Бремя серого человека 5

24 октября Борис отчитывался перед директором Роскосмоса о результатах поездки в США.
- Явление, конечно, существует, но американцы либо что-то недопоняли, либо говорят нам не всё. Те материалы, которые мне предоставили, касаются подобществ невысокого уровня развития. Дикие племена, отдалённые крестьянские деревни. Истории примерно схожи. Кто-то, живущий в деревне, начинает вести себя странно – моторика неуклюжая, речь сумбурная. Ну и не общаются с ним, и наблюдают. А он с утра до ночи машет мотыгой в огороде, но у него ничего не вырастает. И вот он без пищи, но не просит ни еды, ни помощи вообще. Но и с голоду не помирает. Значит – ворует. Жители деревни собираются на расправу, и тут происходит заключительная сцена, передаваемая в легендах.
Я подумал: а что, если такой появится в более развитом обществе? У нас общество относительно солидарное, есть институты, которые не оставят человека в беде, его будут подтягивать. Врождённое неумение копать огород в деревне сразу выдаёт, а в городе неумение что-то делать – явление повсеместное. Здесь серый человек будет получать  знания и навыки уже в ходе прямого обучения, и, если у него есть интеллект, может успешно встроиться в общество. Если с интеллектом не очень, но имеются способности воздействовать на людей, то он может продвинуться ещё дальше. Он легко может стать руководителем – не секрет, что у нас в начальстве много тех, кто не владеет предметной компетенцией, и держится на другом. На умении отдавать команды, на протекции, на преданности вышестоящему начальству. – Тут Борис осёкся, почувствовав, что сказал лишнее. Но Рогозин и бровью не повёл:
- Интересное соображение. Если ему верить, то явление серых людей – это появление их детей, и некоторые из них, если попадут в дружественную среду, могут пробиться в люди, и, возможно, на самые высокие должности?
- На самые высокие – навряд ли. Всё-таки там надо что-то уметь, да и работать нужно немало. Я бы на месте серого человека стремился пройти в ближайшие замы, или в какой-нибудь комитет, наблюдательный совет, где нет серьёзной ответственности и напряжённого графика работы, но есть гарантированное влияние на других людей.
-- --
Этой ночью директору Роскосмоса приснился дурной сон. Сон о не столь отдалённом будущем. Сначала ничего не предвещало беды – дела в корпорации шли на лад, Национальный космический центр в Филёвской пойме был уже построен, и руководство корпорации переехало туда. Там же велись самые передовые разработки в области космической техники. Центр заказал у НПО «Андроидная техника» серию в несколько десятков антропоморфных роботов, внешне похожих на модель F-850, но в них постоянно вносились изменения по результатам испытаний первых моделей. Роботы всё прибывали и прибывали, и их оказалось больше, чем число сотрудников Центра, необходимых для присмотра за ними.
Сейчас он шёл в свой кабинет по коридорам здания и видел праздно шатающихся ботов, которые иногда не обращали внимания на людей. Это был непорядок, и этот вопрос будет главным в повестке дня. В кабинет он вошёл первым, и тут же его стали наполнять люди. До начала планёрки оставалось меньше минуты, но прибыли ещё не все, и это было на грани непорядка. Неожиданно за дверью раздались крики, и в кабинет ввалился сотрудник центра невысокого статуса в белом халате. Рогозин узнал его – это был руководитель группы связи роботоиспытательной лаборатории.
- Дмитрий Олегович, ЧП! Робот на МКС вышел из подчинения, разорил НЗ на двух «Союзах» и достал оттуда пистолеты. Весь экипаж заперся в одном из «Союзов» и отстыковался. Что делать?!
- Дайте мне ЦУП!
Экран на всю стену засветился, появился дежурный смены, и он был изрядно напуган.
- Подключите мне какую-нибудь камеру на станции.
- Сейчас, Дмитрий Олегович!
Камера показала на момент пустой объём одного из отсеков, но тут же на его фоне всплыла голова Фёдора, затем дуло пистолета, и изображение погасло.
Шесть человек в «Союзе»? Как они там? системы регенерации воздуха не шестерых не хватит. Увы, через короткое время они задохнутся.
- Схему станции, кто где.
Ага, вот они отделились, вот свободный причал.
- ЦУП, связь с кораблём.
Картинки не было, но по голосу он узнал командира экспедиции или понял, что это он.
- Вам надо отойти от станции, но недалеко, облететь на 90 градусов и стыковаться к Звезде. Дальше трое перебираются в другой корабль и летим домой.
Успел ли он все передать, но в кадре появился начальник смены с искажённой физиономией, и прокричал:
- Они идут сюда, расстреливают людей!
За кадром раздались крики и выстрелы, начальник смены пропал. Крики стали отчётливее, нет, это кричали уже здесь, за дверью. В дверь вошёл робот, повернулся, и открыл огонь из пистолетов с двух верхних манипуляторов. Последние четыре пули предназначались ему лично, и достигли бы цели, если бы не Блошенко, закрывший его грудью. Странно, он принял это, как должное.
Бот быстро перезарядил пистолеты, но директор оказался проворнее, и, выхватив свой, который почему-то нашёл у себя, тремя точными выстрелами разбил боту зрительную систему. Бот разрядил обойму в то место, откуда стреляли, но там уже никого не было. Снова перезарядка, и выстрелы на слух, но Рогозин уже скрылся за второй дверью. По коридору шли два бота, на спине у каждого большими белыми буквами было написано «Федя». Они повернулись, подняли манипуляторы, но не успели – Рогозин нырнул на лестницу  и покатился по ступеням.
Что дальше? Надо выбираться. И тут Рогозин вспомнил, что у входа стоит его «Тигр». Пуленепробиваемый. То, что надо. Коридор, первый этаж. В холле пост роботов – 2 экземпляра. Они тут же повернулись, направили оружие и дали очередь, но Рогозин успел проскочить в одно из помещений. Теперь к окну! Но окна оказались заблокированными, и пуля в стекло не помогла. Рогозин вспомнил, что распорядился сделать пуленепробиваемыми окна первого этажа и в своём кабинете. Шаги роботов в коридоре были уже близко. Вот они уже перед дверью, но тут сработала пожарная сигнализация, и блокировка снялась. Выпрыгнув в окно, он успел притворить его, мысленно поблагодарив наследников Шойгу за дотошный контроль при строительстве, последовавшие выстрелы через стекло не причинили ему вреда. Но не всем повезло, как ему – он слышал выстрелы и крики. А вот и «Тигр». Прыгнув в него, Рогозин надавил на газ, намереваясь ехать в министерство обороны. А куда же ещё? Набирая скорость, глянул в зеркало заднего вида - несколько ботов вытащили на дорогу мотоциклы, те самые, инновационные, которые корпорация разрабатывала с использованием космических технологий, и пытались их завести. Дело - дрянь! Но всё оказалось ещё хуже, когда он подъехал к воротам предприятия – их никто и не думал открывать. Он вбежал в помещение проходной как раз в тот момент, когда боты на мотоциклах показались из-за поворота. Возвращаться к «Тигру» было опасно. На вахте в луже крови лежал охранник, директор перемахнул через турникет, и побежал. Куда? По дороге – нет, догонят. Значит - через Филёвский парк. Хорошая физическая подготовка помогла преодолеть крутой подъём среди почти вековых деревьев, дальше был ровный путь с небольшим уклоном. За гребнем стало неслышным стрекотание мотоциклов, но времени мало. Куда дальше? К выходу? Нет, к забору, его они не возьмут. Затарахтели мотоциклы – они уже здесь. А вот и забор, он был преодолён одним махом.
Дальше – между домов, к улице, идущей рядом с открытой филёвской веткой метро, название которой он не мог вспомнить. Кругом было пустынно – ни одного человека. И тут заработал смартфон, не зазвонил, а сразу соединил. Это был Борисов.
- Ты, что, мать твою, сделал с роботами? Они вылезли по всей Москве и охотятся на людей, стреляя с двух рук!
- У меня в Центре то же самое, еле ноги унёс!
- Давай к нам, будем разбираться!
Связь прервалась.
Он выскочил на улицу, надеясь поймать какую-нибудь машину, но их не было совсем, как будто это не Москва, а Пхеньян. Впрочем, в его направлении ехал автобус. Ну, автобус, так автобус, подумал он, и выскочил на дорогу, размахивая руками – остановка была далеко. Но автобус тормозить не стал, и в последний момент он заметил за рулём бота.
Рогозин проснулся в холодном поту. Но что мог означать сей кошмар? Мысль не сразу пришла в голову, но поместилась в ней очень чётко. Конечно! Если серый человек склонен к антропоморфным формам, то организации типа «Андроидной техники» могли бы стать рассадником этой заразы и технологическим порталом проникновения иных сущностей в человеческую цивилизацию.
Утро началось не совсем обычно. Чашка кофе, Интернет – чтобы посмотреть, что на самом деле представляет собой эта контора.
Оказалось, действительно, главный поставщик антропоморфных роботов для Роскосмоса, а заодно – и МЧС, или наоборот, пользуясь пиаром полёта Фёдора, активно пытается пристроить свою разработку в различные организации и изучает подсектора экономики, где она может быть востребована. Это нормально для бизнеса, хотя, конечно, за деятельностью фирмы надо приглядывать. Но кое-что Рогозину не понравилось.
На ленте ТАСС он нашёл сообщение:
«На смену роботу Федору должен прийти созданный на его платформе робот новой модели, -рассказал в интервью ТАСС исполнительный директор госкорпорации «Роскосмос» по перспективным проектам и науке Александр Блошенко.

- Робот получил предварительное название ARTEM — Automatic Research and Tеsting Machine. — Пояснил Блошенко, не объяснив причин выбора такого имени.»
Тот самый Блошенко, который ночью во сне защитил его от пули, а он бросил его умирать. Может быть, и правильно бросил – надо думать, прежде чем давать такое в интервью. Рогозин даже затаил злобу, но ненадолго, так как вспомнил, что сам в интервью делал анонсы, за которые потом было неудобно.
Дело в том, что у главы Роскосмоса два внука – Фёдор и Артём. Когда он узнал название робота и заметил, что его аббревиатура FEDOR созвучна с именем одного из них, то посчитал это забавным совпадением. Но теперь стало ясно, что это была намеренная задумка, вот только с какой целью? Понравиться руководителю организации-заказчика или дискредитировать его? Ни в том, ни в другом не было смысла. Строить козни дающему деньги – это как минимум глупо. А пытаться понравиться сравнением человека с механизмом... Во-первых, это некрасиво. Во вторых, это не соответствует православной этике, а в России, несмотря на обилие взглядов и свободу совести этика всё-таки православная. В России имена людей – это имена святых прошлого, и назвать таким именем механическую пародию на образ и подобие Бога было бы глумлением над святым. Да, называют именами людей корабли, самолёты, но это – другое. Иногда дети дают имена куклам, а взрослые – машинам, но дают неполные имена. А тут робот, человекоподобный, но функционально являющийся всего лишь продолжением человека. Нет, такому нельзя давать имена, и аббревиатура не должна быть на них похожа. Устроивший это плохо знаком с культурными основами нашего общества, и здесь есть над чем задуматься.
Рогозин полистал Сеть. Тёмная сторона интернет-сообщества заметила сходство раньше него, и глумилось вовсю.
Когда директор своей рукой закрыл соединение с Интернетом, сразу отлегло. Он заметил, что нахождение в Сети доставляет ему всё больше неприятных эмоций. Когда-то он вёл ленту в твиттере, но с сентября бросил. Очень много негатива выливалось на Роскосмос, и на него лично, и этот процесс усиливался. Какая-то информационная осада. Кто стоит за этим? И ведь как раз дела пошли на лад. Конец года приближается, а не было ещё ни одной пусковой аварии. Вывели на орбиту рентгеновскую обсерваторию. Спутники ГЛОНАСС работают дольше положенного срока, и на складах уже несколько аппаратов в резерве. Принимают реальные очертания перспективные проекты.
Кстати, о них. Как-то быстро завертелось дело со сверхтяжёлым носителем, до этого буксовавшее семь лет. 22 октября его эскизный проект был одобрен научно-техническим советом самарского "Прогресса", а 1 ноября был рассмотрен и утверждён для передачи в Роскосмос на НТС РКК «Энергия». На нём Роскосмос был представлен руководителем департамента средств выведения и эксплуатации наземной космической инфраструктуры Андреем Мазуриным. До образования корпорации он возглавлял это же это подразделение в космическом агентстве, тогда это было управление, и слово «эксплуатация» в названии отсутствовало. Много лет аббревиатура этого подразделения вызывала усмешки, и однажды даже им был сделан подарок в виде отлитого из бронзы поросёнка, который предлагалось установить на входе.
Директора Роскосмоса на этих мероприятиях не было, и их результаты ему принесли вчера. Он поинтересовался, где ответы на вопросы, которые он задал на НТС ЦНИИмаш пару месяцев назад, и все присутствующие развели руками. Сегодня предстоит с этим разбираться.
-- --
Сводка криминальных событий в Москве от 2 ноября подтолкнула Бориса к изучению неофициальной истории.
Шейх Батал-хаджи родился в одном из ингушских селений в середине позапрошлого века. Рос обычным парнем, пока ему не повстречался некто, в ком он узнал пророка Мухаммеда. пророк объявил его избранным и предложил выбрать между блаженством земным и блаженством небесным. Батал был молод, и, не раздумывая, выбрал земное. С тех пор Батал не знал нужды, но оказалось, что богатство – это не то, что ему нужно. Оно не принесло ему блаженство, а вскоре перестало приносить и радость, и он к нему охладел. Но блаженство он нашёл, и нашёл его в осознании себя среди людей, в которых он узрел настоящее богатство. С тех пор Шейх открыл в себе способности понимать, убеждать и располагать к себе людей, пользовался исключительным авторитетом, отличался гостеприимством и проницательностью. Рассказывают, что он обладал способностью быть невидимым, быстро перемещаться в пространстве, сыпать искрами из глаз, мог "привораживать" своих последователей. Так возникло учение Батал-хаджи, и люди потянулись к нему. Ходил слухи, что пожелавший воспринять учение, но по какой-либо причине отказавшийся от этого, терзался и претерпевал мучения от неведомых сил.
Вот такую информацию Борис почерпнул в сети. А секта баталхаджинцев с тех пор замкнулась в себе, и постепенно развивалась. Сам Батал-хаджи давно умер, но некоторые свои способности передал по наследству.
Умение увлекать людей – это редкий дар, но ничего необычного в этом нет. А вот искры из глаз… это похоже на применение какого-то технического средства. Борис вспомнил, как однажды в в детстве он ходил с родителями на представление иллюзиониста, фамилию которого уже не мог припомнить. Он тогда уже знал, что фокусы – это обман, и пытался его раскусить, но ничего не получилось. А тот иллюзионист называл себя ещё и психологом, и делал над людьми сильные опыты. То вводил в ступор, ставил два стула и клал «пациента» на их спинки. На одну шеей, на другую – пятками, после чего ему на живот вставали двое. То ронял на торчащие гвозди, то пытал огнём – тем всё было нипочём. И как ни старался Бориска, не увидел он никакого подвоха, ничего необычного. Впрочем… в один момент ему показалось, что зрачки иллюзиониста сверкнули жёлтым светом.  Такая короткая вспышка. Не это ли «искры из глаз»?
-- --
А в этот же день Брандестайн в раздумье открыл сейф, и в который раз достал знакомую папку. Первый раз, когда ему объяснили, что это такое, он даже не стал вникать в суть дела, и задвинул её подальше. Но события последнего времени заставили его внимательно изучить контент. И там всё было складно, но, каждый раз обращаясь к материалам, он чувствовал, что что-то с этой папкой не так. Какая-то неуловимая мелочь вступала в диссонанс с её содержимым, нет, с настроем, которое это содержимое создавало. Он перечитал некоторые сообщения, посмотрел фотографии – ничего, к чему можно придраться. Джим захлопнул папка и… тут же понял, в чём неувязка. Название! Почему написано «Grey man», а не «The grey man»? Может быть, в Агентстве национальной безопасности не принято писать артикли в названиях секретных документов? Или так было ранее? Он глянул на дату – 1964 год. Интересно было бы посмотреть у них на названия других документов за то же время, но ведь не дадут!
-- --
4 ноября к МКС пристыковался грузовой корабль «Сигнус-12». Процессом стыковки руководили женщины. Среди прочих грузов корабль доставил печку для кухни. Это было духовка, способная делать выпечку, но главное - она давала продовольственную независимость, теперь требовалось лишь изредка обращаться к российской части экипажа за помощью. Прибыл и специальный антирадиационный жилет AstroRad Vest.
На второй день после прибытия Сигнуса Кристина демонтировала неисправную печь и установила новую. Это было гораздо легче, чем собирать межпланетную станцию. Оставалось свободное время, и она занялась сканером, который припрятала и уберегла от утилизации. Пока её подруга наслаждалась видами Земли, она подвела питание и определила, что сканер работает. Экран, конечно восстановить не удалось, но удалось наладить связь с ноутбуком, и вывести данные на его экран. Устройство перестало быть мобильным, но функционал был восстановлен. Она обвела сканером отсек и прибор показал – ОН здесь. Даже с какой-то стороны красив. Неожиданно сканер тренькнул, и пятно на экране задёргалось. Кристина тут же выключила и разобрала прибор. Стоит ли об этом говорить подруге? Нет, пожалуй, она с этим повременит.
Почему? Кристина читала историю и для себя сделала вывод: когда человек приходил туда, где были новые жизненные формы, этим самым формам наносился ущерб. Чаще – капитальный, иногда – фатальный, редко – слабый. Поэтому в общении с новым явлением, которое, по её представлениям, несомненно, является формой жизни, следует избегать сильных технических средств, к которым она относила сканер. А ещё следует избегать массового нашествия людей, и потому историю пока лучше хранить в тайне от остальной части экипажа. Мужской части – она это мысленно подчеркнула.
-- --
Выступая в конце совещания в Роскосмосе, посвящённом сверхтяжёлому носителю, директор Роскосмоса подвёл итог:
- Все предложения, которые были здесь озвучены, мы направляем на рассмотрение в совет по космосу Академии наук, после чего проведём совместный НТС, где и решится судьба этого проекта.
Никто не был против, так как это снимало, по крайней мере, часть ответственности с инициаторов затеи. К предложениям Рогозин приложил, как особое мнение, письмо инженера, в котором он обосновывал, что проект сверхтяжёлого носителя преждевременен и вреден.
Автор письма предлагал отдать приоритет орбитальным станциям, сделав космическую заправку. Это было бы логичным продолжением того пути, которым шла до этого наша космонавтика. Кроме того, этот путь, в отличие от сверхтяжёлого носителя, содержал солидный запас коммерциализации. И здесь автор предлагал на основе создаваемых на этом пути компетенций развернуть производство оборудования и приборов для инженерных систем зданий. Предложения содержали логику, с которой трудно было поспорить. Орбитальная или напланетная станция – это дом в космосе, там много тех же систем, которые есть в обычных, земных домах. Создание жилых модулей для космоса – это неизбежный этап космической деятельности, и для этого потребуются специалисты, обладающие нужными компетенциями. Эти же компетенции сгодятся и для Земли, более того, они не будут простаивать и требовать поддержки, наоборот – будут приносить доход. Если что-то надёжно работает в космосе, то это готовая реклама для земной продукции того же производителя. А чтобы расширить географию сбыта, достаточно ассоциировать отделы сбыта подведомственных предприятий и поставить им задачу оптовых продаж всего ассортимента корпорации.
Автор оценил рынок оборудования только коммунальных санитарно-технических систем в 50 миллиардов рублей в год. Был приложен список оборудования, которое целесообразно было бы производить на предприятиях Роскосмоса, большей частью оно было под замену импортного.
Заинтересуют ли предприятия такие суммы и такая деятельность? Рогозин, однако, не стал доверять автору письма, и вызвал представителя организации, делавшей проект тепловых сетей космодрома Восточный. Также узнал, что в здании есть тепловой пункт, и решил встретиться там.
В теплопункте была тропическая жара, и директор исходил потом, но приглашённый проектировщик был привычен.
- Вот это немецкое оборудование, французское, датское, датское, эта мелочь из Италии.
- Я вижу, много датского оборудования. А в котельных?
- Оборудования от датчан много, в котельных – тоже. Особенно много в тех, которые принадлежат дочкам Газпрома, в остальных – по-разному.
- Как же так, - удивился Рогозин, - Дания тормозит Северный поток, а Газпром массово закупает там оборудование.
- Увы, такое в нашей отрасли бывает.
На вопрос, реален ли рынок в 50 миллиардов, специалист ответил:
- Зайдите на наш сайт, там есть калькулятор – примерная стоимость оборудования на мегаватт, она зависит от этажности. Мегаватт нужно конвертировать в квадратные метры, такая функция там есть. Ну а объём строительства можно узнать из статистики. Но, умозрительно – если брать отопление, горячую и холодную воду, а также канализацию, то 50 миллиардов – это только новое жилищное строительство. А есть ещё модернизация и замена неисправного оборудования, есть промышленные, торговые, спортивные и офисные здания, есть котельные и сети. Так что рынок немаленький.
-- --
А тем временем женская часть экипажа МКС втайне от мужской закончила серию тестовых опытов и подводила итоги. А они однозначно указывали на то, что ОН есть. На Джессику это произвело огромное впечатление. Столько научно-фантастических романов написано, столько снято картин о встречах с иным разумом – от глубоко интеллектуального «Соляриса» Тарковского до последних боевиков. Казалось, это где-то там, за много парсеков и столетий от нас, а вот оно здесь. Это же событие исторического значения для человеческой цивилизации, и что? ОН есть, но радости встречи нет, контакт очень слабый и непонятный, не дающий знаний о ЕГО природе. И ладно, если бы два разума встретились и не договорились, долго искали бы взаимопонимания – так нет, они  живут и, похоже, даже едят вместе!  Кто бы мог подумать, что столь эпохальное событие примет формы бытового, с какой-то стороны интимного контакта, плохо контролируемого людьми.
- Мне страшно, Кристи, - сказала Джессика, и это не было преувеличением – на неё навалился приступ фобии и бил озноб, - ведь мы с кем-то живём, и не знаем, с кем.  И каковы будут его намерения, тоже не знаем. Не знаем его природу и на что он способен в гневе, не знаем даже, способен ли он на гнев и другие чувства. И он – невидимка, а теперь у нас нет и прибора, чтобы его обнаружить.
Женщины уже давно поняли, для чего предназначался ныне разбитый прибор, который случайно обнаружил Пармитано. Но ведь кто-то его привёз на станцию, следовательно, знал или подозревал о пришельце.
- Не переживай, Джесси, - подумав, ответила Кристина, - относись к этому, как к объективной реальности, и ещё – как к окружающей среде. А к окружающей среде нужно относиться бережно и с уважением, и тогда она будет к тебе благосклонна.
-- --
22 ноября в конце дня Рогозин ждал результатов совместного НТС Роскосмоса и РАН по сверхтяжёлому носителю. И больше всего его интересовала реакция на отправленное им особое мнение. А она была:
«Научно-технический совет госкорпорации "Роскосмос" и бюро Совета РАН по  космосу на совместном заседании решили доработать эскизный проект  космического ракетного комплекса сверхтяжелого класса с целью поиска  дополнительных задач его применения помимо запусков пилотируемых миссий  на Луну»
Как оказалось, на НТС с технической точки зрения к проекту не было высказано претензий, но не удалось обосновать его целесообразность, кроме как высадкой российских космонавтов на Луну. В итоге решили найти и обосновать дополнительные задачи, такие, как запуск тяжёлых исследовательских аппаратов в дальний космос, выведение на орбиту крупных научных обсерваторий. Научную программу для сверхтяжёлой ракеты договорились представить в 2020 году, но никто не взял на себя никаких обязательств по срокам.
«Но это же совсем не то! – Директор Роскосмоса почувствовал, что потерял нить управления корпорацией, - Если ракета итак тяготит бюджет государства, то дополнительные тяжёлые обсерватории и миссии в дальний космос не принесут денег в экономику, а только усугубят ситуацию». Какое-то чувство бессилия, смешанного с безысходностью, навалилось и не отпускало. Как быть дальше? А дальше, следуя логике, ему придётся проводить проект сверхтяжа в жизнь. Не будет же он вставлять палки в колёса корпорации, когда руководство страны ждёт. Возможно, потом удастся взять реванш над ракетчиками, но это – потом.
-- --
07 декабря утром в главном чикагском офисе президент и главный исполнительный директор компании Boeing Дэннис Мюленбург принял старшего вице-президента отдела космических полетов Boeing Defense, Space & Security (BDS) Джима Чилтона. Эта структура была образована всего полтора года назад, но, благодаря Джиму, работала без сбоев, характерных для организационного периода. Вообще дела были настолько хорошо отлажены, что никакого участия материнской компании в судьбе дочерней не требовалось. До самого последнего момента.
- Господин Мюленбург, - с порога начал Джим, - возникла ситуация, требующая от меня, как руководителя компании, серьёзных решений, которые могут отразиться и на корпорации. Поэтому требуется поставить вас в известность об этом и получить необходимые санкции. Вопрос конфиденциальный, и потому я попросил о личной встрече.
Только к концу речи Чилтон обратил внимание на то, что босс расслабленно лежит, откинувшись в кресле, и смотрит мимо него, а на столе стоит недопитая чашка кофе и лежит что-то скомканное, похожее на упаковку от таблеток или капсул. Это было необычно – до сих пор на всех встречах, и двух-, и многосторонних Мюлленбург демонстрировал своим видом внимательность, уверенность и энергию. Порядок в его кабинете и на столе всегда был идеальным.
На Мюлленбурга подействовала пауза, он собрался и жестом показал на стул. Джим присел и продолжил:
- Возможно, до вас дошли сведения, что агентство и ещё одна аффилированная с ним организация критически вмешиваются в программу подготовки тестового полёта нашего корабля. Мало того, что они навязали нам дополнительный груз, но ещё и не раскрывают его назначение и принцип действия, а также вмешиваются в саму программу испытаний, ставят своих людей в центр управления. Эта ситуация представляет угрозу для успешного выполнения миссии, и я прошу от вас разрешения отложить старт корабля на неопределённый срок.
Мюлленбург приподнялся, выпрямил спину. Черты лица снова приобрели строгость, теперь это был тот босс, которого Чилтон знал. Было видно, что внутренняя борьба закончилась, и Мюленберг принял решение.
- Джим, эти люди приходили ко мне. Это серьёзные ребята, таким не отказывают. Я собрал сведения, подключил аналитиков, и предполагаю, что на МКС был проведён какой-то оборонный эксперимент, давший неожиданные и опасные результаты. От них-то и желают тайно избавиться. Странно, но почему-то грузовые корабли им не подходят, им пилотируемые подавай. И, похоже, что в результате эксперимента они не заинтересованы. Им нужно избавить от него станцию. А это значит что? Во-первых, то, что есть какая-то реальная опасность, и эта опасность может угрожать как станции, так и кораблю. Экипажу – пожалуй, нет, как-то они с этой проблемой живут. Во-вторых, им не нужно, чтобы корабль благополучно вернулся на Землю. Они здесь мне предлагали щедрую компенсацию в случае потери корабля, и я подозреваю, что ему готовят судьбу конкурента – Драгона, только разрушение может произойти ещё раньше.
- Вы думаете, что корабль Маска взорвался потому…
- Очень на то похоже.
- И что же, мы можем вот так просто дать угробить наш первый корабль?
- Джим, мы с вами люди корпорации, думаю, не надо объяснять, что это значит. Вы прекрасно знаете, что такое компания Боинг, и знаете, на чём она делает деньги. Это пассажирские самолёты, они великолепны, пользуются спросом, и позволяют компании существовать независимо от госконтрактов. Это наш хлеб. Иногда мы получаем от государства пирожные, например, контракт на Старлайнер, о котором идёт речь. Платят за такие вещи хорошо, но всё равно это не самый большой и не самый стабильный источник дохода. Самолёты – в первую очередь, и если мы делаем что-то иное, то результаты этой деятельности ни в коем случае не должны ставить под сомнение безопасность полётов на наших воздушных лайнерах. Повторяю – ни в коем случае. Любой казус чреват просадкой акций, сокращением сбыта, увеличением стоимости заёмного капитала. Вы видите, что, агентство и те, кто за ним стоит, склоняют нас к риску кораблём. Но нам проще разорвать контракт и заплатить неустойку, чем прилюдно разбить Старлай. Однако, ссориться с агентством не следует. Для нас самым лучшим исходом был бы успешный пуск, но без стыковки с МКС. Такое никого не удивит – техника иногда даёт мелкие сбои. А та проблема на станции – проблема НАСА, пусть НАСА её и решает. Правда, в этом случае мы, больше – я, рискуем своей карьерой. Меня после такого не просто выставят, но и постараются смешать с дерьмом. Но, повторяю, Джим – мы люди корпорации, и это обязывает.
Размышляя по возвращении, Чилтон понял, что Мюлленбург прав. Вообще-то в таких случаях неполадки на ракете полностью снимают ответственность с изготовителя полезного груза. Русские так иногда делали. Но у нас? Ракета принадлежит конкуренту – Локхиду, надёжная, основной двигатель – из России. Но если что и случится, то встанет вопрос о немедленной готовности второго экземпляра корабля без доработок. И так можно вскорости получить ту же ситуацию. А вот если корабль не долетит, даже совершенно без риска для жизни возможного экипажа, то потребуются доработки, и можно потянуть время, если что – настоять на необходимости нового беспилотного теста.
-- --
Рогозину всё больше казалось, что с управлением отрасли у него проблема. Проблема в том, что то, чего он хочет добиться, формально получается, но получается не то, что он ожидает. Вот и теперь там, думал он, рассматривая спутниковые снимки космодрома.
Когда он узнал о сером человеке, то задал себе вопрос – а где в его деятельности слабое место, то место, за которым нужен особый контроль. И понял – это космодром Восточный. Аварии ракет ему могут простить, срыв строительства космодрома – нет. И поэтому крайне важно не только уложиться в сроки – если ненамного, то сроки можно продлить. Главное – чтобы строители фатально не напортачили, не наделали капитальных ошибок того уровня, за которым следовала переделка объекта. И тогда он ещё летом распорядился регулярно делать спутниковые снимки строительства, а вдобавок направил на космодром для контроля подразделение беспилотников. Эта активность не осталась незамеченной, и перед очередной встречей с президентом его куратор из АП сказал ему:
- Президент интересуется, зачем силы нашей спутниковой группировки отвлекаются на космодром.
Прошлось докладывать президенту о том, что по его распоряжению развёрнуты беспилотники и задействуются спутники для контроля хода строительства, и насколько это важно. Кажется, президента убедить удалось, но кое о чём он не подумал. А каково это рабочим работать на камеру, когда над тобой летают спутники и стрекочут квадрокоптеры, когда высотные снимки сделанного ими, им же и показывают, когда всё под жёстким контролем и деваться некуда. Пришла осень, и к нему зачастили представители стройкомпаний с идеями о том, что зимой невозможно работать на свежем воздухе, нужно делать укрытия, и непременно утеплённые. Аргументы казались ему здравыми, и он давал добро. И вот, глядя на снимки строительства, он видел только раскинутые навесы и крыши, а что делается под ними, оставалось скрытым. А что, если задействовать спутники радиотехнической разведки? Нет, пожалуй, это будет слишком.
-- --
20 декабря 2019 года корабль CST-100 Starliner в беспилотном варианте стартовал с мыса Канаверал. Боковые ускорители, первая и вторая ступень отработали штатно, и вывели корабль на низкую угасающую траекторию. Чтобы окончательно выйти на орбиту, должны были включиться двигатели корабля. Но этого не произошло – автоматика дала сбой. Двигатели можно было запустить из центра управления, но когда операторы поняли, в чём дело, и бросились отдавать команды, произошёл сбой связи. Небольшой такой сбой, около десяти минут. Затем связь восстановилась, и это позволило вывести корабль на более-менее устойчивую орбиту. Но он уже потратил много топлива и настолько разминулся со станцией, что о полёте к МКС не могло быть и речи. Поэтому было принято решение продолжить испытания корабля в автономном полёте, а через двое суток вернуть его на Землю.
22 декабря корабль совершил успешную посадку на полигоне Белые Пески, а 23декабря президент американской корпорации Boeing Деннис Мюлленбург подал в отставку, которая была немедленно утверждена советом директоров компании.
-- --
Брандестайн понял, что Боинг собирается тянуть время. То же он видел в Спейс-Икс, когда упрекал Маска за излишнее увлечение Старшипом в ущерб насущным задачам. Но здесь он ошибся. Илон Маск проявил здоровый тайный интерес к причине, стоившей ему корабля. Но его попытки узнать что-то конкретное результатов не дали, и это ещё больше подогрело любопытство. Зато, отслеживая ход работ по кораблю в компании Боинг, он пришёл к мысли о том, что проблема не решена до конца, и всё больше укреплялся в ней. А это означало, что ответы на вопросы можно получить там, в космосе. Или даже несколько ранее – если существовала какая-то угроза, то астронавтов должны были предупредить. Да, у Спейс-Икс был небольшой, но свой отряд астронавтов-испытателей. Двое из них - Боб Бенкен и Даг Хёрли должны были занять места в корабле ещё в конце 2019 года, но  старт постоянно переносился.
В поисках ответа Маск не стал тормозить работы, наоборот, начиная с лета 2019 года Спей-Икс наращивала усилия для того, чтобы провести лётные испытания системы аварийного спасения. Это было последним значимым препятствием перед получением сертификата лётной годности корабля.
-- --
Директора Роскосмоса в кабинете ждали двое – вице-премьер Олег Борисов и его куратор из АП.
- Присаживайтесь, Дмитрий Олегович, - сказал куратор.
Когда директор сел, высказался Борисов:
- Я вкратце снова изложу своё мнение: считаю работу Роскосмоса неудовлетворительной, а его усилия для налаживания работы в интересах министерства обороны – недостаточными. Я уже объяснил вам, - он обратился к куратору, - в записке, которую я вам оставляю, всё сказано. Осуждать это здесь не имеет смысла, но мой долг - очно поставить в известность Дмитрия. Дальше вы подумаете сами, а я вас покидаю.
Такой поворот был за пределами ожиданий. Рогозин надеялся поговорить с Борисовым с глазу на глаз, и было что обсудить. Когда он занял кресло директора, то начал подсчитывать долги отрасли. Но как-то получалось, что при каждом пересчёте они росли. Для начала казалось, что у Центра Хруничева огромный долг в 90 миллиардов рублей, и это по большому счёту всё. Но вскоре долг заметно перевалил за 100 миллиардов, и ещё 30 миллиардов висят на РКК "Энергия". И это несмотря на то, что компания продала убыточное имущество - морской космодром с командным судном. Огромными усилиями удалось частично отсрочить эти долги, частично - реструктуризировать, и уже, казалось бы, можно было бы спать спокойно, но... Но утром 20 ноября Рогозин прочитал сообщение агентства ФедералПресс о том, что долги предприятий космической промышленности достигли 300 миллиардов рублей из-за многочисленных судебных исков Минобороны. Оказалось, что при невыполнении в срок хотя бы одного пункта госконтракта юристы возбуждали иски, и в суммах не стеснялись. Это уже несколько лет было нормой внутри корпорации, и вот к делу подключились юристы Минобороны. Рогозин знал проблему, но не думал, что она так велика. Это он и хотел бы обсудить с председателем ВПК, но после такой встречи разговор становился излишним.
Когда дверь за Борисовым закрылась, куратор сказал:
- Вы понимаете, что вам было оказано высокое доверие. Мы ценим ваши усилия и то, что было сделано. Борисов высказал мнение, но это его мнение. 23 января намечено заседание правительства, посвящённое космосу. Если на нём ваши усилия посчитают недостаточными, то мы будем вынуждены принять кадровое решение. Результаты же вашей деятельности действительно не устраивают оборонщиков, к тому же за год выполнена половина пусков от того числа, которое вы обещали президенту. Подумайте, может быть, благоразумнее подать в отставку заранее. Если что, то у нас есть для вас важная и серьёзная работа – быть послом в Белоруссии. Подумайте пока, съездите туда, осмотритесь.
…
Завершив формальности разговора, директор покидал кабинет не в лучшем настроении. Куратор посмотрел ему вслед, и зрачки его глаз на мгновение вспыхнули жёлтым огнём.