Я благодарна судьбе

Покуда сердца стучатся, – помните!
Какой ценой завоёвано счастье, – пожалуйста, помните!
Песню свою, отправляя в полёт, – помните!
О тех, кто уже никогда не споёт, – помните!
Детям своим расскажите о них, чтобы тоже запомнили!
Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили!

Р. Рождественский

              Дядя Гасан, я благодарна судьбе за то, что она сохранила Тебе жизнь в годы Великой Отечественной войны. По словам моей мамы и Твоей сестры, Ты чудом уцелел в той войне, в которой солдаты сражались не на жизнь, а на смерть. И даже после Победы советского народа над фашистами, Тебе пришлось сражаться с японскими милитаристами. Ты на Дальнем Востоке прошёл срочную службу и оттуда же демобилизовался осенью 1945 года.
              Вернувшись к мирной жизни, Тебе недолго пришлось наслаждаться спокойным трудом, по которому ты соскучился за годы войны. Недолго радовал родню своим возвращением. Видимо, Тебе суждено было лечь в  могилу на родном кладбище…
              Походная жизнь суровых военных лет давала Тебе о себе знать, однако Ты решил работать бригадиром МТФ, быть опорой семьи. По словам моей мамы, в злополучный февральский день 1952 года Ты, проверив состояние крупного рогатого скота, которое находилось на зимовье хуторе Кади Аштынского, убедившись, что поголовье в целости-сохранности и в хорошей упитанности, что оно обеспечено кормами до новой весны, несмотря на ураганный ветер, решил вернуться домой. По склону с названием «Музалла бек», на ледяной тропинке,  конь твой внезапно споткнулся, а Ты вместе со снегопадом угодил в глубокую  лощину.  При падении, кувыркаясь и скатываясь по обледенелому склону, Ты, как рассказывала мама, потерял сознание и оказался под сугробом.   
               Твоему коню повезло больше, чем тебе. Он не бросил Тебя, своего седока. Подкованный, не раз одолевавший обледенелые подъёмы и спуски, выбрав удобную тропинку, Твой конь подобрался к Тебе. Ржание коня привело Тебя, полуживого, в чувство. Держась за уздечку, Тебе удалось выбраться из-под сугроба… Видимо, судьба, пощадившая Тебя во время войны, на этот раз решила с тобой рассчитаться…  Получив необратимые отморожения (IV степени), Ты долго болел. И как не болеть, если, как рассказывала  Твоя свояченица, Бахмудова Чакар, которой пришлось первой  оказать Тебе помощь, из-за снега, проникшего в штанины, к Твоим переохлаждённым ногам сапоги так примёрзли, что снять их удалось с трудом, вместе с эпителием и волосами голеней…
               Ты, дядя Гасан, расстался с жизнью, попрощавшись с сыном-малюткой, Саидом, которому дал имя своего отца, не успев налюбоваться его играми, дать ему наставления, станцевать на его свадьбе…  Вместо тебя все это пришлось сделать Твоей овдовевшей жене, Бахмудовой Халисат, посвятившей всю свою жизнь сыну; Твоей сестре, любившей Твоего сына, своего  племянника больше, чем родных дочерей; твоей свояченице, Бахмудовой Патимат, не отделявшей Твоего сына, от родного сына Магомеда.
               Дядя Гасан, хотя я никогда в жизни не видела Тебя, много раз и зримо представляла Твой образ, так как мама с самого раннего детства прививала нам, своим дочерям, любовь к близким и дальним родственникам. Она до мельчайших подробностей рассказывала нам о судьбах дорогих для неё людей, в том числе и о Тебе. Её любовь к родственникам, видимо, передалась и мне. Поэтому я и говорю с Тобой, моим покойным дядей, как с живым, и благодарна  Твоей судьбе за то, что она подарила Тебе сына, а мне единственного двоюродного брата по материнской линии. Твой сын, Саид, стал для моей мамы (для твоей сестры) милым чадом. Она баловала его,  осиротевшего, как и Ты, после скоропостижной смерти своего отца, как единственного потомка из рода Утёсовых, носящего папаху. 
               Дядя Гасан, моя мама, сама с лихвой познавшая, что значит сиротство,  что значит подрастать без всякой помощи со стороны государства, учила Твоего сына, своего племянника,  быть мужественным и не плакать ни при каких обстоятельствах. При жизни Ты очень мечтал вырастить сына отважным, таким, какими были солдаты, погибающие на фронтах Великой Отечественной войны, таким же выносливым, каким было поколение Твоего времени.   
              Видимо, Твои гены передались твоему сыну, Саиду: он в детстве нередко возвращался домой весь в синяках и ссадинах, но безмерно счастливым оттого, что смог выдержать все испытания в игре «Казаки и милиционеры». Эти бойцовские качества ему пригодились Твоему сыну, когда он служил во Внутренних восках СА, в городе Челябинске, когда ему приказано было охранять преступников-рецидивистов, осуждённых пожизненно.
              Дядя Гасан, представляю, как бы Ты гордился, если бы мог увидеть, как Твой сын, окончив Буйнакское педучилище, стал учителем, как он обучал учащихся быть предельно справедливыми, порядочными, честными, человечными людьми.
Представляю, дядя Гасан, как бы ты обрадовался, если бы мог увидеть, как твой сын, Саид, окончив экономический факультет Ростовского государственного университета, стал директором совхоза «Дуакарский», а позже – совхоза «Карбачимахинский».
              Представляю, как бы Ты ликовал, если бы при Тебе подрастали Твои внуки,  дети Саида и Патимат: экономист-менеджер Гасан, носящий Твоё имя, юрист Зайпулла, эколог Магомедзапир,  предприниматель Зумруд и художница Умгат,  рисующая мир, который Ты так рано покинул,  мир, который Ты хотел украсить своим трудом, мир, в котором Ты мечтал снять тяжесть физических нагрузок с женских плеч.

                ***
               Тебе, дядя Гасан, не суждено было видеть, как подрастают и резвятся Твои внуки, но в их жилах течёт Твоя кровь. Они, как и Ты, пламенно любят Родину. Они, как и Ты, не хотят, чтобы сгущались тучи над её небом. Дядя Гасан, судьба не дала Тебе возможности дожить до седин, но за свою короткую жизнь Ты успел и Родине послужить, и мирным трудом заняться, и обрести имя честного порядочного человека. Поэтому Твои потомки вправе помнить о Тебе и гордиться Тобой.