de omnibus dubitandum 119. 149

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.149. ИНТРИГИ ВОКРУГ ВОЙСКОВОГО АТАМАНА…
          Май 1918 - февраль 1919 г.
   
    Сделав кой-какие жалкие подачки, наши союзники, прежде всего, бросились изыскивать способы наиболее прибыльной оккупации тех или иных местностей России и бесконтрольного расхищения богатств нашей Родины, в минуту ее немощи.

    Так обычно, у одинокой, оставленной всеми друзьями, безнадежной больной или умирающей, ее алчные приживалки и челядь расхищают ее ценности. Какими же терминами следует охарактеризовать эту политику наших союзников, к каковым и ген. Деникин и его узкое окружение страдали переизбытком чувств верности.

    Я хорошо помню озабоченность П.Н. Краснова, пишет генерал Поляков, когда он рассказывал мне о своем разговоре с немецкой делегацией. Прямыми их вопросами он был прижат к стене.

    Нужно иметь в виду, что это было тогда, когда еще и половина области не была освобождена от большевиков, когда казаки были одиноки в борьбе, с трудом отбиваясь от наседавших со всех сторон превосходных сил противника.

    Какой ответ должен был дать Атаман? Признаться немцам, что при приближении союзников Дон примкнет к ним и обратит свое оружие против германцев, значило бы бросить Донское казачество снова в объятия красных. Ведь даже при невмешательстве немцев в нашу борьбу с большевиками, но при прекращении ими снабжения Дона, дело борьбы с Советской властью обрекалось на неудачу.

    Я не говорю о том, писал далее генерал Поляков, что при желании немцев, им не представляло особого труда задушить тогда невооруженное Войско Донское. Казачья масса от войны и революционных потрясений устала и против германцев не пошла бы. С этими факторами и с психологией казачества того времени донская власть должна была считаться. Только безответственные политические критики и авантюристы разных оттенков могли утверждать обратное.

    Взвесив все и зрело оценив печальную, но реальную обстановку, а также учтя малую вероятность возможности образования "Восточного фронта", Атаман, скрепя сердце, заявил немцам, что Дон в этом случае останется нейтральным и примет все меры, дабы не сделаться ареной борьбы и не пропустит на свою территорию ничьих враждующих войск.

    Ответ удовлетворил немцев, но они настаивали на зафиксировании его в письменной форме, в виде письма Императору Вильгельму (!). Пришлось согласиться и на это.

    2-го июля Совет Управляющих отделами, рассмотрел письмо, составленное Донским Атаманом Императору Вильгельму и после долгих прений и своеобразной критики, его одобрил. Видя, что письмо не нашло полного единодушия в Совете, а некоторые его члены выказали даже явное непонимание переживаемого момента, Донской Атаман проявил большое гражданское мужество, сказав присутствующим: "Во всяком случае всю ответственность за это письмо я беру на себя. Независимо от вашего мнения, я отправлю это письмо потому, что в нем вижу спасение Дона и, следовательно, и России, так как судьбы одного тесно связаны с судьбами другой и для меня они неразделимы. Что касается союзников, то в случае их победы, неужели же они не поймут, что наш нейтралитет был вынужденный. И, если не поймут, то пусть судят меня, меня одного...".

    Высказанным, как нельзя лучше, определяется и политика и вся программа деятельности П.Н. Краснова. Ни "германская", ни "союзническая", ни "самостийническая", а чисто - казачья, преследовавшая благо Дона и России, неразрывно связанных в его представлении.

    5-го июля герцог Н.Н. Лейхтенбергский повез это письмо в Берлин через Киев, где к нему должен был присоединиться ген. Черячукин.

    Не приводя письма целиком, я, писал далее генерал И.А. Поляков, только в главном отмечу его содержание.

    В начале письма Атаман сообщал о геройстве и успешной борьбе Донских казаков с большевиками, указывал, что Донское Войско заключило тесный союз
(По этому поводу состоялось совещание указанных лиц) с главами Астраханского и Кубанского (Казачьих - Л.С.) Войск с тем, чтобы, по очищении земли Астраханского Войска и Кубанской области от большевиков, составить прочное государственное образование на началах федерации из Всевеликого Войска Донского, Астраханского Войска с калмыками, Ставропольской губернии, Кубанского Войска, а впоследствии, по мере освобождения и Терского Войска, а также народов Северного Кавказа.

    Далее перечисляя нужды Войска, Атаман просил признать права Всевеликого Войска Донского, на самостоятельное существование, а впоследствии и всей федерации под именем Доно-Кавказского Союза; признать Дон в прежних границах и разрешить спор с Украиной в пользу присоединения к Дону, ему принадлежащего Таганрогского округа; содействовать присоединению к Дону по стратегическим соображениям городов Камышин, Царицын, Воронеж и станций Лиски и Поворино; оказать давление на Советскую власть и принудить ее очистить территорию Дона и весь район, имеющий войти в Доно-Кавказский союз, помочь Войску орудиями, ружьями, боевыми припасами, инженерным имуществом и устроить на Дону орудийный, ружейный, снарядный и патронный заводы.

    За эти услуги Всевеликое Войско Донское обязывалось соблюдать полный нейтралитет во время мировой борьбы народов и не допускать на свою территорию враждебных Германскому народу вооруженных сил, на что изъявили согласие и Атаман Астраханского Войска и Кубанское правительство, а по присоединению и остальные части Доно-Кавказского союза.

    Вместе с этим, германцам предоставлялись права преимущественного вывоза избытков продовольствия и сырья за удовлетворением местных потребностей, а взамен этого ставилось условием доставить на Дон сельскохозяйственные машины, химические продукты и оборудование потребных Дону разнообразных заводов и фабрик.
Наконец, Германии были обещаны особые льготы по помещению капиталов в Донские предприятия промышленные и торговые, в частности по устройству и эксплоатации новых водных и иных путей.

    Таково вкратце было содержание письма. Однако, когда оно стало известно в обществе, оно дало обильную пищу для праздных пересудов (Письмо было "выкрадено" из отдела иностранных дел и подпольным путем в искаженном виде и с разными комментариями распространялось среди населения. Управляющие отделом иностранных дел в то время был ген. А. Богаевский - тот еще патриот (!), державшийся ориентации верхов Добровольческой армии).

    Противники Атамана использовали письмо, обвиняя его в измене союзникам и в "немецкой" ориентации. Для лиц, недовольных политикой Атамана - причем надо заметить, это недовольство отнюдь не вызывалось принципиальными расхождениями, а объяснялось исключительно побуждениями корыстными и мотивами личного характера - письмо явилось козырем, каковой с натяжкой и подтасовкой, можно было использовать, дабы бросить хоть какой-нибудь упрек ген. Краснову.

    В остальном, куда бы ни посмотрели, всюду сказывался его недюжинный организаторский талант. Всюду, во всех отраслях жизни Дона, рельефно выступали достижения его огромного творчества и его неутомимой энергии.

    Район, очищенный от большевиков, ежедневно увеличивался; действующая армия, переформировываемая постепенно из казачьих ополчений, дружин и партизанских отрядов, в стройную организацию, одерживала успех за успехом, беря тысячи пленных и огромные трофеи; росла и крепла краса и гордость Дона - Постоянная армия и молодые казачата, словно по волшебству, превращались в настоящих дисциплинированных воинов, по духу и выправке совершенно не уступавших казакам Императорской армии; возросло экономическое состояние Дона; урожай оказался небывало обильным и было обеспечено его снятие; работали полным темпом заводы и фабрики, строились новые, обещавшее дать казакам свое донское сукно, свои патроны, винтовки, мыло, стекло и т.д., появились новые деньги* (см. фото), но необесцененные, а дорогие; цены на все пали и на рынках и в магазинах было полное всего изобилие; прекратился произвол и обыватель мог быть совершенно спокоен за свою жизнь и быть уверенным, что насилия, допущено не будет. В общем, Дон процветал. Буквально во всем, был достигнут колоссальный и бесспорный успех и, конечно, львиная доля в достижении таких блестящих результатов, должна быть отнесена исключительно к таланту и большому государственному уму Донского Атамана П.Н. Краснова.

*) ДОНСКИЕ ДЕНЬГИ - денежные знаки Ростовской-на-Дону конторы Государственного банка, выпускавшиеся в 1918—1920 годах. После Октябрьской революции поступление наличных денег в Область Войска Донского прекратилось. 29 декабря 1917 года Донское Войсковое правительство приняло решение о выпуске денежных знаков. Была создана Экспедиция по изготовлению денежных бланков, вскоре переименованная в Экспедицию по изготовлению денежных знаков. 16 февраля 1918 года начался выпуск знаков в обращение.
Донская Советская Республика, созданная в марте 1918 года, продолжила выпуск денежных знаков. В мае 1918 года власть вновь сменилась. Правительство Всевеликого Войска Донского, также нуждавшееся в денежных средствах, расширило Экспедицию. В октябре 1918 года по соглашению атамана Краснова c генералом Деникиным было увеличено эмиссионное право Ростовской конторы Госбанка с 300 до 600 миллионов рублей. Часть денег поступала в распоряжение Добровольческой армии. Рабочий день Экспедиции (переименованной в Экспедицию изготовления денежных знаков) был увеличен с 15 до 18 часов в сутки, в воскресенье — 12 часов.
Осенью 1918 года в Новочеркасске была создана Экспедиция заготовления ценных бланков. Экспедиция печатала 5%-е обязательства Всевеликого Войска Донского. Использовать обязательства по назначению не удалось, было решено использовать их в качестве денег.
В феврале 1919 года северная часть Дона была занята Красной армией. 16 февраля 1919 года Реввоенсовет 10-й армии издал приказ, запрещавший использование донских денежных знаков. 16 марта того же года новым приказом было разрешено использование 10- и 25-рублёвых купюр, как выпущенных Донской республикой. Использование других купюр по-прежнему было запрещено.
27 января 1919 года объём разрешённой эмиссии был вновь увеличен Комиссией законодательных предположений Войскового Круга. Это было связано с тем, что донской рубль окончательно стал единой валютой белого Юга. Изготовление денежных знаков выполнялось обеими экспедициями.
Область обращения донского рубля постепенно расширялась. В момент наибольших успехов белой армии донской рубль обращался от Бессарабии на западе до Туркестана на востоке, от Грузии на юге до Орла и Курска на севере. В Асхабадской области за один донской рубль давали 10 асхабадских. В августе—сентябре 1919 года началось изготовление донских рублей за пределами Донской области — в Новороссийске, Екатеринодаре и Киеве, позже — в Феодосии.
В январе 1920 года занявшие Ростов большевики возобновили работу Экспедиции и выпуск донских дензнаков.
2 июля 1920 года донские и добровольческие дензнаки изъяты из обращения в Донской области и на Северном Кавказе. В Крыму они использовались в обращении до конца 1920 года.

    Понятно, что при таких условиях популярность ген. Краснова не только в Войске, но и за его пределами росла с каждым днем и, видимо, именно это кому-то не нравилось.

    Появление письма, таинственно распространяемого в населении, в сущности явилось той искрой, раздувая которую враги Атамана всемерно старались вызвать пожар и использовать письмо для обвинения П.Н. Краснова в измене Дону и союзникам.