Случай в Москве

<<...Потерянный, совсем безликий
Бежит куда-то напролом.
Гремит за ним каскад великий,
Несётся бедствие тайком!>>


Понедельник

 Николай направлялся домой по пустынной вечерней улице, когда заметил в самом её конце невысокого человека в капюшоне. Было видно, что он заканчивает дорисовывать какое-то граффити на стене рядом с одним из кафе.

 Этот маргинал (маргинальность которого была уже очевидна), завидев Николая, решил, что стоит уходить. Он торопливо собрал свои вещи, коих было немного, а именно одна единственная сумка с баллончиками краски преимущественно красных и чёрных цветов. Многие из баллончиков были полупустые. После этих недолгих сборов он быстро скрылся во тьме переулка.
 Один баллончик краски выпал из сумки. Граффитчик решил не поднимать его, вероятно, потому что баллончик был уже почти пустой.

 Николай же, полный различными предположениями о новом содержимом стены, о котором не знали даже её хозяева, испытал чувство глубокого удволетворения, увидев на стене: "Анархия - мать порядка", ведь именно что-то подобное он и рассчитывал в первую очередь там увидеть. Признаться, любой человек, обладающий хоть какими-то зачатками внимательности, за две недели проживания в этом районе смог бы выучить все лозунги, что периодически появляются здесь на стенах. Николаю же это было глубоко противно. Он считал их не более чем идиотами, которые так и мечтают примкнуть к какой-либо свирепой стае.
 Он стоял перед испачканной краской стеной и думал:

- Хмм, не слишком то крамольно. Повесит тут, наверное, дней семь, а потом и уберут. Была бы у меня краска, я бы добавил чего-нибудь в адрес правительства, и уже завтра этого бы тут не было... О, ну и конечно, я бы задел фасад этого глупого кафе. Эти клоуны знают, что на частных зданиях рисовать не стоит - оттуда моментально всё стирают.  Ну да ладно, пойду, не хватало, что бы это на меня повесили.

 Николай хотел было уже идти, однако случайно задел ногой баллончик с краской, оставленный анархистом. Что-то неясное заставило его поднять этот баллончик и положить в перекинутую через плечо сумку.

- Пусть будет. Жаль только, пустой он почти.

 А он ведь даже и не догадывался, какие дикие мысли будут в его голове, когда он будет держать этот баллончик в самый последний раз.

 Закончив наблюдение за медленно стекающей красной краской с буквы "А" в слове "Мать", Николай продолжил свой привычный маршрут до дома и двинулся в тот же переулок, что и, как это уже уточнилось, анархист. Он двинулся в ту же тьму.

 Николай жил в довольно угрюмой хрущёвке, что стояла среди каскада таких же невзрачных хрущёвок. На пятом этаже, где собственно и проживал Николай, редко бывало тихо, особенно в то время, когда Николай возвращался с работы, это около 7:30 вечера. Соседи шумели повсеместно, превращая одинокую и тихую жизнь Николая в по прежнему одинокую, но шумную.

 Дома Николай провёл все привычные ему ритуалы после работы. Ритуалов этих было немного, да и выполнялись они не с самой большой обязательностью. Питался он довольно плохо, и, разумеется, это его бы сгубило, однако Николаю на это, как и на многое другое в его жизни было глубоко всё равно. Периодически Николай вспоминал свои былые годы, когда он питался исключительно правильно и по графику, впрочем, это лишь одна из многих полезных привычек, утраченных им со временем. Если бы кто-то, а такого человека, конечно, не было, в моменты, когда Николай бывал дома, присмотрелся бы ему повнимательнее в лицо, то увидел бы нескончаемую тоску и грусть. Но, как было уже сказано: ни помочь, ни даже увидеть необходимость в этой помощи никто бы не смог.

 Закончив свои многочисленные дела, Николай медленно направился к кровати, как бы стараясь отогнать одну пугающую его мысль. Что же за мысль могла его пугать? Хотя таких мыслей в его жизни было неприлично много, тогда Николая пугало то, что он проведёт ещё одну ночь так же, как он провёл её вчера и позавчера - не смыкая глаз. Он действительно в последние дни мучался от бессонницы, которая прямо таки выбивала его из колеи. К тому же она была для него непозволительнейшей роскошью - Николай работал учителем в школе.

 Для Николая не было секретом, в чём именно заключается причина этого состояния. Дело было в его ломке, что с каждым днём становилась всё сильнее. Нет. Он не был наркоманом в известном смысле этого слова, хотя и курил сигареты. Он был зависим от азартных игр и ставок на спорт. Вот уже несколько лет это его мучает. Незадолго же до этих событий он решил в очередной раз попробовать бросить, и, как видно, ему это давалось до ужаса нелегко. Оно и понятно: за всё это время азарт медленно заполнил его, и теперь, когда он хочет перестать, его охватывает ужасное чувство пустоты. Этим и вызвана бессонница.

 Пролежав в тяжёлых думах около часа, Николай встал |ПОСТМОДЕРН МЁРТВ| с кровати и уверенно направился за свой ноутбук, на котором был открыт план его завтрашнего урока. Он весьма судорожно открыл сайт с онлайн рулеткой, пополнил на нём счёт и начал играть. Стоит ли говорить, что к утру количество пополнений счёта было бесконечно больше количества снятий со счёта? Тем не менее это помогло ему: с пяти до семи утра он довольно неплохо (не по меркам нормального человека, разумеется) выспался.

Вторник
Начало изменений

 Примерно такие мысли были в его голове, пока он собирал вещи на работу:
- Что же я за ничтожество такое, раз не могу неделю прожить без этого? Я же опять спустил туда зарплату до конца месяца, почему я так живу? Неужели нет другого выхода?

 Николаю было сложно самому ответить на этот вопрос. Его амбиции одновременно и причиняли ему боль и давали надежду на лучшее. Он не мог поверить в то, что не выберется из этого. Внутри него была неизгладимая уверенность, что всё получится. Николай даже поставил себе несколько вполне серьёзных целей по саморазвитию. Однако все эти надежды разрушались после каждого такого срыва. И лишь со временем они приходили в норму.

 Рабочий день прошёл в уже привычном ему чувстве всеобъемлющей скуки и равнодушия, однако к седьмому уроку кое-что случилось, об этом важно рассказать.
Один из его учеников, Мерценков Виктор, был пойман в туалете за рисованием маркером на стенах разных надписей. Николай, как классный руководитель, должен был в числе прочего провести с ним беседу на эту тему. Делал он это не в первый раз.

Разговор у них получился странным, для ученика в первую очередь.

 Николай сидел за одной из передних парт, подставив к ней с обратной стороны стул так, что за его спиной была доска. Виктор же сидел напротив, ожидая очередного выговорва или чего то в этом роде.

Николай после такого скучного дня искал хоть что-то, что могло бы его развлечь.

- Ну и зачем же ты это сделал?

- Я ничего не успел сделать, меня остановила уборщица.

- Да? А что бы ты сделал, если бы она тебя всё же не остановила? - Николай специально сказал это в максимально лицедейской манере.

- Я то? Как и хотел, написал бы: "Государство - наш враг".

- А зачем же посетителям туалета нужно видеть такое сообщение? - Николай старался делать акцент на первых словах, чтобы это больше походило на какой-то гротескный допрос.

- Вам не всё ли равно? Зачем мне это объяснять? - Виктор, хотя и не понял задумки учителя, заметил эту несерьёзную манеру речи, которая его раздражала

- Предположим, мне интересно - Вдруг Николай стал говорить слегка тише, показав неожиданно полную и искреннюю заинтересованность.

- Да без проблем: такие надписи повышают протестную активность.

- Каким образом?

- Конечно, прочитавшие это люди, скорее не воспримут это серьёзно, однако в голове у них это останется.

- Так чего же ты хочешь в самом конце, когда у всех в голове будут твои сообщения?

- Ясно чего. Революцию. Я считаю, что люди смогут организовать себя и без помощи государства.

С каким же олухом мне приходится общаться?! Расскажи ещё кому-нибудь об этом, да погромче. Революцию он хочет - именно такие мысли негодования посетили голову Николая в тот момент.

А, впрочем, какая мне вообще разница? Это даже забавно. Ещё это отличный шанс попробовать ту методику нарушения распорядков - Подумал следом Николай.

- Знаешь, а в этом что-то есть, я и сам порой думаю о том, что вся система вокруг нас несправедлива и неправильна. Меня это вгоняет в тоску - Николай старался говорить так, будто бы он делает сейчас величайшее откровение.

- Вы меня очень удивили, вы правда считаете так?

- О да, и я бы хотел больше узнать об этом всём.

- Об Анархизме? - Конечно, это не могло не смутить Виктора, ведь почему при всём многообразии источников информации учитель решил вдруг так спонтанно избрать его? И если так уж ему интересно, то почему не узнавал раньше?

- Да да, как у вас там это всё устроено, мне жутко интересно.
По правде, Николай порой мог вести себя очень естественно, когда входил во вкус, это был именно тот случай. Очень хочется отметить, что считать, будто рассказ этого девятиклассника про анархизм может хоть как-то обновить знания Николая - глупо.

Смущённый таким неожиданным поворотом Виктор рассказал вкратце о том, какая главная идея анархизма, и как всё будет устроено.

- Очень интересно, это, знаешь ли, как по мне самая лучшая система, ещё очень понравилась твоя мысль (на самом деле мысль далеко не Виктора), что именно при такой системе не будет фашизма. Знаешь, я, пожалуй, не буду тебя наказывать, ступай и верши бравое дело, поднимай протестную активность и всё то, о чём ты говорил мне - Говоря это, Николай уже начинал представлял все возможные варианты того, как ему это ещё выйдет боком.

- С-спасибо вам Николай Анатольевич, я пойду тогда, до свидания.

- Счастливо тебе, Виктор.

Фух, ну, не сказать, что это было как-то интересно, хотя, может просто случай неподходящий. Хах! Надо будет попробовать к ним туда внедриться, вот это будет куда круче - подумал Николай, когда дверь кабинета закрылась.


 Виктор же, как это было сказано, был удивлён таким интересом учителя, который раньше наказывал его за такие проступки и интереса к таким идеям не проявлял. После школы он направился вдоль улицы к подъезду одной из хрущёвок. Он поднялся на 3 этаж и позвонил в квартиру 54. Через пол минуты дверь, обшарпанный вид которой внушал ужас, приоткрылась, молодой человек, явно  не намного более старший чем Виктор, попросил пароль, на что услышал: "У анархистов не бывает паролей". Тогда молодой человек открыл дверь и впустил Виктора на порог.

- Здорово, с чем пришёл?

- Да так, кое что Махно (оригинальность такого имени сочит через край, не так ли?) хочу рассказать.

- А, ну это легко, он как раз сейчас у Костра, проходи.

"Костром" называлась у них центральная комната.

- Спасибо, Штырь.

- Стой, нет рублей пятидесяти?

- Э, ну, я бы не хоте...

- Вить, мне правда очень надо. Чего тебе, жалко что-ли?

- Да, нет, нет, мне не жалко, просто тебе зачем? - Спросил тихо и робко Виктор.

- На дело одно надо.

- Да ты наверняка хочешь себе дури достать - Вдруг неожиданно (для всех сторон диалога) сказал Виктор.

- Чего? Я дури?! Нет! Или ты мне не доверяешь? Сколько раз я тебя выручал...

- Верю, верю, конечно, вот, держи - Виктор протянул ему пятьдесят рублей.

- О, спасибо, я обязательно верну.

Не вернёшь... - подумал про себя Виктор.

 Штырём был молодой человек лет двадцати, кожа на лице (хотя и не только) которого была изъедена самыми разными веществами прямиком изнутри. Тем не менее его поставили на роль вахтовика, и он с ней справлялся вполне исправно. Хотя удивительно, как он смог дойти до такой жизни, учитывая, что его отец - военный, который вобрал в эту стезю ещё и двух братьев Штыря. Но не будем вдаваться в эти подробности.

 Квартира, в которой оказался Виктор была ему, без сомнения, знакома, однако случайный человек явно опешил бы от такого числа лозунгов на квадратный метр в свиду обычной квартире. Квартиру же эту они, анархисты, называли "Штабом". В штабе были ещё люди, которые периодически что-то выкрикивали и семенили по узкому коридору. Люди в штабе были разного возраста: самый молодой из всех, Кузя, учился в 8 классе, в той же школе, что и Виктор, которому здесь любезно, а может и не очень, не стали давать кличку. Самый же старший их всех был Махно, мужчина лет 28, по внешнему виду которого нельзя сказать, что он возглавляет штаб анархистов. Квартира принадлежала ему. Виктор прошёл в центральную комнату, к Костру, и поздоровался со всеми, кто там был.

- О, Витёк, привет, не думал, что ты так рано придёшь после того, как тебя поймали в туалете.

- Как раз поэтому сюда и иду, Белый.

- В каком смысле?

- Сейчас всё расскажу.

- Ну, вещай - Сказал Махно, который до этого молчал и смотрел на Виктора.

- Дело значит так было: я по ноябырьскому плану по надписям собирался написать в туалете: "Государство - наш главный враг" и ещё пару фраз, но меня остановила уборщица...

- Это всё мне рассказал уже Белый, давай ближе к сути - Вставил Махно в речь Виктора.

- Ладно, меня отвели к моему учителю Николаю Анатольевичу, он должен был прочитать мне очередную нотацию, не в первый раз такое. Всё началось, как обычно: вопросы разные, однако в какой то момент у него заиграла другая пластинка, он начал интересоваться анархизмом, а под конец моего рассказа сказал, что полностью всё это поддерживает и желает мне удачи, наказания никакого не дал, собственно, поэтому я так рано.

- Мда, интересно... А фамилия как?

- Луговых, Луговых Николай Анатольевич.

- Копает под нас? Что думаешь, Махно? - Спросил Белый.

- Не знаю, всякое может быть. Ладно, идите, мне надо подумать над этим. Витя, молодец, спасибо за информацию.

 Белый и Виктор вышли из центральной и направились в кухню, где уже столпился народ. Кто-то готовил себе лапшу быстрого приготовления, взятую из "Общака". Белый и Виктор взяли по сигарете, обсуждая этот случай и обмениваясь догадками о том, что же он вынюхивает. Однако нам интересно сейчас посмотреть на Махно, который предусмотрительно закрылся в центральной комнате.


 Махно сделал один важный для себя звонок, звонок начальнику районной полиции, Собакову Константину Григорьевичу. Тут надо прояснить род их отношений. Махно (он же Игорь) знал Собакова лет как десять. Они раньше вместе работали в полиции, только если Махно решил, что полиция не для него, то Собаков остался, дослужившись до вполне внушительного чина. Года полтора назад их совместные дела возобновились. Махно, будучи авантюристом, предложил Собакову организовать нечто вроде клуба анархистов. Разумеется, под началом самого Махно. Суть заключалась в том, что, собрав представителей маргинальной и активной молодёжи под своим управлением, они смогут контролировать планы по задержаниям, предоставляя очень складную статистику. Для Собакова выгода - продвижение по службе, Махно же присваивал себе членские взносы участников клуба и получал 10 процентов от премий Собакова без страха быть когда-нибудь задержанным.

- Костя?

- Да, Игорь, чего звонишь?

- Да так, один персонажик нарисовался, по виду копает под нас, однако делает это так откровенно, как дятел, поэтому звоню спросить не ваш ли он случайно?

- Ну ты чего? Думаешь тут кому-то заняться нечем? Итак дел по горло с этими митингами. Могу пробить его. Мало ли какой-то оппозиционер. Узнает что-нибудь и выйдет на нас с тобой. Ты же знаешь сколько сейчас всяких расследований в интернете делают.

- Да, давай, это здравая мысль. Учитель 9 <<Б>> класса в школе, как же её, чёрт возьми, ну ты понял, та что около штаба, зовут Луговых Николай Анатольевич.

- Всё, записал, вечером перезвоню, если не забуду.

- Ты уж постарайся, до связи.

- Пока.

 После очередного рабочего дня, пускай и приукрашенного таким вот разговором, Николай отправился домой, правда теперь он решил немного изменить маршрут, обойдя то место, где вчера встретил анархиста. На этот раз никаких эксцессов не было и он довольно скоро был дома. Это могло бы обрадовать кого угодно, но точно не  Николая, внутри которого назревала целая буря, что-то надламывалось в нём каждый день всё больше и больше. Вместо всех своих привычных домашних дел он просто смотрел на своё отражение в зеркале в ванной. Он даже не поел. По правде он и ел то в последнее время не по желанию, а по необходимости что-то есть.
Он буквально загнал себя в порочный круг, где квартира - завершающий элемент каждого дня.

 "Кто я такой?", "Зачем я продолжаю существовать?". Все эти вопросы крутились в его голове уже очень давно, но в тот вечер произошло одно малое изменение: Если раньше он был интуитивно согласен с тем, что лучше чувствовать что угодно, пускай даже боль, чем вообще ничего не чувствовать, то тогда ему показалось, что порой ничего лучше чем что-то. Он ужаснулся от этих мыслей.

Ближе к 11 он просматривал старый семейный альбом, одну из тех вещей, что связывала его с некогда нормальной, счастливой жизнью. Из всех, кто был изображён в этом альбоме, живы были лишь несколько человек, самым близким из которых был его брат, Игнат. Они очень давно не виделись. Глядя на этот альбом, Николай пустил слезу, и даже не одну. Странное дело, ведь он давно уже не плакал.
Он даже не мог поиграть в казино, так как денег у него оставалось очень немного до конца недели, а там уже и зарплату выдадут. Хотя какое-то странное чувство было у Николая, когда он думал о предстоящей зарплате, как будто бы ему уже всё равно на это. Это его удивляло.

Ночь для Николая прошла более-менее спокойно, видимо, эффект от игры в казино со вчерашней ночи ещё не ушёл.


 Махно же в этот момент находился в своей жилой квартире, о которой никто из членов клуба не знал. Она находилась в новом жилом комплексе. Из его панорманых окон открывался прекрасный вид на парк. Все стены были увешаны картинами. Интерьер заслуживал отдельной похвалы, действительное нечто. Фоном же на очень дорогой аудиосистеме играла чудесная классическая музыка.

Махно в своём домашнем халате бежевого цвета сидел на диване, держа в левой руке стакан со смузи, а в правой телефон. Как раз тогда он получил сообщение от Собакова. В сообщении было указано, что Николай этот -  самый что ни на есть неудачник, просаживающий свои деньги во всяких онлайн казино. Учителем работает около трёх лет. Никаких связей с чем-то оппозиционным ранее не имел, ни в каких обществах не состоял. Сам Собакин любезно дал ему ёмкую характеристику: "Лох".
Махно, прочитав это, очень обрадовался, так как понял, что такой человек в его клубе будет очень нелишним. Он тут же написал Виктору и Белому, что они должны завтра заманить его в штаб на разговор, раз он так интересуется этой темой.


Среда
Подлецу всё к лицу

 На следующий день, как и надо полагать, Виктор с Белым начали выполнять задание. После одного из уроков они подошли к Николаю, спрашивая его о том, не хочет ли он сходить в штаб анархистов, увидеть, как там всё устроено. Николай с иронией воспринял это предложение и без особых раздумий принял его. Он отпросился уйти с работы пораньше после 7 урока.

Виктор и Белый шли впереди, а Николай всё гадал, чем же это кончится? Что он там увидит?

Они поднялись на 3 этаж и позвонили в 54 квартиру. Виктор назвал специальный одноразовый пароль, который нужен, если приводишь с собой гостей, о которых заранее предупредил Махно. "Поживём - увидим". Их без проблем впустили внутрь, однако на месте Штыря уже был кто-то другой. Это смутило Виктора с Белым.

Да уж, вернёт он, конечно, мои деньги. Куда он делся - думал про себя Виктор.

Николай был немного разочарован, ведь он ожидал увидеть нечто более впечатляющее, когда слышал слово "Штаб". Пока его проводили в центральную комнату, Николая чёрт дёрнул сказать: "Ну, кто здесь самый главный анархист?". Ему ничего никто не ответил, может, не знали песни (что вообще-то вряд-ли), а может просто не оценили юмора.

Из кухни можно было расслышать фразы вроде: "И кто теперь будет заменять Штыря?". Белого это заинтересовало и он отлучился от Виктора с Николаем на кухню.
Махно, увидев Николая, сказал всем выйти из комнаты. Иной раз Николай бы подумал, что он заигрался и пора заканчивать, но сейчас в нём было что-то сломано, и он воспринимал всё не более как игру. Виктор же, кстати, испытывал смешанные чувства, с одной стороны жалея, что не услышит разговор, а с другой - радуясь, что выяснит на счёт Штыря.

- Ну, интнересуешься нашим движением? - Сказал негромко Махно.

- Да, да, очень, знайте ли - Эмоционально проговорил Николай.

- Тогда смотри, как мы здесь живём, это то, что максимально приближено к анархизму.

Ну да, задрюченная хрущёвка с кучей торчков на квадратный метр - очень "хорошая" реклама, кто ты, не знаю даже, как тебя звать - Подумал Николай.

- Неужели?

- Само собой, у нас всё общее и действуем мы исключительно по собственной воле и убеждениям. Тех, кто нам не соответствует мы просто не принимаем.

- Значит, правда всё то, что мне рассказывали, что анархизм - это самая нефашисткая из всех систем?

- Да, тебе не соврали, а про последнее слово забудь.

- Про систему то? Без проблем - У Николая тут же пронеслось в голове: "Сколько пафоса!"

И что я вообще тут забыл? - Вид Николая показывал очень чётко, насколько ему это всё "интересно". Хотя, какое-то чувство чего-то значимого в нём тогда и было. Он ещё не знал, чего именно.

Махно, разумеется, это заметил. Он почему-то сразу понял, что Николай тут вовсе не из-за анархизма.

- Ну, ещё какие-то вопросы?

Николая почему-то тянуло продолжать разговор, придумывая самые разные вещи на ходу. Ему хотелось уйти, но он был как бы ведом чем-то. Зная все последующие события, можно сказать, что для Николая это самое наитие было роковым.
Махно же пока внимательно наблюдал за Николаем, стараясь не сильно на него давить.

- А если, скажем, я захочу стать одним из вас, что я должен буду сделать?

- Ничего, тебя должны принять у нас тут, иначе - никак. А ещё платить членские взносы, немного, я даже озвучивать не стану.

- Но меня же примут?

- А зачем тебе? Ты не выглядишь как кто-то, кого действительно интересует нечто такое, так зачем же ты тут?

Ух, неожиданно, однако. Он проницательнее, чем я думал - стрелой пронеслось в голове Николая. Он не имел чёткого ответа на этот вопрос, поэтому начал говорить, как есть.

- Да вот, для разнообразия, расширения кругозора, жизнь стала скучной.
Стоит отметить, что Махно почти моментально угадал настрой и состояние Николая, он подметил для себя кое-что очень важное. В этот момент по лицу Махно пробежала глумливая ухмылка, в его голове родилась идея.

- А если не наберёшься? Если всё так и останется скучно? Наверное, и умереть будешь готов, тебя ведь не только скука гложет?

- Не знаю...

Чёрт, к чему он вообще клонит? - Внутреннее спокойствие Николая совершенно испарилось. Он встал в тупик.

- А мне кажется ты над этим уже думал, не так ли?

- Может и думал, что с того?

Николай вдруг стал раздражаться от такого хода беседы, вероятно, потому что Махно говорил очень точно и верно.

- Да так, ничего. Просто думаю, вот если бы я сам принял убить себя, будь то из-за скуки или ещё чего, то стал бы я это делать так же банально, как это делают все остальные?

- В каком смысле?

- Ну, оставил бы я просто так записку полную очевидных глупостей и пустил бы себе пулю в висок?

-...

- Я вот думаю - нет. Разве не лучше ли уйти как нибудь красиво, с шумом, чтобы это принесло ещё и пользу? Почему не развлечься перед смертью? Жизнь ведь в этот момент становится поистине как игра, где можно делать всё. Буквально всё.

- А не всё ли равно, если собираешься умереть? И к тому же, каким образом я могу развлечься?

- Так то оно так, Коля, только вот ты подумай, какие будут разные последние ощущения у тебя, вернее, конечно, у меня, если я решу сделать это громко и красиво, нежели чем если решу уйти по тихой, как все. А ведь последние ощущения самые главные и есть, я не прав? Как уйти красиво? Ну, тебе ли не знать? Я, конечно, сказал "Все", однако есть же и те, кто сделали что-то невероятное перед смертью, героическое если не для других, то точно для себя.

- В этом есть смысл, однако нет у меня чего-то, что было бы героическим.

- Разве? Это возможно. Но на крайний случай ты всегда можешь, как я говорю, развлечься. Впрочем, что-то мы о мрачном заговорили, а начинали то как. Это у многих такое бывает - начинают красиво, а кончают на обочине жизни, просаживая последние деньги во всяких онлайн казино.

Что? Он что, что-то знает? Не может этого быть! Мне это перестало нравится, это идёт всё не в ту сторону, надо уходить - подумал в тот момент Николай.

- Слушай, я узнал достаточно, спасибо, мне пора идти, спасибо.
По лицу Махно вновь пробежала едва уловимая ухмылка, он понял, что поразил Николая фатально. Сложно даже было рассудить, что больше радовало Махно: то, что он всё-таки нашёл ту самую больную точку, или что он это сделал используя только лишь весьма скудную информацию от Собакова.
Николай начал вставать.

- Вот ты, к примеру, кем хотел в детстве стать? И не говори, что не помнишь.

- Какая вообще к чёрту разница?

- Да нет нет, я так просто.

- Я пошёл.

- Постой, Коля. Запиши мой номер на всякий случай, мало ли, понадоблюсь, не искать же тебе Витьку каждый раз? Зовут меня Махно, я ведь тебе не представился, а ты и не сказал.

Николай был уже на всё согласен, лишь бы покинуть злосчастное место (но разве его кто-то держал?). Он записал себе в телефон этот номер. Имя же он для себя отметил как невероятно глупое и не оригинальное.

- Ну всё, Колька, до встречи - Проговорил Махно и подмигнул Николаю, закрывая за ним дверь из центральной комнаты.
Эх, если всё, как я думаю, то меня ждёт нечто невероятное - ликующе отметил для себя Махно.

 Николая проводили наружу. Он старался не смотреть никому в глаза. Только лишь слышал, что некто Штырь вчера умер от передозировки дурью, в которой ртути было больше, чем в ртутном градуснике, и теперь необходимо найти ему замену, как никак вахтовиком был. Проблема же была в том, что только Штырь был согласен просиживать целыми днями у дверей Штаба, спрашивая пароли у входящих. Все же остальные учились или работали.

В дверях он столкнулся с другим молодым человеком, которого, так же как и Николая, вели в центральную комнату. Этого человека звали Пётр.
У Петра с Махно состоялся диалог следующего плана:

- Ещё один? Ну, заходи (в голосе Махно ощущался азарт, оставшийся от разговора с Николаем).

- День добрый, вы, я так полагаю, Махно?

- Он самый.

- Я бы хотел стать членом вашего движения.

- Да? А чего это так?

- Всё просто: я очень поддерживаю то, чем вы занимаетесь и анархизм в целом.

- А лет тебе сколько?

- 19 лет, будет в следующий понедельник.

- А работаешь кем?

- Я только учусь, хочу стать программистом.

- Нам такие головастые нужны - разумеется, Махно просто ехидничал.

- Ну так что? Примете меня?

- А чего же не примем? У нас как раз больше нет вахтовика.

- А что случилось с предыдущим?

- Он разочаровался в нашем движении и наших идеях. Решил жить жизнью обычного гражданина.

Ничего не понимаю, по разговорам он умер. Ладно, не буду задавать лишних вопросов - Подумал про себя Пётр, внешнее смущение которого явно забавляло Махно.

- Ну что, будешь нашим вахтовиком?

Так, если я сейчас вот так просто соглашусь, то это будет подозрительно, я ведь студент.

- Зависит от времени и объёмов работы, у меня как-никак ещё учёба.

- Понимаю, было бы странным услышать твоё бесповоротное согласие. По выходным в первой половине дня тебя устроит? - Махно сказал это, ехидно улыбаясь.

- Да, я как раз в это время обычно свободен

- Ну и отлично. Сейчас тебя проведёт Белый по штабу и познакомит со всеми. Держи мой номер на случай вопросов.

- Хорошо, а пароль мне выдадут?

- "У анархистов не бывает паролей".

- Как скажешь, Махно.

Пётр и сам не заметил, как плавно стал обращаться на ты к Махно.

Николай же двинулся очень спешно домой, минуя все преграды на своём пути. Он уже очень давно не возвращался после работы так рано, когда на улице ещё нет ни единого намёка на сумерки. К тому же идти ему пришлось по совсем неизвестному маршруту. Не зная, что делать после такого то разговора он просто лёг в постель и лежал, думая о произошедшем.

- Что это за Махно такой? Почему он так со мной говорил?
Николай понимал, что Махно буквально пересказал ему его же мысли вслух, всё то, чего он так старательно избегал в своей голове последние несколько лет.
Впереди Николаю предстояло провести весь вечер и ночь в тяжёлых раздумьях. Зерно, что так грамотно заложил Махно в голову Николая, начинало прорастать стремительно быстро.

 Наконец, где-то в третьем часу ночи он сказал самому себе: "А он прав! Я всё равно наложу на себя руки, конечно, это лишь вопрос времени, учитывая всю мою нестабильность и прочее, но ведь к тому времени я наверняка буду уже настолько опустошён, что и не сделаю ничего путного перед смертью? И сколько мне ещё до этого состояния осталось? Месяц? Ну и проживу лишний месяц, а потом обглотаюсь таблетками и умру в этой ужасной съёмной квартире? Нет! Хотя бы перед смертью я должен врезаться в память людям, терять то мне всё равно нечего. Чего же я жду? Этот Махно предлагает мне прямо здесь и сейчас сделать что-то такое, фииричное, что останется с людьми надолго"

Николай схватил телефон и в уже непривычном для себя порыве написал, что он согласен на любую работу.

Четверг
План

 Утро четверга запомнится Собакову и Махно, как очень роковое. Махно, прочитав это сообщение от Николая чрезвычайно обрадовался и в срочном порядке назначил встречу Собакову, сказав, что, как они давно и хотели, с клубом анархистов можно будет красиво покончить раз и навсегда.

Встретились они в кафе "Белый лев", где-то в двенадцатом часу утра.

- Давай рассказывай, что за срочность?

- Костя, кажется, скоро твои погоны станут чуть тяжелее.

- Что такое?

- Помнишь того учителя?

- Это тот, который... который...

- Которого ты ещё "лохом" назвал.

- Да, помню, и что с ним?

- Он то не так прост, как кажется. Вчера общался с ним, с виду невротик невротиком, но главное - он очень недалёк от суицида, и сегодня ночью, как я и предполагал, написал, что готов выполнить любую работу.

- Неужели? И?

- Что "И?"? Ты не понимаешь, какой нам кадр попался? Ему терять нечего: обвесим его взрывчаткой, дадим ствол, ещё что-нибудь и отправим куда-нибудь в метро, а там уже подготовлена спецоперация по перехвату "особо опасного преступника-анархиста". Представляешь какой резонанс будет? Поимка, разумеется, от твоего лица.

- Слушай, а это идея! Ещё какая я тебе скажу, можно ещё как нибудь митингующих сюда приплести! Ты молодец, что так всё придумал и нашёл этого учителя. Только ты уверен, что с ним нормально всё будет и он не начнёт палить куда попало и взрывать всё на своём пути, скажем, раньше времени? А то ведь история тогда получится та ещё...

- Опасность, конечно, есть, это нужно будет исключить. Дадим ему незаряженный пистолет, а взрывчатку просто оставим без детонатора, он в этом не разбирается, повесим на уши любую лапшу. Не по ОБЖ же он учитель в конце концов!

- Это хорошо. Только ты уж сам придумай план всему этому, а то у меня совсем нет на это времени.

- Хорошо. У меня есть одна идея, думал о ней ночью, сейчас можно будет сплести ещё и с митингующими.

- Ну-ну.

- Если мы успеем организовать всё к воскресенью, когда как раз и будет следующий митинг, то можно будет сорвать двойной куш. Смотри: митинг начинается в 2. До этого времени мы можем отправить его в какое-нибудь административное здание, где его уже задержат во всей экипировке. Он якобы наводит на сам клуб. Там проводится спец операция. В итоге журналистам будет где разгуляться, если мы разбросаем оппозиционные агит листки по всему штабу. Митинг уже заведомо будет скомпрометирован. После такого тебя подымут просто до небес.

- Ты - гений! Мне очень нравятся твои задумки!

- Тогда я буду прорабатывать план. Напиши мне потом, какая информация тебе будет нужна для операции. И да, выдай мне, пожалуйста, агит листки, у вас наверняка есть.

- Всё устрою.

- Кстати, а где тот парень, из-за которого мы не могли встречаться в участке и сейчас сидим здесь? 

- И не вспоминай о нём, сущий кошмар. Я же тебе про него подробно не рассказывал?

- Не припомню

- Так вот слушай. Как я уже говорил, это сын одного депутата, который захотел поработать в полиции, так сказать, в полевых условиях у нас тут. Уже по этому описанию можно понять, что тараканы у него в башке просто огромные. Так и есть: оказался тем ещё чистоплюем, весь из себя правильный и ничего не нарушает, хочет браться только за серьёзные дела. Он мне много проблем создал. А месяц назад помимо всего прочего начал заниматься делом "Опасной группировки анархистов". Зная его замашки, я запретил ему это, мало ли, подкопается ещё к чему-нибудь и шум поднимет. В общем пару дней назад он взял отпуск, на который я по двум понятным причинам его с радостью отпустил. Теперь я могу расслабиться.

- Хах, сочувствую. По голосу слышу, что он тебе изрядно надоел. Думаю, из него такой же детектив, как и из меня анархист.

- Ладно бы просто надоел. Он же выскочка последний. Самый гадкий сорт мажориков. Это такое всегда бывает: либо бездумно тратят деньги, либо играют в такие вот игры. Придумал себе какую-то историю, воображая себя невероятным детективом. Детство у него в одном месте...

- Не переживай, ему скоро это надоест, я думаю. Видишь, уже отпуск взял.

- Это да, надеюсь, хотя странно для него.

 Тут подходит официант и сообщает Махно, что его заказ задержится из-за непредвиденных обстоятельств.
Они не стали выяснять почему, так как им это было не принципиально, всё равно Собаков пришёл позже и его заказ тоже не скоро будет готов.

 А причина задержки в том, что повар случайно перевернул целую кастрюлю борща (вместе с порцией Махно).

 В итоге они посидели ещё где-то час, обговорив мелкие детали предстоящего дела и обсудив последние события.

- Бывай. Ещё загульнём, будь уверен.

- Стой, скажи: как ты думаешь, зачем он соглашается умереть именно по твоему приказу, разве он не может сам всё это для себя организовать?

- Ну, во-первых, ему не хватает на это духа и выделки, а во-вторых, он прекрасно знает, что не сможет достать ни бомб, ни оружия.



 Николай провёл этот день в состоянии полной решимости, он ждал ответа от главаря анархистов. Ему стало так приятно жить, зная, что скоро будет какая то развязка, причём очень интересная.

Дети на его уроках стали вести себя, как им вздумается, Николай почувствовал душевную свободу, которой поделился и с учениками. Белый, которого на самом деле звали Миша, и Виктор хотя и были рады такому раскладу, никак не могли понять, что же это такое с учителем случилось, неужели так разговор повлиял? Они, конечно, не знали, что Николай уже прямо сейчас готов к тому, чего они и вообразить не могут.
Аппетит, как и всё остальное, наладился, так приятно ему не было очень давно.
Можно было бы подумать, что он передумает совершать самоубийство на фоне такой гармонии, однако он чётко решил всё для себя.


Пятница
Когда всё определилось

 Наступила пятница. Можно сказать, что если бы Николай и тогда бы не получил ответа от Махно, он бы просто сошёл с ума, но к 11 часам утра Махно попросил зайти в штаб, указав пароль: "Кто не верит в бога, тот станет плакать".
После "бесконечного" рабочего дня, Николай спешно двинулся в штаб, всё думая о том, что же сейчас ему предложит Махно.

 Он назвал пароль, на что парень на входе сказал, что пароль не верен, Николай попросил ещё раз проверить, но получил резкий отказ. В тот момент у него чуть ли руки не затряслись, однако вот уже через одиннадцать секунд с момента, как закрылась дверь, её открыл сам Махно, говоря бодрым голосом, что просто пошутил. Выдохнув, Николай прошёл внутрь.

Вместе с Махно был и Пётр, который, по видимому обучался несложному ремеслу. Пётр и Николай вновь пересеклись взглядами на пороге штаба.

Внутри его уже ждало человек одиннадцать, все были преимущественно одиннадцатиклассники из разных школ. Махно попросил всех уйти от Костра.

Он начал говорить Николаю:

- Я знал, что ты, Коля, не подведёшь нас. Твой вклад в наше дело будет невероятным, не знаю, насколько ты веришь в эти идеи, но наше сотрудничество будет выгодно нам всем: тебе - красивая и очень, это я тебе обещаю, весёлая смерть, а нам невероятный - результат в сдвиге сознания обывателя, понимаешь?

- Да, я понимаю, но ближе к делу - Николай отчаянно старался не показывать своего мандража

- Только стой, перед тем, как я сообщу тебе детали, я должен попросить тебя не говорить никому из наших собратьев об этом плане.

- Это ещё почему? - насторожился Николай.

- Ну ты же видишь, какие они активные: решат тебе помочь, а на деле только помешают, мне уж проще держать это в тайне до поры до времени.

- Хорошо, не буду говорить.

- Будут спрашивать - скажи, что я тебя послал на особое задание, детали которого нельзя раскрывать.

- Угу.

- А теперь поговорим о деле. Ты же знаешь, что такое МФЦ?

- Если речь про многофункциональный центр, то да.

- Всё верно. Значит смотри, для серьёзного сдвига в умах мы должны показать гражданам, что с государством можно и нужно сражаться. Я хочу, чтобы ты пришёл туда со стволом и взрывчаткой. Ты должен будешь поначалу тихо разложить её в туалетах, в бачках, а потом выйти в середину зала и, достав пистолет, сделать пару выстрелов в воздух, после чего краской нарисовать на стене букву "А". Далее можешь делать, что захочешь, убивать или не убивать себя - дело твоё, не забудь оставить патронов. Захочешь посмотреть на феирверк - дождись ровно часа дня, у бомб часовой механизм.

- Я даже и рассчитывать на такое не мог, это что-то невероятное, а меня точно не задержат раньше времени?

- Наши ребята позаботятся о том, чтобы полиция в этот момент ездила по другим вызовам, из МФЦ охрану тоже уведём, не переживай.

- Ладно, я согласен, когда?

- В воскресенье в 12:30 ты должен будешь зайти в здание и начать раскладывать взрывчатку.

- А когда выдадут снаряжение?

- За этим приходи в любое время в воскресенье, пароль по котором поймут, за чем ты пришёл: "Пуля виноватого найдёт".

- Символично. Я запомнил.

После разговора Махно провёл Николая на кухню, где представил ему всех членов клуба, что тогда были в штабе, а было их немало, в том числе и уже знакомые ему Витя и Белый. Несмотря на первоначальную заминку все члены клуба приняли Николая душевно, сказали, что он теперь "свой". Так сказал и Пётр, которого очень раздосадовало то, что он не услышал разговор Николая с Махно.

 Выходя из штаба, Николай решил пройтись до того МФЦ, где будет происходить дело. Пётр, что ненадолго отлучился из штаба, поначалу следил за Николаем, а потом и вовсе (когда слежка была уже невозможна) подошёл к нему и спросил, куда тот движется. Умение хорошо придумывать на ходу разную ложь в этот раз отказало Николаю, и он, промямлив что-то про документы в МФЦ, буквально выдал с головой место предстоящего дела. Пётр, отойдя от него, снова стал следить. Николай просто осматривался в МФЦ, разведуя местоположение туалетов и прочего, это со стороны выглядело, конечно, странно. Убедившись, что Николай окончил свои дела, Пётр поехал домой.

 Вечером того же дня Николай ощущал себя несколько странно, он так себя ощущал, когда начинал заболевать, озноб покорил его.

"Наверное, в этом штабе подцепил что-то, будь он неладен, не хватало ещё совсем разболеться" - Думал Николай.

Махно в то же время докладывал Собакову, что всё в силе и уточнял подробности воскресной операции. Собаков же любезно попросил Махно скинуть ему список со всеми участниками клуба, чтобы после успешной операции было проще вести "расследование" дела этой террористической группировки.

 Пётр же в это время, сидя в своей квартире, обдумывал, какой компромат можно собрать на эту группировку и что за "особое задание" о котором все говорят и которое случится в воскресенье в, как уже выяснилось, МФЦ? Однако он был рад тому, что так удачно попал на пост вахтовика в это воскресенье, ведь Махно сообщил ему, что есть некий пароль "Пуля виноватого найдёт", который назовёт особый гость. Этому гостю нужно будет выдать определённые пакеты. Однако выдавать их будет не сам Пётр, а другой человек, что будет дежурить вместе с ним. Для Петра стало очевидным, что особым гостем будет Николай. Оставался вопрос лишь в том, что будет в пакете.

- Как же неудобно, что я не могу использовать ресурсы полиции, и почему Собаков так бескомпромиссно запретил мне заниматься этим делом? Пришлось даже брать отпуск для внедрения...

 Думать долго над этими вопросами Пётр не стал, он, хоть и придумал для себя легенду детектива, проводил досуг так, как привык это делать всю жизнь: разъезжая по клубам и барам в компании малознакомых людей.
Там он рассказал наверное всем, что он сейчас проводит важное расследование и что ему даже пришлось внедриться в опасную группировку. Единственное, возвращаясь домой в третьем часу ночи, он понял, что потерял телефон в одном из клубов.


Суббота
Придёт знамение

<<Летели качели
Без пассажиров
Без постороннего усилия
Сами по себе... Сами по себе...>>
 - Егор Летов

 На утро субботы Николаю было очень плохо, его лихорадило беспрестанно.
Погода в тот день тоже была скверной, сложно придумать хуже. Лил дождь, смешиваясь с первыми ноябрьскими хлопьями снега, которые ещё не могут упасть на землю и не растаять. Такие дни как эта суббота, что обычно идут после череды очень тёплых дней осени, предзнаменуют новый этап в становлении зимы, новую планку погоды, выше которой теперь не перепрыгнуть.

Единственное, что было хорошо в этом дне, так это то, что соседи Николая, изрядно нагулявшись вечером пятницы, почти не шумели, давая ему побыть наедине со своими мыслями.

Этот день справедливо разделить на две части: до обеда и после.
С самого утра Николай не вставал с постели, всё думая о том, что хотя бы эту свою задумку он должен будет реализовать несмотря ни на что. К обеду его состояние становилось только хуже. Скудная аптечка Николая явно не могла справиться с наплывом болезни.

В обед же наступил переломный момент. Николай, заметив множество пропущенных вызовов от дяди на телефоне, позвонил ему. Тот сообщил, что брат Николая, Игнат, умер вчера вечером, попав под колёса пьяного водителя. Он не стал описывать особых подробностей, зная заранее, что это лишнее. В тот момент Николай ощутил очень острую головную боль и странный холодок по спине. Тогда его температура была в районе 38 градусов. Он вернулся в кровать, упав на неё всей тяжестью своего тела. Он начал своё схождение во тьму.

 Первые два часа он просто лежал, ворочаясь в кровати. Его кости ломало всеми возможными способами. Он стонал, когда видел уже привычные ему узоры комнаты. Они как будто плыли перед его глазами, превращаясь то в лица монстров, то в разные фракталы. Именно тогда он понял, что такое бесконечность. Далее начались странные изменения. Его тело охватило чувство странной лёгкости. Как будто бы он качался на качелях, не раскачиваясь, нет. Привычная комната начала принимать совсем непривычный облик. Все предметы вышли сами из себя, это было не визуально, нет. Они буквально на уровне идей, на уровне образов вывернулись наружу. Николай начал валяться в кровати. Он делал это настолько неистово, что упал с кровати. Но он не встал. Нет. Он продолжил корчиться на полу. Ему казалось, что и внутри и снаружи он слышал какой-то дикий хохот, хохот знамения. Всё, что было за комнатой, того не было. И комнаты не было, ничего не было. Николай встал. Начал бегать по комнате. Бросать вещи. Его руки скрючились. Он периодически подпрыгивал. Падал и вновь в совершенном бешенстве вставал. День сменился вечером, но это не имело значения. Николай побежал к зеркалу. Он смотрел в него нескончаемо. Его сердце билось настолько усердно, насколько то было возможно. Он понял, что и его самого уже нет. Всё здесь вымело. Наступила тишина. В этой тишине он простоял какое время, как бы отдыхая. Но вот опять. Опять начался этот злобный рок. Николай пошёл в комнату. Схватил свой ноутбук, с которым не расставался уже пять лет, и переломил его всеми способами, какими мог. Он начал рвать волосы у себя на голове от напряжения. Закончив с ноутбуком, он принялся за семейные альбомы. Николай неистово рвал каждую страницу, вглядываясь в лица умерших родственников. После он вновь стал прыгать уже по всей квартире. Казалось, не было вещи, которой он бы не испортил, которая больше бы его не связывала с прежней жизнью. В какой-то момент его вырвало, его рвало, хотя он и не ел почти, но его рвало, рвало беспрерывно. И вот вновь та лёгкость, что была в начале. Он упал на пол, а лицо его скорчилось в ужасной гримасе, по которой стекали остатки той ужасной, желчной рвоты. Так он и пролежал всю следующую ночь.

<<НАД ДЕРЕВЬЯМИ!
  ПОД МОГИЛАМИ!
  НИЖЕ КЛАДБИЩА!!
  ВЫШЕ СОЛНЫШКА!!!>>
- Егор Летов

Ночью ему приснился сон, в котором он, находясь в МФЦ, когда ему уже следует убить себя, видит Иисуса Христа. Тот улыбается и протягивает ему руку. И такое блаженство тогда наступало. Однако стоило только Николаю принять руку Христа, как тот менял свою улыбку на страшную ухмылку, которая с каждой минутой становилась всё страшнее, так, что в конечном итоге весь образ Иисуса был перекошен, повсюду торчали не в попад растущие зубы. Ужасающая картина. Тогда Николая пробирал холод и он просыпался, чтобы, не помня своего пробуждения, снова заснуть.


 Махно и Пётр провели этот день в штабе. Махно руководил подготовкой снаряжения (конечно, так, чтобы нельзя было понять, суть происходящего), а Пётр сидел на вахте. Он думал, что будет очень интересно весь день слушать разговоры внутри штаба, однако кроме как о какой-то ерунде там никто не говорил. Ему становилось даже грустно, что он вот так тратит своё время, ведь, похоже, ничего особенного тут нет. Единственное интересное, что было ему там доступно - это "Поваренная книга анархиста", экземпляры которой были в штабе в ходу. Учитывая, что она запрещена в России, весь штаб уже по этому факту был незаконен. В его богемной жизни никогда ещё не было места такой вот литературе. Но с телефоном ему всё же было бы попроще, он занимал себя рассуждениями о том, какую конкретно модель он хочет. В субботу, однако, ему телефон купить не удалось, были дела поважнее (празднование дня рождения одного знакомого), он отложил это дело до воскресенья. Жаль только планы эти были несбыточны.
Собаков же поставил на уши полицию, готовился план важной спецоперации.
Ты прямо сейчас читаешь этот текст.

<<В аккурат всё сбудется...
Всё позабудется...
Всё образуется...>>
- Егор Летов


Воскресенье

После всего пережитого, Николай сам по себе, без будильника, встал в восемь утра. Он совершенно без удивления смотрел на разгромленную квартиру, что странно, ведь он даже не помнил, как громил её. Похоже, что ему было глубоко всё равно на это. Он доел всё то, что у него оставалось дома (а этого по правде было немного). И пошёл. Он даже не ожидал, что проснётся таким свежим и бодрым, его это приятно удивило, болезни как будто и не было. Но было кое-что нехорошее в этом утре: его руки предательски тряслись, ночь избавила его от половины всей решимости. Тогда Николай подумал: раз уж я всё равно собрался умирать, почему бы не раздобыть в штабе какой нибудь дряни вроде стимуляторов? Какая мне уже разница?
Утро воскресенья было на удивление солнечным и тёплым, контраст со вчерашним днём был налицо.

В 10:00 он зашёл за снаряжением в штаб, назвав пароль. Пётр открыл дверь, и, согласно своим ожиданиями, увидел Николая. Парень лет 20, которому он вчера жал руку при знакомстве, передал ему свёртки со всем, чем нужно, объяснив, что и где лежит. Махно не было в штабе, парень сказал, что он уехал по важному делу и что его не будет. "Какое же интересно у него может быть дело более важное, чем наше дело?" - подумал про себя Николай и сразу же удалился из штаба. Пётр же был на взводе. Было сложно не понять, что находится в свёртках. Он понял, что готовится теракт, у него на это даже и расчёта не было. Как ему теперь быть? Успеет ли он что-то кому-то сообщить, чтобы остановить Николая? И знает ли он весь план? Вдруг он только отвлекает внимание?
Что мне делать?! Я должен остановить теракт! Ведь сколько людей может погибнуть, это уму непостижимо! - Думая об этом, Пётр на своё удивление совсем забыл про славу и игры в детектива, он вдруг резко осознал всю серьёзность происходящего. Для него это было впервые.

Николай также получил от того парня зип-лок с розоватым порошком внутри. Он сказал, что эта вещь сделает его буквально неуязвимым (как сделала таковым и Штыря).

"Так, пустой отдал Коле. Махно сказал, что нужно зарядить те, что лежат на столе, интересно, зачем ему это нужно? Впрочем, ладно, мне осталась ещё половина" - это себе под нос бормотал напарник Петра.

Так же на столе и около стола лежало множество листовок с призывами выходить на протесты и митинги. Петра удивило, что они появились в штабе только в воскресенье утром, причём сами листовки были просрочены недели на две.

Как только Николай вышел, Пётр стал обдумывать то, под каким предлогом и как он уйдёт из штаба, покинув свою вахту, чтобы проследить за Николаем. Он не придумал ничего лучше, чем просто оглушить и связать своего напарника, как только тот сообщит Махно, что пакеты переданы. Однако проблема возникла тогда, когда Пётр начал реализовывать свой план. Он не мог и не знал, как можно оглушить человека (В самом деле, откуда он мог это знать?). "А что, если я его случайно убью?" - Думал Пётр. "Ладно, нельзя тянуть больше время, либо я это делаю, либо нет". Пётр схватил полупустую бутылку из под пива и со всего размаху ударил ей по затылку своего напарника, который как раз заканчивал заряжать четвёртый пистолет из всех восьми, что лежали на столе. Тот упал. Пётр ощупал пульс и убедился в том, что он жив. Тогда Пётр на скорую руку связал при помощи какой-то бичёвки своего напарника и спрятал в шкаф, который был весь заставлен каким-то хламом. Так как в штабе никого кроме них не было, никто и не заметил этого. Пётр понимал, что и так много времени потратил на пустые раздумья, поэтому нужно быстро решать, что делать дальше. Увидев пистолеты, которые раскладывал на столе его напарник, он в спешке взял первый попавшийся и выбежал на лестничную клетку. Конечно, Пётр хотел бы отправиться за Николаем, однако он не знал, куда тот пошёл, может в МФЦ, а может и нет. Он решил, что если Николай пошёл в МФЦ, то его нужно срочно остановить. Так он и поступил. Всё это время он корил себя за то, что не обзавёлся телефоном раньше (видимо, попросить его у прохожих или найти у того парня, которого он вырубил, ему в голову не пришло. А может, и пришло, как знать).

Махно (всё-таки гениальный псевдоним для "анархиста") был дома, представляя, как вместе с Собаковым будет делить награду за поимку целой террористической группировки экстремистов. Он знал, что, конечно, с ним ничего не будет, даже если все члены клуба разом дадут показания против некого Махно, о настоящем имени которого они даже не догадываются (а даже если бы знали имя, то всё равно ничего бы не смогли). Он боготворил себя за то, что придумал в своё время такую вот схему с группировкой анархистов, которая контролируется напрямую им с Собаковым. Он раньше и представить не мог, что это принесёт какую-то пользу помимо повышения статистики задержаний и нескончаемого потока штрафов.

- Да, Собаков хоть мне и старый друг, но с ним надо будет после всего разойтись, он станет для меня балластом, к тому же у него на меня будет такой компромат... Надо не забыть про обед с будущими зэками сегодня, так сказать прощальный. И билеты нужно купить на самолёт на сегодня, хочу находиться здесь, как можно меньше, - вот о чём думал тогда Махно.

В то же время к зданию МФЦ аккурат первыми незаметно подъехали журналисты канала "Россия завтра", которым дали сигнал вести репортаж о важной антитеррористической операции, однако начинать сразу они не могли. В самом МФЦ уже было полным полно переодетых полицейских, которые только и ждали указа схватить "опасного террориста". Собаков в этот момент сидел в служебной машине, затаив дыхание. В его понимании простота плана а так же происходящие фоном события были просто идеальны.

Где-то к 11:30 Пётр был уже у МФЦ, но Николая там не обнаружил. Он в срочном порядке побежал в полицейский участок, ведь, судя по всему, у него ещё есть время доложить про теракт и предотвратить трагедию (Сложно точно определить, о чём он к тому моменту думал, ведь для этого необязательно было так далеко бежать).
Собакову, разумеется, доложили о странном человеке, что носится вокруг МФЦ. Собаков сначала хотел вызвать его к себе, но потом решил, что Пётр может забрать часть его славы, так что просто приказал следить за ним, чтобы не сорвал операцию.

Выйдя из штаба, Николай направился домой, до начала оставалось ещё 2 часа. Осмотрев свёртки, он увидел пистолет, максимальный инструктаж о котором у него был на уровне знаний о том, как ставить его на предохранитель. Так же он увидел непонятные бутылки, наподобие пластиковых бутылок из под газировки объёмом 1 литр, внутри были разные шурупы и гайки, он решил, что это бомбы, и не ошибся. Так же в сумке лежали балончики с красной и чёрной краской. Он вдруг заметил, что тот баллончик, который он взял в понедельник около граффити и который теперь валяется на полу среди разгромленной квартиры, принадлежал к тому же набору, что и лежавшие в его сумке. Ему показалось это занимательным, поэтому он сложил его в сумку со всеми остальными.

Собрав сумку, он был готов выдвигаться к 12:15.
Перед выходом он рассыпал на столе то, что получил в штабе и всё думал, а стоит ли? Однако вот он уже забивает свой нос непонятным (наверное, даже для производителя) порошком и его охватывает чувство большой эйфории и радости. Он ходил на протяжении нескольких минут в пороге, трогая стены и восторгаясь прекрасной текстурой шпаклёвки. И зрительно и на ощупь это ощущалось чем-то невообразимым. Потом действие вещества вошло в другую стадию, Николаю казалось, что если он так и продолжит стоять на месте, то просто напросто разорвётся, поэтому Николай крайне торопливо проверил вещи для будущего дела и двинулся на выход. Но перед этим в его голову пришла одна светлая идея: он зашёл на кухню и включил газ на плите.

Выходя из квартиры, он хотел машинально закрыть дверь на ключ, но решил этого не делать. Николай выбросил ключи на лестничную клетку, а дверь оставил нараспашку открытой. Как раз в этот момент из соседней квартиры выходили его соседи после очередной попойки. Они привыкли не замечать Николая, однако сейчас удивились его гиперактивному поведению. На вопросы Николай ответил: "Пошли к чёрту, уроды". Женщина, напоминавшая торгашку с рынка, начала возмущённо что-то приговаривать, а низкорослый муж молча стоял в стороне. Так они и остались стоять около раскрытой квартиры Николая. Решив впервые за долгое время вести себя тихо, они зашли в квартиру в поисках чего-нибудь ценного, но вместо этого обнаружили лишь разгромленную квартиру, все немногочисленные ценности которой вчера разрушил Николай. Когда они добрались на кухню, газ, включённый Николаем, уже успел распространиться достаточно сильно... Достаточно, чтобы его можно было учуять. Недолго думая, женщина с охами и ахами выключила газ, называя Николая самыми чёрными словами какими только знала (а знала она их много). Её муж предложил сообщить куда-нибудь об этом, но в итоге они решили оставить всё, как есть, так как могут ещё сказать, что они взломали квартиру (такая уж у них была репутация).

Пётр же в это время прибыл в участок. Он с большим трудом проговорил всю важную информацию, часто переводя дыхание после своей пробежки. На всё это он услышал, что прямо сейчас готовится операция и эта информация уже давно известна в полиции. "Похоже, они оказались оперативнее меня, выяснили всё сами и уже даже операцию организовали. Да, глядишь, не ушёл бы в отпуск, был бы одним из участников операции...". Пётр принял эту информацию к сведению и пошёл в сторону МФЦ, с большой грустью понимая, что он будет только лишь зрителем.


Ну и мысли крутились в голове Николая, когда он осознавал, что даже по этой улице он идёт в последний раз. Он вышел из переулка, который лишь ночью кажется тёмным. Он всё смотрел на проезжающие машины, на прохожих, которые, конечно, не привыкли к такой глазастости, какая была у Николая в то утро. Он всё шёл и думал, как же так получается, что он принимает настолько волевое решение, неужели он на такое способен? Разумеется, окончательное решение за него приняло то вещество, третья стадия которого начала проявляться уже в полной мере. Агрессия охватила Николая, ему жутко хотелось с кем-то подраться и кого-то искалечить. Если бы кто-то из его неприятелей в тот момент прошёл бы мимо, то для него это могло кончится очень плохо.
Пока он шёл мимо подземного перехода, попрошайка, что обычно тут сидит по воскресеньям, попросил у него мелочи. Николай сначала хотел было уйти без ответа или как нибудь обозвать его за то, что тот оборвал ход его мыслей, но, чуть подумав, он решил, что это уже всё равно, и что деньги ему не нужны, впрочем у него их было итак немного, рублей пятьдесят от силы. Он дал их попрошайке, на что услышал в ответ: "Спасибо тебе милый человек, здоровья, удачи тебе на твоём пути". Тут подошедшая волна злобы захлестнула Николая, и он безо всякой причины начал пинать попрошайку, может, он бы его и убил, если бы тот не смог сбежать.

Последние слова его застряли в голове у Николая: "На твоём пути". Он всё думал, а разве его ли путь реализовывать идеалогические амбиции каких-то анархистов, которых он презирал всё время, что жил в этом районе? Ему они нужны были только лишь ради снаряжения, которое у него лежит прямо сейчас в сумке. Какая ему разница на все эти планы о МФЦ, если он всё равно в итоге умрёт? Разве он не сможет придумать чего поинтересней?

Ну и конечно, не стоит отрицать и того, что у Николая от прилива адреналина после инцидента с попрошайкой кулаки не стали чесаться меньше, и с каждой секундой его непредсказуемость росла всё больше.

Как раз в тот момент он проходил мимо "Белого льва", на стене рядом с которым закрашивали ту самую надпись, что один из анархистов написал в понедельник.
"Как там этот Махно говорил? <<Каждый волен делать, что хочет>>? Ну так вот мне плевать на МФЦ, а вот кафе... Оно действительно оставило у меня много негативных эмоций".

Вероятно, Николай вспомнил о том случае полгода назад, когда его обсчитали и отказались это признать и вернуть деньги (300 р), он с тех пор больше не ходил в столь удачно расположенное для него кафе, но не только, конечно, из за этого, ещё и из-за ставок на спорт, которые у него всё время были убыточными. Можно посчитать эту причину надуманной, но так может рассудить лишь человек в трезвом уме, Николай в тот момент таковым не являлся.

В это время в кафе "Белый лев" со своими парнями сидел Махно, решивший прогуляться по городу в такой "славный день". Парней было 5, все вчера виделись с Николаем в штабе. Внешний вид у них был откровенно маргинальным, в их фирменном стиле. Конечно, мы сейчас не говорим про Махно, который всегда выглядел, как обычный человек.

Кафе было поделено на две секции. В первой секции сидели обычные посетители, во второй же проходили поминки молодого человека из семьи военных, который не так давно умер от передозировки наркотиками.

За столом анархистов:

- Смотри-ка, Витя, твоё художество стирают, удивительно, что оно вообще так долго продержалось рядом с таким кафе. Впредь будь осмотрительнее при выборе места для граффити - Заметил Виктору кто-то в компании.

- Учту, хотя, вроде, и тут нормально вышло.

- Кстати, а где Белый? Вы с ним обычно всегда вместе ходите...

- Да он ещё с пятницы себя плохо чувствовал, сейчас вот совсем расклеился, сидит дома. Не завидую ему.

- Парни, я на задний двор, покурю, позовите, если будут подавать горячее - Сказал Махно, вставая из-за стола.

- Нет проблем, Махно

 Проходя к заднему выходу, Махно краем глаза увидел фотографию Штыря с чёрной ленточкой и подумал: "Хах, вот так совпадение! Как бы из этого истории не вышло"
Махно закрыл за собой тяжёлую дверь, оказавшись на заднем дворе кафе. Он закурил сигарету. Удивительно, как хорошо сделали звукоизоляцию, ни единого звука не доносилось до заднего двора из зала. Более того, звукоизоляция в тот момент роли особой не играла, учитывая, что совершенно недалеко от Махно двое рабочих что-то усердно пилили болгаркой.

В то же время во второй секции кафе:

- Горе то какое! Он же был нашей надеждой!

- Это просто ужасно!

- Кстати, а почему хоронят не на третий день ещё и в воскресенье? - Спросил кто-то шёпотом.

- Говорят, полиция долго тело не выдавала, они думали, что это убийство - Последовал такой же тихий ответ.

- А всё началось, когда он связался с этими утырками, как их, анархистами. Там он эту дрянь сто процентов и попробовал.

- Я бы лично придушил каждого, кто с этим связан.

- Да вон они, паршивцы, сидят в первой секции за столом, я их видел, когда в туалет ходил.

- Успокойся, дорогой, это не вернёт нам нашего сына.


Николай медленно но уверенно вошёл внутрь, постепенно ускоряя свой шаг, как бы не в силах сдерживать энергию внутри себя. Виктор чуть было не окликнул его, но остальные остановили:

- Ты забыл? У него важное задание сегодня, мы тут все похоже не просто так, надо ждать знака или сигнала.

Николай, подумав пол минуты у кассы, как бы ему лучше сделать всё, достал пистолет и стал угрожать бармену, а заодно и всем, кто был в кафе.

- Всем стоять! Быстро все идите к столам, ВСЕ! - эта сила в голосе придала Николаю большую уверенность в себе.

Бармен спешно перешёл к столикам, то же сделал и весь остальной персонал. Стоит отметить, что один из поваров был явно застан врасплох таким приказом, в связи с чем не успел выключить как следует газ на барахлящей вот уже несколько дней плите. Дело в том, что до этого на неё по случайности перевернули кастрюлю с борщом, теперь включить и выключить газ - цела процедура.

- Ну, что? Пора?

- Нет, ещё, знака не было! - Шёпотом переговорили между собой члены клуба.

Во второй секции кафе началась суета, всем стало интересно, что случилось в первой секции.

Виктор же в этот момент был в смятении, он, конечно, поддерживал анархизм, но тут уже пахло чем-то уголовным.

 Николай ещё не заметил к тому моменту анархистов, однако уже тогда ему в голову пришла мысль нарисовать что нибудь на стене. Он в точности повторил надпись, написанную тем граффитчиком на кирпичной стене кафе, как бы намекая, что он может рисовать такое и на частной земле. Он всё громко проговаривал: "Ну что, много ли заработали, обсчитав меня тогда на триста рублей? Забавно, меня всю жизнь обсчитывали на намного большие суммы, а я вот решил отомстить вам".

Пока Николай вырисовывал слово "мать", бармен набросился на него, началась драка. Бармен с довольно сильными руками пытался провести удушающий, Николай же пшикал красной краской бармену в лицо. Так, что за считанные секунды весь бармен стал больше похож на маясника. Николай был в бешенстве, он мог бы забить бармена до смерти.

Тогда кто-то шепнул: "Всё, точно пора!" и все пятеро встали и набросились уже на бармена, хотя нет, не все. Виктор, хотя сначала и побежал с остальными, вступать в бой не стал. Посетители были в смятении, однако самые ушлые начали убегать. Реакция была мгновенной: несколько анархистов перегородили дверь, а после и вовсе перекрыли её каким то столбиком. Ни посетители, ни сами налётчики не вспомнили про задний двор.

В этот момент из второй секции в первую вышел отец семейства, военный. Он увидел, как семь человек, пять из которых имеют явно панковатый стиль анархистов, дерутся, а на стене написано: "Анархия - мать". Тогда он крикнул: "Эй! Все сюда!" и пошёл в драку. Вся толпа из второй секции заполонила первую секцию.

Тут посетители первой секции поняли, что оружие только у Николая, а остальные с голыми руками. Началась драка, между налётчиками и посетителями. Кто-то похватал свои ножи и вилки со столов и начал идти широким фронтом на анархистов. Виктор понял, что пора бежать звать Махно. Он пытался прорваться через толпу людей, однако у самого выхода на задний двор какой то мужик, явно идентифицировавший его как анархиста, схватил Виктора и начал нещадно бить его по лицу, приговаривая: "Это вам за брата, уроды!", в конечном итоге сложно было сказать, жив ли Виктор вообще. Среди женских криков можно было услышать: "Ловите и бейте их, они убили нашего мальчика!".

Картина с парадного входа кафе была поистине ужасающей: толпа людей уничтожает саму себя, кто-то прячется под стол, а кто-то бьёт всех без разбору. Странной эту ситуацию делают и траурные наряды большей части гостей, которые были запачканы кровью и едой, что летала просто во все стороны. Повара и весь остальной персонал тоже не стояли в стороне. Многие пытались прорваться к заднему ходу или открыть парадный, но давка и свирепая толпа не давали это сделать. Это было похоже на неконтролируемую ядерную реакцию.

Махно, наверное, в тот день проклял хорошую звукоизоляцию и такое изобретение человечества, как болгарка, ведь, стоя на заднем дворе, он не услышал ни единого визга, даже грохота не слышал.

Николай, освобождённый от уже накаутированного бармена, вспомнил про сумку со взрывчаткой. Он пролез к ней, пока суматоха и давка с ножами ещё не дошла до неё. Он хотел было выкинуть её из ресторана, но тут кто-то очень неравнодушный воткнул свою вилку в левое плечо Николая. Его скрутила жуткая боль, но она ему не помешала, а скорее даже помогла, ввела в состояние ярости. Он взял какой-то близлежащий бюст льва и точным ударом заехал в лоб нападавшему, немного придя в себя Николай понял, что убил его. Как это ни странно, а убивать он никого не хотел, только испугать, его скрутило это чувство даже сильнее, чем боль от вилки в плече. Он пришёл в себя, ещё раз огляделся, увидел, как люди уже без разбора дерутся, думая, что бьют анархистов, человек пять валялись совершенно бездыханно (и то были далеко не анархисты), картина ужасная. Сам же Николай, после убийства как бы изменился, он вновь поймал кураж, ему стало очень весело. У Николая открылось второе дыхание, он решил забросить сумку с бомбами на кухню, а сам ретироваться оттуда. Что-то в нём пробудилось совсем непонятное. Он подумал: "Пора", однако он уже совсем не хотел лишать себя жизни. Зачем, ему ведь так хорошо?

Где-то параллельно всем этим событиям Махно, который уже докурил и собирался заходить внутрь, получил сообщение от Собакина в стиле "Какого хрена?". Он позвонил Собакову и услышал следующее:

- Уже 12:50, где он? Мы тут как дятлы стоим...

- Его ещё нет?

- А ты как думаешь?

- Неужели струсил, чёрт его дери!?

- Я без понятия, зато я точно знаю, что в том кафе, где мы с тобой недавно ели, какая то чертовщина творится, и мы не можем послать туда более одной патрульной машины, так как все на операции.

- Где, где? В "Белом льве"?

- Ну да.

- Я перезвоню.

- Чего?

Стоило только Махно открыть дверь с заднего двора, он услышал визги и оры. Войдя внутрь он увидел нечто совершенно невероятное: все посетители дерутся друг с другом насмерть, выкрикивая какие то фразы про анархистов. Витя лежит рядом со входом (видимо, хотел сообщить, что подали горячее) с разбитым лицом и выбитыми зубами. Кто-то из его парней дерётся, кто то уже лежит. Махно понимает, что ему надо бы уходить отсюда, так он и поступает.

В это время Николай, оставив сумку с бомбами на кухне, вылезает через окно в задний двор. Далось это ему нелегко, учитывая, что он буквально недавно вытащил из левого плеча вилку.

В этот момент на задний двор выбегает Махно, на лице которого явно читается паника. Он видит Николая, и Николай видит его, Николай хотел было уже поздороваться, но, вспомнив, что до детонации осталось не больше минуты, он предупреждает об этом Махно и начинает убегать. Махно же ему кричит, что не будет никакой детонации, у бомб нет детонатора. Паника Махно сменилась на злость по отношению к Николаю, что было для него неестественно. Николай же в это время неспешно отдалялся от кафе, как бы не веря в слова про детонатор.

- Какого хрена ты здесь делаешь, идиот? Ты же всё испортил!

- Так даже веселее вышло, не беспокойся анархическую символику я нарисовать успел

- Что?

- Ну, "Анархия - мать порядка" или как там было у вас. Да плевать. И плевать я хотел на ваше идиотское движение. Себе сначала сознание сдвиньте на правильное место, клоуны ряженые.

- Чёрт! Это же теперь нельзя будет спихнуть на что-то другое, кретин ты импульсивный, сложно было сделать всё по плану? Я тебя пристрелю, урод!

 В момент, когда Махно достал пистолет, на кухне взорвался газ, который в своё время забыл выключить один из поваров, а вместе с ним и бомбы, что Николай оставил в кухне. Так как Николай успел отбежать на достаточное расстояние, его не задело, только контузило слегка, чего не скажешь о Махно, которому прямо в горло вошёл металлический осколок от той самой бомбы. Николай, оправившись от взрыва, осмотрел тело Махно, который явно уже ничего не мог ему сказать. Решив, что это не будет лишним, Николай взял второй пистолет и положил его себе в один из задних карманов, рядом с тем, что ему выдали в штабе (признаться, внешне они были буквально идентичны). Николай, правда, обратил внимание на то, что пистолет Махно был немного тяжелее, однако ввиду не слишком большой компетентности придавать значения этому не стал. Он стоял и наблюдал за горящим кафе. Его это поражало до глубины души. "Неужели, я послужил причиной этому? Я и настолько большое событие!" - Думал он тогда и ощущал детскую радость.

 В момент, когда Пётр проходил по той самой улице мимо "Белого льва", двигаясь в сторону МФЦ, прогремел взрыв, выбивший окна и двери кафе. Петра нисколько не ранило и не оглушило взрывом, а вот полицейским, что приехали на вызов взамен антитеррористической операции, повезло меньше: взрыв выбил стёкла в их машине, очень сильно их контузив и ранив осколками. Пётр увидел выбегающих людей, объятых пламенем, а справа, за кафе, Махно, прибитого взрывом к стене. Ему с его ракурса было хорошо видно. Но Николая он видеть не мог.

Николай решил оббежать кафе, чтобы выйти к парадной части, так как по его опыту, дальше во дворе был тупик. Как раз к тому моменту Пётр начал обходить объятое со всех сторон пламенем здание, там же, где это делал Николай.
Не мудрено, что они встретились лицом к лицу.

И Пётр и Николай очень быстро сориентировались: Николай резким движением руки достал один из пистолетов, вероятно, он в тот момент особо не выбирал и достал случайный. Впрочем, как он считал, и разницы особой в них не было. Пётр сделал то же самое со своим единственным пистолетом, взятым из Штаба.
Получилась мексиканская дуэль.

Сумбур, происходивший в голове Николая, нельзя описать: мысль накладывалась на мысль.

Итак, они стояли и смотрели друг на друга, смотрели упорно, ожидая дальнейших действий.

Из за спины Николая можно было слышать входящий вызов на телефон Махно от Собакова, который, видимо, совсем опешил после сообщения о взрыве.
Справа был горящий фасад здания, которое без должного тушения могло вскоре рухнуть на соседние дома.

Пётр вцепился в пистолет, всё думая о том, что он забыл проверить, заряжен ли пистолет вообще, учитывая, что взял он его из непонятного штаба. Он думал: "Но не могу я же вот так тут умереть? И почему он вообще тут, а не в МФЦ? Неужели они что-то не поделили?". Ему сложно было не проклинать ту героическую и детективную историю, которую он так хотел и за которой старательно гнался.
Он глядел в глаза Николая и видел там звериное бешенство. Его сверхширокие зрачки вселяли ужас.

Пётр, как и любой нормальный человек, что до этого не сталкивался с убийствами, не был готов перешагнуть через эту черту. Что-то ему подсказывало, что если он сейчас его убьёт, то это будет точка невозврата, он уже не будет таким, как прежде. Он твёрдо решил тянуть время, ведь скоро сюда наверняка приедет подкрепление.

Николай же, слегка улыбаясь, всё думал о том, что вот сейчас - высшая степень его свободы, когда ему абсолютно всё равно на смерть и на жизнь. Перед ним стоит Пётр, и его жизнь только лишь в руках Николая, как и жизнь Николая в руках Петра. Этот факт завораживал.

Этот странный настрой как бы передался и Петру, который с каждой секундой волновался всё больше и больше, ловя себя на том, что почти уже нажал на курок. Он перемешивал у себя в голове две конкретные мысли: "Жизнь этого сброда не стоит ничего по сравнению с моей" и "Он же безумен! Выстрелит и не шелохнётся, зачем я рассчитываю на его гуманизм и разумность?!". Похоже, что так на него действовала неопределённость всей этой ситуации.
Нервы каждого буквально вскипали, у одного от страха, у другого - от восторга.

Вдруг раздался леденящий душу щелчок нажатого курка у незаряженного пистолета. Он был таким тихим, но таким громким. Он буквально пронзал разум насквозь.

Одно мгновение они оба слушали едва уловимое эхо этого звука. Звука, который бы наверняка свёл с ума любого на их месте.

Следом незамедлительно раздался оглушительный Хлопок - это был выстрел.



Александр Фурманов - Осень 2019