Глава XII Торг

- Саша, сегодня в три часа едем с директором к хозяину «Светланы», он вышел из больницы и дома сидит теперь на больничном. Подготовь все свои наработки и показатели. Будем разговаривать о деньгах, услышал в телефоне голос Лышкина, Саша.
Саша, к тому времени, уже и молебен заказывал в церкви, и на исповеди советовался со своим духовным отцом, но, видимо, какая-то неимоверно чёрная энергия, была настолько сильна, что никак не хотела отступаться от него. А может быть, сам Господь проверял его на прочность? Ведь он не мог, да и не умел отказываться от работы, так легко и непринужденно, как было разрешено некоторым в институте.
- А я там обязательно нужен?
- Да! Даже и не пытайся! Ты всё знаешь про показатели!
- Хорошо, я понял. Без пяти три буду ждать внизу, у вашей машины.

И вот настало три часа. Ровно в назначенное время, секунда в секунду, из подъезда черного входа вышел экипаж «танка», и стремительной походкой двинулся к чёрному джипу, легко преодолевающему бездорожье покрытых идеальным асфальтом Московских дорог.
- Добрый день Сергей Михайлович, - поздоровался Саша.
- Привет. Цифры взял?
- Да.
- Молодец.
И началась погрузка в «танк», согласно боевому расписанию. Спереди водитель-механик, справа стрелок, сзади слева командир экипажа, и справа артиллерист. Сиденье стрелка, как обычно, сильно поджали сзади, в попытке сделать просторным пространство перед задними сиденьями боевой машины, не понимающие её реальных размеров, неопытные, но взявшие на себя управление и стрельбу боевыми снарядами танкисты.
Ехали, как обычно ездят на боевое задание – молча. Только поскрипывала броня, и громыхали гильзы в багажнике.
Но, к счастью добираться пришлось не долго, минут двадцать пять, а в случае если бы пошли пешком, дошли бы за десять. Бронетехника, особенно в больших городах, обладает способностью передвигаться медленно.
Это был маленький, двухэтажный особнячок, в центре Москвы, расположенный где-то в глубине дворов. Ничего примечательного в нём не было. Барак, бараком. Унылые ряды окон шли по его фасаду, так и не подкрепляясь где-нибудь лепниной, для пущей выразительности. Подъезда к самому дому не имелось. Поэтому «бронетехнику» пришлось оставить в соседнем дворе и пробираться короткими перебежками, в ущельях, плотно стоящих друг к другу бывших доходных домов.
У входа их встретил охранник, который помог раздеться в прихожей.
Перед Сашиными глазами предстали интерьеры средневекового замка. Небольшая высота потолков, с огромным количеством деревянных балок, вскрытых тёмным лаком, как и стеновые панели, сильно способствовала этому. Дом напоминал изнутри жилище людоеда. Хотя с наружи так обманчиво сулил всем гостям вегетарианскую встречу.
- Пожалуйста, наденьте тапки, у нас паркетный пол, - попросила всех вежливо домохозяйка, которая вышла им на встречу и, подождав пока они их наденут, повела гостей лабиринтами обитых деревом сложных в плане, помещений, в каминный зал.
Все послушно надели теплые домашние тапки, с меховыми помпонами, ощутив себя гостями, наполненного привидениями замка.
Наконец кривая тропа, выделяющаяся отшлифованным участком паркета многими поколений людоедов, привела всех в устланную узбекскими коврами гостиную, посередине которой стоял низкий столик, вокруг которого можно было присесть, только если на пол, так-как никакого подобия стульев в помещении не наблюдалось.
- Подождите здесь, пожалуйста. Льву Борисовичу пока ещё делают капельницу. Минут через пять он к вам выйдет, - сказала домохозяйка.
- А, где нам присесть? – успел спросить Лышкин у неё, пока она ещё не исчезла в лабиринтах переходов.
- А, вон там, в углу диван есть. Разве вы не заметили? – удивилась она.
- Ой! Действительно! Но, он просто не виден сразу!
И все прошли к огромному, приземистому дивану, накрытому так же, как и всё в этой зале, огромным, тёмной расцветки, ковром.
- Лев Борисович, это наш заказчик, инвестор, и хозяин земли, - пояснил Саше Райкин.
- Сергей Михайлович, там сплошной криминал. То, что они хотят запихнуть на эту территорию, выполнить просто невозможно. Но я смогу, вы не сомневайтесь. Только вот, как мы это согласуем в экспертизе? – шёпотом спросил Саша директора, воспользовавшись затишьем перед сражением.
- А ты не ссы! И всё будет нормально! Я тебе говорю!
- Саша, я же тебе говорил, что не надо бояться, - подтвердил Лышкин.

В воздухе зависла какая-то страшная тишина, словно все были в больнице, и ждали приёма доктора, специалиста по венерическим заболеваниям.
И вдруг доктор появился. Он спустился с неба. Точнее, конечно же, нет. Не с неба, а с длинной, широкой лестницы, ведущей возможно и на небо, но, скорее всего, на второй этаж замка.
Схожесть с доктором этому человеку придавала одежда, если можно было бы назвать это одеждой. Скорее названием этому могло послужить простое слово – халатик. Да-да, белый медицинский халатик, но вместо такой же шапочки на голове красовалась маленькая белая тюбетейка. Из-под халатика виднелись белые, очень похожие на исподнее, штанишки, с недотянутыми чуть ниже коленки такими же белыми, шерстяными носочками поверх них.
Все присутствующие на диване, повернули головы в сторону нисходящего к ним сверху оракула.
В воздухе запахло медициной и цианистым калием, а ещё чем-то похожим на благовония.
- Привет Борисыч! Что-то ты нас совсем напугал! Как твои дела? – бодренько начал наступление Райкин.
- Здравствуйте Лев Борисович, - с искусственно деланной лёгкостью, поздоровался Лишкин.
- Добрый день, - уныло, сказал Саша.
- Здравствуйте ребятки, - ослабленным болезнью голосом ответил им Лев Борисович, проходя почему-то мимо них, и присаживаясь на пол у приземистого столика, где только сейчас все заметили угощение в виде различных орешков, сушёных фруктов, и пахлавы.
И только когда пристроился на полу, и отдышался, сказал:
- Садитесь рядышком. Угощайтесь.
Все приняли непривычные для них позы, и только после этого, сидя, поздоровались с ним, кто как смог дотянуться, за руку.
- Тяжело ещё после больницы. Полежу, дома пару неделек, а потом, как доктор скажет.
- Ты нам нужен здоровым и полным энергии, иначе, кто нам деньги платить будет! – утверждающе и с бодростью в голосе, сказал Райкин.
- А надо ли вам платить?
- А как же Лёва! Ну, тогда начнём?
- Начинайте, кто вам мешает? Я тихо сижу! Пока, тихо, - спокойно произнёс Лев Борисович.
- Я думаю, что шестьсот миллионов – коротко, очень просто, с бодростью в голосе, сказал Райкин, как человек не любящий предисловий. И закинул при этом целую горсть сладостей к себе в рот.
- Нет, так не пойдёт. Во-первых, я не вижу пока, сможете ли вы выйти на наши площади. А нам нужно не менее миллиона метров квадратных. Во-вторых, если это вам и удастся, то это ещё совсем не значит, что я дам за это такие деньги, - голосом уставшего человека, ответил Лев Борисыч.
- Погоди, погоди! Ты, что не согласен с моей суммой? Если не согласен, это уже совершенно другой вопрос. А если всё упирается только в площади, то можешь быть абсолютно спокоен, мы их тебе уже почти обеспечили. Саш, покажи наши прикидки на генплане, - ответил он Льву Борисычу, вовлекая в спор уже и самого проектировщика. При этом он наполнил свой рот следующей партией разнообразных орешков, ожесточенно пережёвывая их.
Лышкин так же положил себе в рот парочку зернышек арахиса, и стал их скромно жевать, словно белка у своего не тронутого с осени тайничка.
Саша развернул поверх восточных сладостей генплан, положил на него листочки с табличками, в которых были прикинуты уже все основные площади, которые невозможно было согласовать «мирным» путем из-за их сильного завышения.
- Миллион квадратных метров мы можем сделать. Как уже говорил Сергей Михайлович. Но вот само согласование вызовет некоторые затруднения, - коротко сказал Саша.
- Вот, поэтому не жадничай, и давай нам то, что мы просим. Иначе, как мы тебе всё это волшебство обеспечивать будем? – продолжил Райкин.
- Хорошо. Четыреста миллионов и не рублем больше, - устало сказал человек в халате доктора.
- Нет Борисыч, ты не понял, что я тебе говорю. У меня ребята лихие. Всё, что хочешь, запроектируют. Но вот тебе же надо ещё и законно. А мне совесть не позволяет с криминалом связываться. Поэтому я знаю, что говорю. И поверь мне, уверен в своих суммах.
- Давай считать. Вот смотри, школа у тебя явно типовая есть, это уже дешевле, если привязка, - начал торг Борисыч.
- Туда ничего типового не влезет. У тебя там сантиметра свободного нет. Что ты хочешь, чтобы мы тебе чудо бесплатно сотворили что ли?
- Это не стоит столько!
- Хорошо. Пятьсот шестьдесят пять, - легко, по-свойски, уступил тридцать пять миллионов Райкин.
- Четыреста пятьдесят миллионов, и негосударственная экспертиза, - предложил Борисыч.
- Частная? А не боишься?
- Нет. Я уже ничего не боюсь, - положив руку на сердце, сказал Борисыч.
- Ну, смотри, я о тебе только забочусь. Тогда пятьсот пятьдесят и по рукам? Я согласен.
- Нет, я не могу пойти на эту сумму. У меня кредиты под строительство ещё. Нет. Не пойдет.
- Только не надо мне про кредиты говорить. Ты же не все сразу отдаёшь? Да и к тому же квартиры начнут уже продаваться, к тому времени, когда мы тебе стадию «Р» будем вручать, - не сдавался Райкин, собрав вместе остатки орешков и забрасив их к себе в рот, принимаясь теперь за отборный изюм, так же лежащий на блюде.
- Ладно, дай мне подумать, - сказал Лев Борисович и вытащил из кармана халата калькулятор. Потом взял листочек бумаги на столе и, отвернувшись в сторону, так же полулёжа на полу, долго что-то подсчитывал и кряхтел, разговаривая шёпотом сам с собой.
- Соглашайся. А то так и будешь с ЦНИИжилища работать. А они уже совсем развалились. У них и людей-то нет совсем. Как тебе согласуют проект?
- Хорошо. Пятьсот. И всё, - тихо простонал Лев Борисович.
- Ну, тогда нам просто нет смысла браться. Или если только с твоей экспертизой? Но тогда за пятьсот триддцать пять!
- Пятьсот пять и моя экспертиза. Черт с тобой!
- Пятьсот сорок и по рукам, - улыбнулся Райкин.
- Пятьсот десять, - простонал Лев Борисович.
- Нет. Пойми, мне просто нет смысла опускаться ниже пятисот сорока миллионов, - уже менее возбужденно, с безнадежностью, произнес Райкин.
- Хорошо, - еле слышно выдохнул Лев Борисович, так, словно вместе с этим словом у него отлетела душа.

Саша так и не попробовал восточные сладости, лежащие на низком столике. Но он теперь был рад тому, что знал, от каких сумм зависело качество выпускаемой им продукции, будучи напрямую связано с уровнем самой экспертизы.
Была ли это победа, или нет, ему всё равно. Саше не хотелось ввязываться во всё это ненормативное болото, прежде всего, как человеку, воспитанному на стремлении к соблюдению норм проектирования. Он уже и не мог жить по-другому, получив все свои знания и опыт в иной среде.
Нет, это были не рыбаки.
Саша не мог представить их с удочками на берегу реки, или озера, да и на комфортабельной яхте, ловящими морскую рыбу. Он учавствовал сегодня в споре не проектировщиков и заказчика, а банкиров, не способных полюбить тишину ожидания рыбы. Они жаждали сиюминутного результата, и сам процесс его достижения никого из них не интересовал. Они были далеки от «рыбалки», предпочитая покупать готовый продукт, а ещё лучше даже и не тратя время на выбор его в магазине, просто поедая качественное, «раскрученное» в дорогом ресторане блюдо.
Еще при Пристроеве, вместе с Надеждиным у Шоты Томазовича он присутствовал на подобных торгах. И знал, как нужно себя вести в данной ситуации тому, кто, выбивал свои проектные деньги. Особенно если он являлся другом заказчика. Это только усложняло процесс торгов, делая его более ожесточенным. Дружба сразу прекращалась на то время, которое длилась деловая беседа, и только после достижения договоренности она опять могла вернуться на свои прежние круги. Но, тогда Саша находился среди других людей, профессионалов, знающих, что такое строительство не по наслышке, зарабатывающих деньги не во вред самому процессу строительства. Теперь ему казалось, что стройка превращается в некий бездушный конвейер, где главное – сиюминутная нажива. Сама же архитектура, планировки, люди, которые будут в ней жить, отходит на второй план. Пока они покупают, мы будем впаривать им то, что считаем нужным. Думали те, кто приходил на смену предыдущим инвесторам, заказчикам и строителям. С таким подходом к делу, Москву ждал тупик.
Если раньше, в государственной проектной экспертизе присутствовали профессионалы-эксперты, обойти которых было невозможно, то сегодня, как понимал теперь Саша, всё сильно изменилось. Тогда за какую коррупцию можно было ругать прежнее правительство Москвы, если ему так и не удалось выйти, на такие необъятные горизонты возможностей, при получении согласований, какие предоставило всем новое, более либеральное руководство городом? Оно выжимало из него все соки, застраивая, случайно оставшиеся щели и придумало реновацию, не видя уже возможности найти пустыри, чтобы расти вверх этажами.
Тут, что-то не то, - думал Саша. Наверно здесь и зарыт смысл искусственного сьимитированного порядка, который, заставил всех, подчиняться новым законам, навязанным «кристально честными» чиновниками уже другого, гораздо более дорогого в своем обслуживании уровня.
Да и по-другому уже не могло быть. Город рос и застраивался микрорайонами, где только позволяла это сама природа, напоследок ощетинившаяся такими лакомыми кусками парков, и скверов, доживающих свои дни. И только призраки потом гуляли в этих купленных для перепродажи риэлтерскими конторами десятках, сотнях квартир в новостройках, покрывающих, словно плесень между качественными овощами, пространство на грядках у плохого земледельца.