***

Мы с мужем бежим на Капитолийский холм. Бежим, потому что забыли там побывать. В Риме очень жарко, вот мы и запамятовали. Перед светофором топчется пожилой мужчина, в руках у него мятая бумажная карта Рима. Ну, пожилой мужчина это так, глупость конечно. Красавец лет семидесяти, похожий на Робера Оссейна. Седые кудри, стильный пиджак, синий шейный платочек. Никаких тебе пошлых шорт и сандалий на босу ногу в сорокоградусную жару. Олд скул! Не стареют душой ветераны! Топчется он так, видит нас и на английском с шикарным французским прононсом спрашивает, где тут ближайшая станция метро, потому что в гробу он видал этот Капитолийский холм и хочет уже в гостиницу.
Я уточняю, говорит ли он на французском. Он с невыразимым сарказмом, приподняв бровь, отвечает, что конечно он говорит на французском, ведь: "Ма шери, я француз, это понятно". Муж мой хмыкает и на карте в мобильном телефоне показывает ему куда идти. Француз скорбно поджимает губы и говорит, что помрёт, покуда дойдет, ведь он уже старик. Далее следует кокетливый взмах кудрями. Это начинает быть интересным, я веселюсь. Говорю мужу: "Тащим этого игривого старика в метро". Муж сопротивляется и говорит, что не нанимался таскать французов по Риму. "Это он тебе кудрями машет и глазами хлопает, ты его и тащи". Но я знаю, что муж мой человек совестливый, уважающий старость и, иногда, причудливые желания своей жены, поэтому мы берём француза под руки и резво бредем к метро. По дороге он рассказывает нам как в 1798 один из его соотечественников - Бертье - так вот гулял по Риму и между прочим провозгласил Римскую Республику. И поэтому не стоит просто так французам бродить по Риму, а то ещё что-нибудь провозгласят. Добравшись до метро, он торжественно сообщает, что это была чудная прогулка и что мы чрезвычайно любезны, и что Рим не оправдал его ожиданий, и готовят здесь не вкусно, и карта идиотская. Пожимает руку мужу, мне старорежимно целует лапку и проникновенно говорит: какие вы все таки, поляки, милые.