Квартира за выездом. Глава 2

====== 2. Неполноценная семья
В их с Витькой дружбе Нина всегда была вторым пилотом, а первым был, разумеется Витька. Неоспоримое преимущество — комната с балконом — поднимало его в Нининых глазах на недосягаемую высоту: из всех жильцов квартиры балкон был только у Барониных. Нередко в самый разгар игры тётя Рая звала сына домой (ужинать, делать уроки, как вариант: «Ты там уже надоел, сколько можно играть?») Витька с сожалением уходил, бросив на ходу «Не убирай ничего, я поем и приду, доиграем».

Машико Нугзаровна сметала выстроенные ими фортификационные укрепления, разбирала крепость из диванных валиков, солдатиков складывала в коробку и ворчала на внучку: «Ишь чего удумала, не убирай… Я, по-твоему, до вечера обходить должна это безобразие?» Нина понимала, что бабушка права, и Витька не придёт.
За непослушание следовали штрафные санкции (не отпустят к Дерябиным, не разрешат смотреть мультики, не дадут сладкого). А если будет канючить и ныть, — поставят в угол и прочитают лекцию о том, что нельзя надоедать своим присутствием соседям, которые не могут выставить упрямого мальчишку за дверь по причине излишней воспитанности. Тётя Рая так и говорила — излишней.

Голос матери не предвещал ничего хорошего, но проигрывать Витька умел: снисходительно глядя на девочку, важно сообщал: «Я на балкон пошёл, гулять. Сверху всё видно, весь двор, и можно самолётики пускать». Иногда он приглашал Нину с собой, и не было на свете девочки счастливее неё.

Ещё Витьку возвышало над Ниной то, что у него была «полноценная» семья: мама, папа и Олимпиада Николаевна, дяди Митина мама. Дом полной чашей, как любила повторять тётя Рая, поглядывая на Нинину бабушку «со значением». Машико Нугзаровна, для своих баба Маша, на Раины подковырки только улыбалась и ничего о себе не рассказывала. А могла бы рассказать.

Нина (в свидетельстве о рождении — Наниа Максимовна Дерябина) знала, что её отец погиб, спасая из-под завала туристов, которые — вот же дураки! — полезли в пещеру без соответствующего снаряжения, без регистрации маршрута и без заявки в  спасательную службу. Добравшись ползком по узкому проходу до огромной каменной полости, устроили привал. Включили магнитофон, орали и бесновались, и на радостях взорвали петарду. Под ногами задрожала земля, сверху посыпались камни, а в проходе двигалось и ворочалось что-то огромное. — «Чупакабра!» — выдал кто-то из группы, и девчонки истошно заорали.

Новоявленных спелеологов спасло чудо: вшестером они ухитрились втиснуться в нишу под каменным карнизом, и все шестеро остались живы. А проход завалило. К чести туристов, они сумели отыскать другой выход, собственно не выход даже — узкую каменную щель, из которой они стреляли оставшимися петардами, пока их не обнаружили спасатели.
Из-под завала извлекли всех. Спасателям повезло меньше: двое погибли, в том числе Нинин папа, спасатель первого класса Максим Дерябин, которого Нина совсем не помнила. В московскую коммуналку переехали уже без него.

В историю о герое-спасателе никто всерьёз не верил, и на коммунальной кухне (разумеется, в отсутствие бабы Маши, и разумеется, с подачи Раиски Барониной) мать Нины называли брошенкой.
О том, что «брошенка» как вдова погибшего сотрудника ведомственных служб получает на дочку пенсию, ежемесячную компенсацию в четырёхкратном размере от суммы пенсии и ежегодную денежную помощь от Министерства Обороны, Машико Нугзаровна благоразумно молчала.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2020/02/02/1591