Ниновка далекая и близкая. Глава 15

 Так в маленькой Ниновке появился новый житель.
Вначале эта малютка будет наблюдать, как мама и папа общаются друг с другом, и в дальнейшем для нее это будет примером того, как любить и выстраивать  взаимоотношения.
Постепенно малышка научится принимать и отражать родную речь. Ей предстоит овладеть особым, ни с чем несравнимым, говором, который зародился и сформировался здесь, в родной Ниновке.
Она полюбит этот говорок, представляющий удивительное сочетание русской и украинской речи.
А пока жизнь деревни идет своим чередом.
  Раннее утро...
За холмами еще сладко спит убаюканное весенними ветрами солнышко, а молодой рассвет уже весело разбрасывает над деревней легкие паутинки алой зари.
Все в таинственном покое...

– Ку-ка-ре-ку-у-у-у! - неожиданно разнеслось по всей округе. 

  Это просигналил самый голосистый петух, который живет в курятнике у ворчливой бабы Авдотьи.
Вот и сейчас тот пернатый глашатай, не дождавшись поддержки соседских собратьев, вновь оповестил спящий мир о приближении рассвета.
Под громкое раскатистое «Кукареку!» проснулись все деревенские петухи, и сразу же началась их разноголосая перекличка.
В Авдотьиной избе негромко забрякали засовы, запоры. Дверь отворилась, и сквозь серые сумерки рассвета в дверном проеме явно нарисовалась крупная фигура хозяйки.

- Замовч! - махнула рукой Авдотья в сторону курятника. 

  Петух же в ответ на хозяйский приказ ответил хрипловато-протяжным «Ку-ка-ре-ку-у-у!»

- Замовч, кажу! Разгорланився, чуть свит!  Шоб тоби! Други петухи ще б спалы, так ты ж як скаженый! Усих побудыв! Гад ты такый!  - бранилась Авдотья, обводя хозяйским взором свой двор.

- По дому робыть мени ще рано! - подумала она. - Хай, трохы  развиднется, тоди воды в лоханку натягаю. А пока соломы надо унесты у хату да печь растопыть!
И вскоре, вытащив из сарая причудливой формы прочные копылы, водрузила на них деревянную кадку и вперевалку поплелась к колодцу на самый край Ниновки.
 По дороге Авдотья вспоминала о том, как когда-то они с мужем Кузьмой переехали из Украины сюда, в Ниновку. Первые годы были не легкими. Казалось, что вовсе не приживутся здесь. Но, похоронив на здешнем кладбище своего Кузьму, она твердо решила доживать свой век здесь, в этой деревне.  Погоревала- погоревала и, смирившись с болью потери, взвалила на свои плечи всю тяжесть крестьянской жизни.
 У колодца она остановилась. Огляделась…  Вокруг обледенелых бревен колодезного сруба за ночь образовался ледяной склон.

- Поможи, Господи! - перекрестилась Авдотья и решительно ступила на лед. 

  Сделала шаг, потом другой, и ее полное тело мягко поплыло вниз.

- Уси ноги тут попереломаешь! – испугалась она.

  Став на четвереньки, неуклюже поднялась,  выпрямилась, во весь рост и, не думая сдаваться, уверенно шагнула вперед. Но какая-то необъяснимая сила упорно не давала ей даже на шаг приблизиться к колодцу, снова и снова возвращая на то место, где стояли санки.

- Тьфу, шоб тебя! Да, шо ш це таке!? – не сдавалась она, цепляясь обеими руками за причудливый противовес, прикрепленный к хвосту колодезного «журавля».
Со всех  сторон Авдотья пробовала  покорить путь к заветной цели, но все её старания и маневры не увенчались успехом.

- Що ж мени робити? Як же до тией воды добратися?

  Она, наверное, так и стояла бы перед колодцем в раздумьях, если б не заприметила ее  другая баба –  Анисимовна.
Невысокого роста, худощавая Анисимовна, словно почувствовала возню у колодца, подошла к плетню и застыла, всматриваясь в утренние сумерки:

- Хто ж це такый, чуть свит за водой прийшов!?

  Она быстро вошла в хату, вымела из печи нагоревшую с вечера золу и решительно вышла во двор. Пересыпала золу в ведро,  подхватила его и, вынырнув из-за плетня, метнулась к колодцу.

- Тю-ю! Да к це ж Авдотья! – удивилась Анисимовна. - Авдотья? Никак ты за водой прыйшла?!

- Прыихала, а не прыйшла! - отрезала, раскрасневшаяся сердитая Авдотья. - Я вот стою тутачкы и гадаю, що це таке? Чи мужиков нэмае на нашей Ниновке? Повывелись воны, чи шо? Некому шоб хоть трохи лед подрубити? Никак до того колодца не могу долизты!

  Так высказывалась вгорячах Авдотья, снова карабкаясь по льду и снова скатываясь вниз...

- Да ты же ни свет, ни заря за водой приихала! Мужики уси ще сплять! - засмеялась Анисимовна, посыпая золой ледяной склон.

- Авдотья, а ты новости чула?

- Шо? - Авдотьино лицо от удивления и нетерпения резко вытянулось.

  Пронизывая Анисимовну пристальным взглядом, она мгновенно замерла в ожидании очередной новости.

- Учера вичером Нила дивчину родила! А ее мужика дома не було.

- Да, ты, шо? - всплеснула руками Авдотья. - Сама родила?

- Ну, сама, не сама, а кажуть, шо Евдокия (Лукычиха) принимала дытыну.

- Слава Богу! - перекрестилась Авдотья.

  И только хотела спросить у Анисимовны о том, где же все-таки был Нилкин мужик, как в это время в деревню, словно птица, влетела упряжка.

- Но! Но! Пошла! - разлетелось эхом по деревне.

- Ты, гля! - оторопела Авдотья.

- Хто ш це такый, несется?! Никак Никита?! - воскликнула Анисимовна, приложив руку к сердцу.

- Ну, да! Це вин! - подтвердила Авдотья, расставаясь со своей собеседницей.
В ее голове завис вопрос:

- Где ж Никита був усю ночь? Слава Богу, что я об этом не спросила Анисимовну. А то б?!! 

  Авдотья лукаво ухмыльнулась, быстро набрала воды и в полном умиротворении потянула домой груженые сани.

               Продолжение тут http://proza.ru/2020/05/10/509