Егорка

Всем женам морских офицеров посвящается.


       В карьерном росте  флотского офицера жены играли,  играют и будут играть  существенную роль. Татьяна  Долгих, будучи дочерью капитана 1 ранга Долгих знала об этом не понаслышке.  Она родилась  в Ленинграде, куда родители  перебралась из самого страшного места на Северном флоте - Гремихи через четыре  года службы. Далее, Ленинградская военно-морская база и  теплое место отца на кафедре Военно-морского училища в Петродворце. Приемы в росте скромного и тихого супруга матерью совершенствовались постоянно -  от легкого флирта с начальством  до  обязательного председательства  в женсоветах. Таня, как будущая жена морского офицера, а другого зятя никто не держал даже в мыслях, потому и прошла хорошую тыловую подготовку в период своего расцвета от худого подростка до настоящей красавицы.  В свои двадцать лет она производила  неотразимое впечатление: высокая с локонами темных волос ниспадающих на округлые плечи, с глазами спелой смородины, тонкими чертами лица  и прочее, прочее....
А, если говорить в целом, то в зависимости от новой, раз в неделю прически, и неизменной совершенной фигуры, подчеркиваемой всегда стильной и дефицитной, по тем временам, женской одежды,  она была просто божественна красива! И для завершения полного портрета самого замечательного возраста  всех невест необъятной страны, управляемой стариками и политбюро КПСС, стоит напомнить фамилию героини нашего рассказа  -  Татьяна Владимировна Долгих. Таким образом она носила ту же фамилию, что и кандидат в Члены Политбюро ЦККПСС Долгих Владимир Иванович. В последствии это имело огромное значение, дочитайте до конца мои мысли! 
      На хорошо усвоенном примере мамы, когда девушку спрашивали в педагогическом институте, показывая на галерею обязательных портретов на стенах вуза о товарище Долгих, Таня скромно опускала глазки и, выдерживая мхатовскую паузу, спрашивала: «А что я похожа на того дедушку?» Дальше, собеседник в зависимости от принадлежности к  партии или отсутствии таковой, либо подтягивался и принимал стойку смирно, не скупясь при этом на комплименты, как самой Татьяне, так и капитану первого ранга Долгих В.В. и секретарю ЦККПСС Долгих В.И., либо молча сваливал, отчетливая понимая, что с такими родственниками, ему бедному студенту и ловить с этой красавицей нечего.   
      Но  из правил бывают исключения, как и в нашем рассказе.  1 октября, отработав на картофельных полях, подработав в стройотрядах, все студенты страны  вернулись в свои аудитории повзрослевшие на целый курс, но все те же молодые, красивые, веселые и находчивые мальчики и девочки, как в данном случае -  из «педа им. Герцена».  По сложившейся традиции после занятий, она пригласила подруг в военно-морское училище, где ее отец к 50 годам заведовал кафедрой, на осенний бал, посвященный началу нового учебного года.
    Именно в тот день, 1 октября они с девчонками, ее лучшими подругами: Светкой, веселой курносой хохотушкой, Тамарой строгой девушкой в очках и Нинкой – картинкой познакомились с четырьмя пятикурсниками Высшего военно-морского училища. И уже в декабре, в канун Нового года под марш Мендельсона четыре молодые пары вышли из Загса Адмиралтейского района города – героя Ленинграда. Курсанта пятого курса, мужа Татьяны Владимировны Долгих  звали Слава Сухобреев. Это был, пожалуй, его единственный недостаток, в остальном он полностью соответствовал красивой невесте, да и к тому же был мастером спорта по морскому многоборью.
       После того, как отгремели фанфары, свадебные тосты и молодые вернулись с новогодних каникул из  Сочи, которые и были их медовым месяцем, теща сделала рыбный пирог из семги, напекла блинов с икрой, где-то умудрилась достать две бутылки армянского коньяка и ящик настоящего жигулевского пива, закатив такой дома роскошный пир, что тихий и скромный супруг Владимир Владимирович никак не мог взять в толк, помалкивая, при этом: – В связи с чем? По мнению  его супруги у зятя  совершенно идиотская фамилия для будущего адмирала!  Однако ларчик открывался просто, ибо яблоко от яблони недалеко падает,  как известно, дочка, следуя наставлениям и инструктажу матери, убедила Вячеслава поменять фамилию на Долгих еще в период медового месяца. Таким  образом, за одним столом сидели, потом пели все вместе про уставшую подлодку, а на следующий день поехали за город и в баню молодые и вмиг состарившиеся семьи Долгих.   В августе,  с появлением на свет милого мальчика, молодая семья разрослась до обычной флотской семьи в составе трех человек. Необычным  стал факт прибытия  к первому месту службы  семейства в составе 4-х человек: двухмесячным Егором Долгих, красавицей Татьяной ее мамой с самым обыкновенным папой- лейтенантом и его необыкновенной тещей.
 
     Свалившееся, как снег на голову командованию соединения, старшая Долгих, докучала всех по очереди до тех пор, пока командир базы, по фамилии Дуб, после очередного звонка самого адмирала: «Сходить к начальнику политотдела и поинтересоваться составом политбюро, а потом напиться и застрелиться, если это дородная дама, товарищ Долгих, еще раз подкараулит меня  у дома!». После такого товарищеского наставления-приказа  капитан 1 ранга Дуб сделал приличный глоток  шила (спирт)* из нержавеющей фляжки и  отдал распоряжение начальнику коммунально-эксплуатационной части, или попросту КЭЧ, выделить лейтенанту Долгих Вячеславу Владимировичу однокомнатную квартиру. На что начальник КЭЧ, капитан Дзозиков про себя подумал:"Молодняк совсем «обурел» и служить приезжают уже с тещами!" Теща лейтенанта была клоном его жены,  и он, как истинный стратег по части «дерьма и пара» -  в силу должности, благоразумно решил уступить в малом, чтобы не проиграть в большом. Получив полный инструктаж от матери о точках карьерного роста мужа,  Таня осталась с сыном  вдвоем ждать Славу, который ушел в море уже на следующий день после появления мамаши сначала в кабинете командующего, потом у его дома, а потом снова у кабинета, причем так ровно к часу поднятия военно-морского флага на всех кораблях и подводных лодках Северного флота .  Остальные, молодые лейтенанты: Понамарь, Фима и Старов,  были абсолютно уверены -  спешный выход в море зеленного товарища лейтенанта Долгих и приезд его тещи на базу логичны и объяснимы по флотским законам.

     Так прошло два года. Слава не вылизал с морей, зато в отличие от своих друзей, тогда, в сентябре выпускного года, устроившими стеб и хохот по поводу его тещи, «организующей процесс», стал настоящим морским волком, о котором говорили уже и штабе флотилии для скорого назначения на должность помощника командира атомной субмарины. Таня, одна стойко переносила все тяготы и лишения воинской службы с чередою бытовых неурядиц из-за частого отсутствия горячей воды, болезней сынишки, штормовых ветров, выдуваемых тепло из бетонных пятиэтажек, накрытых полярной ночью. Но она была не одна, жены офицеров, сплотившись в единую команду, помогали друг -  другу чем могли, часто это сводилось к тому, что Егорка оказывался в семьях друзей. Первый год акклиматизация севером проходила тяжело, и Таня часто болела, а потом все наладилось, сын рос на радость маме и папе, появляющемся дома раз в три-четыре месяца.   Серьезным испытанием на верность, когда муж ушел на боевую службу в Индийский океан на полгода, стали знаки внимания горячего осетина Дзодзикова, начальника КЭЧ, но она выстояла. Однажды,  кавказец стоял на коленях  у корзины роз, которую привез из Мурманска к  дню рождения милой Тани, обещая бросить к  очаровательным ножкам все пляжи Черного моря, а когда припал губами к ее стопам, разгневанная Татьяна насадила сверху на его голову корзину с цветами и залепила "с правой", как настоящий каратист по его исцарапанной в кровь ненавистной роже......

    Возвращение старшего лейтенанта Славы Долгих    с морей совпадало с его днем рождения. Татьяна, следуя наставлениям мамы по телефону о тактике карьерного роста, решила обставить все с размахом и  пригласила  в гости капитана 1 ранга Дуба с женой и начальника политотдела с супругой, намекнув при этом, о прибытии своей мамы к столь важным событиям, как именины любимого зятя и новоселье, которое решили справить уже в двухкомнатной квартире.  Площадь прирастала успехами Вячеслава по службе. Капитан 1 ранга  Петр Иванович Дуб, тот час после прочтения приглашения, вызвал в кабинет нач.меда и, согласившись доводами доктора, запил в растерянности таблетку от давления шилом (чистый спирт - фл. слэнг) из все той же нержавеющей фляжки, но приглашение принял.
     Друзьям Славы пришлось смотаться в город не только за продуктами, но и вывернуть карманы на обустройство грандиозного стола, отдав последнее, которое Таня у них заняла, потому что боны* (морская валюта. Флотский сленг) муж получит,  вернувшись из похода, а дефицитные продукты, из которых надо обязательно сделать крабовый салат лежат только на прилавке магазина внешторга. 
Стол получился царским, и мог украсить прием, по меньшей мере, Главкома ВМФ СССР. Факт присутствия командира базы на дне рождения старшего лейтенанта породил множество слухов, но самой сенсационной о родственной связи семьи Долгих с одним из членов Политбюро!
 Фрида Романовна Дуб была не только директором школы, но и литератором по призванию. Для нее поэтические вечера в Доме офицеров являлись необходимым атрибутом власти, где она могла заткнуть за пояс  первую леди соединения, жену командующего дивизией атомных подводных лодок. Любое застолье для Фриды превращалось в концерт. Репетиции она любила проводить с младшими офицерами по выходным, когда супруг уезжал на охоту или рыбалку.
  Сегодня именины в звездной семье Долгих, напоминали поминки.  Обещанная и благословенная теща старлея Долгих не приехала, но не уходить же от прекрасно сервированного и дорогого стола  при этом высокому начальству!  Лейтенанты, все еще пока, были на дне рождения приятеля скованы высоким присутствием, а высокое командование, помалкивало, не собираясь наливать молодым офицерам, налегало на крабовый салат.  Понамарь, Ефим были холосты, а Жека Старов, без жены, укатившей с первым летним днем к своей маме на Иссык-Куль. С одной стороны это  бы и ничего, но Дуб, хотя и был в отличие от начальника политотдела в штатском, все равно распорядился, чтобы товарищи офицеры сели на диван, довольно тесный, для не слабых телом и здоровьем друзей. Да, еще как назло, Слава, сидя за столом напротив начПо, внимательно слушал его параллели и сентенции о воспитании моряков вероятного противника опосредовано попами-католиками, и не спешил наливать по второй, хотя спинным мозгом должен был чувствовать муки друзей.  Сценарий Фриды Романовны праздничного обеда не спас.  Волнуясь, Ефим забыл слова, Пономарь не попал в музыкальное сопровождение под магнитофон, а  Старов пытался рычать под Высоцкого, но, столкнувшись с неодобрительными взглядами Дуба умолк, так и не пропев до конца. Набравшийся доктор нес полную ахинею о возможности службы на атомных субмаринах и советских женщин. Ситуация усугублялась не прекращающимся треском отбойных молотков и тарахтением экскаватора во дворе. Хотя форточки в квартире были задраены наглухо, после режима тишины во дворе, обусловленного видимо перекуром работающих матросов, она взрывалась с новой силой, заставляя всех напрячься и одновременно повернуть голову к окну, а потом говорить еще громче начальника политотдела и доктора.
    Праздничное застолье спас Егорка. Он ввалился в комнату с улицы в вымазанном глиной комбинезоне. Чумазая мордашка корчила милые рожицы. На ходу, срывая шапку,  он звонко закричал, не обращая никакого внимание на гостей: "Писить, мама! Быстро, писить хочу!».
Начал разговаривать он рано, и к своим двум годам говорил настолько чисто с изумительной дикцией, что на обыденные расспросы – сколько вашему? Вызывал у незнакомых в магазине удивление и определенное недоверие, тем более, что малыш был не по годам здоровяк. Перед тем, как отправиться на улицу под бдительным наблюдением Насти, семилетней дочери доктора, которая и привела Сашку домой облегчиться,  он вырвался из рук матери, пытающейся поправить лямки штанов,   и вбежал к гостям. Фрида Романовна, наклонившись мощным торсом к симпатичному мальчугану, засюсюкала и, спросив, традиционное: как нас зовут?! – Была в неописуемом восторге от услышанного на чистом русском, а не тарабарском младенческом: «Егор Долгих!»
— Боже правый, каков адмирал! – Стол дружно поддержал восторженную реплику жены командира базы. Сам командир перестал жевать и пересел на место отца поближе к малышу.
—Офицером будешь, как папа?! – Старов, понял что праздничный обед спасен и быстро разлил по стопкам и фужерам, успев приложиться, видя, что все заняты Егоркой.
"Нет, футболистом – хоккеистом!" – Под восторженные аплодисменты закричал мальчуган, принимая игру взрослых.
—Ты на улочку пошел?! – Спрашивала дородная Фрида. Кудрявая головенка качнулась в знак утверждения ласкового вопроса, и толстенький палец оказался в носу.
—Пальчики уби-раем, - Фрида Романовна запела, - и рассказыва-ем, что мы видели на детской площадке, по приказанию дедушки Пети ее построи—ли, -  нежно отстраняя от красивого личика маленькую ручонку, как любят говорить женщины – «в перевязочках».
  Карапуз спрятал руку за спину и громко ответил: - Видел, как яму зарыли на Х!
Стол замер и тихо выдохнул.  Только пьяный доктор озвучил чуть громче три русские буквы, на которые матросы, работающие во дворе, зарыли яму. Гогот сотряс комнату.  Егор, подхваченный сильными руками восторженного капитана 1 ранга Дуба полетел под потолок. Фрида Романовна, вмиг ставшая похожей на Фаину Раневскую, громко смеялась, вытирая слезы. Ошарашенная выходкой сына,  Таня  бессильно опустилась на стул.  Егорка  бултыхался в руках Дуба, «где-то там наверху» и заливался весельем.
     Захмелевший на старые дрожжи Старов со всей очевидностью понял, что малыш разрушил в секунду стену, разделяющую молодые семьи и семьи, состоявшиеся в этих суровых северных буднях. Он тот самый, ради которого нужны атомные подводные лодки и дальние походы! Егорка - центр вселенной, вокруг, которого крутится этот сложный мир взрослых с их извечными вопросами карьеры и сурового советского быта военных городков. Глубоко за полночь неслась дружная песня «о таящем в тумане острове» над двором, с облезлыми домами - близнецами и летела до того самого острова Рыбачьего. Командир базы на кухне с Понамарем и Старовым пригубляли из фляжки со спиртом и дымили. Татьяна  укладывала подушку под голову доктора, крепко спящего на диване под морские песни на два голоса  - Фриды и начальника политотдела. Все было славно в этом милом, старом доме, что в Западной Лице, Мурманской области или далеко на северах нашей необъятной Родины!