***

Наш Пал Михалыч стал как вода. Приобрел третье агрегатное состояние. Раньше он был либо тверез, либо в стельку. Теперь у него пошаливает сердце, и он стал аккуратнее сажать печень. Он теперь под шофе. И вот как раз в этом состоянии он - удивительный собеседник. Его покидает и вязкая многословность, и мучительная безъязыкость. Речь его льется свободно и легко. Он расслаблен и артистичен. Ему нужны зрители. Я подхожу идеально, я готова включиться и рукоплескать.
И вот позавчера, сидя на нашем крыльце, он рассказал мне про свою вторую жену – Люсю. Он называл ее Люсиль. Когда Тамара, первая жена, забрав маленькую дочку, уехала к маме в Волгоград, Пал Михалыч запил. Нет, пил он и до этого, поэтому и Тамара уехала, но тут он конкретно запил. «Понимаешь, Маша, тосковал я очень». Пить он приехал на свой участочек. Нас тогда еще в соседях и в помине не было, но рядышком, на неразмежеванном участке, стояла хибарка Людмилы Аркадьевны – Люсиль. Люсиль когда-то была танцовщицей. «Нет, Маша, не балерина, а вот именно что в ансамбле у нас на заводе танцевала. Ох, с характером была. Как коза». Я смеялась: «Как это, Пал Михалыч, как коза?» - «Тык как-как, ноги кривые, худющая, упрямая. Лупалки свои выставит и блеет. Коза, одним словом. Вредная бабенка. Собачонка у нее еще была Проша. Засранец.» «Так, Пал Михалыч, - не выдержала я, - как это Вы с такими вводными женились?» - «Тык как-как…оп-опой на косяк. Она ведь что, мужиков любила сильно. Все бывало смотрит кто без бабы копать приедет, так сразу к нему шасть. И был тут у нас мужик серьезный Виктор Евгеньевич, доцент. И ездил все без жены, а вроде жена-то и была у него в городе. Вот Люсилька к нему и привязалась, а он вроде и не против был». Дальше Пал Михалыч в красках и с удивительной жестикуляцией поведал как Люсиль раздавала авансы всем мученикам лопаты, как Виктор, уже привыкший к некой избранности, ревновал и злился, и как Люсиль хохотала перед сельпо, пытаясь понравится водителю пыльного «Жигуля», а когда Виктор предложил подвезти ее до города на своей «Волге», как-то особым оскорбительным образом отвернулась. Страсти горели нешуточные. Пал Михалыч поддерживал Виктора Евгеньевича в его страданиях. А потом Виктора прямо на даче разбил инсульт. Виктор Евгеньевич пошел к Люсиль тягать остатки финского фундамента на ее участке и упал. Вызывали скорую, Люсиль рыдала и каялась. «И тогда, Маша, увидел я, что женщина она чувствительная.» - «Да из чего Вы вывод такой сделали, Пал Михалыч?» - «Да убивалась больно. Я и утешил. И участок надо было тогда оформлять, межевать, знаешь. Я и подумал, что хорошо получится: ее-то участок рядом. Во-о-т!» - «А что потом было? - с замиранием сердца спросила я. Потому что сейчас Пал Михалыч женат на Наталье. «А потом, что потом? Ну там она мента какого-то встретила из Королева и с ним ушла. Люблю говорит, Паша, его, не могу. Я и говорю женщина чувствительная, побрякушка. Я ей тогда сказал: вот и вали. Только участок-то я не отдам, а она говорит, а и забирай ничего мне не жалко». А я потом Наталку встретил. Наталка-то поосновательней будет. «Так что Маша, - вдруг внимательно посмотрел на меня Пал Михалыч, - ты за мужа то держись». Наташа, которая подходила к нам со срезанными тюльпанами, которые она выращивала в промышленном масштабе, сказала: «А чего ей за мужа держаться, она в отличии от тебя, паразита, трезвая, на ногах сама стоит. На, Маша, цветочков». Пал Михалыч свысока посмотрел на жену. Во взгляде его сквозило превосходство, смешанное с состраданием.