Как уволили Люксембурга

       В отделе испытаний готовой продукции работал техник-придурок. Было ему за пятьдесят, но он так и не вышел из детского возраста. Настоящее имя его было Иннокентий, а фамилия Люксембург, но все называли его Кешей, отчасти из-за большого сходства с австралийским  попугаем какаду, отчасти как уменьшительно-ласкательное сокращение его имени. Был он плюгав, неказист и невероятно глуп. Начальник отдела, Лев Моисеевич Скородум поначалу не хотел принимать его на работу, но наш кадровик сообщил, что у Люксембурга на иждивении находятся пять несовершеннолетних детей и жена - инвалид второй группы, а сам он сидит в коридоре на стульчике и плачет. Конечно, Льву Моисеевичу сразу же стало бедолагу жаль и Иннокентий Варфоломеевич Люксембург был на работу принят, старшим техником.
       Что правда, то правда, на работу Кеша приходил первым, а уходил последним, тут никто к нему придраться не мог. Да и по части рвения нареканий никаких не было. Если ему говорили, почисти, мол,  вольтметр, то к концу дня с большой вероятностью можно было видеть прибор в его первозданном виде, без каких-либо намеков на краску. На третий день утром, когда народ начал подтягиваться, Люксембурга узрели сидящим на полу, перед всеми цветочными горшками отдела, которые он расставил по ранжиру и любовался проделанной работой. Похоже было, что он приглашал и нас оценить прелесть расстановки цветочков, однако любителей икебан и бонсаев у нас не наблюдалось и технику притрагиваться к цветам запретили, а заодно насторожились.
       Лев Моисеевич был хорошим руководителем и знающим человеком. Кроме того, он был педант и разные клички и прозвища в корне не поддерживал, а потому продолжал своего техника в лаборатории называть Иннокентием. С другой стороны, Скородум был весьма хитер и когда начальство заявлялось с проверкой, то он непременно находил повод публично поручить Иннокентию какую-нибудь работу, называя его при этом по фамилии  - Люксембургом. Проверяющие отвлекались, улыбались, атмосфера разряжалась и менялась явно в пользу руководителя отдела. Однажды, с целью более рационального использования штатной единицы он устроил своему технику форменный экзамен. Поскольку отдел теснился в маленькой комнате, то все сотрудники на экзамене присутствовали и этот диалог слушали.
 - Ну, Люксембург, скажи-ка, откуда у тебя такая фамилия?
 - Мой прапрадед воевал.
 - И что?
 - Как что, он воевал в Люксембурге.
 - Это когда же он там воевал?
 - В армии Маршала Жукова.
 - По-твоему Жуков воевал в Люксембурге?
 - Ну да, он же везде воевал, и в Германии, и в Колумбии.
Присутствующие зажали рты, а начальник продолжал допрос с пристрастием.
 - Ну, а ты тут причем?
 - Прапрадеда так назвали, ну и нас тоже.
 - Ладно, с твоим именем все понятно. Скажи мне, какое у тебя образование?
 - Очень хорошее. Умею читать и писать, а еще могу петь.
 - А еще что ты можешь делать?
 - Ну, это, могу не петь.
На этом экзамен кончился. Лев Моисеевич сделал соответствующие выводы и оставил Кешу в покое. Но вот так просто сотрудники, получив столь ценную информацию, пройти мимо не могли. Старший инженер Леонид Николаевич в присутствии Кеши обратился и метрологу Татьяне Борисовне.
 - Знаете, Таня, так не хочется ехать в эту командировку.
 - А куда вас отправляют, Леонид Николаевич?
 - Как, вы не знаете? Меня же командируют в Люксембург.
Тут Кеша насторожился, а иезуит продолжал.
 - А мне вот совсем не хочется туда ехать, может, вы захотите?
Татьяна Борисовна сходу включилась.
 - Нет, нет, Леонид Борисович, и не просите, на кого же мне детей-то оставить.
 - А кого вы посоветуете отправить?
 - Ну, не знаю, вряд ли кто-то захочет, да и потом надо пойти к директору и заявить о своем желании поехать в командировку, а кто пойдет-то?
На этом разговор кончился, а вечером дирeктор по селекторной связи вызвал к себе Льва Моисеевича и долго с ним говорил. Заведующий отделом выглядел хмурым и на Люксембурга косился.
       Через пару месяцев этот дурак начал в туалете петь. Сначала он пел тихо, но потихоньку разошелся и зычным голосом пел всякую ерунду, бессовестно фальшивя. Было высказано не лишенное оснований предположение, что заперев двери, Люксембург считает, что звуки его песнопений никак не могут вырваться из замкнутого пространства. На первых порах он пел простенькие песни, типа "В траве сидел кузнечик", но со временем его репертуар стал расширяться и однажды, бессовестно перевирая, он даже спел бессмертную арию Каварадосси "Мой час настал и вот я умираю..." Продвинутые интеллектуалы, типа Леонида Николаевича, знающие слова этой арии, могли в полной мере оценить юмор ситуации - поющего на унитазе "Каварадосси".  Дальше - больше. Неизвестно, чем он питался, но в какой-то момент частота посещений туалета превзошла все мыслимые нормы, так что общество укрепилось в предположении, что этот гусь попросту ходит туда петь. Однако все хорошее кончается. Приехала на завод проверка. И один ответственный товарищ из этой славной братии страдал расстройством желудка, отчего началось соревнование между ним и нашим певуном. Дело запахло керосином. Так оно и вышло. Товарищ со сведенным животом корчился у входа в туалет, а Люксембург знай распевал свои песни, ну и товарищ не выдержал. Конечно, смеялся не только отдел, но и весь завод, и с чьей-то легкой руки этот интересный случай, обросший небывалыми живописными  подробностями, дошел до высшей инстанции, так что товарищ срочно уволился. Уволили и Кешу. Начальство живо представило, что оно могло оказаться в аналогичной ситуации.


Рецензии