Ошибка 2. гл 5. Первая любовь

КНИГУ ПЕРВУЮ читайте здесь: http://www.proza.ru/2019/12/05/1079

Оглавление книги второй:

Глава 1. Беда нечаянно нагрянет - http://www.proza.ru/2020/02/04/894
Глава 2. Беды и бедки - http://www.proza.ru/2020/02/04/1014
Глава 3. Отец уходит - http://www.proza.ru/2020/02/04/1144
Глава 4. Новый братик - http://www.proza.ru/2020/02/05/811
Глава 5. Первая любовь
Глава 6. Странная дружба - http://www.proza.ru/2020/02/05/1164
Глава 7. Четыре сыночка и лапочка дочка - http://www.proza.ru/2020/02/05/1609
Глава 8. Крыса - http://www.proza.ru/2020/02/06/751
Глава 9. Что я сделал не так? - http://www.proza.ru/2020/02/06/866
Глава 10. Проститутка - http://www.proza.ru/2020/02/06/980
Глава 11. Неожиданный звонок - http://www.proza.ru/2020/02/07/856
Глава 12. Я очень, очень, очень люблю тебя - http://www.proza.ru/2020/02/07/1032

                Глава 5
                Первая любовь

     В 1978 году Андрей с мамой переехали в Донецк. Слава перебралась туда ещё раньше. Жила у маминой сестры Фиры и её мужа дяди Серёжи в квартире четырёхэтажного дома недалеко от Донецкой телестудии. Славка поступила в Донецкий Политехнический институт и выскочила замуж за Гришу, который учился вместе с ней, только на курс старше. После свадьбы они сняли квартиру на Черёмушках, на пятом этаже.
     Славка вскоре забеременела. Мама часто ей звонила и требовала, чтобы дочь не вздумала бросить институт. Сказала, что поможет ей, когда Славка родит.

     Какой-то мамин знакомый помог ей перевестись в Донецк, в родильное отделение третьей городской больницы. Не главным врачом, конечно, но в зарплате мама почти ничего не потеряла. Зато теперь семья снова была вместе. Да ещё и сестра мамы была рядом и Славкин и Андрейкин двоюродный брат, кстати, ровесник Славки и тоже Славка. Только Славик, был по паспорту Станислав, а Славка - Мирослава. Когда Андрей был маленький он не выговаривал букву «л» и все смеялись, когда сестру он называл Сявка, а брата Сява.

     Теперь Андрей с мамой обосновались в одной спальне, а Славка с Гришей в другой. Пианино переехало в зал, остальную мебель пришлось продать. Особенно жалко было фамильный старинный стол на львиных лапах и такой же книжный шкаф с резьбой и страшной усатой рожей над застеклённой дверью.
     И хотя пианино было порядком расстроенным после переездов, и с некоторых клавиш поотлетали пластиночки под слоновую кость, но всё-таки они часто собирались около него, Андрей играл, и все пели. Славка и мама обожали еврейские песни. И часто с их раскрытого балкона неслось:

     Тум-бала, тум-бала, тум-балалайке
     Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
     Тум-балалайке, шпил балалайке,
     Тум-балалайке, фрейлех зол зайн!

     Или из репертуара сестёр Бэрри:
     В Кейптаунском порту
     С пробоиной в борту
     «Жанетта» поправляла такелаж.
     Но прежде чем уйти
     В далёкие пути,
     На берег был отпущен экипаж.

       Идут, сутулятся
       По тёмным улицам,
       Их клёши новые ласкает бриз.

     А потом всё шло вперемешку: русские романсы, украинские народные, советская эстрада…

     Андрей пошёл в девятый класс в школу номер двадцать. То ли потому, что директором школы был еврей Кац Моисей Борисович, то ли потому, что в большом городе антисемитизм не был так ярко выражен, а возможно потому, что у Андрея фамилия была не еврейская, но никто не обращал внимания на его национальность, хотя с первых же дней о ней стало известно почти всем. Тем не менее, у него появилось много русских и украинских друзей. Буквально с первых дней сдружился с Лёшкой Гнилицей. И они вместе стали осваивать семиструнную, а затем и шестиструнную гитару.
     Моисей Борисович организовал для них инструменты и вскоре в школе появился свой собственный оркестр: электроорган, труба, кларнет, две электрогитары и барабаны. Ну, и конечно усилители, колонки и два микрофона. К ним присоединился ещё один коллектив - девочки из 9-В класса - ансамбль «Снежинка».

     Сегодня у них была репетиция. Готовились к новогоднему концерту. Уже час, как окончилась вторая смена, когда они стали расходиться с репетиции. Обычно домой они шли втроём: Рита Боднар, Лиля Гриненко и Андрей. Ритка с Лилькой жили в одном дворе, там, где магазин «Океан», а он на пару кварталов дальше. Но сегодня Толик Бобринцев, их трубач, увёл Риту раньше, Лиля осталась ожидать свою маму, которая преподавала историю, а Андрей собирался возвращаться один.

     В классах и коридорах уже закончилась уборка, свет почти нигде не горел. Андрей шёл по тёмному школьному коридору и неожиданно увидел чью-то тёмную фигуру, сидящую на подоконнике, и услышал всхлипывания. Секунду подумал, сделать ли вид, что ничего не видит, ничего не слышит и пройти дальше или… Победило или. Он подошёл к фигуре. Это была девочка из, кажется, восьмого «а». Она выглядывала в окно, ведущее в школьный двор. Фонарь освещал её профиль, тёмные волосы выделял светящимся ореолом, а на лице светилась дорожка от слёз.
     Андрей обожал фотографию. А сейчас перед ним была настоящая фото-Муза. Красивее этого девичьего заплаканного профиля он в жизни ничего не видел. Эх, как жаль - его любимого Zenit-TTL с собой не было! Но фотография всё же осталась. Не на плёнке - в сердце.
     Он тронул её за плечо:
     - Что-то случилось? Ты что-то потеряла? Или обидел кто?
     Она двинула плечами.
     - Ничего не случилось. Иди себе.
     Нет, Андрей не мог уйти.
     - Слушай, я помочь хочу.
     - Ничем ты мне не поможешь. Их вон сколько. - Она кивнула на окно.
     - Кого их? - он наклонился к ней так, что её волосы коснулись его щеки, отчего по телу будто искры пробежали.
     В школьном дворе, переминаясь на морозце, стояло пять или шесть парней. Они курили, яростно жестикулировали и поглядывали на тёмные окна школы.
     - Ты что, не знаешь свиту Шкуры?
     - Нет. Я в школе недавно, только с этого класса начал.
     - Ну, Шкура. Фамилия такая - Шакуров, а все зовут Шкура. Местный бандит, а это его прихлебатели. Он на меня поспорил с кем-то из своих корешей. Мне одна девочка сказала, она с ними тусуется.
     Андрей быстро сообразил, что его дело плохо. Но отступать было невозможно. Ведь тогда эта девочка сочтёт его трусом.
     - Меня Андрей зовут, а тебя как?
     - Мишель, - робко произнесла она. - Дома меня Мика зовут.
     - Вот что, Мышка, давай сюда твои шмотки. Выйдем через подвал, я знаю как, и я провожу тебя. Ты далеко живёшь?
     - Нет, не очень. Около кинотеатра «Строитель». Минут семь-десять идти. А если бежать, то и за пять можно.
     - Ладно. Бежать мы не будем. Может они и не заметят, как мы выйдем. Но если увяжутся за нами, не должны думать, что мы их боимся.

     И они пошли. Банда заметила их, когда они уже выходили из боковой школьной калитки. Чувства были настолько обострены, что Андрей слышал скрип снега позади себя и запах их вонючих сигарет. Но это же обострение чувств вдруг сделало всё вокруг них волшебным. Никогда ещё Андрей так не ощущал красоту как сейчас. Заиндевевшие ветки деревьев, искрящийся разноцветными искрами снег. Иногда вверху что-то звонко щёлкало и оттуда сыпался иней, создавая радужные ореолы вокруг фонарей на столбах. Клубы пара из её губ, тепло её локтя. Он бы хотел, чтобы это продолжалось вечно.
     Но вот и её дом.
   - Спасибо, сказала девушка, - сняла варежку и протянула ему тёплую ладошку.
Вошла в освещённый подъезд, оглянулась и помахала ему снятой варежкой.

     Андрея таки здорово избили. Но когда он добрался домой, ему всё равно хотелось петь.
     На следующий день он в школу не пошёл. Да и куда с такой «боевой» жёлто-синей раскраской? Позвонил брату. Брат приехал с друзьями на мотоциклах, и они навели такого шороху на Шахтостроителе, что Шкура исчез с горизонта, будто его и не было тут никогда.

     В понедельник, на большой перемене Мишель поднялась на его этаж. Первым его желанием было спрятаться куда-нибудь, чтобы она не видела его разукрашенной рожи. Но не успел. Она крикнула:
     - Андрей! - И подбежала к нему. - Я искала тебя ещё в пятницу, но тебя не было.
     Протянула руку к его лицу:
     - Здорово они тебя. - Провела легонько по синяку на скуле - Болит?
     Девчонки в коридоре аж рты раскрыли. Да и парни бросали на них косяки.
     - Да нет. Не сильно. Главное ты можешь теперь смело домой ходить. Никто тебя не тронет. Шкура и близко от тебя не покажется. Мы с братом и друзьями кое-что ему объяснили.
     - Знаешь, а ты смелый. С этим Шкурой все боялись связываться. Хочешь, мы будем с тобой дружить?
     Ещё бы он не хотел! Он хотел этого всю свою жизнь. Может ещё с детского садика.

     ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2020/02/05/1164