Короткометражные сценарии. Связь 4

1.

Письмо.

Наташа волнуется, ей неудобно. Геннадий ждет ее. Они сидят в комнате Натальи, она начинает.
- Мне пришло письмо, но я никак не могу его вынуть, оно расплывается, пальцы в чернилах.
Гена подозрителен.
- А как ты вынимаешь письма?
- Я потеряла ключ и вдеваю пальцы в отверстия, приподнимаю письмо и вытаскиваю. А тут не получается, оно размякло и не поднимается.
Геннадию кажется, что Наташа выдумывает.
- Но его как-то опустили?
- Значит, оно размякло потом.
- Ящик заливало водой?
- Нет.
На Геннадия снисходит вдохновение.
- Может кто-то написал тебе письмо с большим количеством  чернил, они размочили бумагу, проступили сквозь конверт и теперь его не достать?
Наташу радует отзывчивость приятеля, она подхватывает.
- Наверное, писали толстой ручкой.
Геннадий озадачивается этим предположением, уточняет.
-  Может, писали не на бумаге, а на ручке?
-  Почему тогда послали бумагу?
-  Ну, как можно послать ручку?
Наташа поднимает ставки.
-  Может это аудиописьмо? Человек беседовал с ручкой и никак не мог ее послать. Образовалось много чернил. Он их и послал.
Наташа почти светится от своей догадливости. Геннадию кажется, что ситуация разрулена.
-  Теперь надо узнать – что он говорил ручке.
Наташа не хочет останавливаться на достигнутом.
- А может он хотел ее проглотить? Но побоялся.
Гена недоумевает.
- А зачем он хотел проглотить ручку?
Наташе приходиться выкручиваться за незнакомого адресанта.
-  Он хотел прийти сам, у него были важные слова для меня. Но вместо этого он начал говорить с ручкой. Ты можешь услышать эти слова. Попробуй вынуть письмо.
Геннадий вместе с Наташей у почтового ящика. Он вдевает пальцы в отверстия, сопит. Наташа ему помогает. Они вместе поднимают намокшую от чернил бумагу. Бумага скользит, молодые люди суетятся у ящика. Клочья мокрой от чернил бумаги падают обратно в ящик. Геннадий раздосадован. Наташа смотрит на него с надеждой. Геннадий вслушивается в шорохи подъезда, заявляет.
- Он называл тебя Машей.
Наташа удивлена.
- Но я не Маша.
- Поэтому он и не мог послать тебе это письмо.
Наташа торопится.
- Он ошибся в имени. Ему надо сказать, что я - Наташа.
Гена смотрит на подругу с недоумением и брезгливостью.
- Знаешь, мне тоже кажется, что ты Маша.
Наташа сердится.
- Мне не нравится, что меня называют каким угодно именем. Мне нужны мои письма.
Гена беспощаден.
- Тогда к тебе ничего не будет приходить.
- Будут приходить к Наташе.
Гене жалко Наташу, он пытается объяснить ей ситуацию.
- Ты больше не будешь получать письма потому, что ты их не пишешь.
- Я пишу в ответ. И мне писали недавно. Юля писала.
Геннадий догадывается, что ему не переубедить подругу. Он безнадежно отмахивается.
 – Ладно,я пошел.
Наташа чувствует себя покинутой, несправедливо обиженной. Она поднимается по лестнице, у нее  звонит телефон.
- Юля, привет.
- Привет. Мне пришло письмо, помоги мне его вынуть, мне пальцев не хватает.
Какая-то догадка искажает  ровные черты Наташи. Она судорожно открывает рот, захлебывается в беззвучном крике.

2.

Наклейка.


Тамара сидела в гостях у Кирилла. Он ее угощал пастой. Тамара приподняла край своей тарелки, поглядела на ее обратную сторону.
- Почему у тебя на  всех тарелках наклейки?
Кирилла отвечал небрежно, разговор мешал.
- Это взгляд фотографа.
- Ты фотографируешь? Не знала. Но фотографии это картинки, а у тебя – ценники.
- У меня – тарелки. Видишь, какие они глубокие, прохладные.
Кирилл, не вставая, снял с полки одну тарелку, другую. Они ему нравились.
- Но зачем им ценники?
Кирилл сидел с отсутствующим видом. Тамара поняла, что не добьется ответа. Решила сменить вектор любознательности.
- Можно посмотреть твои фотографии?
- У меня есть только фотоаппарат. Я смотрю сквозь него. Этого достаточно.
Досада на небрежность Кирилла прорвалась, Тамара неловко дернула рукой, со стола слетела тарелка.
-  Ой, я разбил твою тарелку.
Кирилл мутно посмотрел на осколки. Тамара мешала ему.
- Выйди, я тебя сниму.
- Ты же не снимаешь... И, как ты меня снимешь, если я выйду?
- Выйти. Увидишь.
Тамара вышла из кухни, потопталась в прихожей.
- Мне возвращаться?
- Сейчас.
Кирилл неподвижно сидел за столом. Ему было приятно ощущать себя камнем. За дверьми раздался шум, треск. На кухню ввалилась Тамара, подняла рваный рукав свитера.
- У тебя там так темно!  Я порвала рукав.
Кирилл равнодушно поглядел на Тамару.
- Это потому, что у тебя нет наклеек.
Тамаре показалось, что Кирилл не говорит, а плюётся. Ей стало гадко.
- При чем здесь наклейки?
Кирилл молчал, принялся доедать свою пасту. Тамара села напротив, снова поменяла вектор.
- И как мне их получить?
Кирилл с шумом втягивал в себя  макароны. Тамара вспомнила, когда они познакомились, он сразу показался ей неприятным. Она вспомнила об этом.
- Для начала верни мне мою тарелку.
- С наклейкой?
- Нет, без нее. Ты ее разбила.
- Тарелку?
- Наклейку.
Идиотизм происходящего поражал своей кристальностью. Тамара тоже вернулась к своей порции.
- И как мне ее склеить?
- Увидишь.
Кирилл достал с холодильника фотоаппарат и передал его Тамаре. Она осторожно покрутила его и навела на Кирилла.
- Кирилл, я ничего не вижу.
Есть Кирилл стал еще шумнее.
- Ничего. Ты теперь наклейка.   


3.


Антенна.


Маша сидела в гостях  у Тимура, смотрели телевизор. На экран время от времени набегала белая рябь. Тимур повернулся к Маше.
- У меня помехи.
Маша снисходительно улыбнулась.
- Может надо антенну подвинуть?
- Одному это бессмысленно.
- У тебя есть выход на крышу?
- Есть.
- Давай, сходи, возьми телефон. Я тебе скажу, когда будет меньше помех.
Тимур поморщился.
- Ты же не знаешь, какая картинка мне нужна.
Тимур выжидательно посмотрел на Машу.
- Ты хочешь, чтобы я сходила?
- Сходи, пожалуйста.
Голос Маши упал.
- Я не знаю, куда идти.
Тимур воодушевился.
- Я тебе покажу.
Глаза Тимура загадочно сощурились.
- Возьмешь телефон?
Маше оскорбилась.
- Еще чего!
Тимур одобрительно кивнул.Скоро Маша вернулась с крыши. Тимур сидел перед телевизором. Помехи на экране остались. Тимур недовольно повернулся к Маше.
- Ничего не изменилось.
Маша вгляделась в экран.
-  Изменилось.
-  Мне кажется, так и было.
- Тебе трудно сравнивать. Стало лучше. Ты не запомнил, как было.
Тимур недоуменно пожал плечами, Маша  решила не садиться.
- Пойду еще поправлю.
Она вернулась, Тимур ее ждал, резко выпалил.
- Стало хуже.
Маша вгляделась в экран.
- Ненамного.
Она повернулась к Тимуру.
- Я сняла антенну.
Тимур почти подпрыгнул на диване.
- Зачем?
- Разницы почти никакой.
- Когда антенна стоит – есть шансы. Когда ее нет – лучше уже не будет.
 Маша меланхолично склонила голову.
- Пойду, поставлю.
Тимур  взвинчено  заходил по комнате. Маша вернулась, спросила у самого порога.
- Лучше?
Тимур был угрюм.
- Я уже не верю в то, что ты хочешь сделать лучше.
- Причем здесь вера? Стало лучше или не стало?
Тимур старался говорить веско.
- Вера важна. Если я верю, что ты хочешь сделать лучше, я верю в то, что может стать лучше.
Маша подошла к телевизору.
- А я вижу, что стало лучше.
- А я не вижу.
- Потому что сам ничего не делаешь.
Лицо Тимура стало кислым.
- Мне кажется, ты хочешь смотреть телевизор вместо меня.
Маша оскалилась.
- Мне кажется тебя волнует что-то другое. Не четкость передачи.
Тимур ждал ее подозрений.
- Четкость передачи сама по себе не существует. Нужны усилия.
- Поэтому у тебя никогда не будет четкости.
Тимуру захотелось поддеть Машу.
- Потому что усилия не могут быть чистыми?
- Чужие усилия никогда не кажутся достаточно чистыми.
К Тимуру пришла ясность.
- Четкость – готовность бороться с помехами. Ты не хочешь с ними бороться.
-  А ты как борешься с помехами?
-  Мое желание четкости – признак борьбы.
Машу мутило уже от Тимура.
- Ты хочешь и четкости, и нечеткости. Ты хочешь борьбы. Но бороться должны другие.
- Потому что я принимаю передачу.
- Ты принимаешь чужую борьбу.
Тимур ходил вокруг Маше,  ей казалось, что он затягивает ее в свое болото. Тимур бубнил.
-  Дело в том, что мои помехи не становятся твоими. В этом  все  дело.
Маше надоело препираться.
- Хорошо.
Она резко вышла,  вернулась.
 - Как стало?
Маше не хотелось смотреть на телевизор. К нему сходил Тимур, вернулся и  был озадачен.
- Стало лучше. Но я сомневаюсь, что ты убрала мои помехи. Ты ту же антенну крутила?
Маша запнулась.
- Там….там еще была. Я ее тоже покрутила.
Тимур обреченно вздохнул.
- Значит, ты улучшила  передачу  моего соседа.
Маша  запнулась.
- Мне нужно исправлять только твои помехи?
Тимур пожал плечами. Они прошли к дивану и сели. Телевизор их уже не интересовал. Их уже мало, что интересовало. Маша предположила.
- Я знаю, как отличить именно твои помехи. Надо улучшить вчерашнюю передачу. Что ты вчера смотрел?
Тимур не понимал.
- Футбол.
Маша оживилась.
- Вспоминай помехи.
Тимур недоверчиво скривился, но Маша глядела на него настойчиво. Тимур попытался вспомнить, какие вчера были помехи. Маша видела, как ему непросто, повернулась к телевизору, дернула Тимура.
- Смотри, стало лучше.
Маша вдохновлено повернулась к Тимуру.
- Значит, вчерашние помехи были тобой.
Тимур не радовался, его волновало другое.
- Значит,  можно принимать передачу без антенны.
Маша продолжила мысль.
- Значит, можно  принимать одни помехи.
Тимур огорчался все глубже.
- Значит, теперь у соседа две антенны.
Маша была в восторге.
- Но у него нет помех! Он не знает, что такое – чистота передачи.
Тимуру становилось страшно.
- Если у него нет помех, он сам – помехи.
Маше захотелось поддержать его.
- Это не твои помехи.
Тимур огляделся потерянно.
- У меня больше нет помех.
Восторг покинул Машу, она  набрякла.
- Ну, как же? Я твои помехи.
Тимур не мог успокоиться.
- Ты - мои вчерашние. Сосед - сегодняшние. А у меня – нет.
Маше хотелось уточнений.
- А не ты  вчерашние?
Тимур грустно отверг ее предложение.
- Ты вчерашние. Ты сегодня вчерашние.
У Маши вырвалось.
- Блять!
Тимур удивленно развел руками.
- Мне не нужна передача.
- А завтра?
Тимур вертел головой, будто не замечал Машу.
- И завтра не нужна.
Маша почувствовала себя прозрачной, использованной, сердитой.
- Я больше не буду бороться с твоими помехами.
Покой пришел наконец к Тимуру.
- И не надо.


4.

Фонарь 4.


Маша нервничает уже давно, сейчас она стоит у окна. Виктор подходит к ней. В комнате вечер. Маша говорит, не поворачиваясь к Виктору.
- Видишь, за моим окном - фонарь. Ночью он светит прямо в комнату. Я не занавешиваю окно.
- Почему?
- Потому что я не хочу, чтобы за моим окном стоял фонарь.
- Не занавешенное окно не поможет убрать фонарь.
Маша поворачивается к Виктору. Она взволнована.
- А занавешенное? Если я его занавешиваю, я смиряюсь с ним. Значит, он будет стоять здесь всегда! Я просто маскирую его присутствие. Я не хочу маскировать этот долбаный  фонарь!
Виктор видит, как зашлась хрупкая девушка. Ему хочется ее успокоить.
- Может поменять комнату?
- Я не буду переезжать из-за дебильного фонаря!
Виктору грустно говорить о пустяках.
- Но он так тебя напрягает.
Маша снова поворачивается к окну.
- Нет, что ты! Я рада ему….Вот только свет мешает.
Виктор улыбается.
- То есть хорошо бы, если бы фонарь был без света?
Маша уже успокоилась, ей нравится говорить о себе.
- Я понимаю, что фонарь не может быть без света….Но он меня подавляет.
- А чему ты тогда рада.
Маша вздрагивает от остроты понимания, выпаливает.
- Я рада фонарю без света. Когда он стоит у моего окна…мне кажется, что я сама – свет.
-  Аааа…..А когда горит, ты уже не кажешься себе светом.
-  Не кажусь.
-  А если бы он светил бы не в твое окно?
Маша смущается. Такая мысль не приходила ей в голову.
- Тогда тот, кому он светил казался бы мне фонарем.
Виктор рассудочен.
- Значит, ты сама кажешь себе фонарем.
Маша оборачивается, она удивлена.
- И мне не нравится мое свечение!
- Потому, что оно не кажется тебе твоим.
- Но это естественно.
- Но свет другого тебе кажется его светом.
Маша с надеждой заглядывает в лицо Виктора.
- А тебе кажется моим?
Виктор чувствует себя виноватым.
- Ты мне не кажешься фонарем. Даже, если он рядом с твоим окном.
Маша обижена.
- Знаешь, если  бы даже фонарь не был бы под моим окном, я бы все равно считала бы себя фонарем.  И даже больше! Если бы свет попадал бы тогда в мое окно, он бы меня уже не раздражал.
Виктору кажется, что ситуация близка к разрешению.
-  Значит, тебе все же мешает не свет. А фонарь.
Маша становится дидактичной.
- Пора бы уже понять. Мне мешает их связь в реальности. Света и фонаря. Если бы не было фонаря, мне бы хватало света, если бы фонарь не светил в окно, меня бы тоже это устраивало.
- А если бы ничего не было бы? Ни света в окно, ни фонаря рядом?
Маша грустнеет.
- Я бы все равно была бы фонарем. Но без света.
Виктор подхватывает.
- Передвижным.
Маше кажется, что приятель насмехается над ней.
- Фонарь не может быть передвижным. Не может.
- И без света он тоже не может.
Глаза Маши загораются.
- А ты знаешь, что свет у меня под ногами?
- Где?
- Выйди и посмотри – пульсирует ли на столбе свет?
Фонарь светит ярко и столб не видно. Виктор выходит на улицу. Там снег. Столб укутан гирляндой, она светится. Виктор возвращается к Маше.
- По столбу протянута гирлянда.
На Маше тоже нитка гирлянды, девушка торжественно поднимает руки.
- Видишь, и так на каждом столбе.
Виктор тут же выходит обратно на улицу. В самом деле на всех столбах висят гирлянды. Они мерцают слабым светом. Виктор удручен. Они растерянно идет вдоль столбов, не поднимая головы. Но вот он видит столб, не украшенный гирляндой. Это приводит его в восторг. Виктор кричит
- Не на каждом! Не на каждом!
Ему ярко от этого понимания.


5.

Бутылка 4.


Оля пристально посмотрела на Виктора и тяжело заявила.
- Я хочу разбить эту бутылку тебе о голову.
Они пили вино и оно закончилось. Пустая бутылка осталась в руке Оли. Виктор не испугался, снисходительно оценил угрозу.
- С чего бы это?
Оля вздохнула.
- Ну, мы ее выпили. И мне стало как-то одиноко.
- Может, возьмем еще одну?
- Так мы сопьемся.
Виктор спокойно недоумевал.
- А если ты разобьешь бутылку о меня – станет лучше?
Оля почувствовала движение Виктора к ней, оживилась.
- Так мы словно заново начнем ее пить.
Виктор кивнул, подставил голову.
- Давай. Хорошо, что стекло здесь тонкое.
Оля засмеялась, словно Виктор сделал ей комплимент и тут же ударила его по голове. Бутылка разбилось легко. Виктор поднял голову. Он беспокоился об Оле
- Таааааак… Как твое самочувствие?
Девушка восторженно смотрела на приятеля.
- Здорово! Это даже лучше, чем пить.
- Надеюсь тебе не понадобиться бить вторую бутылку?
Оля сбилась.
- Ты сам хотел вторую.
Виктор не понимал.
- Ты хочешь вторую?
Нужно было уточнить, как чувствует себя приятель и Оля спросила.
- Надеюсь, тебе тоже понравилось?
- Главное, чтобы тебе понравилось.
Оля смотрела в бесстрастное лицо Виктора и гнев охватывал ее. Она закричала.
- Тебе понравилось?
Витя не торопился.
- А тебе понравилось?
Оля поникла.
- Значит, тебе важно, чтобы я сказала первой.
Виктор молчал, он бывал упрям. Оле стало неприятно и она предложила.
- Тогда давай разбей тоже о меня бутылку.
Виктор оторопел.
- Ты же говорила, что тебе понравилось.
- Нет. Я говорила, что – здорово! Вот. Такая же. Бей.
Оля протянула Виктору еще одну пустую бутылку, которая валялась рядом. Виктор усмехнулся, взял бутылку.
- Тебе может не так повезти, как мне.
- Бей.
Оля наклонила голову. Виктор осторожно стукнул девушку по голове. Удар был слишком слабый и бутылка осталась цела. Это еще больше разозлило Олю.
- Ты что? Не можешь бутылку  разбить? Бей!
Виктор испуганно ударил еще раз. Бутылка рассыпалась, девушка подняла красное, со слезами на глазах, лицо, закричала.
-  Понравилось?
-  Да!
Виктор орал в ответ, орал от страха и неуверенности. Он  видел, что Оля невероятна зла.
- Ах, ты сволочь!
Девушка озиралась, наклонилась, достала из урны еще одну бутылку. Эта была крупнее, тяжелее. Виктор съежился.
- Перестань! Это другая бутылка. Она тяжелее.
- Не важно. Она такая же для тебя, как эта была для меня!
Виктор слегка побледнел, наклонил голову.
- Хорошо.
Его покорность понравилась Оле. Она успокоилась и осторожно стукнула приятеля по голове. Стекло не разбилось. Настала очереди беситься Виктору. Он заорал.
-  Сильней! Ты бутылку не можешь разбить?
Оля растерянно улыбалась
- Не могу.
Виктор смотрела на смущенную девушку и тепло охватило его. Он чуть приобнял Олю.
-  Ничего ты у меня не можешь.
Оля благодарно прильнула к нему, бутылка выпала из ее рук и она поцеловала Виктора.
-  Ты такой ласковый.
Виктор понимающе кивнул.
- Теперь тебе не одиноко.
Оля чувствовала себя счастливой.
- Нет. Теперь нет.


6. 

Рыба 2.

Наташа волнуется, ей неудобно. Геннадий ждет ее. Они сидят в комнате Натальи, она начинает.
- Мне пришло письмо, но я никак не могу его вынуть, оно расплывается, пальцы в чернилах.
Гена подозрителен.
- А как ты вынимаешь письма?
- Я потеряла ключ и вдеваю пальцы в отверстия, приподнимаю письмо и вытаскиваю. А тут не получается, оно размякло и не поднимается.
Геннадию кажется, что Наташа выдумывает.
- Но его как-то опустили?
- Значит, оно размякло потом.
- Ящик заливало водой?
- Нет.
На Геннадия снисходит вдохновение.
- Может кто-то написал тебе письмо с большим количеством  чернил, они размочили бумагу, проступили сквозь конверт и теперь его не достать?
Наташу радует отзывчивость приятеля, она подхватывает.
- Наверное, писали толстой ручкой.
Геннадий озадачивается этим предположением, уточняет.
-  Может, писали не на бумаге, а на ручке?
-  Почему тогда послали бумагу?
-  Ну, как можно послать ручку?
Наташа поднимает ставки.
-  Может это аудиописьмо? Человек беседовал с ручкой и никак не мог ее послать. Образовалось много чернил. Он их и послал.
Наташа почти светится от своей догадливости. Геннадию кажется, что ситуация разрулена.
-  Теперь надо узнать – что он говорил ручке.
Наташа не хочет останавливаться на достигнутом.
- А может он хотел ее проглотить? Но побоялся.
Гена недоумевает.
- А зачем он хотел проглотить ручку?
Наташе приходиться выкручиваться за незнакомого адресанта.
-  Он хотел прийти сам, у него были важные слова для меня. Но вместо этого он начал говорить с ручкой. Ты можешь услышать эти слова. Попробуй вынуть письмо.
Геннадий вместе с Наташей у почтового ящика. Он вдевает пальцы в отверстия, сопит. Наташа ему помогает. Они вместе поднимают намокшую от чернил бумагу. Бумага скользит, молодые люди суетятся у ящика. Клочья мокрой от чернил бумаги падают обратно в ящик. Геннадий раздосадован. Наташа смотрит на него с надеждой. Геннадий вслушивается в шорохи подъезда, заявляет.
- Он называл тебя Машей.
Наташа удивлена.
- Но я не Маша.
- Поэтому он и не мог послать тебе это письмо.
Наташа торопится.
- Он ошибся в имени. Ему надо сказать, что я - Наташа.
Гена смотрит на подругу с недоумением и брезгливостью.
- Знаешь, мне тоже кажется, что ты Маша.
Наташа сердится.
- Мне не нравится, что меня называют каким угодно именем. Мне нужны мои письма.
Гена беспощаден.
- Тогда к тебе ничего не будет приходить.
- Будут приходить к Наташе.
Гене жалко Наташу, он пытается объяснить ей ситуацию.
- Ты больше не будешь получать письма потому, что ты их не пишешь.
- Я пишу в ответ. И мне писали недавно. Юля писала.
Геннадий догадывается, что ему не переубедить подругу. Он безнадежно отмахивается.
 – Ладно,я пошел.
Наташа чувствует себя покинутой, несправедливо обиженной. Она поднимается по лестнице, у нее  звонит телефон.
- Юля, привет.
- Привет. Мне пришло письмо, помоги мне его вынуть, мне пальцев не хватает.
Какая-то догадка искажает  ровные черты Наташи. Она судорожно открывает рот, захлебывается в беззвучном крике.