Васька-рецидивист

Общеизвестно, что в большинстве своём кошки вороватые особы, при прочих равных не гнушающиеся спереть лакомый кусочек со стола в кухне или подтибрить из кладовки. В прежние советские времена, когда радушие хозяев застолий превышало объёмы их холодильников, была такая мода вывешивать сетки со скоропортящимися продуктами на мороз за форточку – многие хозяева даже прибивали для этой цели к рамам специальные крючки. Хорошо помню, как в преддверии Нового года все многоэтажки нашего района расцветали такими авоськами, из которых торчали завёрнутые в газету рыбьи хвосты, кокетливо перевязанные верёвочкой колбасные хвостики или желтоватые утиные лапы.
Одновременно оживлялись и коты-форточники. Используя балконы, пожарные лестницы, водосточные трубы и тому подобные приспособления, криминально настроенные барсики подбирались к вожделенным авоськам и, шатко балансируя на неверной опоре, совершали акт экспроприации, рискуя навернуться с высоты от третьего до пятого этажа. Выше они, сдерживаемые инстинктом самосохранения не лазили.
К этому привыкли, это никого не удивляло, и хозяйки, пристраивая авоськи в импровизированные холодильники, сначала высовывали голову в окно и совершали стратегическую рекогносцировку местности на предмет потенциальных кошачьих поползновений.
Нам – жителям шестого этажа – кошачий грабёж фактически не угрожал, и мы расслабились. А напрасно.
В один прекрасный день приготовленный для заливного судак, мирно болтавшийся за окном в зелёной верёвочной сумке, оказался беспардонно обглодан, причём пострадала самая значимая для заливного часть – рыбья голова.
-Я слышал о летучих мышках, - задумчиво проговорил папа, разглядывая пострадавший продукт. – Как думаете, бывают летучие кошки?
- Не бывают, - сказала мама. – Рыбу поклевали вороны.
- Нет, - безапелляционно поделилась я своими биологическими знаниями. – Вороны не могут клевать на лету. А зацепиться там такой большой птице не за что.
- Думаешь, кошки могут клевать на лету? – с сомнением спросил папа.
- Судя по отпечаткам зубов, это не ворона. – продолжала упирать в биологию я. – У ворон нет зубов.
-У ворон нет зубов, у кошек нет крыльев…
- Зато под нашим окном есть несанкционированный балкон, - заметил брат.
Тут необходимо отступление – балконы в типовых девятиэтажках были в те времена не слишком большие – мы завидовали лоджиям блочных домов, с трудом размещая на двух квадратных метрах санки, лыжи, велосипед, старую раскладушку, банки с огурцами и вообще всё, что полагается размещать на балконе. Некоторые более предприимчивые или менее терпеливые жильцы шли в ЖЭК и выбивали себе разрешение на устройство дополнительного небольшого балкончика под окном кухни.
У нас такого не было. А у соседей снизу был. И кот у них тоже был – рыжий, обманчиво вальяжный, но способный при этом на молниеносный бросок трёхлетка с плебейским именем Васька. Естественно, на него и пало подозрение.
Выглянув в окно, мы убедились, что возможность нанести визит нашему судаку у Васьки вполне себе имелась – соседка, любительница цветов, воздвигла над своим миниатюрным кухонным балконом решётку с креплениями для горшков – взобравшись по ней, Василий без труда мог дотянуться до нашего карниза, а там и до авоськи с судаком.
Причём проделывал он это, по всей видимости, из чисто спортивного интереса – судя по лоснящейся морде и корпулентности фигуры, Вася не голодал.
Ну что ж, загадка была решена, крюк запасного холодильника перебит с окна кухни на окно спальни, и дело можно было считать законченным.
Ага! Как бы не так. Вторая часть Мерлезонского балета наступила через несколько месяцев, когда Новый год уже был встречен, судак съеден, а заоконный холодильник в силу неподходящих погодных условий перестал функционировать.
Надо заметить, что относительный недостаток холодильников в те времена сочетался с практически абсолютным недостатком кондиционеров, поэтому в летнее время большинство окон оставалось открыо, особенно в кухнях, где вытяжки тоже были не у всех. Как и современные противомоскитные сетки. У нас, во всяком случае такой не было.
А рыба была. Рыба жарилась на плите примерно раз-два в неделю – папа любил её.
Однажды мама сказала:
- Знаете, ребята, в нашей кухне завёлся домовой.  Вчера я поставила жарить котлеты. Сначала их было двенадцать, а когда они дожарились, их было одиннадцать. Причём, заметьте, кроме меня дома никого не было.
- Да ну, ерунда, - сказал папа. – Ты обсчиталась.
-Нет, не обсчиталась. И это уже не первый раз. Из десяти кусков рыбы осталось девять. Тогда я подумала, что, действительно, обсчиталась. А теперь из двенадцати котлет – одиннадцать. И, заметьте, сковорода была накрыта крышкой в обоих случаях.

 Почему-то в тот раз мы даже не подумали про Ваську – точнее говоря, совсем забыли о нём. А через две недели я  нечаянно стала свидетельницей кражи века.
Я принимала ванну. Не знаю, с какой целью, но между ванной и кухней у нас было довольно большое окно, застеклённое простым стеклом. Находилось оно высоко, поэтому нечаянный вуайеризм исключался. Однако, встав в кухне на табурет, вполне можно было заглянуть в ванную, а, встав на края ванной – в кухню.
Так вот я спокойно нежилась в мыльной пене, как вдруг до моего слуха донёсся какой-то непонятный звук с кухни. Словно что-то небольшое и мягкое плюхнулось на стол. При этом в квартире не было никого, кроме меня и мамы, не считая очередных жарящихся лещей, и я прекрасно слышала, как мама в комнате вытирает пыль, напевая свою любимую «Надежда - мой компас земной, а удача – награда за смелость…»
Восприняв слова популярной песни, как руководство к действию, я встала ногами на края ванной и глянула через окно в кухню. Перед раскрытым окном стоял наш кухонный стол. А на столе стоял во всём своём нахальном рыжем великолепии сосед Василий и лапой тянулся к скворчащей на плите сковородке.
Осторожными тычками – это чисто-кошачье неповторимое движение чуть загнутой лапы – он слегка сдвинул со сковородки крышку – ровно настолько, чтобы получить доступ к вожделенной рыбе, подцепил когтем кусок леща, брезгливо стряхнул его на пол, а затем – вот тут я своим глазам не поверила – тем же порядком аккуратно сдвинул крышку на место.
Далее последовал ловкий молниеносный прыжок на пол, снова на стол – уже с куском леща в зубах – и прочь-прочь, за окно, в родные пенаты.
Честное слово, я пришла в восхищение – этот Люпен аккуратно убирал за собой следы преступления. И если бы не случайность, ещё долго морочил бы нам голову, таская нашу снедь из-под закрытой крышки.
А после чего, вы думаете, набеги прекратились? Да очень просто. Папа спустился к соседке и рассказал историю похищения леща. Соседка рассыпалась в извинениях, закивала. А потом грозным голосом позвала:
- Василий! Иди сюда!
Странно. Но Васька безропотно возник. Тогда, крепко схватив его за загривок и приподняв на уровень глаз, хозяйка веско проговорила:
- Люди на тебя жалуются. Воруешь. Ещё раз услышу – кастрирую.  Так и знай. КАСТ-РИ-РУ-Ю.
Васька висел в её руке, зажмурившись и прижав рыжие уши. Понял он угрозу или нет, но паломничества на нашу кухню с тех пор прекратились.