Подарки были всем

      Та встреча стала полной драматизма событием в жизни нашего замечательного 11«б».  Хотя накануне не было ничего необычного, и тем более странного в том, что спустя двадцать пять лет одноклассники решили встретиться.  Сколько таких встреч в городах и весях матушки России проходит? Не счесть. Но именно та встреча в московском ресторанчике на юге столицы, встреча от которой участники ожидали памятных, волнующих эмоций, радостных впечатлений, стала финалом тяжёлой человеческой драмы и эпизодом криминальной хроники.
      __________________________
      Вернусь к годам двадцати пятилетней давности.
      Май 1994 года. Наш дружный класс завершает обучение в средней школе. Константинова Ольга Николаевна, или проще Олюньчик, так мы за глаза звали классного руководителя, могла быть довольна. Классное руководство она приняла в апреле 1989 года. В классе насчитывалось двадцать два человека. И вот, спустя пять лет, выпускается тот же состав, за исключением уехавшей в 90-м вместе с родными в Санкт-Петербург, Машки Родниной. В большую жизнь готовились вступить двадцать один человек: десять девушек и одиннадцать парней.
      Сказав «наш дружный класс», я нисколько не ошибся. Да, если рассматривать жизнь до начала девяностых, класс вполне можно назвать дружным. В те года, мы были словно карандашики в коробке, одинаковые, улыбающиеся, хоть и шалуны, но добрые и душой красивые. И заточены были одинаково, одной, ещё «советской» точилкой, мечты были с ангельскими крылышками - возвышенные и добрые.
      Но время бежало быстро, мы взрослели, менялись. Менялись не только внешне, время меняло и наши души. В 1991 году распался СССР, рассыпалась страна, а мы этого вроде и не заметили. Нам-то что? Поднялся, позавтракал и в школу. Сделал уроки и во двор, к друзьям. В десять домой. Что для нас изменилось? Ничего. Но мы всё же менялись, жизнь заставила в семнадцать лет стать прагматиками. И уже никто не желал лететь в космос, не стремился стать педагогом, или инженером. В юристы, экономисты, да, это дело, а лучше сразу в банкиры. Вот такими мы  закончили школу.
      Повеселились на выпускном вечере и разбежались. Разбежались кто куда.
      Был в нашем классе костяк. Держались друг дружки восемь человек. Четыре девушки и четверо парней. И я был в той команде. Люди мы совершенно разные.   Разных интересов, привязанностей, по-разному принимающие этот мир, но мы всегда держались своей восьмёркой и держались накрепко.  Колька Юшков, а проще Кол, со второго класса дружил с Андрюшей Николаевым, прозвище у того тоже было простым – Ник. Их порой ещё «НиКолом» звали. «Где НиКол?» - всё проще спросить, чем искать кого-то одного, тем более что в школе порознь их не видели. Вот такая была сладкая парочка. Ник и Кол неровно дышали по отношению к одноклассницам Маринке Колесовой и Медведевой Тасе. В разные годы молодые люди влюблялись то в одну девушку, то в другую. В классе  смеялись, дескать, по чётным годам  Кол влюблён в Маришку, а по нечётным в Таську. В следующем учебном году, то был год нечётный, уже Ник засматривался на Маришку, ну и так далее. И если в пятом классе ребята таскали за подружками портфели от школы к дому, то в десятом уже смело обнимали девчонок и, может пока неумело, чмокали в щечку, а то и в губы. Поговаривали в одиннадцатом дело и к большему пришло. Что же, такое вполне могло быть, в советские времена, как помниться, секса не было, а в девяностые разве что груднички не понимали что такое секс.
      К этой четвёрке тянулась Александрова Полина, евреечка красоты необыкновенной. Фамилия у неё от папы, а красота от мамы – Софьи Аркадьевны.   Умница, отличница, скромница, добрейшей души девчонка. Класс её любил, любили и Маришка с Таськой, а потому и взяли в свой круг. Четвертой в девичьей компании была Ольга Громова, староста класса. Может, кто её и недолюбливал, характер у старосты, как и фамилия, был грозный. Зато уж что-что, а организатором Ольга была великолепным. И девушки были рады принять её в коллектив. За Ольгой в костяк втянулся и я, меня тогда называли Серж, вполне себе приземлённое и нормальное имя, хотя по паспорту я Павел, но имя Серж, от фамилии Сергеев, явно лучше, чем НиКол. Мне нравились крепкие, решительные люди, а Громова была именно такой. Ольга, как я видел и понимал, в свою очередь, на меня посматривала. Восьмым в команде был Левин Мишка, парни звали его Мойшик. Ник и Кол Мойшика недолюбливали, но ради подружек терпели, хотя подначек, а то и пинков, за годы общения Мойшик получил от парней превеликое множество.
      Костяк наш порой трясло. Ближе к выпуску Юшков и Николаев нередко позволяли фортеля, выходящие за пределы приличия. Здесь драки, и грубость с преподавателями, курение и алкоголь. Но, тем не менее, это не мешало им быть центром притяжения нашего ближнего круга, да и класса. Да, дрались, но не в школе, за пределами и били не слабаков, били инородцев, залётных из соседнего района. Грубость, что же, у всех  это случается. А то, что в десятом классе закурили, и пиво порой в класс тащили, что же, чай не десять лет, уже паспорта в кармане.
      Вот таким был наш класс.
      __________________________
      В конце лета 2019 года, мне позвонила Оля Громова. Трубку взяла жена.  Поговорив пару минут, позвала меня.
      - Твоя звонит. Тысячу лет не проявлялась, и на тебе, требует Пал Палыча к телефону.
      Что значит, «твоя», я конечно не понял. «Моих», за годы сознательной жизни было не так уж и много, но они были, а потому сердечко ёкнуло. Кто это там?
      - Слушаю вас.
      Голос, на том конце провода, я бы узнал и спустя полста лет. То была она, Ольга.
      - Серж, привет, дорогой. Что-то супружница твоя неласкова со мной. Я что плохого ей сделала?
       Стало понятно, Оля слышала бурчание Наташи. А жена, тем временем и не думала уходить из комнаты, ковыряясь у шкафа, делала вид, что очень занята.
      Я продолжил разговор.
      - Ольга, привет! Сколько лет! Ты в Москве?
      После школы мы с Громовой ещё долго дружили, дело чуть к свадьбе не дошло, но перебил армейской лейтенант, буквально из рук увёл у меня Громову в ЗАГС, а та и не возражала, дело в том, что я слишком долго запрягал, да и родители просили сначала образование получить а уж потом… Так что увёл лейтенант Громову. Поженились они, и стала Громова Орловой. Улетели Орлы на Камчатку, двух орлят родили. Это я от родителей Ольги позднее узнал.
      - В Москве я давно уже, года два. Муж уволился в запас, вот мы в родные места и вернулись. Квартиру в Марьино получили. Здесь и живём. А ты как?
      - Нормально всё. Бизнес небольшой держу. С ребятами подержанные автомобили продаём. На жизнь хватает, да и ладно.
      Боковым зрением вижу, жена в такт моим словам меняет выражение лица.    Сказал «бизнес» поморщилась. Про автомобили слово молвил, головой качнула.
      Вот женщина!
      - Оля, ты мне свой телефон дай. Я тебе обязательно перезвоню. Сейчас не могу разговаривать, на работу опаздываю.
      - Знаю, на какую работу, «мочалка», небось, над душой стоит. Но ты сегодня обязательно перезвони, дело есть.
      Я инстинктивно прижал трубку теснее к уху.
      - Да, конечно, позвоню. Мобильный давай. Записываю. А теперь мой пиши.
      К скандалу с женой дело не дошло. Наташа видимо вспомнила, что Громова моя одноклассница и к тому же теперь Орлова. Так что грозный взгляд мужа встретила доброй улыбкой.
      - А что, Оленька уже перебралась в столицу?
      Ишь, ты, Оленька… Что ей ответить. Буркнул: «Да», и бегом к машине, действительно на работу я безнадёжно опаздывал.
      За суетой рабочего дня об утреннем звонке как-то забылось. Но надо знать Громову. Её настойчивости не было предела.
      Вновь звонок, теперь уже на мобильник.
      - Серж, я же просила перезвонить, что же ты молчишь!
      - Ольга, извини, замотался.
      - Сейчас уже размотался?
      Мне стало неловко, конечно я мог минутку выбрать.
      - Оль, не сердись, готов искупить вину.
      - Я не кровожадная, но вот встретиться мы должны и немедля. Ты территориально, где находишься? Ага, Тульская? Я рядом. Знаешь кафе «Грузинские каникулы»? Ну и отлично, через тридцать минут буду там.
      Да, Громова, это Громова. Я и мяукнуть не успел, как получил команду.    Делать нечего, надо исполнять.
      Кафе я знал, бывать часто там не приходилось, но пару раз забегал.
      Через полчаса, поминутно оглядываясь, сидел в уютном зале. В этот час народу здесь было немного, так что я был уверен, Ольга меня увидит, подумалось, может и узнает. А что, не особо изменился. Разве что седины прибавилось, да ворчать стал. Но это по оценкам супруги. По этому признаку Ольга уж точно судить обо мне не будет.
      - Привет, Сергеев!
      - Ольга?
      А я её высматривал…
      - Ты откуда появилась?
      - Ладно, откуда! Обнимемся, что ли?
      Я неловко выскочил из-за стола, опрокинув при этом массивное кресло.
      Ольга рассмеялась.
      - Серж! Не ломай мебель.
      Мы обнялись. От Ольги исходил приятный лёгкий аромат духов, и было в том аромате что-то от прежних лет, такое родное, тёплое и уютное. К горлу подступил комок.
      - Олюньчик, ты такая же, как пару десятков лет назад. Совсем не изменилась. Может даже лучше стала. Извини…  Что то не то говорю. Одним словом,    Громова, обожаю тебя.
      Вновь её обнял. И вновь комок в горле. Наверно и Ольгу проняло. Она долго не отпускала меня из объятий. А отпустив, сразу стала привычно деловой и конкретной, словно только вчера расстались.
      - Паша. Ты помнишь, в каком году мы окончили школу?
      -Что же не помнить, в 1994-м.
      -И сколько лет прошло с той поры?
      Я, было, принялся вычислять… Господи, четверть века! А Ольга улыбается.
      -Ну! Ещё напрягись! Молодец! По глазам вижу, считать не разучился.  Правильно прошло двадцать пять лет. Двадцать пять лет! Может пора классом встретится, как ты думаешь?
      Мужики они все прагматики, прагматики и тугодумы по натуре. Я не    исключение. В голове сразу замелькало: а отпуск, а день рождения младшего?
      - Оля, ты знаешь…
      Я посмотрел на Громову и понял, опять что-то не то говорю.
      -Конечно, надо встретиться, только когда и где, надо ведь всё организовать, скинуться, обзвонить всех и так далее.
      Оля по-прежнему улыбалась.
      - А всё уже сделано.
      - Не понял, как это, всё сделано?
      - А так. На референдум дата, время и место проведения встречи выпускников не выносились. Вся решила сама. Встретимся в субботу 14 сентября 2019 года, в три часа, в «Панораме», что рядом с Балаклавским проспектом, помнишь, второй день после выпускного мы там командой гуляли, правда, в те времена местечко было захудалым, но сейчас всё прекрасно обустроено. Банкетный зал в нашем распоряжении.
      Уверенность, с которой Ольга говорила о предстоящей встрече, поражала. Это же надо, Громова, будто о классном собрании говорила. Причём говорила уверенно, словно всё уже решено.
      - Оля, а ты не спешишь? Надо всё обдумать, а главное ребят собрать, деньги и прочее.
      Ольга качнула головой.
      - Вот здесь ты прав. Официант!
      Подбежавшая девушка приняла заказ.
      Через час всё стало на свои места. Оля принесла с собой список класса, телефоны ребят. Мы пробежались по списку, и стало понятно, что на встречу смогут прийти человек десять не больше. Причём костяк класса мог быть представлен в полном составе.
      - Не в полном, Оля. Полины не будет.
      Громова удивлённо посмотрела на меня.
      - А что она уехала? Я знала, что и она, и родители в Москве.
      - Нет. В конце 1994 года Поля пропала без вести. Ушла из дому и исчезла.   Это уже после окончания школы было. Вроде последними кто её видел, Ник и Кол были. В тот день они встречались. Мне Юшков Колька, то есть Кол, рассказывал, что их в милиции тогда по этому поводу допрашивали. Так что семь, а не восемь.
      Ольга расстроено смотрела на список.
      - Странно, я с Левиным, Мойшиком нашим, недавно общалась, он мне ничего не говорил. Хотя он-то знать первым должен был об этом. Поля его пассия, он её любил. Очень странно.
      По интонации в голосе Громовой чувствовалось, что она не просто удивлена.    Новость эта её просто сразила.
      - Кстати, а Левин где? Он будет на встрече?
      Ольга встряхнула головой, словно сбросила некую пелену. Посмотрела на меня.
      - Что ты говоришь? Мойшик? Где он, спрашиваешь? Где ему быть. Он же «гражданин мира», в Москве его нет, в Израиле тоже нет. Но он везде есть. Сейчас в Испании живёт. Работа у него такая. Он просто еврей.
      - Ну, ты Громова даёшь. Работа у него такая. А ты почём знаешь?
      - Знаю. Он на встрече будет, и будет обязательно. У меня есть его координаты.
      - Оля, ну хорошо, соберём народ, а по сколько сброситься надо.
      Громова уже допивая кофе, и поглядывая на часы, потянулась за сумочкой.
      - А я что, не говорила тебе? Извини! Нашла спонсора, и сколько бы ни обошлась вечеринка, для всех она будет бесплатна. Больше того, без подарков никто не уйдёт. Ясно? С кем будешь общаться так и передай. Всё, разбегаемся. Я уже опаздываю.
      В течение двух дней мы с Громовой обзванивали одноклассников. Как Ольга и предполагала, своё согласие присутствовать на мероприятии дали семеро. И эти семеро были некогда костяком класса. Маловато, конечно. Но вместе с тем, речь шла не о представительстве по количественным показателям, конечно нет. Не может приехать человек - насиловать никто не будет. Не желает встретиться - его право.
      Семеро, значит семеро.
      _________________________
      В субботу 14, мы с Громовой с двух часов дожидались гостей.
      В банкетном зале, позволяющем по своим размерам принять десятка три человек, накрыт стол. Перечислять ассортимент блюд трудно, во-первых, сразу слюна пойдёт, а во-вторых, многие я впервые видел. В углу развернут мини-бар. И здесь не всё было известно. Водка, виски, коньяк, шампанское, вина, ладно, это мы проходили. Но вот коктейли…  Мохито, Кровавая Мэри, Текила Бум, я вспомнил. Однако у бармена список коктейлей был уж точно не в три наименования. У стола суетились двое молодых парней. Ещё трое с полотенчиками на правой руке, с дежурной улыбкой  на лице, ели нас с Ольгой глазами и ждали команды. Я решил проверить, уж не манекены ли ребятишки. Подойдя к бару, протянул руку в направлении виски.
      - Молодой человек, а можно…
      Пятьдесят грамм Chivas Regal в симпатичном стаканчике двинулись в мою сторону.
      - Эй! Ты что это хулиганишь!
Громова!
      - Ольга! Зачем людей пугать. Я не виноват, только глянул на вискарь, а тут стакан, как не выпить.
      Пока Громова не забрала стакан, я скоренько махнул виски.
      - Да, Сергеев, далеко пойдешь! Иди немедленно к входу, люди сейчас придут.
      Конечно, я пошел, но обернувшись уже у двери банкетного зала, увидел, как Громова потянулась к фужеру с напитком. Наверно шампанское. Ну, Громова…
      Спустился вовремя. Входную дверь решительно открывал тучный мужчина.  Николаев? Точно, он. Вширь Ник раздался прилично, на улице увидел бы, внимание обратил, но вряд ли узнал. И шевелюры нет. Что-то болтается по вискам головы Андрюхи, но прежней шикарной шевелюры уже нет. Николаев войдя, огляделся.    Увидев меня, широко улыбнулся.
      - Сергеев, ты ли это? Пашка! Привет.
      И с деловым видом сразу к лестнице.
      - Ты здесь, смотрю Ник, как дома?
      - Да, хоть и живу нынче далеко, но иногда заезжаю, район-то родной.
      Вновь открылась входная дверь. Вошли две дамы. Это были наши девчонки.  Тасю Медведеву я узнал мгновенно. Нисколько не изменилась. Чуток выше стала, а так ничего в ней не поменялось. А вот Рину, Колесову Маринку, узнать было трудно. Передо мной стояла эффектная дама с внешностью фотомодели: блондинка, помада ярко красная, такого же цвета лак на ноготках, шляпка на голове, модный плащ и небрежно накинутый на плечи нежнейшей ткани шарф. Обнялись, расцеловались, и я отправил девчат в сопровождении Ника на второй этаж.
      Осталось дождаться  Юшкова.
      Кол появился ровно в три. Был он в лёгком подпитии. Я это понял, когда мы обнялись, перегар был свежий и явно не от благородного напитка. Юшков меня приподнял, потискал, словно я только из космоса, где мог и остаться, и поставил на место.
      - Колян, задавишь! Пошли, наши в сборе.
      Народ чинно прогуливался по банкетному залу, Николаев приценивался к напиткам в баре. Юшков, поздоровавшись с дамами, подтянулся к другу. А я присел к столу, рядом с Громовой.
      - Оля, а Мойшик когда будет и будет ли?
      Ольга чуть пододвинула стул ко мне и потянулась к уху.
      - Серж. Ты что будешь за столом слышать о Мишке, не удивляйся. По секрету, скажу, Мишка в Москве и будет здесь часов в пять, не раньше. Кстати, это он спонсировал нашу встречу. Всё это он организовал. Наша с тобой задача была собрать ребят. Сегодня сюрпризы Мишкой обещаны. Надеюсь приятные. Вот так.    Ладно, давай, собирай народ,  а то смотрю, НиКолы уже выпивать начали. Увидели черти халяву, вот народ! Что сидишь? Давай! Давай!
      Приглашать к столу долго не пришлось. Все чинно расселись. Девчонки вместе, и мужики, радостно похлопывая друг друга по спинам так же сели рядышком. Юшков пошарив глазами по столу, нашёл хлеб, отломил кусочек и принялся  занюхивать выпитую только что порцию виски. Два места остались свободными.
      Слово взяла Громова.
      - Ну что, друзья мои. Прежде всего, приветствую вас и поздравляю с большим событием. Ровно двадцать пять лет назад мы завершили обучение в школе…
      Справа от Громовой, там, где располагался Юшков, раздались аплодисменты.  Кол хлопал в ладоши. Хлопал медленно, уверенно и громко.
      - Ура, товарищи!!!
      Громова покраснела. За ней такое редко наблюдалось. Видимо состояние, в котором находился Юшков, её сильно расстроило. Она подошла к Николаю. Взяла его рюмку и, перевернув, поставила рядом с тарелкой.
      - Кол, наказываешься на три тоста. Ещё раз позволишь подобную выходку, удалю с поля. Ты понял?
      Надо было видеть Юшкова. Он стал похож на школьника, которого застукали за непотребным занятием: сжался, ссутулился, улыбка сползла с лица.  Громова стояла над ним словно тигрица. Я подумал, может и к лучшему, что лейтенант её увёл у меня. Перед такой женщиной не устоять, и жить с ней - весьма серьёзное испытание. Однако мысли мыслями, но обстановку надо было разряжать, мы ведь ещё и первый тост не услышали. И я поддержал Громову.
      -  Друзья! Простим Николашу, это он от великой любви к нашему 11«б» и лучшему организатору всех времён и народов Ольге Громовой, аплодировал.
      Напряжение спало. Народ захлопал, правда, не столь громко как Кол, интеллигентно, тихонько.
      Громова посмотрела на меня.
      - Спасибо Серж. Итак, продолжу. Четверть века, это очень серьёзно…
      Ольга долго и довольно пространно рассуждала о наших школьных годах, о нас, о нашей дружбе. Завершила спич на рвущей душу, тяжелой нотке.
      - Не стало, к сожалению нашего Олюньчика. Сердечко не выдержало. В прошлом году Ольга Николаевна умерла. Не стало и Вахидова Хамида, помните, мы его Чеченом звали. Погиб Чечен. Уж и не знаю, на чьей стороне воевал, но нет его. И Жеребчиковой Татьянки нет, рак. Цветущей умерла, хорошая была девчонка. Давайте помянём, не чокаясь, молча, выпьем в память о них.
      Зашумели отодвигаемые стулья. Все встали. Выпили. Несколько секунд постояли опустив головы.
      - Садитесь, пожалуйста. Я ещё о наших должна сказать. Артём Харитоненко в 2014 уехал на родину, в Украину. Я звонила накануне. В Донецке живёт. Худо живётся семье, один остался, жена в Киев перебралась, а он двух детей воспитывает. Приехать, конечно, не мог, большой привет шлёт. Вот и передаю его. Мамедов Гусейн в Азербайджане. То, что он там, это точно, соседи сказали, но контактов нет. Олежка Чёнкин, наш «Солдатик», в Иркутске, на авиазаводе трудится. От него тоже всем привет. Сашка Буравин, помните, мы его Буром звали. Так вот наш Бур в науку ушел, как и отец, доктор наук, профессор, в Екатеринбурге трудится. Му-Му, это Герасимов Володька в Краснодарском крае сельским хозяйством занимается. Приглашал за овощами, фруктами и мёдом приезжать. Вот это о наших мальчиках. С девочками проще, Христенко и Тюленева вышли замуж, удачно вышли, обе с мужьями за границей живут. Христенко в Испании, а Катя Тюленева в Сербии. Тоже от них всем поклон. Наташа Павлова в Белоруссии. О Мухе, Машке Мухиной ничего не известно. Съехали они давно, в их прежней квартире уже два хозяина сменилось. Ну, вот и всё о нашем классе. Такой расклад.
      Одноклассники слушали старосту внимательно, даже Юшков притих.
      Медведева Тася, словно вспомнив школьные времена, подняла руку.
      - Можно?
      Громова кивнула головой, мол, давай, говори.
      - Оля, но ты не обо всех сказала. А Левин Миша, где он, А Полина Александрова, с ней что, почему её нет. Это ведь наши друзья.
      Ольга встала и попыталась отшутиться.
      - Я просто не закончила, Юшков так громко чихнул, что я присела. Так вот.  Миша Левин живёт в Испании, на днях в Москву приехал, о нашей встрече знает и должен вот-вот подойти. А о Полине Александровой с 1994 года я ничего и не знаю. И с её родителями не смогла связаться. Итак, друзья. Давайте выпьем за наш класс, хороший дружный класс, за наших ребят. Мы всех их любим и желаем всем здравия. Вот теперь, Юшков, можешь и «Ура» кричать.
      Выпили. Закусили.
      Через полчаса, абсолютно раскрепощённые, все весело общались, перебивая друг друга, шумели: «А помнишь как мы…», «Дело в десятом классе было, мы тогда…», «Вот Гусь и говорит…», «А ты Таська плакала, по Нику тогда тосковала…» и так далее и тому подобное. Ещё через полчаса начались танцы. И все понимали, собрался 11 «б», подумаешь, мало нас, что же, это жизнь, но это наш класс и, несмотря на то, что мы все такие разные, мы ещё молоды, молоды и дружны.
      Вновь выпили. Вновь закусили. Опять пошли разговоры и танцы.
      За весельем никто не обратил внимания на группу людей направляющихся от входной двери банкетного зала в сторону стола.
      Первым среагировал Юшков.
      - О! Наших прибыло?
      Все повернули головы навстречу пришедшим.
      Действительно впереди шёл человек, черты лица которого напоминали Левина.    Но внешне это не был наш Мойшик. Невысокого роста, одетый в темно-синего цвета костюм-тройку, мужчина никак не напоминал Мишку. Мойшика мы воспринимали только в затёртых джинсах и синем джемпере.  Он и на выпускной вечер пришёл в этой же одежде, разве что под джемпером виднелась белая рубашка. Но всё же это был Левин. Рядом с ним в инвалидной коляске сидела женщина. Черная одежда покрывала её с головы до ног, на лице никаб .
      Юшков, чьё поведение опять вызывало беспокойство Громовой, продолжал.
      - Левин, ты ли это.  А что за дама с тобой. Ты уже с наложницами по миру путешествуешь?
      Николаев, вдруг в момент протрезвевший, одёрнул приятеля.
      - Заткнись!
      Громова встала, подошла к Мишке, обняла, расцеловала. Затем обернулась к женщине, присела так, что бы видеть её глаза, улыбнулась и вдруг расплакалась.   Никто из присутствующих не понимал что происходит. Лишь Николаев ёрзал на кресле, лицо побледнело и покрылось потом.
      Левин сел. Сопровождающий его человек пододвинул коляску женщины ближе к столу.
      Ольга вернулась к своему месту, взяла в руки бокал, но потом решительно отставила его в сторону.
      - Вот, друзья, как я и обещала Миша Левин с нами. С нами и Полиночка Александрова. Вот такие дела.
      Некое оцепенение всё еще не проходило. Никто поверить не мог, что рядом с нами действительно Александрова. Двадцать пять лет мы о ней ничего не знали и вот она здесь. Но лица её мы не видим, голоса не слышим. Что происходит?
      Левин встал, взглядом обвёл компанию бывших одноклассников и тихим голосом заговорил.
      - Сегодня 14 сентября. В этот день, двадцать пять лет назад мы потеряли Полину. И вот она вновь с нами. И я расскажу, что произошло в тот день, четверть века назад…
      От входа вновь послышались шаги, к столу подошли несколько человек в тёмных костюмах. Остановились около Николаева. Один из подошедших обратился к нему.
      - Николаев Андрей Иванович?
      Ник встал.
      - В чём дело? Я сотрудник МВД, подполковник. В чём дело?
      - Следственный комитет России. Гражданин Николаев вы подозреваетесь в покушении на убийство и изнасиловании. Пройдёмте с нами.
      Николаев отбросил стул и попытался выскочить в сторону выхода, однако тут же крепкие ребята повалили его на пол, и надели наручники.
      Юшков враз протрезвев вскочил и подбежал к вошедшим.
      - Я всё расскажу… Я дам добровольное признание… Это он меня заставил… Я давно этого ждал… Я…
      И на Юшкова были надеты наручники. Николаев злобно посмотрел на школьного друга.
      - Ну и мразь ты, - и выругался матом.
      Николаева и Юшкова вывели.
      За столом воцарилась тишина.  Левин повернулся к Полине, положил ей руку на плечо.
      - Вот и всё, родная, всё хорошо. И ребята здесь, они все тебя помнят и любят. Успокойся.
      Полина  закрыла голову руками, её худенькие плечи дрожали. Левин, обратившись к стоящему за коляской мужчине, что-то тихо сказал. Тот кивнул, и тихонько развернув коляску, повёз Полю к выходу. Эти десять, а может пятнадцать минут, все словно заворожённые смотрели на Левина и Александрову. Никто и встать не смог.
      Но оцепенение понемногу проходило. Я глянул на наших дам. Те не стесняясь, беззвучно ревели. И у меня на глаза навернулись слёзы. Миша всё ещё стоял у стола и смотрел в сторону выхода. Когда за Полиной закрылась дверь, он налил в бокал виски.
      - Ребята. Вы меня извините. Я, пожалуй, выпью.
      Большими глотками медленно осушил бокал. Сел. Потянулся к столу, взял дольку лимона.
      Мы по-прежнему молчали.
      Левин начал свой страшный рассказ.
      «Всё что здесь произошло не цирк и не спектакль, хотя лучше бы это был цирковой трюк. Но это не так.
      Да. Действительно 14 сентября 1994 года Полина исчезла. А случилось вот что. В тот день, это была среда, Юшков и Николаев отмечали удачную сделку. Работать они нигде не работали, промышляли мелким бизнесом, не чураясь и воровства. Отец Николаева от таможни получал конфискат, часть отдавал сыну, а тот с другом его реализовывал. Выпив, парни решили повеселиться. Ездили по району на старом «Жигуленке» отца Николаева и вдруг увидели Полину.
      Предложили подвезти домой. Та, ничего не подозревая села в машину. Они насильно вывезли её за город, надругались. Когда пришло отрезвление, Николаев понял, Полина им не простит, и решили её убить. Увезли далеко, под Тулу.  Избив, в бессознательном состоянии, оставили недалеко от дороги, закидав ветками. Но она была ещё жива. И тогда они расстреляли её из оружия. У Николаева был «левый» отцовский пистолет. Стреляли оба. Сначала Николаев. Он выстрелил Поле в голову. Потом Николаев передал пистолет Юшкову и вторым выстрелом добивал девушку уже Юшков.  В бессознательном состоянии Полю нашли местные жители, она всё ещё была жива. Отвезли в местную больницу. Документов при ней не было. В сознание она не приходила почти три недели. Заявления о пропажи человека в области не поступало, так что милиция и не занималась расследованием. Сняли объяснение с нашедших девушку людей, бумаги в папку, а папку в долгий ящик.
      Святые люди в той больнице работали, если бы не они… Словом, выходили они Полю.
      Через три месяца её выписали. Но установить, кто она и откуда, так и не могли. Выстрел в голову дал страшные последствия, она потеряла память, лишилась зрения на один глаз. Второй выстрел был в спину. В результате поврежден позвоночник, и тело обездвижено. Полину направили в одно из социальных учреждений области. Провела она там без малого двадцать четыре года.
      Искали ли Полю родные, и почему не нашли, если она жива?
      Да искали, и в ту область приходили ориентировки с фотографиями девушки.  Но как было узнать Полину. Ранение изменило её внешность полностью: правая сторона головы разворочена, волосы поседели».
      Левин прервал рассказ. Вновь налил виски, выпил. Сел. Положил голову на руки и заплакал. Ольга пододвинула кресло к нему, обняла за плечи и совсем по-матерински принялась успокаивать. Миша достал платок, вытер глаза.
      - Простите, ребята… Тогда увидев Полину, я был шокирован. Это была страшная картина. Вы ведь помните её - сущий ангел. А тогда передо мной сидела седая старуха с разбитым лицом и повязкой на глазу. Ужас!  Вы спросите, как её нашли? И здесь не без добрых людей. Выложили фотографию Полины в интернете. Одна сестричка, молодая девушка, поместила объявление в раздел поиск людей. И младшая сестричка Поли, София узнала её. Узнала по рукам. Вы же помните эти руки, тонкие, изящные руки. Позвонила мне, и я немедленно выехал в область.  Так мы её нашли. А дальше перевёз Полину в Израиль, лучшие доктора занимались девушкой, речь удалось восстановить. Пока не в полном объёме, но удалось, и врачи дают позитивный прогноз. Всё с речью будет в порядки. Смогли и частично восстановить подвижность ног. Время, к сожалению, во многом было упущено, но и здесь прогноз позитивный. Косметологи над лицом поработали, пока ей приходиться никаб носить, но это временно. Так что приводим Полину в нормальное состояние.
       Тася Медведева, уже оправившись от шокового состояния, вновь подняв руку, потянулась к Левину.
       - Миша, а как узнали что убийцы Юшков и Николаев, прошло столько времени и вдруг такие подробности.
       - Ты знаешь, Тася, сделать это, в общем-то, было несложно. Как только Полина смогла говорить и к ней вернулась память, её опросили специалисты. Оказывается, после первого выстрела она, уже упав, слышала разговор убийц. Слышала, как Николаев, вложив в руку Юшкову пистолет, буквально заставил того выстрелить, тем самым повязав дружка кровью. Но, даже зная эти подробности, разбирательство было тяжело провести. Дело в том, что и отец Николаева, и сам он, сотрудники МВД и могли всячески препятствовать объективному рассмотрению дел. Но всё удалось сделать и оперативно, и закрыто. А финал, вы видели только что. Да, я не говорил об этом. Полина скоро будет гражданкой Израиля, это для неё важно, лечение, и реабилитация предстоят ещё долгое время. И вот ещё что.   Мы с Полиной поженились.
      Левин встал. По его лицу было видно, откровения сегодняшнего вечера не прошли даром. Выглядел  он усталым и опустошенным.
      - Ребята, ещё раз прошу, извините за испорченный вечер. И мне тяжело было. Простите. А сейчас мне надо уйти, я очень переживаю за Полю. Ей ещё много придётся потрудиться, разговаривая со следователями. Но прощаясь, я прошу принять от меня и от Полины, небольшие подарки. Благодарю вас за то, что вы были и есть в моей жизни.
      Михаил обошёл по кругу каждого, обнял, расцеловал, вручил небольшие конверты. Мы встали и взглядом провожали нашего товарища. К выходу он шёл уже уверенным шагом, у двери обернулся и, приложив к сердцу правую руку, низко поклонился.
      На часах было семь вечера. Не поздно ещё, но ни о каком празднестве речь уже не шла.
      Засобирались домой Тася Медведева и Маринка Колесова. Мы с Громовой их удерживать не стали. Обнялись, расцеловались и проводили к выходу.   Вернулись к столу.
      - Ну что, Сержик, как тебе торжество?
      Громова  потянулась к шампанскому. Появившийся из-за её спины официант открыл бутылку и попытался налить напиток в Ольгин фужер.
      - Спасибо. Дальше мы уж сами. Можете не беспокоиться и нас не тревожить.
      Официант ретировался.
      Ольга налила полный бокал. Я плеснул себе виски.
      - Давай Серж, за нас, за нас молодых и красивых.
      Я и не возражал. Выпили. Ольга себе ещё налила шампанское.
      - Ты знаешь Паша, Левин удивительно сильный человек. Я о нём многое знаю, но чтобы вот так… Двадцать пять лет ждать любимую, а найдя, не испугаться уродливости лица, все силы бросить на то чтобы восстановить женщину. Это надо быть настоящим мужиком. Уважаю! Мы ведь с ним недавно общались. Я тебе не рассказывала, не рассказывала по его просьбе, теперь понимаю почему. Так вот, о Левине. Он ведь из семьи потомственных ювелиров. Мишка говорил, его прадед ещё в начале позапрошлого века, окончив школу мастера золотых дел Лобанова, начинал подмастерьем в лавке, затем на Проспекте Мира, это уже после революции, в небольшом ювелирном магазинчике мастером работал. Затем на госслужбе был и дослужился до консультанта  конторы «ГлавЮвелирТорг» в Москве. И дед по этой линии шёл: подмастерье, мастер. В 1941 на фронт, всю войну прошёл. А отец Миши, окончив горный институт, стал специалистом по финансам горного производства. Левин рассказывал, в перестройку востребован был и даже приглашался к Березовскому. Правда, работал у него недолго, года три. Затем ушёл, но ушёл с капиталом, и приличным капиталом.
      Я с удивление посмотрел на Ольгу.
      - И Левин с такой роднёй на хорошую одежду денег не мог найти? Всё в драных джинсах бродил.
      Ольга рассмеялась.
      - В том то и дело, что богатство родни Мишки и его богатство нынче, это знания, профессионализм и связи. От Березовского отец Мишки ушёл с огромными связями. А уж после девяностых сам понимаешь, связи многое решали. Если не всё.  И если человек ещё в чём и компетентен, то цены ему нет. Отец передал всё накопленное Мише, а тот, ты же помнишь, «букварём» был в школе. Мы ещё сказку о Буратино читали, а он экономическую литературу глотал. Ему какая разница, в чём Адама Смита, Энгельса или Рикардо читать, в джинсах или в тройке с бабочкой, в джинсах даже сподручнее. Уже после школы Левин в Англии учился. А потом в Москву вернулся, флаг отца принял, флаг этот - солидная недвижимость и банк.  Так что Мишка наш уважаемый и очень богатый человек и ему снять ресторан
для встречи с одноклассниками плёвое дело. Он ещё и подарки вручил. Кстати, ты смотрел конверт?
      Честно говоря, я о подарке и не вспомнил, сунул в карман и забыл.
Ольга достала свой конвертик, вскрыла его. Внутри лежала банковская карта на предъявителя, и открытка. Ольга прочла текст: «Ольга! Благодарю за дружбу. Прими этот небольшой подарок в знак уважения к тебе и нашему прошлому. Подпись".
      И у меня в конверте оказалась такая же карта и записка, только обращённая к Павлу, то есть ко мне. Прочитав надпись, я сунул карту и записку в нагрудный карман: не потерять бы. Смотрю, и Громова бережно кладёт карту вглубь своей необъятной сумки.
      Я улыбнулся.
      - Оля, а ты точно сказала, подарки будут всем. Мы вот деньги в подарок получили, Таська с Маринкой тоже в руках карты сейчас наверно держал. А Николаев и Юшков наручники отхватили. Заслуженные подарки. А главное подарки получили все.
      Расстались мы с Ольгой ближе к полуночи. Прощаясь, всё ещё не могли наговориться, как две подружки журчали и журчали. В такси я в полудрёме думал об Ольге: хорошая всё же она баба, может и зря я тогда в  ранней молодости прервал с ней отношение. Но спустя полчаса, встреченный дома  Натальей, о Громовой и не вспоминал. Выпил с женой чай и завалился на боковую.
      Завтра вновь дела, вновь заботы.