Добрейшая душа

                Нация проявляет себя не только в людях,
                которым она дает жизнь, но и в том,
                каким людям она воздает почести, каких людей она помнит!

                Р. Кеннеди

                Как-то раз, мы с мамой возвращались с сенокоса «Урхбачи». Мама поздоровалась с дядей Мирзаханом.
                – Ва Мирзахан, ты сегодня не собираешься домой? Ведь скоро стемнеет.
                – Собираюсь, – ответил фронтовик. Да никак не могу оставить колючки в сене и уйти.
                – Завтра переберёшь, пошли домой.
                Дядя Мирзахан спрятал под стог сена серп, которым перебирал колючки, грабли и вилы, зашагал рядом с нами.
                – Ужасно не люблю, когда в сене встречаются колючки. Они, проклятые, как внезапные захватчики, умудряются причинить тебе боль в самый неожиданный момент. Каждый год их чистишь, выкорчёвываешь под корень. Новой весной они опять появляются. Они очень похожи на фашистов. Отбиваешь одну атаку, ползут ещё. Отбиваешь новые ряды, опять ползут.  Такое впечатление, что этому не ни конца, ни края. На войне с фашистами, а тут с колючками приходится воевать. Хорошо, что колючки жизнь не отнимают. А с болью можно свыкнуться.
                – Да, тебе к боли не привыкать. Снарядом снесло тебе полчерепа, живёшь и, кажется, сам уже забываешь, что был когда-то ранен.
                – Забыть, не забываю. Но думать об этом не хочу. Нытиков не любят.
                За разговором мы не заметили, как прошли дорогу. Мама, считавшая дядю Мирзахана своим ближайшим родственником, и я, от нечего делать слушавшая разговор взрослых, распрощались с фронтовиком.
                – Добрейшая душа, – сказала о нём мама, – люди возмущаются, когда вовремя не дают зарплаты, а дядя  Мирзахан спокоен, будто ему деньги не нужны. Люди стараются что-то потащить домой с колхозного поля: охапку сена, ведро картошки и т. д. А дяде Мирзахану грешного ничего не надо. Живёт себе с чистой совестью, наслаждаясь тишиной мирной жизни. Побольше бы таких людей, может, не было бы зла на свете.
                Красноармеец Кадиомаров Мирзахан, призванный Дахадаевским РВК, сражался на Западном фронте (Орловско-Смоленского направления) в 70 стрелковой дивизии 252 стрелкового полка.
                В книге учёта рядового и сержантского состава 252 стрелкового полка за 1943 г., которая хранится в Центральном архиве Министерства обороны СССР, значится: «Красноармеец Кадиомаров Мирзахан, 1912 года рождения, 12 июля 1943 года рождения, призван в КА (Красную армию) 13 января 1942 года, что он участвовал в боях  за Ольховские хутора хуторов, Корпово-2     в районе Трегубово и Сенной Керести. После расформирования 252 стрелкового полка он вместе с выжившими в боях солдатами прибыл в полк из 267 сп. ДВК 25 апреля 1943 годаи сражался до своего ранения. 21 августа 1943 года Мирзахан был тяжело ранен. Снаряд, попавший в голову, раздробил ему черепную кость. Боец от невыносимых болей надолго потерял сознание. Однополчане, даже не надеясь, что он выживёт, туго забинтовали ему голову, уложили в окоп, прикрыли ветками и пошли добивать фашистов.   
                По словам фронтовика, временами, когда к нему возвращалось сознание, он слышал то речь немцев, спешащих укрепить оборону, то речь русского командира, зовущего к атаке. Его, истекающего кровью, подобрала санитарки. Положив в перегруженный фургон над пятерыми легкоранеными солдатами, Кадиомарова Мирзахана эвакуировали в госпиталь. К счастью, врачи спасли ему жизнь: раздробленные кости удалили, на их место зашили разорванную, но уцелевшую кожу головы. Когда фронтовик разговаривал или ел, заметно было, как шевелилась кожа, прикрывающая головной мозг.

                ***
               Сезонно-полевые работы – работы, конечно же, не для инвалидов войны. Но дядя Мирзахан, переживший клиническую смерть, выдержавший нечеловеческие головные боли, был рад любой работе и каждому дню под мирным небом. Когда заканчивалась страда, бывший фронтовик ухаживал за конями. Любил их, этих красивых грациозных созданий, как детей.  А  детей фронтовик любил особой любовью. Его внучатый племянник  Арслан рассказывает: «Дядя Мирзахан, зная, как мы, дети, любим жевать воск, он часто угощал нас сотами, строгал чижики, собирал альчики, обтачивал плоские камешки для игр. Однажды, увидев, как мы морщимся от болей, возникающих в наших пятках от оголившейся лямки, дядя Мирзахан срезал кусок от своей овчинной шубы и протянул нам: «Ребята, ноги вам ещё нужны. Не причиняйте им напрасные боли».
                Фронтовик, привыкший с раннего детства ухаживать за домашними животными, заниматься физическим трудом, не умел сидеть, сложа руки, не привык беречь себя. Хотя врачи спасли ему жизнь, избавить его от последствий травмы головы ни они, ни время не смогли. Ветеран войны с годами стал терять зрение и ослеп. Фронтовик, познавший цену жизни ценою собственного здоровья, и после лишения зрения стремился быть полезным семье – давал советы дочерям: Патимат и Жаминат, единственному сыну Магомеду. Учил их любить жизнь, беречь близких.