Ляля

Полли получил письмо на Гостевом сайте, с верифицированного профиля.
Ляля Борменталь, 25 лет, проездом в Москву хочет побывать в Риге и Юрмале ищет место для ночлега на одну ночь.

Списались. Договорились встретится под часами.
Встретились.
-— Вас в самом деле зовут Полиграфом? — Спросила Ляля.
-— Да.
-— Какое редкое имя. Латышское?
-— Нет. Русское. Я русский, меня в честь прадедушки Полиграфом назвали. Полиграф Шариков. — Сказал  Полли и протянул Ляле руку.
— Очень приятно — улыбнулась она и они обменялись рукопожатиями.
— Ну а я, как вы уже знаете, Ляля Борменталь,

Полли никогда не говорит словосочетание "Очень приятно" но в данном случае, ему в самом деле было очень приятно и он впервые в жизни так сильно захотел стать моложе, хотя бы лет на 20, что невольно стал втягивать живот.

— Я тоже немного русская. У меня на четверть русские корни. Мой прадед был русским. Он профессор медицины. До революции он жил и работал в Москве у профессора Преображенского, может слышали?
— Нет, к сожалению. Хотя и имею некоторым образом косвенное отношение к медицине. Я торгую экологически чистыми лекарствами на основе Женьшеня.
-— Так вы фармацевт!?
— Скорее лавочник.
— Всё равно супер.
— Вы наверное проголодались в дороге. Пойдёмте куда - нибудь перекусим — предложил Полли в уме гадая куда бы её сводить, что бы вместиться в 25 евро, потому что 25 евро всё что у меня осталось до следующей зарплаты.

Они зашли в Пиетыру. Ляля взяла салатик с капустой, яблочный сок, булочку с семенами льна и всё.

 

Полли взял картофельных блинов со сметаной и зелёный чай.
— Мэс копа — сказал Полли на кассе желая заплатить за двоих.
Ляля категорически настояла что заплатит сама за себя.

Не, ну понятно. Поддерживает дистанцию.
А у советских людей так не принято, поэтому Полли почувствовал некоторую неловкость.

Потом они гяляли по Старой Риге и поехали в Юрмалу.
Море было ветреное, серое и сырое, пахло опавшей хвоей и рыбой.

В хостеле у Полли условия спартанские. Раскладушка, стол и отсутствие душа.
Он отдал Ляле ключи, кивнул на прощанье и пообещал разбудить в 8 утра, потому что встаёт очень рано делать зарядку.
А она и возьми да и поцелуй его в щёку.
Полли даже коснулся своего лица, чувствуя что на щеке остался след, будто от ожога.

Он  шёл домой и думал - ну не дурак, она же явно намекнула, на то что бы он остался. Может пойти сейчас купить бренди, конфет и вернуться.. А что?!
Что в этом такого?!.
Но он не дерзнул.
Не захотел что бы у неё остались о нём неприятные воспоминания, хотя может быть и как раз наоборот - останутся неприятные, что не зашёл.

Утром они попили чаю с бутербродами и Полли отвёз её на вокзал на перрон к московскому поезду.

 

-— Вы очень хороший — сказала Ляля и снова поцеловала его в щёку.
-— Я напишу о вас когда будет интернет.
-— Нет, не надо, пожалуйста, ничего не пишите. Просто приезжайте ещё.
Поезд поехал и молодые люди почти одновременно щёлкнули друг друга мобильниками.

Когда Ляля Борменталь снова приехала, она задержалась на целых три дня, больше не могла - зимняя часть её отпуска подходила к концу.
Полли пригласил её к себе. Они попили чаю и Полли предложил Ляле полистать на его компьютере свой семейный альбом.

— Вот мой дед — сказал Полли показывая Ляле пожелтевшую фотографию, моего мрачного деда, в кожаной куртке с кобурой на правом боку, а в руке  револьвер.

-— Мужчины очень любят фотографироваться с оружием.
— Тогда модно было так фоткаться..
— Это всегда модно. — Сказала Ляля - и вздохнув добавила: — К сожалению.

Она без особого интереса разглядывала фотографии незнакомых ей людей, листая тяжёлые, электронные страницы фотоальбома.
Вдруг её глаза вспыхнули и заметно обострилось внимание.
— Можно увеличить эту фотографию?
— Да — сказал Полли  и увеличил фотку.
— У меня тоже такая фотография есть. Второй слева, который в белом халате мой прадед, Иван Арнольдович Борменталь. А это его учитель - знаменитый врач профессор Перображенский.

— В самом деле удивительно. Возможно ваш прадед и мой дед были друзьями.
— Да. Возможно. — глядя на Полли, произнесла Ляля.
-— Ну это вот мой дед, сидит на корточках, молодой ещё, Полиграф Полиграфович, хорошим был человеком, бесхитростным.
Добровольцем участвовал в обороне Москвы, ловил по лесам дезертиров и мародёров, ему сам Берия медаль вручал.
В честь него  меня и назвали Полиграфом.

— Вы на него похожи. В самом деле. Кстати, на фотографии, что у меня, подпись есть на обороте:
"Борменталю от Швондера на долгую память" Вы не знаете, кто такой Швондер?
— Дед что то говорил про него, но я признаться не помню, читал в "Эхе прошлого" что его репрессировали в 37-м году, а потом во времена Перестройки реабилитировали.
-— Можно я закурю? — спросила Ляля, доставая из сумочки пачку сигарет.
— Да, конечно, пойдёмте на балкон.
Ляля пускала струйки дыма, м Полли любовался её не напомаженными и чуть потрескавшимися губами.

Когда Ляля затушила недокуренную сигарету о пепельницу, Полли неожиданно для самого себя, обнял Лялю за талию прижал к себе и поцеловал в губы. Не чувствуя сопротивления, он поднял её на руки и понёс на кровать.
-— Полли, не надо, Полли — шептала Ляля едва сопротивляясь моему разгорающемуся внутреннему пожару.

 

-— Надо Ляля, надо — шептал Полли. — Сказал я укладывая Лялю на койку.
— Нет. Пустите сейчас же. —- Ляля резко вырвалась из его объятий и отскочила в сторону. —- Не надо прошу вас.
-— Нет, так нет. Без вопросов. — ответил разведя руки Полли, понимая что дальнейшие приставания - явное нарушение его жизненного кредо  — никакого насилия.

Он отвёз Лялю в аэропорт, по дороге она безуспешно пыталась выговорить слово "Распространенный", получалось очень смешно.
Она одно "р" выговарить не могла, а три в одном слове для неё было недосягаемая роскошь.

В аэропорту Полли  извинился за свою несдержанность.
-— Ничего — улыбнувшись ответила она.— Приезжайте в к нам Париж, там в самом деле классно.

В Париже Ляля Борменталь лежала на пушистой груди Полли и гладила его волосатое плечо.

Она что то непрерывно лопатала, но слова пролетали мимо ушей Полли, потому что он вспоминал свою последнюю встречу с генералом Пеструхиным.

Полли и Пеструхин гуляли по огромным полупустым залам выставочного зала парижского серпентария и разглядывали самых ядовитых змей, собранных со всего мира.

Одна из кобр  проснулась капюшон и внимательно посмотрела  на Полли, Полли даже страшно стало.
-— Молодая ещё.  —- Пояснил Пеструхин и многозначительно посмотрел на Полли.
Полли на мгновение показалось, что у Пеструхина глаза, как у змеи и одно лишнее слово или движение и он тут же укусит.

-— Кусь — шепнул Пеструхин, будто бы прочтя мысли Полли — и снял двумя пальцами прилипший к ворсинкам свитера Полли маленький, прошлогодний кленовый парашютик.

Пеструхин положил парашютик на ладонь, будто взвешивая и тут же сдул его на мраморный пол.

-— У нас две новости, обе хорошие — начал говорить Пеструхин, убедившись, что рядом нет лишних ушей.
—- Первая — Пётр Александрович, строит себе замок на побережье юга Франции, собираясь оформить его на ваше имя.
Вы же понимаете, какие сейчас времена.... У нашего шефа много работы и замок до лучших времён будет пустовать, то есть шеф пока не сможет в нём жить.
Ваша задача следить, что бы строители не понавтыкали там жучков да паучков,  вы должны с супругой поселиться в замке, под видом его законных владельцев.

Когда Пётр Александрович уйдёт на заслуженны отдых, вы — для вида конечно — продадите ему замок и снова вернётесь в Париж.

— А как же сбор биоматериалов?
Вместо ответа Пеструхин стал дразнить змею отбивая пальцами по стеклу одному ему известный ритм
и мыча песню "Взвейтесь кострами, синие ночи...."
Змея видимо испугавшись глаз Пеструхина уползла под камень.

— Вторая новость — произнёс Пеструхин — вам за доблестную службу и в связи с Рождественскими праздниками, командование присвоило очередное воинское звание.
— Служу Отечеству! — едва слышно прошептал Полли.
— Пора бы уже. А то всё майор да майор. — Пеструхин снова взглянул на Полли своими змеиными глазами. — А биоматериалы отставить. Это задание будет выполнять другой человек

-— Почему твоя голова совсем седая, а грудь нет? — спросила Ляля и поцеловала Полли в грудь.
— Ты мне будешь изменять, когда я совсем состарюсь? — не ответив на вопрос спросил Полли.

Ляля легла на спину:
— Надеюсь нам с ним — ответила она, погладив свой беременный живот — не придётся этого делать.
— Ну а если я совсем ни какой стану?

— Вот ты умный человек., Шариков, а таких простых вещей не понимаешь.
Женщины никогда не изменяют, но будучи чувствительными и трусливыми созданиями с развитой от природы интуицией, будто змеи чувствуют опасность развала семьи, которого мы боимся больше всего на свете, и поэтому, чувствуя низом живота, что семья обречена на развод, быстро пытаемся развалить её окончательно, что бы успеть найти нового партнёра для новой семьи, пока нам позволяет наш возраст.

Как говориться без разницы кто. - Лишь бы человек хороший попался.
Я надеюсь, что ты хороший человек, Шариков —- Ляля снова легла на грудь Полли и вскоре уснула тихо посапывая.
А из её живота, кто то просился на свободу пиная ногами внутренние стенки своего временного жилища.