Противостояние

Противостояние.
АЛЛА МИХАЙЛОВНА.
Первые лучи восходящего солнца  прохладно и не спеша  начинали осматривать прибрежную зону Черного моря, осторожно высовываясь из темноты, медленно раздвигая черноту ночи, самим себе подсвечивая  путь. Сначала, они освещали морскую поверхность, где-то у самого горизонта, но постепенно, с восходом, приближались к берегу, и наконец, проникая во все доступные уголки санатория «Советов Ильича», встретились лицом к лицу, с блаженно откинувшейся в кресле, и  прикрыв глаза в истомной дреме, на балконе, закутанной в санаторное одеяло, Аллой Михайловной Брынь, дамой сорока пяти лет, приятной наружности, вкушающей ароматное вино необычного цвета и восхитительного вкуса,  в это приятное во всех отношениях утро.
Ведущий специалист овцеводства совхоза, по иронии судьбы носящего название «Заветы Ильича», каждый год отдыхала в этом санатории. Алла Михайловна всегда отдыхала в этот период, когда осень уже давно кончилась, даже «золотая», не говоря уж о бабьем лете, а Новый год еще не наступил. Ну, вообщем, в то время, когда путевка в «Советы Ильича», скажем прямо, была по карману не только Алле Михайловне Брынь, но и профсоюзному комитету колхоза «Заветы Ильича». По карману  обоим сторонам был и срок пребывания в этом санатории, скудно обозначающий скромную цифру  двенадцать дней. По всем параметрам, интересы Аллы Михайловны и «Заветов» почти не конфликтовали. Брынь обозначенный период вполне устраивал, а еще более этот период устраивал «Заветы», так, как план по предоставлению услуг в области курортно-санаторного лечения в количестве тридцати дней,  по системе  все включено выполнялся на все сто процентов, а разница за восемнадцать дней, благополучно оседала в кармане главного бухгалтера «Заветов», практически безопасно и безболезненно, да и еще благодарность, исходящая от Аллы Михалны не знала границ, тепло и приятно грея душу, от сознания содеянного благотворительного деяния. Конечно, главный бухгалтер «Заветов Ильича» сама пользовалась  возможностью посещать санатории, и заведующий профсоюзного комитета, по совместительству ее муж, Сергей Иваныч Петров, всегда, пользуясь беспрекословным авторитетом в «Заветах», предоставлял им обоим за счет профсоюза путевки, но уже в летний период и в друго й, закрытый санаторий на более длительный срок, в который попасть было очень и очень трудно, в том числе и  из-за финансовой составляющей, но, так, как «Заветы Ильича» попадали под  многолетнюю правительственную программу поддержки и развитию овцеводства и инфрастуктур этой отрасли сельского хозяйства, то бронь на два места в этом закрытом санатории в центре небольшого курортного города выдавалась беспрекословно, как только приходил факс из вышеуказанного совхоза, нужно отметить, со сто процентной предоплатой одновременно.
Алла Михайловна Брынь, не знала все перепирии  и подводные течения закулисной жизни совхоза, и была безмерно рада ежегодному отдыху в санатории, и готовилась к нему давно и заранее. Почти за две недели она начинала собирать чемодан, разглаживать свой гардероб, не спеша укладывать вещи, с умилением предвкушая предстоящую поездку, чувствуя при каждом подходе к чемодану, как учащенно начинает биться сердце, как охватывает волна волнения и радости от осознания и ожидания…
….Алла Михайловна прибыла на железнодорожный вокзал этого курортного небольшого города, одним прекрасным декабрьским дождливым днем. Мелкий моросящий дождь шел уже несколько дней, пропитав сыростью все вокруг несколько раз насквозь. Выйдя из теплого нутра плацкартного вагона, Алла Михайловна сразу попала под  него, и пристальное внимание местной ватаги таксистов, соотношение которых к прибывающим отдыхающим изменилось в разы не в их пользу, а оплата за перевозки соответственно в геометрической прогрессии изменилась в пользу прибывающих на отдых отдыхающих. Вообщем, пользуясь своим преимуществом в результате этих обстоятельств, она стояла на перроне, постепенно промокая под дождем. Ее одежда медленно но уверенно набирала в себя воду , и, даже ее причудливой формы шляпа изменила свою конфигурацию, изрядно промокнув,   но Алла Михайловна  тонко выжидала тот момент, когда предложенная ей оплата за проезд, будет вполне приемлема, и потом будет служить одной из тем в неторопливых чаепитных беседах на работе в совхозе с ее коллегой Зоей Петровной, о том, как можно ловко одурачить это «дурачье», местных таксистов. Местное «дурачье», толкавшееся под мелким холодным дождем, кутаясь в кожаные куртки, в бесполезном поиске, в который раз прочесывало все уголки перрона вокзала, заглядывая в окна стоящего поезда, пугая едущих дальше пассажиров, своими промокшими, иногда небритыми кавказскими лицами,   в надежде сорвать удачный куш, в лице выползающего из теплой глубины вагона в поисках такси, прибывшего на отдых крупного чиновника. В конце концов, когда все мыслимые сроки поиска куша уже закончились, а поезд, медленно тронулся, все быстрее набирая ход, развозя остальных пассажиров по всему побережью, все это «дурачье» обратило внимание, на Аллу Михайловну, одиноко, но гордо стоящую под серым холодным дождем,  с мыслями хоть что-нибудь, и скромно, наперебой, стало предлагать отвезти  туда, куда ей надо. Местное «дурачье»  не знало как точно называется санаторий, или «Заветы», или «Советы Ильича». Они даже не знали, что существует неведомая грань между этими двумя выражениями. Понятно, что заветы, и советы это по сути разные понятия. Заветы это, как бы наставления потомкам, советы – рекомендации, данные кому-либо. Вот ведь можно например сказать человеку: «Не пей!» Это своего рода завет. А совет будет звучать по-другому, примерно так: « Не пил бы ты!» Вот именно этой разницы, столпившиеся таксисты вокруг Аллы Михайловны не знали, но они все  знали где находится этот санаторий, который одна треть  называла «Советы», другая «Заветы», а оставшаяся просто «К Ильичу», и после жарких рабочих трудодней по вечерам пили вино и чачу, не проводя черту между советами и заветами, по теме «пить или не пить».  Выждав приличную паузу, и сбив цену до самого минимума, Алла Михайловна изрядно промокнув, наконец погрузилась в такси, и через некоторое время прибыла в санаторий «Советы Ильича», и подойдя  к стойке информатора выдала фразу, которая ей нравилась, и почему-то всегда очень нравилось ее произносить: «Бронь на Брынь!», повергнув дежурного администратора в состояние легкого нокдауна….
 Номер, в котором она поселилась, был все тем же, что и в прошлые ее приезды. Тут ничего не менялось, да и в принципе не могло поменяться.  Что «Заветы Ильича», что номер в санатории, не нуждались в изменениях, поскольку Ильича уже давно не было в живых, а номер не требовал к себе изменений в принципе, устраивая своих хозяев своим сегодняшним состоянием, оцениваемым как удовлетворительное. Душ, туалет, большая одноместная кровать, прихожая с огромным во весь рост зеркалом, естественно телевизор, ну и прочие мелочи, характерные для номера гостиничного типа в санатории среднего класса. Что очень радовало Аллу Михайловну, так это наличие балкона, и чайный сервиз на две персоны, из которого она в хорошие, ну по крайней мере не дождливые дни, сидя на стуле на балконе, кутаясь в санаторное одеяло, пила чай, с удовлетворением и наслаждением, осматривая парковую аллею с высоты третьего этажа, так, как вид на море оплачивался почему-то отдельно, и  он, так же как и сроки отдыха, незримым осадком оседал в кармане главного бухгалтера.
Тем не менее, Алла Михайловна была очень довольна тем, что имела, и любила  проводить свободное от процедур время сидя на балконе, изучая своим пристальным взглядом, ничего не ускользающее от ее внимания происходящее на парковой аллеи, так же служившее в будущем основой для неторопливых чаепитных бесед с коллегой по работе Зоей Петровной. Иногда раньше, и чуть чаще в последнее время, Алла Михайловна заменяла  чаепитие,  на другое, не менее, а может быть и более приятное занятие. Вместо чашки горячего чая, она наливала себе бокал хорошего вина, приобретенного у местного охранника Арсена, который уже несколько лет работал в этом санатории, на проходной, и уже давно пополнял свой бюджет за счет сбыта вина и чачи приготовленных у него дома, в свободное от работы время. Нужно заметить, что всю свою алкогольную продукцию, Арсен   производил в хорошем качестве, и благодаря этому, он снискал определенную популярность  не только в этом санатории. Арсен не ломил цену, и все знали, что чача от Арсена, она действительно пахнет и виноградом, и персиком, и имеет очень высокий градус потребления, подтвержденный в лаборатории несколько лет тому назад, став предметом ожесточенного кавказского спора за одним из обильных и эмоциональных застольев. Вино Арсен делал с любовью, присущему кавказскому мужчине, и оно ему отвечало восхитительной благодарностью, выражаясь в необычном вкусе, а также необычным, пурпурно красным, с розовым оттенком прозрачном цвете. Человек, выпивший вино Арсена, и литр и два, не испытывал на следующее утро проблем с похмельем, и  другими признаками вчерашнего употребления. Алла Михайловна обычно покупала у Арсена полную «полтарашку» сухого вина, и налив себе в высокий бокал, с удовольствием пила его маленькими глотками, изредка откусывая кусочек от заранее приготовленной шоколадки, или кусочек сыра, также  предусмотрительно нарезанный и аккуратно лежащий на блюдце перед этой во всех смыслах благородной дамой. Ее взгляд безмерно радовали растущие вдоль парковой аллеи пальмы, магнолии, и всякие другие вечнозеленые тропические растения, в изобилии растущие на территории «Советов Ильича». Вдоль парковой аллеи, в уютной зелени этих растений стояли роскошные лавки для отдыха с высокими спинками, позволяющие отдыхающим в хорошую погоду с удовольствием посидеть и отдохнуть в тени гостеприимных деревьев. Между лавками очень часто стояли гипсовые белые скульптуры, казалось пришедшие в этот санаторий в далеких тридцатых годах, и всем своим видом показывая, что они имеют полное право на существование в этой аллее, являясь чуть ли не основателями этого санатория. Фигуры изображали разных трудовых персонажей, и колхозников, и металлургов, и шахтеров, ну и конечно самого Ильича, расположенного на территории санатория  минимум в семи образах, напоминая всем, что своим названием этот санаторий обязан ему и только ему. В вечернее время, аллея освещалась невидимыми днем из-за растений фонарями, и была по особенному велична и торжественна. Алла Михайловна могла долгое время сидеть на балконе и потягивать вкусное вино, незаметно пьянея от вина, от одиночества, от ощущения удовлетворенности происходящего. Незаметно уменьшалось количество содержимого в бутылке, и когда уже оставалось в сосуде не более третьей части, она переходила в комнату, ложилась на кровать и включала телевизор, пытаясь сосредоточиться на просмотре какого-нибудь фильма или программы, но почти всегда ей это не удавалось и она быстро засыпала, громко храпя во сне, сотрясая  висящее зеркало в прихожей и заглушая громко работающий телевизор, и порой настолько громко, что сама с удивлением просыпалась от этого храпа.
Утром и днем Алла Михайловна ходила на лечебные, восстановительные и укрепляющие процедуры. С ней очень мило и осторожно общался обслуживающий персонал, так, как у них был огромный опыт общения с людьми такого возраста, и они всегда, на всякий случай, старались вести себя как можно вежливее и общительнее с этой зимней публикой, считающих в основном себя, ну если не царями, то минимум боярами! Ей мило и услужливо заглядывали в глаза, опуская ее тело в грязь. В смысле в грязевую ванную. С ней мило разговаривали, когда ее били по спине, делая массаж. Она долго беседовала с ведущим ее терапевтом, всякий раз, проходя мимо его кабинета, «случайно» заглядывая, и оставаясь на долго, пользуясь гостеприимством врача,  в который раз пересказывая свою скудную на события жизнь. Врач покорно ее выслушивал, изредка незаметно зевая, и иногда вставляя свои реплики для поддержания разговора: «Надо же!», и «Кто-бы мог подумать!». После сытного обеда Алла Михайловна проходила на пляж, к морю, по уже знакомой ей парковой аллее, не торопясь, медленно наслаждаясь каждой секундой своего пребывания в этом санатории. У моря она тоже проводила много времени, часами всматриваясь вдаль, к линии горизонта, пытаясь с девичьей наивностью увидеть парусник, пусть даже не с алыми парусами, либо долго наблюдать за вечным полетом чаек, обильно планирующих невысоко у воды, профессионально, с некоторой ленцой, используя потоки ветра для не напрягающего планирования, иногда, опускаясь на воду, для кратковременного отдыха. Обратно она возвращалась в свой номер уже по длинному широкому вестибюлю одного из главных корпусов санатория, который своим торцом выходил прямо на пляж. Вестибюль был очень длинный, и просторный. По обе стороны вестибюля находилось множество небольших магазинов, аптек, и медицинских кабинетов. Зимой, большинство магазинов, имеющих в основном летний ассортимент, работало очень слабо, а некоторые вообще открывались к началу летнего сезона. Кабинеты тоже работали не на всю свою потенциальную мощь, и тем не менее, несмотря на все эти факторы, в вестибюле всегда было много людей, ходящих и глазеющих на витрины магазинов, сидящих на диванах и на широких креслах перед кабинетами в ожидании своей очереди, или просто общающихся между собой, знакомясь друг с другом, или встречая старых знакомых по прошлым совместным отдыхом. В начале вестибюля стояло четыре огромных кресла массажора, пользующихся определенной популярностью у отдыхающих. Очень часто в них садились, почему-то в основном дамы , лет этак от пятидесяти до шестидесяти, и с блаженным видом, закрыв глаза, тряслись в утробе кресла вместе со всеми своими грудями, свисающими сквозь одежду боками, щеками и мешками под глазами. Алла Михайловна тоже иногда садилась в это кресло, немного стесняясь вокруг присутствующих, внимательно за всем вокруг наблюдающих отдыхающих санатория  «Советах Ильича». В дневное время между креслами массажорами и ближайшим магазином, в таком очень небольшом, но довольно уютном пространстве, почти каждый день стояли молодые люди всегда предлагая какую-то медицинскую или около медицинскую продукцию. Беспрекословным авторитетом у этих парней и девушек был местный парень по имени Ашот, с очень хорошо подвешенным языком и судя по всему, с задатками неплохого психолога, данные ему при рождении природой.
АШОТ.
Ашот единственный из всех окружавших его молодых людей имел хоть какие-то познания в медицине, окончив   один курс в областном институте. Очень скоро он понял, что великого хирурга из него не получится, так, как у него не хватит терпения стоять часами на одном месте и что-то удалять и пришивать, а плохим хирургом он быть не хотел. В терапевты он тоже не хотел идти, уверенно предполагая, что эта медицинская профессия не пользуется авторитетом вообще в медицинских кругах. В стоматологии он не видел себя ковыряющемся в чьей-то ротовой полости, и на робкий вопрос отца, заданный несколько лет назад :»Может в стоматологи?» он с гордостью ответил: «Я ни кагда никаму в рот нэ заглядывал, и заглядывать нэ буду!», а в гинекологи он не мог идти в силу темпераментности своего  происхождения. С горем пополам окончив первый курс, Он решил совместить полученные весьма скудные медицинские знания с данным ему от рождения предприимчивым коммерческим чутьем,  совмещая  эти составляющие . Ашот был уверен, что это будет давать свои плоды, и в этом он очень скоро оказался прав. Живя недалеко от санатория, Ашот очень часто ходил через территорию на пляж, и непроизвольно наблюдал, как отдыхающие, легко расстаются со своими деньгами прямо тут, на территории, покупая брелоки, сувениры, и другую мелкую продукцию, иногда переплачивая в разы от ее рыночной стоимости. Он с тонкой харизмой понял, что публику находящуюся на лечении в санатории, намного легче облапошить, чем ту же публику на центральном рынке, и пару лет назад, первый  робкий опыт полулегального обогащения принес Ашоту баснословный доход. Договорившись с администрацией санатория, Ашот арендовал небольшой ларек, стоящий у выхода из здания на пляж, и с помощью своего друга Вахтанга, имеющего за плечами два курса технического областного колледжа, закатав рукава принялся за дело. В первую очередь, Ашот принял для себя некоторый свод правил, которые никогда не должны нарушаться, чтобы не конфликтовать с законом. Первое – продаваемая продукция должна быть абсолютно безвредной. Второе – никакой ответственности за продаваемую продукцию. Третье – максимум это два - три года условно перед законом! Первый продукт, предоставленный на продажу широкой эпатажной публике, представлял собой омолаживающий  крем, известной фармацевтической  компании «До Роше», созданной совместно с известной парфюмерной фирмой «Ля Диор». Крем предоставлял собой три компонента, абсолютно безвредных для любого организма. Ну как может навредить человеку смесь детского крема и вазелина  в пропорции один к одному, с добавленными в них несколько каплями французских духов? Успех был грандиозный. Крем продавался настолько резво, что  Вахтанг не успевал иногда приготовить очередную партию для продажи у себя в гараже. Никто из отдыхающих  не обращал внимание на то, что продукт подавался в коробочке из под вазелина, а на самой наклейке на упаковке, изготовленной в гараже Вахтанга с помощью современного цветного принтера, была даже орфографическая ошибка, вместо слова «омолаживающий», было написано «омалаживающий крем». Отдыхающие в основном не смотрели на  эту надпись, и растирая крем из пробной баночке на своих запястьях, восторгались друг перед другом необычным запахом, и нежными свойствами крема. Все это очень бойко комментировалось Ашотом, без умолку рекламируя самое последнее новшество современной медицины. Вообщем, сезон прошел очень удачно, и по завершении сезона, Ашот приобрел себе подержанный Мерседес, а Вахтанг обзавелся кучей последнего современного оборудования для дальнейших совместных коммерческих проектов. В следующем году, к  этому крему прибавилось еще несколько видов крема, предоставляющих собой смесь безвредных медицинских и парфюмерных  препаратов и мазей. Доведя с помощью закупленного оборудования, упаковку до совершенства, и исключив орфографические ошибки, продукция Ашота и Вахтанга  в следующем году принесла неплохие дивиденды. Не останавливаясь  на достигнутом, предприниматели решили немножко усложнить  ассортимент, и сейчас, отдыхающим  предлагался «ультразвуковой вибромассажер омолаживающего  действия», представляющий собой обыкновенный дешевый массажер,   умело совмещенный усилиями Вахтанга, с деталями детской радиоуправляемой игрушки, напоминающий космический звездолет, светящейся разноцветными светодиодными лампами, излучая то синий, то красный, то комбинированный цвет. После небольших дискуссий было придумано и название «Шмель». Цена прибора немного кусалась, но тем не менее «Шмель» продавался принося триста процентов прибыли от вложенных в него средств. В летний период Ашот даже нанимал на работу сотрудников для продажи этой продукции, ну а в зимнее время, очень часто работал сам, совершенствуя свой потенциал продавца в период межсезонья.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
 Алла Михайловна каждый день проходила мимо Ашота, рекламирующего новое «ноухау». Она с неподдельным любопытством наблюдала за «счастливцами», осмелившимися подойти к Ашоту, пересиливших в себе робость и стеснение, и подставляющих для пробных процедур свои различные части тела, блаженно закрывая или закатывая глаза. Алла Михайловна точно знала, что она тоже подойдет к нему, и даже была уверена, что купит этот прибор для себя, но только нужно выждать удобный момент,  чтоб тоже пересилить робость в себе, ну и конечно, подгадать время, когда отдыхающих не очень много, дабы избежать их любопытные взгляды. Каждый раз, медленно проходя мимо Ашота, она впитывала в себя частицы информации нового медицинского прибора, выдаваемые им обступившим его отдыхающим, и потом, анализируя полученную информацию, у себя на балконе, тихо цедя сухое вино от Арсена,  уже готова была купить прибор от Ашота. В этот день, Алла Михайловна, после сытного обеда в ресторане «Советов Ильича», неторопливо шла по широкому холлу, медленно рассматривая, в который уж раз, витрины магазинов, вывески кабинетов, и массажорные кресла, в это время одиноко стоящие в начале холла, призывно мигая зелеными огоньками банкнотоприемников. Ашот сидел за большим столом, увлеченно погрузившись в мир своего мобильного телефона.  На столе  стояли аккуратно расставленные баночки с разными кремами, мазями,  и на краю стола, отдельной стопкой эти новые медицинские приборы. Ашот отвлекшись на долю секунды, бросил взгляд вдоль холла, и увидев медленно плывущую Аллу Михайловну, интуитивным чутьем понял, что дама созрела, и ее «можно брать.» Брынь медленно подходила к столу Ашота, всем своим видом показывая полное свое  безразличие к его продукции, и как бы заранее выражая свою позицию, типа, «хрен ты меня проведешь!»

ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Ашот, улыбнувшись своей обаятельной улыбкой, на мгновение, сверкнув ослепительно белыми зубами,  в свою очередь подумал: «Посмотрим, посмотрим!», а вслух сказал, обращаясь к ней: «Здравствуйте! Как Вам у нас в санатории?» Алла Михайловна немного растерялась,  ожидая, другое начало разговора, и на мгновение, как говорят боксеры потерялась, пропустив хорошо подготовленный удар, молчала не зная что ответить. Она, вдруг остановилась у стола, лихорадочно обдумывая ответ…
«ПОПЛЫЛА!!!» безошибочно мелькнуло в голове Ашота, и он, не упуская инициативу из рук, не давая Брынь прийти в себя, продолжал набирать очки на этом «ринге».
- Вы давно у нас отдыхаете? –спросил он,  улыбаясь лучезарной кавказской улыбкой и очаровательно добавил – Вы неплохо выглядите!
…Алла Михайловна, лет десять не слышавшая от мужчин комплименты, почувствовала легкое головокружение, от слов Ашота. Последний раз подобие  комплимента в ее адрес произнес очень давно колхозный повеса и тракторист Васька, зажав ее в темном углу овцефермы, больно надавив на грудь, дыхнув вчерашним перегаром. Она знала, что этот,  санаторный «проходимец» ей льстит, но все равно желала слушать его  бархатный и лестный голос, доносившийся откуда-то со стороны. Она на минуту даже прикрыла от удовольствия глаза, не вникая в суть без умолку говорящего Ашота, и спустя несколько секунд, невпопад медленно ответила: «Ой, Вы мне льстите!»-  игриво прищурив глаза.
Ашот сразу понял, в какое  сложное положение попала стоящая перед ним дама, и мгновенно, оценив ситуацию, «провел контрольный выпад»: «Что Вы, что ВЫ! Ни в коем случае!!! Вы очень очаровательная женщина!» и протянул Алле Михайловне пробник с ночным кремом от фирмы «Ля Диор» добавил: «Это Вам!»
Алла Михайловна Брынь, до невозможного неожиданно покраснела, и пробормотала: «Что это?»
- Это в знак личной симпатии к Вам – ответил Ашот, думая про себя «все, ты моя!»
- Это так неожиданно, -сказала Алла Михайловна, грациозно рассматривая маленькую баночку с кремом. –Наверное это очень дорого? – спросила она Ашота, озарив его лучезарным взглядом .
-Для такой женщины как Вы, поверьте, это сущий пустяк!- с некоторым шармом, присущим только кавказскому мужчине, приподняв подбородок  гордо ответил Ашот.
Алла Михайловна чуть не расплакалась от благодарности к Ашоту и от жалости к себе. Вот так, живешь себе, живешь, не зная мужского внимания, а тут оказывается все наоборот, ты оказывается не серая мышь в колхозном амбаре, а дама еще та, способная разжечь огонь в сердце мужчины, пусть даже он будет «проходимцем», но тем не менее, огонь! Она благодарно смотрела на Ашота, открывая коробочку с кремом. Из приоткрытой баночке медленно стал доносился запах французского парфюма. Брынь блаженно закатила глаза: «Ах, какой запах!» -чуть слышно прошептала она..
-У этого крема восхитительные функции. Он является хорошим средством от морщин, нужно только правильно его использовать – сказал Ашот, поворачивая разговор в нужное ему русло. – Попробуйте, намажьте свои очаровательные веки- любезно предложил Ашот. –Вы сразу почувствуете огромное облегчение, …
- Ну, как-то неудобно, крем такой дорогой, и я прям не знаю.. –засмущалась Алла Михайловна.
-Ну что Вы о каком неудобстве Вы говорите? Честное слово, Вы не создадите никаких проблем для меня!- со всей возможной искренностью ответил Ашот. –Вы такая очаровательная женщина, что за Вами наверное мужчины табунами ходят –продолжил Ашот.
…Ашот промазал. Но он этого не знал…
 «Не мужчины, а бараны» - подумала Алла Михайловна на миг вспомнив о своей работе, и настроение у нее сразу упало. Она быстро встрепенулась, рука с кремом замерла в воздухе, а сама Брынь   напряглась, чуть сморщив брови, глядя из-под ресниц немигающим взглядом на Ашота. Ашот  понял, что где-то промахнулся. Анализировать где – не было времени. Нужно было срочно наверстывать упущенное, и он продолжил, активируя весь свой до этого дремлющий потенциал коммерсанта и истинного кавказца.
-Вот, Вы меня конечно извините, но Вы не правильно наносите крем. Ведь это не гуашь! –он медленно взял ее руку, держащую баночку с кремом, и пустил все свое мужское обоняние, чтобы исправить ситуацию .
–Это ночной крем – Ашот очень близко смотрел ей в глаза, -Ваши движения должны быть мягкими и нежными, вот смотрите . Он взял на палец свободной руки немного крема, и медленно, даже несколько профессионально, не торопясь нанес крем на область вокруг глаз Аллы Михайловны. –Сейчас Вы должны почувствовать легкость, опускающуюся на ваши глаз, Вам ведь вдруг захотелось их закрыть, и не открывать…. Так ведь?!-спросил Ашот .
«Проходимец!!! Ведь проходимец!!!!» -огнем обожгла мысль Аллу Михайловну, но она, испытывая огромное блаженство от происходящего ответила: «Да… это так…!»
В большом холле санатория «Советы Ильича», в это время не было никого. Даже  кресла-массажеры, пользующиеся большой популярностью были свободны.   Только они – Ашот и его продукция с одной стороны, и Алла Михайловна Брынь, с десятью тысячами в бумажнике, накопленными за последний год, специально к этой поездке с другой. Понятно, что в этом противостоянии, шансы  у Ашота были намного выше, чем у Аллы Михайловны. Он очень тонко чувствовал настроение оппонента, и не менее умело вел ее к самой главной цели, к «ультразвуковому вибромассажеру» «Шмель». Алла Михайловна сдавала позиции одну за другой. В ее сумку поочередно перемещались кремы для век, для рук, ночные омолаживающего, и дневные восстанавливающего действия. На Ашота нашло вдохновение, и он все больше и больше говорил, при этом все чаще и чаще заглядывая ей в глаза. Когда весь ряд кремов и мазей был пройден, Ащот приступил к кульминации своего мастерства…
… - Вы необыкновенная женщина!- в который раз вторил Ашот. –Я просто Вами восхищаюсь! –говорил он, начиная с удивлением немного верить сказанному. Алла Михайловна, легкой улыбкой рассматривала продукцию, получая необычайное удовольствие от слов Ашота.
-Вы так тонко разбираетесь в парфюмерии и медицине, что я просто приятно удивлен!- его взгляд не излучал фальши. Он был мастером своего дела.-Вы знаете, здесь в провинции, очень редко можно встретить человека с таким тонким  вкусом как у вас!
- Да бросьте ВЫ!- робко пыталась защищаться Брынь от горячего кавказского напора Ашота, но это не помогало, и он продолжал набирать очки переходя к самому главному.
- Вы знаете! Вот даже и не знаю как Вам это объяснить!?- неуверенно продолжал Ашот.
- Что Вы тут ломаетесь, говорите уж! – улыбаясь ответила Алла Михайловна.
- Я это практически никому не предлагаю, только тем, кто, по-моему  мнению, в этом разбирается!
-Вы про это?- спросила Брынь, бесцеремонно ткнув указательным пальцем на  «Шмель».
- Мадам, Вы настолько проницательны, что я пасую перед Вами- схитрил Ашот.
«Проходимец! Ведь чистый проходимец!» - опять мелькнуло в голове, но, как говорится мелькнуло , но не задержалось.
- Ну и что же Вы замолчали, говорите!- потребовала Алла Михайловна у Ашота.
- Это уникальный аппарат! – воскликнул Ашот перед последней атакой на ее сбережения.- Он разработан в известном научно-исследовательском институте «Матери и детей».
-Лейтенанта Шмидта?- пошутила Брынь, перебивая его.
-Что? Простите, какого Шмидта?
«…Темнота….» -подумала Алла Михайловна, а вслух сказала : «Институт Матери и детей имени лейтенанта Шмидта!»- и видя ничего не понимающее лицо Ашота обреченно добавила : «Ладно, проехали!». Ашот, на мгновение потерял равновесие, но грациозно восстановился, пуская в ход все оставшиеся козыри.
-Лаборатория при институте, очень знаменита в медицинском мире. Она работает над многими проблемами, в том числе и в области косметологии.
-Очень интересно, продолжайте – с едва заметной иронией опять перебила Брынь Ашота.
Ашот, не обращая внимание на колкости Аллы Михайловны, подобно быку шедшему на красный цвет был неудержим.
… отмечен множетсвом наград и премий в этой области. –продолжал он. –У нас даже есть рекомендательное письмо-отзыв известного армянского профессора медицины Петросян Евгения Арсеньевича.- Ашот взял со стола приготовленный файл с копией письма и с фото под текстом, судя по всему этого самого профессора.
-Что-то он у вас мало на профессора похож- в очередной раз перебивая Ашота заявила Алла Михайловна, разглядывая фото под текстом.
-.. А на кого он по вашему похож?- упавшим голосом спросил Ашот.
-Да на всю вашу местную шайку лейку! – наугад ответила Брынь, сама не подозревая, как близка к истине. Ашот опять несколько   замешался, не предполагая, что эта дама будет бить наугад точно в цель. На фото действительно был сфотографирован не профессор Ереванского института, а  двоюродный дядя  Ашота из соседнего небольшого городка, промышлявший на местном железнодорожном вокзале таксистом. «Ох и не проста дамочка! НЕ ПРОСТА!» подумал Ашот, неожиданно почувствовав, что ему стало очень жарко, и его лоб покрылся мелкой испариной пота. Нужно было срочно что-то предпринимать, и он пошел в наступление, сметая все на своем пути.
- Как Вы можете говорить об этом уважаемом человеке такое? Его знает весь мир! Его труды публикуют на многих языках! – возмутился Ашот, идя ВА- банк.
- Ладно, ладно, не шуми! – сдалась Алла Михайловна,  миролюбиво спросила, беря аппарат в руки : «Ну и как это работает?» – поворачивая в разные стороны.
Ашот, изображая обиженное лицо, стал объяснять принцип работы Шмеля.
-Вы можете его использовать в нескольких режимах. Отдельно, в режиме массажа.
Если вам нужно к примеру воздействовать на обрабатываемую зону ультразвуком, то нажмите вот эту кнопку, вот так. – он включил аппарат, который мелко трясся, и нажал на кнопку, располагающейся на центральной части Шмеля. Сразу загорелось несколько диодных ламп, плавно распространяющих едва видимый пучек красного света.
- Преимущества этого аппарата в том и заключаются, что его можно использовать и как массажер, и как ультразвук! Уже через несколько месяцев, Вы почувствуете, что кожа обрабатываемой поверхности станет намного эластичней, и более упругой. Вы также почувствуете, что целюлитные отложения будут постепенно растворяться, и уходить прочь, навсегда.
-Куда – в очередной раз с удовольствием ставя его в тупик, спросила Алла Михайловна.
- Что куда?- опять не понял Ашот.
- Целюлитные отложения, куда будут уходить? – спросила Брынь.
- А – наконец дошло до него – в прошлое, мадам, в прошлое. – ответил Ашот, устало выключая массажер.
-Ладно, маэстро! Я его беру. Через год приеду и мы проверим, как он действует. Если эффекта не будет, я его вам верну. – грозно заявила Алла Михайловна, доставая кошелек из сумки.
- Мы только дилеры мадам. Только дилеры. Все претензии к производителю. Это ведь экспериментальная партия, поэтому все может быть. Абсолютно все. – ответил Ашот, не сводя глаз с рук Аллы Михайловны, отсчитываюших кругленькую сумму…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
 …Прошло две недели. Алла Михайловна Брынь, сидела в гостях у своей подруге Зои Петровны  и пила в ее компании чай, делясь впечатлениями о своем отдыхе, поочередно доставая из своей сумки баночки с кремами мазями разного действия. Зоя Петровна, искренне восторгалась богатством  Аллы Михайловны, то и дело открывая очередную баночку. В комнату, где они сидели, то и дело забегал трехлетний внук Зои Петровны, которому смотревшие родители в соседней комнате не уделяли никакого внимания. Внук немного напрягал Аллу Михайловну тем, что то и дело отвлекал Зою Петровну от ее рассказов о своем  отдыхе. Брынь прихлебывая чай, рассказывала, как она ловко сделала Это дурачье – местных таксистов, привезших ее почти задаром. Она рассказывала об удивительных рассветах и закатах, проведенных не в дождливые дни у себя в номере на балконе, с видом на горы. Она рассказывала про этого проходимца Ашота, которого она все-таки облапошила на приличную скидку. И когда, она уже готова была достать из сумки ультразвуковой вибромассажер «Шмель», в комнату в очередной раз залетел внук Зои Петровны, держащий в руках маленькую игрушку, подобие космического звездолета, и включил какую-то кнопку, на центральной части игрушки. Она вся вдруг озарилась красным светом, исходящим от светодиодных ламп, и заговорила голосом героя из всеми знакомого мультфильма «Планета Шелезяка. Полезных Ископаемых нет. Растительности нет. Населена роботами!..» и тут Алла Михайловна вдруг все  поняла, и поставив аккуратно на стол кружку  сказала    про себя на кавказский акцент : «МА-ЛА-ДЭЦ!» и уже почти не контролируя себя вслух добавила на всю комнату, повергнув в замешательство свою подругу Зою Петровну : «БЛЯТ!!!!»