Коровы
Когда поднимаешь коров утром, они, не хотя, поднимаются, встав сначала на хрупкие свои коленки, покачиваясь всем своим тяжёлым телом и поворачивая головы, тяжело вздыхая и шевеля большими ушами. И бока у них ещё тёплые. Кажется, им ещё не хочется вставать так рано, так же, как и тебе. Корова-подружка, такова твоя доля. Хорошая моя. Стой, моя милая. Сейчас подою тебя и отпущу на волю...Знаешь ты мои печали, знаешь мои слёзы, мои думки, мои радости.
Дрриинь, дрриинь, дрриинь…Звук первых струек молока, звенящих по дну ведра. Прыск-прыск. Это короткие струйки. Когда не успеваешь хорошо ухватиться за соски, молоко не бежит. Надо охватить их всей ладонью, одновременно потягивая вниз. Постепенно молоко прибывает с большей силой. Удобно доить, прислонившись лбом к тёплому коровьему пузу. Чувствуешь её тепло, короткие шелковистые волосы, пахнущие пылью, полынью, травой и сухим навозом.
Вечером, когда заходящее солнце опаляет всю западную часть неба своим ярким жёлто-оранжевым пламенем, и коровы возвращаются с табуна, ты встречаешь их у колодца, напоив водой. Пустое ведро, прицепленное к столбу журавля, так и хочет вырваться из рук и устремиться вверх под давлением металлического груза на другом конце бревна. Коровы жадно пьют воду из «корыта»- разрезанной вдоль резиновой шины от большого тракторного баллона.
Вода попадает в ноздри, но они всё равно продолжают пить. Потом отходят, отфыркиваясь, и идут на своё место. Ты привязываешь их на ночь, накинув верёвочную восьмёрку на рога.
У коров самые красивые глаза - круглые, большие, с длинными, пушистыми ресницами. Казалось, в них спрятана вся их женская душа. Именно женская, мудрая, и ранимая, порой пугливая.
Когда летом возле них кружили колючие «бзыки», они раздраженно вздрагивали всей кожей и дёргали копытами, стараясь отогнать назойливых насекомых. Невозможно было их тогда доить. Ведь ты сидишь на маленьком стульчике под самым выменем и в любой момент она может лягнуть тебя вместе с твоим ведром или огреть по лицу хвостом. Хвост -пушистая метёлка из жестких волос. Берегись, когда доишь корову. Надо вовремя уклониться от удара и строго сказать: «Стой!» Казалось, коровы понимали эти окрики. И терпеливо стояли, жуя невозмутимо свою жвачку, обметая себя то с одной, то с другой стороны хвостом.
Вот уже полное ведро. Сверху – пушистая пенка. Кто любит парное молоко? Оно тёплое, свежее, пахнет коровой. И плавают в нём ещё соринки, упавшие в ведро с беспокойного хвоста.
В летней кухне ждёт уже баба возле собранного сепаратора. Словно невесту, собирает его баба каждый вечер, в неизменном ритуале, повязывая большую пластмассовую чашу-голову марлевой косынкой. Стойко стоит он, вытянув в стороны руки– трубки, из которых потом будут течь молочные ручейки. Неизменно встаёт он каждый вечер на низенькой скамейке, покрытой пёстрой клеёнкой. На клеёнке нарисованы арбузы и ананасы. А под скамейкой, устланной клеёнкой с таким весьма экзотичным для нашей степной зоны дизайном, стоят вёдра с помоями для свиней и обратом для телят. «Обрат» — это перекрученное через сепаратор молоко.
Сепаратор был у нас сначала ручной. Синего цвета - корпус. Надо было его крутить вручную. Возможно, из-за малого числа оборотов, сметана получалась жидкая. Но наша баба, казалось, как раз такую и хотела сметану, она была с кислинкой. Не сметану, точнее. А сливки. Такие они были жидкие. Когда сливки немного постоят в холодильнике, они загустевали и превращались в сметану. Сметана была нашей «Нутеллой», хлеб со сметаной, обсыпанной сахаром. Настоящее лакомство.
Может быть, поэтому и любили мы коров? Ведь они давали нам молоко. А мы делали из него уже и сметану, и масло, и творог, и кефир. Только вот сепаратор не любили мыть. Очень уж много там было металлических тарелочек. Штук сорок, наверное. Мы же ведь их даже считали тогда. А я уже и не помню теперь, сколько их там было.
рисунок американской художницы Elisabeth Pollie
Читать ещё http://proza.ru/2020/04/26/14
Свидетельство о публикации №220020201171
Николай Серяков 16.09.2022 13:02 Заявить о нарушении
С теплом,
Ирина
Ирина Франц 16.09.2022 23:31 Заявить о нарушении