Тёмная бездна

Часть 1. Обманутый

Вспышка. Я открыл глаза и не понял, где нахожусь. Одежда была насквозь мокрой, надо мной нависло грозное серое небо. Вспышка. Я вспомнил, что бежал… От кого? Куда? Вспышка. Кажется, шёл дождь, я поскользнулся на мокрой траве и… Вспышка. Как же холодно. Я больше не мог открыть глаза.

Он лежал в неглубоком глинистом овраге, дождь закончился, но отголоски грозы были ещё слышны. Не в силах пошевелиться, он судорожно пытался сообразить, что произошло, и где он находился. Но мыслей не было. Воспоминаний тоже. Было только сильное ощущение холода, окутавшего его с ног до головы, словно невидимая ледяная рука сжимала его с неимоверной силой, пытаясь раздавить. Холод сдавливал грудь и, казалось, проник в каждую клеточку его тела. Он уже не ощущал себя, как что-то живое и дышащее. Внезапно его грудь пронзила резкая, почти невыносимая боль, отовсюду послышались крики и стоны. Через мгновение всё стихло, и он вновь открыл глаза. Светило солнце, не осталось и следа от холода и влаги недавней грозы.

Он с трудом поднялся на ноги и огляделся. Вокруг не было ни души, во все стороны на многие километры простиралось чистое поле. Абсолютно чистое. В нём не было ни кустика, ни каких-либо признаков живых существ. Ничего. Трава и глина.

«Что же здесь творится?» - он ничего не помнил. Плотная оболочка, заслонившая воспоминания, дала небольшую трещину, и он с трудом смог вытащить оттуда своё имя. Оно вертелось у него на кончике языка, будто зацепилось за сухую веточку, пытаясь не свалиться в бездну забытья. Ещё мгновение и оно, казалось, исчезло бы без следа, кануло в вязкую пучину бесконечных вопросов в его голове. Однако…

«Александрос! Конечно! Как я мог забыть своё имя? – он застыл на месте и снова осмотрелся, - Как же я мог забыть…» Где-то вдалеке громко крикнула ворона, и Александрос вздрогнул. Он посмотрел на небо, но никого и ничего там не обнаружил. Боль в теле постепенно сходила на нет, и Александрос попытался выбраться из оврага. Хоть он был и неглубокий, руки и ноги парня скользили на мокрой глине, и он кое-как смог вылезти на поверхность и сразу же рухнул наземь. Перекатившись на спину, Александрос снова взглянул на бескрайнее, высокое небо. Тучи мчались прочь, подгоняя друг друга, рассыпаясь и вновь сближаясь, словно толпа людей, спасавшаяся от урагана. Внезапно Александросу почудилось, будто они изменили направление и мчатся теперь прямо на него. «Небо падает…» - подумал он, а потом внезапно вскочил и в ужасе побежал прочь. Однако не успел он сделать первый шаг, как всё его тело снова пронзила нестерпимая боль, и он вновь рухнул на землю. Боль была такой сильной, что ему самому показалось, что через мгновение он умрёт, но боль ушла также внезапно, как и пришла, а вместо неё остались обрывки воспоминаний: лица, тысячи лиц, искажённых криком ужаса, и выстрелы, такие громкие, что почти заглушают крик тысячи голосов.

Холод сковал Александроса, и он очнулся. Уже стемнело. Вокруг всё также не было ни души, но небо уже прояснилось, и трава блестела в лунном свете. «Похоже, я потерял сознание на весь день… Или тогда был уже вечер? Где я вообще нахожусь?» -

Александрос поднял глаза и в ярости закричал на луну: «Где я? Ты же всё видишь! Так скажи мне, где я нахожусь?!» Но луна хранила молчание. Парень ещё несколько минут безутешно вглядывался в неё, надеясь найти ответ, а потом в отчаянии побрёл вперёд, к концу этого бескрайнего поля. Ведь должно же оно где-то заканчиваться?

Он шёл, шёл, и шёл, полностью потеряв ощущение времени, то и дело вздрагивая от внезапного шума, казавшегося Александросу голосами людей. На самом же деле он, сам не замечая того, начинал разговаривать вслух и каждый раз пугался этого. «Разве можно не заметить, что ты говоришь? – думал он, - Хотя здесь, в этом поле, я, кажется, начинаю сходить с ума». Он улыбнулся чему-то, известному только ему одному, развёл руки в стороны и побежал навстречу ветру. Он бежал и смеялся, и бежал, бежал, бежал… Пока не упал на колени без сил, всё ещё смеясь и радуясь чему-то. «Свобода!!!» - закричал он и рассмеялся таким громким смехом, что снова испугался сам себя. «Нет, нет, так нельзя. Мне нужно найти людей. Мне обязательно нужно найти людей…» Странно, Александрос не знал, сколько он уже идёт и сколько он лежал там, в овраге, однако он не чувствовал ни голода, ни жажды, только лёгкую усталость. И всё же с приходом ночи он решил немного отдохнуть. Он нашёл место, где трава росла погуще, свернулся на ней калачиком и уснул, не зная, что ему уготовано будущим, и что скрывает от него прошлое.

Ночь была беспокойная. Защитная оболочка памяти Александроса вновь треснула и вылила на него ещё больше разрозненных частей воспоминаний, которые никак не хотели собираться в единую картину. Ему снилось, что он стоит на высоком холме и смотрит куда-то вдаль, не замечая того, что творится у подножия. Вдалеке горят костры – это догорают дома в деревнях, а здесь, внизу, мечутся люди, крича что-то, ругаясь и толкаясь. Но он будто не замечает их. Что-то привлекает его внимание там, на пожаре, но он не понимает, что именно... Проснулся он, точно зная, в какую сторону ему следует направляться, чтобы выйти за пределы этого гнетущего поля.

Александросу казалось – он шёл вечно, хотя на самом деле, скорее всего, не прошло и нескольких часов с момента его пробуждения. Всё это время он размышлял… Размышлял о мире, о жизни, о человечестве и о природе. Всё, что раньше казалось ему неважным, вдруг обрело смысл. «Еда, вода, друзья – это всё такие мелочи, - думал он. – Где это всё сейчас? Разве здесь? Нет. Почему всё, что мы имеем, исчезает тогда, когда мы больше всего в этом нуждаемся? Разве это справедливо? А существует ли вообще справедливость? Если да… то, где же она? Где она?! – он закричал, колотя себя кулаками в грудь. – Где она, справедливость?! Где?! Разве справедливо бросить меня здесь?! Справедливо?!» Внезапно Алесандрос услышал шелест крыльев, тихий и ритмичный. Затем вокруг всё расплылось и слилось воедино на мгновение, но он, казалось, стоял уже в другом поле.

Он видит вдалеке девушку. Она что-то судорожно ищет в траве. Александрос подходит ближе и замечает кровь на её руках. Подойдя ближе, парень понимает, что она голыми руками пытается рыть твёрдую и холодную почву. Шелест крыльев становится громче, и девушка оборачивается. В её невидящих глазах застыли слёзы боли, но сама она, кажется, совсем этого не замечает. Она поднимает дрожащие руки и тянется ими к Александросу, тот в ужасе отшатывается, но не может оторвать взгляд от девушки. Он узнаёт её… Нет, он точно знает её, только никак не может вспомнить... Парень протягивает руку, пытаясь прикоснуться к девушке, шелест крыльев становится почти невыносимым, она резко срывается с места и бежит прочь. Внезапно воздух наполняется запахом пороха, раздаётся выстрел, девушка вскрикивает и падает ничком в траву.

Александрос открыл глаза. Над ним снова нависло бескрайнее небо, но теперь оно не казалось ему таким зловещим. «Интересно, - подумал он, поднимаясь. - Куда ветер гонит облака? Или, может быть, это они, двигаясь и перемешиваясь, создают ветер?»

Воспоминания, как кусочки разбитой вазы, впивались в чувства Александроса и прорезали его сознание. Он уже не мог отличить прошлое от настоящего, сон от реальности. Что было там и чего нет здесь? Или наоборот? Хаос, ураган, цунами мыслей атаковали его голову, становилось трудно дышать и справляться с наплывом эмоций прошлого.

Через несколько минут, а может быть, часов, пошёл дождь. В поле было негде спрятаться, поэтому Александрос сразу же промок до нитки, но продолжал идти. Он вновь размышлял: «Птицы молчат во время грозы. Забавно… К чему это я, ведь здесь нет ни одной птицы? Хотел бы я услышать хоть одну… Нет! Это бессмысленно! Зачем же тратить желание на птиц, если мне нужно отсюда выбраться? Да и желать выбраться, в общем-то, тоже бессмысленно. «Желанья! Что толку напрасно и вечно желать?» - так, кажется, Лермонтов писал? И был прав. Желания, мечты – всё это обман. Фикция, не более того. Так зачем же мучить себя понапрасну?»

Вскоре наступила ночь, занявшая теперь все мысли Александроса. Небо было ясное, звёзды висели низко, и казалось, стоит только протянуть руку, как поймаешь одну и спрячешь в карман. Полная луна полностью освещала путь и манила Александроса, который то и дело останавливался и любовался ей. «Теперь я понимаю, почему волки одержимы луной. Она прекрасна… И сопротивляться ей – не в их силах. Она ведь и в правду невероятно притягательна. Такая красивая и…» - Александрос присел на траву и долго смотрел на луну, практически не дыша, боясь пошевелиться – спугнуть момент гармонии природы и души.

Сначала он не обращал внимания на шёпот. Мягкий женский голос повторял одни и те же слова: «Всё будет хорошо, слышишь? Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Слышишь?» Шёпот становился всё громче и громче, пока не женщина не перешла на крик, а затем всё стихло. Александрос будто очнулся ото сна и с удивлением заметил, что уже рассвело, а он продолжал сидеть на том же месте и в той же позе. Парень встал, размялся и огляделся. Вдали, на горизонте показалась тонкая, едва различимая полоса леса. Недолго думая, Александрос направился туда. «Лес ли это? Может, это просто тёмная линия горизонта? Тёмная линия горизонта… Где небо сливается с землёй, и невозможно уже понять, где заканчивается одно и начинается другое. Горизонты лучше всего доказывают тот факт, что человеку неподвластна природа. Она показывает только то, что считает нужным нам показать и скрывает остальное – то, что люди называют неизведанным. Вот поле – оно должно где-то закончиться, а вот небо – ему нет конца, однако я вижу линию их пересечения и, стало быть, окончания. Так что из этого обман? То, что поле где-то кончается или то, что небо бесконечно? Или сама линия горизонта – обман? Нет. Это не обман, это – лишь голос природы. Она говорит, только мы не понимаем. А может, не хотим понимать…»

В лесу было темно и очень холодно. Как только Александрос вошёл, его тут же попытался вытеснить колючий ветер. Он ревел и метался, пытаясь закружить Александроса и вытянуть из леса, но тот схватился за ствол ближайшего дерева и уже

еле стоял на ногах, как вдруг ветер стих, а парень упал на колени, не слыша собственного крика, и целый новый мир возник у него перед глазами.

Он стоит на коленях, раны на лице горят от его собственных слёз, мимо бегут люди и что-то кричат, повсюду чёрный едкий дым, от которого Александрос задыхается. К нему подбегает какой-то парнишка, заглядывает ему в глаза и медленно говорит: «Земля обагрилась кровью». Ещё несколько секунд он продолжает смотреть, а потом широко улыбается и убегает прочь. Всё стихает, толпа исчезает. Но всё вокруг выглядит так, будто весь мир, на секунду, обуял огонь: обжёг каждую крупицу материи, но не съел полностью, а оставил в качестве напоминания о себе.


Часть 2. Потеря

Александрос попытался открыть глаза, но веки будто налились свинцом. Вокруг было слишком светло и сухо. Где-то вдалеке слышались голоса. Пахло чистотой. Он снова ничего не помнил.

- Скажите, с ним всё хорошо? – женщина лет тридцати пяти взволнованно смотрела на высокого человека в белом халате.
- Да, всё хорошо. Небольшое переохлаждение и частичная потеря памяти. Он придёт в норму через пару дней. Вы сами его отвезёте или нужно будет прислать машину?
- Вы снова хотите запереть его?
Доктор тяжело вздохнул и присел рядом с женщиной.
- Поймите, он болен. Его нельзя оставлять одного.
- Вы делаете только хуже. Он не сбежал бы, если бы Вы не держали его взаперти.
- Это необходимая мера.
- Необходимая для кого?
Доктор не ответил. Он лишь снова тяжело вздохнул и нервным жестом почесал затылок.
- Когда мы ехали сюда, - женщина говорила немного спокойнее. – Он всё кричал, а потом начал бормотать о каких-то людях, пожарах, девушке… Да, он сказал, что на его глазах убили девушку. Что это значит?
- Это его воспоминания. Точнее, он считает, что это его воспоминания. На самом же деле это была лишь интерпретация настоящих событий. Его мозг заменил их на те, что больше «подходили под обстановку». С ним такого раньше не бывало?
- Нет.
- Что ж… Он думал, что это – реальность. Убийство девушки… Думаю, это образ его сестры, бросившей его, узнав о болезни. Таким образом он как бы вычеркнул её из своей жизни.
- Она не бросала его, она уехала ненадолго, а потом… Женщина долго молчала.
- Он думал, что живёт, хотя на самом деле сидел взаперти… Может, всё было бы иначе, не сиди он в четырёх стенах совсем один?
- Да поймите же Вы, он болен! «Воспоминания» к нему возвращались болезненно – это безумие съедало остатки его разума!
- С чего Вы взяли, что он безумен? Вы так считаете только потому, что у него хорошее воображение?
- Причём здесь воображение? Он три дня ходил кругами по полю в километре от города и искал помощь, вспоминая то, чего никогда не было!
- Вы когда-нибудь были в музее?
- Что? – спросил доктор в недоумении.
- Вот представьте: Вы ходите по музею, смотрите на картины и видите в них целые миры, истории… А ведь это лишь мазки краски на холсте. Разве Вы не безумны? Доктор поднялся с места.
- Он обречён вечно скитаться по своему сознанию, даже не догадываясь об этом. Его полностью поглотило безумие, он провалился в тёмную бездну своего разума и пропал в ней без следа.

Александрос очнулся в маленькой светлой комнате. Там не было ничего, кроме прикрученных ржавыми винтами к полу жёсткой кровати, небольшого стола и металлического стула, на котором сидела женщина. Заметив, что парень проснулся, она улыбнулась и присела на край кровати.
- Где я? – спросил Александрос, садясь на постели и осматриваясь.
- В больнице.
- В какой больнице?
- В больнице… Для особенных людей.
- Я…
Он никак не мог вспомнить слово, которое вертелось у него на языке очень долгое время. «Безумие, безумие, безумие» - думал он, но не мог выговорить ни слова.
- Я… - снова начал он. – Особенный?
Женщина крепко прижала его к себе.
- Конечно, сынок. Конечно.

Конец.