Русский характер

Я повстречал его возле автобусной остановки. Невысокого роста, с приветливым, улыбчивым лицом, в руках байдарочное весло и сумка со стилизованным изображением того же байдарочника. Мы разговорились, и я услышал от него следующую поразившую меня историю.

Фанат. Это слово, сопровождаемое иной раз характерным подкручиванием пальцем у виска, удивленные взгляды встречных людей он не раз ловил и когда в зимнюю стужу спешил с байдаркой к полынье, образованной во льду пруда теплыми сточными водами, и когда катил на лыжероллерах в Свердловск и обратно, в Верх-Нейвинск. Вот и сейчас, лихо промчав мимо мирно дремлющих возле лунок рыболовов, он вновь услышал это слово. Было чему удивляться: виданное ли дело – мужик по голому льду на лыжах гоняет!

Да и лыжи какие-то странные: будто сами собой надо льдом летят.
Он усмехнулся. Эти лыжи он сконструировал и смастерил сам: из многослойной фанеры выпилил неширокие овалы, прикрепил по осевой линии «ножи» - беговые коньки, приладил крепления - и вот они готовы, ледовые лыжи. Палки с двумя шипами-крючьями надежно, без проскальзывания вонзались в лед, и он летел, как птица, наслаждаясь быстротой, морозным ветром, бьющим в лицо, силой, которая наполняла каждую мышцу его разгоряченного тела.

...Это случилось внезапно, так что в первый момент он даже не понял, что к чему: лед внезапно затрещал и начал проседать позади него. Хотел посильнее оттолкнуться, чтобы поскорее проскочить предательское место, но палка ушла в пустоту, и он оказался в воде.

Вновь и вновь он пробовал выбраться, но каждый раз лед под руками крошился и оседал. Он понимал, что долго ему не продержаться в ледяной воде, помощи ждать неоткуда, но желание жить придавало силы. И вот, наконец, голос внутри него явственно произнес: тебе осталось жить одну минуту. Он уже готов был смириться с судьбой – что ж, ты немало прожил на свете, хотя и глупо помирать в твои-то годы, и вдруг, словно током пронзила мысль: «А как же Аленка-то без меня: пропадет ведь!».

Он оглянулся вокруг: палки лежали метрах в трех от края полыньи. Дотянуться до них – и он спасен. Он сделал еще одно усилие, лед треснул и провалился. Руки уже ничего не чувствуют, только под ногти словно иголки вонзились. О ногах и говорить нечего – они давно онемели.

«Все, конец», - как-то равнодушно подумал он. Но тот же внутренний голос приказал: еще, еще! Он вновь приподнялся над краем: лед прогнулся, но выдержал. Осторожно, как только позволяло окоченевшее тело, продвинулся еще немного. И еще. Лед трещал, но держал. Он полз к палкам все так же медленно и осторожно, повторяя, как заклинание, – только выдержи! И непонятно было, к кому это больше относилось: то ли ко льду, то ли к нему самому.

Наконец, палки в руках. Только сейчас он поверил в то, что будет спасен. Концы палок на плечи, крючья-шипы надежно держат лед, теперь можно потихоньку подтягиваться. Все, вышел!

Ползком, чтобы вновь не провалиться, пополз к берегу. Там дом отдыха, там люди, тепло. И уже, казалось, до берега рукой подать, однако впереди заблестела узкая, длинная полоска воды - полынья. Путь к жилью, к жизни был отрезан. Но теперь маленький огонек жизни, что теплился в нем, уже не давал ему махнуть на себя рукой. Нет, шалишь, дойду! И он повернул к противоположному берегу.

По-прежнему, опасаясь провалиться, он полз вперед. Нестерпимо болели руки. В пальцы, когда он опирался на них, вновь и вновь вонзались тысячи иголок. Ноги не слушались. Но он жил! Он знал: будет жить!

Достигнув берега, встал. Ноги были чужими и не хотели повиноваться приказам мозга. Попробовал идти и упал. Вновь встал, сделал шаг и вновь упал. Наконец, ему удалось приноровиться. Теперь он уже мог делать и десять, и сто шагов без падения. Его качало, нет, - мотало из стороны в сторону. Но он двигался вперед.
Чувствовал: жизнь возвращается. Вначале стали согреваться руки, потом тепло потихоньку стало вливаться в ноги. Хотя они по-прежнему были чужими, деревянными, но двигались, подчинялись приказу мозга, – значит не все потеряно, будут служить.

Попробовал бежать. Получилось! Вот где пригодились изматывающие тренировки в беге на сверхдлинные дистанции: организм сам знал, что ему делать, и он уже мог положиться на автоматизм.

Должно быть, он выглядел довольно странно: ледяная сосулька, от которой, как от паровоза, столбом валит пар. Во всяком случае, когда он повстречал мужиков, заготавливающих дрова, по их взгляду он понял их ощущения. Мужики, узнав о случившимся, засуетились, предложили ему обогреться у костра, но он не согласился: надо идти домой, если остановится – больше ему не подняться.

Узнав, где трасса, он побежал. Мужики шли сзади и смотрели на него. Остановили легковуху, он оказался в тепле. И тут его затрясло. Трясло так, что казалось, будто машина едет по булыжной мостовой. Ну, с этим справиться можно: навыками управления телом он овладел уже давно, когда только осваивал азы марафона. Приказал, тело послушно подчинилось.

Далее была скучная проза. Придя домой и подчиняясь внутреннему голосу, включил душ, вначале едва теплый, потом, когда тело начало чувствовать и «оттаяло», прибавил жару.

Что добавить к этому? После случившегося он не бросил тренировки. О прошедшем время от времени напоминают обмороженные руки и ноги, особенно тогда, когда он добирается до перевала – «во-он той горы, – видишь, там проходит Уральский хребет, а вверху зима наступает на полмесяца раньше». В свои 60 с лишним лет увлекся сплавом по горным рекам. Сейчас торопится к воде, на байдарку. «Какие мои годы?» – усмехается. – «Я еще не набегался. Байдарка – один из доброго десятка видов спорта, которые я освоил, и останавливаться не собираюсь».

В добрый путь, старина! Кстати, байдарка – это тот вид спорта, в котором он, начиная с нуля, выиграл первенство области и был включен в состав сборной команды для участия в первенстве России. И, как знать, как дальше сложилась бы его спортивная судьба, если бы.... Впрочем, это уже другой рассказ.