***

Так вот этим вечером я решила выяснить над чем сейчас работает наш друг. Пока он первым не решил выяснить над чем работаю я. Я-то в основном лежу на диване, положив на живот книгу, которую "давно хочу прочитать", и растерянно смотрю в потолок.
Мы резали салат. "Ну и как у тебя дела? Там, в мире науки?" - задала я вопрос. И он ответил. Тьма разверзлась. Я же не знала, что рою себе кроличью нору. "Я же говорил тебе (нет, не говорил, я бы запомнила и зареклась задавать вопросы, интересные собеседнику). Я специализируюсь на протуберации релаксогенов. Экспертов немного. Потому что, понимаешь, релаксогенов крайне мало и эффект протуберации не до конца изучен. Все развивается, движется. Совсем недавно релаксогены назывались рефлексогенами, понимаешь? А потом вдруг, оп, и поменяли название. И с протуберацией не все так просто. Вот Шмельц открыл релаксогены и эффект протуберации, а те, кто были за ним - закрыли. А потом сказали, что релакс не равен рефлексу. И вот теперь мы всё называем по-другому. Главное, понимаешь, в ногу идти. И лучше не останавливаться и не спотыкаться, а то те, кто идёт следом - затопчут".
"Ого", - сказала я и продолжила резать колбасу. В моей семье все декаденты и склонны к прозябанию. Мы едим салат оливье с вареной колбасой. Это репетиционный салат. Весь год я не готовлю и к Новому году спохватываюсь, а вдруг я забыла, как готовить и надо вспоминать. Также я репетирую имбирное печенье и творожную запеканку. Один прогон и потом сразу премьера, без сантиментов. Все это я не без изящества изложила другу. Он, однако, закусил удила и, взяв банку с горошком, соленый огурчик и вилку, попытался показать на столе как развивалась научная мысль относительно теорий Шмельца за последние 50 лет, и кто все же оказался главным гонителем шмельцевских открытий. Я налила себе вина. Он тоже налил, попутно отметив, что я много пью. Я аккуратно забрала горошек, он мне был нужен для салата. Друг сказал, что я крупно порезала колбасу. Я мстительно съела демонстрационный огурчик и почувствовала небывалое духовное единение с гонителями Шмельца. Пахло салатом и конфликтом. Я тяжело переношу, когда не принимают мой способ нарезки колбасы.
И тут загрохотало. Сверху раздался сдержанный крик. Мой муж вспоминал мою маму. Я замерла с банкой в руках, друг многозначительно поднял бровь. «Это сидр мой рванул», - дружелюбно сообщил муж. Оттуда же сверху с топотом примчался кот, травмированный сидровой пробкой. «Ладно, дорогой»,- примирительно сказала я, - давай сплотимся перед лицом опасности взрывания сидра и не будем спорить». И дорогой великодушно согласился. И я понимаю его. В руке у меня был консервный нож и банка, и с дачи нашей уехать без машины не так-то просто, поэтому великодушие становится жизненно важным качеством наших гостей.