Коза милка

   Страшно вспомнить: на улице и дома 1957 год. Как давно это было, но ведь было же! Моя мама, умаявшись жить в коммунальной квартире, переехала, по случаю, в отдельную. Папа служил на севере, в бухте Провидения, поселок Урелики, и был далек от наших проблем в прямом и переносном смыслах. Старая квартира  находилась в деревянном, скрипучем, теплом и двухэтажном доме, и квартирой-то ее назвать было нельзя. Маленькая комната, восемь квадратных метров с втиснутыми: шкафом, кроватью и тумбочкой; раскладушку для меня ставили и убирали каждый день. Новая, в  двенадцатиквартирном бараке с уборной на улице мне казалась просторной и огромной, а на самом деле большая комната – двенадцать метров квадратных, а кухня – десять. Зато холод зимой  в новой квартире был собачий, барак засыпной (между двумя деревяшками насыпан шлак для тепла, так называемый утеплитель), и проживали мы с мамой и бабушкой в зимнее время в основном на кухне, плотно закрыв дверь в другую комнату, чтоб не дуло. Летом же протекала крыша и по всем комнатам на полу стояли тазы и кастрюли, собирая влагу небесную. Колонка с водой находилась довольно далеко, можно себе представить, как тяжело было носить воду в банный день, купать в корыте детей и стирать белье. Утром выстраивалась очередь в уборную во дворе. Веселуха, да и только. Хмурые и серые люди в ватниках, мужчины и женщины тихо переговаривались на злобу дня.  Несколько слов об этом сооружении под названием «уборная»: деревянная будка на две кабинки, а сзади – большое решето, куда сливали помои местные жители. И вот однажды… «Налаженный быт» рухнул в одночасье.

   Население вырубило все сады, так как каждое деревце облагалось налогом. Этот налог, наряду со многими другими, появился после войны по решению Сталина. Каждый колхозный двор должен был сдавать определённое количество мяса, молока, шкур животных, яиц – и все это независимо от наличия в хозяйстве скота и кур. Нету – покупай на рынке и сдавай. Были переписаны все плодовые деревья, и за них тоже полагался денежный налог. Крестьяне начали вырубать сады. Хрущёв пытался сигнализировать Сталину об этом, но тот обругал его народником. Налог на деревья был отменён в августе 1953 г. по инициативе Маленкова и Хрущёва. 
   Понятное дело, сады быстро не растут, а скотину население содержало активно, чтобы не умереть с голоду. Поросята сидели по сараям, куры, утки, гуси и козы бродили по окраинам нашего города, активно употребляя в пищу все, что попадется. Так вот, крупная коза обратила внимание на решето за уборной и принялась поглощать картофельные очистки и прочие помои. Решето не было рассчитано на такую лихую козу и провалилось вместе с ней в выгребную яму. Решето утонуло сразу, а коза нет. Жалобно блея на весь район, коза тонула в говне.… Приехали «спасатели» (я, конечно, шучу). Двое местных мужиков перевернули деревянную будку, чтобы спасти козу, лишив, таким образом, весь район «цивилизованного туалета». Амбре в нашем районе стояло такое, что никакой человек нерусского происхождения спасать никаких коз бы не стал, но НАШИ люди – добрые, сердобольные – бросить животину на произвол судьбы не могли. Самый смелый дядька обвязался веревкой, а пятеро держали наверху. Этот смельчак, сам по шею в дерме, ловил в говне обезумевшую козу, которая не давалась. Коза боялась всего: и погибнуть, и отдаться в руки чужому незнакомцу. Когда их обоих вытащили на сушу, толпа отхлынула, но не разошлась и, прежде, чем была восстановлена на место деревянная будка с двумя кабинами, козу вместе с дядькой мыли под струями колонки в ледяной воде. Козий мех, белой в прошлом козы, приобрел бежевый оттенок. Вот вам естественный краситель, взятый прямо из природы. Коза продолжала вопить, она и тонуть не хотела, да и мыться тоже. Матерные слова, которые произносил «спасатель», не поддаются никакому переводу, основным действующим лицом была она, коза, с таким нежным именем МИЛКА.