Здравствуйте - это я, социальный идиот

     Эту свою особенность, я не очень–то и скрываю от общества, но уж не сильно и выпячиваю. Возможно в силу этого самого своего свойства, а может быть и по причине не вполне адекватного своим устремлениям волевого потенциала, а может быть и так реализуемой природной своей скромности, да, десятилетиям выработанной, привычке по возможности не беспокоить своими закидонами окружающих.

      Вот и теперь: много дней потратил я на то, чтобы изгнать из себя некий претензионный грешок, но он всё не желал избавить меня от наваждения. Тогда уж я попытался загнать его подальше в угол моей ипостаси, в надежде, что уж там-то он растворится в среде прочих невольников моих не рождённых идей.
     Тщетно. Греховное не подчинялось моим повелениям, а, напротив того, всё более укреплялось, подпитанное информацией о событиях дня. И тогда уж я начал как бы молча заговариваться, вдруг останавливая свой взор в никуда, в тайную точку так, что это стало уже заметно и моей подружке, уже озабоченной настолько что напрямую вопросившей:
-Что это с тобой?
- Бетховен. Пятый концерт – отшутился я неким анекдотом, суть которого сводится к тому что к психиатру на приём пришёл озабоченный посетитель.
- Доктор, у меня в голове беспрестанно звучит музыка!
- Раздевайтесь!
-Неужели до гола?!
-Ты что с ума сошёл? Шапку сними. Послушаю. Так, так. Повернись. Наклони голову. Действительно – Бетховен. Пятый концерт.

       В моём случае, однако, ни оркестр, ни хоры не звучали. А одно к одному нанизывалось слово за словом. Фразы уж выстраивали себя, перестраивались так и сяк, сплетая кружева предполагаемого текста в присущей мне манере словоблудства.
Делать нечего. Оставалось одно лишь средство - приняться за работу в надежде довести себя до изнеможения, чтобы труд этот не был бы завершён никогда, и этим как бы ещё рассмеялся победно над моим душевным нездоровьем. Смех- лучшее же лекарство от недугов любой этиологии.

     А пока это не произошло – начну по порядку.
Некоторое время от истоков своего рождения я представлял из себя некий сосуд, наполняемый впечатлениями  одного из светлых миров, приобретшего меня себе на забаву. И ещё не ясно было с моими к нему претензиями. Но мало по малу реальность выстраивала во мне структуру осмысленного освоения самой себя. И вот когда-то настала пора и мне задавать вопросы, да самому на них и отвечать. Получилось так, что существует и некоторое зло, уже заявившее о себе несовершенством реализованного добра. И с этой алогичностью надо было что-то делать. Но обстоятельства жизни были таковы, что времени мне хватало только на текущие заботы. А всё же равно в душе - каким-то дикоросом - вырастала устремлённость на устранение нелогичности зла. Этой своей устремлённостью теперь уж жил я в реалиях будней, тогда ещё представляя, что все невзгоды каким-то непостижимым образом сконцентрировались в близком круге жизни; и что там, за горизонтом, остаётся всё лучшее, которое надо отыскать и распространить повсеместно. И даже тогда, когда жизненный мой опыт всё более определённо заявлял о том, что от добра – добра-то не стоит искать; даже и тогда социальный мой идиотизм не был повержен в прах сугубым прагматизмом.

Теперь, когда мы здесь, отходя от созерцания, миновали страну мысленных абстракций – самая пора переходить к практике. Разумеется, предельно избирательно, ибо скрупулёзное перечисление множественных событийных фактов ставит в тупик невозможности  самого рассказчика, а равно и его слушателя, ещё сохраняющего свой интерес к теме.

       А случай – вот он, вполне подходящий, словно нарочно организованный стерильным социальным экспериментом.  Но от этого, признаюсь, не вполне комфортным для участия нашим рафинированным эстетом. Потому что стержнем сюжета здесь предстаёт нужник. Общественная уборная на одно очко.

        Итак, в неких возвышенных кругах - в целях поддержания государственного баланса средств надёжного функционирования народнохозяйственного механизма  - было принято решение о проведении комплекса работ, регламентированных многократно выверенной соответствующей  методической инструкцией.

А дикая Природа, преподнесла искателям многозначительный подарок в виде щедрости недр в конкретной точке пространства, доселе абсолютно стерильной. Всей историей взаимодействий всех агентом живого и косного мира, она предоставила человеку разумному исключительно гармоничную систему жизнедеятельности. Несмотря на то что – мы же знаем – всякое взаимодействие частей целого сопровождается разрушением былых совершенств, здесь несмотря на специфику физико-географических условий удалась гармония жизни, длящейся свои немеренные тысячелетия. Даже испражнения живых существ, как необходимое условие метаболизма,  растворялись без остатка в общем котле сосуществования.

      Так что человеку открывались блестящие перспективы в полной мере реализовать свои планы,не выходя из состояния гармонии со средой.
Разумеется – план, и, разумеется – проект производства работ. Дорожная карта достижения результата. Что мешает проектанту, знакомому с опытом многочисленных своих предшественников, учесть малейшие здесь детали графика работ, технологии процессов  производства, и минимизации возможного ущерба окружающей среде? чтобы свести всё к определению потребности в материальных ресурсах, и   оптимально необходимой логистике  их доставки и утилизации отходов. Последним звеном этой рутинной работы по подготовке производства становится определение затрат и установление источников финансирования.
Все так делают. Потому прежде, что без этого, например, самолёты, как аппараты тяжелее воздуха, не смогли бы летать, а корабли погружались бы в пучину вод немедленно по сходу со стапеля.

     Ну так  и вот - в упомянутой точке природы процесс реализации проекта пошёл, всё более наращивая объёмы производства. Но.
Но, оказывается, работы эти невозможно осуществить без участия человека. Специфика же рода таковой деятельности заключается ещё в том, что  некоторое их число, действительно проявило здесь свою природную сущность. Если первые поселенцы ещё решали проблему дефекации способом диких обычий, маскируясь в окружающих кустарниках, то с течением времени кустарников становилось всё меньше, а людей – всё больше.
      Проблема возникла там, где её не ждали светлые умы. Оказывается, строительство туалета не вошло ни в проект, ни – что важнее всего – в смету. Что – проектировщик так накосячил? Вряд ли. Думаю, что и ему не чужда потребность посещать туалет. Но он настолько профессионален, что знает – вычеркнет эти работы экспертиза. И не потому что эксперты не от мира сего; а, напротив того, знает каждый он, что за такие прозаизмы в проекте его начальство, может быть и улыбнётся в душе своей, но уж ту-то глянет на главного инженера проекта по особенному – уж не спятил ли ты, товарищ. Но это не случится, потому что есть и у них знание неписанных понятий государственных деятелей, для которых работяга – это «РАБОЧИЙ» для речей, а по жизни – так, плесень, которая и какает-то из вредности своей, назло высокой целесообразности.

    А руководитель на местах, даже, если он на свой риск и найдёт материалы,  да исполнителя, то уж из каких источников оплатить эти работы, не попав в поле зрения контрольно-ревизорских агентов государства? – это уже сверхзадача для его уровня ответственности. Ибо криминальное сознание всех и вся сразу начинает искать зацепку для поисков источника нетрудовых доходов и самого начальника, и лиц, к которым он обращается за эквилибристикой решения задачи нетривиальной настолько, что она является в принципе неразрешимой в рамках действующих отношений права.
       
      Тем не менее, дощатый домик туалета появился-таки в некотором отдалении от жилья трудящихся. Теперь уж трудящиеся эти могли удовлетвориться без особого риска быть обнаруженным в интимной позе мыслителя. Но.

       Настала зима. И вскоре физическая невозможность дальнейшего пользования услугами незаконного этого объекта недвижимости стала очевидной даже для лиц, обладающих навыками альпинизма. Проблема усугубилась ещё тем обстоятельством, что со дня на день ожидался приезд верхнего начальства.
И тогда наш начальник созвал на совет профсоюзный комитет.

     Кто сказал, что не бывает профсоюзов нормальных? Бывают. Наверное? Во всяком случае  н а ш  комитет был избран в условиях, когда демократия ещё бывает возможна. То есть, когда все знают друг друга как облупленного, и когда влияние извне исключено до уровня наивысшей вероятности. Собрались все и решили – будет он, он, она и вот он.
    «Вот он», подозреваю что это именно обо мне. Глуп я был в то время неимоверно. И что лучшее абсолютно возможно, думал я – если только чуть-чуть поднапрячься, да сообща и сделать так-то и так, как учили нас на лекциях по сопромату и прочих мудрёных специальных знаний. Какие основания были у меня сохранять свой идеализм?  Сказать прямо – никаких. Напротив, очень многое из случившегося со мной, опровергало меня. Меня же это обстоятельство не напрягало. Потому что все условности мира были как бы инопланетны, а для меня существовали иные  законы бытия. Ими я и жил.

-Вот пусть он и будет в профкоме. Для компании. Потому что главным авторитетом там был мой ровесник, но буквальный антипод социального ортодокса. Но проживали мы вместе в одном холостяцком балке. Ещё один наш ровесник жил там с нами. Как говориться - душа в душу.

    Так вот из нас двое и присоединились к общей компании активистов и приготовились решать проблему, о которой нам доложит наш начальник.

    А проблема эта оказалась животрепещущей, и непростой. Надо  было найти способ как бы вычистить наш сакраментальный нужник. И вот тут-то приоткрывается дверца в непостижимую, казалось бы, тайну отношений власти и общества.
     Власть зело умудрена в неписанных своих понятиях, о которых общество может сколь угодно разглагольствовать, но истинного положения представить себе не может. И тогда власть представляется людям неким фантомом, сакральной сущностью, творящей недоброе ради добра.
      
    Так вот и теперь слова нашего начальника одновременно вызвали в наших душах порыв найти решение проблемы и в то же время осознание того, что решение это - невозможно.
     Сколько бы коллективное наше сознание ни крутилось вокруг обледеневшего очка, а ответ на проблему не то что бы всё не находился, а, напротив, всё яснее обозначал себя этаким таким, о чём и невозможно-то было помыслить всего лишь час назад.
-Вычистить надо,  чисто конкретно, силами профкома. Причём не полным его составом это сделать, чтобы не вызвать нездоровый ажиотаж среди членов профсоюза. А скрытно, под покровом ночи, пусть это сделает…
( Разумеется, наш социальный идиот. А напарником ему будет…. –да, да! – наш главный авторитет)
Невероятно! Но так и было.

      Морозной ночью, при тусклом свете луны в облаках, вышли мы на дело.
А уже утром весь посёлок гадал – кто же это так постарался?
Но исполнители молчали глухо, как в танке; и только вот сейчас я проболтался об этом эпизоде всплеска активности гражданского общества. (Ну, от социального идиота, что другого можно ожидать)

     Теперь же пришла пора назвать причину таких неблагозвучных моих здесь разглагольствований.
     А причина эта, можно сказать со всей определённостью, высочайшего накала. Ведь речь идёт об Основном законе моей страны. Так же начальник нынче сообщил нам, что здесь надо кое-что почистить.
     И так же призвал он не слабый актив нашего общества. Кто среди них идиот, а кто непререкаемый авторитет – не готов я здесь утверждать.  Да  они все вместе сами  могут и не отвечать  на это вопрос, потому что здесь как нельзя ясно демонстрирует себя эффект слабого звена.   Сколько  бы  каждый из них ни был авторитетом в своей профессии и глазах общества, всё равно  общая цена их деятельности – это даже не социальный идиотизм, а это хуже некуда – утрата достоинства. Единственный выход в этой их ситуации -  не чистить что-то непотребное, а солидарно заявить о недопустимости своего участия в этом спектакле.
      Но, если даже речь не идёт о чистке нужников нашей родины, а вещах непонятно как судьбоносных – такое единодушие избранников от общества граждан – невозможно. Хоть абсолютно, хоть и относительно.
Да и ладно если бы проблема ограничивалась только лишь судьбой основного закона (всё равно любой закон, что дышло – куда повернул, туда и вышло). А то ведь есть вещи посерьёзнее, которые исподволь подводят нас к трагедиям.

    Ну, не заложил проектант в смету строительство нужника – всегда найдётся способ выйти из связанного с этим затруднения. А то ведь тот же проектант быстро-быстро сработал проект ого-го какого сооружения; и строители быстро-быстро его слепили на живую нитку; но как-то так получилось, что сооружение это простояло лет настолько много, что состарилось морально, а новые времена требует его сноса с лица земли.
   Тут же и включается хитро устроенный механизм определения исполнителя, который, конечно же снесёт дряхлую эту избушку, но сделает это с минимальными затратами по сравнению с прочими претендентами не только освоить средства, но и наварить сверху немало денежек. Не будем здесь вникать в тонкости конкурсного распределения заказов, потому что нам больше этого интересно узнать, что кроме пропуска туалетной позиции, проектировщик и здесь вообще пропустил главу ликвидации проектируемого объекта.
    А значит исполнитель сноса производит эту работу на своё усмотрение, которое калибруется сроками проведения работ, затратами на проведение операций, и сообразительностью работяг в деле не только сачкования, но и элементарной исполнительности противоречивых указаний прораба. В конечно итоге работают трое придурков: крановщик, который не должен был манипулировать стрелой  вне контакта с монтажниками; и двое монтажников, которые действуют под прессингом затрат времени на проведение не внятно регламентированный операций. В результате – дело сделано быстро, но только вот один монтажник погиб в самый кульминационный момент операции.
Выходит цена его жизни – экономия нескольких часов работы крана.
     А обрушение?
- Всякий демонтаж – это обрушение – так афористично выразился по этому поводу  руководитель работ.
     Неужели всякий? – спрашивает себя ваш сегодняшний знакомец, по жизни неизбывный социальный идиот.

01.02.2020 19:04