Старинная прялка

Вернувшись из-за границы, Роман Андреевич сразу поехал в свою фирму, чтобы взглянуть на новый архитектурный проект. По дороге он позвонил жене, сообщить, что домой приедет чуть позже.

- Папочка, я тебе приготовила сюрприз! - доносился в трубку голос дочери. - Возвращайся скорее!

- До встречи, мои любимые! Обнимаю вас! - улыбнувшись, он отключил телефон.

Поднявшись в свой просторный кабинет, Роман Андреевич попросил секретаря принести всю почту за последние несколько дней и последний проект, из-за которого он и не поехал сейчас домой.

Бегло просмотрев всю корреспонденцию, его взгляд упал на странный почтовый бланк, с надписью "телеграмма".

- Что за шутки из прошлого века? - удивился   он. - Какие могут быть телеграммы в наше время? Ему не хотелось задерживать внимание на такой мелочи, как этот листок, но всё же, отложив почтовую стопку, он прочитал надпись, дату и адрес откуда ему пришла эта "древность".

Телеграмма выпала из рук, а Роман Андреевич,обхватив голову руками, наклонился на стол.

- Мама, мама, мама... - повторял он словно в бреду.

Спустя некоторое время он пришёл в себя. Сделав глоток остывшего кофе, он вышел из кабинета попутно бросив секретарю, чтоб его несколько дней не беспокоили, все запланированные встречи нужно отменить и что он предупредит сам, когда вернется к работе.

По дороге домой он не мог собрать воедино разгулявшиеся в горячей голове  мысли.

Его мама, Александра Дмитриевна, проработавшая в военным госпитале всю войну, не оставила работу и по выходу на пенсию. Человек с огромным сердцем и светлой душой, позабытая единственным сыном, вынуждена была доживать свою непростую жизнь в горьком одиночестве. Она знала и любила внучку Лену, но ни разу не видела её.

Единственными близкими ей в последние года были кошка Маня, да медсестра Аня.
Благодаря Ане, часто навещавшей одинокую старушку, Александра Дмитриевна и забывала о своей самой большой потере - разлуке с сыном Ромочкой. Для которого она жила и дышала.

Послевоенные годы выдались для её семьи особенно тяжёлыми. Муж, получивший на войне ранения, прожил совсем немного. Роме тогда было всего пять лет. И поднимать сына пришлось самой. Родные были, но получать помощь от них не приходилось. Постоянная нехватка денег, слабое здоровье сына, нескончаемая работа и подработки, подрывали здоровье и самой Александры Дмитриевны, но она не утрачивала под таким грузом свой оптимизм, доброту и любовь. Часто от неё можно было слышать, что на всё воля Бога, что у Него надо просить помощи и заступничества, что только Он сможет помочь. Она молилась беспрестанно не только за своего сына и его семью, но и за каждого своего пациента. И пока хватало сил помогала людям, возвращала к жизни даже самых тяжелых больных.

И вот уже месяц прошёл с того дня, как Александры Дмитриевны не стало. Не стало того, кто всегда был оберегающим щитом в жизни Романа Андреевича, источником безусловной любви и заботы о нём.
По каким-то причинам он не получил телеграмму вовремя, не успел проводить в последний путь того, о ком на года забыл.

Остановив машину и пройдя по набережной он долго всматривался в горизонт, пытаясь вспомнить в какой момент забыл о самом дорогом в своей жизни человеке. Холодный ветер обжигающе хлестал по лицу и в какой-то миг Роман почувствовал себя жалким беззащитным котёнком. И в этот момент он понял, что все его успехи, достижения, статус, благополучие ничего не значат. Всё это лишь пыль, иллюзии.

- Мама, прости! - как-то неожиданно для него самого вырвались эти слова...

...Проезжая по местам своего детства, узнавая каждую извилистую тропинку, ведущую к "кладу" в любимой детской игре, в которую они часто играли целой гурьбой, Роман Андреевич, теперь уже просто Ромка, принимал в своём сердце  изменения. Оказалось, что он всё время бежал от того, частью чего являлся сам. Слёзы текли по небритым щекам, сердце с бешеной скоростью билось в груди. Нестерпимо хотелось вернуть всё назад. Сколько раз его любимая дочка, его лисёнок, спрашивала о бабушке, сколько раз просила показать, где прошло детство её папы. А он постоянно отмахивался, не время.

Дом. Покосившийся забор. Высокое крыльцо. Наличники. Резной палисад. И мамино тепло. Невероятно, но он почувствовал в этом колючем холоде, тепло. Казалось, мама до сих пор тут, в их стареньком, но таком уютном доме. Как и прежде стучит спицами, прядёт пряжу и достаёт из печки румяные картофельные шаньги, его любимые. Память так точно всё воспроизводила, что он остро ощутил знакомый аромат.

Дрожжащими руками Роман отворил калитку, поднялся по скипучим ступенькам, открыл дверь фигурным ключом, хранившемся, как и много лет назад под половицей. Переступил порог комнаты и замер.

У окна, на самодельной лавочке стояла старинная прялка, которую его мама бережно хранила с времён прабабушки Дуси.

Ах, сколько раз он видел свою маму за этой прялкой по ночам в свете лампад. Она занималась прядением помимо основной работы, чтобы у него, Ромочки, был, как у всех ребят, портфель, и как у всех, велосипед, и новенькие коньки с лыжами, и модный спортивный костюм, и ботинки на меху. Всё для него. Лишь бы не чувствовал нужду. Лишь бы был доволен. Она сама часто ложилась спать голодной, отдавая сыну и свою порцию. Улыбалась, когда он с аппетитом доедал обед. А на его вопросы отвечала лишь, что не устала, что сыта.
И только сейчас, глядя на эту гладкую и блестящую в дневном свете прялку, он всё понял. Опустившись на колени и облокотившись на лавочку, он провёл рукой по пряже, оставшейся в прялке. И горько заплакал, как маленький ребёнок, потерявший маму и испугавшийся, что её нет, что больше некому взять его на руки, прижать к своей груди, погладить по голове и сказать - "Всё хорошо! Не бойся! Я с тобой!.."

- Роман Андреевич, это вы? - услышал он голос, доносившийся от дверей и быстро поднялся, поправляя пальто.

- Извините, я шла мимо и увидела, что дверь открыта. Так-то у нас свои никто ничего не трогает, но подумала мало ли. А подошла и заметила машину, - извиняющимся голосом произнесла девушка. - Я Аня, медсестра. Мне посчастливилось немного поработать с Александрой Дмитриевной. Царство ей Небесное! И телеграмму я посылала. Извините, вы, наверное, хотите побыть одни, - поворачиваясь к дверям Аня хотела уйти.

- Нет, подождите, Аня! Расскажите мне...про маму - опустив глаза, попросил он.

Зная свою маму и не понимая почему и когда он забыл о ней, вычеркнул из своей жизни из-за какого-то глупого стеснения перед будущей женой, перед друзьями и коллегами, сейчас он открывал её заново в своей памяти, в своём сердце, в своей душе. По-доброму завидуя этой худенькой девушке, которая так близка была с его мамой и которая с такой любовью говорила о ней, Роман пытался представить, как всё могло бы сложиться иначе.

- Ах, да, чуть не забыла! Подождите! Я должна вам кое-что передать. Александра Дмитриевна просила, если вдруг вы приедете сюда... Она вас так ждала и так хотела увидеть внучку! - Аня внесла в комнату плетёную коробку с крышкой. - Вот. Это для вас. Ну и для дочки...

Роман открыл коробку и увидел ворох разноцветных шерстяных носочков на разный возраст, начиная с новорожденного, такие же рукавички, шапочки и шарфики, береты, вязаные куклы и гномы, плюшевый медведь, две мужские безрукавки, женская пелерина с пуховым палантином и записка "любимым детям и внукам"

Всё это время, пока Роман перебирал вещи, прижимая их к лицу и вдыхая тепло заботливых рук матери, Аня стояла у окна и любовалась мудрой красотой природы.

- Роман Андреевич, я вас оставлю, - нарушила тягостную тишину Аня. -  Мне пора домой, папа, наверное, уже волнуется.
А вы можете остаться, побыть тут. Там альбомы с фотографиями, рядом с ними в шкатулке все документы и письма. И ещё, Александра Дмитриевна очень просила сохранить эту прялку с веретеном. Знаете, она до последнего своего вздоха, пряла, глядя в окно...
Наверное, ждала вас...