Моя родословная-5

                П А П А
    Итак, следующий виток моей родословной – знакомство моей мамы с моим отцом. Познакомились они в 1970 году, в поселке Большевик Джетыгаринского района Кустанайской области, куда мой отец приезжал погостить к каким-то родственникам. Мама увидела его в клубе танцующего с другой девушкой. Ее, как первую красавицу села, это задело, и она включила все свое обаяние, чтобы привлечь к себе новенького симпатичного парня. Через пару месяцев они поженились. А потом родилась я.
Каким же образом мой папа – чистокровный немец, попал в мамин совхоз и в Казахстан вообще?
     К сожалению, про предков моего отца известно очень мало. Даже про своего прадеда я ничего не знаю. Мой дед не любил рассказывать о прошлом. Только уже перед самой своей ранней смертью очень скупо и очень коротко он поведал, что жили они с родителями на Украине, было их в семье трое, старшая сестра Вероника, мой дед  и младший брат Лев. Жили они в хорошем большом доме, держали огромное хозяйство, даже в те роковые тридцатые годы на столе было сытно. В1937 году моему деду Кнорр Павлу Филипповичу исполнилось уже 13 лет, поэтому он все хорошо помнит. Был ноябрь, и уже выпал снег, и через каких-то полтора месяца готовились встречать немецкое Рождество. Тихо, без елки, потому что советская власть не признавала католических церковных праздников, да и православных, в общем-то, тоже. Кто хорошо знает историю, помнит, что это было время коммунистической пропаганды и яростной борьбы с религией.
     Немного отступления. Уже будучи замужем, я познакомилась с соседской семейной парой. Они были немцами, пожилыми уже людьми. Нелли Андреевна рассказала мне, что ее отец провел в лагерях 10 лет за то, что осмелился на немецкое Рождество поставить в своем доме елку. Мне было дико это слышать. Это было нелепо, чудовищно, жестоко, но это было частью нашей истории. А с ней, как известно, не поспоришь…
    Возвращаюсь к истории моей семьи. Ноябрь 1937 года. Глубокая ночь. В доме все спят. Тихо и в деревне. Потом вдруг на одном ее конце раздается лай собак, потом еще и еще. Какие-то крики на улице. Громкий и требовательный стук в дверь. Заспанный отец в исподнем открывает дверь, потому что стучат, не переставая, уже и в окна, могут разбудить детей. На пороге так называемая инициативная группа, сформированная из работников сельсовета, коммунистов. Резко и в категоричной форме требуют собрать вещи и к 7 утра (на часах полвторого ночи) прибыть к зданию сельсовета для отправки на другое место жительства. Почему? Зачем? Что случилось? Ответов не дают ни на один вопрос. Уходят, и вскоре у соседей слышится лай собак и стук в ворота…
    Вещи бросали в мешки, как попало. Мать торопливо собирала узелки с едой. Будили недовольных и заспанных детей. Было непонятно, что делать с домом и со скотиной. Как оставлять то, что нажито за столько лет непосильным трудом? Но сельсоветчики – вчерашние соседи и хорошие знакомые, с которыми рядом сидели на собраниях, а порой и на гулянках, были категоричны – брать с собой только носильные вещи и запасы еды. Мой дед выглянул в окно. Деревня не спала. То тут, то там в окнах горел свет, хлопали ворота, мычала и ревела скотина, бегали люди.           Продолжение следует...