То, ради чего стоит жить

***
У каждого из нас есть кто-то любимый и что-то любимое. Для каждого из нас это что-то свое родное, близкое сердцу, приносящее радость, то ради чего стоит жить, то без чего жить невозможно…

***

Не знаю когда это началось, но в один из дней стал совершенно другим человеком. И все попытки вспомнить мало-мальски связанное с моим нынешним состоянием событием приходит в голову только последний день городской любительской лиги, как мы ее называли «Лига офисных толстячков».
Я всегда любил футбол, с первого моего касания мяча, когда его (один единственный мяч, который я сам много раз потом клеил и латал) привезли к нам в детдом. И не то чтобы я был каким-то выдающимся игроком, нет. Я не был даже середнячком, но дух футбола пропитывал меня, бурлил во мне. Как в знаменитой рекламе, я жил и дышал футболом.
Ни что другое не вызывало у меня таких эмоций как футбол.  И он занимал в моей жизни практически самое важное место. Почему практически? - Спросите вы. Да потому, что только моя любимая и единственная Верочка была важнее футбола.
Она была для меня больше, чем любимая она была для меня всем. За эти полгода, что мы знаем друг друга, я прикипел к ней всей душой, всем сердцем. Она была не то, что половинкой меня, скорее все две трети.
Ни к одной другой девушке я не испытывал ничего подобного. Рядом с ней я ощущал свою целостность, нужность ей. В общем, я любил и чувствовал, что любим.
Если быть до конца откровенным я уже купил кольцо.
Но вернусь к самому началу…

Мы с парнями играли в городской лиге, и я тогда стал, что называется «в раму», потому что у нас был вратарь-дырка. И нам иногда казалось, что без него проще играть, чем с ним.
В очередной атаке, нападающий соперников зарядил мяч выше ворот и он улетел бы в далекие дали, если бы не сетки, которые огораживали всю площадку. Мяч влетел в нее как рыба в невод и застрял где-то в паре метрах над землей. Вялой трусцой (используя маленькие футбольные хитрости, а мы выигрывали в один мяч) я посеменил за футбольным снарядом.  В попытке достать мяч, я ухватился за сетку и уже когда пальцы коснулись сферы, рука неожиданно соскользнула. Чтобы не упасть, я стал хвататься за ячейки сетки, но только ухудшил свое положение: под собственным весом я  устремился вниз и продрал запястье и ладонь, получив красную полоску ожога. От досады и боли я стал пинать сетку рассказывая про ее маму и ближайших родственников всего сетчатого мира.
Свисток арбитра вернул меня к реальности. Я схватил мяч и побежал навстречу своей желтой карточке за затяжку времени…
К вечеру на меня напал странный озноб, но я списал это  на выплеск адреналина и радость победы от завоевания почетного седьмого места. О том, что я никудышный доктор, я понял уже спустя все это время, которого у меня стало одновременно и ничтожно мало и несказанно много.
Спустя пару дней я проснулся как обычно в 6:50 и поплелся в ванну. Голова чертовски гудела, должно быть от вчерашнего…  Но я вспомнил, что вчерашнего-то и не было и от этого стало только хуже.
День на работе был длинным и тоскливым, не похожим на пятницу. А придя домой, я сразу отвалился спать, без ужина и без обнимашек с моей очаровашкой (сопли конечно, но ей нравится (как же мне ее сейчас не хватает)). Сегодня я решил не встречаться со своей Верой.
***
Следующее воспоминание это то, как Вера пытается меня растолкать, а я машу рукой и кричу: «Дай поспать!». Сквозь сонную муть я услышал, что уже восемь вечера. От чего вся муть улетучилась, как та мышка на вечернем стадионе.
После этого жизнь стала похожа на качели: порой все было просто здорово, великолепно (как в знаменитой когда-то песне), а порой УГ (как в другой в знаменитой когда-то песне).
Я просыпался во время, был бодр и свеж. На работе все шло удачно, и отчет сдал на три дня раньше срока. А во время наших футбольных баталий я тянул все, что летело не то, что в ворота, в сторону ворот. А однажды, возможно мне показалось, я понял, о чем думает нападающий во время пенальти, и я заранее прыгнул в нужный угол. И еще я стал лучше слышать. Я и до этого отличался особой остротой слуха, так как видел я, мягко говоря, хреново, а теперь я знал о чем шепчутся мои подчиненные в конце кабинета.
Такая осведомленность стала меня напрягать и я попросил их заткнуться (к их общему удивлению).
А когда качели моей жизни летели не вверх, а вниз, я не мог заставить себя оторвать голову от подушки и весь день ходил разбитым и потрепанным. Не брился по два, три дня. И это чертово солнце слепило меня напрочь.
В конце концов, меня это доконало, и я пошел (нет, не к врачу) в отпуск, первые два дня которого я спал. Спал я много, долго, порой без перерывов на еду.
Моя девушка забрасывала меня сообщениями, и через пару дней я поддался на уговоры, и мы пошли в ресторан. Она это определенно заслужила, терпела мое отсутствие в начале моего так и неоконченного отпуска.
Официант ждал заказ, а я залип на фото шницеля с кровью – его в итоге и заказал. Я оторвался от меню, и поразился красотой моей терпеливой «котейки». Как я мог игнорировать ее, о чем я вообще думал?
Ее голубые глаза, глядели мне в самую душу, которую я продал бы не задумываясь, лишь бы только она смотрела на меня ВОТ ТАК всегда. Я скользнул взглядом по декольте и бессвязно начал извиняться за то, что был такой задницей, но это все от усталости, от работы и обещаю никогда и больше ни за что. Я был прощен. А позже был допущен в то самое декольте и еще несколько раз попросил прощения.
Отпуск проходил в идиллии. На удивление спокойно, и я, как и обещал, исполнял ни за что и никогда. И регулярно получал порцию декольте.
Седьмого июля она уехала к матери в деревню. Я остался один и смотрел телевизор ночи напролет, а днем дрых как сурок. До той поры пока не услышал дикий и натужный вой во мраке летней ночи. В ушах щелкнуло, и я еще подумал, кто может выть посреди города, а что было дальше, я не помню. Только очнулся я весь в блевоте посреди комнаты, и диктор в полночном выпуске новостей известила, что сегодня 12 число, а это значит, что из жизни выпало три дня.
После этого таких провалов было еще несколько. И каждый раз, был мучительнее предыдущего. Я перестал есть, на еду в принципе было тошно смотреть.  Дневной свет резал глаза и я старался спать днем. Спал я много. Вера вернулась в город, но мы почти не виделись. А в те редкие мгновения, когда мы были вместе, я боролся с какой-то не понятной усталостью. Мы стали ссорится, она хотела внимания, а я хотел спать.
***
Однажды я очнулся от странного жгущего ощущения в районе левой ладони. Свет проникал в окно сквозь тонкую щель в занавеске. И эта полоска обжигала мне ладонь. Я не мог понять, в чем дело. Кожу жгло, появилось покраснение, пошел едкий смрад, который заполнял мои легкие вонью, а мозг в это время наполнялся отчаянием. Скованный страхом и непониманием, что со мной, я словно со стороны смотрел на то, как образуются волдыри на пальцах, а из того места где веревка от сетки оставила след сочился кровавый гной.
Я закричал. Это был вопль, нет, не боли, это был вопль смятения и не понимания. Я побежал к раковине и сунул руку под ледяную струю. И как по волшебству кожа сначала слезла, затем приобрела розовый, а после и вовсе нормальный цвет. Я застыл под струей воды и простоял без движения около часа, в попытках осознать, что же произошло.
Остаток дня прошел в тумане. После того как стемнело я надел майку и побрел по пустынным улицам родного города.
Цели прогулки не было. Я передвигал ноги на автомате, а перед глазами стояли пузыри из моей запеченной кожи. И эта вонь…
Первым, кто пострадал от меня, был бомж под мостом, который пытался стянуть с меня кроссовки, решив, что я больше в них не нуждаюсь. Там я оказался (скорее всего) тогда когда устал плутать в ночи и привалился без сил к опоре моста (я не помню этого и это последний провал в моем сознании).
Я почувствовал рывки за ногу, открыл глаза и увидел грязное чучело, дергающее меня за мои Найки. Повинуясь инстинкту, я вскочил и свернул ему шею. Хруст его костей до сих пор будит меня ночами. А дальше произошло нечто необъяснимое. Я отдернул мотающуюся без привязи голову в сторону и вонзил зубы под челюсть тому бедолаге. И я пил и ел одновременно, чувствуя, как силы и неподдельная радость наполняют все мое естество. Я вкушал его соки, с наслаждением поглощая этот напиток с медноватым привкусом.
Насытившись, я отбросил тело, словно пустой бокал после праздничного тоста. И меня стошнило. Затем я набросился на свежую багровую лужицу и лакал, как шакал на водопое. А потом упал и забылся в темноте.
Когда сознание вернулось, в ушах шумело, глаза резало, я достал и выбросил линзы (зрение вернулось ко мне). Какая-то дворняга доедала лицо неудачника, попавшегося мне под руку. Я цыкнул и она, поджав хвост, припустила вниз по улице. Внутренние часы подсказывали, что часа через три будет светать и мне лучше не быть в это время на улице. Я побежал в сторону дома.
Захлопнув за собой дверь, я заметил, что меня трясет от замешательства и осознания произошедшего. Но сейчас нужно было подготовиться к утру и не допустить смрадного утренника с моим участием. Окно я завесил одеялом. Взял матрас и пошел спать в гардероб – для верности. Но пришлось выйти и вставить ключ в дверь, гости мне сейчас ни к чему. Пусть даже такие приятные как моя ненаглядная. Любовь вечером, а сейчас спать и только спать. Я закрыл за собой гардероб. Уже сейчас я понимаю, что все это я делал по воле инстинкта, самого первого и самого древнего инстинкта – выживания.
***
На мою просьбу встретиться она сразу согласилась. Мы пошли в ресторан и провели один из самых чудесных вечеров в нашей жизни (и опять, как же мне ее не хватает). Мы забыли о ссоре и наслаждались друг другом. Она слушала меня, не отрываясь, впитывая каждое слово, как летняя трава, впитывает потоки ливня после месячной засухи.
Мы гуляли под луной, по берегу нашей реки, по улицам нашего города. И ничто не мешало нам быть друг с другом. А после мы стали любили друг друга.
Я поцеловал ее губы, подбородок, спустился к шее...
В ушах зашумело, в висках пульсировало. Мной завладело непонятное желание. Я слышал, как в ее венах бурлит свежая, здоровая кровь. Она струилась жизненным потоком, и я хотел искупаться в этом потоке, насладиться его свежестью.
Она изогнула спину, голова откинулась назад, освобождая доступ к пульсирующей артерии. У меня потекли слюни... Но что-то заставило меня буквально отпрыгнуть в сторону. Сейчас я думаю, что это был страх. Страх за ее жизнь, страх за ее будущее. И именно тогда я задумался, что будет, если я решу ее "укусить"?
***
Да славится век технологий! Поиски в интернете привели меня на несколько сайтов о фильмах, о любителях нечисти и прочей хрени. Промониторив всю эту чушь, я пришел к нескольким вариантам:
1 Я псих.
2 Такого не бывает.
3 Я вампир.
Исключив первые два варианта (хотя может быть я псих и это просто плод моего больного мозга? нет, определенно нет!), я начал разбираться с третьим. Большинство источников информации сходились в одном, что для вампира необходимо пить кровь для выживания (То есть мне не избежать убийства людей). Обратить другого в подобного себе  можно, но для этого его нужно укусить и напоить своей кровью.
Встал вопрос, на ком поставить эксперимент?
Рассвет прервал мои терзания и я полез в гардероб. Нужно будет подумать над оборудованием в нем полноценного спального места, как-нибудь. Но думал я о другом, с кого же начать? При этом я продолжал жить и питался случайными прохожими, а чаще бомжами, чтобы хоть как-то успокоить свою совесть.
Почему бомжи? Ну, во-первых, их никто не будет искать. А во вторых я взял на себя роль «санитара леса», освобождая местную фауну от больных и убогих ее представителей.
Конечно, иногда мне подворачивался под клыки какой-нибудь запоздалый незнакомец. Крови людей без определенного места жительства было достаточно для того, чтобы выжить (для выживания, я вычислил, хватает одного человека примерно на месяц), но она имела неприятный горьковатый привкус. Должно быть, это от болезней и образа жизни ее хозяев.
А когда случалось наткнуться на здорового человека, это становилось маленьким праздником. И в эти моменты я старался насладиться по полной, делая маленькие глотки, оставляя во рту один глоток, размазывая жидкость по небу языком, я словно дегустировал вино.
В этом промежутке своей жизни я понял, что обязан себя контролировать и загонять в определенные рамки. Нельзя было кусать кого попало, необходимо вести скромный образ жизни дабы не привлекать к себе внимания.
Еще я ушел со своего места работы, по причине того, что не мог выходить на улицу днем. И пока это было самым большим недостатком (за исключением убийства ни в чем не повинных людей). Об убийствах я старался не думать, но каждый раз, после очередной трапезы, я вскакивал от криков тех бедолаг, которые мне снились. Это происходит до сих пор.
А с чем-то я научился жить, при этом не потеряв практически ни в чем. Очередной раз отдавая должное веку технологий, я спокойно мог вести ночной образ жизни. Интернет позволял неплохо зарабатывать. Парикмахерские в торговом центре работали до полуночи. Но самым большим неудобством, которое не давало мне покоя - видеться с любимой я мог только после заката. И я все чаще думал, как с этим быть?
Так же в ходе своих наблюдений я понял, что не все, о чем говорит интернет и киношники правда. Например: отражение в зеркале. Я, как и прежде отражался во всем, в чем должен отражаться. Да и сам я не представляю как бы я брился, если бы не смог видеть в зеркале своего лица. Судя по киношным предрассудкам Дракула должен был быть таким кровавым бородачом с неопрятной прической.
Я постепенно приспосабливался к своему новому состоянию, не смотря на внутренние терзания, я жил и думал как быть дальше. Порывшись в сети, наткнулся на следующее. Для обряда с оборотом в себе подобного, жертву нужно укусить и обездвижить, затем дать ей напиться крови хозяина. Для этого нужно рассечь большим пальцем руки артерию в районе запястья. Два, три глотка достаточно. Осталось дописать, помешивать до кипения. Знать бы кто это ставил такие эксперименты? Ну да это лучше, чем ничего. Вопрос, с кого начать все еще был актуален.
Начать с любимой опасно и неловко. Бомжи тоже не подходят, оставлять себе такого друга не хотелось бы. Друга! Мысль мелькнула, как молния в чистом небе. Но кого? Близкий друг был один, остальные (все два) хорошие знакомцы. Всю жизнь как таковых друзей не было. Была моя единственная и неповторимая, которая была мне и любимой, и другом и всем на свете.
Получалось, что буду пробовать либо с Генкой, либо Вовкой. У пацанов никого нет, жизнь, как говорится гончая и они скорее выиграют от этого, чем проиграют.
***
Момент представился, когда меня позвали на вечеринку в честь переезда моих знакомых в их новый дом в пригороде. 360 квадратных метров в трех уровнях, с двумя ванными, сауной и бассейном. Звучит красиво, на деле отделано три комнаты и кухня. Со всем остальным еще предстояла морока.
Празднество длилось до глубокой ночи. И около двух часов утра все начали разъезжаться. Я был на своей KIA и предложил Гене (Он был давним приятелем. Мы никогда не были особо близки, но знали друг друга лет восемь и всегда были рады пообщаться при встрече) подбросить его. Генчик был в солидном подпитии и оказался рад, что ему не придется ждать такси.
По дороге он начал клевать носом и похрюкивать, распространяя запах перегоревшего в его организме вискаря с колой. Я подумал, что Гена как раз тот человек, которого можно попробовать обратить и с которым можно будет продолжить общение.
Мы остановились возле лесополосы. Я вытащил Гену из машины и поволок к деревьям. С трассы можно подумать, что друг блюет, а я по-братски ему помогаю.
Зайдя за дерево, я присосался к его артерии, как большой комар или клещ. Его глаза раскрылись в удивлении, в них не осталось и следа опьянения, только неимоверное удивление и ужас. Ужас осознания происходящего. Его веки начали закатываться...
Далее все действия по инструкции:
Расстегнул рубашку, обнажил вену и полоснул по запястью ногтем. Но ничего не произошло - кожа не поддалась. Я повторно полоснул ногтем по руке. И опять ничего. Гена потихоньку обмякал в моих руках. Я давил изо всех сил в район сочленения кисти с рукой, но там оставался только синий след от ногтя.
Начало светать, а я так и сидел с телом Гены на руках, качая его как ребенка и периодически проводя по руке ногтем большого пальца. Первый петушиный крик  (откуда петуху здесь взяться?) заставил меня встрепенуться. Я помчал к машине, одной рукой я тащил тело приятеля, а другой доставал ключи.
Мы (я и Генин труп в багажнике) мчались по одной из боковых улочек в поисках убежища, я припоминал, что где-то здесь должна быть подземная парковка. Хотя уже был бы рад любому закутку.  Скорость приближалась к отметке 90, когда в просветы деревьев начали вкрадываться первые лучи восходящего солнца, такие острые и такие горячие.
Мы, я свернул на спасительную стоянку, повернул к указателю «въезд на этаж 0» и уперся в опущенные ворота. Ладошки намокли, я видел, как сантиметр за сантиметром тень отступает под натиском света. Задняя, свист шин и я помчал на уровень 1. Как в кино свет гнался за мной, пожирая темноту сантиметр за сантиметром. И опять этот тошнотворный запах стал набиваться мне в нос и рот, это задымилось лицо со стороны окна. Я забился вместе с машиной в самый дальний угол парковки. Но на всякий случай решил залезть в багажник.
Я побежал к багажнику, на щеке пузырился растапливаемый солнцем мой жир, который стекал на шею. На ходу в зеркале я увидел свои зубы, желтеющие в прожженном отверстии щеки. Прыгнув в спасительную бездну багажника, я захлопнул за собой крышку, и погрузился в прохладную мглу. В панике я совершенно забыл о моем "пассажире", с которым теперь мы оказались лицом к лицу.
Эх, Генка, знать бы, что так будет! Да я бы никогда!.. Он смотрел на меня своими потускневшими глазами. Я разглядывал свое отражение в мутных белках его глаз, понимая свое одиночество и полную безысходность. И даже то, что в этом отражении на меня смотрела помолодевшая версия меня (Морщины разгладились, глаза стали светлее и мысли стали более ясными) меня не очень радовало.
Не знаю сколько прошло времени до того момента как я уснул. Но сон мой был тяжким: снился костер, в котором я постепенно сгораю, а вместо крика из моей груди вырывался сигнал пи-пи-пи-пи, пи-пи-пи-пи. Под этот звук я и вскочил и в голове загудело от удара. Совершенно забыл, что я в багажнике своей машины. Черт, да я же заперт! А тут еще и Гена, от которого начинает попахивать. Я начал скрести руками по крышке, в надежде на то, что смогу добраться до защелки. Стало трудно дышать, запах моей паленой плоти висел в багажнике. Я стал метаться (на сколько это возможно) по багажнику, представляя как я в желании выжить, начинаю есть мягкое от разложения, сладковатое мясо Генки. Я перекатился на бок, и ногу пронзила вспышка боли. На что можно было наткнуться? Стал шарить руками, на дне ничего, вокруг ничего, махнул по карману. И о чудо - это же ключи! Как можно было о них забыть? Я зажал кнопку открывания багажника и стал ждать (в такие моменты начинаешь задумываться о ценности таких вещей как заряд батарейки).
Поток свежего воздуха ворвался в створ багажника, разгоняя панику и принося с собой успокоение и уверенность.
Я завел машину и поехал домой, наслаждаясь прохладными потоками врывающимися в открытое окно. Вместе с потоками прохлады в мою свежую голову влетела мысль, куда девать тело Генки? Бросить его на улице, было бы глупо, а еще один день в багажнике ему явно не пойдет на пользу. Я стал колесить по городу в поисках места избавления.
На обочине, возле новостроек я нашел пару блоков. В машине у меня нашелся маток веревки. И отправился Гена на дно водоема на окраине города, пролетев с моста добрых 5-7 метров.
Под утро я закрыл за собой входную дверь. Душ освежил мысли и вместе с грязью, кровью и запахом прошлой ночи смыл в водосток остаток моих сил. На телефоне мигали шесть пропущенных, но я побрел в гардероб. Все завтра, а пока... Мысли расплылись и я ворвался в мир грез, в тот самый момент, когда солнце показало миру свой выбеленный жаром лик.
***
Она плакала и плакала, а я молчал и не мог найти слов для ее утешения. Вера говорила, что мы отдаляемся, что ей меня не хватает. Я же валил все на новую работу, не в силах придумать что-нибудь более-менее убедительное. Я и сам понимал, что теряю ее, точнее, что она теряет меня, а еще более точно, что я теряюсь от нас.
Сейчас для нас было не лучшее время, я был опасен для нас двоих. Но все равно  я попросил второй шанс и обещал, что скоро все уладится.
И я начал подготовку к обращению номер два. Чтобы избежать провалов, как с Генкой, я решил носить с собой перочинный нож и складной стаканчик. А если кровь будет течь недостаточно хорошо, в кармане теперь лежал резиновый жгут. Не дай Бог остановят полицейские с таким набором душителя.
***
Второй шанс выпал осенью. После тренировки я парковался возле дома, из ночного неба сыпалась морось. Я поставил машину на ручник и побрел в сторону подъезда, из темноты меня кто-то позвал. Из-за шума дождя я сначала не понял, кто это и продолжал неспешно шагать, наслаждаясь теплыми осенними каплями.
- Это я – Андрей! Ты че не узнал меня?
Я повернулся на голос. И вправду это был Андрюха. Он держал в одной руке пакет, в другой была бутылка.
Мы поднялись ко мне, и я стал свидетелем человеческой драмы, где он и она, и как выяснилось позже, еще один он. В общем Андрей ушел от жены, после того как застал ее дома с его коллегой по работе. Грустно, но ничего тут не поделаешь. Остается либо простить, либо послать всех и жить дальше.
После первой бутылки и обоюдного согласия в том, что все бабы б…ди, я достал из холодильника еще одну. Опечаленный своим горем и выпив на голодный желудок Андрюха быстро окосел и начал съезжать со стула.
Вот он тот самый момент.
Я чуть откинул его голову, а дальше случилась неожиданность. Со словами: «Игорь, ты что педик?»  - он толкнул.
Я опрокинулся через табурет и въехал головой в пол. В ушах зашумело, а в глазах потемнело. Почему он называет меня Игорь? Должно быть, съехал с катушек от горя и бухла. Следующее, что я увидел, это как Андрей бьет меня головой об плитку с ничего не выражающим взглядом.
От удивления я не мог ничего поделать, только слушал как моя голова бумкает об пол со все более и более чавкающим звуком. Брызги крови начали лететь на мебель. Потом настало время удивиться Андрею. В попытке остановить его, я махнул рукой  и попал в район предплечья. Он слетел с меня и ударился об стену.
Благодаря моей новой природе, удар оказался такой силы, что штукатурка осыпалась до кирпича. Он немного осел, но быстро пришел в себя. Вскинув руки, он опять пошел в наступление.
Первый удар я пропустил и под глазом начал расти бугор, мешающий обзору. Но затем я толкнул его в грудь. Он пролетел через кухню и ударился спиной в шкаф для посуды. Дверцы влетели внутрь вместе с Андреем. Он сполз на пол, а ему на голову посыпалась посуда. Последней вниз полетела треснувшая полка, которая с неприятным хрустом вонзилась ему в череп. Все было кончено, только соседи колотили в батарею, призывая прекратить шум.
Очередная неудача, но нет худа без добра. Не придется искать себе пропитание.  Я чуть откинул его голову, а дальше случилось то, что и должно было случиться. Насытившись (хотя пить из мертвого тела все равно, что есть вчерашний борщ из холодильника) я отправился прятать тело, по отработанной на Генке схеме.
Я шел домой по ночному городу, ветер дул мне в лицо, приводя разбросанные мысли в порядок. Может быть так и должно быть? Может мне не дано обрести друзей в моем новом обличье, тем более, что и при «жизни» у меня их почти не было? Может я так и буду мотаться ночами, вычеркивая из своей жизни тех знакомых, что еще остались?
Еще одна ночь закатилась к восходу. Еще одна одинокая и бесполезная ночь. И еще и еще мой телефон мигал пропущенными звонками от моей любимой. От той, с которой я не мог быть. Я чувствовал, что если в ближайшее время не смогу решить вопрос с ее обращением, нам придется расстаться. В первую очередь ради нее, она слишком дорога мне, чтобы закончить все смертельным поцелуем. Да и не только в этом дело. Я просто физически не смогу обеспечить свое присутствие рядом с ней в дневное время. Солнечные лучи теперь не ласкают меня, словно руки любимой оставляя на щеках родной запах. Теперь они хлещут меня словно кнут палача, оставляя выжженные следы и трещины, как на пустынной земле.
***
Время шло. И я шел вместе с ним. Я шел навстречу вечному одиночеству. С Верой мы виделись только после того, как я питался. Иначе страсть к ней могла привести к укусу и тогда последний смысл моей вечной жизни утечет как кровь из пульсирующей артерии. Конечно, еще оставался футбол, но без любимой он уже не приносил той радости и удовольствия.
Вера стала замкнутой, иногда не отвечала на мои звонки. А в редкие моменты общения мы все больше ссорились. Я слушал претензии  и просто кивал головой, понимая, что сейчас не смогу ей ничего объяснить.
Может быть, мне стоило ей открыться? Но малейшая мысль о том, что она возненавидит меня от того, кем я стал, приводила меня в ужас.
В конце концов, такие размышления толкнули меня на отчаянные действия.
Я приметил одного парня из своего подъезда. Аккуратный, худощавый, достаточно интеллигентный и самое главное он был одинокий. Я следил за ним примерно неделю и подумал, что раз у меня друзей уже не осталось, попробую из него "сделать" своего друга.

***
Сдружиться с ним получилась как-то само собой. На очередной тренировке по футболу мы играли товарняк (товарищеский матч) за разные команды. Ну и трепались по возможности о футболе, о спорте, девочках и всем том, о чем болтают парни на тренировках.
Через месяц я отдал свою машину на сервис (естественно к частнику, в сумерках, сославшись на плотный график). И на тренировки он меня стал подвозить на своей. Он вез меня по ночному городу домой, что-то вещал про Месси и Барсу. Я не слушал, нащупывая ручку ножа, который я теперь всегда носил в сумке, вместе с остальным набором по обращению. На улице стояла жара и фонари как мелкие солнца сменяли друг друга, подмигивая в окно автомобиля.
Мне нужно было выбрать место для своей маленькой Компании. Он предложил ударить по пивку. Я согласился, предложив подняться ко мне. Но учитывая, что он жил на два этажа ниже меня, поступило встречное предложение не тратить время на перемещения и зайти к нему. А за одно, он пообещал мне дать поюзать диск с ФИФой.
Он впустил меня и повернулся закрыть дверь на ключ, я принял это за сигнал. После второго щелчка я приподнял его за майку. Он захрипел - ворот перекрывал его худое горло, врезаясь в кадык. За все это время я довел свои движения до автоматизма, и не задумываясь впился в артерию. После первого глотка я достал нож, полоснул запястье и направил теплую струю на лицо моего сегодняшнего собутыльника. Он начал сопротивляться и пытался выплюнуть кровь. Я не стал тянуться за воронкой в пакет, а просто засунул надрезанную руку поглубже, в горло. Один глоток, второй, третий, седьмой. Интересно, уже достаточно? Еще пару глотков и я остановился. Разрез на моей руке тут же затянулся.
Ничего не произошло. Он стоял на коленях - его рвало кровавым месивом. Но он был первый, кто остался живым после контакта со мной. Белки его глаз окрасились в цвет выблевываемой им жидкости. Он смотрел на меня и медленно открывал рот, но звук из него не выходил. Только большой красный пузырь надулся, лопнул и стек по углу красного клоунского рта. Мое сердце колотило о ребра. Затем он встал и пошел в ванну. Шум падающей воды меня немного успокоил. Хотя в ушах постукивало.
Он вымыл лицо и полез в душ. После душа он сказал, что устал и пошел спать. И через пару минут квартиру заполнил храп.
Я решил, что сегодня останусь у него. Пока на улице было темно, я затер кровь на полу, тоже принял душ, посмотрел новости. Тут меня ошарашило: А что будет утром?
В ванной я соорудил подобие кровати из стульев и подушек. Я уложил его на это импровизированное ложе, а затем решил привязать на всякий случай, подумав немного, и заклеил рот скотчем. Выключил его телефон, запер дверь и оставил ключ в замке. Для себя накидал одеял в ванну и лег рядом. Он только храпел и пробовал вертеть головой.
Я проснулся с больной головой и колотящимся сердцем. Он лежал рядом в той же позе, что и вчера. Я встал и срезал скотч, сорвал ленту с его рта - он не проснулся. Я поднял холодное пластилиновое веко, а под ним была только белая безжизненная муть.
И вновь я отправил очередную свою жертву на дно водоема.
***

Следующие полгода я искал и экспериментировал, уже не обращая внимания на пол, возраст и прочее, я просто пробовал сотворить себеподобоное существо. В виду отсутствия причины моего заражения я пробовал все подряд, но все попытки заканчивались полным провалом. И все больше появлялось новых жителей речных глубин нашего города. При этом я стал отслеживать новости и сайты происшествий, на случай если я где-то все же наследил.
В эти же полгода я окончательно разругался с Верой. Из соображений ее безопасности, потому что мне начало казаться, то что не получается с другими, с ней обязательно получится.
В общем, в один из прохладных весенних дней, я наговорил ей гадостей, отвез домой и оставил одну.
В марте, кажется в марте, временя для меня потеряло то значение, которое оно имело для меня раньше. Я просто закрывал и открывал глаза, а одна ночь сменяла другую.
И я все дальше и дальше уходил в свой новый мир с его новой жизнью.
Так вот, в марте я каждый вечер «стоял под окнами» моей (когда-то моей) Веры до тех пор пока она не погасит свет (последняя Вера в мою прошлую, далекую, нормальную жизнь).
***

В один из мартовских вечеров я сидел на своем месте, на дереве напротив ее окна шестого этажа. Ерзая на ветке и все более и более шлифуя своим задом кору на ее поверхности. Я вглядывался в темноту ее окон и ждал, когда она вернется с работы. Я ждал свет ее квартиры, будто солнца в предрассветный час. Да и, по сути, от света ее ламп я испытывал те же ощущения, что и каждая живая тварь от вида солнечных лучей. Только солнце входило в мир не спеша, вкрадчиво, а свет от люстры врывался стремительно и заливал все уголки моего темного сознания счастьем от созерцания близкого для меня человека.
С футболом было покончено, я не хотел пропустить момент, когда моя единственная любовь вернется домой, и я увижу ее, пусть даже и на несколько минут, пока она не уснет.
Сегодня этот приятный миг почему-то не спешил наступать. Часы показывали девять. Два часа как она должна была вернуться с работы. Я ждал. Около одиннадцати соседние окна начинали темнеть. А ее так еще и не ожило своим желтым пульсирующим искусственным теплом. В одиннадцать двадцать (помню каждую минуту этого вечера, несмотря на мою все меньшую и меньшую привязанность ко времени) свет озарил прихожую, мое сердце скакнуло и пошло в галоп. Вошла она - прекрасна как всегда. Она улыбалась. И я увидел почему. Следом за ней вошел какой-то парень. Блондин, с модной зализанной на один бок стрижкой. Он поцеловал ее, я сжал ветку, за которую держался и она рассыпалась, как песочное печенье. Я стал наблюдать, растирая в труху щепки от изломанной ветки. Я наблюдал, как его руки гуляли по ее спине, как их вещи осыпались в коридоре (разноцветные как листья в октябре). Затем свет погас...

Я просто сидел на лавке возле подъезда, оставлял борозды от пальцев на ее поверхности и слушал пульсацию крови в ушах.
Он вышел в час сорок три, прошел мимо, насвистывая мотивчик из какого-то мультфильма, кажется, это был Царь горы, и скрылся за домом. Я пошел в противоположном направлении и обошел дом с другой стороны.
Он возился с ключом от машины, когда я спросил закурить. Он поднял голову и не увидел ничего, потому что от удара его шея хрустнула, как ветка, на которой я сидел. Его голова ударилась об его же спину и так и повисла, безжизненное тело свалилось между машин. Хотел бросить его так, но потом решил сбросить его ко всем. Выпить его я и не собирался.
Я отвез его, и он составил компанию всем моим жертвам. И это первый раз, когда я не испытывал угрызений по этому поводу.
***

Покончив со всем, я пошел в сторону дома. В два сорок один меня осветили фары какого-то авто, а блеск маячка указал на то, какое это авто.
Сержант держал мой паспорт, а старшина пошел к машине. По их мыслям я понял, что они знают если не все, то очень-очень многое, я почувствовал их страх и трепет.
Я вырвал сержанту кадык, и пока он падал, побежал к старшине, который почему-то решил оглянуться. Он вырвал пистолет из кобуры, как Клинт Иствуд, и мое левое плечо начало жечь. Затем запекло живот. И когда весь низ живота превратился в месиво я начал терять контроль над ногами. Я толкнулся из последних сил и, пролетев метров пять, приземлился на меткого старшину. Мы свалились на землю, и кулаком я раскроил ему череп.
Через пару секунд подвижность к ногам стала возвращаться. Кровь вокруг начала образовывать лужи. В ней я видел отражение луны. Она смотрела на меня - мертвое отражение солнца. И рядом было мое отражение, точнее мертвое отражение меня самого.
Дома я был в три пятьдесят. Я сидел возле окна и смотрел в темноту, осознавая кем я стал за это время. Я потерял друзей (сам же и избавился от них), я расстался со своей любимой. С той, которая верила в меня, ждала меня и старалась принять таким какой я есть. Моя дорогая, мое солнышко... Да и кстати, солнышко тоже я видел последний раз почти два года назад. Я окутан тьмой, поглощен мраком. И самое страшное, что мрак во мне и он берет верх надо мной. Я понимаю, что чтобы выжить, я должен буду продолжать питаться людьми. И возможно, со временем я перестану сокрушаться на этот счет и продолжу, если можно так сказать, жить...
Только скорее всего придется перебраться в новое место, уж больно я сегодня наследил. Моя кровь наверняка осталась на месте перестрелки с полицейскими.
***

Так я размышлял пару вечеров и решил все запечатлеть на бумаге, чтобы можно было почерпнуть мой скромный опыт тому, кто, возможно, окажется в такой ситуации. А сегодня мои размышления прервал посветлевший горизонт.
Я наблюдаю как вспыхивают верхушки деревьев. Как край неба наполняется желтизной. Сердце колотится от благоговейного ужаса (я, кажется, понимаю древних людей, которые поклонялись такой мощи).
Глаза начали слезиться, но я не могу отвести взгляд. Я наблюдаю начало рождения нового дня, но для меня это никак не рождение, это страшная, но быстрая смерть. Не в силах терпеть, я задернул шторы и начал пятиться в сторону гардероба. Не смотря на максимальную плотность гардин, свет все равно пробивается сквозь них. Ткань была не в силах сдержать тепло, которое начинало окутывать собой весь мир.
Чувствую, что не смогу удержаться от того, чтобы не окунуться в эту негу нового дня, в это возрождение света. Может не сегодня, может через неделю или через месяц я шагну вперед и отдерну шторы.

***

Выдержка из городской газеты «Известия» от 27.03.16г.:
Смертельный дайвинг.
Местный житель обнаружил подводное захоронение во время рыбалки. Количество тел порядка сорока семи, сообщает источник…

Статья из тех же «Известий» от 27.03.16г.:
В краевой столице жестоко убиты два полицейских.
Во время проверки информации по подозрительному мужчине с крупным свертком на набережной рядом с мостом, на двух сотрудников ППС совершено жестокое нападение.
МВД пока не раскрывает подробности дела в интересах следствия…



Статья из желтой газетенки «Криминальный регион» от 02.05.16г.:

В одной из квартир краевого центра обнаружены останки, точнее пепел, молодого человека. По предварительным итогам экспертизы останки принадлежат, хозяину квартиры, г-ну В. тридцати двух лет. Тело было сожжено не в самой квартире, так как не обнаружено источника огня, да и самого места сожжения.
По комментариям сотрудника крематория сожжение такого рода, возможно было выполнить только на их оборудовании, но к ним никаких заявок на процедуру не поступало.
По словам местной епархии, это скорее всего, один из случаев увлечения сатанизмом, которые участились в последнее время…