Адель. Глава 28. Жемчужная нить

Агнесса Ивановна вышла из комнаты, держа в руках нитку жемчуга.
- Держи, горе-горемычное! Только с одним обещанием, что больше не будешь побираться на улице! - произнесла она с укоризной.
- Я не побиралась! - с чувством собственного достоинства сказала Адель. 
Ваня же опустил глаза в пол.
- А что ж ты делала, горюшко луковое?
- Выступала! А мне за это монетки давали!
- Вот вырастешь, выучишься на актрису и выступай себе на сцене! А советскому человеку, будущему пионеру, это ни к чему!
Ванек еще больше приуныл.
- А ты что глаза потупил? - грозно спросила старушка.
- Он не сам! Его дядька заставляет! - заступилась за него девочка.
- Разберемся и с дядькой!
- Не надо! Я вас очень прошу! - взмолился парнишка, представив, что его ждет, когда старушка поговорит с дядь Пашей.
- Не волнуйся! Я тебя себе заберу! Будешь у меня жить! А дядек твоих я не боюсь! Пережив войну и голод, я уже ничего не боюсь! Сегодня у меня переночуешь, а я подумаю пока. Утро вечера мудренее, глядишь что-нибудь да надумаю!
- Слушай меня, стрекоза ты этакая, сейчас летишь домой, а завтра в сад! И чтоб я тебя больше возле церкви не видела! Ясно? - спросила, сдвинув к переносице брови, бабушка. - На первый раз матери ничего не скажу! Но смотри у меня!
Адель не на шутку перепугалась. Она, как и все дети, с благоговением думала о том, что когда-то ей повяжут алый галстук. И вдруг выясняется, что она совершила проступок, недостойный пионера. Девочка посмотрела на паренька и поняла, что он сейчас чувствует. Его уши пламенели от стыда, а щеки разрумянились от счастья. Адель почувствовала, как он рад, предложению остаться у старушки, и в то же время стыдится своего прошлого.
- А Ванюшку у вас не заберут? - с испугом спросила она, представив грозного дядьку.
- Пусть только попробует! Засужу! Наш суд, самый гуманный суд в мире! Он парнишку в обиду не даст! А вот что я придумала, позвоню завтра в опеку! Спрошу у них совета! Они-то уж точно знают, как правильно все сделать!
- Вы вправду хотите, чтобы я у вас жил? - все еще боялся поверить Иван.
- Конечно! Только вот старая я. Дадут ли мне оформить опеку... Вот о чём я волнуюсь!
- Какая же старая? Вон бойкая какая!- заволновался парнишка.
Он беспокойно ерзал на стуле, сомневаясь признаться ей или нет. Агнесса Ивановна нутром почувствовала это.
- Выкладывай, что у тебя там!
- Боязно! - признался он.
- А ты не трусь! Я трусов не уважаю! - подбодрила его старушка.
- Вдруг вы передумаете меня брать... - с тоской произнес парень.
- Говори уже!
С чувством, что сейчас он рубит сук, на котором сидит, Иван, глубоко вздохнув, признался:
- Я воровал.
- Много удалось наворовать? - строго спросила она.
- Булку хлеба. - опустив голову, произнес он.
Агнесса Ивановна, у которой хлеб был самым святым, что только бывает в жизни, смахнув неизвестно откуда набежавшую слезинку, спросила:
- Сильно голодный был?
- Да почитай, неделю маковой росинки во рту  не было. Совсем тогда живот подвело.
Бабушка подошла к нему и погладила по вихрастой голове.
- Значит, возьмете? Не передумали?
- Лишь бы оформить опеку дали! Но ты не бойся, я тебя все равно не брошу!
- А может, ну ее, опеку эту! Буду у вас так жить и всего делов!
- Всего делов ему! А в школу как же? Нет уж, брат, тут все по закону надобно!
Агнесса посмотрела на Адель.
- А тебя мать-то кормит?
- Я сама кушаю! Мама мне вечером сготовит, а я из сада приду и ее жду, чтобы вместе покушать. На стол ей накрою. - ответила девчушка.
- Хорошая у тебя мамка?
- Очень хорошая! Моя мамочка лучшая в мире! - с жаром произнесла Адель.
- Прям-таки лучшая!
- Самая-самая! - ответила она.
- Что ж она за ребенком-то как положено, не следит, если самая-самая? Вот подари-ка ей жемчужные бусы! Пусть призадумается! - сказала бабушка. - И не говори, что я тебе их так отдала! Скажи, купила!
- Давайте я у вас их куплю, а то очень неловко, получается! - уцепилась за предложение Адель.
- Сколько там у тебя есть?
Девочка высыпала монеты из кармана.
- Что ж, пожалуй, соглашусь! - кивнула головой бабушка.
- У меня дома еще есть! - обрадовалась девочка.
- Этого хватит! - улыбнулась почти беззубой улыбкой старушка. - Лети, стрекоза, домой!
- Можно я ее провожу? - спросил Иван.
- А ты не сбежишь? Не пропадешь? - спросила она с опаской.
Парень, так сильно похожий на ее сына, уже  проник в ее сердце и накрепко поселился там.
- Что вы! Дурак я, что ли от своего счастья собственноручно отказаться? Куда ж я денусь? Мухой сгоняю и вернусь.
Его помрачнело. Он вдруг испугался, что она может передумать.
Адель прочла это в его глазах. Она мышкой выскользнула в коридор, схватила одежду и обувь, и выскочила в коридор, громко хлопнув дверью. Пусть знают, что она ушла.
"Дойду одна, что я маленькая что ли?" - улыбалась всю дорогу девчушка. Она предвкушала мамину радость, когда она покажет ей бусы