Авиация

Полковнику Рябову поручили планирование и организация авиаперевозок грузов в  Афгане, которые выполняли две авиаэскадрильи: самолётная и вертолётная. Обе эскадрильи базировались в Баграме. Он  предложил майору Петрову перейти в транспортный авиационный полк.
- Только хочу взять с собой одного солдатика, - предупредил Петров. - Он мой дальний родственник, 
- Бери, кого хочешь… - разрешил полковник.
Так Александр Матвеев стал авиатором. Заваривал чай для экипажа, выполнял работу на борту. Полк перевозил, в основном, личный состав, мелкие грузы афганской армии и правительственных органов. Однажды перевозили главного в ВВС ограниченного контингента в Афганистане из Шинданда. Войдя в самолёт, генерал обнаружил на борту несколько гражданских лиц душманского вида. В первый момент он опешил:
- Это что такое!
Удивлённые звуки, которые он издавал в адрес командира воздушного судна майора Петрова, переводу ни на какой язык не подлежали. Ситуацию разрядил Рябов:
- Товарищ генерал - это мирные люди, им нужно лететь и я им разрешил лететь с нами.
На борту оказывалось значительное количество гражданских лиц обоего пола с детьми и поклажей. Каким-то таинственным образом эти люди оказывались сначала на территории охраняемого аэродрома, а затем на борту военно-транспортного самолёта.
- Без многократных бакшишей должностным лицам, охране и экипажу здесь не обошлось… - бурчал генерал, устраиваясь в кресле. 
- Людям как-то нужно передвигаться! - повторил полковник. - А бакшиш это национальная традиция...
Долетели до Кандагара без приключений. Затем этим же бортом главком после совещания улетал в Кабул. Опытным глазом он снова обнаружил внутри самолёта множество нелегальных пассажиров. Только в значительно большем количестве.
- Ну, это, уже ни в какие ворота не лезет! - заорал он.
Афганцы забились в углы и щели, хотя в самолёте их нет. На помощь генералу пришёл советник главного инженера:
- Самолёт перегружен, аэродром высотный, температура за сорок градусов жары - норма в таких условиях одна, а набилось сколько? Кто их считал? Да ещё и с багажом! Самолёт не взлетит...
Не в силах что-то произнести от возмущения, главком посмотрел на Рябова. Он спокойно начал разъяснять своему начальнику, что советская авиатехника мощная и надёжная:
- Перевозит она столько, сколько в неё влезет… 
Воздушные суда постоянно взлетали с перегрузом. На это тоже смотрели сквозь пальцы. Главком вызвал из пилотской кабины командира корабля и сказал:
- Надеюсь, ты не самоубийца… Скажи, что не полетишь с таким грузом. Ты же знаешь свои права! Ты за всё на своём борту в ответе, а не генералы. Ведь даже не взлетим!
Но Петров дипломатично доложил остаток топлива, а также то, что кандагарская полоса имеет длину три тысячи двести метров.
- Начнём разбег с торцевой кромки, - успокоил он. - Должны взлететь.
Ефрейтор убрал стремянку, задраил двери. Лётчики получили разрешение запускать двигатели, но раскалённые моторы не запускались. Советник главного инженера, торжественно прокомментировал:
- Это как глас божий!
Но экипаж запустил один движок, затем другой. Вырулили в конец самой длинной в ДРА ВПП. Раскрутив движки при заторможенных шасси до максимально возможных оборотов, перегруженный АН начал разбег.
- Километр, второй, третий… - отсчитывал Матвеев. - Командир не может оторвать переднее колесо, чтобы начать взлёт… 
Кончился бетон, началась тряска. От торца полосы как её продолжение, было ещё четыреста метров утрамбованной грунтовки, в конце которой стоял автомобиль «Зил-130» с антенной.
- Меньше чем положено в авиации, но ставят так близко в целях защиты от душманов… - знал Саша.
Вдруг тряска прекратилась.
- Значит, оторвались от земли, - обрадовался он.
Самолёт пролетел над ближним приводом, едва не зацепив его шасси. Повеселевший Рябов успокоил своего начальника:
- Теперь будем вырабатывать топливо, и подниматься выше и выше...
С мизерным остатком топлива облегчённый самолёт сел в Кабуле. На радостях пересчитать лишних пассажиров никто не догадался. Петрова тоже никто особо не ругал, только генерал не мог успокоиться:
- Такое на военном борту! С самим главкомом!
Полковник Рябов ничего не отвечал, он уже думал, как выполнить следующий заказ на транспортировку военных грузов. На аэродром прибыл советник из бронетанкового управления с пятнадцатью механиками-водителями и двумя машинами танковых запчастей. На вопрос об общем весе танковых запчастей полковник равнодушно ответил:
- Меньше трёх, но точного веса не знаю.
Пока в самолёт Петрова грузили запчасти, прибыл советник тыла с двумя «КАМАЗами», каждый из которых был с двухосным прицепом. Все четыре кузова были доверху забиты тюками шинелей. На вопрос об общем весе шинелей он ответил вопросом:
- Ну, сколько они могут весить? Это же ведь барахло! Ну, может, полторы, может, две тонны...
Экипаж привычно слаженно руководил погрузкой и размещением груза в грузовом отсеке. Наконец второй пилот доложил о завершении погрузки. Запустили движки и из стоянки-кармана, самолёт вырулил на ВПП, но не с начала взлётки.
- Тяжеловато идём… - подумал майор.
Он не волновался, оставалось ещё две тысячи метров для разбега и взлёта. Взревели движки, и самолёт с ускорением побежал по полосе. Рябов привычно проводил его глазами и вдруг сзади раздался грохот. Обернувшись, он увидел чёрное облако в конце полосы. Самолёта видно не было. Первая мысль у полковника была самая простая:
- Ракета или гранатомёт?
Такое уже бывало, но не в конце полосы, вблизи лагеря десантников, охраняемых складов, а в её начале. Там к проволочному заграждению почти вплотную подходила проезжая дорога. Душманы подъезжали на пикапе делали залп-другой из гранатомёта и быстро ретировались.
- Что это было?! - к нему подскочил капитан Леонов, тоже грузивший свой вертолёт в Кабуле.
Чёрное облако трансформировалось в серое облако медленно оседающей пыли. Сквозь облако они начали наблюдать, что самолёт, как подраненная птица, подпрыгивающая на одной ноге, пытался взлететь. Попрыгав, он оторвался от земли и медленно начал набирать высоту.
- От самолёта через короткие промежутки времени, что-то отделяется, - присмотрелся Рябов, - и падает на землю...
В машине была включённая радиостанция, и полковник запросил борт:
- Что случилось?
Командир ответил:
- В конце полосы почувствовали удар, но взлетели... Разберусь - доложу... Самолёт управляется... Иду с набором высоты...
Чтобы осмотреть снизу самолёт, по приказу Рябова он развернулся и на высоте ста метров прошёл над полосой. Левая стойка шасси отсутствовала - на её месте зияла чёрная дыра. Передняя и правая стойки были на месте. Левый бок фюзеляжа был распорот. Визуально определили длину разрыва в три метра, при ширине до метра. Но самолёт летел. Рябов взял микрофон:
- Слушай, Петров!.. Ты там спокойно разберись во всём и дай нам больше информации. Будем думать, как тебе помочь...
Через какое-то время майор спокойным размеренным голосом доложил высоту, скорость, остаток топлива и добавил:
- Левая стойка шасси отсутствует, передняя висит, но не фиксируется, правая стоит на фиксаторе, но не убирается. Аварийно садиться нужно на грунтовую полосу...
Полковник вместе с Леоновым начал обследовать запасную грунтовую полосу кабульского аэродрома. Несмотря на большое количество летательных аппаратов, базирующихся там, на состояние грунтовой запаски никто внимания не обращал. На месте, где она должна быть густо рос бурьян высотой выше пояса среднего человека. Бурная растительность не очень тревожила капитана.
- Остаток топлива на четыре часа полёта позволит выкосить, примять, и прикатать траву... - понимал он.
Вдруг, шедший впереди Рябов исчез из виду, и откуда-то снизу послышались чертыханья и нелестная оценка деятелей аэродромной службы:
- Вашу мать!
Сделав десяток шагов по травяной просеке, которую он проложил своим телом, Леонов обнаружил начальника на дне, заросшего травой котлована. По пологому скату котлована полковник выбрался наверх и сказал:
- Здесь мы Петрова не посадим!
Оказалось, что афганские зенитчики пытались оборудовать тут свои позиции. Заодно осмотрели место, где самолёт получил удар. В десятке метров от конца полосы, прямо по её оси стоял маяк на базе «УАЗ-452». Позиция была защищена земляным валом. В обвалование неизвестно кем и неизвестно зачем, были врыты два столба, железный и бетонный.
- Перегруженный АН начал взлёт в конце полосы, - восстановил последовательность событий Леонов, - снёс левую стойку шасси и повредил переднюю, зацепившись ими за земляной вал.
Экипаж родился под счастливой звездой. Железный столб прошёл между фюзеляжем и внутренним левым двигателем, бетонный столб - между обоими левыми двигателями.
- Чудом проскочили… - развороченное обвалование проясняло картину происшедшего.
Затем они заехали в штаб, чтобы доложить обстановку в Москву и запросить аварийную посадку на одном из ближайших советских аэродромов. Москва уточнила состав и гражданство авиапассажиров.
- На борту пятнадцать афганских солдат, - передал Рябов информацию от Петрова, - двадцать семь афганских гражданских лиц обоего пола и несколько детей.
ГКП ВВС не пожелал ввязываться в решение дипломатических проблем с чужими подданными, и дал команду сажать самолёт в Афганистане.
- Ближайший аэродром Баграм! - уточнил полковник.
Перелетев в Баграм на вертолёте Леонова, они с воздуха осмотрели грунтовку. Полоса оказалась выкошенной и свободной от посторонних предметов. Но в начале полосы была видна пустая огневая позиция для зенитного орудия.
- Это мы быстро устраним! - пообещал Рябов и связался с кем-то по рации
С рёвом и клубами дыма подкатила грозного вида инженерная машина на базе танка с бульдозерным ножом-отвалом впереди. Через полчаса машина удалилась, засыпав и утрамбовав бывший котлован. Запасная грунтовая ВПП была готова к приёму аварийного борта. Петров доложил:
- В пилотской кабине я один, весь экипаж в грузовом отсеке. Будем рубить дыру над правой стойкой шасси, заведём трос на стойку и попробуем таким способом убрать стойку вовнутрь, чтобы сесть на брюхо... 
Правая стойка шасси, на которую через прорубленную в корпусе дыру, набросили трос, не убиралась. Пришлось Матвееву перекладывать тюки шинелей, старались изменить центровку самолёта так, чтобы дольше удержаться на одной ноге при пробеге после касания.
- Петров определяет место предполагаемого касания… - понял Леонов, когда самолёт на малой высоте пронёсся над грунтовой полосой.
С минимальным запасом топлива командир корабля вырубил движки. В повисшей над полосой тишине раздавался только свист. Был слышен шелест воздуха обтекающего корпус самолёта. Последовал негромкий звук удара правой стойки шасси о землю.
- Есть контакт! - выкрикнул полковник.
Самолёт некоторое время бежал на одной ноге. Левое крыло лениво опускалось к земле, в момент касания его о грунт, самолёт носом, словно циркулем, вычертил на земле дугу и замер, уткнувшись носом в грунтовую полосу.
- Сели! - радостно закричал Леонов.
Через доли секунды начала подниматься пыль вокруг самолёта. Но ещё раньше на нём начало открываться всё, что можно открыть и люди как муравьи разбегались во все стороны.
- Пыль оседает... - неумело перекрестился Рябов. - Ни огня, ни дыма не наблюдается... Полёт благополучно закончен.
Шокированный Матвеев выбрался из самолёта последним. Он пребывал в шоковом состоянии, и некоторое время просто шёл вперед, не разбирая дороги. Лишь одна мысль сверлила его мозг:
- В следующий полёт на этом самолёте точно погибну!
Он не заметил, как вышел за пределы города и продолжил идти по пыльной дороге. Начались сумерки и проезжающий мимо автомобиль ночных хозяев афганских дорог - непримиримых моджахедов, остановился рядом с потерянным советским солдатом.