Воскресшая вера в добро

Зима в этом году выдалась тёплой и сырой, снега так и не видели. Ломота в суставах и скачки давления – верные спутники тем, кому за сорок, а для пожилых – это вообще страшное время: обостряются хронические заболевания, как в осенне-весенний период. На дворе ведь то ли осень, то ли весна – не поймёшь.
А тут таблетки от давления закончились и пришлось идти в аптеку. Иду и думаю: и пятидесяти ещё нет, а здоровье, точнее, нездоровье даёт о себе знать. Со спиной прошлый месяц  промучилась, теперь давление…
Впереди меня шёл дед. Медленно шёл, спотыкаясь. Смотрю – начало шатать его в разные стороны, словно пьяного. Мимо меня быстрым шагом прошла женщина и кивнула мне со злобной насмешкой: «Наклюкался» дедок! В его-то возрасте разве можно?»» Женщина, обогнав его, поспешила дальше, не оглядываясь.
Дед с трудом подошёл к стене рядом стоящего здания и упёрся в неё руками. Ноги его дрожали, сгибаясь в коленях, и казалось, что вот-вот он упадёт.
Я уже спешила к нему, но молодая пара, идущая навстречу, меня опередила. Парень, подхватив старика под руку, пытался удержать его на ногах, а девушка вызывала «Скорую». Я подбежала и, схватив деда под вторую руку, стала шарить у себя в кармане в поисках «глицина». Я всегда его ношу с собой, и он не раз помогал мне, когда таблеток от давления не оказывалось под рукой.
- Дедуля! На таблеточку, положи под язык, сейчас отпустит! – сказала я, протягивая пачку с лекарством дрожащей рукой. Дрожал и мой голос потому, что казалось, что дед умирает. Он был в сознании, но не реагировал на слова. Лицо было синюшно-бледным, глаза смотрели в пустоту, а сухим языком он пытался облизать такие же сухие посиневшие губы. Он буквально висел на наших руках. Рядом не было ни скамейки, ни какого-нибудь выступа, чтобы усадить несчастного дедушку.
Слава Богу «Скорая» приехала очень быстро, но врач, упитанный молодой мужчина, казалось, никуда не спешил. Подойдя к старику, он делал всё очень медлительно: прощупал пульс, приоткрыл пальцами полузакрытые глаза деда.  Вяло вздохнув, он также медлительно произнёс: «Похоже на гипертонический криз, остальное – в больнице. Грузим деда в машину». Врач отправился к кабине. Вслед ему я крикнула: «Доктор! У меня «глицин» есть! Давайте положим его дедушке под язык, ведь каждая минута дорога!» врач обернулся и как-то пренебрежительно и со смешком бросил: «Да что этот « глицин»? Как мёртвому припарка!»
Мы с парнем  дотащили деда до машины «Скорой помощи». Молодая девушка тоже пыталась как-то помочь  усадить больного человека в машину. Все вместе они поехали в «Приёмный покой Центральной больницы». А я  поплелась в аптеку. Горький осадок от произошедшего душил меня изнутри. В аптеке я выпила «Энап Н» и пошла домой. Головная боль стала затихать, а я не переставала думать о дедушке. Больница была по дороге, и я решила зайти в «Приёмный покой»
- К вам должны были дедушку привезти минут пятнадцать-двадцать назад. С ним всё хорошо? – обратилась я к медсестре.
- А кто вы ему? – мгновенно последовал вопрос.
- Да никто… Просто на моих глазах ему стало плохо.
- Обследуют его! – буркнула медсестра, указав на дверь одного из кабинетов.
«Приёмный покой» совсем не соответствовал своему названию: было многолюдно и шумно. По коридору туда-сюда ходил низкорослый, плешивый и неопрятно одетый мужчина лет тридцати пяти и не переставал злобным голосом кричать: «Дайте мне нарколога! Отведите меня к нему! Мне нужен нарколог!»
Медсестра, подойдя к нему и размахивая руками, повышенным голосом пыталась «охладить» буяна: «Сядьте уже и подождите! Сейчас принесут ваш снимок, его ещё описывают, а там решим»
- Зачем вы меня заставили делать флюорографию? У меня всё нормально! Мне нарколог нужен! – продолжал кричать мужчина, сморщив и без того неприятное лицо, усыпанное то ли угрями, то ли воспалившимися фурункулами.
Деда ещё осматривали, а я ждала, наблюдая удручающую картину в Центральной больнице.
Из кабинета, где осматривали деда, наконец, вышел врач, за ним – второй, а дед остался сидеть на кушетке.
«Как он?» – встревоженно спросила я. Врач, не ответив ни слова, обратился к медсестре: «Кровь – на анализы!»
- Ну, ка Вы? – зашла я в кабинет и подсела к дедушке.
Дед растерянно смотрел на меня, как будто видит впервые. Он и так меня видел первый раз, ведь тогда, на улице, когда ему было плохо, он никого не видел и не слышал. Но сейчас ему было уже гораздо лучше: взгляд стал осмысленным, пропала дрожь, он даже стал нормально говорить.
В кабинет вошла медсестра и визгливым голосом завопила: « Женщина! Сюда нельзя без бахил, выйдите отсюда! А вы, обращаясь к деду, идёмте за мной «на кровь»»
Дед приподнялся и потянулся за своим пальто, которое висело здесь же, на вешалке, но медработник грубо крикнула: «Оставьте, пусть висит, кому оно нужно? Сейчас кровь возьму в соседнем кабинете, и опять туда вернётесь»
- Внучка, - обращаясь к ней, вполголоса сказал дед и добавил, – Там пенсия моя и бабки. Я за ней ходил на почту и к вам попал.
- Ну и что, что пенсия! Там нельзя в верхней одежде! – крикнула медсестра и добавила, - Быстрей идите! Вон вас сколько!
Предательски медсестра закричала так, что услышали все находящиеся в коридоре.  Кто-то не обратил на это внимание, кто-то возмутился, а у  Прыщавого в глазах забегали бесы. Дед растерянно и боязливо последовал за медсестрой, оглядываясь на «Кабинет осмотра», а я осталась стеречь его пальто.
Тут в кабинет, где ведётся приём больных, зашёл врач, и медсестра пригласила прыщавого мужчину пройти. Дверь в кабинет осталась открытой.  Девушка в белом халате стала записывать его данные: фамилию, имя, отчество, адрес регистрации, адрес проживания и прочее, а врач, повертев перед собой снимок, произнёс: «Что и требовалось доказать! Пневмония. Оформляйте в Терапевтическое отделение!»
- Какая пневмония?! Какое терапевтическое?! Мне «прокапаться»  срочно надо! Я бухал две недели, у меня «крышу сносит! Дайте мне нарколога!» - буйствовал алкоголик.
- Не хотите ложиться и не надо! Пишите отказ от госпитализации! Ишь, нарколог ему нужен! –сказал врач и вышел из кабинета.
Психуя и матерясь, мужчина вылетел вслед за ним и, растолкав людей в коридоре, выбежал на улицу.
Взяв кровь, деда отправили назад – дожидаться результата, а он был очень этому рад, ведь там висело его пальто с деньгами.
- Кто отнесёт кровь?  Мне некогда! – тем же писклявым голосом вопила медсестра, обращаясь к терапевту.
Она, действительно, была одна, и я вызволилась это сделать. Медработники были этому только рады, хотя  это противоречит всем законам: посторонний человек несёт пробирку с кровью в руках через улицу в другой корпус. Интересно и то, что в лаборатории нисколько не удивились тому, что я принесла им кровь на анализ.
Вернувшись, зашла к деду в ожидании результата, который должен был быть готов через пятнадцать минут.
- Как чувствуешь себя, дедуль?- обратилась к нему. Я рассчитывала на то, что он одобрит все мои старания и заботу, а он насторожился, глядя на меня и отрывисто произнёс: «Хорошо! У меня всё хорошо!» и покосился на старенькое потёртое пальто.  Сначала мне стало как-то даже неприятно, обидно, что ли, но через секунду, конечно же, поняла, почему дедушка так ко мне отнёсся. Я же совершенно чужой, незнакомый человек, крутящийся возле него. Откуда ему знать, что у меня там, в душе? А тут – пенсия! Кровно заработанные деньги им и его женой-старушкой. Лишиться их, пусть и копеечных, значит обрести себя на голодный месяц жизни, да ещё и без лекарств. Ведь никто не подаст, век такой! И дети не помогут. Может быть, и нет их, а, может, разъехались, раз самому в такие годы за пенсией ходить приходится. Бедного дедушку стало ещё жальче. Я пыталась расположить его к себе, чтобы помочь хоть чем-то, хоть морально, но дед шёл на отказ. Он попросту боялся, боялся меня из-за своей немощности и бессилия.
Принесли  готовый результат анализа.
- Ложимся в больницу, дед! Подлечишься немного, - обратился к нему врач.
- Да как же? Да нет! Бабка дома одна больная. Не ходит она. Как же без меня- то?
- Ну, давай, собирайся тогда потихонечку домой.
Дед  обрадовался словам врача, хотя был очень слаб. Ему даже пальто было тяжело самому снять с вешалки.
Врач зашёл в кабинет и занялся своими делами.
- Доктор! Дед что сам домой пойдёт? Отвезите его на машине, - зашла я с просьбой.
- Нет машины!- буркнул врачеватель.
- Дедуль, я вам сейчас такси вызову, сама заплачу, вас до подъезда довезут! – упрашивала я деда.
- Нет! Не надо! Я пешком потихонечку сам дойду! – так же недоверчиво и испуганно глядя на меня, отвечал старичок.
- Ну что же это такое? Он же не дойдёт до дома! Совесть-то у вас есть? – обратилась я к медикам. – Может, кто-нибудь на своей машине сможет отвезти его? – обернулась к ожидающим в коридоре. В ответ – никакой реакции, а дед, пошатываясь, пошёл к выходу.
На душе моей было очень скверно: за старика страшно и обидно, а за медперсонал – стыдно.
Что делать? Навязываться проводить, значит – ещё больше испугать и без того напуганного старого человека. Так и до очередного приступа не далеко. Успокаивало одно – день на дворе, вокруг люди. Если, не дай Бог, опять станет плохо, кто-нибудь да поможет. Вышла на улицу и обомлела. Дед пошел не по центральной улице, а через лесопарк, в котором людей не так много. Идёт и оглядывается постоянно.
-Глупенький! Глупенький дедулька! Куда же ты? – слёзы заволокли мои глаза.
Выдержу дистанцию и пойду следом, мало ли чего, как будто почувствовав неладное, сказала я себе.
Фигура деда мелькала между сосен в метрах ста от меня, как вдруг из-за угла больницы вынырнул силуэт знакомого мужчины и поспешил следом за дедом.
- Прыщавый! Точно Прыщавый!
Я сорвалась с места и поспешила за ними, не отрывая взгляд от пропойцы. Вскоре он догнал деда и стал выворачивать его карманы. Дед лишь взмахивал руками. Вокруг было безлюдно. Я бежала, пытаясь что-то кричать, но подлец, схватив свёрток и оттолкнув деда, поспешил от него прочь. Наконец подбежала к сидящему на сырой земле деду. Ему опять было плохо.Подтащила к сосне и облокотила его спиной.  Наспех я вытащила три или четыре таблетки «глицина» и  положила ему в рот: «Рассасывай, дедуль! Рассасывай!»
- Стой, тварь! – крикнула я спешно удаляющемуся вору и побежала за ним. В этот момент я не думала о себе, главным было одно - догнать эту сволочь! Хотя в далёком прошлом я занималась лёгкой атлетикой и была неплохой бегуньей, а куда сейчас?! Понимая, что не догнать его, крикнула, что было сил: « Адрес твой в «приёмном» есть! Тебя сейчас же заберут и за воровство, и за убийство! Дед умер!»
Не знаю, зачем я сказала, что дед умер, но это, видимо, как-то подействовало. Неожиданно Прыщавый остановился и швырнул целлофановый пакет в мою сторону. Может, совесть проснулась, а, может, тюрьмы испугался?
Я подобрала полураскрытый пакет с несколькими купюрами – пенсией, предназначенной для двух пожилых людей. Монетки, выпавшие из пакета, валялись рядом. Я схватила деньги и поспешила назад к деду. Бежала и боялась – не умер ли он на самом деле. Я надеялась, что «глицин» сработает, а возвращенные ему деньги придадут сил. Лишение их – было бы большим ударом для старичка.
- Дедушка! Вот деньги! Все до копейки! – протянула ему пакет и вложила в его сморщенную руку.
Дед снова был очень бледным.  Глаза его были влажными от слёз, а в них: и горечь, и радость, и боль – всё одновременно. Он  еле заметно улыбнулся и тихо прошептал: «Сладенькие таблетки, будто конфетку  скушал» Глядя на него, я тоже не смогла удержать своих слёз.
- Всё будет хорошо, дедушка! А эту сволочь мы посадим всё равно!
- Бог ему судья! Не наживай себе врагов, тебе ещё жить! А я, дурак старый, думал, что померло добро-то,доченька!...
02.02.2020г.