Глава III Выход на караван

 

   Первый выход на боевую операцию в наступившем 1985 году был уже восьмого января. Накануне, в штабе 66-й бригады присутствовал на постановке задачи. Всё как обычно – контроль эфира во время передвижения и на месте планируемых действий.
   Выход с подразделением из состава ДШБ (десантно-штурмового батальона) на перехват каравана - был первый и единственный раз за весь период моего пребывания в Афганистане. В группе, кроме меня, был переводчик и два бойца. Вечером прибыли в 66-ю бригаду, где местные командиры занесли нас в список выходящих на боевое задание и предложили взять по две, связанные шнуром, мины для “Подноса” (82-х мм миномёт), но посмотрев на уже имеющуюся на нас экипировку, не стали настаивать. Боеприпасы для миномёта, для АГС-17 (30-и мм. автоматический гранатомёт), несли все. У кого-то они были приторочены к РД (ранец десантника), у кого-то просто перекинуты через плечо или свободно болтались на шее. Выходили, предварительно попрыгав (чтобы ничего не брякало в укладке), уже в сумерках. Первыми шли два сапёра, за ними – командир, пулемётчик, следом - моя группа. Замыкал колонну из тридцати человек санинструктор.
   Я, естественно, знал конечный пункт – им являлась высота километрах в пятнадцати к югу от Самархейля, но в  почти полной темноте (луны не было, только тусклый свет звёзд, густо усеявших бархатисто-черное небо, слабо освещал окружающую местность), абсолютно не ориентировался на маршруте, полностью доверяя командиру роты. У впереди идущих были ПНВ – приборы ночного видения. Двигались в полной тишине. Периодически включал аппаратуру, закреплённую на груди. Автоматика “пробегала” диапазоны, но за исключением радиостанций  постов “Царандоя” (военной полиции Афганистана), работавших на проверку связи, эфир был чист.
   Часа через три по цепочке передали – “привал”. Немного подтянувшись к голове колонны, присели каждый на своём месте, а кое-кто даже умудрился прилечь на мелкую щебёнку, покрывавшую горный склон. Минут через пятнадцать, также тихо, словно горное эхо, пролетело – “вперёд”. Посмотрел на своих бойцов и поняв, что они основательно выдохлись, забрал и закинул себе за спину их автоматы.  Себя я чувствовал вполне нормально, был довольно в неплохой физической форме – сказывались ежедневные утренние  часовые пробежки по кругу на небольшом стадионе в Самархейле, в центре которого была установлена антенна радиопеленгатора. Следующий участок пути шли по склону горы, плавно поднимаясь к вершине. Колонна несколько растянулась.
   Отстали “огневики” – миномётчики и гранатомётчики с их тяжёлым вооружением. Пришлось остановиться на вынужденный привал. После него последовал ещё один бросок, и через полчаса уже были на месте - в небольшой “седловине” на самом краю хребта. Горная цепь резко обрывалась. Верхняя часть южного склона представляла собой почти отвесную стену, высотой порядка двухсот метров. Спуститься, а тем более подняться по ней без специального горного снаряжения, было практически невозможно.
   После рекогносцировки (визуального изучения местности) командиром было принято решение отправить две группы по восемь – десять человек с целью занять позиции в пустующих внизу дувалах, для чего им пришлось немного вернуться назад, чтобы безопасно спуститься с горки. Площадка, на которой мы находились, была естественным образом защищена и снизу не визуализировалась. Мы же, подойдя к краю, могли просматривать местность на много километров вокруг. Можно было подкрепиться и немного расслабиться. Пока один из моих бойцов прослушивал эфир, второй доставал из вещмешка продукты на всю группу, полученные перед выходом у старшины. Каково же было моё разочарование, когда вместо банок с тушенкой и сгущенным молоком, я увидел рыбные консервы в собственном соку! Да они просто в горло не лезли! Выручили ребята из ДШБ, поделившись своим пайком. После этого случая  все последующие выходы мы обеспечивались нормальными продуктами, а в период пребывания на Саланге – пайком по норме №15 – горный: с шоколадом, сгущенкой, салом и т.д. в комплекте.
   Не прошло и полчаса, как я уже забыл, что нахожусь в субтропиках! Опытные ребята – десантники перед выходом на задание позаботились о втором комплекте обмундирования или тёплом белье, которое взяли с собой, и сразу переоделись в сухое. Ну, а мы – в насквозь промокшем от пота обмундировании, всеми способами пытались согреться. Температура наверху опустилась почти до нуля, а в дополнение – пронизывающий ветер.
   Чтобы хоть как-то согреться, пришлось прыгать то на одной, то на другой ноге не одну тысячу раз и немногим меньше приседать и отжиматься от холодного камня. Наш переводчик Игорь Дёмин, понимая, что во время выполнения боевой задачи будет необходимо провести довольно длительное время в относительно статическом положении, захватил с собой шестнадцатистраничный экземпляр “Литературной газеты”, естественно, чтобы ознакомится с новостями культурной жизни страны. Обстоятельства перечеркнули его планы. Раздевшись практически догола, он обмотал ноги, руки, туловище несколькими слоями тонкой газетной бумаги, а затем с моей помощью натянул ещё мокрое х/б и, несколько согревшись, в буквальном смысле “шуршал” по позиции.
   Перед восходом солнца, когда начали гаснуть звёзды, а небо на востоке побледнело, и на его фоне начали четко вырисовываться горные контуры, все замерли, напряженно вглядываясь вдаль. В эфире была гробовая тишина, молчали даже “Царандоевские” посты. И это было ожидаемо, В особо ответственные моменты, и у нас в том числе,  принято соблюдать режим “радиомолчания”. По аналогии с караваном, при досмотре которого мне довелось присутствовать в районе Дарунта (там везли только дрова), ожидал увидеть несколько навьюченных верблюдов и лошадей в сопровождении моджахедов.
   Каково же было моё удивление, когда в первых лучах солнца, поднимавшегося из-за гор, появился грузовик “Тойота”, быстро мчавшийся с ожидаемого направления. В бинокль можно было разглядеть несколько вооруженных человек, сидящих в кузове. Причём машина шла не по дороге, с двух сторон которой её ждали засады, а гораздо ниже - по пологому, переходящему в ровное плато склону. Из за неровностей рельефа она была просто не видна, зато перед нами была как на ладони!
   Когда машина поравнялась с нами, и расстояние до неё не превышало пятисот метров, “бабахнул” первый выстрел из миномёта. Но миномёт – не пушка и стрелять из него по движущейся цели крайне сложно. Тем не менее, наблюдая разрыв, наводчик корректирует прицел. Следующий выстрел - и снова мимо. Открывает огонь развёрнутый рядом АГС-17. Стрелял сам командир роты, но тоже неточно. Буквально после второй короткой пристрелочной очереди гранатомёт заклинило из-за перекоса боеприпаса в ленте. А машина на максимально возможной скорости, изменяя направление движения и маневрируя между всё ближе и ближе подбирающимися к ней разрывами мин, продолжает уходить. Вот здесь-то ротный и пожалел, что не прихватил с собой тяжёлый “Утёс”. Но… вероятно он, как и я, рассчитывал на караван из вьючных животных…? Открытая из всех стволов стрельба из стрелкового оружия, ни к чему не привела.
   Расстреляв по магазину патронов, все успокоились, понимая, что на расстоянии более километра, попасть в движущуюся цель не реально. Миномётчики, корректируя прицел, одну за одной, опускали мины в ствол орудия, но машина, сопровождаемая разрывами, уходила всё дальше и дальше, пока не исчезла за горной грядой.
Вот тут-то и “проснулись” радиостанции Царандоя. С одного поста на другой пошла информация о прорвавшемся через засаду, организованную “Шурави”, что означало “советскими”, автомобиле, о колонне бронетехники, выдвинувшейся из Самархейля. Понятно, что это слышали не только мы…
   Командир роты по радио  отдал приказ о возвращении групп, находящихся в засадах. Начали готовиться к выходу и мы. Шуршащий при ходьбе Игорёк вытащил из под х/б пришедшую в нечитаемое состояние “литературку”, благо солнышко уже начинало припекать и лишний “компресс” уже был не нужен.
   Вскоре пришло сообщение о подрыве одной единицы бронетехники, вышедшей за нами, и приказ – дожидаться подхода брони и только по её прибытии начинать движение.
   Время шло, нещадно палило солнце, а разрешения на спуск всё ещё не было получено. По радио сообщили, что в связи с необходимостью разминирования планируемого маршрута (русло пересохшей речки), приход бронегруппы задерживается.
Никто не рассчитывал, что застрянем здесь ещё на целые сутки. Пришлось давиться скумбрией в собственном соку, угостил ею и десантников. У них ещё оставались галеты, правда, запить было уже нечем. Чтобы хоть как-то скоротать время, устроили соревнования по стрельбе из ПБС (пистолет бесшумной стрельбы) по пустым банкам. Я в них занял пусть и не одно из первых, но далеко не последнее место!  К вечеру основательно проголодались, но есть было уже нечего. Мучила жажда. Во рту всё так пересохло, что даже сплюнуть было нечем. Слюна не выделялась.
   Наступившая ночь  была не такой холодной, как предыдущая. Главное - не было холодного ветра, быстро остужавшего нагретые солнцем камни. Выставили необходимое в таких случаях боевое охранение и кто как смог, стали устраиваться на ночь. Так, в полудрёме, периодически прерываемой на прыжки, приседания и отжимания, дождались восхода солнца. Очень хотелось пить. Старались гнать от себя эти мысли, но они возвращались снова и снова. Было уже часов девять утра, когда по радио сообщили, что бронегруппа на подходе и можно выдвигаться. Спуск с горы прошел довольно быстро. Менее чем через два часа мы уже вышли в район, куда должна  подойти техника. Но… эти непредвиденные задержки! На одной из БМП порвалась гусеница, что в очередной раз задержало продвижение колонны.
   Чтобы не “светиться” на открытой местности, решили укрыться в дувалах расположенного неподалёку кишлака. То, что мирного населения здесь нет, нам было известно. Женщины, дети, старики в своём большинстве покинули эту местность и перебрались в лагеря беженцев в Пакистане.  Вошли в кишлак с двух сторон и небольшими группами, пока одна проверяет внутренние помещения, вторая держит под прицелом окружающую территорию, провели досмотры. А сама проверка была довольно простой – сначала через глинобитную стену летит граната (желательно Ф-1), а уж потом заходят бойцы. Последним помещением была мечеть. Я понял это по возвышающейся на крыше довольно высокой башенке с установленными в небольших окошках громкоговорителям (современный муэдзин уже не поднимается на минарет, а его голос транслируется установленными на минарете динамиками). Через распахнутые двери (гранату не бросали) зашли внутрь и осмотрелись.
   По расположению вещей и отсутствию пыли было видно, что ещё недавно здесь были люди. В углу лежала циновка, на которой среди прочих тряпок выделялась серая солдатская шинель. Очевидно, что здесь находился плененный солдат, которого моджахеды перед нашим приходом увели за собой. На видном месте стояла двухкассетная магнитола “Sharp” – мечта всего “ограниченного контингента”, кабель питания которой одним контактом уже был закреплен на клемме автомобильного аккумулятора. Второй контакт с “крокодилом” (металлическим зажимом) на конце, находился рядом. Естественным желанием одного из моих бойцов было попытаться включить аппаратуру. Меня же смутило непосредственное подключение (без дополнительного адаптера) 9-ти вольтовой магнитолы и 12-ти вольтового аккумулятора, что неизбежно привело бы к выходу её из строя. Придержав солдатика, открыл крышку батарейного отсека и…. от увиденного у меня на голове волосы зашевелились! Вместо ожидаемого адаптера в гнёздах для батареек находились цилиндрические тротиловые шашки, в одну из которых был вставлен электродетонатор, провод от которого и шел к аккумулятору. Аккуратно извлёк детонатор из запального гнезда шашки и, набросив на него шинель, замкнул контакт.  Прозвучавший хлопок всех развеселил, правда, смеялись как-то странно…
   Через открытую дверь уже доносились звуки моторов подошедшей бронегруппы.
Какой же вкусной оказалась вода, полные 20-и литровые фляги которой спустили с бронемашин. В мгновение к ним выстроились очереди жаждущих. Пили маленькими глотками, чтобы как можно дольше оттянуть момент насыщения, растянуть время нахождения во рту живительной влаги. А Игорь Дёмин в этот момент уже переводил (у него второй язык - английский), надписи на найденных кем-то в одном из досмотренных дувалов, трубочках. Оказалось, что это приспособление для фильтрации воды. Один конец опускается в самую грязную и вонючую лужу, а второй берётся в рот и можно пить. Объём пропускаемой воды – двадцать литров. На трубочке маркировка “Made in USA”. Знаю, что в дальнейшем их отправили в Москву на исследование. Хоть какой-то результат операции! Может быть когда-нибудь и в нашей армии такие появятся? С надписью “Made in RUSSIA”.
   Утолив жажду, разместились на БМП и те, взревев моторами, повезли нас в ставший уже нашим домом Самархейль.
   Вот только свой первый трофей – магнитолу “SHARP”, я забыл на броне, когда спешно выгружались с притормозившей на несколько секунд боевой машины, перед КПП советнического городка (66-я бригада располагалась несколько дальше), но не расстроился, ведь солдаты тоже заслуживают трофеи.