Глава XVI Начальник конвейера

Саша узнал о том, что совещание по муниципальным объектам состоится в бывшем кабинете у Пристроева, одновременно с Сергеем, который к тому времени уже работал вместе с ним, но перед стеклянной перегородкой, на месте Гульнары Ивановны, выведенного из состава мастерской экономиста. Им позвонила Мальвина, которая единственная, кто остался из диспетчерской службы, так, как все остальные её старожилы были разогнаны за ненадобностью.
- Добрый день коллеги, - поздоровался Раскуров.
Вся тесно собой заполнившая, когда-то кажущийся огромным, кабинет Пристроева – толпа, заняла все возможные и невозможные сидячие места. Кто-то остался стоять, словно в игре с одним недостающим стулом. Так, как приглашены, были не только представители двух мастерских Шумейко Александр, и Фарид Хазанов, но и начальники смежных отделов, от которых так же зависело ускорение выпуска проектной документации.
Начальник отдела слабых токов Аблаев, как человек опытный, пошёл за не хватающими стульями в приемную, где в шкафу хранилось несколько складных, специально для таких случаев.
Но мест все равно не хватило. Люди сидели за основным, довольно огромным столом, за столом поменьше, прислоненным к опустевшему столу Пристроева, в огромных, кожаных креслах. За самим его столом, и вдоль окон, где стояли просто свободные стулья.
- Все равно не хватает!? – не скрывая счастливой улыбки, удивился количеству приглашенных к нему людей Раскуров, и ушёл в комнату отдыха, которая досталась ему вместе с кабинетом, но не отдыхом, под который она была ранее приспособлена.
- Вот ещё парочка, - сказал он, вынося из этой комнаты два, располагающих к отдыху, складных стула, похожих на шезлонги.
Теперь, наконец, поместились все.
- Ну, слава Богу. У меня места хватит, но, первое время, пока не увольнял никого.
- А вы собираетесь нас увольнять? – спросил Златопольский.
- Не без этого. Точнее я хотел сказать, что без этого нельзя с вами.
Народ, и без того особо ничего не говорящий, даже шёпотом, теперь и вовсе замолчал.
- Итак, приступим. Сегодня, я думаю, без протокола начнем. Первый раз можно, - продолжил он.
- Давайте. Я предлагаю, как раз начать со строящихся ДОУ, седьмой мастерской, - осмелилась помочь замявшемуся, по причине незнания объектов института, заму по производству, Правова. Тем самым убеждая всех присутствующих здесь профессионалов, в том, что, для того, чтобы увольнять людей из-за их плохой работы вовсе не нужно знать их объекты.
- Кто у нас их делал, или извините, правильнее будет сказать, проектировал? – спросил он, глядя в толпу, и видимо пытаясь самостоятельно, определить, по лицу, этого человека.
- Я, - сказал Саша. И тем самым даже несколько напугал Раскурова, но не своим ответом, а тем, откуда он последовал. Так, как тот смотрел совершенно в другую сторону, пытаясь найти архитектора среди руководителей смежных подразделений, сидящих рядком, подле двух окон кабинета.
- Замечательно. Я слышал о ваших строящихся институтом ДОУ, от Венеровой. Один на Ленинградке, другой, кажется в Измайлово. Для неё это знаковые объекты, так, как её курирует по этому вопросу сам министр капитального строительства города Москвы. Поэтому я буду очень строг с Вами Александр, - предупредил Сашу он, показывая полное незнание сути вопроса. Даже, несмотря на то, что он наверняка была ему полностью объяснён Венеровой, так же видящей в ней, прежде всего проблему, а не достижение.
- Но, я бы хотел сказать вам, что строители не подчиняются мне лично. Ими руководит Духлебов, который, в свою очеред. подчиняется Венеровой, - поправил его Саша.
- Я понимаю всё прекрасно. И уже общался с Духлебовым. Но, тем не менее считаю, что проблемы, возникающие на стройке, появляются, прежде всего, из-за вас, проектировщиков, - хитро выкрутился он, глядя на Сашу.
Раскуров, видимо, в глубине души, сравнивал стройку с неким конвейером, на котором, хотя и нет массовости сборки, но присутствует некая последовательность работ и её надо соблюдять. Он пытался найти крайнего в нарушении этой последовательности, не в силах действовать подругому, из-за отсутствия знаний в строительном деле. Которые позволили бы ему не искать виновных, а устранять проблемы, собственным опытом показывая, как нужно действовать.
Он искренне думал, что, зная последовательность одного производства, смождет понять её и в другом, считая, что и композитор, так же, способен писать романы, а писатель масштабные, исторические полотна, не имея никакого опыта в данных видах творчества. Никогда прежде не интересуясь искусством, он относился к нему, как потребитель, видя в нём только материальную выгоду, интуитивно ненавидя все виды творчества и самих творцов, интуитивно опасаясь, стараясь обезопасить от них производство, или совсем уволить. Тем самым, как он думал, повышалась работоспособность, основной массы. Ведь только труд может из человека убогого сделать успешного, минуя ненужные знания и опыт. Только непосильный и изматывающий труд волен научить всему тому, чему никогда не смогли бы научить профессионалы.
- Возможно. Но, во-первых, все чертежи давно переданы на стройку. Во-вторых, проектировщик не я один. Нас здесь так много, что не хватило стульев. Иначе бы вы говорили только со мной. И вовсе не значит, что здесь собралось столько народу лишь потому, что и самих муниципальных институтских объектов тоже так много, - попытался помочь профессиональному управленцу Саша. Но только, тем самым дразнил его красной тряпкой, как трудолюбивого быка, тянущего за собой гружёную кирпичём арбу по каменистой, горной дороге.
- Для меня всегда крайним будет сам автор проекта. Поверьте, у меня большой опыт работы по решению аналогичных вопросов. Я к вам пришёл сюда с ВАЗАа и отвечал там за самое главное, за конвейер, и знаю, что все виды производства очень похожи. Вот смотрите сами. Из скольких деталей состоит в среднем машина?
- Нет, я архитектор, и ничем не смогу вам помочь в этом. Да и мне, к сожалению, неинтересно переучиваться, – грустно сказал Саша, понимая, что теперь всем придется тяжело.
- Из миллиона, в среднем, - сам себе ответил на вопрос начальник конвейера, не догадываясь о том, что в этот момент, сам себе придумал погоняло: «Начальник конвейера».
И, если Чебыркулева всю свою жизнь строила некие конвейеры, а потом систематически обслуживала их, смазывая детали, и стараясь вовремя менять изношенные шестерёнки, перепутав проходную фабрики с институтской. И только благодаря тому, что с ней это случилось давно, она уже привыкла, смирившись, к таким вещам, как то, из чего состоит проект, и насколько он индивидуален.
То Раскуров никогда не путал проходных. Он всё еще находился на ВАЗовском конвейере, не в силах, и не в состоянии поверить собственным глазам, которые видели каждый день проходную проектного института.
- Я очень рад. А состав проекта вы себе представляете? – спросил его Саша.
- Нет, не представляю. И думаю, что мне это вовсе не понадобится. Но, если я пойму сам, что мне это нужно, то всё выучу. Можете не сомневаться. Так вот, если хотя бы одна из всех этих деталей спроектирована неправильно – не будет работать всё остальное. Так же и у вас здесь. И не надо меня разубеждать в этом.
- То есть вы хотите сказать, что проект здания, который в сотни раз больше машины, и строится всего один раз, должен выглядеть так же, как и чертежи к автомобилю? – спросил Саша.
- Именно! А, как же ещё может быть по-другому? Вы знали за, что брались! И вас никто не заставлял идти на это.
- Проект здания делается один год, в среднем, коллективом, примерно из пятидесяти человек, если сосчитать всех смежников, - сказал Саша.
- Автомобиль делают так же и примерно столько же специалистов.
- Именно! Но только одну модель. А эти все люди могут параллельно разрабатывать ещё до десятка других объектов, а смежники и вообще до сотни. Потом они ещё ездят на авторский надзор, проходят экспертизу. Я вообще не понимаю, как можно сравнивать такие разные темы? Машина к тому же меньше здания в сотни раз! – сказал Саша.
- Разные, согласен. Но в принципе одни и те же. Да, машина меньше, но в ней столько деталей, что мало не покажется.
- А в нашем проекте вы думаете их меньше? Вы представлеете из скольких смежных разделов вообще он состоит? – спросил Саша.
- Все равно вы не сможете меня переубедить в том, что машину запроектировать гораздо сложнее! И давайте прекращать эту глупую дискуссию!
В кабинете наступила полная тишина. Люди затаились, не зная, что им вообще ожидать от такого зама, ни хрена, не понимающего в производстве. Да, и к тому же в дальнем, правом углу помещения, так, чтобы её было видно из каждой его точки, стояла школьная доска. Но, не такая, как была у всех в классе. А меньшая размером, белого цвета, приспособленная для того, чтобы писать по ней фломастером. При этом, она могла еще и раскладываться, увеличиваясь вдвое, посредством двух равных створок.
Она, на протяжении всего этого диалога притягивала взгляды многих, присутствующих здесь проектировщиков, заставляя волноваться только лишь из-за самого факта своего наличия, так, как все считали себя сформировавшимися специалистами, не имея даже малейшего желания учиться.
- Давайте попробуем по-другому. Я буду вызывать к доске, строптивых, и непослушных, - наконец раскрыл страшную тайну он.
- Вот Александр иди сюда! – перешёл он незаметно на «Ты».
- Зачем? – спросил Саша, но всё же послушно подошел к доске, словно, отличник, обвиняемый преподавателем математиком, замещающим историка, в незнании предмета.
- Вот возьми там снизу фломастер, и напиши все свои объекты, и кто из твоих людей, каким из них занимается. А потом ещё и подпиши, что делает каждый из них, подробнее, для конкретного объекта!
Догадки всех присутствующих здесь оправдались. Теперь малейшие надежды на светлое будущее растворились в головах сотрудников. Каждый, в свое время, закончил школу, потом, кто техникум, а кто, и сразу вуз, далее работа, опыт, объекты. Но, видимо другого пути не было. Надо было обучаться снова. А может быть не столько обучаться самим, сколько учить руководителя такому новому для него делу – проектированию?
- Да, это очень хитрый человек, если ему удается так замаскировать процесс своего обучения, под урок повышения уровня квалификации самих сотрудников, - подумал Саша, находясь в полном бессилии перед неисчерпаемой хитростью своего нового начальника.
Саша рисовал сложнейшие схемы, распределения работ между бригадами и сотрудниками. Стрелки между ГИПами, и ГАПами, часто пересекались друг с другом, образуя паутину из сложнейших геометрических рисунков. Сам процесс, который он пытался изобразить, никому и в голову не приходило ранее наносить на бумагу. Когда же Саша принялся за прорисовку того, чем именно на конкретном объекте занимается каждый из его шестидесяти сотрудников, он понял, что у него ничего не получается. Да и не могло получиться, так, как это была не простая работа, на которую должно быть выделено гораздо больше времени, чем, то время, которое отводилось на само совещание. Это уже попахивало неким проектом технолигии производства
Впрочем, если бы он знал заранее, что ему придётся вот так вот стоять у доски и сочинять некое художество, то, безусловно, в ущерб нужной работе, уделил бы время на данную тайную схему пару днями ранее.
Чтобы не тратить время попусту «Начальник конвейера» продолжал совещание, временно перейдя на объекты шестой мастерской, руководимой Хазановым. Его объекты не могли быть проблемными по самой своей сути. Хотя бы только потому, что их строил не сам институт, и даже не холдинг, которому они теперь все принадлежали, а обычные строители, со стороны, победившие в тендере на строитнельные работы, и нанятые заказчиком.
- Ну, что Саш, нарисовал? – спросил его уже совершенно по-панибратски Раскуров, и тут же замялся.
Все остальные, муниципальные объекты, проектируемые шестой мастерской, были легко и быстро пройдены и Раскурову нетерпелось заняться демонстративной поркой явно претендующего, на звание виновного во всём плохом, сотрудника, как ему это виделось.
То, что открылось его взору, напоминало скорее тайные схемы перебросок дефицитных товаров со склада в нужные магазин для подпольной реализации – чем схему взаимосвязанной работы, между ним, главным инженером мастерской, ГАПами и ГИПами.
- Нет, не получается у меня, - честно сказал Саша, положив фломастер на полочку.
«Начальник конвейера», и представить себе не мог, в чём именно заключается задача руководителя проектной мастерской. Он не мог знать и то её понимание, и видение, которое навязывалось американизированным подходом в других проектных конторах, где все руководство, давно уже состояло из менеджеров, или продавцов выпускаемых проектов. И сейчас, скорее интуитивно, чем с пониманием дела, старался самостоятельно перестроить под хорошо знакомый ему конвейерный принцип, весь проектный институт.
Получив на откуп всего лишь муниципальные объекты, ДОУ и школы с БНКа, он набросился на них с жадностью, как истосковавшийся по мясу хищный зверь, даже не задумываясь о том, что в Сашиной мастерской проектируют ещё и отделения полиции, благоустройство гигантского парка. А также, конно спортивный комплекс, поликлиники, жилые дома, и храмовые комплексы. Ему не было до этого дела. По всем этим обьектам коллектив сводных, четвертой, и седьмой, мастерских, выкручивался сам, с Сашиной помощью.
Он подозревал, что Раскуров подготовлен Правовой, которую, так же, как всех интересовала только та сфера деятельности, за которую она отвечала. То, что охватить такой объём работ одной мастерской невозможно – не входило в область её ответственности. Она, как и все теперь в институте, отвечала только за свой, отвоёванный круг интересов.
Таким подходом к делу Раскуров напоминал Саше капризного, привередливого, домашнего, кастрированного котика, который ест только то, что ему хочется, не понимая, что хозяева делятся с ним объедками со своего стола.
Но, Саша ничего не мог с этим поделать. Жертвой был избран он. Хазанов, со своей шестой мастерской, оставался под защитой Правовой, у которой вызывал чувство страха и трепета, только лишь от одного ощущения того, что за ним стоит, кто-то очень влиятельный, который, в случае необходимости прискачет вместе со всем своим войском в Москву из Казани.
- Вот видишь Саша! Ты даже не знаешь, чем у тебя люди занимаются. А ты должен знать все, до последнего винтика. Иначе во время строительства происходят нестыковки. Хорошо. Мы к этой теме с тобой ещё вернемся. А пока я хотел бы, чтобы ты сделал на бумаге в Excel, подробный график загрузки всей мастерской. Скажи мне, что у тебя с благоустройством? - наконец, все же добрался до следующего пункта в протоколе Игорь Иванович.
- Идёт полным ходом. Там есть ряд проблем, которые мы решаем рабочим порядком. Но пока все нормально идет, - ответил Саша.
- А мне Духлебов звонил со стройки, и сказал, что веранды детские не влезают в ДОУ, в Измайлово? – театрально придержав тему под самый занавес, обострил её Раскуров.
- Это все ерунда. Мы нашли решение, и ГАП Светлахина отвезла его на стройку.
- То есть, как это отвезла? Это ЧП! За это у нас на конвейере лишали премии, или увольняли!
- Так это у вас. А у нас это в порядке вещей, - не без доли злорадства, поддержала Сашу Правова, явно не скрывая удовольствия, которое получала от наблюдаемого ею шоу. Ведь такого зрелища она не видела даже на телешоу у Малахова.
Она исполняла обязанности главного инженера, и поэтому понимала, что Раскурову ещё надо многому учиться для того, чтобы выйти хотя бы на её уровень.
- Ну, не знаю Юлия Наумовна. Я с вами не согласен. Для меня это ЧП! И для того я и поставлен здесь, чтобы не допускать таких ситуаций. Вот Саша, скажи мне, как часто ты бываешь на стройке? – спросил он.
- Раз в две недели. Не чаще. А зачем? ГАПы, и ГИПы ездят у нас. Так уж заведено. А веранды влезли замечательно, просто они на самом краю рельефа стоят. И вовсе это не ЧП. Не я этот ДОУ проектировал, а те, кто пытались запихнуть всё на данный участок и так сотворили чудо. Я недавно в этой мастерской, и принял её от убежавшей Красавиной. Ей не нравилось проектировать ДОУ, как она сама и заявляла. И ничего сложного в том, чтобы найти выход из данного вопроса я не вижу, честно говоря.
- Да Игорь Иванович. Сашу поставил на эту мастерскую Райкин, предыдущий директор. А теперь у него вообще две мастерских. Та, в которой он был, и та, которой он теперь руководил, вместо Красавиной. Ведь его поменяли с ней местами, а потом она и вовсе уволилась, - попыталась разъяснить ситуацию Правова. Но, тем самым, скорее только запутала Раскурова, в многочисленных фамилиях.
Раскуров был, что называется – руководитель новой формации. Венерова искала совершенство на эту должность. И какждый следующий человек, которого она доставала из недр вселенной, был всё глупей и от этого беспощаднее прежнего. Не задерживаясь ни на одной работе больше полугода, эти руководители и от других ждали того же. Быстрого, словно вспышка горения, и, как результат – сиюминутного эффекта.
Саша знал по-своему многолетниму опыту проектировщика, что должны пройти годы, для того, чтобы коллектив сформировался и стал единым целым. Он считал, что только в таком творческом климате и возможно созидать. Но, руководство, с каждым днём, всё больше и яснее давало понять, что он устарел со своими взглядами, став испорченным звеном в отлаженной, как оно считало -  машине.
Машина же всё чаще проскальзывала, и скрежетала, сбитыми от неправильного использования, шестернями. Иногда попадая не на ту скорость, которую от неё требовали, из-за ампутированных и удалённый, лишних, на взгляд новых руководителей - элементов.
- Нет, ну, это, ни в какие ворота не лезет. Всё равно ты должен раз в неделю бывать на каждом из своих объектов, зная каждый закуток в них. И это, как минимум! Иначе это не работа! Когда я на ВАЗе работал, я домой уходил только в двенадцать часов. Так работать, как работаете вы, просто недопустимо! И совершенно не имеет никакого значения, кто был до тебя. Прошло уже много времени с того момента, как ты на этой мастерской, -  рассказал он причину такого убогого внешнего вида автомобилей, вываливающихся с ВАЗовского конвейера, при этом, кивком головы, как бы приняв доводы в защиту Саши, поступившие от Правовой.
- Игорь Иванович, если я буду хотя бы раз в неделю на каждом из своих объектов, то мне не хватит дней в неделе, причем даже, если я буду проезжать их по три в день, то все равно, как минимум мне понадобится три недели, так, как у меня теперь две мастерских, и плюс один объект в Санкт Петербурге. А благоустройство поймы Москвы-реки, что мы проектируем вообще не обойти и за неделю. И мне, если честно, очень грустно рассказывать вам такие простые вещи, которые вы должны знать и без этого.
- Да Игорь Иванович, это не реально при нашей работе. Да и кто вместо него будет на совещания ходить? – поддержала Сашину сторону Правова.
- Пусть тогда его главный инженер ездит. Что он делает вообще? – принялся за следующую жертву «Начальник конвейера».
Сергей, почувствовав, что настало его время, встал и произнес, пятиминутный курс, ввода в профессию:
- Я делаю конструктивные расчёты зданий. Иногда на обрушение. Учу сотрудников этому. Проверяю, и помогаю разрабатывать чертежи, а также выезжаю на авторский надзор в незаменимых случаях, - спокойно, словно разговаривает со студентом первого курса, сказал Сергей.
- Хорошо. Согласен. Но конструкторы должны и без вас всё уметь самостоятельно. А вы нужнее мне на стройках. На Ленинградку, и Измайлово поедем со мной завтра же. Я хочу лично понять всю суть, и глубину возникающих постоянно там проблем, - нашел некий компромисс решения вопроса, одновременно с выездом бесплатного «преподавателя», решительный руководитель.
Сергей не смог подобрать слов для ответа. Он понимал, что, чтобы не было им сказано, всё будет встречено в штыки, заранее настроенным на неприязнь к знаниям, как к предмету, мешающему в процессе проектирования – его всеотвергающим руководителем. И он ответил согласием:
- Как скажете, Игорь Иванович.
- И вот ещё, что! Совсем забыл сказать. Там у вас на ДОУ, в Измайлово, какие-то проблемы с генпланом. Рельеф куда-то провалился. Ошибка архитекторная наверно. Саша, у меня нет генплана сейчас здесь перед глазами. Но, я примерно знаю это место. Оно за верандами младших групп.
- Хорошо, я проверю, - ответил Саша, и в этот момент, в его памяти проплыл образ вечно занятой Светлахиной. Она что-то говорила ему, и он не мог разобрать её слова, пока не напряг свою память, и мысленно не подошёл ближе, к их источнику:
- И вообще не отвлекайте меня, я вас прошу. У меня сейчас столько дел. И буклет править, с АГР, и в экспертизу после обеда бежать, а пока не готово ничего. А вы ещё на какое-то совещание зовёте. Не пойду я туда. Сами разбирайтесь со своим Раскуровым! И кто это такой, мне совершенно не интересно, - отбивала она в его голове барабанной дробью.
Он пытался затащить её сегодня на проводимое Раскуровым совещание, чтобы не выглядеть больше идиотом, в её глазах, ставя очередные одна глупее другой, задачи, приносимые от Раскурова, чуть ли не каждый день, уже не в силах отстаивть здравый смысл, в «логове неандертальца».
- Никуда я с вами не пойду! Разбирайтесь со своим Раскуровым сами! – как выстрел в его голове, прозвучало эхо, сказанных ей, всего полчаса назад – слов.
Но, кто бы мог подумать, что именно сегодня, на этом, никому не нужном совещании, только лишь разрушающим весь процесс проектирования, и возникнет действительно справедливый, в своей серьёзности вопрос?! Саша подозревал, что найти его решение будет непросто. Но, он решит его, как и прежде решал все возникающие в процессе проектирования проблемы.
- Хорошо. Во-сколько? – согласился и Саша провести вводные, обучающие курсы для пока ещё такого несмышлёного, но стремящегося к знаниям Раскуровым.
- В девять и поедем.

Саша знал, что ему надо досконально изучить выявленную проблему, прежде чем идти к Светлахиной, от которой и сам Мышкин уходил, как правило, не солоно хлебавши.

- Слушай Сергей, такое состояние у меня всегда после всех этих совещаний остается, будто я во всем виноват, и от меня хотят избавиться. У тебя нет такого ощущения? – спросил Сергея, после того, как они вышли от Раскурова, Саша.
- Еще бы! Постоянно. Такое впечатление, что они и сами верят в свою непогрешимость. Святость я бы даже сказал. Но, на самом деле ничего не понимают и не знают. От этого и вера их. На незнании она основана. Они и живут-то по принципу: «Дотянуть до понедельника». А дальше их и не волнует, - ответил главный инженер.
- Вот Саша, а всё потому, что ты расслабил своих людей. Они не слушают тебя, - из-за спины произнесла, обгоняющая его Правова.
- Как это расслабил? Все работают у меня. Никто не расслаблен.
- Знаю я твоих тёток. На пенсию им давно пора уже, - с ехидной улыбкой сказала Правова, уже сворачивая в свой кабинет в конце коридора, явно не допускающая даже в мыслях своё отношение к женскому полу, и неминуемо надвигающуюся близость пенсионного возраста.