А её имя...

   В своём шикарном длинном сценическом платье со стразами и блёстками вокруг декольте, подчёркивающем прелести её ладной фигурки и скрадывающем некоторую кривизну тонких ножек, она выглядит просто изумительно. Не менее восхитительно она выглядит и в мини или латексе в случае очаровательных ножек от ушей в дополнение к профессиональному макияжу между ними.
   Интервью с ней просто пронизаны детской непосредственностью, излучаемой искрящимися не на каждую зелень глазами и отчасти, в особо трудных местах, словами.
   Её чудный, волшебный голосок, вобравший в себя перезвон весенней капели поздней декабрьской осенью, завораживает и назад не отвораживает.
   Её репертуар насыщен любовной лирикой восьмидесятого левэла, безнадёжно изнывающей под тяжким бременем глубокой смысловой нагрузки, в самых печальных местах разбавленной беззаботными припевными ля-ля-ля.
   Чушь, что она не попадает в ноты. Это ноты в неё не попадают. В неё вообще ничего не попадает. Не раз и не два фанаты, отвергнутые ею в качестве любовников, стреляли в неё серебряными пулями – не попадали. Один, правда, целя стрелой Амура, таки попал. Но не стрелой – на бабки. Не пережил, бедняга. Земля ему пухом, как говорится.
   А её сценическое имя любой угадает и сам. Но если очень нужно – могу дать подсказку: пять букв, первая «П», последняя «а», посередине – «опс».