Гляжусь в тебя, как в зеркало. Глава четвертая

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
 
Приехав домой, я хотела поговорить с Вадимом. Но, поразмыслив,  передумала. Если он солгал мне, значит, у него были на то свои причины. И мне захотелось докопаться до этих причин.
С этой целью, не предупреждая мужа (тем более зная, что его в это время там быть не может), я посетила свой офис. Все служащие учтиво здоровались со мной, но ни одного из них я не узнавала. Пару часов я проторчала в своем кабинете, тупо глядя в компьютер. Попытавшись что-то посмотреть в нем, поняла, что у меня ничего не получается. Я с трудом отыскивала нужные клавиши и тыкала в них одним пальцем. Бесполезно. Значит, даже эту память стерла проклятая авария. Разозлившись  и поспешно попрощавшись с персоналом,  я покинула офис, решив подождать то время, когда ко мне вернется моя память. «Если вернется, конечно», - с ужасом подумала я. На обратном пути в моем мозгу, наконец-то, всплыли строки, которые я тщетно пыталась вспомнить, сидя, как чужая, в собственном кабинете.
«…Но существует память тела,
На все другие непохожа.
И дело, что когда-то делал,
Запоминают пальцы кожей…»
Я не особо размышляла, почему поэт так заблуждался относительно памяти тела. Я думала о том, что это четверостишие - моя пусть и маленькая, но уже победа. Ведь я была уверена, что эти стихи возникли в моей памяти из той, прошлой жизни.
Еще меня начали беспокоить сны. Те месяцы, что я провела в больнице, я их не видела. Врач объяснял это моей тяжелой черепно-мозговой травмой и тем, что память моя совершенно стерта.
Сначала это были короткие обрывки - смеющийся Вадим, мама; мне снились все те, кого мне пришлось узнать заново. Но однажды мне приснился сон, от которого я проснулась в холодном поту. Я увидела мчащуюся передо мной дорогу через лобовое стекло машины, слышала какую-то музыку из радиоприемника. Странным было не это. Краем глаза моя память зафиксировала пару женских  ухоженных рук на руле. На правой, рядом с широким обручальным кольцом, красовалась золотая печатка со сложным переплетенным узором. Я видела такую печатку у себя  в шкатулке, стоящей на туалетном столике в спальне и даже пару раз надевала ее. Но это были НЕ МОИ руки. Потому что в своих руках в этом сне я держала бутылку с минеральной водой. Проснулась я от своего крика. Вадим моментально вскочил и включил свет. Бросившись ко мне, он обнял меня и начал целовать, спрашивая, что случилось. Я рассказала ему о своем сне. Мой муж засмеялся как-то особенно громко и на мой вопрос, как можно объяснить эту странность, небрежно ответил:
-Милая моя, это всего лишь сон! Зачем придавать ему такое значение?
-Ты уверен, что я в машине была одна? И что я сидела за рулем?- я была откровенно напугана и ошеломлена.
-Ну, конечно, солнышко! Ты была совершенно одна и сама вела машину! Не думай об этом, малыш,- Вадим погладил меня по голове,- давай я обниму тебя, и будем спать.
Он выключил свет и крепко обнял меня. Вскоре я услышала его сопение, а сама долго еще не могла заснуть.
Следующий сон показался мне вообще в высшей степени странным. Я увидела себя на морском берегу. Светило яркое солнце, под ногами хрустел белый песок, а пляж был пустынен. Хотя нет! По направлению ко мне шла какая-то девушка в красном купальнике. Она подходила все ближе и ближе, что-то говоря мне. Разглядев ее, я похолодела от ужаса - это была я сама! Я закричала и проснулась. Вадиму опять пришлось долго успокаивать меня. Наконец  мой муж не выдержал:
-Все, завтра встанем пораньше и поедем.
-Куда?
-К врачу. У меня есть хороший знакомый психотерапевт. Надеюсь, он сможет нам помочь.
-Помочь в чем?- я сидела, закутанная в теплое одеяло и стучала зубами от страха, который  вызвал во мне этот сон.
-В том, чтобы тебе не снилась всякая ерунда, вот в чем. Пусть полечит тебя, выпишет какие-нибудь таблетки, микстуры. Ну, я не знаю, ему видней.
Вадим нервно ходил по спальне, в чем мать родила, с таким сосредоточенным выражением лица, что мне стало смешно, и я громко рассмеялась. Он вздрогнул и внезапно остановился.
-Тебе смешно?!
-По-моему, ты нервничаешь больше меня.
-А ты бы не нервничала на моем месте? Я уже сам боюсь спать ложиться. Хочешь водички?
-Нет, хочу рюмочку коньяка.
-Коньяк в три часа ночи?!- муж удивленно посмотрел на меня своими голубыми пронзительными глазами.
-Да, хочу.
-Хорошо,- Вадим накинул на себя полосатый махровый халат и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с маленьким серебряным подносом, на котором стоял серебряный же штоф и две мизерные блестящие рюмочки. На одном блюдце лежал нарезанный дольками лимон, на другом - шоколадка.
-Знаешь, а я, наоборот, жду, когда засну, - призналась я,- ведь если мне начали сниться сны, значит, ко мне стала возвращаться память. Ведь так?
Вадим зажмурился и почмокал губами:- Ужасно кислый лимон!
Я хмыкнула: - Как будто лимон бывает сладким!
-Бывает,- и, хитро улыбнувшись, он сказал:- если его посыплешь сахаром.
Тут же, став серьезным, добавил:
-Это не память, Яночка, это всего-навсего бред! Какие-то руки, девушки на пляже!
Он выпил еще рюмочку и унес поднос на кухню.
- Ну, все, давай баиньки,- сказал он, вернувшись.
На следующее утро Вадим отвез меня к своему приятелю. Звали его Артем, и мне он совершенно не понравился. Высокий, худой, движения какие-то вкрадчивые, шаги кошачьи. И еще эта начинающаяся лысина, несмотря на молодой возраст. Может, он и был хорошим специалистом, раз работал в элитной клинике, поражающей своим великолепием. Все вокруг белое; сверкающий пол; натуральные ковры; цветы на стенах и в огромных напольных вазах; чучела животных, расставленные по всем коридорам. Кабинет Артема также был на уровне и оборудован по последнему слову техники.
Он все так прекрасно объяснил нам и о раздвоении личности, и об изменениях в коре головного мозга в результате черепно-мозговой травмы. И так далее и тому подобное. Артем предложил Вадиму полечить меня гипнозом, чтобы помочь, как он объяснил, вытащить наружу из моего подсознания обрывки воспоминаний. Чтобы потом собрать их в единое целое. Я была согласна на такое лечение, но Вадим отказался наотрез.
-Почему?- обиженно протянула я.
-Это опасно, милая! Гипноз - такая сложная штука, а человеческое подсознание - тем более,  что я бы не стал рисковать.
Я попыталась возразить, но Вадим закрыл ладонями уши и твердо, даже несколько грубо, обрубил:
-Нет, Яна, я этого не позволю.
Я разозлилась и ушла, хлопнув дверью. Мне пришлось около получаса прождать мужа в машине, пока они там наговорятся за моей спиной. Про себя я решила, что обязательно приеду сюда чуть позже, без Вадима и попрошу Артема полечить меня гипнозом. Ведь он сказал, что это- шанс для меня что-нибудь вспомнить. Больше всего на свете я мечтала вернуться к нормальной жизни, а не висеть между временем и пространством. Что и происходило со мной вот уже три месяца. Мой врач, который наблюдал меня раз в неделю после больницы, сказал, что теперь опасности для моей жизни не существует, а вот память…Память, возможно, вернется чуть позже.
-А когда? Когда, доктор?- нетерпеливо спросила я.
-Ничего определенного сказать не могу, Яна Петровна. У Вас была тяжелейшая черепно-мозговая травма. Многие, вообще, теряют после такого жизнь. А Вы потеряли всего лишь память.
Всего лишь! Легко говорить! В общем, обнадеживающих прогнозов мне никто не давал. И уповала я только на чудо. Надежда, которая, как известно, умирает последней - это все, что мне оставалось…