Про Ветку

Каждый несмышленыш знает, что самая лучшая зимняя обувь — это валенки. Особенно с шерстяным носком. В них тепло, удобно, нигде не жмет, а чтобы снег внутрь не насыпался, можно штанины сверху натянуть.
В начале зимы Ветку тоже обули в валенки — маленькие, черные, крепкие. Да вот беда: зима что-то притормозила, и на дорогах получилась осень — жидкая бурая грязь — слякоть. В валенках по такой дороге нельзя: во-первых, промокнут, во-вторых, от налипшей и потом высохшей грязи испортятся, не будут такими легкими и теплыми, как раньше. Как быть?
Конечно, надо надеть на валенки галоши. Бывают галоши просто из резины, такие, как на папиных рабочих валенках, их еще чунями называют, а бывают нарядные — блестящие, с подкладкой. Но в поселке галош не продают, надо за ними в город ехать. Нельзя же все время на папе кататься, надо и пешком иногда ходить. Хотя удобно, конечно, на папе.
И папа с Веткой поехали в город, в «Детский мир». И наверное, автобусы в этот день не ходили или было их мало, потому что ехать пришлось на такси. Красота! Вдоль парка, через железную дорогу со смешным названием «узкоколейка», по мосту через реку, с которого видно вдалеке озеро, парк, поселок… И по городу, где много-много домов. Зато такси привезло папу с Веткой почти прямо к «Детскому миру».
Ветке он понравился — двухэтажный, бело-желтый, красивый. К магазину папа перенес Ветку под мышкой: чтоб не запачкать валенки. А в магазине… Ничегошеньки Ветка там не рассмотрела, даже игрушек, потому что увидела галоши. Настоящие. Красивые. Блестящие. В их черных сверкающих поверхностях отражались все-все магазинные лампы. И сама Ветка. И даже папа. А подкладка была мягкая-мягкая, байковая, а еще — ярко-малиновая. Никогда еще Ветка не видела такой сказочной обуви. И с нетерпением ждала, когда папа подберет нужный размер, заплатит деньги… Наконец галоши были надеты на валенки, и папа с Веткой неторопливо, держась за руки, вышли на улицу.
Ветка шла и все поглядывала на новые галоши, такие красивые. И валенкам теперь не страшна никакая слякоть. Когда они с папой приедут домой, наверняка даже маме станет немножко завидно и захочется немного поносить такие волшебные галоши — блестящие, с ярко-малиновой подкладкой и подошвой в мелкую клеточку…


Наверное, почти все любят мороженое. Ветка тоже любит. В поселке его продают в киоске возле гастронома. Там же продают газировку и иногда пиво. Мороженое бывает двух видов: в бумажных и вафельных стаканчиках. А иногда даже шоколадное. Вафельные стаканчики любят не все (мама не любит), но Ветке все равно. И то, и другое вкусно. Но вообще-то интереснее есть из бумажного стаканчика, плоской палочкой. А вафельное зато удобно лизать и кусать. Хотя кусать Ветке не разрешают. У нее часто болит горло. Тогда вообще никакое мороженое нельзя. Хотя, может быть, микробы от мороженого замерзли бы и передохли? И никакой ангины. А то ведь неинтересно: полоскать горло, глотать противное горячее молоко, дышать над картошкой…
У папы тоже бывает ангина. Обычно они с Веткой болеют вдвоем. А мама их лечит. Папе она рисует йодом на шее решетку. Ветке нравится. А Ветку мама лечит обычными способами. Это не так интересно. Зато папа наловчился мазать в горле керосином (тоже здорово противный) — от него ангина быстро проходит. 
В общем, есть мороженое удается не так часто. И не насладишься толком, когда надо есть понемножку. Между прочим, вкуснее всего мороженое зимой, когда холодно. И есть его надо на улице. Хотя мама вряд ли это одобрит.
Зато зимой есть другие вещи. Например, снег. В теплую погоду, когда лепятся снежки, так трудно удержаться и не лизнуть его. Ведь снежок — прямо-таки настоящее мороженое. А в мороз на ветках деревьев и кустов бывает изморозь, иней. Иногда довольно толстый. Тогда он похож на эскимо, но Ветка пока видела мороженое на палочке только на картинках. Если осторожно слизнуть иней с веточки языком (конечно, ветка должна быть невысоко, ведь Ветка маленькая), то он растает и ручейком пробежит в горло, а на языке останется его вкус. Иней вкусный, вкуснее снега, хотя тоже несладкий. 
А когда в оттепель на домах появляются сосульки, то совсем уж невозможно не отломить хрустальную палочку. А отломив, не полизать. У сосульки вкус уже совсем другой, весенний.
Но это все, пока мама с папой не видят. Чаще всего они оказываются правы: не стоит есть снег и лед. Обычно горло после такого болит, и приходится лечиться. Болеть скучно. Ветка болеет часто. И все равно — было так вкусно…


Когда Ветка была совсем маленькой, она ходила в ясли. Ясли были далеко, у самого клуба. Там было грустно, потому что хотелось к маме. Все дети играли, а Ветка смотрела на дверь — ждала маму. Хорошо, что няня Верочка понимала Ветку. Когда Верочка была не занята, она брала Ветку на колени и укутывала своей шалью. И они ждали вместе. Вместе было не так грустно.
В младшей группе детсада стало повеселей, Ветка понемногу привыкла. Ела (только не овсянку), спала после обеда (было скучно), играла. Только мало разговаривала. Воспитатели даже думали, что она не умеет говорить. Однажды воспитательница страшно удивилась, услышав, как Ветка рассказывает маме о прошедшем дне, и спросила: — «Как, ваша девочка разговаривает?!» Теперь изумилась мама, потому что Ветка начала говорить раньше, чем ходить, и каждый вечер развлекала родителей своими рассказами.
А в садике молчала. Даже здороваться было трудно. Бывали и другие сложности. Например у Ветки были осенние бурки со шнуровкой. А завязывать шнурки она долго не умела. Воспитательница пока всем поможет обуться-одеться. И выходит, что все уже играют, а Ветка на крылечке сидит.
Но вообще-то садик был хороший. Друзья у Ветки там появились. Игры бывали интересные: Ветка мозаику из деревянных кусочков любила. На дворе удобная веранда была, песок, качели, ванна с водой жестяная — в море играть. Яблони росли и клены. За верандой прятаться можно было. А еще дворник был — как на картинке, с бородой, в фартуке и с метлой, конечно. Дети его немножко боялись, но так, для интереса.
Еще занятия разные были — тоже ничего, если б воспитатели еще глупых вопросов не задавали! Танцы были: Ветка с рыжим Женькой танцевала, маленьким, даже меньше Ветки.
Все бы ничего, да Сережка повадился кусаться. Просто кусал за руку, кого хотел, так что все зубы отпечатывались. Не по злобе, а зубы чесались, наверное. Мамы, конечно, из-за этих кусаний поскандалили, и Сережке влетело.
А потом появился в Веткиной группе Федька. Небольшой, крепенький, темноглазый. Он сразу заявил: — «Ветка мой!» Он иногда неправильно говорил, потому что дома у него больше по-татарски разговаривали. Как-то так получилось, что никто не стал с ним спорить, даже Ветка. И никогда больше никто не кусал и не задевал Ветку — а иначе имел дело с Федькой. Федька же был главным мальчишкой в садике и во дворе: они с Веткой в одном доме жили, только в разных подъездах.


У Веткиного дома, как у парохода, есть имя. Вернее, прозвище. Длинный пятиэтажный краснокирпичный дом с белыми полосами называют тоже длинно — «стоквартирный». Он самый большой в округе: поблизости стоят в основном небольшие деревянные дома да двухэтажный детсад. Правда, рядом есть тоже пятиэтажный серый панельный дом. Но квартир в нем не сто. И крыша плоская. А на Веткином доме крыша домиком, четырехскатная. Так что «стоквартирный» выше. Номера квартир в нем заканчиваются на цифре 96 (Ветка с девчонками специально бегала на пятый этаж в шестом подъезде — проверить) — это потому, что четыре квартиры в первом подъезде занимает скорая помощь. А так квартир было бы ровно сто.
Возле скорой помощи асфальтовый пятачок для машин — там всегда быстро высыхает и удобно играть в классики. В ограде (так называют двор, хотя он вовсе не огорожен) есть песочница, беседка, качели. Ветка любит играть «в песок», только лучше на куче свежего сырого песка у шестого подъезда.
Дом длинный, поэтому младшее население двора делится на компании первого-третьего и четвертого-шестого подъездов. Но вообще-то иногда все играют вместе, например, в «картошку» или «казаки-разбойики».
Ветка живет в пятом подъезде. В четвертом — лучшая подруга Танька. Она младше на месяц, но считает себя старше и сильнее Ветки. Так и говорит: — «Ветка маленькая». Ветка злится, но ссориться дольше пяти минут они с Танькой не умеют. В шестом живет остальная компания: Ольга, Светка, Женька, Стасик… И Федька, конечно.
Однажды Федька открыл Ветке секрет. Они, крадучись и разговаривая шепотом, пробрались на верхний этаж второго подъезда. И там Федька вынул из картонной коробки и показал Ветке крошечного полосатого котенка — у него еще и глазки были закрыты, и лапки совсем тоненькие. Котенка осторожно, одним пальчиком, погладили и бережно опустили в коробку, чтобы мама-кошка не нервничала. Ветка никогда еще таких маленьких котят не видела. И никому о нем не рассказала. Это так и осталось их с Федькой секретом.


Наступила весна, и всюду разлились громадные лужи. Даже к самому подъезду не подобраться, если никто не бросит через лужу доску или островки-кирпичи. Только асфальтовый пятачок возле скорой помощи возвышается, как остров. А вокруг — вода, вода и грязь. На добрых три квартала от Веткиного дома нет никакого асфальта, как в обычной деревне. Машина может застрять прямо посреди улицы.
Все люди ходят в резиновых сапогах. Но и в них нелегко: ноги скользят по грязи, того и гляди, грохнешься. Взрослые недовольны. А Ветка и остальные ребята рады — ведь бродить по лужам — это так здорово! В луже, как в зеркале, отражается все-все: небо, облака, деревья, дом. И сама Ветка. Если идти осторожно, то волны разбегаются неторопливые, плавные. И ступать дальше немного жутковато: вдруг нога провалится в ямку, и вода зальется в сапог? Иногда кто-нибудь из девчонок уверяет, что где-то в середине лужи нет дна. От этого еще интереснее и жутче.
Но взрослые всегда норовят вынуть детей из лужи: дескать, ноги промочите, замерзнете, простудитесь… Приходится вылезать.
Можно еще пускать кораблики. Ну, настоящие кораблики Ветка делать пока не умеет, запускает щепки, спичечный коробок, бумажный двухтрубный пароходик… Такой Ветка сделать может. И кораблики можно подгонять палкой, не влезая глубоко в лужу.
Потом Ветка с Танькой уходят за угол дома и играют в кашу-малашу. Просто у кромки лужи нагребается земля — лучше черная, а не песок, поливается водой, а потом нужно шлепать по ней ладошками, пока «каша» не станет густой и глянцево блестящей. Если есть консервная банка, можно «заварить» кашу-малашу в ней, а потом вывалить на землю и довести до блеска. Вообще-то каша-малаша делается просто так — вроде соревнования, у кого ярче блестит.
Но руки после такого «соревнования» приходится долго отмывать в холодной воде лужи, и рукава пальтишка часто бывают мокрыми и грязными. В общем, маме лучше не видеть. Все-таки некоторых вещей она не понимает: ни прелести блуждания по лужам, ни тонкостей приготовления каши-малаши… Как объяснить, что это здорово?


Сегодня выходной, мама, папа и Ветка идут в кино. Выходить надо заранее: кино показывают в клубе водников, а клуб — на другом конце поселка, почти в лесу. К входу ведет широкая дорожка, а вокруг и позади клуба — сосны.
Клуб белый с голубым, с толстыми и высокими колоннами на крыльце. Вообще-то клуб — веселое место. Кроме кино там бывают разные кружки, есть библиотека и можно поиграть на бильярде (папа умеет). Смотреть, как катаются шары, интересно. А в вестибюле пол в черно-белую клетку, хоть в классики играй, хоть в шахматы.
Но всего интереснее у клуба в праздник русской зимы. Ветка знает, что утром недалеко от стоквартирного появится печка — с заслонкой, трубой, из которой валит оранжевый дым, и Емелей наверху. Печка поедет через весь поселок прямо к клубу, и надо успеть увидеть, как она неторопливо катит по улице (потом можно хвастаться). У самого клуба — песни, пляски, угощения и разные игры: загадки, бои мешками на бревне и лазанье на столб. Столб высокий, гладкий, на самом верху висит приз. Обычно никто залезть не может, разве что до половины. Вдобавок претендент обычно раздевается, чтоб было ловчее лезть, и порой, забравшись довольно высоко, не может спуститься. Приходится его снимать и отогревать. В общем, глазеть любопытно.
Но сегодня все идут в кино. На вопрос, какой фильм показывают, папа обычно отвечает: — «Подводная лодка в степях Украины». Ветка долго не догадывалась, что подводных лодок в степях не бывает, и верила.
Разбираться в фильмах и смотреть их Ветка стала совсем недавно. Раньше мама с папой смотрели кино, а маленькая Ветка сидела у них на руках. Кино ей еще не было интересно. Когда надоедало сидеть, Ветка отправлялась гулять по залу. Было темно, только светился большой экран, и серебристый свет слабо освещал зрителей и Ветку. Ветке было совсем не страшно, она знала, что мама с папой сидят с краю, и серебристый свет ей нравился. В кино она никогда не ревела.
Ветке нравятся стулья с откидными сиденьями, большой экран над сценой (за него можно забраться), ступеньки у выхода, большущая люстра с цепочками-бусами огоньков. Если билеты на балкон, то люстра оказывается совсем близко. Когда в зале выключают свет, люстра гаснет медленно…
Конечно, теперь Ветка уже не бродит по залу, а смотрит кино — она любит мультики и детские фильмы. И даже киножурнал — если он смешной. А если кино попалось неинтересное, можно просто смотреть, как льется с экрана загадочный серебристый свет…


Грецкие орехи и финики — ух, как это вкусно! У Ветки в гостях Сашка — двоюродный дядя, но хоть он и дядя, но еще не взрослый. И они вместе едят орехи и финики. Больше дома никого нет. Сашка колет орехи. Желтое, «извилистое» ядро ореха очень вкусное, чуть сладковатое, немного маслянистое, его легко разломить на половинки, а потом на четвертинки.
Орехи можно колоть молотком, но тогда скорлупа рассыпается на неровные осколки. А ореховая скорлупа — это не только мусор. Сашка всегда придумывает интересное, он сказал, что из половинки ореховой скорлупы можно сделать кораблик. И потому он колет орехи ножницами. Осторожно вставляет половинку ножниц в щелку, там, где у ореха был хвостик, и поворачивает их. Если повезет, орех раскалывается ровно на две половинки. Но даже если часть скорлупы ломается, одна-то половинка всегда остается целой.
Ветка радуется: как много можно сделать корабликов! Орехи они с Сашкой заедают финиками. Их-то раскалывать не нужно, и они сладкие, к орехам — самое то! Косточки они тоже не выкидывают, пригодятся. Все орехи и финики они не съедают: не терпится приступить к главному.
Ветка достает пластилин и катает из него шарики. Сашка укладывает шарик в скорлупку и втыкает мачту-спичку. А еще Сашка вырезает из тетрадного листка квадратики — паруса. Они с Веткой раскрашивают их цветными карандашами. Один корабль делают пиратским, с фиолетовым парусом (черного карандаша не нашлось).
Конечно, корабликам нужен простор. Лучше всего подходит ванна. И вот уже она полна воды, и на поверхности покачиваются пузатые парусники. Ветка и Сашка старательно дуют в паруса. У Сашки получается лучше.
Потом из засады выплывает пиратский корабль, и начинается сражение. Корабли палят из пушек. В воду плюхаются крупные снаряды. И не всегда тонут — они из финиковых косточек. Можно их вылавливать и стрелять снова. Кораблики крутятся, уворачиваясь от выстрелов. А иногда по воде проходит крупная волна, и тогда уже не до сражения: надо бороться со штормом! Конечно, все это придумал Сашка. Ветка в восторге.
Пиратский корабль наконец удается отогнать и потопить. Победители гордо сверкают отсыревшими цветными парусами. Но пиратов немного жалко, поэтому Сашка вылавливает их корабль со дна, вытряхивает воду и ремонтирует. Парус совсем размок, приходится делать новый.
Наверное, у кораблей было бы еще много приключений, но наступил вечер, все пришли с работы, ванну пришлось освободить. Корабли (а заодно и финиковые снаряды) поставили сохнуть. Наверняка им предстоит еще много плаваний, сражений и открытий!


Ветка любит петь. Она часто напевает, когда играет со своими человечками или машинками. Поет она, может, не очень-то хорошо, голос у нее слабый, а слух обыкновенный. Но ведь все равно никто кроме мамы и папы не слышит.
Еще Ветка любит слушать, как поют, и подпевать. Бабушки в деревне, чуточку выпив «беленькой» или «красненького», поют чудные, красивые, но часто непонятные песни.
Мама поет Ветке колыбельные, про тонкую рябину, золотые огни, калину, которая цветет, и калину красную… А еще — «Там вдали, за рекой» и «Шел отряд по берегу». Это грустные песни, но Ветка их любит. Мама часто поет с тетей Ниной и тетей Галей, когда в выходной они вместе готовят обед. У них есть и веселая песня — про турецкого султана.
Папа чаще поет смешное: про колхозницу Машку, тетю Мотю, «Ребят всех в армию забрали, хулиганов». А еще он умеет насвистывать мелодию и щелкать пальцами. У мамы и Ветки щелкать не получается.
Любит Ветка слушать песни и по радио (тем более, его почти не выключают), и по телевизору. У нее даже есть любимый певец — Сережа Парамонов. Сережа — солист Большого детского хора центрального телевидения и радио. Когда Ветка была поменьше, она любила песню крокодила Гены «Пусть бегут неуклюже», а теперь ее любимая песня — «Голубой вагон». Она есть на пластинке. Когда в садике решили эту песню разучить, пришлось записывать слова на слух, с пластинки. И не у всех эти слова получились одинаковыми. Но это ничего.
Еще Ветка любит «Бременских музыкантов». У нее есть пластинка. Мультик ей тоже нравится, но его показывают нечасто, а пластинку можно слушать сколько хочешь. Ветка знает ее наизусть.
Дома есть магнитофон «Комета» — довольно большой и тяжелый ящик с двумя катушками. На них намотана тонкая коричневая пленка. На этой пленке тоже много интересных песен: «Черный кот», «Ночным Белградом», «Я забыл, какого цвета твои синие глаза» (смешно, как так можно!)… Ветка на пленке тоже есть. Она поет про беленького котенка, но перед этим ревет, потому что стесняется петь. Рев тоже записан. Конечно, Ветка тогда была совсем крохой.
Однажды мама решила отдать Ветку в музыкальную школу. Школа была недалеко от клуба, тоже рядом с лесом. Раньше там была обыкновенная школа, но потом построили новую, а в старой остались музыкалка и вечерняя. На экзамене Ветка разозлилась, потому что преподаватели не знали песню «Голубой вагон». Но все-таки спела. Маме предложили отдать Ветку на скрипку (очень уж Ветка была маленькая). Но Ветка заявила: — «Я на вашей скрипке играть не собираюсь!» Пришлось идти домой.
Чем уж Ветке не угодила скрипка? Может, понравилось бы. В общем, с музыкой пока не получилось. Мама огорчилась, но не очень — можно и через год поступить. А Ветка вообще не огорчилась — от возмущения.


Ветка живет на третьем этаже. Это не так уж высоко, но и не низко. Ветви кривых кленов за домом чуть-чуть не дотягиваются до балкона. Ветка любит играть на балконе. Дверь она открыть не может: не дотягивается до верхнего шпингалета, а с табуретки вроде бы достает, но шпингалет тугой, и сил открыть его не хватает. Но когда тепло, балкон обычно открыт.
Пол на балконе деревянный, его застилают тканым половичком. Половина балконной решетки закрыта листом волнистого шифера. Если боковую стенку завесить плетеным кружком, то в углу получается почти настоящий домик. Ветка часами может играть там со своими человечками или зверушками: у нее есть заяц Тёпа, желтый мишка Сережа и белый Петя. И человечки: матросик, буденовец, суворовец, гибкий человечек из мохнатой проволоки, треугольный человечек с круглой головкой и подвижными ножками и ручками. И маленький пупсик. В настоящие куклы Ветка играть не очень любит.
Человечки могут выходить в сад: на балконе снаружи есть ящики с цветами. Однажды Ветка пришла с балкона мокрой — соседи сверху поливали свои цветы и облили ее. К перилам балкона прибиты рейки с натянутым на них веревками для сушки выстиранного белья. Человечки могут на ближайшей веревке качаться, как на качелях.
У Таньки тоже есть балкон, на четвертом этаже. Ветке удобно смотреть на нее — немного вверх. А Таньке не очень — Веткин балкон виден где-то внизу. Но все равно, можно друг другу махать и перекрикиваться. Правда, кричать у Ветки получается плохо. Но можно, например, запустить самолетик. Конечно, на нужный балкон он не попадет, но все-таки.
На балконе можно просто смотреть. Сверху видны лохматые клены, бетонная дорожка, обширный пустырь, деревянная горка, кочегарка с двумя высоченными трубами и громадной горой угля, восемьдесят четвертый детский сад, сосны вдоль тракта, несколько берез и кусты акации… Вечером видно, как за деревья садится солнце.
Однажды Ветка играла с красным воздушным шариком на длинной нитке и упустила его. Шар был надут самым обыкновенным воздухом, поэтому бойко полетел вниз и вперед, подгоняемый ветерком. Ветка помчалась вдогонку. Конечно, не по воздуху, а по лестнице, вокруг дома, по пустырю. Когда Ветка почти догнала шар, он оказался в руках у двух больших мальчишек, что шли через пустырь в школу. Ветку они не видели. Она не сразу решилась сказать, что это ее шарик. Мальчишки удивились, но шар отдали: не спорить же с малявкой. И даже не ругались. Но Ветке отчего-то было неловко, что она забрала у мальчишек шар. Кажется, шарик был не только Веткин, но немножко и их тоже.


Однажды, когда Ветка была еще совсем маленькой, мама взяла ее в деревню. Мама ехала туда не отдыхать, а на практику: она училась на врача. С ней поехала и тетя Лариса — мамина подруга. А Ветку было не с кем оставить.
Ехать было далеко. Сначала почти целый день на поезде по имени «барыга». Так зовут его за то, что едет медленно и часто останавливается, «у каждого столба». Потом надо сесть на автобус, он отвезет в деревню за какой-нибудь час-полтора. Конечно, если нет дождя: когда на дороге грязь, никакие автобусы не ходят. На этот раз погода стояла чудесная, Ветка нисколько еще не устала ехать, и не капризничала, а, наоборот, радовалась.
Но билетов на автобус не оказалось. Автобус, маленький, белый, кругловатый, наполнялся пассажирами, а мама и тетя Лариса стояли рядом. Их не пускали. Взрослые принялись уговаривать кондуктора взять их без билета, но кондуктор — строгая тетя с сумкой — никак не разрешала.
Ветка поняла, что в деревню их не берут. Все поедут, а они останутся. И Ветка, которая не любила капризничать на людях, принялась громко реветь. Мама удивилась и попыталась ее успокоить, но Ветка не унималась.
Кондукторша выдержала недолго, махнула рукой: — «Садитесь!» Ветка тут же замолчала, мама мигом запрыгнула с ней в автобус, торопливо объясняя тете Ларисе, где заночевать. Но притихшая было Ветка заорала снова: — «А-а, тетя Лариса не поедет!» — «Да садитесь вы все, только не орите!» — рявкнула измученная кондукторша.
Мест в автобусе не было, многие ехали стоя. Мама с Веткой на руках пристроилась на кондукторском месте у мотора. Мотор был горячий, и Ветке припекало коленки. Автобус покачивался на неровной дороге, все вокруг было золотистым от вечернего солнца, и деревня была уже совсем близко… Ветка смотрела вперед и была счастлива.


Ветка любит книжки. Всегда любила, даже совсем крошечной. Любит рассматривать картинки, гладить обложки и слушать, что ей читают. Сама она читать пока не умеет, хотя буквы знает. Самые первые Веткины книжки — тоненькие «Кошкин дом» и «Курочка Ряба». Хотя и тоненькие, но с картинками. Теперь уже ей читают книжки потолще и поинтересней. Любимые книжки Ветка знает почти наизусть.
Но Ветке всегда хотелось научиться читать самой. Ведь не всегда же у взрослых есть время. А в книжках так много интересного! Научиться читать долго не получалось. Не понимала Ветка, как эти буквы и слоги складываются в слова. Дома даже рассказывали шутку (правда, не про Ветку, про другую девочку): —«М-а, м-а. Что получится?» — «Топор». Так эта девочка говорила, потому что на странице топор был нарисован. Смешно, конечно, только и у Ветки долго что-то вроде этого «топора» выходило. Ветка расстраивалась до слез.
Однажды, когда в доме были гости, Ветка решила блеснуть. Взяла свою любимую книжку «Где обедал воробей» и всем по очереди с выражением читала. Все стихи Ветка знала наизусть, поэтому казалось, что она читает. Ветку хвалили.
Но крестный Ветку разоблачил: дал ей другую книжку, ее она не смогла прочитать. Ветка разревелась от обиды — и из-за того, что оказалась обманщицей, и от того, что не умеет читать. А ей казалось, что она правда уже умеет. Ветку бросились утешать, и крестный сам уговорил ее снова «прочитать» про злополучного воробья. Ветка взяла книжку и, от слез почти не видя ее, перелистывала страницы и, всхлипывая, торопливо и прерывисто рассказывала: —«Где обедал воробей? — В зоопарке у зверей».
Вскоре после этого случая Ветка как-то быстро поняла, как складываются в слова слоги, и начала читать. Теперь Ветка больше любит не слушать, а читать сама. И чтобы книжка была потолще (она уже может читать не только тонкие). А еще Ветка ходит в библиотеку. Мама ее и раньше брала с собой туда, но теперь Ветке впервые дали книжку — «Путешествие Нильса с дикими гусями» — потрепанную, толстую и интересную. И пообещали завести на нее читательскую карточку: пока ее книжка записана на мамину.
Никто теперь не скажет, что Ветка не умеет читать!


Тольке купили велосипед! Вообще-то, в этом нет ничего удивительного: им с Толькой осенью уже в школу идти, Тольке семь, а Ветке пока еще шесть лет, в сентябре исполнится. Конечно, велосипед нужен!
У Ветки есть трехколесный велосипед, отличный, и она его очень любит, и гоняет очень лихо, но ведь он совсем малышовый. Ветка из него выросла, коленки выше руля!
А Толькин велик был большой, «подросток», красивого зеленого цвета, с коричневым сиденьем, насосом и сумочкой для инструментов — как взрослый. Им бы с Толькой по росту полагался «Школьник», но в магазине их не было.
Ну, походили мама, папа и Ветка вокруг нового велосипеда, повосхищались, позавидовали… И на следующий день папа поехал в город покупать велосипед для Ветки. Велик был в точности, как Толькин, только сиденье двухцветное — голубое с коричневым. Вообще-то папа хотел купить «дамский», без рамы, но в магазине были только мальчишечьи. Да Ветка все равно обмирала от восхищения, сохраняя, однако, серьезный и немного важный вид. Ведь предстояло еще научиться на нем ездить.
С ездой возникли трудности. Толька-то был длинненький, он, хоть и с трудом, но доставал до педалей. А Ветка с сиденья, даже опущенного до отказа, не дотягивалась до педалей совсем. На «дамском»-то велике Ветка могла бы ездить стоя, а на этом — никак.
Папа снял сиденье и прикрутил его прямо на раму, пониже. Так уже можно было учиться ездить. Выучилась кататься Ветка довольно быстро, но долго боялась и не умела слезать: больно уж высоким казался «Уралец» после ее трехколесника. Бедному папе приходилось бегать за ней и ловить.
Но все же наступило время, когда Ветка начала ездить совсем самостоятельно. Правда, спрыгивая, она поначалу выпускала руль, и велосипед грохался рядом с ней на землю. На Веткином велосипеде катался весь двор, даже те, кому она не очень-то хотела его давать. Но жадничать все-таки свинство, тем более что велосипеды есть далеко не у всех. Так что иногда Ветке приходилось подолгу ждать своей очереди прокатиться.
Однажды Федька упал с ее велосипеда — Федька, который прекрасно умел ездить даже без рук! С тех пор слегка дребезжало переднее крыло, но ездить это не мешало. Зато Федька научил Ветку надевать спавшую цепь. Ветку, вообще-то папа учил: как проверить и заменить ниппель, как покосившийся руль поправить, как колесо накачивать… Если катаешься на велосипеде, нужно знать и некоторые технические премудрости.
Со временем Ветка выучилась ездить, держась за руль одной рукой — хоть левой, хоть правой, и даже разворачиваться. А без рук — нет, не умеет. По правде сказать, Ветке нравится держаться за светлые ребристые рукоятки и иногда звенеть звонком. Классный у нее велик!


Мама, папа, Ветка и Зина идут по дороге. Может быть, в клуб, может, в гастроном, или вообще на озеро. Идут прямо посередине дороги. Так у них в поселке Мыс ведется издавна — все ходят не по тротуару, не по обочине, а по дороге. Конечно, по тракту так не пойдешь, а по другим улицам — пожалуйста. Тротуары в поселке не очень: неширокие и ниже дороги. А кое-где вообще просто тропинки. Когда сыро, так и не пройти. Так что по дороге ходить удобнее. Машин мало, если увидишь или услышишь, что едет — отойди на краешек, уступи проезд.
Неизвестно почему Ветка машин боится и посреди дороги ходить не любит, норовит на обочину отбежать. Но когда все вместе — не страшно. Идти далеко, и иногда это надоедает: держаться за руку и топать. Тогда можно проехаться на папе (если он согласится). Или поиграть. С Зиной.
Зина — мамина младшая сестра. Но вообще-то она больше похожа на Веткину старшую. Зина все может и знает, ничего не боится (так думает Ветка), и вообще, с ней не соскучишься.
Сегодня день теплый, солнечный, небо синее-синее, яркое. Утро, солнце светит в спину, еще не высокое. На дороге лежат (вернее, идут вместе со всеми) длинные тени. Тоже синие. Тень от человека — сама как человек. Руки, ноги, голова… Поднимешь руку — и тень поднимет, подпрыгнешь — и тень «прыгает». Только очень эти «человеки» длинноногие и длиннорукие: прямо с версту.
Зина забегает вперед и наступает Веткиной тени на «голову». И дразнится: — «Я тебе на голову наступила!» Кому ж такое понравится. Ветка поспешно отскакивает в сторону, чтоб «голова» выскочила из-под Зининых босоножек. Но не тут-то было! Зина ловкая, от нее не так-то легко увернуться. Ветка пыхтит, перебегая с места на место. Вот и Ветке удается на секундочку наступить на Зинину тень. Ветка ликует. Устав гоняться за Зиной, Ветка наступает на «головы» маме и папе: это проще. Мама ворчит.
Наконец утомившись, Зина с Веткой берутся за руки и чинно идут рядом. Надо отдышаться. И вдруг оказывается, что уже почти пришли. Казавшая почти бесконечной дорога вот-вот закончится. Как будто — раз! — и укоротилась. Мама, папа, Зина и Ветка уже на другом конце поселка.


У человека должна быть собака. У Ветки есть. Однажды в конце зимы папа принес за пазухой серый пушистый комочек с висячими ушками и тонким хвостиком. Правда, комочек был довольно крупный, с толстыми лапками (кончик передней лапки был белым) и острыми зубками. Он жалобно пищал, забрался под телевизор, сделал лужу и отгрыз от шнура вилку. Потом он полакал молока из железного ковшика и заснул под бабушкиной кроватью.
Мама поначалу рассердилась, и папа унес щенка к знакомым, но и Ветка, и бабушка начали ронять слезы; мама махнула рукой, и папа тут же принес малыша обратно. Ему дали взрослое, серьезное имя Байкал, но дома чаще звали просто Боня, Бонька. Устроили ему подстилку в теплом месте, но спать он все равно норовил под кроватью.
Бонька быстро рос, перестал оставлять повсюду лужи, но зато все пробовал на зуб: обувь, ножки шкафов, край ковра, Веткины игрушки и книжки. Он вообще любил грызть именно Веткины вещи. Даже «Сказки» Пушкина теперь с отгрызенным углом.
Оказалось, что Байкал совсем не боится воды. Весной поехали за вербой на поскотину, вербы стояли в воде, и Бонька отважно прошлепал за папой прямо по глубокой луже. Очень вымок и забрызгался, а потом залапал грязными лапами Ветку. А летом, уже подросший, смело бросался в реку, озеро, канаву…
У Боньки выросла взрослая шерсть, лапы и брюхо стали светло-серыми, спина черной, а на лбу появился черный ромбик. Бабушка звала его «бубновым». Большущие уши смешно торчали, у одного висел кончик — он встал позднее.
Ветку с трехмесячным Байкалом отпускали гулять, но он был уже очень сильным, Ветка могла его удержать, только намотав поводок на штакетину забора. Малышня во дворе восторженно кричала: — «Балкал! Балкал!» — и убегала. Наивный Байкал лаял и пытался их догнать (тогда и приходилось наматывать поводок на забор). Вообще-то он детей любил, лаял и догонял только для удовольствия.
Ветку подросший Байкал стал считать младше себя, только делал вид, что ее слушается, охранял и заботился. Он позволяет Ветке хватать себя за хвост и засовывать руку в пасть. Прикусывая Веткину руку огромными зубами, он ни разу не сделал ей больно. Он обожает повесить на клык тапок и с восторгом убегать от Ветки по комнатам и коридору.
Катание с горки Байкал не одобряет: ему кажется, что Ветка падает. Он бежит за ней на горку, потом скользит на разъезжающихся лапах с удивлением на морде, хватает рукавицу и убегает. А иногда трясет Ветку за шапку (завязанную под подбородком). Лает и бросается на папу, словно говорит: — «Что ты смотришь, ребенок падает!» Иногда он катает Ветку на санках, но эту забаву он тоже недолюбливает и старается поскорее вывалить Ветку в снег.
Дома Байкал любит лежать на диване (что, безусловно, не разрешалось). Диван старый, с валиками. Если Бонька кладет на один валик морду, с другого свешивается хвост. Больше ни для кого места не остается.
Байкал очень любит вкусненькое: курицу, хлеб с маслом (хлеб потоньше, масло потолще), конфеты… Напугать его можно только командой: — «Байкал, уши!» Он тут же прячется под кровать — чистить уши ему страшно не нравится.


Папа, мама, Ветка и Байкал собираются в город. Не на автобусе — на мотоцикле. Мотоцикл с коляской, серо-синий, с красивым названием «ИЖ Юпитер-3». Мотоцикл — это вам не машина. Даже в летнюю пору на быстром ходу в лицо бьет холодный ветер. Это нравится Байкалу: он всегда высовывает морду из-за стекла. Но остальным приходится надевать куртки. Папа усаживается за руль, мама позади, крепко держится за ручку (или прямо за папу). Ветке с Бонькой предназначена коляска.
Когда Ветка была совсем маленькой (а Байкала еще не было), у папы был мотоцикл без коляски — салатного цвета «Восход». Он тоже громко «рычал» и быстро ездил. Ветку тогда усаживали на заднее сиденье между мамой и папой. Так надежней. Но мало что видно. Иногда, если ехали недалеко, папа сажал Ветку вперед, перед собой. Ветка ложилась животом на бак, дотягивалась до руля… Эх, здорово так ехать! Будто сама рулишь! Но держаться надо крепко (хоть папа и ехал осторожно). Вид у Ветки был сосредоточенный и серьезный.
Но сейчас надо забираться в коляску. Все (кроме Бони) надели шлемы — у Ветки шлем синий с небольшим козырьком. Байкал легко запрыгивает в коляску и начинает напирать на Ветку боком. Он очень любит мотоцикл и считает Ветку в коляске лишней.
Когда папа берет его с собой в дальние поездки, то вынимает из коляски сиденье, и тогда Байкалу удобно: он может лежать на дне, как в корыте. Но больше всего он любит стоять, высунув голову из-за лобового стекла, зорко глядя на дорогу и подставив нос встречному ветру. Вот это и значит ехать! Простыть Байкал не боится.
Поэтому сейчас он недовольно сопит, толкается и мешает Ветке. Та тоже ерзает, пытаясь устроиться поудобнее. Им командуют прекратить возню, мотоцикл уже рычит, готовый тронуться с места… Байкал, понимая, что отделаться от Ветки не удастся, вздыхает и кладет морду (самый кончик) на козырек ее шлема. Мотоцикл медленно выезжает со двора. Ветка пытается спихнуть Бонькину морду с козырька: ей так неудобно и ничего не видно — шлем под тяжестью морды сползает на глаза.
Мотоцикл набирает скорость, Байкал словно нехотя отворачивается от Ветки и подставляет нос ветру. Ветка поправляет шлем и крепко держится за поручень, поглядывая на маму и папу. Едем!


Сегодня все едут по ягоды. «По глубянку» — так в деревне почему-то называют клубнику. Не садовую — ее и не выращивает почти никто, а настоящую, луговую клубнику. Кто ел, тот понимает! Вкус и запах, даже варенья — с викторией не сравнить. Одно плохо, мелкая.
Ветка больше любит малину и часто пасется с кружечкой в малиннике бабы Саны. Правда, кружечка больше для виду: проще (и вкуснее) ягоды сразу съедать, чем собирать. Клубнику Ветка тоже любит, особенно с молоком. Неудобство этой ягоды в том, что надо отрывать зеленые «жопки». Правда, если лень, то можно есть и с «травой». Но на варенье ягоды обычно чистят. Усаживаются всем семейством возле больших тазов на столе, из одного берут ягоды, очищают, складывают в чашки. Наберется полная — высыпают в другой таз. Чашки считают — чтоб знать, сколько сахара класть. Ветка пока мала и чистит ягоды медленно, поэтому очень заманчиво бывает зачерпнуть из таза уже почищенных ягод, залить их молоком и… Молоко тоже очень вкусное. Ветка любит парное, с хлебом. Или без. Но ягоды лучше с холодным.
Но прежде чем чистить и есть, надо ягод набрать. Все едут на покос (там ягоды и растут) на двух мотоциклах — дедовом и папином. За один раз увезти всех не удается, приходится ехать дважды. И на мотоцикл с коляской усаживаются не три человека.
За рулем — папа, мама позади, за ней пристраивается кто-нибудь не очень толстый, в коляске Зина с Веткой, да еще на багажник коляски пристраиваются Сашка или Женька. Байкал норовит привычно запрыгнуть в коляску, но мотоцикл и так перегружен. Его оставляют дома.
Мотоцикл, натужно рыча, выезжает на дорогу. Байкал шмыгает в калитку и несется следом. Поначалу он держится немного позади мотоцикла, но скорость возрастает, и пес отстает. Но не отступается. Он упорно мчится, отбивая лапы о дорогу. Если оглянуться, его по-прежнему видно. Вообще-то пес сильный, а до покоса не так уж и далеко, он вполне может добежать пешком, но всем его жалко. Зина и Ветка начинают пускать слезы. Папа тормозит. Байкал, не сбавляя хода, несется к мотоциклу и запрыгивает в коляску прямо поверх брезентового чехла, придавив Зину с Веткой. Но они только обнимают своего Боньку, и мотоцикл снова мчится по лесной дороге. На морде Байкала написано полнейшее удовольствие.
На месте все разбредаются по поляне, собирая ягоды. Между прочим, собирать их не так-то просто: ухватишь ягодку, вроде красная, сорвешь — а бочок у нее зеленый! И кажется, что долго не набирается кружка, бидончик, ведерко… А потом раз — и полное! Байкал довольно носится по лужайке, а потом уезжает с папой. Он мог бы и остаться, но не представляет как это: мотоцикл с папой уедет без него.
Все заняты делом. Яркие спелые ягоды прячутся в траве. Их удобно искать сидя на корточках или на коленках. Только Женька лежит на травке, грызет травинку, изображая лентяя. Ветке смешно. Жаркое солнце стоит уже высоко в небе. Слышен стрекот кузнечиков. Они прыгают прямо из-под ног. Все немного устали. А ягод набирается все больше и больше… «Глубянка» урождается не каждый год: иногда вымерзает холодной весной, вымокает в дождливом или наоборот, выгорает в засушливом июне. Но нынче ягоды есть. Ветка уже не собирает, только бродит по лужайке, иногда съедая ягодку.
Наконец, все устали, ведра полны, пора ехать домой. По дороге Ветка засыпает прямо в коляске. Вечером все усядутся за столом перебирать ягоды для варенья и вести неспешные разговоры…


Толька живет возле самого леса. Лес на Мысу не очень большой и называется парком Гагарина. И состоит наполовину из берез, растущих вдоль тракта, а наполовину из сосен — ближе к реке. Часть парка огорожена забором и называется обкомовскими дачами — мимо них ходят на озеро. А самый ближний к поселку кусок леса подступает прямо к Толькиной улице (на ней и дома только с одной стороны) и к клубу. Напротив Толькиного дома, за кюветом — деревянный забор, за ним высятся березы и сосны. Эта территория называется «радиостанция», кое-где за деревьями можно заметить антенны. А в конце улицы — просто лес, никаких заборов, заходи, кто хочет.
Конечно, Толька живет здесь не один: с мамой, папой, младшим братом Димкой... У них свой дом и огород. По выходным у них часто много народу: родственники и друзья, все с детьми. И Ветка с родителями приходит почти каждое воскресенье. Ее и Толькины с Димкой родители дружат и еще немножко родственники. Папы занимаются важными делами, например, чинят машину, строят гараж, поправляют забор... Мамы готовят обед и поют за работой.
А Толька, Димка, Ветка, Ольга (Димкина ровесница) живут своей жизнью. Ведь кругом столько интересного! Можно гонять на маленьком Ольгином велике с толстенькими колесами прямо по дороге (это еще до покупки новых велосипедов). Можно забраться в стоящую на огороде старую машину-инвалидку и представлять поездку в деревню. Можно накопать в кювете ярко-желтой глины, замесить в банке с песком и водой и заливать ее в «опалубку» из щепок — играть в настоящую стройку. Или лепить. Когда лепят человечков, самый маленький получается у Ветки. Можно залезть в большую лодку, что стоит за кюветом (папы на ней иногда плавают по озеру, но до воды лодку надо везти на какой-нибудь тележке), и раскачиваться, как при шторме.
Можно качаться на качелях — обыкновенных, или пойти на небольшую полянку против Прохорихиных. Там на длинных цепях подвешена к дереву длинная широкая доска. Летает она высоко и далеко — ух! И на ней можно качаться всем вместе. Толька, Димка, Ольга раскачивают качели изо всех сил. Ветка боится качаться стоя (больно уж высоко подлетает доска — к самым веткам березы), поэтому сидит, крепко держась за доску и цепь. Но слезать ей совсем не хочется. Всем весело, от качаний захватывает дух и хочется вопить от восторга. Компания и кричит, только не просто так, а песню. Смешную песню, которую поет Веткин папа «Ребят всех в армию забрали, хулиганов». Димка прибавляет к ней дополнительные слова. Так смешнее и еще веселее. И, кажется, можно качаться целую вечность.
Но иногда хочется тишины. Однажды Толька и Ветка целый час просидели на качелях, задрав головы к небу и глядя, как тают облака. Правда, правда, если смотреть не отрываясь, заметно, как небольшие белые облачка становятся все меньше, меньше, пока вовсе не растворятся в яркой синеве...
Вечером, переделав дела, взрослые садятся за стол на веранде, играют в лото. На деньги, по пятаку с карты, поэтому детей в игру не берут. Но смотреть за взрослыми интересно и можно помогать им находить нужную цифру. А еще всем нравятся бочонки — так и хочется утянуть какой-нибудь со стола. День заканчивается...


Иногда дворовые игры словно бы надоедают и сами собой замедляются и останавливаются. Все пытаются найти что-нибудь новенькое. Тогда случаются различные не самые обыкновенные события, нередко не одобряемые взрослыми. Хождения в лесополосу, швыряние камней в не самую подходящую цель, кидание песком, лазанье на гаражи за варом — жевать, прыжки с высокого «козла», оставленного строителями у кочегарки, костерок неподалеку от кучи угля…
Но иногда неприятности и опасности подстерегают буквально на ровном месте. Конечно, если ты всего-навсего ободрал коленку или получил ссадину — это пустяки. На руке — можно просто полизать. Можно прилепить подорожник, и все пройдет. Рану посерьезней можно промыть у колонки: она есть за домом, со стороны скорой помощи. Хуже, когда разобьешь нос, но обычно обходится запрокидыванием головы, умыванием у той же колонки и мокрым платком (если он есть) на нос. 
В более серьезных случаях приходится бежать за помощью на скорую. Хорошо, что она рядом, в этом же доме. А по телефону ее все равно не вызвать: дома почти ни у кого телефонов нет, а телефонная будка далеко — аж у самого гастронома. Но вообще-то этих серьезных случаев почти и не бывает. Лишь однажды, когда у Ветки была высокая температура, папа убежал на скорую даже не обувшись, лишь бы быстрее. А была зима.
Однажды, когда игры вдруг приостановились, и стало неясно, чем бы таким заняться, Танька взяла наполовину заполненное песком жестяное ведерко (перед этим играли «в песок») и стала кружиться. Каждый знает, чем быстрее кружишься, тем выше подлетает ведерко (или любой другой предмет) в вытянутой руке и норовит вырваться. Все отскочили в сторонку, а Ветка сидела на корточках и решила, что ведро ее не заденет. Оно и не задевало, только лихо проносилось над головой. Но то ли Танька устала кружиться, то ли качнулась, и жестяное ведерко прилетело Ветке прямо в лоб. Все ахнули.
Что было дальше, Ветка не знает, помнит только, как бабушка несет ее на руках к скорой помощи. И что там с ней делали и говорили, не помнит тоже. Наверное, была без сознания. Больше всех испугалась Танька: она ведь ничего подобного не ожидала, все получилось нечаянно. Ветка сама подлезла слишком близко. Взрослые, конечно, потом ругались за такие игры. Но Ветка с Танькой даже не подумали поссориться или друг с другом не водиться. И вообще-то боялись все зря. Дело кончилось всего лишь синяком на лбу. Хорошо, что ведерко было детским и наполовину пустым!


Зима. Ветка собирается гулять. Теплые штаны натянуты на валенки, чтоб не попал снег. В валенках — носки из собачьей шерсти. С Байкала вычесываются громадные клоки темно-серого пуха. Бабушка привязывает пух на прялку и прядет его на нитку. Веретено интересно жужжит, наматывая нить, и словно зависает над полом. Потом бабушка вяжет из этой нити  пушистые и очень теплые носочки. В таких не замерзнешь!
Тонкая вязаная шапка, поверх — цигейковая, на резинке. И уже чуть-чуть коротковатая шуба. Шуба и шапка у Ветки желтые, в крупный желтый горох. Шубу купили, когда Ветке было чуть больше года. Шуба доходила ей до пят. Однажды тетя Люда выпустила ненадолго Веткин воротник, Ветка побежала, наступила на полу, упала и разбила нос. А сейчас ей в этой шубе очень удобно. Надеты варежки на резинке, поверх шубы повязан шарф — можно выходить.
Ветка берет в коридоре кусок фанеры — «кардонку» и идет на горку. У Ветки «кардонка» хорошая, самые лучшие — из фанеры, куски картонной упаковки не идут ни в какое сравнение. От катания одна из сторон «кардонки» становится глаже, а когда настынет немного льда, вообще скользит замечательно.
Горка стоит не во дворе, а за домом. Она деревянная, высокая и широкая. Под ней иногда играют в «дом». Дерево горки старое, серое, вытертое до замечательной гладкости. И ледяную дорожку заливают длинную.
Ветка торопливо карабкается на горку, плюхается на фанерку и лихо съезжает. Катится далеко, почти до самого конца дорожки. Вскакивать (или отползать, как получится) надо быстро: другим тоже надо ехать. Ветка с Танькой, и Федька, и Стасик, и Женька с Ольгой — вся дворовая компания катается, соревнуясь, кто дальше. Федька придумал съезжать с разбегу, хотя места на верхней площадке маловато. Отходишь к самым перилам, делаешь рывок и прыгаешь на гладкий скат. И правда едешь быстрее и дальше. Ветка тоже так умеет.
Еще весело съезжать на одной «кардонке» вдвоем или вообще «паровозиком», друг за другом. Когда все чуть-чуть притомились и извалялись в снегу, стали пробовать на ходу хвататься за бортик и тормозить. Иногда кто-нибудь «зависает» на середине ската (а «кардона» улетает вниз), а потом его сталкивает едущий сверху. Внизу получается что-то вроде кучи-малы. Все хохочут, раскраснелись, варежки и штаны уже обледенели.
Вот уже и пора домой. Появились папа с Байкалом. Байкал настырно гонится за Веткой, хватает ее за шапку и довольно взлаивает. С ним уже не покатаешься. Ветка отряхивает свою «кардонку» и уходит. Штаны, валенки и рукавицы отряхивать бесполезно. Они оттают только дома, на теплой батарее. От Ветки идет пар. Мама вытряхивает Ветку из мокрой одежды и немного сердится.
Потом все будут пить чай. А Ветка клевать носом: столько сил потратить на горке. И назавтра — снова удалые забавы на горке! Ветке даже в одиночку не бывает там скучно.

С левого края пустыря, ближе к улице Ершова, стоит кочегарка. Она обогревает «стоквартирный», «панельный» и детский сад № 84. Котельная — довольно загадочное и привлекательное место. Она небольшая, построена из красного кирпича, с выходами на две стороны. Зато трубы на ней стоят высоченные, со стальными растяжками и треугольными распорками внизу, напоминающими стабилизаторы ракеты. По трубам сверху донизу лесенкой идут металлические скобы-ступеньки. Большая труба однажды прогорела в верхней трети, ее верхушка согнулась и повисла, как колпак. Взамен привезли трубу еще здоровее и темно-рыжую от ржавчины. Поврежденная, черная от копоти, «ракета» довольно долго лежала на пустыре.
У дальнего выхода из кочегарки высится черная, поблескивающая гора угля. Уголь случается мелкий, а иногда попадаются целые кусищи. Ходить к углю не разрешается, ребят сразу же прогоняют: боятся, чтоб не наделали пожара. Но Ветка была и возле кучи, и даже внутри таинственной кочегарки. Там работают Веткина бабушка и Федькина мама.
От горы внутрь котельной ведут стальные полосы, по которым возят здоровенную железную тачку с углем к топкам. Ветка и пошевелить эту тачку не может, даже пустую. Тачку нагружают совковой лопатой, везут внутрь и опрокидывают у дальней от топок стены. Под ногами хрустит мелкий уголь и шлак, что остается от сгоревшего угля. Топки большущие, толстые дверцы в виде квадратов со срезанными верхними углами. Когда их открывают и кочегар не спеша кидает уголь (надо набрать его лопатой и сделать к топке пару шагов), пламя внутри бушует и гудит, как живое чудовище. Жутко. На стене висят манометры — приборы, по которым можно определить, как это чудовище себя ведет, и надо ли его подкормить. Если топка съест слишком много угля, то котел с водой перегреется и может лопнуть. А еще топка может забиться шлаком, тогда уголь будет плохо гореть. Его разбивают железной штукой вроде кочерги, только очень длинной: близко к раскрытой топке не подойдешь — горячо. Ветке не позволяют сходить со стальной дорожки.
Позднее Веткин папа (с кем-то еще) пристроил к кочегарке комнатку для отдыха. Дворовая мелкота подавала кирпичи (было строго велено больше двух не поднимать) и втихаря прыгала с лесов (они были не очень высокие). Кочегарка также служила некоторому благоустройству окрестности: часть шлака вываливали возле нее и разравнивали. Так что вокруг кочегарки не было грязи. Но вот упасть на этот шлак — ой-ей-ей! Он колючий, так что ободраться запросто. Однажды Ветка грохнулась у кочегарки с велосипеда и содрала оба колена в кровь. Хотя кочегарка на Веткин взгляд была замечательная, д;ма зимой часто бывало холодно: иногда даже приходилось ходить в валенках. Огненное чудище, похоже, неохотно делилось теплом.


Конец двора загорожен двумя бетонными блоками и длинной сваей. Чтобы машины не заезжали. Хотя они, кажется, и так не ездят. По блокам бывает весело бегать наперегонки или изображать канатоходцев. Блоки широкие, а свая узкая, так что разойтись на ней нелегко. Иногда это почти акробатический трюк: спрыгивать никому неохота. В спешке легко оступиться, так что и Ветка, и другие ребята не однажды как теркой обдирали ноги от ступни до колена. Но скакать по бетонным «мостикам» все равно нравится.
Сейчас во дворе никого нет, и Ветка бродит по блокам одна. Ей не скучно: бродить в одиночку она любит даже больше. Иногда она бежит быстро, перепрыгивая с островка на островок, а иногда ходит медленно, останавливаясь и задумываясь. Все зависит от того, что Ветка представляет себе. Может быть, треснувшие льдины и полярников с собаками, а может быть, высокие крыши (как та, на которой живет Карлсон). Высоты Ветка побаивается, поэтому представлять ее на свае очень удобно. Изредка Ветка рассказывает себе какие-нибудь истории, она вообще лучше думает на ходу. Любопытно, что она их почти не запоминает, и никому больше не рассказывает.
Когда во двор выходит Байкал, Ветка пытается им командовать, заставляя его перепрыгнуть через блок по команде «барьер». Для Байкала это пустяк, легче легкого, но выражение морды у него делается осуждающе-презрительным, дескать, стоит ли заниматься такой ерундой. Он добросовестно делает прыжок передними лапами, но задние уже лениво перетаскивает через препятствие. И насмешливо смотрит на Ветку. Ветка смеется.
Должно быть, никто пока не догадался, что мир меняется, когда бродишь в одиночку по свае и блокам, тогда все привычное — двор, сосны, поле, гаражи, дорога, становится немного необычным. Ветка это не очень-то понимает, только чувствует. Однажды она запомнила вечер, ставшее темно-голубым небо, почерневшие сосны и светло-оранжевую луну над полем — никогда больше Ветка не видела такого цвета. Только когда ходила по блокам. Даже попробовала нарисовать — одна из синих красок в коробке была почти в точности цвета неба.


Сегодня во дворе большое оживление: у песочницы шестого подъезда высится громадная куча свежепривезенного сырого песка. Целый самосвал. Ветка с девчонками любит играть «в песок» (так это называется), делать «пирожки» и «торты», строить «дома» и «мосты». Но играть в песочнице — совсем не то, что на горе сырого песка. Даже и сравнивать нечего. Песочница — это уж для совсем малышни. Или для разговоров: удобно болтать о чем угодно, сидя на широком бортике, а иногда повиснув на перекладинах грибка.
Но сейчас не до болтовни. Все сбегаются на свежий песок. Возникают даже легкие ссоры: — «Идите к своему подъезду на песок!» Ну да, к своему! Свежий-то только здесь насыпан. И ссоры сами собой утихают: на куче места хватит всем.
Мальчишки обычно делают вид, что в песке — игры девчоночьи. Но сейчас они об этом не вспоминают. На горе светло-серого песка кипит работа. Обычно приходится сгребать сухой песок, чтоб дорыться до мокрого, но сухой появится только завтра, когда куча подсохнет. Можно строить и лепить прямо из верхнего слоя. Строится город — с домами, улицами, мостиками, башнями, площадками-ступеньками. Город украшается деревьями-травинками, цветами и даже драгоценными камнями — разноцветными осколками стекла. Главное, не забыть их потом, после игры, выкинуть, а то кто-нибудь порежется. Ровной дощечкой проскребаются и потом прихлопываются ладошкой дороги, по которым проезжают игрушечные грузовики с песком. Самая длинная дорога идет вокруг всей кучи. Федька роет тоннель. Он делает это не хуже экскаватора, так что летящий песок засыпает новые постройки, а Федькина рука уже погрузилась по самое плечо. Нужно рыть навстречу. К тоннелю изредка примеряют машинку — пролезет, не пролезет. И вот тоннель готов и уже пропускает машины. Остается кое-где добавить заборы и деревья, но вдруг… Тоннель проваливается, обрушив изрядную часть города. Придется перестраивать этот кусок, а тоннель прорыть в другом месте — без него не так интересно.
Играть в уже построенном городе совсем не так увлекательно, как строить. И все уже в песке: песок в карманах, волосах, сандалиях, влажный песок подсох и схватился коркой на штанах и кофтах… Отлипает он плоховато. Всех строителей придется выхлопать, как ковер.
Все пристраиваются у подножия песочного города и играют в ножички. Лучше всех играет Федька. Он умеет и с локтя, и с плеча, и из-за спины… Ветка тоже играет неплохо, но, конечно, не так здорово. У Ветки есть крошечный, с мизинец, складной ножичек с красной ручкой и блестящим коротеньким лезвием. Ножичек, конечно, сувенирный, но для игры годится, и она его очень любит. Им даже можно строгать щепочки. Но сейчас играют Федькиным ножиком: Веткин слишком маленький. Наигравшись и отдохнув, все смотрят на новый город. Красивый. Завтра песок подсохнет, и город у же не будет таким ровным и аккуратным, слегка оплывет и осыплется, на него словно надвинется пустыня… Но пока он хорош, и его строителям приятно.


Окрестности «стоквартирного» охвачены войнушкой. Играют и мальчишки, и девчонки. Лихие боевые отряды, вооруженные самострелами и саблями, проносятся за домом и внезапно обрушиваются на противника. Противник тоже не промах: что-то замышляет и прячется в засадах. Нужна разведка.
В разведку посылают Таньку и Ветку. Они долго пробираются ползком сквозь заросли полыни и конотопа к «вражеской» беседке. Ну, вообще-то это в жизни беседка, а сейчас — мощная крепость. Разведчицам удается подползти совсем близко и заложить «мины» — ими служат обломки кирпича. Но удрать незаметно не вышло — вдогонку несутся выстрелы и даже летят «гранаты». Если граната из песка, это нестрашно, но сгоряча могут кинуть и камешком — не целясь, конечно. Ветка и Танька улепетывают к своим со всех ног уже не прячась. Их прикрывают из-за песочницы.
Войнушка переходит на территорию железных гаражей. В узким межгаражных проходах очень удобно прятаться, устраивать засады, захватывать пленных. А еще — внезапно десантироваться с крыши на головы противника.
Схватки кипят повсюду. Раздаются крики «ура!»
Ветка попала в плен. Она сидит в «тюрьме» между гаражами (кто-то написал обломком кирпича на стенке «турма», чтоб не ошибиться). Гаражи стоят немного косо, позади щель слишком узкая, чтобы пролезть. А впереди ее охраняет часовой. Караулить Ветку ему скучно, гораздо интереснее сражаться. Так что за пленной он не очень-то следит. Но и не уходит, только стоит спиной. Ветка тихонько скользит в глубину «тюрьмы», примеривается и — ура! — протискивается в щель. На миг она пугается, что застряла, но тут же выскальзывает наружу и убегает. Конечно, щель-то померил Федька, он пошире, вот все и решили, что щель непроходима. Хорошо, что Ветка маленькая и не толстая! Теперь надо позвать кого-нибудь на помощь, подкрасться и захватить растяпу-часового. Ветка и Танька выпрыгивают из-за угла, как кошки, и запихивают противника в «тюрьму». Он ошеломлен.
Вскоре бои заканчиваются, происходит обмен пленными, награждения и споры о том, кто победил. Отчего-то ясно это не всегда. Так что каждый может гордиться успехами своей «армии». Но вообще-то в войнушку играют редко: не всегда набирается достаточно народу, а вдвоем-втроем ведь не поиграешь. Начинаются мирные игры.


В действительности, однако, приходится сталкиваться и с настоящим противником. Жизнь во дворе проходит в основном мирно, мелкие ссоры не в счет. Ребята из других домов тоже приходят поиграть, а не ссориться или драться, да и Федька никогда не позволит чужаку кого-то обидеть. А если он не справится, то есть старшие: Генка, Олег, Алешка с Андрюшкой… На младших они внимания не обращают, но всегда заступятся.
Но иногда все же кто-то лезет, а защитников рядом нету… Приходится справляться самим. В Веткину ограду все охотно собираются кататься на велосипедах, потому что вдоль дома и позади двора идут асфальтовые дорожки. В ближних окрестностях «стоквартирного» и «панельного» больше нигде такого нет, поэтому чужих не гонят. Но с некоторыми становится хлопотно. Когда навстречу едет Халит, кажется, что он смотрит на переднее колесо своего велика и тебя не видит. Ветка нервничает. Но специально он не мешает, просто так ездит.
Летом во дворе появился другой велосипедист, незнакомый, и начал мешать Ветке и другим девчонкам. То виляет, и не знаешь, как его объехать, то мчится прямо на тебя и отворачивает в последнюю секунду, то заставит съехать с удобной дороги, а то и вовсе незаметно подтолкнет, и ты брякнешься. Да еще обзывается. И все это не при Федьке. Конечно, можно было бы Федьке сказать, но неловко как-то… Хоть вовсе не катайся, когда этот вреднюга приезжает.
Наконец терпение у Ветки кончилось. И когда зловредный мальчишка появился снова, она уже была готова. Но он, бедняга, об этом не знал. Он по привычке начал наезжать на Ветку, ожидая, что она просто прижмется к забору и остановится, как всегда. Ветка подкатилась к забору, но не затормозила, а нажала на педали. Крутнула руль и въехала противнику в заднее колесо. От неожиданности тот полетел с велосипеда со страшным грохотом. Ветка же, готовая к столкновению, просто поставила ногу на землю. И ждала, что будет дальше: вдруг обидчик полезет драться. Танька тоже придвинулась ближе.
Но мальчишка подобрал велосипед, выкрикнул что-то обыкновенное: «дура» или что-то в этом роде. И уехал. Вроде бы ни он, ни его велосипед особо не пострадали. Ветка и Танька вздохнули с облегчением: драться они побаивались, мальчишка был крупный и прыткий. Но, как оказалось, трусоватый. Больше его ни разу не видели в Веткином дворе. И никто не мешал кататься. А Танька и Ветка убедились, что наглым и злым нужно давать отпор. Даже если ты сам не очень-то храбрый.


От «стоквартирного» до самой улицы Ушакова нет никакого асфальта и тротуаров. И дома деревянные, деревенские, с огородами, палисадниками и стайками для скотины. Из больших зданий — только длинный двухэтажный детский сад из белого кирпича. Ветка ходит не в этот, в другой, подальше. Да еще бревенчатый восьмиквартирный дом перед улицей Ушакова, тоже в два этажа.
На дороге накатаны глубокие колеи. Когда сухо, они твердые. А когда дожди… Вся дорога превращается в сплошное болото, месиво черной грязи. В ней застревают машины, а люди могут потерять сапоги или галоши — засосет грязь и не отпустит. Только возле кочегарки потверже, из-за шлака. Асфальтовая площадка возле скорой помощи возвышается, как остров. Пешеходы стараются ходить сторонкой, по траве. Иногда держатся за детсадовский штакетник, чтоб не упасть.
Но когда грязи нет, ходят обыкновенной тропинкой. Ветка тоже по ней ходит — сначала в детский сад, а после в школу. Возле садика тропа взбегает на зеленый бугор (неизвестно, откуда он здесь и для чего). Ветке он кажется высоким. Если идти из дома, склон бугра (обычно его зовут горкой) крутой, Ветка может забраться только с разбега. А когда сыро, можно и соскользнуть. Зато другой склон горки пологий: и не свалишься, и ноги сами бегут. Зимой с крутого склона можно съезжать: на корточках, на портфеле, на ногах. Поэтому по дороге из школы здесь легко застрять.
Вечерами на этой дороге не горят фонари, Светит только прожектор на детском саде и лампа над крыльцом скорой помощи. Зимой и осенью ходить неуютно и даже жутко. Конечно, малявки в одиночку не ходят, с мамами-папами, а вот если уже в школу ходишь… Страху натерпишься. Хотя Федька, например, делает вид, что ему все нипочем. А может, правда не боится.
Летом здесь куда веселее, но подстерегают другие опасности. Хозяева частных домов держат скотину: кур, свиней, коров, коз. Ну, коровы никто особо не испугается. А вот козы… Их отпускают пастись, и они разгуливают по всей округе, забираясь в самые неожиданные места: на крыши сараев, заборы. Должно быть, воображают себя горными козами. Обыкновенная белая домашняя коза легко пройдет по тонкой жердочке, как канатоходец.
А вот характер у этих коз ужасный. Вместо того чтобы спокойно щипать травку и упражняться в акробатике, они норовят подкараулить кого-нибудь на тропинке и наподдать рогами под зад. Особенно одна очень вредная: на взрослых она не кидается, а маленьким, таким как Ветка и ее друзья, приходится улепетывать со всех ног. Да ведь и не убежишь еще: козы тоже бегают будь здоров!
Ветке приходится внимательно осматривать местность с бугра, чтоб убедиться, что путь свободен. Только побежишь, а коза — р-раз! Из-за угла выскакивает. И не сразу бодает, а пугает: стоит у дороги и смотрит на тебя нехорошим взглядом. Мол, пройди, попробуй. И что делать? Хорошо, если кто-нибудь взрослый идет, козу прогонит. Иногда удается бегом проскочить — наверное, козе неохота гнаться. А за улицу Ушакова козы не заходят, вроде границы получается. Перешел — и в безопасности. Раза два коварная коза подстерегала Ветку одну и с подружками. И бодала. Бодается коза так, что сразу на землю летишь. А встанешь, она снова боднуть норовит. Было дело, Ветка ревела даже. От страха и от обиды.
К счастью, все-таки эти козы не каждый день свободно разгуливают, выходные у них бывают. А то ведь и так не дорога, а сплошные приключения, особенно летом. Вроде уже и странно, если спокойно идешь.