Гл. 92. Последнее свидание Софьи с папой

21+
Роман содержит сцены мучений
Краткое содержание: молодой вдовец и бизнесмен, Борис Георгиевич взял приемную дочь своего охранника, получившего несколько тяжелых ран  Софью в свой дом в качестве домоправительницы, и за одно своей любовницы и любовницы своего сына Ромки. По примеру приемного папы он Софью  держит в строгости.
За   всей компанией присматривают Ангел Хранитель и Ангел Искуситель.


92. Последнее свидание с папой
Никогда не следует сожалеть, что человека обуревают страсти. Это все равно, как если бы мы стали сожалеть, что он человек.
Андре Моруа

"Дни жизни моей летят в никуда, словно пожелтевшие листки отрывного календаря! Я обслуживаю двух мужчин! И в любой момент меня могут сдать в приют!"
– Софья, – Борис Георгиевич вошел на кухню, где Софья убирала посуду в посудомойку, морщась от боли после последней суровой порки. – Рома тут уберется, а мы поедем на свидание к твоему папе. Одевайся и не забудь тапочки.
– Да? – переспросила девушка и только несколько секунд спустя по-настоящему обрадовалась.
Машина подъехала к больничному зданию.
– Торт возьми из багажника!

Ангел Хранитель: Папа очень соскучился! Он скучает о дочери, мечтает о ней, как о женщине, и, в конце концов, это единственный родной человек!
Ангел Искуситель: Он до сих пор не знает, каких чувств у него к девушке больше, отцовских или супружеских!
Ангел Хранитель: А дома по ней скучает Рома. И он ее по настоящему любит!
Ангел Искуситель: До Ромы я еще доберусь!

– Однако мы в больницу уже опаздываем. Но несколько минут у нас есть, – Борис Георгиевич припарковал машину на обочине, погасил свет в салоне и опустил сидение Софьи...
"Со Светкой не сравнить! Та давится, а это делает с удовольствием! С огоньком!"
– Так-то лучше... – Борис Георгиевич ласково потрепал девушку. – Ты заслужила премию!
Борис Георгиевич, после первого удовольствия, теперь млел под нежным языком
– Премию? – оторвалась Софья от фалла.
– Да, – Борис Георгиевич расслабился. – Я перекину денег на твою кредитку. Тысячу рублей... – спонсор, как известно, был скуп.
Борис Георгиевич набрал коды, послал их, получил ответ и закрыл глаза.
"Такая девушка… И она делит постель с моим сыном!" – ревность прочно поселилась в его душе.

– Софья, после нашего маленького расслабления ты сможешь нормально себя вести в больнице? – Борис привел сидения в машины в порядок и нажал на газ. – Доктора и сестры ничего не должны заподозрить. В санпропускнике помоешься, пока я с папой беседую. Потом сама с папой пообщайся, можешь рассказать, что я тебя высек скакалкой и взял на работу. Но сама понимаешь, не надо его расстраивать, и приключения в деревне ему настроения не улучшат. А у меня нервишки ни к черту! Выпить хочу, но я за рулем... – Борис Георгиевич вел машину по дороге.
– Слушай, а если я тебя на Ромке женю, ты держать свой язык за зубами сможешь? Он ревнивый и чувствительный!
– Смогу! – немного подумав, ответила девушка, сидевшая в машине как-то слишком спокойно.
"Неужели мама права? – Софья задумалась. – Получается, что попа моя не зря терпела!"
– Честно, есть в тебе что-то такое... Я потрясен твоей выдержкой! Тебе не домоправительницей, а в контрразведке работать! Я тебя хочу! А мой сын тебя любит! От меня влюбленного взгляда не скроешь! Да и сам он говорит, что хочет тебя. Но тут вопрос: с папой у тебя свои отношения, да и со Светкой тоже... Не так просто выскочить их этого клубка, чтобы Ромка ничего не заподозрил.

– А как мой папа? – Софья отвернулась, чтобы Борис не увидел катившейся из глаз слезинки.
– Я ему одноместную палату оплатил, – Борис Георгиевич подвел Софью к дверям. – Сполоснись, мне надо сказать твоему папе насколько слов. И не забывай, что тебя Рома ждет.
Борис отнес торт сестрам, заслал денег врачам и посидел у Владимира, обсудив последние новости.
– Сейчас к тебе Софья придет, – улыбнулся он. – Вдаваться в подробности не буду, но она в очередной рас спасла мне и Ромке жизнь. А теперь я ушел по делам, а ты общайся с дочкой.
Софья наскоро привела себя в порядок, зашла в палату, сразу бросившись к папе, но остановилась в полушаге, поняв, что он в гипсе, и жалобно на него посмотрела.
– Живая! – улыбнулся папа. – А я вот нашел пулю, как дурак! Видимо, реакция поле контузии уже не та... Тебя как, Борис Георгиевич не обижает?
– Не-а, – отрицательно помотала Софья головой.
Папу было жалко, но после последних приключений выражение чувств как-то притупилось.

– Софья, Борис Георгиевич что-то недоговаривает. Ты с ним что, в новую авантюру вляпалась? Он сказал, что жизнь ты ему спасла. И сядь поближе...
– Да... В деревне на нас наехали бандиты, но они взорвались. Похоже, в багажнике у них была мина, которая взорвалась сама собой, случайно, – Софья почувствовала, что щеки у нее покраснели так, как будто покойная мама поймала ее на воровстве конфет, и теперь надо оправдываться.
– Туда им и дорога! А ты как-то странно сидишь. Тебе больно?
– Немного, – призналась девушка.
– Что случилось? Тебя ранили?
– Я из-за карьеры фотомодели запустила колледж.
– И Борис наказал?
– Да, – вздохнула.
– Покажи. Только закрой на ключ дверь. Он в замочной скважине.
Софья подбежала к двери и заперла её.

– А теперь покажи... – повернувшись к папе спиной, девушка задрала юбку и спустила колготки с трусиками. – Что он с тобой сделал! Да... Похоже, перестарался! – тут он вспомнил, как сам запорол девушку до бесчувствия. – Подойди ближе!
Софья повернулась, и посмотрела на папу.
– Повернись! – папа незагипсованной рукой погладил петлеобразные полоски. – Во что я тебя втравил! Не держи на меня зла!
– Не держу, папа, – поморщилась Софья от прикосновения.
– Ведь я сам Бориса Георгиевича в дом пригласил, – папа слегка потискал попку. – Я очень по тебе соскучился!
Софья кивнула. Папа ласково погладил девушку одной рукой.
– Сделай папе подарок, разденься!
"Вот и закончилась любовь родительская, – девушка стала быстро разоблачаться и уже минут через пять стояла совершенно голенькая перед приемным отцом, – и начинается любовь телесная!"

Папа стащил с себя одеяло, демонстрируя фалл в боеготовности.
– Нога у меня загипсована, а поцеловать его сможешь?
Софья наклонилась и, раскрыв ротик, обняла фалл губами, принявшись облизывать.
"Любимый папочка, кто я тебе? – думала Софья, поглаживая головку языком. – Дочь? Но так с дочерьми не поступают! Игрушка? Но ради игрушки не идут на смерть!"
– Красотка моя, – папа погладил Софью по голове. – У меня там недельный застой, горько на вкус будет!
Софья старательно вылизывала.
***
Ангел Искуситель: Смотри, папа просто счастлив. В эту минуту он забыл, что с ним, где он находится.
Ангел Хранитель: Какая же он сволочь! Может, заберешь его грешную душу?
Ангел Искуситель: Забирают другие! Когда приходит время! Но у меня ощущение, что его время заканчивается!
***
А Владимиру хотелось одновременно целовать, ласкать и мучить это юное создание.
Ангел Искуситель: Вон, наши ребята уже пришли. Но пусть он получит последнее в жизни удовольствие!
Ангел Хранитель: И на том спасибо.

Владимир лежал и млел. "А если Софья останется у Бориса Георгиевича жить? Что я буду делать в доме ОДИН?"
– Продолжай, – шептал он, гладя Софью по чуть-чуть влажным волосам. Софья, не без удовольствия, старательно облизывала фалл.

А это время Рома решил за Софью все задачи и сделал всю работу по дому. Он был удивлен, что папа вернулся один.
– А где Софья?
– У папы. На такси сама приедет.
Борис был страшно зол: муки ревности терзали его грешную душу.

Папа почувствовал, что фалл начал мелко вздрагивать от прикосновений Софьиного языка. Он положил руки на затылок девушке и стал задавать ритм.
– Еще… Еще немного…
– Уууу... – простонала Софья.
Папа не сал себя сдерживать и разрядился девушке в рот.
Софья крепко обхватила папин фалл губами и, чуть морщась, стала сглатывать сперму.
– Если можешь, не оставляй меня совсем одного, – папа тяжело дышал. – Я знаю, Борис Георгиевич рассказывал, что Ромка в тебя по уши влюбился. Теперь понятно, почему он тебя зашил... Приезжай хоть с Ромой ко мне…
– Но зачем вместе с Ромой... – проглотив сперму и облизнувшись, ответила девушка.
– Лучше без него, но мне надо привыкнуть к тому, что у тебя есть мальчик, и он тебя любит. Обещаю, от меня он ничего лишнего не узнает. Не хочу портить вам жизнь.
– Спасииибо, папочка, – легла на грудь и обняла отца за шею Софья.
– Я люблю тебя, красотка, – папа несильно пошлепал девушку по попе. – И мне хочется, чтобы ты была счастлива. Ромка хоть хороший мальчик?
– Хороший, папочка, – девушка устроилась рядышком с отцом.
– Одевайся, мне очень приятно видеть тебя голой, но скоро медсестра с уколами придет. – вздохнул папа.

Девушка кивнула и, спустившись с кровати, стала одеваться. Когда вся одежда оказалась на месте, Софья открыла палату.
– Пока нет сестры, расскажи честно. Что там в деревне было?
– Мы... Мы весьма жестко разобрались с четырьмя незваными гостями.
– Ни фига себе... – папа чуть не лишился дара речи.
До Владимира постепенно стал доходить весь ужас сказанных Софьей слов. Ведь теперь кровная месть упадет и на ее голову, а у кавказцев ОЧЕНЬ много родственников и земляков.
– Ты не живи в доме одна, лучше у Бориса Георгиевича. Хоть он и жесток не в меру.
– Я у него домоправительница на жаловании, – Софья тихонько кивнула.
– У тебя есть деньги на такси? Возьми у меня в тумбочке кошелек.
Софья кивнула и извлекла из тумбочки кошелёк, сунув себе в сумочку.

– Я боюсь за тебя, позвони, как доедешь, – тут вошла медсестра с подносом, полным страшных шприцев.
Софья снова кивнула и улыбнулась папе.
"Господи, прости ее грешную! – Владимир молился, как умел. – И прости ей все прегрешения вольные и невольные!"
– Брысь! – строго сказала медсестра, и, откинув одеяло, ткнула иглой.
– Поезжай, тебя Рома ждет, – сказал папа, дернулся и захрипел. Его лицо и верхняя часть туловища посинела.
– Зови врача! – медсестра, забыв об уколах, стала давить мужчине на грудь двумя руками. – Быстро!!!
Дальше Софья воспринимала с трудом.
Массаж!

Адреналин!
Атропин!
Дефибриллятор!
Массаж!
Доктора и сестры про Софью просто забыли. Вокруг Владимира царила суета, а девушка стояла, прижавшись к стене.
– Все! – доктор прекратил массаж. – Сорок минут реанимационных мероприятий! Аут!
Тут он увидел Софью, прижавшуюся в углу.
– Мои соболезнования! – доктор утер пот со лба. – Иди домой! Ты теперь сирота…

Ангел Искуситель: Черт бы его побрал! Ну, зачем он вздумал молиться?
Ангел Хранитель: Ну, и зачем ваши работники схватили его во время молитвы? Теперь он в раю, а они зализывают раны! Моя взяла, как бы ты, Искуситель, не старался!
Ангел Искуситель: Пути начальства неисповедимы.
Ангел Хранитель: Он же воин, который принял бой и умер во время молитвы! Это искупило его грехи!