Рок и воля Царя

                Пусть  память  наша  будет  свята,
И  с  поклонением   всегда,
К  рабу  от  Бога  Николаю,
России  матушки,  Царя.

Он  предан  был  народом  русским,
А  продан  был  двором  своим,
На  Крест  взошёл  путём  он  узким,
Не  мог  быть  путь  его  иным.

Судьба  ему  дала  признанье,
И  откровение  дала,
Монаха  Авеля  сказанье,
От  Павла  взятого  письма.

Когда  прочёл,  бумага  пала,
На  царский  стол  и  он  молчал,
Но  взгляд  его  она  поймала,
Как  лист  калёного  металла,
И  то,  что  Бог  предначертал,
В  ней  рок  по  крови  означал.

Столетней  давности  страницу,
И  крах  картины  гробовой,
Не  подчиняла  воля  сердцу,
Державный  статус  был  иной.

А  годы  были  молодые,
Христов  шёл  возраст,  тридцать  три;
Ещё  любовь  пьянила  душу,
Ещё  дарил  свои  цветы.

                Так  промолчал  он  перед  всеми,
Все,  пропуская  на  себя,
Не  знали  этого  вельможи,
Не  знала  даже  и  семья.

В  себе  оставил  предсказаний,
Кошмар  поверенный  ему,
Себя,  детей,  людских  страданий,
И  смерти  вышедшей  к  нему.

Сдержался  он  и  время  как  бы,
Души  загладило  парез,
Но  вдруг  второе  место  пробы,
Ещё  глубиннее  надрез.

Опять  письмо,  вдова  вручила,
Саровской  пустыни  поклон;
От  Серафима  учинила,
Сказаний  дать,  его  канон.

Он  пишет  так,  что  жилы  стынут,
А  кровь  виски  палит  огнём,
Имперский  крах!  Престол  откинут,
Дом  Царский  пал!  И  всё  при  нём.

Всё  перемешано  сознаньем,
Жизнь  и  любовь,  страданье,  смерть,
Так,  с  оксиомо-вечным  знаньем,
Он  на  земле  теряет  твердь.

Как  храм,  стоящий  на  земле,
Себя  держал  он  только  небом,
Он  в  Православии  бы  не  был,
Коль  волю  верой  не  сдержал.

                Но  странно,- в  этот  тёплый  день,
Узнать  судьбу  своей  кончины,
Ещё  весна,  цветёт  сирень,
Народ  на  празднике,  а  тень,
В  душе  не  ляжет  без  причины,

Так  будет, - нет  предположений,
Есть  утверждение  всего.
И  преподобного  словами,
Звучит  набат  на  жизнь  его.

Уже  чеканятся  монеты,
И  смерть  Царя  Европа  ждёт,
Там  за  Атлантикой  советы,
Масонских  ложь,  она  возьмёт.

Возьмёт  совет  не  на  убийство,
Им  это  мало,- нужно  так,
Чтоб  плоть  Царя  с  земли  пропала,
В  «ничто»  пропала  или  мрак,

И  вот  шуршат,  шумят  банкноты,
На  забастовки  и  террор,
Для  русских  умников  работы,
Шифф  дал  широкий  коридор.

Дал  и  вождей,  взамен  монарха,
Культуру  огненных  идей,
Добрался  к  месту  Патриарха,
Руками  пламенных  друзей.

И  в  этом  огненном  горниле,
Почти  до  самого  конца,
Пятнадцать  лет  он  нёс  по  силе,
Свой  царский  долг  и  долг  венца.

Пусть  воля  рок  не  побеждает,
Он  это  знал,  неся  свой  Крест,
Но  смерти  в  Боге  не  бывает,
Он  с  этим  шёл  на  Благовест.






Справка.

Из  работы  историка  А.Д. Хмелевского  «Таинственное 
в  жизни  Государя  императора  Николая-2»;               
«Императору  Павлу-1  Петровичу  монах-прозорливец
Авель  сделал  предсказание  о  судьбах  державы  Россий-
ской,  включительно  до  праправнука  его,  каковым  и 
является  Император  Николай-2. Это  пророческое  предска
зание  было  вложено  в  конверт  с  наложением  личной
печати  императора  Павла-1  с  его  собственноручной
подписью:  «Вскрыть  потомку  нашему  в  столетний  день
моей  кончины».  Все  Государи   знали  об  этом,  но  ни-
кто  не  дерзнул  нарушить  волю  предка. 
В  1901  году,  11-марта,  когда  исполнилось  100 лет  сог-
ласно  завещанию, Император  Николай-2  с  министром
двора  и  лицами  свиты  прибыл  в  Гатчинский  дворец
и,  после  панихиды  по  императору  Павлу,  вскрыл  пакет,
откуда  и  узнал  свою  тернистую  судьбу».


19- Июля  1903 года  в  Саровской  пустыне  состоялось
торжественное  прославление  старца  Серафима.  Был  на
этом  молебне  и  Николай,  которому  жена  Мотовилова
передала  завещанное  отцом  Серафимом  письмо.
Государь  прочитал  его  и  горько  заплакал,  однако  ни-
кому  не  сообщил  о  содержании  сего  послания.