Глава VI Я постараюсь помочь тебе

- Саша здравствуй, - поздоровался с ним Пристроев, когда тот пришёл к нему в кабинет по его просьбе. Тот позвонил ему на внутренний телефон.
Там сидел и Никишин.
- Привет Сашенька, - поздоровался он с ним.
- Здравствуйте, - ответил всем Саша.
- Понимаешь, какое дело. У меня есть один очень хороший архитектор. Абрикосов Павел. Нужно его взять ГАПом. Возьмешь? – сходу приступил к делу Пристроев.
- Мне вообще-то исполнители нужны, а ГАП не нужен.
- Он, и как исполнитель будет работать. Возьми его, не пожалеешь. Он в Шанхае работал. Самостоятельно мыслящий молодой человек. И без бригады пусть поработает. Неужели у тебя его загрузить нечем?
- Есть. Ещё, как есть. Просто, как-то ГАП, без бригады, не обычно.
- А ты не удивляйся. Он не очень хорошо знает рабочее проектирование. Поэтому сам будет заинтересован работать, как исполнитель, воплощая в жизнь то, что запроектировал, - развеял Сашины сомнения Пристроев.
- Хорошо, что я сам, ещё помню, что это такое – рабочее проектирование, - улыбнулся Саша.
- Понимаешь, их сейчас этому и не учат нигде. Как так можно, я не понимаю? Весь мир отказывается уже от этого. Но, вас всех я этому учил!
- Сама профессия архитектор превратилась во что-то, напоминающее менеджера по строительству, с легким знанием рисунка, - пошутил Саша.
- Сделай это для меня, напоследок.
- Хорошо. Я возьму его. Пусть позвонит мне сам. Я буду ждать.
- Только он очень…, как бы это сказать полегче? Наверно всё же так - строптивый. Поосторожней с ним. Не дави на него. Он всё умеет, - все же раскрыл его недостаток Пристроев.
- Я уже обещал. А строптивых я не боюсь, если от них есть отдача.
- Вот и славно.
- Как ваши дела? – спросил Саша Никишина, уже собираясь уходить.
- Вот Саш, увольняется он. Пришёл ко мне попрощаться, - опередил ответ Никишина, Пристроев.
- Всё же решились? – спросил Саша.
- Да Сашенька. Просто уже нет смысла. А вместо меня, ГАПа посажу своего молодого. Пусть опыта наберётся, прежде чем рухнет всё окончательно. Недолго осталось, так пусть хоть чуть-чуть поруководит. Правда вот Развалов может не разрешить ему.
- И я тоже бы ушёл. Но, посижу ещё, посмотрю, чем это все кончится. Пока ещё не конец, я думаю, - сказал Пристроев, несколько успокоившись после первых волнений, которые повлёк за собой очередной захват института.
- Саш, ты заходи к моим сегодня, часа в два мы начнём застолье. Выпьешь с нами, - попросил Никишин.
- Хорошо Михаил Сергеевич, обязательно зайду.
Саша видел, что всё идёт к развалу. Он понимал, что с уходом Никишина, мастерская долго не продержится. Но процесс было уже не остановить. Он набирал силу с каждым месяцем, неделей, днём.
Но, ещё оставался Надеждин, Ложкин, Златопольский, да и сам Пристроев, не собирался уходить, надеясь на то, что его пока ещё не тронут. Ему было тепло и уютно приезжать на работу, только лишь ради того теперь, чтобы просто провести день в стенах, подвластного когда-то ему института. Но, он уже прощался с ним внутренне, никак не решаясь сделать это наяву.

* * *

Паша Абрикосов имел какой-то непристроенный вид. Это действительно был талантливый архитектор. Может быть из-за его одежды, выглядевшей совсем просто, но в то же время и не стандартно: бежевые джинсы, и оранжевый свитер. А может и из-за того, что Паша был лёгок в общении, и не многословен, Саша сразу увидел в нём творческого человека. Ему показалось, что он из числа тех, кто не разменивается на второстепенное, умея видеть главное.
Как-то так получилось, что с приходом Абрикосова нарисовалась сразу и парочка новых объектов. И несмотря на то, что в мастерской был завал, Саша совершенно не переживал, не поддаваясь на истерические позывы Светлахиной, которой надо было больше показать свою незаменимость, чем действительно пожаловаться в большой загрузке.
Павел показал Саше свое портфолио, в первый день, когда у них состоялся разговор. Но его можно было ему и не приносить, потому, что Саша уже обещал Пристроеву.
В наше время, отделы кадров, во главе с множеством менеджеров по кадрам, охотятся за людьми, выискивая среди них специалистов, основывая свой поиск, прежде всего на каких-то американских анкетах, и таблицах, с множеством идиотских позиций, заполнить которые нормальному человеку практически невозможно. Ведь творческий человек, все больше, и больше погружаясь в земное, теряет способность мыслить неординарно. Но, сама структура современных контор для того и создана, чтобы ещё при входе отсеять всех, кто хоть самую малость способен мыслить не стандартно. Общество с каждым годом всё больше и больше старается оберегать себя от сложных ситуаций, боясь малейших изменений в том жизненном укладе, к которому оно привыкло, получив его от всепоглощающей рекламы.
Саша увидел у Паши не просто интересные архитектурные предложения, но и понял, что это настоящий, сформировавшийся, самостоятельный архитектор. И вмести с этим почему-то, практически одновременно пришло понимание того, что он с ним ещё очень сильно намучается. Но Саша не боялся трудностей.
Ему вспомнилось сейчас, как много лет назад Пристроев ответил, когда Саша пришёл к нему вместе с Надеждиным и Стасовым, чтобы обсудить очередной эскиз, выполненного в барочном стиле «семейного склепа» - глядя прямо в глаза, и даже специально присев для этого перед ним. Саша стоял, наклонив голову, и смотрел в пол, явно жалея о сказанном:
- А ты, кто такой? Ты знаешь вообще-то, кто перед тобой стоит? Я директор этого института!
- Игорь Артамонович, ну не пугайте мне моего сотрудника. Он ещё молодой совсем и не знает, что такое проектирование, - попытался защитить Сашу Надеждин.
- Пусть знает, что если я захочу, то он вылетит отсюда, и обратно не вернётся уже никогда, - продолжил воспитательную работу Пристроев, обидевшийся на одну Сашину фразу, которую он сказал, явно не подумав, увлекшись обсуждением принесённого директору, варианта.
- А может быть попробовать не делать башенку? – всего лишь и сказал Саша.
Тогда всё было по-другому, не так жестоко. Без последствий. Ближе к конкретному человеку.
Саша не сумел научиться у Пристроева его приёмам для умелого руководства людьми. Он был сам по себе. И чувствовал в себе, какую-то другую силу, которая помогала ему работать и оставаться для подчиненных авторитетом.
Эта черта его характера сформировалась ещё в армии, когда он первый раз встал перед выбором, гонять отслуживших меньше его бойцов по поводу и без, или же оставаться в стороне от всего этого тупорылого, командно-приказного кошмара. Тогда он выбрал второе. Но, на срочной службе ему никто не давал власти, так как его знания были настолько минимальны, что он не мог представлять какой-то ценности командованию. Сегодня же он знал гораздо больше, но, всё равно не мог позволить себе измениться, приняв ещё тогда, лет тридцать назад для себя свой путь становления. И он заключался для него, прежде всего в собственном примере.
У Паши оказался целый ряд недостатков, которые были непозволительны при работе в коллективе. Всё это было только по одной причине, он был одиночкой по жизни, и не умел подчиняться тем обстоятельствам, в которые он попадал, а это говорило об одном – его талантливости. Саша знал, что, чем талантливее человек, тем тяжелее находиться с ним рядом, и не пытался переделывать Пашу.
Мало того, что он приходил на работу к двенадцати, так он ещё мог запросто и прогулять рабочий день целиком. Саша прикрывал его, как мог, заранее зная, что когда-нибудь наступит тот день, когда он уже не сможет его спасти. И тогда им придётся расстаться навсегда.

* * *

Саша приходил на работу рано, так же, как и много лет назад, когда работал ещё ГАПом, в первой мастерской. Тогда он ездил на машине в центр, и привычка эта осталась.
Ему нравился сонный институт, точнее сам процесс его пробуждения. С годами, всё больше и больше сотрудников приходило в такую же рань, как и он. Несмотря на то, что он отказался от машины, ему было приятно пройтись пешком до метро по ещё пустому городу, улицы которого ещё не были заполненны толпой агрессивных людей, так и пытающихся пролезть везде без очереди, срезать путь, бросившись под машину, или резко повернув, изменить направление движения.
Марина Михайловна, так же, как и он приходила рано. Но, она, в отличие от него приезжала пока ещё на машине, по причине того, что не переносила общественный транспорт.
Работу в такую рань не приходилось искать. Компьютер позволял эскизировать в тишине. Калька и цветные карандаши, так же способствовали этому. Но, иногда нужно было и выходить из своего кабинета, например, для того, чтобы сгонять в отдел размножения, с целью поторопить сотрудников с брошировкой альбомов с тем, или иным проектом, который нужно было уже днём передать заказчику, придерживаясь сроков, как некоего священного писания. Он часто пересекался в такие минуты с Разваловым, которого привозили в институт так же рано, по причине того, что он жил за городом, и во избежании пробок, водитель вынужден был вставать ещё раньше своего руководителя.
Ни один руководитель подразделения, кроме Саши и Развалова, не приходил на работу так рано. Развалов возможно принимал это качество в Саше, как должное, подсознательно считая, что этот человек плохо работает, раз вынужден приходить ни свет ни заря, даже не пытаясь проводить аналогии с собой.
Саша бежал в отдел размножения. В холле, перед отделом вовсю шла торговля. Продовали мясные продукты. Несмотря на ранний час и не маленькие цены, торговля шла довольно-таки хорошо. В очереди стояла первой Марина Михайловна.
- Доброе утро, - поздоровался Саша одновременно со всеми в очереди, которая состояла всего из трёх человек.
- Сашенька, возьми буженинки, - ответила на его приветствие нестандартно, предложением, Марина Михайловна.
- Буженинки? – сразу и не понял о чём это она Саша.
- Да. Буженинки. Здесь очень хорошая.
- У меня она всегда свежая, - похвасталась продавщица, пятидесятилетняя женщина, с синими тенями под глазами, вторящими голубому оттенку волос.
- Да, нет, я не голодный.
- Зря. Взял бы на завтрак. Чайку попить. Знаешь, как вкусно!? Я всегда беру, килограмчика полтора-два, - также похвалила товар Марина Михайловна.
Саша, остановившись на мгновение, для того, чтобы из вежливости взглянуть на всё предложенное здесь мясо, побежал дальше, за альбомами, явно готовыми, ещё со вчерашенго вечера. Если бы он не забрал их именно в этот ранний час, то в будущем ему бы уже не поверили в серьёзность его просьбы, сделать всё как можно быстрее.
Начинался новый день, который, как и все остальные, обещал быть не менее нервным, и загруженным.
Саша допёр документацию, все шесть альбомов, формата А3, к себе в кабинет, на шестой этаж, и присел на мгновение для того, чтобы перевести дух, отдышавшись.
Надо идти к электрикам за их разделом. Вспомнил он.
И, как же это он забыл напомнить, встретив только, что Марину Михайловну в очереди о том, что она должна передать ему свой раздел, ведь он комплектует у себя документацию по проекту, для передачи заказчику.
Подождав минут десять, Саша набрал номер её внутреннего телефона.
- Алё, электроотдел слушает, - послышалось в трубке тяжёлое дыхание.
- Это Марина?
- Да, это я Саш, что случилось у тебя?
- Я на счёт документации по ДОУ. Готова она, или нет? Забыл спросить, когда мимо проходил.
- Вот видишь!? А это всё потому, что буженинку не захотел купить.
- Так, я зайду за альбомами?
- Заходи. Только припёрла их снизу.

Саша спустился в электроотдел, начальником которого теперь была Марина Михайловна. Но, она не сидела в том кабинете, с камином, обложенным изразцами зелёного цвета, где работал бывший руководитель отдела. Она скромно осталась, в своей комнате, украшением которой было, купленное ею на личные деньги кресло, выдерживающие большие нагрузки, и регулирующееся так, как требовалось его хозяйке.
Саша прошёл лабиринтами коридоров, спустившись ещё и по местной, ведущей с одного уровня этажа на другой, лестнице, и вошёл в приоткрытую дверь её комнаты.
Пахло бутербродами с ароматной бужениной, и крепким чаем.
- Знаешь Саш, я кофе не люблю, а вот чаёк пью с удовольствием. Будешь? – предложила она ему свеже отрезанный кусок белого хлеба с маслом, с наваленным на него сверху, толстым ломтём буженинки.
- Ой! Спасибо Марина Михайловна! Да я завтракал уже, - смутился он.
- И я завтракала дома. Но, чуть-чуть. В такую рань ничего в горло не лезет. Только чайку попила. А теперь вот перекусить слегка решила, - ответила она ему, и он заметил, что от купленных ею полутора киллограммов буженины, осталось всего около шестисот грамм. Остальная уже практичесски вся находилась внутри руководителя электроотдела, согревая её изнутри. И только два бутерброда лежали перед Мариной Михайловной на столе, в огромной, расписной, под гжель тарелке. Один из них был надкушен, а второй предназначался бы ему, если не его упрямость.
- Нет, Марина Михайловна, я хорошо поел.
- Очень напрасно.
- Давайте я лучше альбомчики возьму?
- Вон там, на тумбочке, в углу, они тебя дожидаются, - указала она ему направление на полпути ко рту не донесённым бутербродом, который сразу же после того, как он выполнил функцию указателя, продолжил свою траекторию в сторону открытого заранее рта.
- Спасибо Марина Михайловна, - сказал Саша, и уже приготовился загружаться альбомами, как она его остановила.
- Распишись сначала мне тут в кондуите, для отчётности, - сказала она, доставая свободной рукой из-под стола, огромную, пожелтевшую от времени, регистрационную тетрадь.
Саша послушно расписался, и, загрузившись документацией, поплыл к себе на этаж, словно купеческий челнок, по волнам бурной реки.

* * *

Саша возвращался домой с работы. Выйдя из метро, он услышал у себя в кармане звонок телефона. Взяв его в руки, он понял, что звонит ему Чебыркулева.
- Здравствуйте Василиса Натановна.
- Добрый день Саша.
- Что-то случилось?
- Нет. Ничего не случилась. Знаешь, я тут подумала, что у тебя действительно очень много работы… - начала она.
Ну, все, сейчас работу отнимать будет! Подумал он.
- …И поэтому, люди, конечно же, устали твои. Ты и меня пойми правильно. О вашем институте говорят только плохое. И я не могу вот так вот с первой встречи верить людям на слово…
- Но ведь другим верите?
- Мы сейчас говорим о тебе, – перешла она на стандартный, присущий функционерам, стиль беседы.
Опять значит ни о чём. Подумал Саша, исходя из её стиля ведения разговора.
- Не надо Василиса Натановна мне верить. Я всё равно вас обманываю.
- В каком это смысле?
- А в том, что мы умышленно срываем сроки, и обманываем всех, - решил и он вести себя в разговоре так же неадекватно, как и она.
- Саша не юродствуй, а послушай меня, что я хочу тебе сказать.
С этого момента разговор принял совершенно другое, неожиданное для него направление, так, как он ещё никогда не видел, и не слышал, чтобы руководитель сам по себе, неожиданно, менял своё мнение о подчинённом.
- Мне кажется, что я должна подписать твоим людям повышение. Я постараюсь помочь тебе.
- А вы, при этом верите тому, что я говорил правду, и, что люди устали? Они всё сделают, просто сейчас им надо показать, что им доверяют.
- Да, я поняла. Найди меня завтра в институте. Я буду у Правовой, после трёх часов. Лови там.
- Хорошо Василиса Натановна. Я вас понял.

Да, такой человек долго тут не задержится. Подумал он, продолжив дорогу домой, так, как во время телефонного разговора ходил взад-вперед возле кирпичного, жилого дома, около выхода из метро.
Неужели она испугалась за институт, поняв, что он на грани развала? И не в том его проблема, что уровень сотрудников не дотягивает до мирового, а в том, что сами эти сотрудники замотаны и завалены работой до предела, и при этом не поощряемы и угнетены.