Глава VIII Саланг

 
   Отпуск закончился неожиданно быстро. Сорок пять суток пролетели как один миг, и вот я  уже в Тёплом Стане (один из районов Кабула, где располагались советские воинские части). С утра уже стояла жара. Было хорошо видно, как над аэродромом и его окрестностями, не спеша, слегка покачиваясь словно джины, выпущенные из бутылок, двигались высоченные  столбы песка и пыли, поднятые образовавшимися вихрями.
   Здесь, на территории нашего 254-го полка, я и ожидал завершения погрузки ЗиЛ-131. Оказыватся, наша часть несколькими днями ранее сменила место дислокации и перебазировалась в район ущелья Саланг, куда мне и предстояло добраться.
Небольшое отступление:
   - Тот, кто слышал об Афганистане, должен был слышать и о Саланге. Построенная советскими специалистами горная дорога в Гиндукуше (горный массив), представляла собой шоссе, пронзившее горы на высотах от 3500 до 4000 метров над уровнем моря. Еще в 1964 году на перевале был построен тоннель — своеобразная бетонная труба длиной 2.676 метров и диаметром шесть метров. По нему проходила дорога, связывающая советский Термез и северные районы Афганистана с центральными провинциями и с Кабулом. В день проходило до пятнадцати советских военных колонн, и примерно столько же афганских, с грузовиками, наполненными до самых бортов продовольствием, боеприпасами и вооружением, промышленными товарами, строительными материалами и оборудованием. Отдельными колоннами шли “наливники” с топливом. А после военных и организованных афганских колонн пропускались частные машины и автобусы.  Засады, диверсии на всём протяжении сложного горного маршрута – обычная тактика действий моджахедов. Количество сожженных машин и уничтоженных единиц бронетехники, остовы которых являлись суровым напоминанием существовавшей реальности, не поддавалось подсчёту. Именно здесь хозяйничал знаменитый на весь Афганистан Ахмад-шах Масуд, официальной “резиденцией” которого считалось Панджшерское ущелье. Недаром за его голову и голову его заместителя Пано-хана командование обещало звезду Героя Советского Союза.
   Спустя пару - тройку часов, уже в составе сформированной при выезде из города колонны (одиночные машины без сопровождения “брони” из города не выпускали), вместе с прапорщиком Тышкул (старшиной центра) и пулемётчиком, расположившемся в кузове на ящиках и мешках с продовольствием, выехали на место.
Расстояние от Кабула до СЗ-18 (восемнадцатая сторожевая застава – миномётная батарея), непосредственно вблизи с которой и располагались наши новые позиции, составляло около сотни километров. Часть пути проходила по равнинно-пустынной местности. С обеих сторон виднелись развалины дувалов, причём большая часть из них была разрушена до основания. В некоторых, частично сохранившихся, располагались сторожевые посты (заставы), основным признаком которых был установленный на древке красный флаг и видневшаяся из укрытия танковая пушка.
   Далее путь лежал через знаменитую “Чарикарскую зелёнку” – зону с развитыми ирригационными системами, позволявшими вести активное сельскохозяйственное производство, но довольно опасный – заросли подходили очень близко к дороге…
Джабаль-Уссарадж – последний перед горным участком населённый пункт, где находился относительно крупный гарнизон советских войск – управление 177 мсп и батальон дорожно-комендантской службы. Перед въездом в ущелье остановились около дуканов (небольших магазинчиков) в кишлаке Таджикан. Старшина зашел, чтобы купить себе кое-что но мелочам. И что тут началось! Местные бачата (бача в переводе – парень, пацан) сразу окружили машину, выпрашивая бакшиш (подарок). Пока один стоит на подножке с протянутой рукой, другой уже пытается открутить фару автомобиля, третий – задние фонари. Стоит водителю выскочить из машины, чтобы отогнать воришек, как очередной бача уже вытаскивает из кабины водительское сиденье… Иногда, чтобы предотвратить беспредел, приходилось стрелять в воздух. Стрелять поверх голов приходилось и во время движения, в случаях, когда такой пацан в возрасте двенадцати – тринадцати лет, стоя на склоне горы, раскручивает пращу с вложенным в неё массивным булыжником. Пущенный навстречу транспорту, при попадании в голову, такой снаряд убивал наповал.
   Дальнейший путь наверх пролегал по ущелью вдоль быстро бегущей горной речки с одноимённым названием – Саланг.  Десять километров преодолевали в составе колонны
Растительность всё скуднела, чем выше в горы, тем её меньше. Громоздились одни скалы, изредка покрытые какими-то лишайниками или жухлой коричневой травкой.
   И вот он – конечный пункт. Буквально в двадцати метрах от дороги на небольшой ровной площадке были развёрнуты две двадцатиместные брезентовые палатки, около которых установлен полуприцеп – КУНГ. Рядом стояли аппаратная – радиопеленгатор на базе ГАЗ-66 и КШМ (командно-штабная машина) Р-145БМ “Чайка” на база БТР-60ПА.
Не было только  нашего основного средство передвижения – бронетранспортёра БТР-70 с нанесённым синей краской бортовым номером  < 036 >. На нём по каким-то делам отъехал начальник центра майор С. Морозов. Позиции миномётной батареи находились на удалении двух десятков метров и были хорошо оборудованы. Личный состав располагался в капитальном каменном здании (бывшей школе).
   С большим удовлетворением для себя отметил, что на месте находились все офицеры центра, а это капитаны А. Грушкин, А. Гапон, В. Агашкин; ст. л-ты Е. Вотяков, Ю. Кочетов, В Муничев, А. Прокопенко; л-ты Г. Дубров, Ю. Журавлёв, И. Дёмин, Юнусов? (в Самархейле были только четверо из перечисленных).
   С этого момента началась трудная, опасная и, не лишенная отдельных запоминающихся эпизодов, жизнь “на Саланге”.
Обустройство позиций и быта началось с уже привычных земляных работ. Работали все. Офицеры, солдаты с обгоревшей на солнце кожей, трудились не покладая рук. В горах (высота над уровнем моря 2600 м.), когда нещадно жарило раскалённое солнце и, уже чувствовался недостаток кислорода, работать киркой и ломом было достаточно тяжело. Первым делом оборудовали щель (траншею, в которой при необходимости можно укрыться при обстреле позиции). Затем в каменистом грунте оборудовали три землянки, в которых разместились склады: продовольственный, технический и ГСМ. При проведении работ почти под каждым вывернутым камнем находили скорпиона. Бойцы их отлавливали и помещали в стеклянную банку. Насобирали литр!
   Для обеспечения безопасности территория вокруг позиции была обнесена  “путанкой”. Проволочные гирлянды  из колец диаметром 500 мм, увязанных между собой, обеспечивали достаточную защиту от попытки проникновения. Дополнительно на наиболее закрытых направлениях на растяжках установили сигнальные мины. “Путанка“ иногда служила нам и как средство добычи свежего мяса (питались исключительно консервами). Иногда местные (и не очень) чабаны перегоняли по дороге мимо нас большие отары овец. В этот момент как бы случайно проезжал БТР. Конечно, двигался он медленно, чтобы ненароком не наехать на пугливое животное. Овцы, уступая дорогу и разбегаясь по сторонам, попадали в цепкие сети “путанки”. Наши солдаты с извинениями всегда помогали чабану освобождать запутавшихся животных, а они, глупые, замирали между камней так, что порой и обнаружить-то было сложно. Отдельные экземпляры “находились” лишь после того, как отара уже завернула за очередной поворот. Ну не бежать же с овцой вслед за ушедшим стадом. А разделывать баранов солдаты - таджики умели…
   Немаловажное значение имела и “зачистка” окружающей территории от представляющих большую опасность неразорвавшихся снарядов. Их, после разгрома колонны, перевозившей боеприпасы, было разбросано великое множество. Многие имели деформированные и повреждённые взрыватели, из которых торчали пружинки, иголочки и т.п. Понимая, что сапёров вряд ли кто в ближайшее время отправит, решил действовать самостоятельно.
   Аккуратно собирали артиллерийские снаряды и укладывали их по шесть штук в специально выбранном месте, исключающем разлёт осколков. К одному из них крепили четырёхсот граммовую тротиловую шашку с взрывателем и ОШП (огнепроводным шнуром). По сигналу – пуск красной ракеты, осуществлялось перекрытие трассы с двух сторон на безопасном расстоянии и, только после этого следовал подрыв боеприпасов. Грохот стоял в течение всего дня. Земля дрожала так, что над кишлаком Баги-Майдан, расположенным в трёхстах метрах, постоянно висело облако густой желто-серой пыли. Обеспокоенные старейшины селения приходили узнать, что же случилось, а узнав, дружно кивали головами, поддерживая наши действия.
   Есть такая русская поговорка - “Готовь сани летом, а телегу зимой”. Её актуальность лишний раз доказало наше пребывание на суровом Саланге. Необходимость строительства помещений для размещения личного состава понимали все, но  стройматериалов было явно недостаточно. Всё приходилось “доставать”. Старшина привёз только шифер и несколько килограммов гвоздей. Всё остальное добывали на месте. Основным  строительным материалом являлся камень, которого в горах было в избытке. Необходимо было только добыть его, придать необходимую форму и доставить к месту строительства. В трещины скал закладывали взрывчатку и  взрывали, взрывали, взрывали…  Ну, а придание формы производилось кувалдой. Если по оторвавшейся глыбе тридцать раз с силой ударять в одно и то же место, то образуется трещина, которая с каждым последующим ударом будет расти и расти… Сформированные таким образом камни грузили в машину и отвозили на место. Глино-песчаную  смесь добывали километров за десять. Перекрытия делали из снарядных ящиков. Лучше всего для этой цели подходила упаковка из-под “градовских” снарядов. За ними я ездил в Кабул, где и решил проблему с командиром реактивного артдивизиона. Загрузили полную машину.
   Отдельный вопрос – балки перекрытия. Для этой цели использовали заменённые в трубопроводах пробитые и деформированные трубы, которые собирали по всему южному порталу. Иногда для разрешения возможных спорных вопросов брали с собой начальника местного Царандоя (полиции) и ХАДовцев (работников Министерства госбезопасности), с которыми было налажено определённое взаимодействие. Так было и в описываемой ситуации.
   Наш “бронеЗиЛ” уже загруженный стройматериалами и бронетранспортёр спускались по горному серпантину. Двигались медленно, так как часть труб из-за их длины, одним концом волочилась по асфальту.  Всё было нормально, как вдруг БТР, на котором мы все находились, начал медленно набирать скорость. Я спросил у Петровского (водителя) в чём дело и попросил сбавить скорость. Водитель, подёргав рычаг переключения передач, вдруг сообщает, что отказали тормоза, а передачу для торможения двигателем включить не может. Оказывается, в нарушение всех установленных правил движения по горным дорогам, была включена “нейтраль”. Оценив ситуацию и возможные последствия, приказываю всем покинуть машину. Первыми спрыгнули афганцы. За ними последовал наш переводчик И. Дёмин. На А. Прокопенко и Ю. Кочетова  пришлось повысить голос с добавлением определённой лексики. Через несколько секунд десантировались и они. А двенадцатитонная машина всё продолжала набирать скорость. Водитель едва успевал выкручивать руль на крутых поворотах. Слева были скалы, справа – глубокое ущелье. Я молил Бога, чтобы только никто не выехал навстречу.
   На одном из участков серпантина, где дорога плавно делала правый поворот, для предотвращения возможного сползания грунта была выложена ровная каменная стенка. В голове мелькнула пара вариантов развития событий, но единственно правильным решением в данной ситуации было плотно прижаться к ней и, таким образом снизив скорость, попытаться включить четвёртую передачу. Так я и прокричал водителю.
   Последовал толчок, скрежет железа по камню и мощный сноп искр. Через несколько мгновений почувствовал, что скорость начала падать. Ещё через пять – десять секунд ему удалось включить передачу. Сначала - четвёртую, затем - третью, вторую и, выключил зажигание. Бронетранспортёр остановился. Выступающая грань бронеплиты левого бортика стёрлась сантиметра на два и дымилась. Пахло горелым железом. А навстречу нам из-за поворота уже выезжал афганский автобус…

   Боевая работа была организована независимо от хода строительных работ. Два поста радиоперехвата и пеленгования развернули в аппаратной машине, а ещё два – на близлежащих высотах, где уже были оборудованы выносные посты горных стрелков и миномётной батареи.
   Несомненно, условия, в которых находились наши офицер и два – три солдата были более, чем экстремальные. Их замену проводили через семь дней или в случае крайней необходимости. Каждая новая смена несла с собой всё, что необходимо для жизнедеятельности и боевой работы: боеприпасы, продукты, дрова и уголь для костра, бензин для электрогенератора, свежие аккумуляторы и, конечно, воду. В доставке грузов на посты периодически принимали участие все без исключения солдаты и офицеры центра.
   Для многих подняться “на горку” даже налегке, было уже определённым достижением. А в данном случае, кроме личного оружия, у каждого за спиной было килограмм двадцать пять – тридцать.
   Курьёзный случай произошел однажды со мной на выносном посту у кишлака Калатак. Уже наверху, осматривая подступы вместе со старшим поста, отошел метров на семьдесят от позиции. На прозвучавший рядом хлопок внимание обратил, но даже сказать ничего не успел. Через мгновение был сбит с ног сильнейшим толчком в спину. Упал и оказался придавленным в небольшой ложбинке, заросшей кустами колючки. Оказывается, поперёк тропы была натянута проволока. Я её зацепил, а лейтенант (он сам и устанавливал эти растяжки, как вариант защиты от непрошеных гостей) мгновенно сориентировался, толкнул и накрыл меня сверху. Прогремевший взрыв РГД-5 нас не задел, но переполошил бойцов на посту. Они, было, кинулись в нашу сторону, но услышав, что всё в порядке, вернулись обратно. А я потом ещё долго вытаскивал из себя глубоко застрявшие длинные шипы колючего кустарника.
Продукты, как я уже отмечал, сначала получали в своём полку, но в дальнейшем, чтобы сократить количество довольно опасных поездок через “зелёнку”, встали на довольствие в 177 мсп (Джабаль-Уссарадж). А вот за ГСМ-ом приходилось ездить в Кабул постоянно. Можно только представить, как наш “бронеЗиЛ”, как мы его называли из-за двух бронежилетов, наброшенных через опущенные стёкла на дверцы кабины, с десятью бочками бензина и дизтоплива в кузове, пулемётчиком, поставившим сошки своего оружия на одну из бочек, в сопровождении бронетранспортёра, а бывали случаи и без него, мчится по горному серпантину! Одной пули было бы достаточно… А ведь стреляли!
   С неменьшими рисками осуществлялась и доставка питьевой воды. Несмотря на то, что вода в речке текла с заснеженных вершин Гиндукуша, для питья и приготовления пищи она не годилась. К тому же из-за повреждённых трубопроводов, очень часто она была покрыта плёнкой из авиационного керосина и солярки.
   Задачу обеспечения качественной питьевой водой взял на себя наш замполит ст.л-нт Ю. Кочетов. Прицепив пустую бочку к бронетранспортёру или за “бронеЗиЛ”, он через пару часов привозил её наполненной чистой и вкусной водицей из горного родника.
Так продолжалось до двадцатого сентября…