Тиур - вестник Рарога. Часть тринадцатая

Во взгляде Нельвы было столько недоумения и боли, что Тиуру невольно вспомнилось лицо его собственной матери, обесцвеченное состраданием и мукой. Она держала на ладони тельце малиновки и говорила тихо, но так, что каждое её слово выжигалось в сердце сына, восьмилетнего "охотника", впервые поймавшего в силок птицу: "Разве мы пухнем от голода, что станем пожирать тех, кого послали Боги нам на радость? Тех, чья жизнь - это песня, которая длится мгновение, а помнится годами? Тех, кто не может ответить тебе клыками, когтями, ударом мощного клюва? Посмотри на меня и запомни: "Сильный не тот, кто подставит "ножку," не тот, кто насуёт побольше "камней" за пазуху, не тот, кто посмеётся над неумелым, не тот, кто лишит жизни, считая её никудышной. Сильный отвечает за свои мысли больше, чем другой за свои деяния." Несчастную зарянку они похоронили тогда рядом с могилкой Тэфа, их пса, стража, умершего от старости. С тех пор Тиур не ставил подобных ловушек даже на нечисть, сражаясь с ней лицом к лицу.
Ведьмак рассказал чародейке обо всём, что видел, не упуская ни единой подробности. И теперь маялся, не зная, как помочь Нельве выбраться из "трясины" ощущений. Не придумав ничего, он решил заняться собой - стащил рубаху с пятнами крови и изогнулся, стараясь заглянуть себе за плечо. Этого оказалось достаточно, чтобы хозяйка встрепенулась, повернула его спиной к себе и сердито сказала:
- До чего ж вы, ведьмаки, упёртые! Предупреждала же я о "трущобных братьях"!
- Царапина! - воодушевлённо соврал Тиур. - К тому же её мне "подарила" "трущобная сестра".
Нельва не пришла в восторг от этого утверждения и стала внимательно рассматривать рану.
- Ой! - подскочил ведьмак, когда чародейка дотронулась до его спины ладонью.
Словно раскалённое добела железо приложили к ране, выжигая заразу.
- Что за женщины в вашем городишке! - сквозь зубы выдавил из себя Тиур. - Одна, желая приласкать, режет, хорошо ещё, что не пониже прихватила. Другая - тоже от великой заботы - из меня курёнка на вертеле мастрячит. Угомонитесь, а то мужики, как род, исчезнут - не с кем будет "сказки" на ночь читать!
Нельва отвесила ему лёгкий, дразнящий подзатыльник и улыбнулась:
- И захочешь потосковать, душу себя помаять, да с тобой и это не получится - насмешишь, затормошишь, отвлечёшь от дум пустых. А жгла-то я тебя не зря! На лезвии яд был, такой, что не сразу действует, а дня через два. Вот и пришлось мне белым огнём тебя чистить.
Она принесла ему свежую рубаху и, смеясь, добавила:
- Не хватало мне ещё, чтобы мёртвые ведьмаки на моей постели валялись!
- Где же, на "твоей"? - обнял её Тиур. - Мы с тобой, моё сердце, под одним одеялом не лежали, одну простыню не мяли, и, вообще...
- Никаких "вообще"! - оттолкнула его Нельва. - Не лови меня на слове! Давай-ка лучше думать, как нам змеиное логовище уничтожить и самим в черноту не превратиться. Магия - дело тонкое. Пока по своему пути идёшь, тогда и дорога твоя освещается: то солнышком, то звёздами, то лунными полосками, а то и обычным фонарём. А как захочешь чужого, не подходящего тебе по сути, то и самый яркий полдень не поможет. Сила не любит, когда её уродуют, и начинает отвечать тем же.
- Ох, и мудра ты, - ласкаясь, сказал ведьмак. - Где уж нам, мужикам, супротив такого знания выстоять?
- Баламут ты, - ответила чародейка. - Мурлычешь звонко, а сам к коленкам жмёшься! Угомонись! Правда, милый, не время сейчас баловаться. Когда у меня азарт охотничий просыпается, то горе тому, кто решил меня в ловчую яму загнать. Как говорил один заезжий купец: "Ежели слишком легко тебе идётся по следу зверя, то обернись - не крадётся ли он за тобой.".
Она нарезала на крупные ломти пирог и стала чудесить. Один кусок отдала Тиуру и зачем-то сверху посыпала крупной солью. Другой положила перед собой и намазала мёдом. Третий мелко искрошила и бросила за порог. Оставшиеся положила на блюдо, сбрызнула белым вином, крутнула так, что миска завертелась, как бешеная, по столешнице. Нельва хлопнула в ладоши и блюдо исчезло. Вместо него возникло зеркало с дымной поверхностью. Чародейка уколола себе палец и уронила каплю крови на отражение, которое тут же прояснилось.
- Смотри, - велела чародейка и сама склонилась над зеркалом.
Они увидели заброшенный дом с перекошенными ставнями, проваленное крыльцо, человека в чёрном балахоне и... ребёнка, связанного крепкой верёвкой. Донёсся голос:
- На такую приманку и попадаются чересчур "умные" ведьмы! Против закона жизни редкая из вас устоит - бросится вызволять, лечить, со злом бороться. Заглотнёшь крючок и ты - моя, ласковая ведьма Кральграда!