Глава XX Зуб даю!

Проект поликлиники по улице нижние Лихоборы на 350 посещений в смену, который проектировал Абрикосов, находился на рассмотрении в экспертизе.
Сам проект делался в неимоверно тяжелых условиях. Сильно стесненный генплан, окружающая, жилая застройка, ограничения по высоте, в соответствии с ГПЗУ. Одним словом, запроектировать там поликлинику было невозможно.
Но, несмотря на неимоверно сжатые сроки, и ненависть к архитекторам со стороны председателя холдинга, благодаря таланту, и душевному спокойствию, Паше удалось найти ту, слегка «Г» -образную, в плане, шестиэтажную болванку, вмещающую в себя все требуемые техническим заданием площади, с точностью до десяти квадратных сантиметров на каждый прописанный в нём медицинский кабинет. Единственно с чем удалось слегка повольничать, это была высота этажей, которую удалось сделать три метра шестьсот миллиметров, плюс триста миллиметров на перекрытие и конструкцию пола.
То, что удалось Паше, не удалось бы никому, по очень простой причине. Им бы не создали той обстановки спокойствия, в которой работал Паша, благодаря его начальнику. Саша понимал, что архитектура — это не колбаса, чтобы нарезать её столько, сколько требуется покупателю, и потом, проверяя на весах, продавать кусочками. Поэтому он взял весь прессинг со стороны руководства на себя, только лишь бы его ГАП работал спокойно. Паша же, не понимая, на что ради него идет его начальник, несколько наглел, иногда даже пропадая на день. Иногда с утра от него пахло алкоголем и ранее не обращая на это внимание, теперь Саша начал подумывать, что он запойный. Ни разу Саша не сделал ему замечание. Что это стоило ему, не хочется даже обсуждать. Скорее всего Саша не воспитывал своего ГАПа, ещё и вот по какой причине. Он считал, что взрослый человек сам решает, как жить. И если то, как Паша для себя решил этот вопрос задевает окружающих – это начало конца. Ведь так продолжаться вечно не может.
В бригаде у Паши было всего две девушки. Они души в нём не чаяли, как своём руководители, прикрывая его перед Сашей. Одна Тоня, которая делала когда-то с Сашей объёмку дома со встроенной автостоянкой, ещё во второй мастерской, была в чем-то похожей на своего ГАПа, будучи таким же свободолюбивым, не терпящим никакого давления - человеком.
Вторая. Лика, несмотря на то, что преподавала в строительном институте, предмет под названием проект, сама готова была учиться у Паши многому в профессии архитектора.
Тоня и Лика были одного возраста. Им было по двадцать девять лет.
В Пашиной бригаде царила самая настоящая творческая обстановка. Если Саша появлялся у них в комнате раньше одиннадцати утра, то вряд ли кого-нибудь заставал на своем рабочем месте.
Народ начинал подтягиваться к половине двинадцатого.
Когда-то, очень давно, Саша и сам работал в таком режиме. Тогда он халтурил, и мотался по Москве, оказываясь на своём рабочем месте ближе к вечеру. Он вспоминал себя в молодости, и понимал Пашу. Но, это нисколько не позволяло ему смягчить накапливающийся у него гнев, который он держал пока в себе, как человек, не любящий скандалов и всеми силами избегающий их.

Сегодня, несмотря на одинадцать часов, Паши в комнате не было.
Саша поздоровался с пришедшими на работу девушками и спросил, указывая на пустой стол:
- Где это чудо?
- Не знаю, не звонил, - ответила Лика.
- Придёт. Куда денется, - дополнила Тоня.
- Что-то не верится мне, - ответил Саша и начал набирать номер Пашиного телефона. Послышались долгие гудки, затем на звонок будто бы ответили, но связь резко оборвалась. Саша попробовал снова. Но соединения больше не получалось.
- Ну, как? – поинтересовалась Тоня, догадавшись о том, кому звонит Саша.
 Она встала из-за стола, чтобы пройти к шкафу и вытащить из кармана пальто свой телефон, который она забыла там из-за того, что спешила включить компьютер, совсем ещё недавно придя на работу.
- Глухо.
- Ну-ка давайте я попробую, - предложила она и тут же набрала Пашин номер.
- Паш… Алло! Алло! Паша, ты где? … На работу-то придёшь? Что?.... Тут Шумейко спрашивает… Где!?... Да ты что!?.. Как же тебя угораздило-то!?... Ну, Паш, ты даёшь! Когда-вернёшся-то?… Поняла я, поняла… Деньги-то есть?...
Выражение Сашиного лица менялось по мере продвижения телефонного разговора, и на фразе: - «Как же тебя угораздило?», Саша просто закрыл глаза, а, когда прозвучало: - «Когда вернёшься?» - он сел на стул и откинулся на спинку, коснувшись головой рядом с ним стоящего торца шкафа для верхней одежды.
- Он в Грозном, - широко раскрытыми, неморгающими глазами, произнесла коротко Тоня, глядя прямо на Сашу, когда он открыл глаза.
- Что так? Почему, к примеру, не в Нью Йорке, или, скажем в Сиднее? – спокойно спросил Саша.
- Выпил вчера. Говорит - проснулся в поезде, - договорила Тоня, присаживаясь на свой стул.

* * *

Паша, как все архитекторы, любил начинать процесс проектирования с нахождения самого объема здания, который диктовал генплан, и окружающая застройка. В этом ему помогал его макетный станок – струна, как его принято было называть. И только из-за этого станка он уже подходил к процессу по-иному, сначала вырезая с помощью него из пенопласта кубик, прямоугольник, или очень сложную форму здания.
Этот станок он принёс с собой, устраиваясь на работу. Саше понравилось тогда то, что Паша неразлучен со своей «техникой». Ведь, в последние годы, архитекторы часто меняют места работы, и перемещаясь с одного на другое, ничего не берут с собой, кроме флешки с партфолио. А здесь, перед ним был самый настоящий, профессиональный станок, говорящий о том, что его обладатель, прежде всего личность, способная организовать вокруг себя пространство.
Это был небольшой подрамник, на котором в виде некоей виселицы, торча прямо из него, загибалась металлическая конструкция. С верхней части её спускалась вниз, сильно натянутая стальная струна. Снизу, под подрамником, через трансформатор, она нагревалась от сети, и тем самым позволяла резать пенопласт, плавя собой, когда его двигали по планшету на неё. Соответственно скорость резки и движения руки регулировались тем, кто занимался вырезанием макета.
Саша больше предпочитал для себя макетирование из бумаги. Но оно не позволяло так быстро и выразительно находить готовые формы, в отличие от струны. Да и оно возможно было только после нахождения образа объекта, и требовалось больше для самого заказчика, нежели для архитектора.
Но, в наши дли, постепенно уже отмер и тот, и другой способы передачи объёма. Все произошло из-за всеобщего применения 3D программ.
Паша, словно волшебник, включал струну, и резал на ней архитектуру, подобно виртуозному музыканту, играющему музыку. Если в этот момент Саша заходил к ним в комнату, то он, даже и не здороваясь, чтобы не дай Бог, не отвлечь Пашу от этого таинства - уходил и аккуратно закрывал за собой дверь.
Тот человек, который способен создать вокруг себя некое подобие сказки, и есть настоящий мастер. Ведь мастерство - это не просто умение выполнять работу в срок, а ещё некий ореол таинственности вокруг неё. Что ни говори - это удавалось Паше на все 200 процентов.

- Как съездил? – поинтересовался на следующий день, рано утром у измождённого долгой дорогой сотрудника, со следами последствий алкогольного опьянения на лице.
- Нормально…. Я всё сделаю. Вот и прямо с поезда на работу. В шесть тридцать уже в Москве был, - вытирая мокрые руки о бока кофты, деловито произнёс Паша.
- Сделаешь, куда денёшься. Как же тебя угораздило-то?
- Сам не знаю, - опёрся о стену головой и слегка касаясь её плечём, ответил Паша, ласклово, словно агнец Божий улыбаясь.
- Правова тебя вчера просила показать планировки.
- Показали? Девушки должны были найти.
- Нет.
- Почему?
- Потому, что она хотела видеть именно тебя. Нравишься ты ей.
- Я напишу за свой счёт день.
- Напишешь. Только вот она уже затаилась. А ты её характер знаешь.
- Знаю.
- Делай выводы.

* * *

Поликлиника получилась не просто самая дешевая из всех, что когда-либо проектировались в Москве, но, при этом и очень приятная на вид. Паша всего лишь применил цветные наружные откосы окон, на фасадах, в сочетании с белой плоскостью самого фасада. И это, совершенно не удорожив строительно-монтажные работы, придало зданию приятный, оздоравливающий, вид.
К вопросу инсоляции, как и подобает профессиональному архитектору, Паша подходил очень серьезно. Но, тем не менее, в составе проекта всё равно требуется раздел «Инсоляция», который делается специалистами в этой области. Которые, заодно проверив Пашину работу, просчитали всю ситуацию уже не с помощью инсоляционной линейки, а на компьютерной программе. Она и показала, что в одной из квартир первого этажа, соседней жилой башни, не обеспечивается требуемых двух с половиной часов солнца в сутки.
Ни Паша не заметил этого в их расчёте, выполненным в последний день перед сдачей документации в экспертизу, ни Саша. Указал на это эксперт, в Мосгоэкспертизе, и тут же сильно обрадовался своей находке. Ведь он мог тем самым доказать всем свою незаменимость, действительно обнаружив серьезную проблему, в отличие от тех экспертов, в частных экспертизах, которые наоборот закрывают глаза, на многие принципиальные вопросы, связанные не с такими шалостями, как нехватка солнца. Там уже разговор идет о жизнях сотен людей. Но вины Саши не было в том, что муниципальные объекты рассматриваются в государственной экспертизе. Скорее этот факт только мог содействовать уровню проектирования его сотрудников.
Непонятно было одно - почему автор раздела инсоляции не акцентировал на этом ограничении доступа света в квартиру, свое внимание не только графически, но и физически, например, позвонив Паше?

И вот, наконец, Правова была рада. Павел совершил серьёзный промах! И такие вещи, как заявление за свой счёт, извинения и заверения, вряд ли помогли бы в данной ситуации. Теперь его можно было наказать срезанной надбавкой, или вообще уволить из мастерской. Ведь она, исполняя обязанности главного инженера института, очень увлекалась такими не свойственными этой должности вопросами, как дисциплина. Скорее всего, из-за незнания того, чем всё же главный инженер должен заниматься на самом деле, она пыталась заменить это незнание борьбой за дисциплину.
В наши дни у всех есть увлечения. Но, как правило, они безобидны, лишь иногда, очень редко бывая похожи на шалости. Правова возвела своё увлечение в ранг профессиональных требований. Делая акцент именно на соблюдении всего того, второстепенного, что идёт уже после основной работы, возводя его в ранг главного, как и все остальные, пришедшие вследствии очередного захвата руководители. Так же, как и Развалов, с Раскуровым, найдя себе цель для массового примера, в достижении которой могла показать, что целеустремлённа и упряма. И, если для Развалова, с Раскуровым, это был Саша Шумейко, то для неё стал Абрикосов.
Но увлечения руководящих работников очень опасны тем, что связаны с умением выявлять и наказывать, вместо того, чтобы руководя, упрощать сам процесс проектирования.
Саша много встречал на своем пути подобных людей, любящих классическую музыку, но не допускающих и в мыслях того, что люди, её создающие, такие же, как и все смертные, любящие выпить, и погулять.
Что тут можно сказать, все живут по своим, одним им известным шаблонам, навязывая их при каждом удобном случае окружающим.
- Что будете делать Саша? Это не решаемо! Надо перепроектировать всё с нуля! Ты это понимаешь, я надеюсь!? – нервно говорила она Саше, на очередном из совещаний, проводимых, слава Богу, у неё в кабинете, без Раскурова. А то бы решение вообще не только не было найдено, а еще, и, как в армии, весь коллектив был бы наказан, ну, скажем, перепроектированием с нуля всего объекта.
А ведь совсем недавно, когда ещё не была изгнана Чебыркулева, Правова вместе с ней, в один голос, хвалили Сашу за высокие потолки, вовремя повлиявшие на вдруг потребовашееся увеличение сметной стоимости всех проектируемых в Москве поликлиник, ставя в пример не додумавшимся до этого, архитекторам третьей мастерской.
Теперь же Саша был не прав, и возразить ему было нечего. Требовался срочный выход из сложившейся ситуации.
Правова сама, лично договорилась о походе к эксперту, к половине десятого утра, вместе с представителем заказчика, очень серьезным человеком от министерства здравоохранения, для пущей важности, прихваченного с собой. Ведь она надеялась на чудо, и послабление со стороны экспертизы.
Рассматривался тогда даже и вопрос об отселении в новое жилье таких неудачливых жильцов.

- Александр Александрович, я, кажется, нашёл выход из сложившейся ситуации, - вечером, сказал Паша, прейдя к Саше в кабинет.
Паша слегка, еле заметно улыбался. Но, это не обнадёживало Сашу.
- Говори. Утром в экспертизу идти.
- Надо опустить все этажи на тридцать сантиметров.
- Ты что инсоляцию проверил? – с проступающей надеждой в голосе, спросил Саша.
- Да. Все замечательно. Даже маленький запасик есть. Мы, таким образом, можем понизить здание на тысячу восемьсот миллиметров, - с гордостью сказал он.
- Паша, дело то не в этом, а в том, что нужно успеть переделать, буквально за неделю, пока нас не выгнали из экспертизы. А там и расчёт конструктивный, и фасады, и планы, и разрезы, и сметы. Ну, короче всё, всё, всё! - уверовав в счастливый исход, сказал Саша.
- Успеем. Зуб даю!
- Надо у Сергея спросить сначала, - сказал Саша, переплыл в другой отсек своего трофейного аквариума, гда сидел главный инженер.
- Ты слышал? Что скажешь? – спросил его Саша.
- А, что я могу сказать? Если надо, то переделаем, в чём вопрос?
- А в том, сколько времени на это понадобится? Насколько там всё серьезно будет из-за нашего решения?
- Да, я думаю, что ничего серьезного не произойдет. Дня три наверно понадобится, - закинув голову назад, словно читая какие-то тайные знаки, написанные кем-то сегодня ночью на потолке, задумчиво произнёс Сергей.
- Ну, тогда, вперед! Паша, смотри у меня! Не дай бог ты опоздаешь завтра на встречу в экспертизу. Правова с собой какого-то высокого чиновника берет, - показав Паше кулак, сказал Саша, явно понимая уже, что в самые ответственные моменты и происходят у всех уважающих себя талантливых людей, сбои в программе. А, иначе они бы и не смогли бы быть таковыми.
- Я постараюсь, - как-то неуверенно, впав в задумчивость, ответил Паша.
- Ты понимаешь, что я не могу вместо тебя пойти? Правова жаждет твоей крови, и хочет тебя хоть один раз в жизни рано утром из постели поднять. И это не шутки! Эту женщину, особенно тебе, и особенно завтра ни в коем случае обижать нельзя.
- Да, я всё понимаю, - со вздохом, ответил Паша.

- Время половина десятого! Ну, и где эта твоя талантливая зараза?
- Доброе утро Юлия Наумовна. Сейчас перезвоню ему.
Он набрал номер своего диссидента, с городского номера.
- Абонент недоступен, - раздалось в трубке.
- Это конец! – понял он.
- Юлия Наумовна…   он недоступен, - скорее прошептал Саша, нежели произнес. Ноги подкашивались.
- Я тебя предупреждала Саша! Ничего не знаю! Можешь его теперь хоть из воздуха сделать! Сам приходи! Мне всё равно, а он должен быть тут, прямо сейчас!

- Александр Александрович, это я, - услышал Саша, ответив на звонок, сразу же после того, как закончил разговор с Правовой.
- Ну! И где ты?
- Я тут.
- Где тут! Мать твою…
- Скоро буду там, у эксперта.
- Скоро, это через сколько?
- Через…   Полчаса…
- Сколько!?
- Пол…
- Паша, мне всё равно! Разбирайся сам! Я уже ничем помочь тебе не смогу! - сказал Саша, скрипя зубами.

Через час, Саше уже позвонила Юлия Наумовна, чтобы попросить его зайти к ней. Сразу же после её звонка позвонил Павел.
- Александр Александрович, я договорился с экспертом! – радостно сообщил он ему.
- Я уже всё сказал Паш. Меня Правова вызывает к себе, - только и смог выдавить из себя ему Саша.
Саша понимал, что Паша ни о чём не думает сейчас, кроме, как о победе. Ведь он и вчера знал, что у него всё получится. Не может, не получиться. А такие люди, как Правова, это всего лишь чиновники, не имеющие никакого отношения к проектированию – ему не нужны. Он их просто не видит в своей жизни. И когда они пытаются как-то проявляться на его пути, он, не обращая на них внимания, идёт дальше своей, интересной и понятной только ему дорогой.
Да, Паша выпивал. Но, только Саша мог понять его, зная, что если бы он не пил, то и не умел бы так легко находить решения, как умел ошибаться. Только талантливый человек способен с лёгкостью распутывать все те узлы, которые сам и запутал.

- Саша, я даже объяснять ничего не хочу тебе. С Абрикосова твоего объяснительная! А дальше пусть руководство считает! Я умываю руки! Ты понял меня, я надеюсь! – только и сказала Юлия Наумовна, когда Саша вплыл к ней в комнату, через полуоткрытую дверь, словно призрак из полумрака коридора.
- Юлия Наумовна…
- Не хочу ничего слышать!
- Он договорился
- С кем он мог договориться? Вот скажи мне, пожалуйста!? С тобой? Так это и не удивительно! Вы с ним одна пара!
- С экспертом.
- Да ладно!?
- Да.
- Ну, всё равно это никоим образом не меняет дело, - словно палач, с занесенным топором, произнесла она, и обрушила идеально отточенное лезвие на склоненную голову, приговоренной, но не побежденной жертвы.
Она не могла простить Паше его поведение по отношению к себе. Она не могла победить свои амбиции, обиженного руководителя. И даже не ставила в счёт тот факт, что Паша, без неё смог, самостоятельно всё уладить с экспертом, понимая это, но, не имея желания найти в себе силы на прощение. И виной этому была, её заинтересованность в дисциплине, за которой стояла неуверенность в себе,
Обида ела её изнутри, обгладывая крупными кусками, до самых костей. Личное брало верх над общественным. И даж тот факт, что, уволив Абрикосова, она сделает хуже, прежде всего институту, нисколько не останавливал. Это был совершенно другой тип руководителя, пускай ещё и переходный, не совсем тот, что представлял собой Развалов, который, в отличие от неё, ни на секунду не усомнился бы в том, что легко найдёт замену Абрикосову, уволив его месяц назад, за прогул.