Cafe on the road

Еда в придорожных забегаловках на вкус особенная, этот вкус не перепутать ни с чем. Долгожданная пища, перенасыщенная специями и химикатами, которые заставляют рецепторы трепетать от восторга.
Она сидела за самым крайним столом, уткнувшись в рукава своей растянутой толстовки, и смотрела прямо на меня.
"Я навсегда запомню этот взгляд" промелькнула мысль и также туманно растворилась, словно и не возникала.
Я заказал яичницу с хот-догом и кофе, хотя живот скрутило, парализовало и что-то там зашевелилось, что-то давно забытое, что-то, чего уже и не упомнить.
Сзади меня раздалось "гхм", я точно знал - это адресовано мне. Обернувшись, поймал взгляд незнакомки, которая взглядом пригласила к себе за стол.
- Дорога лечит, правда?
Поежившись от внезапного вопроса, я направился к её столику.
- Сейчас болеют не тем, что можно вылечить. Даже дорогой.
- Зачем же ты тогда едешь? Поверь мне, как врачу, я рецепт от жизни вижу на твоём лбу. Морщинами написано, что дорогу прописали.

Ямочки на её щеках оголили мягкую улыбку, такую тёплую, что она совсем не сочеталась ни с лицом, ни с образом, местом и временем.
- Да ладно тебе, я тоже лечусь.
- Так ты же врач…
- А врачи не болеют?
- Ну...
Официантка ворвалась своим писклявым голосом и тарелками в наш зарождавшийся мир:
- Вот ваш заказ, приятного!
Нервная дамочка, удалилась столь же быстро, как и появилась.
Кажется мне нужен сон, а то реакция подводит.
- Кажется кто-то голодный, меня кстати зовут Микки
- Казалось, что голодный, сейчас уже не знаю. Хочешь поделюсь? Я Рон.
- Нет, Рон, я не ем. Так что уплетай, силы тебе потребуются, для лечения это одно из главных лекарств. Первый шаг к выздоровлению.
Я ухмыльнулся. Какая же она странная, ощущение, будто знаю её из прежней жизни. Такая понятная, но чужая.
- Ты играешь в карты?
Блеснула глазами, словно лиса, желавшая загнать жертву в ловушку и оторвать голову одним движением.
- да, играю, покер, бридж, блекджек и даже вист
- о, круто. А я нет, терпеть не могу карты.
- А зачем же спросила?
- Проверяла.
Мои глаза инстинктивно расширились, тем самым выдав мое удивление, а красные щеки показали, что я смутился. Класс. Я на коне.
- Не ссы. Так, для осмотра, я же врач. Помнишь?
- Помню. А на что проверяешь? Меня в смысле проверяешь?
- Нет, твой хот-дог проверяю. Конечно тебя! Проверяю насколько ты азартен, насколько любишь риск, насколько можно тебе доверять.
- Пф, не доверяй, для этого нет оснований. Я впервые вижу тебя.
"Какого черта я делаю?!" она же ничего плохого не сделала, и дерзкого не сказала. Да, Рон, молодчина, давай оттолкни первого человека, который заговорил с тобой за 2 месяца!
- ууу, да ты не бойся, я не кусаюсь, обманывать тебя мне тоже смысла не особо, впервые вижу – это правда.
- а для обмана нужно более близкое знакомство?
- обманывают всегда близкие, незнакомцам в этом мало смысла. Обман, который больной, после которого лечиться нужно, ну, дорогой, ты знаешь, о чем я. Просто ехать, неважно куда и с кем.
- да, знаю.
- сыграем на раздевание?
Я поперхнулся. Знаю, что женщины странные, но чтоб настолько. К жизни меня вернул звонкий смех Микки. Она даже за живот схватилось, так её позабавила моя реакция.
- Дорогой Рон, на необычное раздевание. Я же врач, голых людей видела часто. А души редко.
- Души? Ты дьявол?
Попытался я пошутить. Как обычно не вышло.
- Я Микки.
Она стала серьёзной и собранной.
- Понимаешь, я коллекционирую души, истории, которые определяют нас. Сыграем в кости, кто проиграет рассказывает одну историю, причинившую самую большую боль или радость. Пять партий.
- Нет, это личное.
- Я думала, что не ошиблась в тебе, а ты трус.
Микки резко встала изо стола и направилась к выходу. Из хот-дога выпала сосиска, а звук захлопывающихся дверей пнул меня под зад. Побежал за ней.
- Ладно! Ладно, давай сыграем в эту чёртову игру. Стану твоим экспонатом в музее человеческих душ.
- Историй. Историй, не душ. Душу ты просрешь сам.
Ей Богу ехидна, а не женщина.


В ладонях Рона крутились холодные кости, прыгали по пространству. 2, 4, 6, 1, 5. Три кубика. У кого больше – тот слушает, у кого меньше – тот проиграл.
12.
- Это было 4 мая 93. Утром я пошел в школу, на тренировку. Все, как всегда. Уроки, бассейн, игровая приставка у друга. Я пришел домой, как ни в чем не бывало. Меня встретила мама с ужином и кексом. Отца еще не было, как всегда, задерживался на работе в поисках лучшей жизни. Не для нас с мамой, для себя. Неожиданный стук в дверь застал нас врасплох, и мы вышли из гудевшего молчания. Мама быстро встала, скорее даже подпрыгнула со стула. И пошла открывать дверь, а меня почему-то отправила наверх, к себе. А я почему-то послушал.
Микки смотрела на меня так, словно я рассказывал лучшую историю в ее жизни, историю, которая правдива. Не такая сахарная, какие привыкли показывать по телевиденью. Нет, блин, киношники, у всего есть реальность, даже у ваших сахарных фильмов, от просмотра, которых хочется накинуть веревку на шею и уйти из жизни, погрузиться в мир без боли, страданий и конкуренции.
- Или ты рассказываешь историю, или мы не играем.
- Мама открыла дверь. Привели отца два здоровых парня. Голова отца была вся в крови, обмотана каким-то полотенцем. Парни сказали маме, что его нужно отвезти в больницу, так как могли повредить мозг и если она хочет, чтобы он остался жив, то нужно поспешить.
Нужно отдать должное маме, она не впала в истерику, не проронила слез. Она попросила парней помочь ей донести его до машины, чтобы она успела. Они отказались. Тогда она позвала меня. Я помогал ей нести тело отца, она было холодным, я даже чувствовал, что это просто тело и больше не мой отец. Сожаления у меня не было, мы никогда не были с ним близки. В общем, мама не довезла его. Да и это было очевидно. Как позже скажут врачи, нам его уже привезли мертвым. И самое странное во всей истории, что причину смерти не установили. Понятно, что травма головы, но как? Удар или может он упал, его убили, драка, кто были эти парни. Ничего не понятно. Мама с тех пор со мной не говорила об этом. Да и вообще она закрылась в себе и в работе. Мы стали с ней далеки так же, как и с отцом.
- Неплохая история. Круто. Играем дальше!
Микки была полна азарта. Ей будто все равно, что я только что рассказал. Она вообще первый человек с кем я поделился на эту тему!
- Ты серьезно?! Неплохая история? Микки, это моя жизнь!
- Что ты орешь? Я коллекционер, привыкни, что для меня твои переживания лишь часть коллекции. И не ври, что тебе не стало легче. А жалеть тебя не стану, я не сестра милосердия. Скорее я дочь капитализма, сестра цинизма. Бросаем? У нас не так много времени.
- То есть мы еще и опаздываем.
- Ты опаздываешь, не я.
Задать вопрос она мне не дала. Бросила кубик. И снова 15.
7. Снова история. Черт.
- Хэй, у нас время, помнишь?
- Это вообще-то не так просто, говорить то, о чем молчал столько лет…
- Тебя никто не просил молчать, и помни, я сочувствовать и жалеть тебя не стану, я коллекционер, не более того.
Ой да больно хотелось! Жалеть меня, сочувствовать, я прожил без сочувствия 30 лет, а сейчас вот умру, что меня не пожалеет какая-то там Микки, которую я вижу впервые в жизни.
- Не злись, просто продолжай, тебе, правда стоит поторопиться.
- Да я вроде никуда не спишу.
- О, знал бы, насколько сильно заблуждаешься. Ну же! К истории!
- Мой друг, с которым я играл в приставку в предыдущей истории. Умер от наркотиков. Для меня это был сильный удар, от которого я не смог оправиться.
- Ну уж, нет! Рассказывай нормально или я ухожу, а ты просрешь все, что могло бы быть!
- Боже!
- Не упоминай в суе.
Микки ехидно улыбнулась.
- Ты еще и верующая, серьезно? Ладно, к истории, чтобы я ничего не просрал.
Нам было по 16, когда мы закончили школу, время было мутное. Жили мы в тогда на юге Бронкса, а это злачное место, особенно тогда: черные и латиносы, может ты знаешь.
Вечерние прогулки были делом опасным и рисковым, но нам по 16 и максимализм плясал в наших венах, о колледже не могло идти и речи. Мы подрабатывали механиками у Джо, который еле-еле держался на рынке. Как ты помнишь, мы отдалились с матерью, переехали с востока Бронкса и она не могла обеспечивать меня, как раньше. В общем, у Джо работал Диего, паренек лет 15, щуплый, юркий, как батарейка, работу он делал быстро, но не качественно, всегда приходилось переделывать. Джо взял нас к себе, чтобы обезопасить, но ему не удалось. Диего притащил какую-то траву. Мы с Коулом попробовали впервые, нам было хорошо, мы курили еще и еще. В итоге проснулись утром в Пелхэм Бэй парк у озера. Жутко гудела голова. Меня тошнило, крутило. Как я добрался до дома не помню, помню, что мать впервые подняла на меня руку, кричала и очень громко плакала. От этого мне было только хуже. Сейчас я понимаю, что она попрощалась со мной в эту ночь, потому что выжить ночью в южном Бронксе это один шанс из миллиона возможных. И этот шанс достался нам. Я больше не стал употреблять, чтобы не травмировать и без того, уставшую мать, а Коул втянулся. Они с Диего стали проводить больше времени, ходили вместе на тусовки латиносов. Коул стал своим среди чужих.
Автомастерская Джо закрылась, Джо крепко заболел и больше не мог уделять внимание своему делу, он продал мастерскую, с условием, что нас оставят работать, но условия, конечно же никто не выполнил, деньги тогда, да и сейчас решают многое. Иногда даже вершат человеческие судьбы.
Тогда я не знал, чем хочу заниматься, перспектив не было никаких, учиться в колледже мне было не по карману, да и желания не было. И смысла. После закрытия мастерской мы перестали общаться с Коулом, я устроился на работу в восточном Бронксе и наши пути с Коулом разошлись совсем. Не видел я его месяца три. Ревновал и переживал о его судьбе, но вмешиваться в его жизнь я не имел права. Но жизнь обернулась иначе.
Я отпил уже холодный кофе и уловил пытливый взгляд Микки, требующий продолжения сию минуту. Мне стало неудобно, что я оборвал рассказ. Ей это правда важно. Хоть и странно.
В общем, я встретил Коула на улице, но не признал его сразу. Я узнал его по кроссовкам Nike Cortez, которые он купил на всю первую зарплату в мастерской Джо. Это был живой скелет, со впалыми щеками и глазами, кожа обрела фиолетовый ток с желто-коричневыми вмятинами. Я окликнул его, он улыбнулся мне беззубым ртом и попросил денег. У меня не было выбора. У меня правда не было выбора тогда. Он мой друг Коул и я хотел ему помочь. Правда хотел. Я сказал, что с собой у меня нет денег, что они дома. И позвал его пройтись со мной. Он пошел. Шли мы молча, а когда зашли в квартиру, я его запер в туалете и сказал, что это для его блага. Меня трясло. Он кричал, обзывал меня последними словами, я ревел. Я кричал на него, что он так глупо погубил жизнь, что есть шанс еще вернуться, а он говорил о том, что трипы помогают ему познать истину, что этот мир обман, что тот мир реален. Наша истерика продолжалась около часа. Но в какой-то момент Коул замолчал. Я открыл дверь. Он был без сознания. Я пытался привести его в сознание, и он даже пару раз открывал глаза, но не вышло, он умер у меня на руках. Спустил дух. Те крики отняли у него последние силы. Я убил его.
Мы молчали. История закончилась так, как она не ожидала. Хотя взгляд ее был ровный, без слез, недоумения и страха. Эта особа была со смертью на ты и это чувствовалось. Понять этого не мог, но ощущал весьма четко.
- Бросаем кубик.
- Ага.
12/7
Третья история выпадает на меня. Это проклятье.