Источники партизанского вооружения

Чтобы стать партизаном, необходимо было иметь оружие и боеприпасы. Первым вооружением партизан западных областей республики  было оружие, оставленное отступающими бойцами Красной Армии, которые, попав в окружение, были вынуждены оставлять  винтовки, автоматы и другое, более тяжёлое, оружие.
 Партизаны находили оружие на местах боёв отступающих воинских частей Красной Армии с фашистами. Немцы слишком торопились, рвались на восток, чтобы тратить драгоценное время на сборы трофейного оружия, вот оно и попадало в руки белорусских патриотов. Часто находили затопленное оружие в разных водоёмах: реках, канавах, озёрах, прудах. Иногда в густом бурьяне или в  зарослях кустов.
Отступающие бойцы, выходя из окружения, нередко переодевались в крестьянскую одежду и пробирались на восток, стараясь догнать свою воинскую часть.  Оружие они оставляли у крестьян, а взамен брали какой-нибудь сельскохозяйственный инвентарь: грабли, вилы или косу, которые несли на плечах с целью маскировки. Такое  поведение было оправдано, так как впереди уже были фашистские оккупанты и предатели Родины, ставшие верными прислужниками немцев. Некоторая часть оружия была похищена из немецких складов.
Таким способом был вооружён партизанский отряд «Советская Белоруссия», базировавшийся на острове Клетичная, недалеко от Выгоновского озера.
До конца 1942 года в городе Барановичи ещё существовало еврейское гетто. Фашисты постоянно брали из гетто людей на работу в оружейный склад. Люди должны были на складе чистить и смазывать русские винтовки. На этой работе люди каким-то чудом ухитрялись ножовкой по металлу отпилить ствол винтовки и вынести под одеждой со склада винтовочный обрез. А с обрезом люди могли пробираться в партизанский отряд.
Все случаи и истории добычи оружия  даже одного партизанского отряда трудно описать. Вероятнее всего, сколько было единиц оружия, столько было и историй его поступления в отряд.
 На некоторых историях, которые мне хорошо известны, позволю себе остановиться подробнее. Но прежде, чем это рассказать, остановлюсь на харктеристике личности одного незаурядного человека, главного действующего лица всей этой истории.
 Давно закончилась война. У вернувшихся домой, уцелевших фронтовиков и партизан,  выросли дети и внуки, у  многих из них появились правнуки и праправнуки.
 А многие из живущих ныне людей не дождались никаких известий о своих без вести пропавших родных.
 Я расскажу об одном человеке, который служил в рядах Красной Армии под фамилией Орлов Сергей Демьянович. Был он примерно 1917 или 1918 года рождения. Невысокого роста, я бы даже сказал, маленького, плотного телосложения, энергичный, очень подвижный, смелый и решительный. Волосы у него были русые, глаза – голубые. Его военная специальность была – пулеметчик зенитных установок. В 1941 году он служил на заставе под городом Гродно, в начале войны попал в окружение. Из окружения ему удалось вырваться, и он направился на восток. Лесами дошёл до Ивацевичского района Брестской области.
 В этом районе в лесу за деревней Борки его попытался задержать сельский староста, вооружённый винтовкой. В схватке Орлову удалось из винтовки старосты выхватить затвор и забросить его в кусты. Так он избежал расправы и продолжил свой путь.
 Недалеко от города Ивацевичи находится деревня Голенчицы. В этой деревне Орлов С.Д. остановился у Кравчени Фёдора на временное жительство. В первые месяцы войны в деревне фашисты производили аресты сельского актива. Кого-то расстреляли, кого-то вывезли в Германию.
Орлову С.Д. удалось избежать ареста, и он решил идти в Ивацевичи, чтобы устроиться на любую работу. Надо было как-то существовать. По приходу в Ивацевичи, к своему несчастью, сразу же встретился с сельским старостой из деревни Борки, от которого ему удалось уйти после схватки. Тот донёс на него в полицию. По заявлению старосты Орлова С.Д. полицейские арестовали и посадили в помещение для содержания арестованных.
Он понял, что за сопротивление местным властям, назначенным фашистами, неминуемо будет расстрелян. Он попросился у охранника выйти в туалет, оглушил того, и ему удалось убежать.
 Лесами Орлов С.Д. пробрался дальше на восток и пришёл в Барановичи. Предпринял очередную попытку устроиться хоть на какую-нибудь работу и снова попал в группу пленных красноармейцев, которых гитлеровцы загнали в товарный вагон и отправили в Германию.
 В холодном товарном вагоне пленные доехали до Варшавы. В Варшаве группа пленных красноармейцев перебила охрану, и они все разбежались, кто куда. Орлов С.Д. со своим попутчиком возвратился опять к Ивацевичам, но в город на этот раз они идти побоялись. От встреченного в лесу крестьянина они узнали, что где-то в лесах в окрестностях деревни Житлин скрываются уцелевшие от карателей местные советские активисты и бойцы Красной Армии. Туда они и направились.
Был конец октября 1941 года. Возле деревни Житлин в урочище Курилец на лесничёвке они обнаружили часть уцелевшего сарая, где и остались временно жить.
Рассказать все беды этих месяцев в коротком рассказе не представляется возможным. Пережито Орловым С.Д. за эти месяцы после начала войны было столько, что можно было бы написать целую повесть. В декабре произошла ссора между Орловым С.Д. и его попутчиком, которая закончилась дракой. После этого Орлов С.Д. ушёл из урочища Курилец и вскоре нашёл группу партизан, возглавляемую лейтенантом Красной Армии А.П.Чертковым. В группе партизан Черткова он оставался до конца своей жизни. Чтобы понять, какой это был смелый, находчивый и остроумный человек, приведу только два примера из его партизанской биографии.    
Весной 1942 года Орлов Сергей Демьянович узнал, что на хутора польских осадников в урочище Переволока, где в настоящее время находится Ивацевичская опытная болотная станция, зачастили литовцы из ближайшего гарнизона деревни Любищицы. Польские осадники были или репрессированы, или находились в то время на территории Польши,  жены же их оставались в своих домах одни. Вот к ним-то и наведывались по ночам литовцы.
У Орлова С.Д.  настоящего оружия  в то время ещё не было, вооружён он был, если это можно так называть, только испорченной самозарядкой. Необходимо было добыть исправную винтовку. Подумав, решил он устроить засаду под мостом, по которому на рассвете литовцы возвращались в  гарнизон.
 Для выполнения задуманной задачи одолжил он у кого-то наган без единого патрона, так как просто не было где добыть хотя бы один-единственный патрон. Свою испорченную винтовку он оставил в лагере, справедливо полагая, что наган, хотя и не был заряжен, но может оказать более устрашающее воздействие, чем винтовка. Да и кто из литовцев мог знать, что наган без патронов? Смелости и отваги С.Д.Орлову было не занимать. Сказано – сделано. Он решил никого не подвергать опасности, а самому осуществить задуманное.
 Под мост он пришёл глубокой ночью, затаился и стал ждать рассвета и «влюблённых голубков». Долго пришлось просидеть ему под мостом. Наконец забрезжил бледный рассвет.
В свете наступающего дня  С.Д.Орлов  увидел двух литовцев, подходящих к мосту. На его счастье, их было только двое. Шли они медленно, вели между собой какую-то приятную беседу, улыбались друг другу, очевидно, делясь  впечатлениями от приятного во всех отношениях свидания с женами осадников. С.Д.Орлов подождал, пока они не взойдут на мост, и тогда, в один миг, как чёрт из табакерки, оказался перед носом литовцев с наганом в руке. Громко скомандовал им: «Бросай оружие!».
 Бедные влюблённые литовцы от неожиданности растерялись, бросили на мост винтовки. С.Д.Орлов громовым голосом подал следующую команду:
– «Снимай военную форму!». Литовцы мгновенно разделись, сняв зелёные мундиры, и оказались в одном исподнем. Тогда С.Д. Орлов сказал им:
– «Катитесь, идиоты, на все четыре стороны!». Он забрал их винтовки и верхнюю одежду, а когда литовцы отошли от моста на десяток шагов, на прощание сказал им:
–  «Ваше счастье, что в моём нагане не было ни единого патрона, а то я сгоряча мог бы вас перестрелять!» И с этими словами продемонстрировал им свой незаряженный наган. Посоветовав литовцам больше никогда не появляться в этом месте, он ушёл в отряд.
Вот таким очень рискованным способом С.Д.Орлов добыл две винтовки и две пары обмундирования. И о втором его, не менее дерзком поступке, хотелось бы мне рассказать.
Группа партизан под командованием Орлова С.Д. направлялась на проведение хозяйственной операции. Когда партизаны собрались перейти узкоколейную железную дорогу сообщением Ивацевичи – Телеханы, услышали шум поезда, шедшего в направлении Телехан.
 Орлов С.Д. дал команду задержать поезд. Под угрозой оружия партизан, машинист остановил поезд. От него Орлов С.Д. узнал, что вслед за этим поездом идёт ещё один.
Орлов С.Д. приказал машинистам дождаться второго поезда. Вскоре прибыл и второй поезд. Остановили и его. Орлов С.Д. поставил задачу разгромить фашистский гарнизон в Святой Воле.
Численность гарнизона в Святой Воле Орлов С.Д. хорошо знал, но рассчитывал на внезапность нападения. Нескольким партизанам он поручил ехать на поезде, не останавливаясь в Святой Воле, в сторону Телехан. Им следовало остановить поезд на переезде трактовой дороги, чтобы немцы не смогли подбросить подкрепление Святовольскому гарнизону на автомашинах. Все остальные партизаны ехали на втором поезде вместе с Орловым С.Д.
  Поезда на большой скорости въехали в Святую Волю. Первый, не останавливаясь, ушёл на указанное место.   
 Как только второй поезд остановился в Святой Воле, партизаны бегом побежали к помещению комендатуры, чтобы с ходу атаковать немцев и полицейских и не дать им опомниться. Подбегая к комендатуре, партизаны увидели, что немцы и полицейские на довольно-таки значительном расстоянии от комендатуры занимаются физической подготовкой. Оружие их стояло, составленное в «козлах». Партизаны забрали всё оружие, а безоружные немцы и полицейские бросились к ближайшим кустам. За кустами сразу начинался лес.
В итоге повезло обеим сторонам. Партизаны без единого выстрела захватили гарнизон, полностью забрали оружие, боеприпасы, и всё, что представляло для партизан ценность.
Повезло и немцам с полицейскими, которые бегством в лес спасли собственные жизни. Проходя по деревне, партизаны арестовали  полицейского, который зашёл по какой-то необходимости в аптеку. Партизаны подожгли лесопильный завод, другие производственные постройки, а также пиломатериалы, подготовленные к отправке в Германию. Здесь же , на лесозаводе, партизаны под видом ареста, забрали в партизаны своего связного Криваля Андрея Васильевича.
Расскажу ещё и о последнем бое Орлова С.Д.
Партизанская группа во главе с Орловым С.Д. устроила засаду на узкоколейной железной дороге между деревнями Гичицы и Козики у Власовской «поворотки». Было это в конце февраля 1943 года.
 В то время партизаны, связанные с десантниками, имели возможность получать от них взрывчатку, мины и другие боеприпасы.
На поездах с целью их охраны в то время стали ездить гитлеровцы в количестве шести – десяти  человек в прицепленном пассажирском вагончике. Чтобы уберечь паровоз от подрыва на партизанских минах, немцы перед паровозом пускали платформу, гружённую песком.
 На этот раз партизаны заминировали железную дорогу с помощью бикфордова шнура, чтобы мина взорвалась в определённом месте. Поезд вошёл в зону партизанской засады. Партизаны взорвали мину прямо под пассажирским вагончиком с гитлеровцами – охранниками. Взрыв был более чем эффективным. Останки немцев ещё долго висели на телефонных проводах.
 Партизаны продолжали вести огонь по взорванному вагончику. Орлов С.Д. скомандовал:
–  «Прекратить огонь!»  А сам решил посмотреть, в каком состоянии находятся гитлеровцы. Партизанам запретил подниматься. Он поднялся и ушёл взглянуть на результаты партизанской засады.
В это время тяжело раненный гитлеровец выстрелил из пистолета в Орлова С.Д., пуля попала ему в живот. На беду, в партизанском отряде тогда ещё не было врача.
Партизаны принесли Орлова С.Д. на самодельных носилках в отряд, если бы ему была оказана медицинская помощь, то он бы, конечно, выжил. После прибытия в партизанский лагерь, он прожил ещё двадцать часов. Так оборвалась жизнь замечательного человека, настоящего воина Орлова Сергея Демьяновича.
После окончания войны мне стало известно, что Орлов Сергей Демьянович вовсе не Орлов. Этот человек происходил из дворянской или купеческой семьи. Вся семья его была выслана в ссылку в Сибирь. Сестра  вышла замуж за человека по фамилии Орлов. Чтобы попасть в Красную Армию, он взял фамилию мужа своей сестры, был призван, и служил на заставе в Гродненской области. Неважно, что он жил под чужой фамилией, но был он настоящим патриотом своей, не всегда благосклонной к нему и к его родственникам, Родины. Он боролся с немецкими захватчиками с оружием в руках, в прямом смысле «не щадя живота своего», и погиб, как настоящий герой.
В 1986 году я написал статью в газету «Вечерняя Москва», в которой рассказывал об этом замечательном человеке. Просил читателей, если кто-то узнает в описываемом мною человеке своего родственника или знакомого, сообщить мне. Статья моя называлась: «Не без вести пропавший». Отклика на эту статью, к сожалению, не поступило. Возможно, что из его родственников никого не осталось в живых.   
В начале лета 1942 года я ещё занимался рыбной ловлей на Выгоновском озере, а иногда и на реке Щара.
 Как-то, в конце  рабочего дня я, мой брат Иван и братья Куратники: Пётр Тимофеевич и Никодим Тимофеевич расстилали рыболовную сеть (мы называли её «лата») на ночь, на росу, когда рыба лучше ловится. Было это на новом десятом шлюзе. Только успели мы расстелить  «лату», как на северной стороне реки Щара появились два молодых человека. Они заметили, что у нас имеется лодка, и попросили перевезти их на южную сторону Щары, к тому месту, где находился шлюз.
 Я и Куратник Никодим сели в лодку, мы собрались  перевезти неизвестных людей на шлюз. Вскоре были на середине реки. Находившиеся рядом с нами шлюзовые сторожа Полуянович Александр Максимович и Никитюк Степан запретили нам перевозить незнакомых людей на шлюз.
Мы послушно развернули лодку назад и поставили её на прежнее место. Незнакомцы слышали, как шлюзовые сторожа ругали нас и запретили нам их перевозить. Из-за реки они сказали шлюзовым сторожам:     –  «Так что вы думаете, без лодки мы сами не переберёмся на вашу сторону?»
 Они быстро разделись и переплыли реку. Пока незнакомцы переплывали Щару, шлюзовые сторожа принесли из дома  винтовки и на берегу арестовали незнакомцев. Один из шлюзовых, держа винтовку в руках, караулил раздетых молодых людей, а другой на лодке привёз им одежду, оставленную незнакомцами за рекой.
 В момент ареста незнакомых людей, мы уехали на свою базу, которая находилась на старом десятом шлюзе.
 На следующий день ранним утром, когда мы собирались на очередную рыбалку, к нам подошёл шлюзовой сторож Никитюк Степан и спросил у нас, видели ли мы ещё раз тех людей, которые вчера были на берегу Щары? Мы ответили, что больше не встречали тех незнакомцев. Он нам посоветовал на все вопросы о встреченных вчера людях отвечать, что они ушли в Телеханы к немецким властям, чтобы пройти там регистрацию. Мы согласились. Только Никитюк отошёл от нас, как старший из братьев Куратников сказал нам:
– «Не будьте глупцами, если кто будет спрашивать вас об этих людях, то говорите только то, что вы видели собственными глазами и слышали собственными ушами. Мало ли что шлюзовые могли с ними сделать после того, как задержали?  Они могли их убить, искалечить, да мало ли что они могли с ними сделать?  А вы будете их покрывать».
Прошло несколько дней, и мы узнали, что у Никитюка Степана вдруг не стало винтовки, которая ему положена по его должности. Ему надо было срочно приобрести винтовку вместо пропавшей.
И мы узнали, что он купил себе другую винтовку в деревне Святица за сто пятьдесят рублей. Никто нас, рыбаков, о происшествии на Щаре больше не спрашивал.
Прошло ещё несколько месяцев, я был уже в группе Артёменко партизанского отряда №112.
 Как-то в конце декабря 1942 года мы грелись у костра с другими партизанами. Сидели, рассказывали разные истории, сушили мокрую одежду. Мне вспомнилась эта неоконченная история на реке Щара. Я рассказал её сидящим у костра партизанам.
 У костра стоял Васька «Хохленко». Уже после окончания войны я установил его полную фамилию, имя, отчество – Бершадский Василий Васильевич, а «Хохленко» мы его называли между собой потому, что он был родом с Украины. Василий выслушал мой рассказ и сказал:
–  «Так это ты нам не подал лодку, чтобы мы переехали Щару?». Я ответил:
–  «Да, это был я и мой брат Иван, который сейчас находится в нашей партизанской группе, а тот мой напарник Куратник Никодим Тимофеевич, с которым мы были на середине реки, погиб на том же десятом шлюзе 13 сентября 1942 года».
А дальше Василий рассказал всем присутствующим у костра партизанам, как ему и его спутнику Киселёву Юрию Максимовичу удалось уйти от арестовавших их шлюзовых сторожей:
– «Когда старший по возрасту, шлюзовой сторож перевёз нашу одежду, мы оделись, и нас повели на квартиру к младшему шлюзовому. Дома была его жена. Она нас покормила. Потом шлюзовые сторожа начали нас расспрашивать, кто мы такие, откуда и куда идём и т. д.
Мы поняли, что попали в очень нехорошую историю и начали выкручиваться. Сказали, что мы  были бойцами Красной Армии, попали в окружение, потом долго жили в деревне. А сейчас хотим устроиться хоть на какую-нибудь работу, решили пойти к немецким властям и сдаться на их милость. Сказали ещё, что мы оба украинцы, и хотели бы попасть на свою родину.
Старший шлюзовой сторож тут же спросил у Киселёва Юрия:
–  «А из какой же ты области?»
 И как только Юра ответил, что он из Киева, старший шлюзовой тут же назвал свою фамилию и имя, и сказал, что он три года жил в Киеве во время первой мировой войны, как беженец.
Начались расспросы и разговоры о современном Киеве, после разговоров мы начали петь украинские песни. Никитюк любил петь украинские песни. Юра тоже был большим любителем и хорошим исполнителем песен, особенно хорошо он пел украинские песни. Жена младшего шлюзового тоже была певуньей. После совместного исполнения нескольких украинских песен обстановка разрядилась, началась как бы дружба между нами и старшим шлюзовым.
 Время шло незаметно, надо было ложиться спать. Младший шлюзовой сторож предложил переночевать нам в квартире Никитюка, между шлюзовыми этот вопрос был уже согласован заранее.
Дом был двухквартирный, квартиры разделял общий коридор, по которому мы перешли в квартиру Никитюка. Прощаясь с нами на ночь, младший шлюзовой сказал:
–  «Отдыхайте, а завтра мы перевезём вас через Выгоновское озеро, и вы пойдете в Телеханы».
 На все их предложения мы охотно соглашались, чтобы шлюзовые сторожа не заподозрили, что мы партизаны. В квартире Никитюка мы ещё немного с ним побеседовали и улеглись спать.
 На стене в этой комнате висела винтовка, которая нам была крайне необходима. Заранее, ещё при дневном свете, мы хорошо изучили обстановку, разведали, как уйти из квартиры, не поднимая ни малейшего шума. Легли и сделали вид, что спим очень крепко. Немного погодя, крепко уснул и наш хозяин. Мы тут же тихонько поднялись, сняли со стены винтовку и бросились, куда глаза глядят. Так мы случайно раздобыли одну винтовку на двоих».
Рассказ закончился, общий костер догорел, мы все высушили мокрую  одежду и разошлись по  шалашам. А в нашем шалаше в это время лежал Ромащенко Андрей Трифонович, тоже украинец, как и Васька «Хохленко», и так же, как и Васька, попавший в группу Артёменко из партизанского отряда №113.
 Он не присутствовал у общего костра, так как был нездоров, у него от постоянного переохлаждения начался ревматизм, сильно болели суставы. Желая подбодрить больного товарища, я, прежде чем ложиться спать, рассказал  историю с винтовкой Ромащенко.
 Сказал, что я, как, оказалось, раньше встречался с Васькой «Хохленко» на реке Щара, возле десятого шлюза ещё в августе месяце. Тогда Ромащенко спросил у меня:
–  «А не рассказывал ли вам Васька историю о своей первой попытке добыть оружие?». Я ответил:
– «Нет, ничего такого он не говорил». Ромащенко сказал, что, наверное, он просто постеснялся, и сам начал мне рассказывать эту Васькину историю:
«Василий «Хохленко», как и многие другие бойцы Красной Армии, каждый по своей причине, остались на оккупированной немцами территории. Пришлось как-то устраиваться на временное проживание по окрестным деревням. Кто-то из красноармейцев женился на местных девушках, кто-то стал работать у местных крестьян за продукты и крышу над головой, кто-то просто жил у добрых людей до выяснения сложившейся обстановки.
Вот так же и Василий жил под Слонимом, в деревне у добрых людей, приютивших его. Как только в Бытеньские леса с запада прибыл партизанский отряд №113, Василий решил стать партизаном.
Пришёл к командиру, рассказал ему свою нехитрую историю, и был зачислен в отряд. В то время лишнего оружия в отряде не было, и пришлось Василию несколько дней провести в отряде без винтовки. Ему стало казаться, что все смотрят на него косо, мол, что за партизан без оружия?
 Прошло ещё несколько дней, и он возвратился в ту же деревню, в которой проживал ранее. Но в деревне все знали, что Василий ушёл в партизанский отряд. Кто-то донёс на него в полицию.
Вскоре полицейские арестовали его и посадили в служебное  помещение с железными решетками на окнах. Помещение это находилось на окраине Слонима и охранялось снаружи полицейским, которого меняли через каждые два часа. Других арестованных в помещении не было.
 Василий оказался один в помещении с зарешёченными окнами, запертой на замок дверью и охраной у двери. Он стал понимать, что дело принимает дурной оборот.
 Сколько раз он мысленно ругал себя последними словами за свою опрометчивость, сколько раз спрашивал у самого себя, как он мог допустить такую непростительную глупость, это знает только он сам. Вся короткая жизнь его промелькнула перед глазами. Ему стало очень тяжело, когда он отчетливо представил себе, как немцы или полицейские его расстреляют, как бывшего партизана, и он понял, что это конец. От безысходности и полного отчаяния  стал напряжённо думать, как же выбраться из этой западни?
 Он прекрасно знал, что времени у него в обрез, так как с партизанами немцы и полицейские обычно не церемонились, а расстреливали их без суда и следствия, сразу же после первого допроса. При дневном свете внимательно осмотрел он пол, потолок, двери и окна, через окно изучил окружающую обстановку.
 В помещении досконально обследовал каждый метр, в надежде обнаружить хоть какую-то лазейку, но всё было тщетно. Наконец Василий выбрал одно окно, находившееся напротив входной двери. У двери каждые два часа часовые менялись, но вокруг здания они ходили очень редко, на это тоже обратил внимание узник.
 Он начал исследовать каждый прут решётки, и случайно обнаружил, что один металлический прут немного шевелится, если на него сильно нажать рукой. Василий вдруг отчетливо понял, что вся его жизнь зависит от того, удастся ли ему выдернуть голыми руками гвоздь, которым металлический прут прибит к деревянной оконной коробке.
 Все его мысли в эту ночь были сконцентрированы на двух объектах: на гвозде, который надо было срочно выдернуть и на часовом, который мог в любую минуту обнаружить работу Василия.
Крепко взялся он за металлический прут и начал его расшатывать, при этом он заметил, что шляпка гвоздя немножко приподнялась. Василий стал дальше расшатывать гвоздь и заметил, что гвоздь уже довольно-таки заметно приподнимается.
Страх и надежда, как известно, лучшие помощники в любой работе, а тут решалась его судьба, поэтому за расшатыванием прута Василий провёл несколько часов. Одновременно наблюдал за поведением часового у двери. В конце ночи его надежды на побег начали оправдываться, он полностью выдернул гвоздь, а прут не стал загибать, опасаясь, что при дневном свете охрана сразу это обнаружит. Заметить же недостающий в решетке один гвоздь было делом маловероятным.
 Бежать из-под ареста Василий решил на рассвете, когда у часового будет снижена бдительность, а может быть, он даже будет дремать. Так он и поступил.
После напряжённого ночного труда немного отдохнул, собрался с силами, ещё раз обдумал план побега. Василий дождался очередной смены часовых, подождал, пока новый часовой не обошёл помещение, ещё несколько минут слушал, чем занимается часовой.
Когда всё успокоилось, он быстро загнул металлический прут, осторожно достал стекло, предварительно выломав его из рамы, и вылез наружу.
Вокруг двора был высокий забор, который ему предстояло преодолеть. Когда Василий был уже на заборе, часовой спохватился и начал в него стрелять из винтовки. Успел он выстрелить только один раз, попасть в беглеца ему не удалось, так как было ещё темновато. Спрыгнув с забора, Василий бросился к ближайшим кустам, до которых было метров триста.
 В это время ещё несколько  полицейских присоединились к часовому и стали стрелять вдогонку беглецу. Василий почти уже добежал до кустов, пули свистели над головой. Ему повезло укрыться в зарослях кустов, а оттуда сразу же добраться до леса, не дожидаясь следовавшей за ним погони. Вот так он оказался на свободе.
 После этого случая он понял, что дороги назад из партизан нет, и быть не может. После своего злополучного ареста Василий решил добыть себе винтовку любым способом, чтобы быть вооружённым партизаном».
Оставленное у населения оружие не всегда легко попадало в руки партизан. Некоторые охотно отдавали оставленное или найденное оружие в руки партизан, стоило им только убедиться в том, что это действительно партизаны. Другие старались хранить оружие при себе подольше, на всякий случай, вдруг самому придётся уходить в партизаны и там сражаться против захватчиков, а некоторые планировали заниматься браконьерством.
Как-то нам стало известно, что в деревне Раздяловичи и на хуторах вблизи этой деревни у населения имеется около тридцати винтовок, оставшихся от разбитой части Красной Армии.
Шесть винтовок мы добыли там легко, но скоро оборвалась надёжная связь с жителями  деревни. Трагически погиб Полуянович Фёдор Михайлович, который хорошо знал население Раздяловичей и близлежащих хуторов. После его гибели мы добыли там только одну винтовку с большими трудностями и неприятным осадком от всей этой нелёгкой процедуры.
 Вот как это произошло.
Командование партизанской группой Артеменко поручило мне и Кривалю Михаилу Васильевичу съездить на Раздяловские хутора, расположенные километрах в четырёх севернее самой деревни, и добыть там хотя бы одну винтовку. У кого точно имелась винтовка, мы знали из достоверного источника.
 Мы приехали на указанный хутор ночью и потребовали у хозяина хутора добровольно отдать нам, имеющуюся у него винтовку. Как нам тогда показалось, хуторянин вроде бы не возражал, против того, чтобы отдать партизанам винтовку, но сказал, что винтовки сейчас у него нет, она находится за пятнадцать километров от его хутора.
Договорились, что мы приедем в следующий раз за винтовкой. На то, чтобы он успел забрать винтовку на хутор, мы дали ему неделю. Он согласился. В какой именно день мы приедем за винтовкой, не сказали ему, опасаясь возможной организации полицейской засады на нас.
 Прошло чуть больше недели, я был на каком-то задании, а Криваль Михаил Васильевич и Пискун Сергей Васильевич получили опять задание доставить ту самую винтовку в отряд.
 Приехали они на хутор, вошли в дом и предложили хозяину отдать винтовку. Хозяин в ответ начал говорить какие-то глупости, дескать, он забыл, кому её отдал или он кому-то её одолжил, а тот не вернул и прочее тому подобное.
Пришлось прибегнуть к помощи шомпола. Положили хозяина на скамью, и Криваль М.В. стал хлестать его шомполом. Хозяин понял, что шуток его должным образом партизаны не оценили, и сказал, что через три дня винтовка точно будет у него, и что партизаны могут её забрать.
 Когда партизаны уселись на подводу и отъехали от хутора, Пискун С.В. стал говорить Кривалю М.В., что тот плохо стегал хуторянина шомполом, на что Криваль М.В.ответил, что его самого не один раз били белополяки шомполом, и он прекрасно изучил эту науку на собственной шкуре.
 Уезжали партизаны, очень раздосадованные тем, что и вторая попытка не принесла никакого результата, и что опять придется иметь неприятную беседу с командиром. Так и случилось, командир отчитал их за то, что не могут справиться со строптивым хуторянином.
Прошло три дня и Криваль М.В., взяв в помощь кого-то из партизан, кого именно, я уже не помню, поехал на тот же хутор, но не ночью, как обычно, а днём.
 Войдя в дом, Криваль М.В. потребовал немедленно отдать винтовку. Хуторянин и на этот раз решил схитрить и сказал, что винтовку у него украли неизвестные ему люди. Терпение у Криваля М.В. лопнуло, и он приказал хуторянину одеться и ехать с партизанами. Хуторянин согласился ехать.
Криваль М.В. видя, что его очередная попытка запугать этого упрямца, потерпела фиаско, понял, что надо как-то по-иному на него воздействовать, в отряд без винтовки  невозможно было возвращаться. Стыдно было перед командиром и перед остальными партизанами, которые уже рассказывали друг другу анекдоты об этой злополучной винтовке. 
Тогда Криваль М.В. сказал хуторянину, что везти его в отряд без винтовки нет никакого резона, а лучше расправиться с ним здесь, на месте, и приказал хуторянину взять лопату и копать яму. Хуторянин спросил у него:
–  «А для чего надо копать яму?». Криваль М.В. ответил:
– «Чтобы тебя здесь закопать живьём, если тебе жаль отдавать партизанам, которые за тебя и твою семью кровь проливают, какую-то винтовку. Люди жизней  не жалеют, а ты жалеешь кусок металла».
Упрямец молча взял лопату и стал копать яму. Сверху земля была немного примёрзшей, копать было трудно. Когда хуторянин выкопал яму более одного метра глубиной, Криваль М.В. остановил его и спросил, понял ли он, что винтовку придется отдать? Хуторянин опять стал доказывать, что винтовка кем-то украдена. Криваль М.В. приказал ему копать глубже. Хуторянин продолжал рыть яму. Было видно, что яма  довольно глубокая. Криваль М.В. опять остановил хуторянина и приказал ему опуститься в яму и примерить, может уже достаточно, не надо больше копать. Когда хуторянин встал во весь рост в яме, то наверху оставалась только его голова.
Криваль М.В. сказал, что копать больше не надо, и ещё раз предложил отдать винтовку. Хуторянин опять отказался. Тогда Криваль М.В. взял лопату и стал засыпать яму с хуторянином землей. Вскоре на поверхности земли была только голова этого упрямого человека. Ещё раз партизаны спросили у него:
– «Может быть, ты всё-таки  одумался и отдашь нам винтовку?» Хуторянин настаивал на том, что у него украли винтовку. Криваль М.В. очень медленно прицелился и выстрелил так, чтобы пуля прошла у самого уха хуторянина. Затем так же медленно начал заряжать винтовку второй раз.
 И только в этот момент дошло до хуторянина, что шутки окончились, что можно лишиться жизни по собственной глупости, и он закричал:
– «Не убивайте меня, я отдам винтовку!» Криваль М.В. сказал своему напарнику:
–  «Откопай этого дурака!» Когда хуторянина откопали, он принёс из сарая спрятанную за доской винтовку и молча подал её Кривалю М.В.
 Уезжая, партизаны сказали упрямцу:
– «Неужели ты не понимал, что за эту злосчастную винтовку мог оставить своих детей сиротами, а жену вдовой?». На что тот ответил:
–  «Я собирался ходить с ней на охоту на лосей и диких кабанов». Партизаны сказали ему, что сейчас надо охотиться на  двуногих зверей –  фашистов, а лоси и кабаны подождут, пока война не закончится. С этими словами они и уехали.
И ещё один случай произошёл уже в 1944 году. К этому времени партизаны получали оружие и боеприпасы в централизованном порядке из-за линии фронта с Большой земли. Однако обеспечить всех желающих стать партизанами оружием, не представлялось возможным.
Викторович Владимир Андреевич  жил на хуторе, недалеко от местечка Телеханы. Он очень хотел стать партизаном, но знал, что партизаны далеко не каждого принимают в свою семью без винтовки. И он придумал, как сможет раздобыть себе винтовку.
 С этой целью он подружился с одним из мадьяр, так местные жители называли венгров, воинская часть которых размещалась в то время в Телеханах. Неоднократно приходил Володя со своим новым приятелем на хутор к отцу. Угощал Володя приятеля свежим молоком, иногда наливал рюмку самогона.
И вот однажды, когда «друзья» сидели за накрытым столом и угощались самогоном, винтовка, которая при этом угощении стояла у дверей, внезапно исчезла. Мадьяр спохватился, только когда собрался выйти из-за стола.
–  «Где же моя винтовка?» – спросил он у Володи. На что тот ответил, что не может знать, так как все время они проводили вместе, и он никуда не выходил. Отец и мать Володи были в это время в церкви, постороннего в доме никого не было.
Вместе они обыскали весь хутор, но винтовку не нашли, так и ушёл мадьяр ни с чем. Викторович Володя прожил на своём хуторе ещё несколько дней, чтобы не вызвать подозрение у своего «друга». Продолжал регулярно встречаться с потерпевшим.
А в одну из ночей, прихватив спрятанную мадьярскую винтовку, пришёл в партизанский отряд имени А.П.Черткова. Он стал партизаном этого отряда, а за свою проделку, получил партизанскую кличку «мадьяр», под которой все знали его на протяжении  его жизни в партизанском отряде.
Гораздо хуже обстояло дело с минами и взрывчаткой. Первый подрыв фашистского эшелона, следовавшего на фронт, 112-ым партизанским отрядом был произведен выплавленным толом из артиллерийских снарядов, а в качестве взрывателя послужила немецкая граната с длинной деревянной ручкой. Её можно было легко приспособить для этих целей.
Выплавку тола из артиллерийских снарядов и авиабомб производили многие партизанские отряды, но этот источник не мог удовлетворить потребность партизан во взрывчатке.
 Прежде всего, снарядов и неразорвавшихся авиабомб было мало. Кроме этого, для выплавки тола из снарядов и авиабомб были необходимы специалисты, обладающие определёнными знаниями и практическими навыками, а таких людей не всегда можно было найти среди партизан.
 В партизанском отряде №112 тоже приходилось выплавлять тол из снарядов, и однажды эта работа закончилась трагически. При выплавке тола произошёл взрыв, один партизан Довиборный Иван мгновенно погиб, а второй Мельников Андрей, родом из Смоленской области, получил тяжёлое ранение в руку. Я отправлял его в госпиталь на Большую землю со Сварыньского аэродрома в сентябре 1943 года.
Проще было добывать патроны и гранаты, которые партизаны приспособились выменивать у «союзников» фашистских оккупантов: венгров, литовцев, итальянцев и других.
 Из «союзников» немцев только латыши не шли ни на какие контакты с партизанами, и запомнились они мне своей крайней жестокостью, даже по отношению к своим раненым. Все остальные охотно меняли боеприпасы на сало, самогон, мёд, табак и на прочие товары и продукты. Бывали случаи, когда фашисты сами посылали партизанам патроны и гранаты через своих лазутчиков, которым надо было усыпить бдительность партизан, и войти к ним в доверие. Такой случай произошёл и в отряде имени А.П.Черткова со Смирновым.
Партизаны широко использовали оружие и боеприпасы фашистских оккупантов. Попадало оружие к партизанам двумя путями. Прежде всего, в качестве трофеев при благоприятных исходах открытых боев с фашистами,  а также и при удачных нападениях на фашистский транспорт.
Вторым источником пополнения партизанского вооружения был переход на сторону партизан вооружённых полицейских, мадьяр и власовцев.