргузин и низовьях Селенги у Кабанска и в ряде других мест, сходны с памятниками курыканскими. Так же, как и в Предбайкалье, здесь остались следы древних пашен и ирригационной системы. Материальная культура байегу мало отличается от курыканской. По свидетельству китайских источников, во главе байегу стоял главный сылифа. В надписи Кюль-Тегина (VIII в.) глава племени байырку назван “великим иркином”. Иркин ; это монгольское erkin ; “главный”. Значит, вождь союза племен байырку носил не тюркский, а монгольский титул, что подтверждает предположение о принадлежности байырку (байегу) к монгольским племенам» [Румянцев 1962: 134]. Байегу-баргуты, видимо, всегда дорожили своей свободой и независимостью и в VIII и в XIII в. сражались с переменным успехом с тургутами, а в XVIII в. добробольно покинули свои земли около Байкала, не желая быть покорными слугами московского царя, и переселились во Внутреннюю Монголию. Хотя условия приема в Московское царство были несравнимо более мягкими, чем тургутские, но баргуты предпочли, как им казалось, свободу. В эпиграфическом памятнике в честь Кюль-Тегина описана неудавшаяся попытка тургутов (тукю) завоевать байегу-быйырку
214 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
баргутов. В надписи в хвастливой манере, которую, видимо, тургуты переняли у киргизо-кипчакской родни, описывается следующее: «Налево (т. е. на Север) я прошел с войском вплоть до страны ЙирБайырку, вплоть до столь (многих) стран я водил (свои войска)» [Малов 1951: 34]. Склонность киргизов к преувеличению заметил в XIX в. выдающийся казахский ученый Ч. Валиханов во время своего путешествия в Кашгарию [Валиханов 1958: 87]. В таком же духе надпись в честь Кюль-Тегина описывает события начала VIII в.: «Шестнадцать лет (отроду) он (уже) вот что сделал для расширения государства и власти моего дяди кагана… Затем пришло пятитумэнное (т. е. пятидесятитысячное) войско табгачского Онг-Тутука; мы сразились, Кюль-Тегин в пешем строю бросился в атаку, схватил ОнгТутука с вождями вооруженною рукою и с оружием представил (его) кагану. То войско мы там уничтожили. Когда ему был двадцать один год, мы сразились с Чача-Сенгуном… Его атаки, о тюркские начальники, вы вполне знаете! То войско мы там уничтожили. После этого великий Иркин племени Йэр Байырку стал нам врагом, мы их (его?), рассеяв, разбили при озере Тюрки-Яргун. Великий Иркин бежал с немногими только мужами» (курсив мой. ; А. Ш.) [Малов 1951: 40;41]. Из выдержки памятника невооруженным глазом видно восхваление Кюль-Тегина. Описываемая битва произошла в 706 г., байегу-байырку схватились с тургутами (тукюесцами), исход битвы, вероятнее всего, был ничейный, тургутам не удалось покорить байырку-баргутов. Также им не удалось аннексировать территорию, занятую байырку, потому что через десять лет, в 716 г., байегу-баргуты напали на тургутов и сражение состоялось на реке Толе, т. е. почти в самом центре Второго Восточно-Тургутского каганата. Если бы байегу-баргуты были покорены и «уничтожены», а «Иркин бежал с поля боя с немногими», как написано на памятнике, то вероятным исходом этого сражения стало бы подданство тургутам (тукюесцам) и аннексия территории. Однако этого не произошло, в 716 г. байегубаргуты устроили тургутам и их хану Мочжо засаду. В династийной хронике Таншу описывается следующее: «Мочжо, налегке возвращаясь, не брал предосторожностей на дороге. В одном большом лесу толпа разбитых байегусцев внезапно напала на Мочжо. Ему отрубили голову и доставили китайскому посланнику Хэ Лин-цуань, который препроводил ее в столицу» [Бичурин 1950, т. 1: 273]. Если бы байегу-баргуты были бы совершенно разбиты, то как бы они устроили засаду хану Мочжо и отрубили ему голову для передачи посланнику? В тюркских эпитафических надписях явное преувеличение побед, которых, видимо, не было, и надо, думаю, к ним относиться
215Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
крайне осторожно; так же критически надо относиться к так называемому Древнетюркскому словарю, содержащему средневековые слова, употреблявшиеся вплоть до XI в. Этноним байегу (китайский), байырку (тюркско-тургутский),баргубарга (монгольский) ; разное произношение одного и того же слова, как, например, «монголы» на русском ираноязычные произносят «моголиё». Этноним барга означает по-монгольски «грубый, грубо выделанный» [Лувсандэндэв 1957: 63], по-бурятски барга означает кроме «грубый» еще и «некультурный, неотесанный, невежда, неуч» [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 116]. Слово барга превратилось в этноним, вероятно, по имени основоположника племени, который был грубым человеком, и по его внешнему признаку это имя рас пространилось на его потомство. Отсюда, видимо, непокорность, можно сказать, дерзость, которая воспринимается окружающими как грубость средневековых баргутов по отношению к тургутам, а в XVIII в. по отношению к русским. Этимологически монгольское барга безупречно по отношению к байегу-байырку, видимо, слово не изменилось в течение 13 веков. Киргизское слово байыркы означает «прежний, давний, древний, первобытный, примитивный» [Юдахин 1965: 99], с ним сближается байегу-байырку. Видимо, прав Ц. Б. Цыдендамбаев: «Тюрки имели обыкновения называть инородные им племена путем перевода их самоназвания на тюркский язык» [Цыдендамбаев 1972: 279]. Слово «грубый» можно сблизить с киргизским словом байыркы ; «примитивный». «Примитивное» племя байергу-баргутов устроило западню «доблестному» тюркскому воинству и отрубило голову хану, не говоря уже о сохранении независимости от тургутского кагана. По-киргизски слова «грубый, грубо» — одоно, орой, «грубость» ; одонолук, оройлук, дордогойлук, одурайгандык [Юдахин 1965, т. 2: 61]. Как видим, слова, далекие от «барга». Б. З. Нанзатов связал, по своему обыкновению, слова байегу-байырку со средневековым словом из ДТС BAJRAG ; знамя, флаг, которое встречается у ученого XI в. Махмуда Кашгарского. Слово «bajrag», видимо, иранское или арабское, но не тюркское, потому что на самом древнем тюркском языке, каковым является киргизо-хягасский, «знамя, флаг» звучат совсем по-другому ; желек, туу [Юдахин 1965, т. 1: 245]. По-монгольски знамя ; туг [Лувсандэндэв 1957: 421], видимо, слово общее, монголо-тюркское, обусловленное единым общим происхождением монгольских и тюркских народов.
216 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Второй вариант объяснения Б. З. Нанзатова также связан с средневековым уйгурским словом «bajir-bajirqu-bajryu», которое Б. З. Нанзатов переводит как «богатый, богатеть». Б. З. Нанзатов, вероятно, не прочитал в ДТС, что слово bajirqu означает имя собственное, а не «богатый, богатеть». Эта бумага с именем собственным приобретена А. Стэйном у служителя храма «Пещера 1000 Будд» в Северо-Западном Китае и опубликована впервые Томсеном. Возможно, в тексте зафиксировано монголоязычное собственное имя тезки Баира З. Нанзатова. По-монгольски Баяр ; радость [Лувсандэндэв 1957: 67]. Третий вариант возможного объяснения Б. З. Нанзатова также связан с ДТС и с уйгурской легендой XIII в. н. э. об Огуз-кагане словом baryu, которое означает «добыча». Слово baryu Б. З. Нанзатов считает тюркским, раз оно значится в ДТС, между тем в тюркских языках такого слова нет. «Добыча», например, по-киргизски звучит совсем по-другому: азык, жем, чабыт, казу, табылга, олжо [Юдахин 1965: 333]. В значении военной добычи, завоеванного имуще ства, территории Б. З. Нанзатов хочет употребить слово baryu, но самый древний тюркоязычный народ употребляет монголо-тюркское слово «олжо» [Юдахин 1965, т. 2: 67], а монголы употребляют слово «олзо» [Лувсандэндэв 1957: 296]. Слово baryu ; монголоязычное, от барих ; держать, хватать, ловить [Лувсандэндэв 1957: 64]. Как монголоязычное слово попало в ДТС? Объясняется это, видимо, тем, что югуры-уйгуры в XIII в. еще не совсем забыли некогда родной язык, о чем свидетельствует ученый XI в. Махмуд Кашгарский: «У уйгуров чистый тюркский язык (lisan), но у них есть и другое наречие (luga), на котором они говорят между собой» [Кашгари 2010: 76]. Думаю, это был монгольский язык, если бы это был иранский, то Махмуд Кашгарский написал бы «иранский», с которым был знаком, но тут он затрудняется определить и пишет просто «другое наречие». Югуры-уйгуры оставались двуязычными: кроме монгольского в XIII в. они говорили на тюркском. Не зря уйгуры-югуры приветствовали создание единого Монгольского государства и добровольно присоединились к центру во главе с Чингисханом. Идикут Баурч ук был объявлен сыном Великого Чингисхана, такой чести не удостаивался никто. Таким образом, попытка Б. З. Нанзатова объяснить слово баргубаргут из ДТС, видимо, ошибочна. Складывается впечатление, что Б. З. Нанзатов хорошо не владеет ни одним монгольским языком, тюркские языки ему ближе, в особенности искусственно составленный в 1969 г. Древнетюркский словарь, механическое объединение тюркских и уйгурских слов VIII;XI вв., и даже XIII в.
217Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
В династийной хронике Таншу в начале VII в. перечислены 15 телэских племен: «юаньгэ, сйеяньто, кибиюй, дубо, гулигань, доланьгэ, пугу, байегу, тунло, хунь, сыгйе, хусйе, хигйе, адйе, байси» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Юаньгэ в VII в. названо «хойху-уху-угэ»; «при династии Суй (предшествовавшей Тан. ; А. Ш.) оно называлось Вэйгэ» [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Почему так много названий для одного и того же племени? Думаю, эти названия ; разные варианты одного и того же этнонима ; тотема ухэр ; бык, крупный рогатый скот [Лувсандэндэв 1957: 490; Шагдаров, Черемисов 2010, т. 2: 358], а хойху-хойхнур ; северный [Лувсандэндэв 1957: 531]. Юаньгэ-хойхууху-угэ было, вероятно, самым активным племенем среди 15 телэских племен, которое в VIII в. распространило свое название «хойху» на племена пугу, тунло и байегу [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Возможно, в течение VIII и IX в. остальные племена: кибиюй, дубо, доланьгэ, пугу, тунло, хунь, сыгйе, хусйе, адйе и байси ; входили в состав и обоих каганатов хойху. Племя гулигань жило автономно, ни с какими каганатами не объединялось. Племя сйеяньто в 629 г. было разбито сылифой Тумиду, и сйеяньтосцы рассеялись, т. е. племя прекратило свое существование: «После сего явились одиннадцать тйелэских поколений и представили, что сйеяньто не повиновался Великой державе (империи Тан. ; А. Ш.), и чрез то сам навлек погибель на себя» [Бичурин 1950, т. 1: 302]. Из 15 телэских племен в IX в. после гражданской войны и рас пада Второго каганата и до восстановления всемонгольской империи в XIII в. можно достоверно установить судьбу четырех племен: юаньгэ-югуров; пугу, прибившихся к киргизам; гулигань, основавших три новых племени ; булгатов, ойратов и, возможно, хори, также частично вошедших в состав якутов (в формировании последних кроме части хори принимали участие хягасы, которые дали якутам свой язык); тунгусские, самодийские и палеоазиатские роды; байегу-баргуты; адйе, вероятно, первоначально откочевавшие в Семиречье, затем в Западный Казахстан. Судьба остальных десяти племен, за исключением сйеяньто, неизвестна, возможно, они растворились среди других народов. Племена, жившие на востоке от оз. Байкал, растворились среди монгольских народов и сохранили свой язык. Не зря китайская династийная хроника Таншу пишет: «Хойху почти уничтожились. Оставалось именитых князей и высших чиновников до 500 человек, полагавших единственную надежду на Шивэё (курсив мой. ; А. Ш.)» [Бичурин 1950, т. 1: 337]. В другом месте династийная хроника Таншу опи сывает, как князь «Нагйечжо, собрав до 7 тысяч кибиток Чисинева
218 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
народа, ушел на восток… в Шивэй простирал виды на юг» [Бичурин 1950, т. 1: 335]. Правда, Нагйечжо до Шивэй не добрался, «был задержан и убит» танскими войсками, судьба его людей ; хойху, 7 тыс. кибиток ; неизвестна. Шивэй ; это монголоязычное племя, жившее в долине Онона, Амура и Сунгари, не входившее в каганат хойху и тургутов, как и кидани, но служившее в пограничных войсках Танской империи. Племена, жившие на западе, где были тюркоязычные киргизохягасы, постепенно тюркизовались, демонстрируя преимущества тюркского перед монгольским языком. Преимущества эти описал Б. Я. Владимирцов, и заключаются они в необыкновенном консерватизме и простоте, и в силу этого тюркский одерживает верх над монгольским языком [Владимирцов 2005: 33]. Г. Н. Румянцев в целом справедливо пишет: «…тюркские орхонские надписи упоминают еще несколько племен, обитавших в Забайкалье. Это, прежде всего, так назывемые отуз-татары (т. е. “тридцать татар”) ; союз племен, занимавший обширную территорию от восточных берегов Байкала до верховьев р. Амур. Многочисленные племена отуз-татар, постоянных противников орхонских тюркских каганов, являются предками тех монгольских племен, которые позже, в XIII в., составили ядро монгольской империи. Отуз-татары орхонских надписей в китайских анналах упоминаются под именем Шивэй. В начале X в. на Дальнем Востоке возвышаются кидане, народность монгольского происхождения. Первоначальная их родина находилась в Восточной Монголии, в бассейне реки Шара-мурен. Кидане захватили северные области Китая. К 924 г. они овладели всей Халхой, вытеснив оттуда уйгуров, и положили, таким образом, конец господству тюркских племен в Монголии» [Румянцев 1962: 135]. Г. Н. Румянцев объективно писал об отуз-татарах, шивэях и киданях, назвав эти народы монголоязычными: действительно, тургутытукю имели привычку называть на свой тургутский лад [Цыдендамбаев 1972: 279]. Речь идет о VIII в., когда тургуты-тукю в основном перешли на тюркский язык, но многие из них не забыли и монгольский. Тургуты порвали с родным монгольским языком уже на западе Тарбагатайских гор, куда их изгнали с территории Монголии хойху. Было это в середине VIII в. Мое мнение: кидани к 924 г., овладев всей Халхой, «не вытеснили оттуда уйгуров», а югуры-уйгуры в IX в. на территории Халхи не проживали; к 924 г. они проживали в Ганьчжоуском и Турфанском
219Глава VIII. Гулигани, байегу и другие племена, оставшиеся в Монголии…
государствах. На территории Халхи оставались, по всей вероятности, телэ-хойхуские племена туло, хунь, сыгйе, хусйе, хигйе и байси, многие из которых были двуязычными, а некоторые только монголоязычными. Двуязычными, видимо, были тунло, они жили недалеко от киргизо-хягасов. Кидани, думаю, не положили конец господству тюркских племен в Монголии, потому что господство тюрков в Монголии никогда не было в чистом виде. Тургуты-тукю с самого момента формирования в племя, в V в., были смешанным объединением: монголоязычные южные хунны смешались с киргизо-кипчако-хягасами. Югуры-уйгуры (хойху), проживавшие в Северо-Западной Халхе и Южной Сибири до Енисея, постепенно перенимали язык и письменность у киргизохягасов и тургутов-тукю, и многие из них к концу VII в. стали двуязычными. Хан киданей Абахай, наоборот, предложил югурам Ганьсу занять прежние территории на севере Монголии [Груссе 2005: 134]. Югуры отказались, видимо, они уже привыкли к мягкому климату Ганьсу.
Глава IX
ЖЕЛТЫЕ ЮГУРЫ (сарыг и шира югуры)
Сарыг югуры Гражданская война с привлечением иностранных войск (киргизохягаских) в хойхуском каганате в 840 г. закончилась падением правящей элиты. Малолетний хан был убит, а министр Гюйлофу, восставший в 839 г. против хана Ай Дынли Лоиму Мишихэ Гюлу Бигя Чжан-синя и напавший на него с шатоскими войсками, был убит [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Каганат хойху перестал существовать, часть хойху, особенно люди, связанные с властью, вынуждены были покинуть территорию Монголии, т. е. эмигрировать. Как известно, главенствующим племенем до конца VIII в. было юаньгэ-уху-угэ-югур-уйгур, а потом власть перешла к племени эдизи-адйе, и как люди, имеющие отношение к власти, члены племени югуры-уйгуры и адйе вынуждены были покинуть родину в полном составе. Племя адйе, вероятно, во главе с министром Сичжи Пандэлэ всего с пятнадцатью аймаками бежал к Гэлолу [Бичурин 1950, т. 1: 334], т. е. племя адйе ушло в западном направлении через Джунгарские ворота на территорию современного Казахстана. Адйе в настоящее время, вероятнее всего, в составе казахского народа, потомки адйе, в VIII;IX вв. называвшиеся телэ-хойху, думаю, племя младшего жуза казахской нации. Племя юаньгэ-уху-угэ-югурыуйгуры, возможно, эмигрировали в южном направлении, к границам Танской империи, которую называли Тавгастом. Династийная хроника Таншу описывает: «Остальные ушли в Тибет и Ань-си. После сего тринадцать родов ханского аймака объявили Угйе-дэлэ ханом и на юге осели при горах Цо-цзы-шань» [Бичурин 1950, т. 1: 334]. Н. Я. Бичурин в примечании добавляет: «По Таншу в марте 841 года» [Там же].
221Глава IX. Желтые югуры (сарыг и шира югуры)
Я не совсем согласен с А. К. Камаловым, который пишет: «Распад каганата на разные группы произошел не по родоплеменному признаку, а по политической ориентации» [Камалов 1990: 14]. Распад каганата произошел, безусловно, по политической ориентации, но без учета интересов верхушки племен, видимо, не обошлось, а интересы были разные, зачастую диаметрально противоположные, как это бывает в обществе, где была гражданская война, поэтому полностью исключить родоплеменной антагонизм, думаю, нельзя. Распад каганата, видимо, произошел как по политической ориентации, так и по родоплеменному признаку, о чем свидетельствует эмиграция племен по разным направлениям. Племена, оставшиеся в Монголии, не покинули родину. Племя байегу осталось в родных кочевьях на территории Монголии и Южной Сибири. Племя пугу, возможно, в полном составе перешло на сторону интервентов (киргизо-хягасов). Племя тунло, видимо, осталось в Северной Монголии. Племя адйе (эдизы), вероятно, в полном составе вынуждено было покинуть родные степи и через Джунгарские ворота переселиться в современный Казахстан. Племя гулигань в Таншу отнесено к хойху. Эта группа племен никуда не переселялась и не входила ни в Восточно-Тургутский, ни в хойхуский каганаты. Хроника династии Тан (618;907 гг.) описывает племя гулигань как «самое северное из ***-хэских поколений» [Позднеев 1899: 49]. Племя югуры-уйгуры переселилось частью в район Турфан, Восточный Туркестан, где организовали Турфанское идикутство, другая часть ; в провинцию Ганьсу, т. е. спустя пять веков вернулось на исконные земли: откуда вышли в IV в. н. э. дили-гаогюй-телэхойху, туда и вернулись в IX в. Поскольку язык является основным этническим определителем [Алексеев 1986: 15], нас будет интересовать, в первую очередь, язык желтых югуров (сарыг и шары югуров). Будучи в Санкт-Петербурге, я зашел к Д. В. Рухлядеву, ученомутюркологу, отлично владеющему разновидностью тюркско-тувинского языка. Он поведал, что переписывается с уйгуром из Внутреннего Китая, который считает себя чистым уйгуром, а основную массу уйгуров из Синьцзян-Уйгурского района метисизированными. Мне пришлось подтвердить Д. В. Рухлядеву правоту сказанного его знакомым уйгуром из Внутреннего Китая, имя которого звучит покитайски. Почему прав сары югур, изложено ниже. Пионером в исследовании языка желтых югуров был Г. Н. Потанин, сделавший первые записи их языка [Потанин 1893, т. 1: 435;437, 440;444]. Затем из российских ученых побывал дважды у желтых
222 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
уйгуров в 1910;1911 и 1913;1914 гг. С. Е. Малов [Малов 1912; Малов 1914]. Он объездил почти все поселения желтых югуров (уйгуров) и собрал лингвистический, этнографический и фольклорный материал и опубликовал труды, посвященные фольклору, верованиям желтых югуров и, наконец, их словарь и грамматику в 1957 г. [Малов 1957]. Самое важное, что сделал для исследования уйгуров С. Е. Малов, ; он записал лингвистический материал монголоязычных шары югуров, который был опубликован В. Л. Котвичем [Kotwicz 1939]. В 1966 г. вышла в свет не менее важная монография Э. Р. Тенишева и Б. Х. Тодаевой «Язык желтых уйгуров» [Тенишев, Тодаева 1966]. По исследованиям Э. Р. Тенишева и Б. Х. Тодаевой, желтые югуры в языковом отношении не представляют единство, а подразделяются на четыре части: 1) тюркоязычная; 2) монголоязычная; 3) китаеязычная; 4) тибетоязычная; но самоназвание всех четырех частей ; юйгу (тюркоязычная часть) и остальные ; югур. «Живущие в степи именуют себя еще ойлыг (ойлыЂ), а обитатели гор ; таглыг (таЂлыЂ) [Тенишев, Тодаева 1966: 7]. Югуры проживают в национальном автономном уезде, центр которого город Сунань, провинция Ганьсу [Тенишев, Тодаева 1966: 8]. Тюркоязычные югуры проживают в районе Минхуа, в волостях Лянхуа и Минхай. Монголоязычные югуры (уйгуры) населяют волости Канлочу и Матисы. Китаеязычные югуры населяют волости Чентан и Хуаннипо уезда Цзюцюань. Тибетоязычные югуры проживают в волости Югей. Государственным языком уезда является китайский, и на нем «объясняются все группы уйгур» [Там же]. Исследовавшие живой народный язык тюркоговорящих сарыг югуров Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева отмечают: «…Язык сарыг югуров значительно отличается от языка уйгурских памятников… Сильный контакт с древними кыргызами, с их народным З-языком, наиболее близким к современному хакасскому, шорскому и чулымско-тюркскому языкам, привел к тому, что сарыг-югурский язык к VIII;IX вв. приобрел тот же признак ; З (азак, коз вместо адак, код)» [Тенишев, Тодаева 1966: 9]. Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева, совершенно справедливо заметили, во-первых, что язык тюркоязычных желтых уйгуров в наше время значительно отличается от языка хойхуских (уйгурских) памятников VIII в.; во-вторых, на языке желтых уйгуров отразился их тесный
223Глава IX. Желтые югуры (сарыг и шира югуры)
контакт с киргизо-хакасами и, думаю, с тургутами (тукю), начиная с V и до IX в., т. е. до падения хойхуского каганата. Подобный вывод напрашивается при сопоставлении исторических фактов, которые очевидны; Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева сделали их, исследуя лингвистический материал. Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева отмечают, что в языке тюркоязычных уйгуров «…очень немного арабских и персидских слов, столь обильных в западнотюркских языках…» [Тенишев, Тодаева 1966: 38], но «очень много монгольских слов» (курсив мой. ; А. Ш.) [Тенишев, Тодаева 1966: 39], они приводят отдельные примеры: …уншый-уншый ; «чистая»; тылы/далый ; «море», восходит к монг. далай; амыр ; «спокойный», восходит к монг. амар; ачыЂыр ; «платок», восходит к монг. алчуур; курым ; «буддийское моление», восходит к монг. хурим ; пир, празднество и др. [Тенишев, Тодаева 1966: 39]. Первое и главное значение монгольского слова хурим ; «свадьба» и потом уже «пир, празднество», но это мелочи; важно то, что Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева объективно зафиксировали наличие в тюркоязычном наречии сарыг-югурского языка большого количества монгольских слов. Они объясняют этот факт весьма просто, не вдаваясь в историю, якобы монгольские слова «отражают культурные и хозяйственные связи сарыг югуров с другими народами и приурочиваются к определенным этапам истории сарыг югуров» [Тенишев, Тодае ва 1966: 38]. Упрощение, т. е. констатация фактов, лежащих на поверхности, ; характерное объяснение для подавляющего большинства исследователей языка. Они делают поспешный вывод без учета и анализа исторических фактов. Например, Н. Я. Баскаков, не проанализировав ни одного слова из остатка языка хунну, огульно причислил их язык к тюркским и даже установил хуннускую эпоху в развитии тюркских языков. Н. А. Баскаков как лингвист просто обязан был подвергнуть анализу десяток-другой слов из остатка языка хунну. Ничего подобного он не сделал, а произвольно приписал целую хуннускую эпоху развитию тюркских языков [Баскаков 1960], хотя Н. А. Баскаков наверняка был осведомлен о дискуссии между учеными-историками о принадлежности хунну к той или иной языковой группе. С таким же успехом Н. А. Баскаков мог написать о хуннуской эпохе в развитии языков славян и угро-финнов. Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева предполагают, что «сарыг-югурский язык до VIII;IX вв. предположительно был Д-языком. Под воздействием языка древних кыргызов он трансформировался в З-язык.
224 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
В какой-то мере его коснулось кыпчакское влияние» [Тенишев, Тодаева 1966: 40]. Считаю маловероятным, что сарыг югуры общались с кипчаками и попадали в орбиту их языкового влияния. Кипчаки, по мнению Л. Н. Гумилева и др., в раннем средневековье обитали по северную сторону Алтая, но вскоре покинули родину и переселились в современный Казахстан, а оттуда в южнорусские степи в поисках новой родины. С. Е. Малов считал вполне обоснованно язык сарыг югуров «древнейшим» тюркским языком [Малов 1952: 142], ведь югуры как составная часть хойху стали двуязычными приблизительно с конца VII в., время, которое его современники и ученые, как историки, так и филологи, называли и продолжают называть древним. Что касается вероисповедания сарыг югуров, то С. Е. Малов писал: «Желтые уйгуры исповедуют буддизм и шаманство, они единственные из тюркских народов древние исповедники буддизма и об исламе, можно сказать, не слышали» [Малов 1957: 3]. Сарыг югуры, надо заметить, не единственные буддисты. Из тюркских народов кроме сарыг югуров тувинцы также исповедуют буддизм.
Шира югуры В конце XIX в. известный российский ученый и путешественник Г. Н. Потанин обратил внимание на шира югуров и первый записал перечень отдельных слов языка этих монголоязычных уйгуров [Потанин 1893, т. 1: 411;423]. В. П. Котвич заметил в фонетике шира югуров наличие начального h и в большом количестве архаизмы и архаические черты, но тем не менее считал, что они говорили в далекие времена на тюркском языке [Kotwicz 1939]. Такого же мнения был российский ученый С. Е. Малов, который считал, что шира югуры омонголились, и по этому поводу заметил: «Есть еще группа уйгуров, живущих на юге и юго-востоке от г. Ганьчжоу, ближе к горам Нань-шань. Здесь уйгуры примыкают к селениям монгольских племен, и в силу этого часть из них совсем омонголилась» [Малов 1957: 4]. Судя по дислокации селений монголоязычных народов, они не совсем примыкают к шира югурам, и общение с ними шира югуров проблематично, чтобы заимствовать друг у друга отдельные слова, не то что язык. Скорее, у шира югуров возможны контакты с тюркоговорящими сарыг югурами и в настоящее время с китайцами, чем с монгольскими народами провинции Ганьсу. Э. Р. Тенишев
225Глава IX. Желтые югуры (сарыг и шира югуры)
и Б. Х. Тодаева, вероятно, не допускают мысли, что шира югуры в частности и уйгуры вообще могли говорить по-монгольски. Они, возможно, находятся под впечатлением многомиллионной массы уйгурского населения соседнего Синьцзяна, говорящего по-тюркски. Племена дили-гаогюй-хойху были монголоязычными примерно до конца VII в., затем двуязычными, употреблялись ими и разновидности монгольского и тюркского языков, что показывает исследование их этнонимов и антропонимов. Лишь в результате тесного общения с киргизо-хакасами язык сарыг югуров (они похожи) стал содержать многие элементы киргизского и хакасского языков. К такому выводу пришли Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева. Общаться с киргизами и хакасами сарыг югуры не могли после IX в.: в провинции Ганьсу, как известно, их нет и не было никогда. Развить мысль о монголоязычии дили-гаогюй-хойху-югуров-уйгуров Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева не могли ввиду того, что они лингвисты и в их задачу входило изучение языка, а не древней и раннесредневековой истории. Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева добросовестно исследовали и константировали существование монголоязычных уйгуров, а это уже большое дело. В частности, они сближают язык шира югуров с языком монгольских памятников XIII;XIV вв. [Тенишев, Тодаева 1966: 48]. Далее Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева, исследуя согласные в языке шира югуров, пишут: «Язык шира югуров… сохранил до настоящего времени ряд специфических черт, свойственных монгольскому языку среднемонгольской эпохи. В частности, в монгольском языке XIII-XIV вв. в начале многих слов употреблялся спирант h. И в языке шира югуров некоторое количество слов начинается с гортанного согласного h, называемого h-начальным. Нами зафиксированы следующие слова с начальным h: haлagan ; “ладонь”, he ; “греться (на солнце)”, heлеген ; “печень”, hенесен ; “зола”, hерг е ; “четки”, hодон ; “звезда”, hупа ; “ехать верхом”, hупу ; “вниз”, hурту ; “длинный”, hсун-hусун ; “вода”, hута ; “дым”, hкур- hукур ; “корова”, hулу ; “излишек”, hлан-лhан ; “красный”» [Тенишев, Тодаева 1966: 50;51]. Исследование количественных числительных языка шира югуров Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаевой показало близость их языка к западнобурятскому диалекту бурятского языка. Как известно, часть западных бурят, а именно булгаты и хоринцы, по мнению известного российского ученого-историка Г. Н. Румянцева, являются потомками хойхуского племени гулигани [Румянцев 1962]. Видимо, язык раннесредневековых юаньгэ-уху-угу-югуров-уйгуров был близок к языку гулиганей, если не идентичен.
226 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Количественные числительные
Шира-югурские Западнобурятские
Современные монгольские Русские неге нэгэн нэг один хЎр хоер хоер два гурван гурбан гурав три дорвен дурбан доров четыре т;вен табин тав пять джургон ёргон зургаан шесть долон долон долон семь на;ман найман найм восемь iсен юhэн есен девять харвин арбан арван десять хорен хорин хорь двадцать гучен гушан гуч тридцать дочен душэн доч сорок тавен табин тавь пятьдесят джиран ерон жар шестьдесят далан далан дал семьдесят наjан наян ная восемьдесят jiрен [Тенешев, Тодаева 1966: 60] ерэн ер [Лувсандэндэв 1957] девяносто
При рассмотрении и сравнении количественных числительных сходство шира-югурских и западнобурятских очевидно, хотя между ними нет общей границы, их разделяет расстояние, равное 3;4 тыс. км, и время, равное примерно 1300 годам. Столько лет прошло с момента падения хойхуского каганата. Наоборот, гораздо ближе живущие монголы имеют в языке существенную разницу, у них усеченные
227Глава IX. Желтые югуры (сарыг и шира югуры)
окончания, тогда как шира югуры и западные буряты, как правило, аффиксы в виде окончания не сокращают. Если язык шира югуров по большей части является старомонгольским и содержит тюркские элементы, то язык сарыг югуров является тюркским, содержащим изрядное число монголизмов. Этот факт, вероятно, может свидетельствовать о некогда существовавшем двуязычии. Э. Р. Тенишев и Б. Х. Тодаева об этом пишут: «Еще В. Котвич отмечал, что язык шира югуров относительно мало подвергся влиянию китайского языка и что шира югуры сохранили ряд тюркских слов. В каче- стве примера им приводились следующие слова: «ханаt ; “крыло”, рилиt ; “облако”, kilit ; “замок”, каyак ; “крем”, димак ; “песок”, к;n ; “лето”, апа ; “мать” и jldic ; “корень”… Из слов тюркских по происхождению можно назвать, например, такие как: …амеl ; “маленький”…чiкенек ; “локоть”, мла-мули ; “ребенок”, кевеш ; “ват а”, котер ; “рябой”, сумал ; “мешок”, кервек ; “ресница”, тор аy(г) ; “дерево” и др. все эти слова имеются и в словаре сарыг югу ров. Но, следует заметить, что шира югуры параллельно им в том же значении употребляют и слова монгольского происхождения (курсив мой. ; А. Ш.). Например: еке ; “мать”, бада ; “маленький”, а ;да ; “чашка”, ута ; “мешок” и т. д.» [Тенишев, Тодаева 1966: 76;77]. Факт параллельного употребления шира югурами слов монголь ского происхождения и тюркской этимологии является аргументом в пользу моего предположения о некогда существовавшем двуязычии телэских племен, в том числе юаньгэ-ухэ-угэ-югуров-уйгуров (хойху). Предположение Э. Р. Тенишева и Б. Х. Тодаевой, высказанное ими в заключительной части книги «Язык желтых уйгуров» в главе «Место шира югуров в системе монгольских языков» о первоначальном тюркоязычии шира югуров [Тенишев, Тодаева 1966: 78], по-моему, основано на видении того, что лежит на поверхности. А это ; четыре эпиграфических памятника VIII в., последующие IX;XVIII вв. буддийские памятники и почти повсеместное тюркоязычие уйгуров в наше время. В пользу нашего предположения о первоначальном монголоязычии дили-гаогюй-телэ-хойху можно привести следующие аргументы: 1) монголоязычные этнонимы, антропонимы и титулы хойхуской знати, а юаньгэ-уху-угэ-югуры-уйгуры были самой значительной частью хойху, которым был понятен смысл и значение монголоязычных слов; 2) ни одно монголоязычное племя, покинувшее Монголию в древние и средние века, не сохранило свой язык. Даже средневековье, когда монголы контролировали почти 36 млн кв. км земной поверхности, создав самую большую империю в мировой
228 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
истории, не оставило ни одного живого монгольского языка, завоеватели оставили только недобрую память о себе. Перешедших на другой язык монголоязычных очень много, это и хазарейцы, перешедшие на иранский язык, туда же относится часть джалайиров и моголов; это и дарвазы, перешедшие на хинди и урду; это и авары, перешедшие предположительно на кавказский язык; это и татары, кунгираты, дулаты, найманы, кереи, адаи и т. д. Перешедшие на тюркский шира югуры сохранили архаичный монгольский язык IX столетия вопреки слабости и неустойчивости монгольского языка [Владимирцов 2005], но благодаря уникальному стечению обстоятельств. Одно из этих обстоятельств описано Э. Р. Тенишевым и Б. Х. Тодаевой следующим образом: «Язык шира югуров ; это смешанный язык…» [Тенишев, Тодаева 1966: 78]. Благодаря тому, что язык шира югуров был, я считаю, изначально смешанным с IX в. и в последующие века на них мало влияло тюркское наречие, т. к. проживают они в южном районе провинции Ганьсу, а сарыг югуры испытали воздействие тюркской речи и оказались тюркоговорящими, хотя их речь содержит много монголизмов ; признак их былого монголоязычия. Перефразируя цитату Э. Р. Тенишева и Б. Х. Тодаевой, закончим следующими словами: «На первоначально монголоязычную языковую основу югуров-уйгуров постепенно наслаивались элементы киргизохягасских языков, составлявших в конечном итоге новую фонетическую и грамматическую систему языка тюркской группы, сменившую ранее присущие ему особенности монгольской речи» [Тенишев, Тодаева 1966: 78]. Эту цитату я взял у Э. Р. Тенишева и Б. Х. Тодаевой, но перевернул их выводы на 180°, т. е. с точностью до наоборот, вместо «тюркского» вставил «монгольский». Двуязычие хойху, то, что они давали имена людям, родам и племенам на разновидности монгольского, а писали на тюркском, вводило в заблуждение не только ученых XIX;XXI вв., но даже их современников ; танского посла к хягасам в начале IX в., т. е. к концу эры каганата хойху. Д. М. Позднеев обратил внимание на фразу из китайской династийной хроники Таншу в переводе Н. Я. Бичурина, которая гласила: «Письмо их и язык совершенно сходно с ойхорскими» [Позднеев 1899: XXXV], и пришел к выводу, что хойху тоже были тюрки. Д. М. Позднеев обвиняет Н. Я. Бичурина в «совершенно неудачном» объяснении этого факта. Привожу объяснение Н. Я. Бичурина и считаю его действительно неудачным: «Хягас по первоначальному своему составу должно быть государство монголо-тюркское и состоит из двух народов: тюрков и монголов. Тюрки, иначе татары,
229Глава IX. Желтые югуры (сарыг и шира югуры)
есть коренные жители, а монголы суть их повелители, известные прежде под названием хуннов, в сию эпоху назывались они ойхорцами. В перег оворах с китайским посольством при дворе хягасов, вероятно, употребляли ойхорский язык, как господствующего народа, известный китайцам: и потому посланник написал, что хягасы говорят ойхорским языком; в самом же деле хягасы говорили татарским языком, что доказывают слова: ай ; месяц, бэй ; титул министра. Что касается до ойхорского письма, то оно, по-видимому, в IX столетии уже распространилось в Монголии, и, судя по названию, введено самими монголами в неизвестное время, потому что, думаю, господствовавшие в Монголии прежде ойхоры также имели свое письмо» [Позднеев 1899: XXXV]. Н. Я. Бичурину надо было объяснить, что хойху пользовались тем и другим языками, как не мешает современному хакасу владеть хакасским и русским языками. Ошибка наших современников в том, что хойху должны были владеть только одним языком и непременно тюркским. Д. М. Позднеев и современные историки полагают, что если у хойху была письменность орхоно-енисейская, то и разговорный язык у них непременно тюркский. Танский посол описывает хойху конца VIII ; начала IX в., когда некоторые хойху в результате общения с тургутами и киргизо-хягасами стали двуязычными, даже в большей степени тюркоязычными. Д. М. Позднеев, будучи россиянином, прекрасно знал китайский язык, так же и хойху не мешало знание значений монгольских имен и титулов и тюркского языка. Думать, что средневековые хойху были глупее, чем современные люди, ошибочно.
Глава Х
ЮГУРЫ В ЕДИНОМ МОНГОЛЬСКОМ ГОСУДАРСТВЕ (ХIII–XIV вв.)
Известный российский ученый С. Е. Малов перевел надпись на памятнике хану Могиляну (683;735), которая гласит: «Народ токузо гузов покинул страну свою (землю и воду) и предался табгачам. Табгачи… народ (огузы) до своей страны (обратно) дошел… Я хочу их поднять (возвысить), говоря… народ совратил на преступление… На юге у табгачей погибли их имя и слава. При этом обстоятельстве мне досталось высокое достоинство. Так как я сам стал хаканом, я тюркский народ… не сделал, государство… приобрел … собираясь там я сразился и разбил их войско. Часть их вернулась и подчинилась мне и стал (осталась) народом; а другие умерли. Спустившись вниз по Селенге и сильно тесня их, я там разорил их дома… Они поднялись в чернь. Уйгурский эльтебер убежал приблизительно со ста людьми на восток…» [Малов 1959: 22]. Из этой хвалебной эпитафической надписи видно, что югуры-уйгуры входили в состав тогуз-огузов как одна из его частей. После гражданской войны и гибели хойхуского каганата в IX в. племя юаньгэ-уху-угэ-югур вынуждено было переселиться на юг ; в Ганьсу и юго-запад ; в Восточный Туркестан, где основное население было ираноязычным, а также проживало некоторое количе ство тургутов, к тому времени, вероятно, полностью перешедших на киргизо-кипчако-хягасский язык. Переселились тургуты, видимо, столетием ранее, в VIII в., после разгрома Восточно-Тюркского каганата, учиненного хойхусцами во главе племени юаньгэ-уху-угэюгур. В хронике Таншу названы девять племен, входивших в состав поздних хойху в VIII ; начале IX в. Ранние хойху, т. е. племена VII в., перечислены Н. Я. Бичуриным [Бичурин 1950, т. 1: 301]. Названия
231Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
поздних хойху переведены Н. В. Кюнером: «…одно (поколение) именуется хойхэ, другое ; пугу, третье ; хунь, четвертое ; баигу и байегу (в тексте просто: багу), пятое ; тунло, шестое ; сыцзйе (Иакинф Бичурин: сыгйе), седьмое ; цибиюй (Иакинф Бичурин: кибиюй)… Восьмое (поколение) называется ацзйесы, девятое ; тулуньшигусы» [Кюнер 1961: 33;34]. На мой взгляд, Н. В. Кюнер перевел этноним «югур» как «хойху», между тем слова «югур» и «хойху» несут совершенно разные смысловые нагрузки: по-монгольски «югур-ухэр» это тотем телэских племен, означающий «бык, крупный рогатый скот» [Лувсандэндэв 1957: 490], а «хойху-хойт-хойхно-хойхнуур» означает по-монгольски « северный, севернее» [Лувсандэндэв 1957: 530;531], или же этноним «хойху» употреблялся к «югурам» как одному из главенствующих хойхуских племен. Так или иначе, югуры в IX в. не по своей воле оказались в Ганьсу и Восточном Туркестане, и там они сумели создать два независимых друг от друга государства: Ганьчжоуский каганат и Турфанское идикутство. Караханидское государство некоторые приписывают югурам [Кабиров 1978: 151; Исхаков 1991: 130 и др.], но оно, вероятно, таковым не является. Рассматривать подробно историю Ганьчжоуского и Турфанского государств югуров-уйгуров мы не будем, они достаточно подробно исследованы в работах Д. И. Тихонова, М. Н. Кабирова, А. Г. Малявкина, Г. П. Супруненко, И. М. Тасмагамбетова, А. К. Камалова, К. Масими, У. Т. Ховалыга, Ю. И. Дробышева и др. О ситуации с югурами второй половины IX в. А. М. Габен и В. А. Богословский писали: «Уйгуры получили свободу действий» благодаря неустойчивому внутриполитическому положению тибетцев [Gabain 1966; Богословский 1962]. Тибетцы в то время (вторая половина IX в.) владели Восточным Туркестаном, исключая Джунгарию. Югуры-уйгуры сумели в 60-е гг. IX в. создать Турфанское идикутство. Слово «идикут» Г. М. Исхаков толкует, видимо, как уйгурское слово идык кут ; святое блаженство [Исхаков 1991: 140]. Между тем на монгольском языке слово «идикут» имеет почти такое же значение ; иди ; удаль, сила, энергия, ловкость, умение, волшеб ство [Лувсандэндэв 1957: 568]. По-монгольски сложное слово «и дикут» звучит даже более осмысленно ; «энергичный и благо по лучный», чем по-тюркски ; «святое блаженство». Известно, что основателем государства югуров-уйгуров в Турфане был Пу Гу Цзюнь [Исхаков 1991: 138], Пугу-цзун [Тихонов 1966: 43], он создал в 866 г. светское государство. «Идикут», видимо, общее монголо-тюркское
232 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
слово, обусловленное общим происхождением монголов и тюрков. Пугу-цзун, вероятно, был из племени бугу, что свидетельствует о том, что не все представители этого племени перешли на сторону Гюйлу Мохэ (хойхуский старейшина, призвавший хягасов и добивший каганат в 840 г.) «Цзун», вероятно, монгольское слово зун-зуун ; лето, восток, левый [Лувсандэндэв 1957: 205 и 211]. К началу Х в. у югуров-уйгуров Турфана уже были хорошо обученные вооруженные силы, и они предложили танскому правительству помощь [Исхаков 1991: 140]. Автор анналов «Цзычжи Тунцзянь» Сыма Гуан писал: «[Летом в четвертом месяце 2-го года эры правления Тянь-фу] в день синь-чоу (5 июня 902) уйгуры прислали посла с данью и просили [разрешить] двинуть войска для оказания помощи. Император приказал члену академии Ханьлин Хань Во, получающему указания непосредственно от императора, дать разрешение в ответном письме. В день и-сы (9 июня 902) [Хань] Во докладывал императору: “У дикарей звериные сердца, нельзя доверять [им]. Увидя, что в стране имеются прекрасные люди и вещи, а укрепления городов находятся в запущенном состоянии, тяжелые войска (латники) ; в состоянии упадка, у них обязательно возникнет пренебрежительное отношение к Срединному государству и появится алчность. Кроме того, со времени эры правления ***-чан (841;848) уйгуры были разгромлены Срединным государством (курсив мой. ; А. Ш.), и надо опасаться, что они, воспользовавшись случаем, отомстят. В послании к кагану надлежит дать указ относительно мелких вторжений и не разрешать приходить для оказания помощи. [Понимая их] ложные и бесстыдные помыслы, необходимо пресечь их планы”. Император согласился с этим» [Малявкин 1974: 41]. Танские правители не согласились принять предложенную югурами-уйгурами помощь и, на мой взгляд, зря отказались. Прими они помощь, может быть, избежала бы гибели танская табгачская династия, а катастрофа была уже близка: в 907 г. династия прекратила свое существование. Примечательно то, что Цзинчжи Тунцянь табгачи (большинство историков пишут, на мой взгляд, неправильно ; «китайцы»), признают свою вину в разгроме хойхуского каганата. Хойхуского, потому что хойху северные состояли первоначально из 15 (в VII в.), а к концу каганата, в середине VIII в., из 9 племен; югуры-уйгуры были одним из них, но главенствующим, наряду с адйиями (адзийеэдизами). В это время, т. е. в начале Х в., на Дальнем Востоке, в Маньчжурии и Восточной Монголии кидани (бесспорно монголоязычный народ;
233Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
кто сомневается, пусть прочитает хронику династии Ляоши) под предводительством энергичного хана Абахая (его имя с монгольского переводится как «паук») [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 23], начали свою экспансию в Северном Китае и Монголии. В 924 г. они изгнали хягасов-киргизов с северо-запада современной Монголии в район их первоначального обитания ; к Верхнему Енисею. Абахайхан югурам-уйгурам предложил «Ганьсу передать им во владение страну Орхона, которой они владели с 743 по 840 годы. Однако уйгуры, перейдя на оседлый образ жизни, отказались от перспективы вернуться к жизни кочевников» [Груссе 2005: 134]. Думаю, югурыуйгуры отказались вернуться на родину ; реку Орхон по другой причине: они за 80 лет привыкли к мягкому климату Ганьсу. Кидани создали свою письменность, основанную на письменнос ти югуров-уйгуров, что свидетельствует о культурном влиянии их на киданей, и немаловажную роль сыграло, видимо, то, что югуры-уйгур ы к тому времени не совсем потеряли монголоязычие, о чем свидетельствует Махмуд Кашгарский [Кашгари 2010: 76]. Югуры-уйгуры находились в некоторой зависимости от киданей [Малявкин 1974: 75], но это не мешало им вступать с ними в постоянные конфликты, и в 1006 г. император киданей запретил «продавать сырое и обработанное железо на границе с уйгурами и цзубу» [Исхаков 1991: 143]. В 1121 г. каган Турфанского государства официально признал зависимость от Елюй Даши (1140;1213), основателя государства кара-киданей Си Ляо. Признанию зависимости югуров от каракитаев (так звали в Туркестане киданей, кидань ; китайское произношение монгольского слова хита ; ед. ч., хитат ; мн. ч.) предшествовало их поражение от чжурчженей. Чжурчжени последовательно с 1114 по 1125 г. отбирали у китаизированных киданей города и провинции Северного Китая. Потеряв Северный Китай, незначительная часть каракитаев вынуждена была во главе с Елюй Даши переселиться в Туркестан и даже нанесла поражение сельджукскому султану Санджару [Груссе 2005: 162] и тем самым приобрела не только Восточный Туркестан и Семи речье, но и Мавераннахр (Междуречье Сырдарьи и Амударьи). Совре менн ые потомки каракитаев, вероятно, составляют племя китай в составе киргизов, узбеков и башкир [Валиханов 1985, т. II: 297]. Самый знаменитый представитель китаев и татар (мать Айтматова ; татарка) киргизский писатель Чингис Айтматов, автор ряда высокохудожественных произведений.
234 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Вот как описывает Рене Груссе монголоязычную династию каракитаев, правивших завоеванными территориями в Мавераннахре, Семиречье и Восточном Туркестане около ста лет: «После смерти гурхана Юэльо Ташэ (февраль 1142 г.) его вдова Тапуэн стала регентшей империи (1142;1150 гг.). Затем пришло время правления их сына Юэлью Йилиэ (1150;1163 гг.). После смерти Юэлью Йилиэ его сестра Юэлью Шэ, или Пусуван, исполняла регентство (1163;1178 гг.), в течение которого каракитайская армия вторглась в Хорасан и разграбила Балх в 1165 г. Наконец, Юэлью Чэлуну, сын Юэльи, лично правил с 1178 по 1211 г. При этом последнем монархе империя каракитаев вошла в конфликт со своими вассалами, шахами Хорезма, конфликт, который возник в период Чингисхановских завоеваний и за короткий срок явился причиной гибели этих двух противников, что устроило только монголов» [Груссе 2005: 166]. По Рашид ад-Дину, гурхан каракитаев, имени которого он не упоминает, видимо, к концу эры правления династии Елюй (Юэлью, по Груссе): «Гурхан отправил ему наместника (шихнэ), по имени Шаукэм. Когда [последний] стал властным, он простер руку насилия над иди-кутом, [его] эмирами и уйгурскими племенами и требовал не полагающихся податей; они отвратились от него» [Рашид ад-Дин 2010, т. I, кн. I: 147 и 148]. Злоупотребления со стороны гурхана и его наместника, думаю, начались ближе к концу эры династии Елюй, поскольку вначале, по свидетельству араба Ибн ал Асира, было по-другому: «Когда они (карахытаи) занимали город, то для жителей его ничего не меняли» [История Казахской ССР, 1979, т. 2: 38]. Современный казахстанский ученый Г. М. Исхаков пишет: «…гурхан Чжилугу посылал ко двору уйгурского идикута своего наместника ; Шаоцзянь и таким образом держал в поле зрения все важнейшие сферы общественной и государственной жизни уйгуров: управление государством, сбор налогов и др.» [Исхаков 1991: 198]. В конце ХII в. наконец-то над Монголией, раздробленной на независимые племена, появился луч надежды на объединение. Темучжин в 1206 г. на курултае был провозглашен всемонгольским Чингисханом. Г. М. Исхаков пишет: «После победы, одержанной в 1204 г. Чингисханом над найманским ханом Таяном, Кучлук и хан меркитов Тухта Беки с остатками своих войск ушли в долину р. Иртыш и обосновались там [Исхаков 1991: 198]. Осенью 1208 г. Чингисхан прошел на верхний Иртыш, где добился подчинения ойратского Хутухта-беки, меркитский Тохта погиб в бою, а найманскому Кучлугу удалось спастись бегством через Бешбалык. Кучлуг добрался до государства Караки
235Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
таев [D’Оhsson 1834;1835]. Д. Оссон ошибается в отношении ойратов. Ойратский Худуга-бек присоединился к государству Чингисхана добровольно в 1207 г., и ойраты не жили в то время на Верхнем Иртыше. Они насельники Прибайкалья, и лишь после присоединения к государству Чингисхана переселились в Джунгарию. Гурхан каракитаев Чжилга (Чэлуку, по Груссе), видимо, был челов еком, которому нравилось раздробленное состояние монголов; то ли он не знал, что основатель империи Абахай в 924 г. предложил югурам-уйгурам вернуться на Орхон, то ли был недальновидным. Гурхан Чжилга принял Кучлуга очень хорошо и даже выдал замуж за него дочь. Кучлуг вознамерился захватить гурхана-тестя и воссесть на его трон. Он договорился с найманами и меркитами, кочевавшими в Эмиле, Каялыке и Бешбалыке, и захватил около 1212 г. гурхана Чжилга в плен. Захватив политическую власть, Кучлуг материально и духовно угнетал большинство населения Восточного Туркестана, в частности запрещал посещать мечети и другие обряды. Но репрессивными методами хан Кучлуг не смог укрепить политический режим своего правления. Хан Турфанского государства югуров-уйгуров Барачиг в 1209 г., т. е. за три года до того, как Кучлуг узурпировал каракитайский трон, пленив своего тестя гурхана, велел убить наместника каракитаев в своем государстве и воссоединил свой народ и идикутство (государство) с объединенным монгольским государством, которое к тому времени огромными усилиями создал и возглавил Чингисхан. Заметим, что по Рашид ад-Дину хан Турфанского идикутства назван Бариджуком, по Березину ; Баручаком [Рашид ад-Дин 2010, т. 1, кн. 1: 147, прим. 12], по Г. М. Исхакову ; Баурчаком [Исхаков 1991: 144]. Если Рашид ад-Дин и Березин писали правильно, то имя Бариджук-Баручак, вероятно, происходит от монголоязычного слова бараатай-бараатайшиг ; солидный, представительный, массивный [Шагдаров, Черемисов 2010, т. 1: 115]. Если прав Г. М. Исхаков, то это тюркское слово баур ; «печень, друг». Рашид ад-Дин, живший в конце XIII ; начале XIV в., внушает больше доверия и, наверное, ближе в действительности при написании имени хана Турфанского государства; видимо, надо ориентироваться на него. Замечу, что турфанские и ганьчжуские югуры, видимо, в начале XIII в. не представляли собой единства, как в последующие века, с ираноязычным населением районов Кашгара и Хотана, входивших в государство каракитаев, т. е. с населением южной части Восточного Туркестана. Ираноязычное население Кашгарии (откуда родом
236 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Махмуд Кашгарский ; знаменитый автор «Диван лугат ат-турк») в то время, вероятно, не полностью ассимилировалось с уйгурами. Процесс асси миляции ираноязычного населения, думаю, завершился в постмонгольский период. Встает вопрос: какими мотивами руководствовался хан Барачиг, что подтолкнуло его к воссоединению с остальной Монголией и как реагировал его народ на такие действия своего руководителя? Хан Барачиг руководствовался, видимо, благородным мотивом единения всех монголоязычных народов ; к началу XIII в. югурыуйгуры, думаю, не совсем порвали с монголоязычием. Барачиг-хан, видимо, был весьма умным человеком, хорошо представлявшим ситуацию в Центральной Азии, он прекрасно знал, что монголоязычные народы эксплуатировали такой же его народ, как и другие, пример каракитаев гурхана Чжилга, найманов Кучлуга был налицо, он сам был свидетелем и испытал эти безобразные ужасы. Установление единого и справедливого для всех политического пространства, выработка новых правил производства и торговли были, видимо, его давней мечтой. Вероятно, его давно терзали мысли о справедливом устройстве мира, и он нашел в Чингисхане единомышленника, а Чингисхан нашел родственную душу в Барачиге. Народ Турфанского государства, видимо, среагировал на воссоединение с единым Монгольским государством весьма положительно. О положительной реакции можно судить по тому, как уйгуры служили в единой армии: кроме гражданских чиновников они выставляли целый тумен (по-монг. тумен ; 10 000) первоклассных воинов, которые на совесть воевали на разных направлениях от Китая до Сирии и Европы, считая, что искореняют несправедливость на всем пространстве покоренных земель. Даже такой ученый, как Г. М. Исхаков, страдающий в некоторой степени монголофобией, пишет: «Как только монгольское войско подошло к землям этой страны (автор имеет в виду южные районы Восточного Туркестана), перешли на его сторону… Население… не противилось приходу монгольских войск» [Исхаков 1991: 205]. Этот же автор, думаю, весьма тенденциозно описывает воссоединение Барачик-хана с единым Монгольским государством: «Не желая быть завоеванным монголами, приказал убить наместника киданей в Кара Ходжо. Так, разорвав связи с киданьским государством …Баурчук переметнулся на сторону Чингисхана и признал себя зависимым от него. За это Чингисхан назвал Баурчука своим пятым сыном и отдал за него дочь» [Исхаков 1991: 144]. В наше время историческая наука медленно изменяет свой взгляд на роль Чингис хана
237Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
и Барачика в истории [см. Джон Мэн: 2006 и др.]. На мой взгляд, Г. М. Исхаков допускает в цитате три ошибки. Первая: Т. М. Исхаков не видит разницы между добровольным присоединением и пре дательством (переметнулся). Чингисхан добровольно присоединившихся и предателей отличал. Никаких угроз завоеваний в адрес югуров Турфанского государства до их присоединения он не высказывал, т. е. реальной угрозы завоевания не было, сведений об этом нет. Эта мнимая угроза завоевания — чистейшей воды фантазия уважаемого автора. Вторая: Г. М. Исхаков считает, что Барачик «признал себя зависимым» от Чингисхана. Барачик никого не предавал и зависимым от Чингисхана не признавал, он добровольно присоединился к единому Монгольскому государству, выражая волю своего народа. Третья: Чингис хан не сразу выдал дочь за Барачик-хана. Он дал согласие на брак после 1218 г. «Сокровенное сказание монголов», написанное неизвестным автором в 1240 г., свидетельствует в § 238: «Уйгурский Идуут прислал к Чингисхану посольство. Через послов Аткираха и Дадая он извещал: “С великой радостью слышу я о славе Чингисханова имени! Так ликуем мы, когда рассеются тучи и явит себя матерь всего ; солнце. Так радуемся мы, когда пройдет лед и откроются вновь воды реки. Не пожалует ли меня государь Чингисхан. Не найдет ли и для меня хоть шнурка от золотого пояса, хоть лоскутка от своей багряницы. Тогда стану я твоим пятым сыном и тебе отдам свою силу!” На эти речи послов Чингисхан милостиво соизволил передать такой ответ: “Дочь за него отдам и быть ему пятым сыном моим. Пусть Идуут приезжает, взяв с собой золота, серебра, жемчугов, перламутров, златотканой парчи, узорчатых штофов и шелковых тканей”. Обрадованный такою милостью к нему, Идуут набрал золота, серебра, жемчугов, перламутров, шелков, златотканой парчи, штофов узорчатых и, явившись, представился Чингисхану» [Сокровенное сказание монголов 1941: 174]. В переводе, сделанном С. А. Козиным, читаем: «Уйгурский Идуут», тогда как в транслитерации китайско-монгольского текста памятника и в транскрипции китайско-монгольского письма, переложенного на уйгурско-монгольское письмо, переданное знаками академической латинизированной транскрипции читаем в первом случае: «Uiudun Iduut» ; «Юудун Идуут», во втором случае: «Uiyud ; un ; Югуд ; ун Идуут». Как видим, средневековый монгольский текст больше склонен произносить слово «уйгур» как «югур». Аффиксы -d и -ун добавляются для выражения слова «югурский».
238 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Видимо, слово «уйгур» более современное, думаю, оно стало употребляться после XIV в., когда югуры полностью ассимилировали ираноязычное население Восточного Туркестана. Примечательно, что за 5 лет до воссоединения с единым Монгольским государством Барачик-хана Турфанского, в 1204 г., после поражения найманов, видимо, добровольно перешел на службу к Чингисхану начальник канцелярии ; хранитель печати Таян-хана найманского, югур Тататун (по версии Пельо ; Татон). Ему было поручено обучить монгольских царевичей писать на своем языке, но на основе югурского алфавита. Югуры, вероятно, владели разновидностью монгольского языка, о чем свидетельствует Махмуд Кашгарский, но, видимо, до образования единого государства писали на тюркском, т. к. он был преобладающим языком в Восточном Туркестане. Таким образом, при содействии югуров была заложена основа единой монгольской канцелярии на основе единой письменности. Видимо, Тататун владел монгольским языком, иначе как бы он обучал царевичей, но могут возразить, что он обучился монгольскому языку у найманов, в то время монголоязычных. Гильом Рубрук, в 1253 г. совершивший в разведывательных и миссионерских целях поездку из Европы в Монголию, в своем отчете писал: «Татары приняли их (югуров. ; А. Ш.) письмена. Они начинают писать сверху и ведут строку вниз; таким образом, они читают и продолжают строки слева направо… И Мангу-хан посылает вам грамоту на языке моалов (монголов. ; А. Ш.), но письменами югуров… От этого вышло, что моалы заимствовали их письмена и югуры являются главными писцами среди них…» [Рубрук 1993: 103;104]. Рене Груссе и другие историки утверждают, что Тататун попал в плен после поражения найманов в 1204 г., но не приводит никаких доказательств его пленения [Р. Груссе, Алматы, 2005, т. I, с. 235]. Известный английский историк Г. Лэм по поводу просвещения писал: «Кочевник, круг занятий которого исчерпывался охотой и пастьбой скота, сокрушил могущество трех империй; варвар, никогда не видавший городской жизни и не знакомый с письменами, составил кодекс законов для пятидесяти народов» [Lamb 1928: 14]. В 1218 г., спустя 9 лет после присоединения турфанских югуров во главе с ханом Барачиком, Чингисхан совершил поход на Кучлукхана найманского силами двух туменов. Войска возглавляли известный полководец Джебе-нойон и хан югуров Барачик. Вступив во владения найманов, Джебе-нойон издал приказ, запрещающий трогать имущество населения, мусульманам (большинство населения юга Восточного Туркестана были мусульманами) молиться, никого не боясь,
239Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
т. е. Д жебе-нойон и Барачик-хан выступили как освободители и воспользовались недовольством населения Кучлуг-ханом. Города Баласагун и Кашгар Джебе-нойон и Барачик-хан взяли без боя. Кучлуг-хана его же бывшие поданные поймали и передали Джебе-нойону и хану Барачику, и он был предан смертной казни. Хан Барачик во главе югурского тумэна принимал активное участие в дальнейших походах Чингисхана, в частности в 1219;1222 гг. в кампании против Хорезм-шаха Мухаммеда и в 1226 г. против тангутов. За проявленный героизм и мужество в хорезмийской кампании хан Барачик около 1225 г. был помолвлен с дочерью Чингисхана Алтан-беги, но она умерла вскоре после смерти отца. Чингисхан умер в 1227 г., его преемник Угэдэй-хан помолвил за Барачика-хана другую дочь хана по имени Аладжи-беги. У Рашид ад-Дина написано: «…прежде чем она (Аладжи-беги. ; А. Ш.) передана ему, иди-кут скончался. Сын его Кишмани отправился на службу каана, стал иди-кутом и взял [за себя] Аладжи-беги, [но] вскоре и его не стало. Его брат Салынди, по указанию Туракина-хатун, занял место брата, сделался иди-кутом и стал чрезвычайно могущественным и почитаемым. … Госпожа же и эмиры сего народа, кои были и существуют из тех, что уважаемы и известны, ; это те, которые упоминаются» [Рашид ад-Дин 2010, т. I: 149]. Из того, что написал Рашид ад-Дин, ученый конца XIII ; начала XIV в., не видно никакой вассальной зависимости югуров от остальных монголов. Наоборот, мы видим, что Салынди-хан, сын Барачика-хана, стал «чрезвычайно могущественным и почитаемым» и югурские эмиры «уважаемы и известны». Вассальная зависимость не предусматривает такого возвышения эмиров и хана подневольного народа. Большинство российских и казахстанских историков придерживаются мнения, что образование единого Монгольского государства с присоединением к нему стран и племен, явилось тормозом на пути поступательного развития народов Азии и Европы. Лишь единицы ученых своими трудами пытались развеять этот живучий миф, это были Л. Н. Гумилев, Г. В. Вернадский и др. Миф о том, что монголы задержали в XIII в. развитие народов Азии, поддерживает значительная часть уйгуроведов. Например, М. Н. Кабиров пишет: «В науку, думается, прочно вошло положение о том, что монгольское нашествие задержало дальнейшее развитие значительной части народов Азии и Европы. При этом от него пострадали прежде всего тюркоязычные народы Восточного и Западного Туркестана. И только уйгуры Турфанского идикутства во главе с Баурчуком добровольно вошли в состав монгольской империи,
240 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
а Баурчук, став зятем Чингисхана, лично командовал 10-тысячным уйгурским отрядом во время похода на мусульманские государства, осаждал Отрар и Нишапур, содействовал разгрому тангутского государства Си-Ся» [Кабиров 1978: 15;16]. Его дополняет А. А. Семенов. Ссылаясь на Джуйвени, он правильно пишет, что монгольским наместником Хорасана был югур Гургуз (Куркуз). А. А. Семенов пишет, как большинство историков, не югур, а уйгур, хотя этноним уйгур появился позднее XIII в., путем преобразования слова «югур-югур» в «уйгур» [Семенов 1978: 33]. Что касается элементарных санитарных норм, введенных монголами, А. А. Семенов с возмущением ссылается на Мирхонда, повествуя о том, какие злодеи были эти монголы (югуры), они приказали: «Каждого, совершившего воровство, да казнят, всякого, совершившего прелюбодеяние или мужеложство, да подвергнут каре, каждого, помочившегося в воду или высморкавшегося в нее, да предадут смерти!» От [подобных] его мелочных яса люди были доведены до крайности…» [Семенов 1978: 41]. А. А. Семенов совершенно некритичен к тем, кто портит воду, наказание бесспорно чрезмерное, но этот приказ был направлен на охрану здоровья населения. Известно, что в Хорасане, да и в Средней Азии вообще, люди пользовались и до сего времени сельское население местами пользуется арычной водой, колонок с водой в XIII в. не было, фактически приказ направлен на защиту народа от инфекционных и заразных болезней. А. А. Семенов заявляет без зазрения совести: «…народ находится на очень низкой ступени развития» [Семенов 1978: 32], и это про людей, заботящихся о чистоте питьевой воды и о предотвращении инфекций. Для объективности и чтобы не быть вечно в хвосте у европейцев в области гуманитарных наук, в частности истории, приведем выдержки из работы француза Рене Груссе, англичанина Джона Мэна и немца Эрдмана. Рене Груссе пишет о Чингисхане, ссылаясь на Марко Поло и Жуэнвиля: «Марко Поло пишет: “Он умер и это опечалило всех, так как он был мудрым и безукоризненно честным человеком”. Наш Жуэнвиль сказал следующее: “Он держал народ в мире”… Объединяя все тюрко-монгольские нации в единую империю, внедрив железную дисциплину от Пекина до Каспия, Чингисхан устранил тем самым вечные военные столкновения племен между собой и обеспечил должную безопасность прохождения караванов. Абульгази пишет: “В эпоху правления Чингисхана в странах от Ирака до Турана сложилась спокойная обстановка, что можно было пройти от Востока до Запада с блюдом золота на голове, не испытав при этом малейшего покушения”. Его ясак фактически установил
241Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
на всей территории Монголии и Туркестана “чингисханидский мир”, который был устрашающим при его жизни, но принял цивилизованные формы при его преемниках, что способствовало, в том числе, осуществлению миссий великих путешественников XIV века» [Груссе 2005: 270;271]. Известный английский историк Д. Мэн пишет: «Со времени смерти Чингисхана (Темучина), великого полководца и завоевателя, прошло уже более восьми с половиной веков, однако интерес к этой яркой и выдающейся личности не только не угас, а наоборот, продолжает расти с каждым годом. В 1995 году Всемирный информационный центр назвал Чингисхана человеком тысячелетия. Создатель уникального государственного образования, которое объединило Дальний Восток и Среднюю Азию, он оказал огромное влияние на развитие евразийской цивилизации. Завоевания Чингисхана привели к модернизации мировых религий, изменили каноны искусства, заставили Запад и Восток выработать новые правила торговли» [Мэн 2006: 3]. Профессор Казанского университета Франц фон Эрдман в 1862 г. писал: «В Европе, равно как и в Западной Азии, должен был установиться новый порядок вещей, и та и другая должны были получить сильную встряску, чтобы пробудиться от тяжелого сна, в который они уже начали погружаться. Такой могучий пробудитель… явился в лице Темучина Непреклонного и его преемников, и они же сошли с исторической сцены, указанной им верховной, правящей миром Волей, как только последняя достигла целей, ради которых она их вызвала. Можно с полным убеждением сказать, что благодаря им и импульсу, данному их завоеваниями, русские и немцы, ; одновременно с ними в результате благотворной реакции и прочие западноевропейские нации, ; достигли той высокой ступени могущества и просвещения, на которой они стоят в настоящее время (курсив мой. ; А. Ш.) [Erdmann 1862, bang 163;164]. Приведены два диаметрально противоположных мнения двух исторических школ, какая из них права, покажет время, читатель сам определит, какой точки зрения ему придерживаться. Барачик-хан определился сам в соответствии с собственным мировоззрением и волей югурского народа. Известный казахстанский ученый А. Ш. Кадырбаев собрал значительный материал о деятельности югуров в XIII;XIV вв. на территории Китая, Ирана и Ближнего Востока, входивших в то время в Монгольскую империю. В работе А. Ш. Кадырбаева упомянуты тысячи человек из страны уйгуров, которые налаживали в Иране
242 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
почтовую службу: военачальник Сухуньчар, получивший титул великого полководца, его братья Басан и Лачэнь; пушкари ; специалисты в области осадной артиллерии Ала-ал-дин, Исмаил и его сын Бубай, оказавшие помощь Хубилай-хану при взятии китайских городов и крепостей (в Европе первый случай применения осадных орудий монголами был зафиксирован в 1241 г., до этого орудия в Европе не применялись [Мэн 2006: 305]); Махмуд Ялавач ; приближенный Чингисхана, правитель Мавераннахра; Мар-Ябалаха, католикос ; глава сирийской несторианской церкви, и много других, и все они были югурами [Кадырбаев 1987: 44;45]. Что-то чересчур много для вассального народа югуров уйгуров занимало важные должности в империи. Мое мнение: в XIII в. югуры (уйгуры), были монголоязычным народом, переходящим на тюркский, но не совсем еще превратившимся в тюрков, возглавляемым энергичным, дальновидным и умным ханом Барачиком, добровольно воссоединившимся с остальными монголами, образовавшими единое Монгольское государство. Г. Рубрук, хотя не знал монгольского и тюркского языков, намекая на двуязычие югуров, писал: «У югуров заключается источник и корень турецкого и команского наречия» [Рубрук 1993: 115]. Известный российский ученый Г. Д. Санжеев считал, что уйгуры до начала XVII в. были монголоязычными, он писал: «Примерно в начале XVII в. стало все более проявляться центробежное движение в развитии монгольских диалектов, обусловленное обстоятельствами социальноисторического порядка, которые вызвали расселение монгольских этнических групп на огромном пространстве Евразии. В результате эти диалекты (и говоры) некогда единого монгольского языка дали начало образования самостоятельных монгольских языков, т. е. собственно монгольского, ойратского (или калмыцкого), бурятского, монгольского дагурского, монгорского, баоаньского, дунсянского и уйгурского (курсив мой. ; А. Ш.)» [Санжеев 1977: 11]. Считаю, что уйгуры расстались с монголоязычием несколько раньше, в XIV;XV вв., примерно в один период с племенами, составившими жузы казахов. Уйгуры установили своеобразный рекорд: дольше всех, примерно с конца VII по XIV в. были двуязычными (некоторые трехъязычными: кроме монгольского и тюркского они знали разновидность иранского). В отличие от гурхана кара-китаев и хана найманов хан турфанских югуров Барачик, видимо, мыслил так же широко, как Чингисхан, они были родственные души, доверяли друг другу полностью, и югурский народ доверился им полностью.
243Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
Чингисхан ушел из жизни в 1227 г., вскоре умер Барачик-хан. Его сын Кишмани ханствовал совсем немного, его сменил на троне другой сын Барачика-хана Салынди, человек, по словам Рашид ад-Дина, «могущественный и почитаемый» [Рашид ад-Дин 2010, т. I, кн. 1: 149]. Югуры платили, как во всей империи, налог в размере 10% от урожая или приплода, т. к. считалось, что превышение этой цифры делает труд дехканина или скотовода непроизводительным, поскольку производитель становился материально не заинтересованным в повышении производства и производительности труда. Г. М. Исхаков, никак не аргументируя, голословно пишет про монгольский период следующее: «Покоренное население считалось принадлежащим ханскому дому, оно облагалось тяжелыми податями и повинностями… Со второй половины XIII в. окончательно установилась феодальная жесткая система налогов и повинностей. Они были многочисленными и превышали размеры таковых предыдущей эпохи» [Исхаков 1991: 210;211]. Г. М. Исхаков пишет про «покоренное население». Напомним читателю, что югуры-уйгуры не были покорены, они под руководством хана Барачика добровольно воссоединились с остальными монголами. Он не приводит ни одной цифры в обоснование своих выводов, что весьма печально, ведь пишет ученый-уйгур. Д. М. Тихонов, описывая имперский период, пишет несколько объективнее: «Монголы провели перепись податного населения, а также при составлении податных списков за единицу обложения брали дом ; хозяйство» [Тихонов 1966: 100]. Если Д. И. Тихонов, Г. М. Исхаков и др. думают, что государство может существовать без взимания налогов, то они ошибаются. Любое государство собирает налоги, потому что есть расходы непроизводственной сферы, которая необходима для полнокровного функционирования государственного аппарата, в том числе армии. Объединенная империя без потрясений просуществовала до 1260 г., югуры принимали активное участие в делах всемонгольского государства, начиная от канцелярии до военных. Всемонгольская империя впечатляет своими размерами, она в период наивысшего могущества занимала территорию в 35,7 млн кв. км, куда входили современный Китай, Россия, Монголия, Средняя Азия, Ближний Восток и Корейский полуостров [Книга Рекордов Гиннеса 2012: 74]. К примеру, Британская империя в период расцвета в 1922 г. занимала 1/4 суши и составляла 34 млн кв. км. Распад всемонгольской империи начался в 1260 г. с борьбы двух братьев, Хубилая и Ариг-буга, за наследный престол великого хана
244 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
всех монголов, которая закончилась в 1264 г. сдачей Ариг-буги с остатками войск. Борьба не закончилась, хотя Хубилай стал законным преемником всемонгольского великого хана. Борьбу за престол продолжал Хайду, потомок Угэдэй-хана. Империя разделилась на два лагеря, и базой войск Хайду служили Семиречье и Мавераннахр. В течение 40 лет шла постоянная гражданская война. Югуры в этой войне были на стороне Хубилайхана и являлись его форпостом. Междоусобицы отразились на социально-экономической жизни югуров (и всех монголов) крайне отрицательно. По сути, Хайду и прочие внуки и правнуки Чингисхана и Барачика-хана предали их и то великое дело, которое с такими огромными усилиями они создавали и которому посвятили жизнь. Ведь Чингисхан неоднократно предупреждал о необходимости единства. Хайду и его сторонники остались глухи к этому призыву великого всемонгольского хана, или они не знали, за что боролся их дед и его сподвижники. Для удовлетворения собственных амбиций Хайду и пр. разваливали с таким трудом созданную, в том числе ханом югуров Барачиком, единую империю. По моему мнению, историю югуров в XIII и XIV в. надо подразделять на два периода: 1. Югуры в едином Монгольском государстве. 2. Югуры в условиях распада империи. Это разные по политической и социально-экономической ситуации времена. Если первый период характеризуется мирным воссоединением с остальными монголами и подъемом производства и культуры, то второй период, начавшийся в 70-х ; 80-х гг. XIII в., характеризуется медленным, но верным угасанием достижений первого периода. Таким образом, мирная и спокойная жизнь югуров продолжалась лет 60;70. Л. Н. Гумилев, описывая XIV столетие в Монгольской империи, рисует следующую картину: «В рассматриваемый период Средняя Азия являла собой сплошной театр военных действий. Последние монгольские ханы боролись со своими эмирами, а эмиры ; джетэ (слово «джетэ» означает «разбойничьи банды», «партизанский отряд»). Джетэ, составлявшиеся из всех желавших жить грабежом и не слушать никакого начальства, имели немалые успехи. Они создали отдельное от Джагатайского улуса государство Могулистан в Семиречье» [Гумилев 2000: 164]. Известный российский историк Т. И. Султанов так характеризует слово «джетэ»: «монгольское слово джете ; “вольница” равнознач
245Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
но тюркскому слову “казак”». Оно впервые встречается, как указывает В. В. Бартольд, в «Мулхакат ас-сурех» Джимали Карши ( сочинение закончено между 1302;1306 гг.), там без указания года говорится о том, что Кашгар подвергся нашествию джете. О монголах джете в районе Байбурта сообщает историк Ильханов Рашид ад-Дин (ум. 1318) в своей «Переписке». В обоих указанных случаях речь идет, по-видимому, просто о «вольнице». Термин «джете» получил дальнейшее развитие у тимуридских историков XV в., где это слово появляется уже как насмешливое прозвание монголов и одновременно как название их страны; причем для них джете (Улус Джете) ; термин, равнозначный политическому термину «Моголистан» [Султанов 2006: 177]. Последствия развала Монгольской империи в первой половине XIV в., учиненного Хайду и подобными ему, мы видим в создании Моголистана и других лоскутных государств. Вместо управляющегося из единого центра и действовавшего на едином пространстве от Тихого океана до Средиземного моря ясы (свода законов) Чингисхана, мы видим вновь пограничные и таможенные посты и злоупотребления местных князьков. Т. И. Султанов следующим образом определяет значение слова «могол»: «…могол можно определить так: моголы Моголистана и Моголийе ; это кочевники, составлявшие основную военную силу страны. В этом смысле моголы не были особой этнической группой: среди моголов Моголистана и Моголийе были и природные монголы, сохранявшие приверженность шаманизму, и природные тюрки мусульмане, и другие народности, сохранившие кочевые традиции; в этом смысле моголы Моголистана и Моголийе не составляли и особое сословие: моголы вообще и собственно монголы в частности были и среди султанов, и среди эмиров, и среди рядовых кочевников. После распада Чагатайского ханства на два отдельных государства в середине XIV в. официальное название Чагатай сохранилось только за западным государством (государством Тимура) и его населением. Жители этих двух государств, пишет Мирза Хайдар Дуглат, “по причине взаимной неприязни называют друг друга разными уничижительными именами, а именно: чагатаи называют моголов джете, а моголы именуют чагатаев караунасами” (Тарих-и Рашиди, 648 л. 83б;84а). Караунас значит “метис”, “человек смешанного происхождения”» [Султанов 2006: 176]. В этническом плане монголы, переселившиеся в Восточный Туркестан и Семиречье, активно вступали в XIV в. в контакты с местными монголами и с местным ираноязычным и тюркским населением.
246 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
В статье В. П. Юдина, написавшего «о родоплеменном составе могулов Могулистана и Могулин и их этнических связях с казахским и другими соседними народами», встречаем как монгольские, так и тюркские этнонимы, что дало повод В. П. Юдину назвать моголов тюрками. Этнонимы кераит, доглат, чорас, курлагут, байрин, калучи, булгачи, аргат, барлас, мекрит, нарин, долан, татар являлись в XIV в., несомненно, монголоязычными, они имеют значение и объединяются монгольскими словами, на тюркских языках большинство названий значения не имеют. Некоторые из перечисленных В. П. Юдиным нами рассмотрены, например, кераит, доглат, булгачи, долан соответ ственно «высокомерный», «хромые», «кожевенники», «семь» (см. выше). Такие этнонимы, как канглы, кончи, кушчи, йары, ордабеки, шункари, балыкчи, являются, по моему мнению, тюркскими, что дало в совокупности с некоторыми антропонимами В. П. Юдину возможность называть всех моголов тюрками. Между тем он правильно пишет, что само название могул принесли монголы. Видимо, он не знает, что могол ; это ираноязычное произношение слова монгол, он пользовался в основном ираноязычными и уйгурскими источниками, ориентированными на фарси, в частности «Тарих-и Рашиди» Мирзы Мухаммада Хайдара Доглати и «Тарих-и Кашгар» аноним ного автора. С В. П. Юдиным я не согласен, когда он пишет: «Что касается монголоязычности могулов, то первым доводом против него является отсутствие в источниках каких-либо образцов их монгольской речи» [Юдин 1965: 58]. Видимо, В. П. Юдин не знал монгольский язык, иначе он так категорично не утверждал бы об «отсутствии… каких-либо образцов монгольской речи». Образцами монгольской речи являются больше половины этнонимов племен, составляющих моголов, племенные названия, к примеру, кераит, доглат, долан и др. не имеют значения на тюркских языках, зато они легко объясняются на монгольских. В. П. Юдину не мешает его мнение о тюркоязычности объяснить этноним долан монгольским числительным «семь». Он поспешил с выводами. Особенностью и одновременно слабостью монгольского языка является быстрая и легкая адаптация и безболезненная восприимчивость всего чужого и полное отсутствие патриотизма к родному языку. Надо отдать должное простоте и чрезвычайному консерватизму тюркского языка. Б. Я. Владимирцов отмечал: «Большинство же монголов, ушедших на Запад с Чингисханом и его преемниками, быстро отуречились» [Владимирцов 2005: 37].
247Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
По моему мнению, в государстве Моголистан не успели сформироваться народность или нация, как у уйгуров или казахов. Население Моголистана состояло из родс твенных монгольских и тюркских племен. В силу преобладающего кочевого хозяйства родоплеменной строй у населения, составлявшего Моголистан, был очень живуч. Деление на роды и племена сохранялось до распада государства, не успев образовать народность или нацию. В. П. Юдин рассматривает моголов изначально как народность, видимо, не разобравшись в этимологии слова «могол-могул», и это является его ошибкой. Моголистан просуществовал примерно с середины XIV в. до середины XV в. в Семиречье; племена, составлявшие население Моголистана, вошли в состав казахского народа и ойратов. Большинство историков считают, что в Восточном Турке стане Моголистан просуществовал до 70-х гг. XVI в., племена его вошли в состав уйгуров [БЭС 2005: 684]. В частности, С. Е. Малов пишет, что племя долан возводит себя к моголам [Малов 1961: 138], а В. П. Юдин, ссылаясь на Махмуда Чораса, пишет, что доланы зарегистрированы в Кашгарии в 1670 г. [Юдин 1965: 62]. В. П. Юдин пишет: «Кашгария была передана эмирам могульского племени доглат. Позднее могульскими ханами были подчинены Турфан и Комул (Хами). Часть доглатов, постоянно или в основном находившаяся в Кашгарии, по-видимому, ранее других вступила в этническое взаимодействие с уйгурами и до XVI в. в значительной степени была ассимилирована» [Юдин 1965: 61]. Процесс ассимиляции с уйгурами шел не только у дулатов (доглатов, как пишет В. П. Юдин; «доглат» означает на монголоязычии доголон ; хромой [Лувсандэндэв 1957: 150; Бартольд 2002: 270]). Другие племена, такие как байрин, долан, нюгейт, ардебюль и хурасан, входившие в число моголов, также принимали активное участие в ассимиляционном процессе. Названия ардебюль и хурасан восходят к названиям г. Ардебиль и области Хорасан; известно, что в XV в. Тимурид султан Абу Саид-мирза «вызвал Юнус-хана из Ирана и Хорасана» [Юдин 1965: 62]. Возможно, они были уже арабизированы и иранизированы и их потомки также вошли в число уйгуров. Кроме того, мы уже писали ранее, что аборигены ; ираноязычное население Восточного Туркестана ; никуда не делось, а было полностью ассимилировано югурами, начиная с IX в. Таким образом, в состав современных уйгуров входят: югуры, бывшие примерно до VII в. монголоязычными, начиная с конца VII в. ; двуязычными, т. е. владели монгольским и тюркским языками; аборигены Восточного Туркестана, ираноязычные тохары,
248 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
согдийцы, хотано-саки и т. д.; тюрки (тургуты, киргизы ; изначально тюркоязычный и один из самых древних народов); монгольские племена ; доланы, дулаты, байрины, нюгейты; арабизированное племя ардебюли; иранизированное племя хурасан. По языку современные уйгуры относятся к тюркам, но в языке в большом количестве присутствуют арабизмы и фарсизмы ; отпечаток того, что эти народы участвовали в этногенезе современных уйгуров. Ч. Ч. Валиханов о языке уйгуров XIX в. писал: «Действительно, язык этот, хотя тюркского корня, но отличен от его известных диалектов. Он имеет в себе много слов монгольских (курсив мой. ; А. Ш.) и много таких, которые по однозвучию напоминают тибетский… язык дикокаменных киргиз есть его отрасль» [Валиханов 1985, т. II: 216]. Надо учитывать, что они в большинстве своем, начиная с XIV в. и по настоящее время, исповедуют ислам. Название современные уйгуры получили от древних юаньгэ-ухуугэ-югур, что означает «бык, крупный рогатый скот» ; ухэр [Лувсандэндэв 1957: 490; Шагдаров, Черемисов, 2010, т. 2: 358]. Это древний тотем не только племени юаньгэ, но и всех родов и племен дили-гаогюй-телэ-хойху. У современных уйгуров значительно изменился внешний вид, они превратились во что-то среднее между европеоидами, каковыми были аборигены Восточного Туркестана ; ираноязычные тохары, согдийцы и т. д., и монголоязычными югурами. Выдающийся казахский исследователь Восточного Туркестана Ч. Ч. Валиханов в середине XIX в. об антропологии уйгуров писал следующее: «По лицу же своему туркестанцы напоминают тип индоперсидский и очень походят на среднеазиатских таджиков… которые считают себя аборигенами страны еще до прихода тюрок. Бронзовый или кофейно-черный цвет кожи, углубленные глаза, прямой крючкообразный нос и худощавое сложение делают их совершенно отличными от народов тюркских и монгольских» [цит. по: Кайдаров, Хасанов 1965, вып. 3: 41]. Заметим, Ч. Ч. Валиханов обрисовал физический тип уйгура в XIX в., т. е. к концу процесса ассимиляции ираноязычных насельников Восточного Туркестана. Большой интерес представляют собой наблюдения Ч. Ч. Валиханова как этнографа; его интересовало в уйгурах буквально все: быт и нравы, положение мужчин и женщин, кулинария, музыка и другие виды искусства, язык и литература, письменные памятники, фольклор и т. д. [Кайдаров, Хасанов 1965, вып. 3: 41]. Ч. Ч. Валиханов писал об уйгурах середины XIX в. следующее: «Туземные жители Малой Бухарии общего народного имени не име
249Глава Х. Югуры в едином монгольском государстве (ХIII–XIV вв.)
ют, а называют себя по городам: кашгарлык (кашгарец), хотанлык (хотанец), комуллык (комульский житель) и проч., или же просто ерлик ; туземец. Китайцы называют их чанту (обернутая голова), калмыки ; хотан, а среднеазиатцы, киргизы и буруты распространяют имя кашгарцев на все население Восточного Туркестана. Koренные жители этой страны говорят особенным диалектом тюркского языка, который известен у ориенталистов под названием уйгурского; физический тип их лица представляет одно племя, но по происхождению с небольшим уклонением в языке и образе жизни они разделяются на три народности, которые суть: 1. Потомки древних уйгуров в княжествах Хами и Турфан и в селении Лобнор на берегу озера тoгo же названия; к этому разряду надо отнести и тypкeстaнцeв Северной линии, т. е. мусульманское население города Кульджи, лежащее вверх по реке Или, в 40 верстах от китайского города тoгo же названия. 2. Долоны принадлежат к ведомству Аксуйского, Яркендского и Харашарского oкpyгoв. Аксуйские, Яркендские долоны занимают течение рек Кашгар-Дарьи и Яркенд-Дарьи; имеют несколько больших селений, из которых замечательны Барчук с китайским гарнизоном и Маралбаши. Харашарские долоны занимают селения Корла и Бугур. Долоны были вроде крепостных людей у ходжей, отличаются от других туркестанцев акцентом и тeм, что женщины обвертывают головы, подобно киргизским и бурутским женщинам, белыми платками 3. Нюгейт, полукочевое племя, происходит, как говорят, от бурутов, поселены в подножьях Музарта и принадлежат к ведомству Турфанского oкpyгa, занимаются скотоводством и летом живут в войлочных юртах» [Валиханов 1985, т. II: 338]. То есть в середине XIX в. Ч. Ч. Валиханов описал продолжающийся процесс этногенеза уйгуров с различными племенами, в том числе с бурутами (киргизами). Ч. Ч. Валиханов имел свое мнение в отношении причины некоторых нравственных качеств населения Восточного Туркестана, он писал: «Говоря вообще, нравственное качество жителей Малой Бухарии заслуживает более похвалы, чем порицания. Китайцы обвиняют туркестанцев в недоверии, лукавстве, лживости, лености и невежестве, азиатцы говорят, что они трусливы, не набожны и развратны… Посто янное порабощение, насилие и несправедливости, которым подвергался этот народ, способствовали развитию многих дурных качеств характера, как, например: недоверчивости, строптивости и лживости, но все-таки туркестанцы имеют много прекрасных начал, которых
250 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
лишены все другие мусульманские народы и которые служат залогом, что при другой обстановке этот народ опередил бы всех своих единоверцев» [Валиханов 1985, т. 3: 165]. Кашгарцы характера доброго, общительного, радушны, трудолюбивы и до крайности вежливы. Все классы педантично соблюдают формы вежливости. Всякий обязан подробно знать и неизменно исполнять уставы приличия, а у беков доходит это до мелочности. Убийства в Малой Бухарии почти не существует, воровство ; редко. Обвинение их в лености несправедливо; что касается трусливо сти, в которой упрекают их народ, то мы можем сказать, что по мягкости характера кашгарцы не отличаются свирепой храбростью и хвастовством кокандцев, но афганцы говорят, что во время восстания кашгарцы казались, на их взгляд, более стойкими, чем кокандцы. Азиатцы в суждениях своих руководствуются понятием, общим многим полуобразованным народам, которые считают себя выше всех и порицают все то, что не так, как у них. Ч. Валиханов верил в способности уйгуров, искренне их жалел. Этноним уйгур, по моему мнению, это ираноязычное произношение или ираноязычная версия древнего тотемного названия диличиогюй-телэских племен ухэр-югур. Этноним югур превратился в уйгур в более позднее время ; в постмонгольский период, потому что югурами называли в XIII в. уйгуров европейский посол Гийом Рубрук к великому хану Мунхэ, а также венецианский купец-путешественник Марко Поло.
Заключение
Подведем итоги. Л. С. Клейн назвал одним из трех «генераторов народов» наряду с индоевропейским и семитским монгольский. Эти «генераторы народов» в разное время вызвали своим движением «великое переселение народов», когда появилась потребность в новых территориях: нужны были новые пастбища. На протяжении веков с удивительным постоянством монгольская степь или Внутренняя (Центральная) Азия поставляла на запад и на юг волны номадов. Основную причину поставок, ее генерирующую силу Л. С. Клейн видит в кочевом скотоводческом хозяйстве ; с увеличением поголовья скота увеличивается подвижность номадов. Применительно к хойху добавились другие причины: вожди племен не хотели подчиняться центральному правительству каганата в лице хана, хотя Гюйлофу занимал должность министра, отсюда противоречие между племенами. Возможно, недовольство министра Гюйлофу и старейшины Гюйлу Мохэ было вызвано потребностью в пастбищах. Для разрешения проблемы они обратились к иностранным вооруженным силам: первый в 839 г. призвал шатоские войска, второй в 840 г. вместе с хягасами напал на столицу, убил хана и казнил Гюйлофу. Исключить этого нельзя. Каждый выражал интересы верхушки племен или группы людей. Как бы то ни было, причину гражданской войны и иностранной интервенции надо искать внутри хойхуского общества. Но основания, я думаю, были экономические. В IX в. хойху были разгромлены и господствующие племена ; югуры, адйе (эдизы) и другие вынуждены были покинуть Монголию. Через непродолжительное время (10;30 лет) в середине IX в. югуры смогли воссоздать государство ; Турфанское идикутство и Гяньчжоуский каганат уже на новой территории ; Современного Восточного Туркестана и провинции Ганьсу. Югуры прожили здесь три с лишним века и дождались объединения разрозненных монгольских племен в единое государство. Активное участие хана турфанских югуров Барачика, его преемников и всего югурского народа в делах объединенного Монгольского
252 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
государства свидетельствует, что югуры желали жить в едином государстве, вопреки мнению М. Н. Кабирова, Г. М. Исхакова и др. Если проследить историю жун-ди с XVIII в. до н. э., когда жуны впервые упоминаются в китайских летописях, и до VII в. до н. э., когда жун-ди разделились на племена ди и дун-ху, то можно прийти к выводу, что, вероятно, они были родственные племена, говорившие на одном языке. А ведь дун-ху, сейчас установлено, были монголоязычными, следовательно, ди тоже были монголоязычными [Таскин 1968]. В IV в. до н. э. из дунху выделяются хунну. Дунху подпадают под власть хунну и делятся на сяньби и ухуаней, а сяньби, в свою очередь, подразделяются на табгачей (тоба), муюнов, тогонов и т. д. Ухуани ; это авары (жуань-жуани). Ди (дили) в IV в. н. э. переселяются из Ганьсу и Шаньси в Северную Монголию и занимают полосу от Тар багатая до Аргуни. Вслед за ними в V в. н. э. в Отукен устремляется часть южных хунну (ашина), где, смешавшись с местным населением, образует новый народ тургутов (тукю) и в VI в. н. э. изгоняет авар-ухуаней. Местное население Северо-Западной Монголии и юга Сибири жило здесь, видимо, с начала II тысячелетия до н. э., и это были племена киргизо-хягасов, язык которых отличается чрезвычайным консерватизмом и простотой, по выражению академика Б. Я. Владимирцова, и на этот язык перешла часть племен дили гаогюй-телэ-хойху, другая часть племен ; байегу и гулигани ; осталась монголоязычной. Первоначально дили-гаогюй-телэ-хойху, видимо, были монголоязычными, об этом свидетельствует ономастика этнонимов и антропонимов титулов. Затем, вероятно, с конца VII в. н. э. хойху становятся двуязычными, одинаково владеющими как монгольскими, так и тюркскими языками, об этом свидетельствует ученый XII в. Махмуд Кашгарский [Кашгари 2010: 72;79]. Средневековые югуры-уйгуры до XIV в. включительно были двух-трехъязычными, но постепенно превратились в современных тюркоязычных уйгуров, начисто забыв свое былое монголоязычие и ирано язычие. Причина такого процесса кроется в том, что хойху, проживавшие в Западной Монголии, продолжительное время сосуществовали с киргизо-хягасами и тургутами (тукю), последние даже образовались в результате смешения монголоязычных хунну с киргизо-хягасами, возможно, с кипчаками, как утверждает большинство современных турецких ученых. Любое смешение с киргизо-хягасами для монголоязычных или ираноязычных дает один результат ; тюркоязычие, т. е. переход
253Заключение
на язык киргизо-кипчаков-хакасов, подобных примеров очень много: это современные уйгуры, узбеки, турки, туркмены и т. д. Возникает коллизия между ономастическим материалом, который есть в китайских династийных хрониках Вэйшу, Суйшу, Таншу и др., содержащих этнонимы, антропонимы и титулы дили-гаогюй-хойху, и письменными источниками, как считает большинство историков, имеющих приоритетное значение среди всех других, что является, на мой взгляд, неверным. Отбрасывать ни один из аргументов ни в коем случае нельзя, надо все доказательства рассматривать в совокупности, т. е. всесторонне и объективно. Что касается так называемых древнеуйгурских памятников, то они, по сути, не древние, не имеющие никакого отношения к древней истории дили-гаогюй-хойху, а средневековые источники. Никто не спорит, эти источники имеют большое историографическое значен ие для изучен ия хойхуского каганата VIII;IX вв. Речь идет о четы рех эпиграфиче ских памятниках VIII в. (более ранних, видимо, не существует), и рас по ложены они в Монголии: Терхинский памятник, 753;756 гг.; памятник из местности Могон Шине Усан, 759;760 гг.; Тесинс кий памятник, 762 г.; Сэврэйский памятник, 763 г. Памятник из местности Суджи, по сути киргизский, но содержит сведения о хойху, т. е. четыре памятника, надписи которых выполнены непосредственно хойху (югурами). Эти четыре эпитафических памятника выполнены в основном на тюркском языке, но с элементами монголизмов (отдельные слова на монгольском), например, би ; «я» [1957, с. 68], по-тюркски «я» ; мен и бен) и содержат исторические сведения о хойху, дополняющие китайские династийные хроники. Надписи на памятниках сделаны енисейско-орхонским руническим письмом, заимствованным хойху у киргизо-хягасов или у тургутов (тукю). То, что они заимствованы, доказано С. Е. Маловым и др. Место и время заимствования тюркского рунического письма остается нерешенным. А. Н. Кононов перечислил три этапа развития тюркского рунического письма: 1) архаический (памятники Семиречья, VI;VII вв., Енисея, VI;X вв.); 2) классический (памятники Второго каганата, первая половина VIII в.); 3) поздний (памятники эпохи уйгурского каганата, вторая половина VIII — IX в.; из Восточного Туркестана, IX в.) [Кононов 1980: 23]. Существует разная датировка этих подписей: В. В. Радлов ; конец VII ; начало VIII в.; П. М. Мелиоранский ; VI;VII вв.; С. Е. Малов ; V;VI вв.; Л. Р. Кызласов ; вторая половина IX — X в.; И. В. Кормушин ; первая треть или даже первая половина IX в. Это общая
254 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
нижняя граница. По мнению И. А. Батманова и А. С. Аманжолова, «утверждения, что тюркское руническое письмо на Енисее и Таласе появилось позже, чем на Орхоне, представляются недостаточно обоснованными» [Кононов 1980: 19;20]. По мнению самого А. Н. Кононова, «наиболее вероятно, с исторической точки зрения, что они относятся (в основной массе) к IX в.» [Кононов 1980: 20]. Если взять за основу утверждение, что дили-гаогюй-хойху были изначально тюркоязычны, то надо ориентироваться только на надписи на памятниках, сделанных самое раннее в VIII в. До этого времени дилигаогюй-хойху говорили на разновидности монгольского языка, т. е. они были монголоязычным народом, и лишь переселение на север Монголии в конце IV в. и контакты с киргизо- хягасами вынудили их переходить на киргизо-хягаский язык. Но не все хойху были в контакте с киргизо-хягасами, например гулигани и байегу остались монголоязычными. О том, что хойху оставались монголоязычными наряду с тюркоязыч ием, свидетельствуют наши исследования антропонимов, этнонимов и титулов, а также письменные памятники, например памятник Моюн-чору. Все без исключения исследователи, в том числе тюркологи А. Н. Кононов, С. Г. Кляшторный и др., в один голос утверждают, что Моюн-чор надо читать как Байан-чор. Если бы С. Г. Кляшторный и др. знали монгольский, помимо тюркского (С. Г. Кляшторный не знает ни того, ни другого), они бы определили, что Баян-чор — монголоязычное слово: Баян означает богатый, богатство [Лувсандэндэв 1957: 67], а «чор», вероятно, шорой ; земля, почва [Лувсандэндэв 1957: 657]. Баян-чор в переводе с монгольского, означает «богатая земля». Потюркс ки бай ; «богатый» [Юдахин 1965, т. 1: 94], сходное с монголоязычным словом «баян», но на всех тюркских языках и диалектах нет окончания -н, характерного монголо язычию. Второе слово «чор», вероятно, монголоязычное, потому что первое слово «баян», безусловно, из монголоязычия; спрашивается: зачем людям, назвавшим «Баян», второе имя давать по-тюркски? Хотя это возможно: многие хойху были в то время двуязычными, особенно те, кто жил недалеко от киргизохягасов. А. Н. Кононов, ссылаясь на Г. И. Рамстедта, сопоставляет слово «чор» с сино-корейскими и с киргизско-чувашским словом «рабыня», с уйгурским жора ; « товарищ, подруга» и т. д. А. Н. Кононов пишет: «Произошла типичная девальвация семантики: “воин, герой (боевой товарищ, друг, подруга), раб, рабыня, работник, слуга”» [Кононов 1980: 18]. По мнению А. Н. Кононова, за 1300 лет произошло изменение семантики, «рабыня» превратилась в «героя», что является очень маловероятным. По моему мнению, чор ; слово монголоязыч
255Заключение
ного происхождения со значением «земля», подобное имя можно было встретить у западных бурят до недавнего времени ; «Баяндай» имеет то же значение, что и «Баян-чор». В Иркутской области есть населенный пункт Баяндай, что равнозначно «Баян-чору (шорой)». И то, что хана называли «рабыней», весьма сомнительно. Не надо ничего придумывать и превращать «рабыню» в «героявоина», более разумное объяснение находится в монголоязычии. По-моему, хойху примерно к концу VII в. из монголоязычного народа незаметно для себя превратились в двуязычный под влиянием тургутов (тукю) и киргизо-хягасов, об этом свидетельствуют антропонимы, этнонимы и титулы и четыре письменных памятника, которые в основном написаны на тюркском, но содержат монголизмы. Первый аргумент ; племена ди-гаогюй-телэ-хойху до конца VII в., видимо, были монголоязычными, об этом свидетельствует ономастика их этнонимов и антропонимов. Второй аргумент ; доказательством того, что племена ди-гаогюйтелэ-хойху говорили на разновидности монгольского языка в древности и раннем средневековье, на мой взгляд, является то, что телэ-хойхуские племена байегу и, вероятно, гулигани (курыканы) были монголоязычными. Племя байегу в наше время ; это монголоязычные баргуты, а от гулиганей (курыкан) произошли, видимо, современ ные монголоязычные калмыки, некоторые бурятские племена, в частн ости булгаты и, вероятно, хоринцы. Также часть гулиганей, возможно, вошла в якутский этнос, передав до 20;40% монгольских слов в якутский язык. Третий аргумент о том, что племена ди-гаогюй-телэ-хойху-югуры были, вероятно, монголоязычными в древности и средневековье, свидетельствуют их названия, которые интерпретируются с помощью монгольских слов: 1) ди-телэ сближается с монгольским словом телега, 2) хойху ; означает на монголоязычии север, северный, 3) вероятное значение тотема племен ди-гаогюй-телэ-хойху-югуров-уйгуров — монголоязычное слово ухэр ; «бык, крупный рогатый скот». Из названия тотема произошел этноним югэр-уйгур. Четвертый аргумент ; это то, что не все югуры-уйгуры в настоящее время перешли на тюркский язык (киргизо-хягасский). Незначительная часть югуров-уйгуров осталась монголоязычной, это шира югуры. Язык шира югуров архаичный, приближен к западнобурятскому, что свидетельствует о старомонгольских его корнях. Язык сарыг югуров, хотя и считается тюркским, но содержит, по наблюдениям выдающегося казахского ученого Ч. Ч. Валиханова, большое число монголизмов, как, впрочем, и весь уйгурский язык.
Список использованной литературы
Абдулдаев Э. Киргизско-русский словарь. Бишкек, 2003. Абульгази. Родословное древо тюрков. 1905. Актуальные проблемы современного уйгуроведения. Алматы, 2002. Алексеев В. П. Этногенез. М., 1986. Альфан Л. Варвары: От великого переселения до тюркского завоевания XI века. СПБ., 2003. Аманжолов А. С. История и теория древнетюркского письма. Алматы, 2003. Аристов Н. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей // Живая старина. Вып. III и IV. 1896. Афанасьев П. С., Харитонов Л. Н. Русско-якутский словарь. М., 1968. Ахметов Р. Конец Золотой орды. Караван. Алматы. 6. 12. 1996. Ашмарин Н. И. Болгары и чуваши. Казань, 1902. Баласагуни Ю. Благодатное знание ; Кутадгу Билиг. Л., 1990. Банзаров Д. Собрание сочинений. Улан-Удэ, 1997. Бартольд В. В. Общие работы по истории Средней Азии. М., 1963. Бартольд В. В. Сочинения. Т. 5. М., 1968. Бартольд В. В. О погребении Тимура // Тамерлан: Эпоха. Личность. Деяния. М., 1992. Бартольд В. В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М., 2002. Барфилд Т. Опасная граница. Кочевые империи и Китай (221 г. до н. э. ; 1757 г. н. э.). СПб., 2009. Баскаков Н. А. Русско-алтайский словарь. М., 1964. Баскаков Н. А. Тюркские языки. М., 1960. Баскаков Н. А. Хакасско-русский словарь. М., 1953. Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и ее изучение. М., 1981. Бахрушин С. В. Г. Ф. Миллер как историк Сибири. Вступительная статья в новом академическом изучении трудов Г. Ф. Миллера о Сибири // История Сибири. М.; Л., 1937. Т. 1. Берган М. Империя монголов. М., 2007. Бернштам А. Н. Заметки по этногенезу народов Северной Азии // СЭ. 1947. № 2. С. 60;66, с картой в тексте. Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов. Л., 1951. Бернштам А. Н. Руническая надпись в уйгурской рукописи // ЗИВАН. Вып. 7. 1939.
257Список использованной литературы
Бернштам А. Н. Русская и советская уйгуристика // ИАН КазССР. № 85. Сер. уйгуро-дунганской культуры. Вып. 1. Алма-Ата, 1950. Бернштам А. Н. Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI;VIII вв. Восточно-тюркский каганат и киргизы. М.; Л., 1946. Бернштам А. Н. Уйгурские юридические документы // ПИ. Т. 15. Д., 1940. Бертагаев Т. А. Об этнонимах кермучин и курмачин. М., 1970. Биче-оол М. О. Русско-тувинский словарь. М., 1980. Бичурин Н. Я. (Иакинф). Записки о Монголии. СПб., 1828 (а). Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1;3. М.; Л., 1950. Бичурин Н. Я. Сведения о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена // Журн. Москвитянин. СПб., 1851. Ч. I. С. 179;198. Бичурин Н. Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. СПб., 1834. Бичурин Н. Я. (Иакинф). Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии. СПб., 1828 (б). Богданов М. Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. Улан-Удэ, 2008. Богословский В. А. Очерк истории тибетского народа (становление классового общества). М., 1962. Большой энциклопедический словарь (БЭС). М., 2005. Бромлей Ю. В. Проблемы типологии в этнографии. М., 1979. Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. М., 1981. Бутанаев В. Я., Худяков Ю. С. История енисейских кыргызов. Абакан, 2000. Валиханов Ч. Ч. Избранные произведения. Алма-Ата, 1958. Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений. Т. 1;5. Алма-Ата, 1985. Вамбери А. Первобытная культура тюрко-татарских народов / Перев. на рус. // Записки Западно-Сибирского отдела Георграфического общества. 1884. Книга VI. Вандерис Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю. М., 1937. Васильев В. Н. Об отношении китайского языка со среднеазиатским // Журн. Министерства народного просвещения. 1872. Сентябрь. С. 115;118. Васильевский В. Г. Еще раз о мнимом славянстве гуннов // Журн. Министер ства народного просвещения. 1883. Апрель. Васильевский В. Г. О мнимом славянстве гуннов, болгар и роксолан // Журн. Министерства народного просвещения. 1882. Июль. С. 140;190. Вельтман А. Ф. Атилла и Русь в IV;V веках. М., 1858. Венелин Ю. Древние и нынешние болгаре. Т. I. СПб., 1829. Веселовский Н. И. Несколько новых соображений по поводу пересмотра во проса о гуннах // Журн. Министерства народного просвещения. 1882. Сентябрь. С. 90;102. Веселовский Н. И. Русский библиографический словарь. СПб., 1897. Викторова Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980. Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии. М., 2002.
258 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Владимирцов Б. Я. Работы по монгольскому языкознанию. М., 2005. Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934. Воробьев М. В. Маньчжурия и Восточная внутренняя Монголия с древнейших времен до IX века включительно. Владивосток, 1994. Грач А. Д. Древние кочевники в центре Азии. М., 1980. Григорьев В. В. Землеведение К. Риттера. География стран Азии, находящихся в непосредственных сношениях с Россией. Восточный или Китайский Туркестан / Пер., примеч. и доп. В. В. Григорьева. Вып. I. СПб., 1869; Вып. II. 1873. Грум-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. Л., 1926. Груссе Р. Атилла, Чингисхан, Тамерлан. Империя степей // История Казахстана в западных источниках. Т. 4. Алматы, 2005. Гумилев Л. Н. От Руси до России. М., 2000. Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1993 (а). Гумилев Л. Н. Хунну. СПб., 1993 (б). Гумилев Л. Н. История народа хунну. М., 2004. Данилов С. В. Города в кочевых обществах Центральной Азии. Улан-Удэ, 2004. Данилов С. В. К вопросу о традициях градостроительства кочевников Центральной Азии // Монгольская империя и кочевой мир. Кн. 2. Улан-Удэ, 2005. Дашевская О. Д. Третье захоронение гуннского времени на Беляусе // Россий ская археология. 2003. № 1. Дашибалов Б. Б. Истоки: от древних хори-монголов к бурятам. Улан-Удэ, 2003. Дашибалов Б. Б. Очерки по истории древних и ранних монголов. Улан-Удэ, 2008. Де Рубрук. Путешествие в Восточные страны / Пер. А. И. Маленина. СПб., 1911. С. 105;106. Де Хартог Л. Чингисхан ; завоеватель мира. М., 2007. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР. М.; Л., 1948. Дерфер Г. Зарубежная тюркология о языке гуннов. М., 1986. С. 71;117. Дестунис Т. С. Сказания Приска Панийского. СПб., 1861. Диков Н. Н. Бронзовый век Забайкалья. Улан-Удэ, 1958. Доржу Ч. М. О племенах тобаского корня в этноязыковой истории тувинцев // Арынчиновские чтения. Материалы I и II чтений. Кызыл, 2010. Д’Оссон К. История монголов от Чингисхана до Тимур-бея или Тамерлана / Пер. и предисл. Н. Кузьмина. Т. 1. Иркутск, 1937. Древнетюркский словарь. Л., 1969 (ДТС). Дробышев Ю. И. Уйгурский каганат ; нетипичная кочевая империя // Восток. 2009. № 3. Дыбо А. В. Лингвистические контакты ранних тюрков. Лексический фонд. Прототюркский период. М., 2007. Егунов Н. Б. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа. Улан-Удэ, 1984.
259Список использованной литературы
Егунов Н. П. Бурятия до присоединения к России. Улан-Удэ, 1990. Егунов Н. П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа. Улан-Удэ, 1984. Еремеев Д. Е. Этногенез турок. М., 1971. Засецкая И. Н. Золотые украшения гуннской эпохи. Л., 1975. Зориктуев Б. Р. Прибайкалье с середины VI до начала XVII века: автореф. дис. … д-ра ист. н. Иркутск, 1997. Зориктуев Б. Р. О происхождении и семантике этнонима бурят // Монголо бурятские этнонимы. Улан-Удэ, 1996. С. 8;31. Зориктуев Б. Р. Об этническом составе населения Западного Забайкалья во второй половине I ; первой половине II тысячелетия н. э. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993. С. 121;131. Зориктуев Б. Р. Прибайкалье в середине VI ; начале XVII в. Улан-Удэ, 1997. Зориктуев Б. Р. О происхождении и семантике этнонима булагат // Вопросы социально-экономического и культурного развития общества: исторический опыт и современность. Материалы VIII республиканской конференции молодых ученых и специалистов. Улан-Удэ, 1989. С. 40;42. Иллич-Свитич В. М. Опыт сравнения ностратических языков. Т. 1;3. М., 1971. Иловайский Д. И. Пересмотр вопроса о гуннах // Русская старина. 1982. Февраль. Именохоев Н. В. Раннемонгольская археологическая культура // Археологиче ские памятники эпохи Средневековья в Бурятии и Монголии. Новосибирск, 1992. С. 22;48. Именохоев Н. В. К вопросу о культуре ранних монголов (по данным археологии) // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск, 1989. С. 55;62. История Бурят-Монгольской АССР. Т. 1. 1954. История Казахстана в западных источниках, XII;XX вв. Т. 1: Гальперин Ч. Д. Россия и степь. Россия и Золотая Орда. Алматы, 2005. Исхаков Г. М. Краткая история уйгуров. Алма-Ата, 1991. Йакут ал-Хамави. «Му’джам ал-булдан» // Материалы по истории Средней Азии и Центральной Азии X;XIX вв. Ташкент: Фан, 1988. С. 76;90. Кабиров М. Н. К вопросу изучения древней и средневековой истории уйгуров в отечественной науке // Материалы по истории и культуре уйгурского народа. Алма-Ата, 1978. Кабиров М. Н. Очерк истории советских уйгуров. Алма-Ата, 1975. Кадырбаев А. Ш. Уйгуры в Иране и на Ближнем Востоке в эпоху монгольского государства (XIII;XIV вв). Вопросы истории и культуры уйгуров. Алма-Ата, 1987. Казембек А. Исследования об уйгурах // Журн. Министерства народного просвещения. 1841. Кайдаров А., Хасанов К. Чокан Валиханов как уйгуровед // Известия АН Казахской ССР. Сер. обществ. наук. Вып. 3. 1965.
260 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Камалов А. К. Древние уйгуры, VIII;IX вв. Алматы, 2001. Камалов А. К. Уйгурский каганат в Монголии (744;840): автореф. дис. … канд. ист. н. Л., 1990. Карпини П., Рубрук Г. де. Путешествие в Восточные страны. История монголов. Алма-Ата, 1993. Кашгари Махмуд. Диван лугат ат-турк (Свод тюркских слов). М., 2010. Кабиров Ш., Цунвазо Ю. Уйгурско-русский словарь. Алма-Ата, 1961. Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М., 1957. Киселев С. В. Материалы и исследования по ареологии СССР. М.; Л., 1949. Клейн Л. С. Генераторы народов // Бронзовый и железный век. Материалы по истории Сибири. Древняя Сибирь. Вып. 4. Новосибирск, 1974. Кляшторный С. Г. Памятники древнетюркской письменности и этнокультурная история Центральной Азии. СПб., 2006. Кляшторный С. Г., Савинов Д. Т. Степные империи древней Евразии. СПб., 2005. Книга рекордов Гиннеса. М., 2012. Комиссаров С. А. Комплекс вооружения древнего Китая (эпоха поздней бронзы). Новосибирск, 1988. Коновалов П. Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии. Улан-Удэ, 1999. Кононов А. Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников VII;IX вв. Л., 1980. Кононов А. Н. Советская этнография // Вопросы этногенеза. М.; Л., 1949. Кормушин И. В. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 2002. Кормушин И. В. Тюркские енисейские эпитафии. М., 2008. Крюгер Р. Китай. Полная история Поднебесной. М., 2006. Крюков М. Б. История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974. Крюков М. В., Софронов М. В., Чебоксаров Н. Н. Древние китайцы: проблемы этногенеза. М., 1978. Ксенофонтов Г. В. Ураангхай-сахалар. Очерки по древней истории якутов. Т. 1. Кн. 2. Якутск, 1992. Кукеев Д. Г. История ойратов до создания Джунгарского ханства (XIII;XVI вв.): автореф. дис. … канд. ист. н. СПб., 2008. Кызласов Л. Р. Древняя Тува. М., 1979. Кызласов Л. Р. История Хакасии с древнейших времен до наших дней. М., 1993. Кычанов Е. И. История приграничных с Китаем древних и средневековых государств (от гуннов до маньчжуров). СПб., 2010. Кычанов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. Кюнер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. Кюнер Н. В. Работа Н. Я. Бичурина (Иакинфа) над китайскими источниками для «Собрания сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». М.; Л., 1950.
261Список использованной литературы
Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Т. I;II, греческие писатели. СПб., 1904. Левин М. Г. Древние поселения человека в Северной Азии // Тр. ИЭ им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. Т. XVI. М.; Л., 1951. Левин М. Г. Антропологические типы Сибири // Народы Сибири / Под ред. М. Г. Левина и Л. П. Потапова. М.; Л.: АН СССР, 1956. Лигети Л. Табгачский язык ; диалект сяньбийского // Народы Азии и Африки. 1969. № 1. Лувсанвандан Ш. Русско-монгольский словарь. Улан-Батор, 1982. Лувсандэндэв А. Монголо-русский словарь. М., 1957. Малов С. Е. Образцы древнетурецкой письменности с предисловием и словарем. Изд. Восточн. фак. САГУ. Ташкент, 1926 (стеклографическое изд.). Малов С. Е. Язык желтых уйгуров. Словарь и грамматика. Алма-Ата, 1957. Малов С. Е. Два уйгурских документа // Сб. в честь В. В. Бартольда. Ташкент, 1927. Малов С. Е. Древние и новые тюркские языки // Известия АН СССР, ОЛЯ. Т. XI. Вып. 2. М.; Л., 1952. Малов С. Е. Изучение живых турецких наречий Западного Китая // ВЗ. Т. 1. Л., 1927. Малов С. Е. Отчет о путешествии к уйгурам и саларам // Известия Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии. Сер. II. № 1. Пб., 1912; Отчет о втором путешествии к уйгурам // Известия Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии. Сер. II. № 3. Пг., 1914. Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.; Л., 1959. Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М.; Л., 1951. Малов С. Е. Уйгурские рукописные документы экспедиции С. Ф. Ольденбурга // ЗИВАН. Вып. 1. Л., 1932. Малько А. В., Саломатин А. Ю. Теория государства и права. СПб., 2007. Малявкин А. Г. К вопросу о расселении уйгуров после гибели Уйгурского каганата // Известия СО АН СССР, сер. общ. наук. № 1. Новосибирск, 1972. С. 29;35. Малявкин А. Г. Марионетки из рода Ашина // Восточный Туркестан и Средняя Азия. История. Культура. Связи. М., 1984. Малявкин А. Г. Материалы по истории уйгуров в IX;XII вв. Новосибирск, 1974. Малявкин А. Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии // Дальний Восток и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1980. Малявкин А. Г. Вожди древних уйгуров // Проблемы реконструкции в этнографии. Новосибирск, 1984. Малявкин А. Г. Китайские источники по истории уйгуров в IX;XII вв. // Известия АН КазССР, сер. ист. № 2 (16). Алма-Ата, 1961. С. 72;77.
262 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Малявкин А. Г. Уйгурское турфанское княжество в XIII веке // Тр. Ин-та истории, археологии и этнографии АН КазССР. Т. 15. Алма-Ата, 1969. С. 61; 67. Малявкин А. Г. Уйгуры и тибетцы в Ганьсу во второй половине IX века. Центральная Азия и Тибет. Новосибирск, 1972. С. 78;83. Мамонова Н. Н. К антропологии гуннов Забайкалья и расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974. Маргулан А. Х. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1960. Марцеллин Аммиан. История. Bып. 1;3. Киев. 1906;1908. Масими К. История уйгурской державы. Голубые турки. Т. 2. Алматы, 2000. Масими К. Племенное объединение «Уйгур». История уйгурской державы. Т. 1. Алматы, 1998. Мелиоранский П. М. Памятник в честь Кюль-тегина // Зап. Вост. отд. Русского археол. об-ва. Т. XII. Вып. II и III. 1899. СПб., 1900. С. 1;144. Мелиоранский П. М. Об орхонских и енисейских надгробных памятниках // Журн. Министерства народного просвещения. 1898. Мельхеев М. Н. Географические названия Приенисейской Сибири. Иркутск, 1986. Мельхеев М. Н. Карты расселения и перемещения бурятских родоплеменных групп по данным топо- и этнонимики // Этнографический сб. Вып. 6. УланУдэ, 1974. С. 3;27. Мельхеев М. Н. Топо-, этно- и антропонимические связи в ономастике. Мельхеев М. Н. Топонимика Бурятии. Улан-Удэ, 1969. Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 1. М., 1999. Митрошкина А. Г. Методика собирания ономастического материала в западном и восточном Прибайкалье. Иркутск, 1977. Митрошкина А. Г. Личные имена бурят. Иркутск, 2007. Михайлов Т. М. Заметки о топонимах Усть-Ордынского национального округа // Тр. БИОН. Вып. 26. Улан-Удэ, 1976. С. 152;167. Михайлов Т. М. Из истории бурятского шаманизма с древнейших времен до XVIII в. Новосибирск, 1980. Михайлов Т. М. О Буха-нойоне // Этнологические исследования. Вып. 1. УланУдэ, 2000. С. 15;28. Монгуш Д. А. Русско-тувинский словарь. М., 1980. Мэн Д. Чингисхан. М., 2006. Наджип Э. Современный уйгурский язык. М., 1960. Наджип Э. Н. Историко-сравнительный словарь тюркских терминов XIV века. М., 1979, 2002. Нанзатов Б. З. Этногенез западных бурят. Иркутск, 2005. Насилов В. М. Грамматика уйгурского языка. М., 1940. Насилов В. М. Древнеуйгурский язык. М., 1963. Насилов В. М. Язык орхоно-енисейских памятников. М., 1960. Научная и духовно-миссионерская деятельность Н. Я. Бичурина: история и со временное значение. Чебоксары, 2009.
263Список использованной литературы
Никаноров В. П., Худяков Ю. С. Свистящие стрелы Маодуня и Марсов меч Аттилы. СПб.; М., 2004. Никонов В. А. Этнонимы. Сб. статей. М., 1970. Нимаев Д. Д. Барга и баргутыю // Цыбиковские чтения. Улан-Удэ, 1998. С. 44; 45. Нимаев Д. Д. Буряты: вопросы этногенеза и родоплеменная структура // Пробл емы бурятской филологии и культуры: Тез. докл. Иркутск, 1995. С. 28;29. Нимаев Д. Д. Буряты: этногенез и этническая история. Улан-Удэ, 2000. Нимаев Д. Д. О вопросах тюрко-монгольской этнонимии // Исследования по ономастике Бурятии. Улан-Удэ, 1987. С. 87;97. Нимаев Д. Д. О роли тунгусского компонента в этногенезе бурят // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск, 1989. С. 98;103. Нимаев Д. Д. Проблемы этногенеза бурят. Новосибирск, 1988. Нимаев Д. Д. Этнодемографические процессы в Бурятии в XIX ; начале XX в. // Бурятия XVII ; начала XX в. // Экономика и социо-культурные процессы. Новосибирск, 1989. С. 69;84. Нимаев Д. Д. Буряты: этногенез и этническая история. Улан-Удэ, 2000. Новгородова Э. А. Древняя Монголия. М., 1989. Номинханов Ц. Д. Материалы к изучению истории калмыцкого языка. М., 1975. Окладников А. П. Древняя тюркская культура в верховьях Лены // КСИИМК. 1948. Вып. XIX. Окладников А. П. Археология Северной и Восточной Азии. Новосибирск, 2003. Окладников А. П. Древнее население Сибири и его культура // Народы Сибири / Под ред. М. Т. Левина и А. П. Потапова. М.; Л., 1956. Окладников А. П. История Бурят-Монгольской АССР. Т. 1. Улан-Удэ, 1951. Окладников А. П. Происхождение якутской народности: Тез. докл. по секции этнографии и антропологии. Второй всемирный географический съезд. М.; Л., 1947. Окладников А. П. Труды Кяхтинского музея. Т. 18. Улан-Удэ, 1961. Ольденбург С. Ф. Русские археологические исследования в Восточном Туркестане // Казанск. муз. вестн. 1921. № 1;2. Ольденбург С. Ф. Памятники Николая Федоровича Петровского, 1837;1908 гг. // ЗВОРАО. 1912. Т. XX. Вып. 1. Ольденбург С. Ф. Экспедиция Д. А. Клеменца в Турфан в 1898 г. // ИВСОРГО. 1916. Т. XLV. Иркутск, 1917. Ольденбург С. Ф. Исследования памятников старинных культур (Восточного) Китайского Туркестана // Журн. Министерства народного просвещения. CCCLIII. СПб., 1904. Ольденбург С. Ф. Русская туркестанская экспедиция 1909;1910 гг. Краткий предварительный отчет составил С. Ф. Ольденбург с 53 таблицами, планом и 73 рисунками и планами в тексте. СПб., 1914.
264 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Основные этапы этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Наро ды Средней Азии и Казахстана. Т. 1. М.; Л., 1962. Очир А. О. О происхождении этнических названий монголов Боржигин, Хатагин, Эжигин и Цорос // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ, 1996. Ошанин Л. В. Антропологический состав населения Средней Азии и этногенез ее народов. Ч. I. Ереван, 1957. Ошанин Л. В. Антропологический состав населения Средней Азии и этногенез ее народов. Ч. II. Ереван, 1958. Ошанин Л. В. К проблеме этногенеза уйгуров // Л. В. Ошанин и В. Я. Зезенкова. Вопросы этногенеза народов Средней Азии в свете данных антропологии. Ташкент, 1953. Петрушевский И. П. Рашид ад-Дин и его исторический труд. М.; Л., 1952. Позднеев Д. М. Исторический очерк уйгуров (по китайским источникам). СПб., 1899. Потанин Г. Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Путешествие Г. Н. Потанина 1884;1886. В 2 т. СПб., 1893. Потапов А. П. Этнический состав и происхождение алтайцев. Л., 1969. Приск Панийский. Римское посольство к Аттиле. СПб., 1842. Проблемы бурятской филологии и культуры: Тез. докл. Иркутск, 1995. С. 28; 29. Пуллиблэнк Э. Дж. Язык сюнну // Зарубежная тюркология. М., 1986. С. 29;70. Пьянков И. В. Еще раз к вопросу о динлинах // Теория этногенеза и исторические судьбы Евразии. Материалы конференции. Т. 1. СПб., 2002. С. 199;202. Радлов В. В. Титулы и имена уйгурских ханов // Записки Восточного отделения императорского археологического общества. СПб., 1890. Радлов В. В. К вопросу об уйгурах. СПб., 1893. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1, 2. М.; Л., 1952. Риттер К. Землеведение Азии. Т. 1. СПб., 1850. Риттих А. Ф. Материалы для этнографии России. Казанская губерния. Т. 1. Казань, 1870. Руденко С. И. Культура гуннов и ноинулинские курганы. М.; Л., 1962. Румянцев Г. Н. О некоторых вопросах этногенеза монголов и бурят. М., 1960. Румянцев Г. Н. Происхождение хоринских бурят. Улан-Удэ, 1962. Санжеев Г. Д. Лингвистическое введение в изучение истории письменности монгольских народов. Улан-Удэ, 1977. Санжеев Т. О. Заметки по этнической истории бурят. Улан-Удэ, 1983. Свинин В. В. Основные этапы древней истории населения побережья озера Байкал // Древняя история народов юга Восточной Сибири. Иркутск, 1974. Семенов А. А. Очерк культурной роли уйгуров в монгольских государствах // Материалы по истории и культуре уйгурского народа. Алма-Ата, 1978. Семенов П. П. Землеведение Азии. Т. 1. СПб., 1850. Сокровенное сказание монголов / Пер. С. А. Козина. М.; Л., 1941. Субракова О. В. Хакасско-русский словарь. Новосибирск, 2006.
265Список использованной литературы
Султанов Т. И. Чигниз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М., 2006. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. I / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1972. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. II / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1975. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. III / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1984. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. IV / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1986. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. V / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1987. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. VI / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1992. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. VII / Пер., предисл. и коммент. Р. В. Вяткина. М.: Наука, 1996. Сыма Цянь. Исторические записки: в 2 т. / Пер. М. Вяткина. М.: Наука, 2006. Талько-Грынцевич Ю. Д. Древние аборигены Забайкалья в сравнении с современными инородцами // Тр. ТКОРГО. 1905. Т. VIII. Вып. 1. Талько-Грынцевич Ю. Д. Население древних могил и кладбищ Забайкалья. Верхнеудинск, 1928. Талько-Грынцевич Ю. Д. Суджинское доисторическое кладбище в Ильмовой пади // Тр. ТКОРГО. 1898. Т. 1. Вып. 2. Таскин В. С. Материалы по истории кочевых народов в Китае III;IV вв. М., 1989. Таскин В. С. Материалы по истории сюнну (по китайским источникам). М., 1968. Тенищев Э. Р., Тодаева Б. Х. Язык желтых уйгуров. М., 1966. Тихвинский С. Л., Литвинский Б. А. (ред.) Восточный Туркестан ; в древности и раннем средневековье: Очерки истории. М., 1988. Тихонов Д. И. Хозяйство и общественный строй уйгурского государства X; XIV вв. М.; Л., 1966. Тодаева Б. Х. Язык монголов Внутренней Монголии. М., 1985. Токарев С. А. Расселение бурятских племен в XVII в. // Записки ГИЯЛИ. Вып. 1. Улан-Удэ, 193. С. 101;130. Токарев С. А. Буряты и их «кыштымы» в XVII в. // Записки ГИЯЛИ. Вып. 2. Улан-Удэ, 1940. С. 136;155. Токарев С. А. О происхождении бурятского народа // СЭ. 1953. № 2. С. 37; 52. Томсен Дж. О. История древней географии. М., 1953. Ханхараев В. С. Буряты в XVII;XVIII вв.: Демографическая история и этнические процессы. Улан-Удэ, 2000. Хара-Даван. Чингисхан ; великий завоеватель. М., 2008. Ховалыг У. Т. «Тогуз-огузская» проблема в истории изучения древних уйгуров Центральной Азии // Вестник НГУ. Т. 8. Вып. 5. Новосибирск, 2009. Сер. История, филология.
266 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Худяков Ю. С. Центральная Азия и соседние территории в средние века // История и культура Востока Азии. Новосибирск, 1990. Худяков Ю. С. Золотая волчья голова на боевых знаменах // Оружие и войны древних тюрок в степях Евразии. СПб., 2007. Цыбикдоржиев Д. В. К вопросу о происхождении этнонима курыкан // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Улан-Удэ, 1996. С. 143;148. Цыдендамбаев Ц. Б. Бурятские исторические хроники и родословные. Улан-Удэ, 1972. Цыдендамбаев Ц. Б. Периоды истории бурят по данным пережитков тотемных культов // Этногенез народов Северной Азии. Новосибирск, 1969. С. 174; 176. Цыдендамбаев Ц. Б. Родословные таблицы бурят на письменном монгольском языке как источник изучения антропонимов // Бурятские антропонимы и топонимы. Улан-Удэ, 1981. С. 4;8. Цыдендамбаев Ц. Б. Этническое прошлое закаменских бурят по данным их исторических легенд // Краеведение Бурятии. Улан-Удэ, 1979. С. 153;156. Чанков Д. И. Русско-хакасский словарь. М., 1961. Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А. Народы. Расы. Культуры. М., 1985. Черемисов К. М. Бурятско-русский словарь. М., 1973. Шабалов А. С. Этническая принадлежность хунну. Иркутск, 2011. Шагдаров Л. Д., Черемисов К. М. Бурятско-русский словарь. Т. 1;2. Улан-Удэ, 2010. Шерр И. Переселение народов. СПб., 1898. Щербак А. М. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков // Вестник языкознания. 1966. № 3. С. 21;35. Эрдниев У. Э. Калмыки. Элиста, 1980. Юдахин К. К. Киргизско-русский словарь. Т. 1;2. М., 1965. Юдахин К. К. Русско-киргизский словарь. М., 1965. Юдин В. П. О родоплеменном составе могулов Могулистана и Могулии и их этнических связях с казахским и другими соседними народами // Известия АН Казахской ССР. Сер. общ. наук. 1965. Вып. 3. Языки народов Азии и Африки. М., 1993. Языки народов СССР. М., 1968. Якубовский А. Ю. Арабские и персидские источники об уйгурско-турфанском княжестве в IX;X вв. // ТОВГЭ. Вып. IV. Л., 1947. Якубовский А. Ю. Вопросы периодизации истории Средней Азии в средние века XI;XII // КСИИМК. 1949. Вып. XXVIII.
Bergman F. Nomadische Streiferein unter der Kalmuken in der Jahren 1802 und 1803. Riga, 1804. Bleyer J. Die germanischen Elemente der ungarishen Yunnensage // Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literature. 1906. Band XXXI. P. 429; 600.
267Список использованной литературы
Вowra E. C. The ;;;;;; and the Hsiung-nu // Notes and Queries on China and Japan / Еd. by N. Dennys. Vol. I. January;December. Honkong, 1867. Bretschneider E. Medieval researches from Eastern Asiatic Sources. London, 1910 (1-е изд. 1888). Chavannes E. Documents sur les tou-kiue (Turcs) occidentaux // СТОЭ. IV. СПб., 1903. D’Onsson C. Histoire des Mongols, depuis Tchinguiz-Khan jusqu’; Timour Bey ou Tamerlan. La Haye; Amsterdam, 1834;1835. De Guignes J. Histoire g;n;rale des Huns, des Turcs, des Mongols et des autres Tartares occidentaux, ouvrage tir; des livres chinois. Paris, 1756;1758. De Guignes J. M;moire sur l’origine des Huns et des Turcs. Paris, 1748. Du Halde J. B. Descriptions g;ographique, historique, chronologique, politique et physique de l’empire de la Chine et de la Tartarie chinoise. La Haye, 1736. Erdmаnn F. Temudchin der Unersch;tterlich. Leipzig, 1862. Gabain A. Das uigurische K;nigreich von Chotscho 850;1250 // Sitzungsber. der Dtsch. Akad. d. Wiss. zu Berlin, 1961. Goubil R. P. Histoire de Gentchiscan et de toute la dinastie des Mongous ses successeurs, Cоnquerans de la Chine, tir;e de l’Histoire Chinoise et Traduite. Paris, 1739. Hamilton J. R. Les Ou;ghours ; l’;poque des Cinq dynasties d’apr;s les documents chinois. Paris, 1955. Hamilton J. R. Manuscripts ou;ghours du IX-;me ; X-;me si;cle de Touen-Houang: textes ;tabilis, traduits et comment;s. T. 1;2. Paris, 1986. Hamilton J. R. Toquz-oguz et onoygur // JA. 1962. T. 250. P. 23;64. Julien St. Documents sur les tou-ki’oue // JA. 6 s;rie. IV. Paris, 1864. Klaporth J. Memoire sur l’identit; des Thou-khiu et des Hioung-nou avec les Turcs // Journal Asiatique. 1825. Novembre. Klaporth J. Memoires relatifs ; l’Asie. Paris, 1826. Klaporth J. Tableaux historiques de l’Asie. Paris, 1826. Klaproth J. Asia polyglotta. Paris, 1823. Klaproth. Abhandlungen ;ber die Sprache und Schrift der Uiguren. Berlin, 1812. Kotwicz W. L. La langue mongole, parl;e par les Ou;gours Jaunes pr;s de Kan-tcheou. D’apr;s les materiaux recueillis par S. E. Malov et autres voyageurs. Wilno, 1939. Lamb H. Genghis Khan: the Emperor of All Men. London, 1928. Language Vitality and Endangerment // UNESCO Ad Hoc Expert Croup on Endangered Languages. Paris, March 2003. Le Beau Ch., Ameilhon H. P. Histoire du Bas-Empire. Vol. IV / Еd. A. J. de SaintMartin. Vol. 2. Paris, 1824. Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichen zur Geschichte der Ost-T;rken (T’u-kue). Wiesbaden, 1958. Mackerras C. The Uighur Empire (744;840): According to the T’ang Dynastic Histories / Centre of Oriental Studies. Paper 8. Canberra: The Australian Nation. Univ. Press, 1968.
268 Происхождение уйгуров, ойратов (калмыков) и других телэских племен…
Marquart J. Die Chronologie der Altt;rkischen Inschriften. Leipzig, 1898. Munkacsi B. Hunnische Sprachdenkmaler in Ungarischen, Keleti Szem’e. II. 1901. Munkacsi B. Keleti Szepmle. IV. 1903. Neumann K. F. Die V;lker der s;dlichen Russlands in ihrer geschichtlichen Entwickelung. Leipzig, 1847. Pallas. Sammlungen historischer Nachrichten ;ber die Mongolischen V;lkerschatten. Berlin, 1776. Parker E. H. A thousand years of the Tartars. 1887. Pelliot P. La version ouigoure de l’histoire des princes Kalya Namkara et Papamkara // TP. Vol. XV. Leiden, 1914. Pelliot, P. A propos de Comans // JA. 1920. Avril–juin. P. 125;185. Pelliot P., Hambis L. Histoire des Campagnes de Gengis Khan. Cheng-wou ts’intcheng lou. Tome I. Leiden, 1951. Pritsak O. The Hunnic language of the Attila Clan // Harvard Ukrainian studies, Ukrainian Research institute, Harvard university, Cambridge, Massachussets. Vol. VI. № 4. December 1982. P. 428;477. Ramstedt G. J. Four uigurian documents // Carl Gustaf Mannerheim. Across Asia from West to East. 1906;1908. Vol. 2. Helsinki, 1940. (JSFO. № 8.) Ramstedt G. J. Mongolische Briefe aus Idiqut schahri bei Tufan // SPAW. T. XXXII. Berlin, 1909. Ramstedt G. J. Zwei uigurische Runeninschriften in der Nord-Mongolei // JSFO. 1913. Vol. 30. Remusat A. Recherches sur les langues Tartares. Paris, 1820. R;na-Tas A. Western Old Turkic // The Mainz Meeting. Proceedings of the Seventh International Conference on Turkish Languistics. Turkologica, 32. Wiesbaden, 1998. Sanping Chen. Turkic or Proto-Mongolian? A Note on the Tuoba language // Central Asiatic Journal. 2005. Vol. 49. No 2. P. 161;171. Schmidt J. Forschungen im Gebiete der alteren religiosen, politischen und literarischen Bildungsgeschichte der V;lker Mittel-Asiens, vorzuglich der Mongolen ind Tibeter. St. Pet., 1824. Shiratori K. Sinologische Beitage zur Geschichte der Turkv;lker, II. ;ber die Sprache der Hiung-nu und der Tunghu ; Stamme // Изв. Академии наук. 1902. Сентябрь. Т. XVII. № 2. С. 1;33. Shiratori K. Sur l’origine des Hiong-nu // Journal Asiatique. 1923. № 1. P. 71;82. Tumen D. Anthropology of xiongnu // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири: Материалы международной научной конференции. С. 366;377. Vambery A. Das Turkenvolk. Leipzig, 1885. Visdelou C. Histoire de la Tartarie. Paris, 1779. Vivien de Saint-Martin L. ;tudes ethnographiques et historiques sur les peuples nomades, qui se sont succed;s au nord du Caucase dans les dix premiers si;cles de notre ;re // Nouvelles annales des voyages et des sciences g;ographiques. D;cembre 1848. P. 257;306.
Происхождение уйгуров, ойратов калмыковбурят, якут
© Copyright: Шабалов Александр Сократович, 2020
Свидетельство о публикации №220013100783
Свидетельство о публикации №220013100783
Рецензии