Любимые глаза. Часть 8

Беллер готовился к мировому турне. Сайт группы разрывался от посещений, билеты почти раскуплены по всему миру, все приготовления сделаны. Он был одновременно и рад, и несчастен. Причин для радости было немного, тем не менее, перспектива уехать на несколько месяцев вызывала улыбку на его лице. Уезжая каждый раз, он был в предвкушении новых впечатлений, приключений, целого стадиона людей с поддержкой и любовью. К тому же это прекрасный повод убежать от надоедливой подружки. Эвадис последнее время слишком круто его использовала для собственного имиджа. В силу своего безупречного воспитания, Беллер не мог отказать девушке, даже если его все выводит из себя.
Однако очередное расставание с сыном было для него болезненным испытанием. Взять с собой нет ни единой возможности – такой ритм не для маленького ребенка. Остается только оставить с бабушкой. На помощь в доме всегда есть няня и домработница. На время гастролей Эвадис не будет жить в его доме. С миссис Беллер она не ладит, да и сыном особо не интересуется. Иногда Беллер на ее лице читает все безразличие к сыну, что ему дается с невозможной болью. Будь он родным, возможно Эвадис и проявляла бы хоть каплю внимания, но нет – она считает, что раз сын не родной, то и внимания с ее стороны он не получит. Нет смысла. Искать себе жену среди актрис, исполнительниц, фанаток, случайных женщин Беллер давно перестал. Все это порождение пустоты, никчемности. В глубине души он понимал, что Эвадис для него не более, чем имидж. В этом с ней они были похожи.
Весь этот кошмар происходит в голове Беллер. Мировое турне – единственный способ сбежать и не видеть. Он понимает, что это не есть мужской поступок. На данный момент изменить ничего нельзя, остается лишь терпеть.
- Ты так быстро собрал вещи? Еще несколько часов до отлета осталось.
- А зачем тянуть? Пробки, фанаты в аэропорту, регистрация. Пройдя через все это, я как раз вовремя буду в самолете. - Он улыбался ей, но в глазах отчетливо виднелась пустота и безразличие.
- Ты словно хочешь как можно быстрее покинуть меня.
- Давай мы сейчас не будем это обсуждать. По крайней мере, не перед моим отъездом.
- Ты всегда убегаешь. - Быстро и резко бросила она.
- Навещай Биндер хоть иногда. - Попытался Беллер сменить тему разговора.
- Он прекрасно и без меня сможет прожить.
- Он – мой сын, часть меня. Не смей так говорить в моем присутствии. Будь моя воля, я бы с собой его забрал.
- Что же тебе мешает?
- Ты сама знаешь, какой у меня ритм. Маленький ребенок не выдержит этой нагрузки. Мы столько раз об этом говорили, неужели ты до сих пор этого не поняла?
- Я тебя с самого начала не могу понять. Ты взрослый мужчина, но такие пустяки не можешь решить. Ты с самого начала знал, что нашел не мать для своего ребенка, а девочку на побегушках для разных приемов. Не требуй от меня того, что я не смогу дать тебе и ему.
- Этот разговор не имеет смысла. Давай хотя бы попрощаемся без скандала. - Он почувствовал, что если продолжить эту безнадежную ругань, то он ее убьет на месте. Обида за сына охватила его с еще большей болью.
- Конечно, всегда, по-твоему, все делаем. Ты меня доведешь рано или поздно своим безразличием. Это унизительно.
- Ты сама меня доведешь, что я выгоню тебя. Как же это все надоело. Я надеялся, что это произойдет без меня, но раз зашел такой разговор – мы расстаемся. Я не собираюсь более тебя терпеть.
- Ну, прости, что я заставляла себя терпеть только ради того, чтобы ты со мной мог покрасоваться перед камерами журналистов. Я словно проститутка. Вот только за свои требования ты слишком мало даешь.
- Мы не будем сейчас это обсуждать. Мне пора ехать. Прощай! - Как удачно, что она сама себе дала верное определение! Это изрядно повеселило Беллер.
После разговора с Эвадис, Беллер попрощался с сыном, оставшиеся вещи сложил в багажник машины и уехал. Его сердце стало легким и ждало чего-то нового и удивительного. Впереди много тысяч километров, которые необходимо пролететь. Предстоит проехать весь мир и увидеть во всей красе. Быть может, наконец-то получится найти то, что Беллер так давно ищет.

                Среди миров, в мерцании светил
                Одной Звезды я повторяю имя...
                Не потому, чтоб я Ее любил,
                А потому, что я томлюсь с другими.
                (Иннокентий Анненский, 1909 год)